Текст книги "Корона Тафелона (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)

Глава шестая
Плата духам

Отдав девочку, Магда с Вилем и Эрной сразу же ушли, не дожидаясь ни утра, ни розысков Увара. Встречаться с наёмниками в планы убийцы не входило. Пройдя через лес, они остановились в каком-то селении по дороге в ближайший город, где Виль вроде бы договорился с кем-то встретиться. Путников пустили в старый рассохшийся сарай, не рискнув открывать им двери дома. Слишком дико глядела ведьма, всё оглядывалась и отмахивалась. Такую прогонишь – плохо, приютишь – плохо. Вот и открыли сарай, где стояли плохонькие телеги, кинули по охапке сена на каждого, да принесли хлеба и мёда – чтобы зла не держали. Виль кланялся и благодарил, Магда молчала. Она слышала жадный шёпот колдовских духов, которые требовали платы за свои труды.

Эрна быстро уснула, утомлённая долгим переходом и бессонной ночью. Половину дороги её пришлось нести на руках, так девочка умаялась, и Виль по этому поводу много чего сказал. Но нёс до самого тына.

* * *

– Зря мы её отдали, – сказала ведьма, не глядя на убийцу. – Нехорошо, да и… Видел, какие люди?

– Да ничего они девчонке не сделают, – раздражённо ответил Виль. – Зато не будем слышать её скулёж.

– Она тоже их видела, – отозвалась Магда, многозначительно кивнув в угол, где ей мерещились когтистые тени. – Вот и плакала.

– Брось, Маглейн, – поморщился высший посвящённый. – Овелаалуухи опоил тебя, вот тебе и блазнит[10]10
  Тебе блазнит – тебе чудится.


[Закрыть]. Сама рассказывала, как вас с тем волчонком рыцарским Денна дымом одурманила. Нет никаких духов. Молись Освободителю и не глазей по сторонам.

– Овелаалуухи здесь нет! Но я их слышу!

– А Эрлейн не слышит. И я не слышу. Их нет.

– А девочка…

– А она просто видела, как ты боишься. Она же животное, чует хозяйский страх. Не бывает духов. Уймись.

– А…

– Спи лучше, – проворчал Виль.

– Я их вижу!

– Как ты мне надоела, – вздохнул убийца. – Будешь ныть, дам Освобождение – и никакие духи тебя уже не достанут.

Виль, как и другие высшие посвящённые, мог освободить душу от оков мира и череды новых рождений – ударом ножа.

Магда молча отвернулась. Спать не хотелось. Она боялась, что духи придут в её сны. Иногда они это делали, иногда – нет. И всегда они что-то требовали-требовали-требовали…

– Ладно, Маглейн, – ещё тяжелее вздохнул Виль. – Чего они там от тебя хотят?

– Ты же в них не веришь, – недоверчиво отозвалась ведьма.

– Мало ли во что я верю.

– Чего могут хотеть такие духи? Крови. Жертвы. Разрушений. Боли. Смерти.

Виль присвистнул.

– Не везёт тебе, да, Маглейн? Не хотела для Освободителя постараться, теперь придётся на каких-то языческих духов вкалывать.

– Я не буду этого делать!

– Тогда спи, – буркнул Виль и больше до самого утра не разговаривал.

* * *

– Ты хоть слушала, что тебе Овелаалуухи про своих духов нёс? – спросил Виль, когда они шли по дороге в город.

– Зачем? – устало вздохнула ведьма. – Я же думала, их не бывает.

– А затем, чтобы знать, с какого расстояния он тебя морочить может, – раздражённо объяснил убийца.

– С любого, – так же раздражённо отозвалась Магда. – Он говорил, что может послать духов хоть на край света.

– Вот и ты их пошли, – предложил убийца.

– Плата, – устало напомнила ведьма. – Духи требуют плату. Пока не получат, никуда не пойдут.

– Уговорила, Маглейн. Прирежу для тебя кого-нибудь, глядишь, отвяжутся, – щедро пообещал Виль.

– Или станут просить ещё больше… – пробормотала себе под нос ведьма.

– Цыц.

* * *

Они шли в молчании, потом Виль заговорил снова:

– Надо нам с твоей головой решать что-то, Маглейн. Ты ж как одержимая. Куда с тобой сунешься?

– Отрежь, – отмахнулась ведьма. Днём духи донимали её куда меньше, но вечером – она знала – всё вернётся.

