Текст книги "Корона Тафелона (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 37 страниц)

– Зачем ты туда полез? – спросил Увар.

– Да я думаю, вдруг пустят? Зайду, посмотрю, хорошо ли они вашу цацку охраняют.

– Ты же говорил, у вампира нельзя украсть.

– У вампира нельзя. Так он же там не век сидит. Посидит-посидит – и полетать отправится. Вон, подружка-то нашей Маглейн, она вечно куда-нибудь да летает. Визгу-то, визгу!

– Какая подружка? – раздражённо спросил Увар.

– Вот те на, – удивился Паук. – А мальчишка ваш сказал, что вы её подстрелили случаем.

– Госпожа Вейма?

– Какая она госпожа, – засмеялся прозревший. – Её Серый как рабыню у кровососов выкупил. А туда же, госпожа! Видал, в шелках ходит. А сама с оборотнем… подстилка шавки блохастой, а туда же. Стелется перед ним.

Медный Паук в подробностях высказал своё мнение о личной жизни госпожи Веймы. От этого мнения покраснели бы даже лошади.

– Все они, кровососы… – закончил он свою речь ругательством. – И этот такой же.

– Так ты его видел?

– Не-а, – лениво отозвался убийца. – Не соизволил его кровосошество показаться. Послушай, Увар, я готов шапку заложить, что у тебя есть с собой доброе риканское. А то кислятина, которую мне добыла Маглейн, уже закончилась.

Увар выругался.

– Почему тебя пустили?

– А я сказал, будто у меня срочное дело к его сиятельству. Пара намёков – и готово.

– И тебя не попытались задержать?

– Это было немного посложнее, – засмеялся Медный Паук. Послышался звук, с которым вино льётся в чашу. – Брось, Увар, с чего бы мне раскрывать тебе свои секреты?

– С того, что ты в моём отряде, – отозвался наёмник.

– Я обещал тебя научить, как достать цацку, если ты будешь меня слушаться, – напомнил убийца. – А в отряд к тебе не нанимался. Брось, Увар. Ну, убьёшь ты меня. Думаешь, кровососу кто-то помешает прочитать ваши мысли? Ты знаешь, как они это делают? Подружку-то сестрицы своей в деле не видал?

Увар не ответил, а Врени поёжилась. Она-то видала «госпожу Вейму» в деле. Кем бы вампирша не приходилась Серому – женой или рабыней, она могла даже днём зачаровать двоих человек, погрузив одного в сон