– Мама, не надо! – закричала не на шутку перепуганная Эрна.

– Не пугай девочку, – хмуро сказал Виль, будто не он ночью угрожал зарезать названную сестру. – Рано тебе к Освободителю собираться. Подумаешь, голова с трещинкой. Эка невидаль. Найдём и твоей голове применение. Надо было девчонку-то волчью не отдавать, а зарезать. Вот и избавились бы и от её воя, и от духов. Оборотни, небось, для этой нечисти вкусные.

– Так нельзя! – завопила Эрна и Виль рассмеялся.

– Пустил бы меня к Увару, – пробормотала ведьма. – Ты же сам говоришь, подслушал, что про прощение всё правда.

– Подслушал, подслушал… – заворчал Виль. – Дура ты, Маглейн. Думаешь, у него других дел нет, как тебя к любовнику вернуть? Думаешь, он бы сразу домой повернул?

– Какие у него там дела, – неуверенно возразила ведьма.

– Баба – она и есть баба, – сплюнул на дорогу убийца. – Только о себе и думаешь. Я вон поспрашивал у людей князя, о чём тут люди Увара говорили. Дело у них.

– Какое? – сунулась под его руку Эрна. Виль рассеянно потрепал девочку по голове и отстранил.

– Много будешь знать – скоро состаришься, – произнёс он наставительно. – Не лезь в разговоры старших. Дело у них, Маглейн. Пока не сделают, назад не поедут.

– Поехали бы с ними, – настаивала ведьма.

– «С ними»! – передразнил убийца. – Ты, Маглейн, хоть знаешь, что такое наёмники? Не на отдыхе, а в походе – знаешь?

– Ну и что? Есть же с ними женщины. Их никто не трогает.

Виль снова сплюнул.

– Кто о чём, – буркнул он. – Наёмники – это ты идёшь, когда все идут. Стоишь, когда все стоят. Это или ты как все и тебе доверяют или не как все и за тобой следят. Я по их лагерю прошёлся – меня пять раз чуть не засекли, а я ведь только на твои чары никогда не полагаюсь. Настороже они.

– Ну и что? – повторила ведьма.

– Дура-баба. Нечего нам там делать. И хорош спорить. Надоела.

Он помолчал и добавил:

– Да и Овелаалуухи отряд найти проще будет, чем нас вдвоём. А я хочу найти его первым.

– Ты убьёшь его, да? – звонко спросила Эрна.

– Цыц! – прикрикнул Виль. – Посмотрим.

* * *

Они прошли ещё немного по дороге и тут Магду затрясло.

– Погодите, – с трудом выговорила она. Что-то приближалось. Что-то очень плохое. Духи выли, не то предупреждая, не то злорадствуя. – Нельзя… не…

– Стойте! – послышался резкий голос. Говорили на местном языке. Виль выругался. Из-за деревьев вышли люди – трое одетых в длинные белые одеяния, что делало их похожими на белых магов, трое – обычные воины. Похожие на волшебников были украшены какими-то амулетами – каждый своим. Самый почтенный на вид опирался на посох, остальные два несли что-то среднее между дубинками и жезлами. У одного из воинов был меч, у второго копьё, третий вытащил из-за пояса топорик.

Виль стянул с головы шапку, низко поклонился, пихнул Магду и Эрну, чтобы они тоже кланялись. Встреченные ими люди переглянулись и быстро заговорили между собой. Эрна разобрала что-то вроде «мальчишка хорош», «старовата» и «подойдёт». Мать с каждым мгновением тряслась всё больше и больше.

– Идите с нами, – сказал самый почтенный, с посохом. – На вас указало Солнце.

По лицу Виля пробежала тень – так быстро, что её заметила, кажется, только девочка. Убийца принялся кланяться и унижено благодарить за оказанную честь. До девочки постепенно доходило: они встретили жрецов местного бога и те решили, что Эрна им для чего-то подойдёт. Для чего – она не поняла. Магда не интересовалась местными верованиями, Виль только кривился и плевался, если о них заходила речь, а мальчишки, с которыми девочка гоняла по Пьярбе, замолкали и отводили глаза, если кто-то упоминал о капище и обрядах. Жрецы были явно настороже и готовы и к сопротивлению, и к бегству своей добычи. Пока главный с посохом говорил, остальные встали так, чтобы отрезать путь к бегству. Один из жрецов с жезлами больно ухватил Эрну за руку.

– Идите следом, – приказал главный. Потом покосился на Виля и произнёс что-то не такое понятное. Что-то про благословение, урожай, удачу, другую женщину и других детей. Девочке стало страшно, она дёрнулась, пытаясь вырваться, но жрец держал её крепко и потащил по дороге. Магда, всё ещё трясясь, пошла за ней.

* * *

Они недолго шли в сторону города, вскоре жрецы свернули на более узкую дорогу. Издалека слышалось стройное женское пение и плач.

– Что вы хотите со мной сделать?! – закричала на местном языке перетрусившая девочка. – Дяденьки!

Ей не ответили. Эрна покосилась на мать. Она уже почти не тряслась, только время от времени вздрагивала всем телом и испускала стон не то боли, не то вообще непонятно чего. Тот из жрецов с жезлами-дубинками, который шёл рядом с ней, всё подозрительнее косился на эту странную женщину. А ведьма тихо шептала что-то себе под нос и перебирала пальцами, которые скрывали широкие рукава. Всё перебирала и перебирала… Дяди Виля нигде не было видно, небось, опять скрылся под мамиными чарами. Внезапно Магда издала истошный вопль. Она сорвала с себя платок, её волосы распустились сами собой и ведьма завертелась на месте визжа не хуже тёти Веймы, которая была вампиром.

– Да! – вопила Магда на языке Тафелона. – Забирайте их! Ешьте! Жрите! Выклюйте им глаза! Сожрите их печёнки! Вырвите им сердца! Берите себе их! Берите! Берите!

Сперва жрецы слишком удивились, чтобы что-то сделать. К такому они не привыкли, да и не поняли странных заклятий, ведь тафелонского они не знали. А потом… с первым воплем ведьмы налетел вихрь и закружился вокруг них. Со вторым ветер принёс… рубахи, которые, похоже, сушились где-то неподалёку, в городе или рядом, в посаде. Целую армию рубашек. Ещё мокрые, они кинулись на жрецов и воинов, схватили их своими рукавами за руки, залепили головы… Магда всё вертелась и визжала и схваченные враги никак не могли выпутаться: рубашки, словно живые, сражались с ними. Эрну они, больно хлестнув мокрым по лицу, оттолкнули ещё в первые мгновения боя. Ветер поднял столько пыли, что девочка зажмурилась. Творилось что-то странное, но Эрну не покидала уверенность, что мама сможет её защитить. Вон как она колдует!

– Убей их! – провизжала Магда. – Скорее! Убей!

– Да прекрати ты верещать, – недовольно отозвался дядюшка Виль.

Магда издала такой протяжный вопль, что Эрне стало не по себе. Как-то не так он прозвучал. Вопль перешёл в стон. Дядя Виль издевательски расхохотался. Ветер перестал хлестать девочку пылью по лицу и она рискнула открыть глаза. На земле лежали, закутанные в рубашки, шесть трупов. На дорогом полотне особенно ярко видны были пятна крови – и кровью пахло в воздухе. Кровью и пылью. И ещё мокрой одеждой и какими-то травами, в которых рубашки, наверное, вымачивали для приятного запаха. Виль наклонился над одним из трупов, ближайшим к девочке. Мать стояла на коленях, закрыв лицо руками. Она тяжело и порывисто дышала.

– Мамочка! – бросилась к ней Эрна, но Виль придержал её за плечо и подошёл сам.

– Неплохо, – оценил он. – Но ты б сказала своим духам-то, чтоб до ночи дождались со своими ласками, а, Маглейн. Или так не терпелось? Тебе хоть понравилось?

Магда отняла руки от раскрасневшегося лица и непонимающе взглянула на Виля. Эрне показалось, что глаза матери какие-то странные, шальные, что ли?...   – и ничего не видят. Потом губы Магды исказила незнакомая Эрне усмешка. Женщина поднялась на ноги и молча занесла руку. Виль не стал дожидаться, что ведьма скажет или сделает, он схватил её руку, как-то странно вывернул – и Магда опять упала на колени.

– Не смей! – кинулась к ним Эрна, но Виль бросил на неё короткий взгляд, и девочка остановилась.

– Не мешай дяде, – с жуткой ласковостью попросил он. Нажал Магде на руку и ведьма скорчилась от боли.

– Пусти! – завизжала она.

– А вежливо попросить? – усмехнулся убийца. Он чуть ослабил руку, погрозил Эрне и принялся чего-то ждать.

– Пусти, – уже спокойно сказала Магда. Виль немедленно разжал руки, потом подхватил ведьму под мышки и поднял на ноги. Взял её за подбородок, заставляя заглянуть в глаза и неожиданно серьёзно произнёс:

– Жду Освобождения, сестра.

– Приблизим Освобождение, брат, – тем же тоном отозвалась ведьма и принялась с руганью растирать руку.

– Успокоилась? – с деланной заботой спросил убийца. – Не будешь больше на папашу Виля бросаться?

– Проклятье… я могла тебя убить!

– Медленно двигаешься, Маглейн, – засмеялся убийца. – Уйдём отсюда и ты мне всё расскажешь. Весело колдовать стала.

– Помолчи, – взмолилась ведьма и её лицо снова залилось краской. – Виль… подожди…

– Что ещё? – насторожился убийца. – Тут же капище рядом, вон, слышишь, пение доносится. Уходим, я сказал.

– Рано, – покачала головой Магда. – Слушай… Нужно… ну… сделать, что я обещала… Послушай… я поколдую… отведу глаза… След замету… ты должен… пожалуйста, Виль!

– Так ты и делай, – отмахнулся убийца, но ведьма ухватила его за руку. – Вот дура-баба! Ты обещала, а я делай, да? Сама ручки замарать боишься? Вот за что тебя не люблю – вечно ты на моём горбе ездишь…

– А что ты обещала? – не поняла Эрна, но мать ухватила её за плечи и прижала лицом к ближайшему дереву. Это оказалась сосна и девочка сразу перепачкалась в её густой смоле.

– Не смотри, – приказала ведьма, а потом послышались такие звуки… как будто дядя Виль разделывал мясо. Эрна догадалась, что мать обещала и кому. Заступник! Дядя Виль, небось, сейчас из этих людей потроха вынимает! Девочку затошнило, но она постаралась сдержаться… и услышала пение матери. Такое… обычное её пение… так она колдовала дома. Без этих вот стонов, визгов и воплей. В воздухе ещё сильнее запахло кровью, потом – чем-то палёным. Потом Магда взяла девочку за плечи и, не позволяя повернуться, повела прочь – через лес, не разбирая дороги. Дяди Виля опять не было видно.

* * *

Вечер они встретили на берегу реки. Горел костёр, а мать отстирывала от крови одежду своего названного брата. У Эрны слипались глаза от усталости и пережитых волнений.

– Рассказывай, Маглейн, – велел Виль. Он забавно смотрелся в вышитой рубахе из тонкого полотна, которую ведьма ему высушила призванным ветром. Вся его обычная одежда была перепачкана.

Магда склонила голову над водой, избегая смотреть убийце в глаза.

– Что рассказывать? – хмуро спросила она. – Сам всё видел.

Виль весело и как-то противно хохотнул.

– Некогда мне было на тебя любоваться. Я-то думал, у Овелаалуухи обучишься, тебе раздеваться не надо будет. Мёрзнешь же. Жалко тебя, глупую. А ты и одетая учудила.

Ведьму передёрнуло от отвращения.

– Духи предупредили меня об опасности и предложили… помочь. В обмен на плату. Они не могут сами взять того, кто им не поддался.

– Я уж вижу, – продолжал ухмыляться Виль, – как они тебе помогли. Как же это ты им поддалась-то?

Ведьма бросила на него тяжёлый взгляд.

– Надо было убить для них. Всё равно кого. Ты и Эрна сгодились бы им не хуже. Даже лучше. Те люди были мне чужие.

Она бросила поспешный взгляд на девочку, но та уже спала, завернувшись в плащ дяди Виля.

– Так я тебе не чужой, Маглейн? – хмыкнул убийца. – Какая приятная неожиданность.

Магда подняла мокрую рубашку Виля, разглядывая при свете костра, остались ли там пятна крови.

– Им нужен был первый встречный, – угрюмо сказала она. – Жрецам. Хотели зарезать на своём алтаре мальчишку, чтобы солнце слаще целовало землю.

– Не повезло им, а, Маглейн? – отозвался убийца. – А ты им зачем понадобилась?

– Враг их знает, – отозвалась ведьма, так же тщательно проверяя штаны. Швырнула одежду убийце.

– На, повесь сушиться, – сказала она. Виль хотел заворчать, но глянул в сосредоточенное лицо названной сестры и промолчал. Она уже склонилась над своей сумкой и принялась в ней копаться.

– Что ищешь, Маглейн? – мирно спросил убийца.

– Духи получили слишком много, – пояснила ведьма. – Я должна потратить часть их сил, чтобы они не стали слишком могущественными.

– Маглейн, эти духи тебе мерещатся, – устало напомнил Виль. – Прекрати с ними играть. Прозревшим не пристало…

– Мерещатся?! – вскинулась ведьма и рванула завязки платья, показывая следы, которые на её груди оставили духи. Убийца поперхнулся усмешкой.

– Ты б уж не хвасталась, а, Маглейн? Прикройся. Что ты потом барону своему говорить будешь?

– Барона это не касается, – пробурчала ведьма, завязывая платье. – Это колдовство. А сейчас мне нужно сварить зелье.

Она исподлобья взглянула на названного брата.

– Или запрещаешь? – с вызовом спросила ведьма.

– Да колдуй ты на здоровье, – отмахнулся Виль. – Что хоть смотреть будешь?

– А ты думал? Само собой, где Овелаалуухи прячется. Это же его духи. Знал бы ты, как они хотят к нему вернуться…

Её лицо исказила злобная усмешка. Получив плату, духи немного успокоились, но успели нашептать Магде, что они хотят сделать с нарушившим сделку колдуном.

Глава седьмая
Разбойники

Иргай так и не помирился с Дакой, и она осталась жить в шатре Врени. Ту случившееся безумно сердило. Она уже привыкла в одиночестве жить в своём шатре, а тут ей подсунули двух маленьких детей, которые к тому же орут на два голоса. Хуже всего – сама виновата. Зачем она вообще послушала Паука? Тьфу ты, надо же – брат во прозрении. Намаялся, небось, и ведьма намаялась с чужим ребёнком, теперь вот ей подсунул. Чтоб ему…

«Купцы» выехали с утра и к вечеру в лагерь прискакал Нифан, второй брат Иргая, и сказал, что дело сделано. К вечеру же наёмники свернули лагерь и теперь были готовы ехать. Оказалось – недалеко – лесными тропами в селище, которое когда-то захватили разбойники. Когда Врени доехала до него, наёмники уже согнали местных крестьян в три жалких сарая и выставили стражу. Врени споро занялась немногими ранами. Разбойники, похоже, были совсем бедными, хорошего оружия не припасли, так что победа далась наёмникам дёшево.

– Измельчали, – огорчённо говорил Увар Харлану, стоя в самом хорошем доме селища. Сюда разбойники стащили своё богатство. – То ли дело раньше. Или мы добыча такая мелкая или князья всех разогнали.

Он покосился на Врени, которая заглянула узнать, нет ли ей здесь работы.

– Чего тебе, Большеногая?

– Сам-то не ранен? – спросила цирюльница.

– Не ранен. Иди, Юлди позови.

Врени скорчила рожу. Монаха она недолюбливала. Не то чтобы он был плохой человек, просто он служил Заступнику, а она – Освободителю, которого он называл Врагом.

– Возьми людей, кто не занят, – уже привычно приказал Увар монаху, – иди молиться. Всё селище обойди, освяти каждый домишко.

– Так я ж не рукоположен, – оторопел брат Юлди. – Я ж не могу освящать. Права не имею.

– Это ты будешь со своим начальством выяснять, – отмахнулся Увар. – А сейчас иди и сделай, как тебе говорят. А потом займёшься делом. Надо всю добычу переписать и разделить на людей. Большеногая, а ты тут что забыла? Нечего делать – иди отдыхай. Или оборотня натаскивай. Нечего тебе тут толкаться.

Врени передёрнула плечами. Никакой волшебный дар не поможет, если тебя просто не желают видеть.

* * *

Они заняли крестьянские дома, но избавиться от Даки и двоих её вопящих детей не получилось. Не то в степях что-то такое было принято, не то молодая женщина просто не задумывалась о том, что кто-то тут может хотеть спать, но только поселилась она именно в том доме, который указали Врени для отдыха.

Когда цирюльница вошла в свой дом, Дака как раз расстилала на полу волчью шкуру.

– Уснули? – шёпотом просила Врени.

– Уснули, – кивнула Дака. Её лицо сияло таким счастьем, что спорить с ней уже не хотелось.

Дака осторожно уложила детей на шкуру. Девочка, видимо, почувствовав мех, расслабилась, сонно обняла молочного брата и уснула крепче.

– Видишь? – кивнула их мать. – Не загрызёт она Сагилла.

– У неё, поди, и зубов пока нет, – хмыкнула Врени. – Ты гляди, когда обернётся…

– Не оборачивается она, – пожала плечами Дака. – Только спит да ест.

– И кричит, – хмуро сказала Врени.

– И кричит, – кивнула Дака. – Дети всегда кричат. Сагилл громче неё кричит.

Врени отвернулась и принялась раскладывать по лавке плащ, чтобы в него укутаться и уснуть, пока есть возможность. Сагилл-то громче кричит, но Сагилл-то человек. А девочка – нет и муж приёмной матери не принял её.

* * *

На следующий день к цирюльнице на деревенской улице подошёл брат Юлди.

– Чего тебе? – нахмурилась цирюльница.

– Принеси девочку, – попросил он.

– Зачем?

Глупый вопрос. И так видно, что Юлди спать не может, так хочет повозиться с маленьким оборотнем, а Дака как засела в доме у Врени, так на глаза никому не показывалась. Но монаху удалось её удивить.

– Надо посвятить дитя Заступнику, – твёрдо сказал он.

– Ты спятил? Она же оборотень. Проклятая.

– Это невинное дитя, – настаивал Юлди. – Она не может быть проклята. Даже если её посвящали Врагу, её душу можно спасти.

– Что, думаешь, окропишь её святой водой, она сразу воспоёт славу Над… Заступнику?

Юлди так и впился в неё глазами. Врени выругалась про себя. Проклятые – прозревшие, как они называли сами себя, – говорили о Заступнике «Надзиратель». Создатель поставил его следить, чтобы привязанные к миру – а мир это зло – души не думали о побеге. Освободитель – Враг, как называли его слепые, то есть верующие в Заступника, открыл людям глаза на совершённое над ними насилие. Показал путь, следуя которому они могут освободиться от вещного мира. Он же дал людям чёрную магию, научил колдовству, создал вампиров и оборотней, чтобы они приближали желанное Освобождение. Такие как Врени, как Медный Паук, высшие посвящённые, должны были нести Его слово тем, кто слепо верил церковникам. Открывать глаза обычным людям. Но, конечно, не монахам.

– Она слишком маленькая, чтобы говорить, – мягко произнёс Юлди. – Сколько ей месяцев?

– Да уж больше года, – сказала Врени, вспомнив короткий рассказ ведьмы. Та на прощание в двух словах рассказала о том, откуда у неё появилась эта девочка. Цирюльница нахмурилась. На вид маленькая оборотница была младше своего молочного брата. Года ей нельзя было дать при всём желании.

Монах таких тонкостей не знал и кивнул.

– Она должна принять благодать Заступника как можно скорее.

– Отстань от меня, – отмахнулась цирюльница. – Иди вон к Даке, с ней разговаривай.

Юлди в самом деле пошёл к дому, где Дака как раз кормила детей. Но не успел он толкнуть дверь, как перед ним будто из-под земли вырос Иргай.

– Не ходи туда, – велел наёмник хмуро.

– Я только хотел поговорить о…

– С другими говори, – не стал слушать Иргай. – Нечего тебе с моей женой разговаривать.

– Я говорил с другими, – мягко ответил монах, – а теперь я должен…

– Уйди, – стиснул зубы наёмник. – Не подходи к моей жене!

Юлди обиделся.

– Я дал обет целомудрия и если ты думаешь, что я…

– Будь ты хоть евнух, не ходи к моей жене! – разозлился Иргай.

Врени поспешила к ним. Как раз вовремя, Юлди тоже сжал зубы и был готов выхватить кинжал.

– Юлди, уйди, пожалуйста! – взмолилась цирюльница, схватив монаха за руку. Ещё не хватало, чтобы юноши подрались. Юлди с трудом вырвался – хватка у Врени была крепкая.

– Поздно спохватился, если твоя жена в чужом доме живёт, – бросил монах и ушёл. Иргай сплюнул.

– Не пускай к ней никого, – потребовал он у Врени. – Зачем Даку одну оставляешь?

– Поговорил бы с ней, – предложила цирюльница. – Небось плохо-то одному.

– Не хочу, – равнодушно отозвался Иргай и снова сплюнул. – Не до того сейчас.

Врени обошла юношу и шагнула в дом.

– Закрой дверь, – потребовала Дака таким холодным тоном, что цирюльница поняла: та всё слышала. Дети, уже накормленные, посапывали на волчьей шкуре. На этот раз Сагилл обнимал молочную сестру, запустив пальчики в пушистую шерсть.

– Давно она обернулась? – спросила Врени.

– Как ссорой запахло, так и обернулась, – пожала плечами Дака. – Чего он хотел?

– Кто?

– Монах, – пояснила молодая женщина. – Зачем меня с Иргаем ссорит?

– Провести обряд, – осторожно пояснила Врени. – Так принято у нашего народа. Дать ребёнку имя, чтобы её знал Заступник.

– А, – кивнула Дака. – У народа Иргая так тоже принято. Нельзя сейчас. Дочь отец должен принять. Потом Заступник.

– Дака, – осторожно начала цирюльница, – Иргай может и не принять оборотня… стоит ли…

– Я молоком её кормила. Моя дочь.

– Дака, ты подумай…

– Боишься? Всегда боишься, да? – засмеялась Дака. – Не бойся. Иргай крепко сердит! Я его знаю! Будет сердиться, долго будет. Помиримся. Мне без него, ему без меня – как руке без тела. Помиримся. Долго сердиться будет. Потом сам придёт.

– Была бы ты умнее, пошла бы к нему сама, – проворчала цирюльница. – Как дети малые, оба.

Дака замотала головой.

– Нельзя мне идти! Мать его меня выгнала. Нельзя. Сам придёт. Подожди.

Врени махнула рукой. Она уже поняла, что так просто Даку со своей шеи не скинуть. За что ей такая напасть-то?

На шкуре заскулила маленькая оборотница: брат слишком сильно вцепился в её шерсть. Почему девочка не кусается, Врени не понимала. Может, у них так принято, у оборотней. Может, боится. Дака парой шлепков восстановила порядок.

– Ничего не бойся, – сказала она. – Иргай помирать будет, обо мне вспомнит.

– Главное, чтобы он о тебе до того не забыл, – проворчала цирюльница.

Она развела огонь и принялась греть воду. Надо было заварить снадобье, чтобы поменять повязки у раненых. Дака опустилась на колени рядом с ней и принялась помогать.

* * *

Вечером, обойдя всех, кто нуждался в помощи, Врени заметила, что Юлди больше не крутится возле её дома. Никак поумнел. Но позже, принимая свой ужин из рук Зарины (еду по-прежнему готовили сообща), цирюльница обратила внимание, что Юлди так и не объявился. Она сказала об этом девушке.

– Юлди пошёл иву собирать, – отозвалась Зарина. – У нас короба испортились. Просились собрать. Увар не дал. Сказал, опасно тут. Если даже кого с нами послать, им нас защищать придётся. Но ива очень нужна. Увар велел Карско идти и Габору. С ними Ферко ещё пошёл.

Карско и Габор были новички в отряде, Ферко давно ходил с Уваром.

– А Юлди чего?

– А Юлди всё сердитый ходил. Подошёл к Увару, сказал, тоже пойдёт. Увар отпустил.

– Уже смеркается, – нахмурилась цирюльница. – Где эта ива растёт?

– Нифан сказал, вон там, – показала направление Зарина и пожала плечами. – Увар уже ругался. Сказал, не придут, искать будем. Потом непонятно сказал.

Зарина прыснула со смеху.

– Очень ругался, – пояснила она.

Искать не пришлось: Карско, Габор и Ферко вскоре вернулись, очень взволнованные и злые, и сразу пошли к Увару.

– Ну? – спросил оберст, оценив и их вид, и то, что они пришли без Юлди.

– Беда, – коротко ответил Ферко.

– Жив?

– Пока жив, – буркнул Габор.

– Мы только ненадолго отвернулись, а его нету! – с искренним возмущением сказал Карско.

– Молчи уж, – цыкнул на него Ферко. – Зря Юлди взяли. Ничего не делал, ходил, бормотал что-то. Потом вроде делом занялся. А потом пропал. Там, Увар, рядом низинка, не знаешь, куда идти, не увидишь. А в ней рощица. А в роще идолы. Там-то его и схватили.

– А вы где были? – нахмурился Увар.

– А мы еле ноги унесли, – ответил Ферко. – Человек десять там было и вооружены неплохо, не то что разбойники, которых мы тут положили. Пока убедились, что погоня за нами не идёт, день и прошёл.

– Мальчишки, – проворчал Увар. Карско и Габор покраснели. – На помочах вас водить.

– Да мы-то тут при чём, – обиженно пробурчал Габор. – Кто монаха просил в рощу соваться?

– А я шум слышал, – вдруг сказал Карско, – будто дерево рубили.

Врени, которая, естественно, подошла подслушать, похолодела. Рядом было… как же это называется?...   языческое капище. Юлди, небось, решил, что в лесу один, и выместил на идолах свою обиду. Что с ним сделают оскорблённые служители местных богов, не хотелось и думать.

А вот Увар считал иначе. Он подозвал Мюра и велел Кривому Эбу открыть один из сараев – тот, где были заперты местные старики. Говорили, что у язычников именно старики управляли деревнями. За день им только раз принесли поесть, не из жестокости, а потому, что никому не хотелось возиться. Сарай открыли, пригрозили крестьянам самострелами и велели выйти самому старшему. Крестьяне заспорили между собой и вытолкнули самого тщедушного, который под взглядами наёмников стащил с головы шапку и стоял, трясясь от ужаса. Сарай от греха заперли снова.

– Спроси его, – приказал Увар Мюру, – что они сделают, если чужак придёт в рощу с их идолами.

Нагбарец скривился. Как и все верующие в Заступника, язычников он не терпел. Он медленно прокаркал свой вопрос старику. Тот затрясся ещё сильнее. Не похоже было, чтобы этот старик управлял деревней, уж больно испуганно на всех глядел.

– Его говорить, – всё так же кривясь, произнёс юноша, выслушав сбивчивый ответ старика, – очень плохой, когда чей-то заходить в священный роща. Очень, очень плохой. Небо не давать дожди, не давать солнца. Земля не давать зерно. Корова не давать молоко. Женщины не давать детей. Очень, очень плохой.

– И что тогда надо сделать? – нетерпеливо спросил Увар.

– Говорить, чужак лови-хватай. К небесный старик отправляй. На камень в роща клади, нож грудь режь, сердце доставай. Чужак ещё живи, жрец дрова клади, поджигай. Чужак к небесный старик иди, с небесный старик говори. Небесный старик людей прощай, чужак наказывай.

Врени замутило. Наёмники, собравшиеся вокруг, зашумели.

– Когда это делается? – внешне спокойно уточнил Увар, но цирюльница видела, как заиграли жевлаки на его скулах.

– Солнце заходить, небесный старик спать. Солнце вставать – небесный старик просыпаться. С утра небесный старик злой. С утра отправлять. Когда рассвет, тогда отправлять. Его говорить, почёт для чужак, если кровь, если раны. Не почёт, если удавить. Если воин – долго умирать. Почёт.

Нагбарец сжал кулаки.

– Плохой люди, – сказал он. – Злой люди. Твоя приказать – я убивать такой люди. Такой люди сама идти к своя небесный старик!

– Пойдут, пойдут, – кивнул Увар. – Держи его, пойдём в дом, поговорим по душам. Что это за низинка такая, и почему так близко от деревни. Эб!

Кривой Эб, который тоже слушал этот разговор, неприятно ухмыльнулся.

– Собираемся? – коротко спросил он.

– Да, пора бы нам. Иргая с Нифаном зови. Пусть осмотрятся получше. Как это они низинку-то просмотрели?..

На Врени, которая собиралась увязаться за Уваром и послушать, к чему идёт дело, оберст посмотрел так, что цирюльница прикусила язык и пошла в «свой» дом – складывать немногие пожитки и предупреждать Даку.

* * *

Ночевать в лесной деревне было слишком опасно. Зажжённые стрелы могли превратить её из убежища в ловушку, частокол ограждал разве что от зверей, но никак не от подготовленных воинов, а сколько их на самом деле, сказать было трудно. Ферко с Карско и Габором были слишком заняты, уходя от погони, чтобы посчитать всех людей в капище. Как оказалось, священная роща была надёжно запрятана от любопытного взгляда, если не знать, где её искать, можно было так и не найти. Деревья закрывали спуск и чужаку казалось, будто весь лес растёт на одном уровне. Что неприятно, рядом с рощей было ещё селение, поменьше этого, но с куда как более крепким тыном. Похоже, в нём жили жрецы и охранники идолов. Увар не особо делился результатами допроса запуганного старика, только сказал, что рощу им сам Заступник показал, ещё бы за это Юлди не поплатился.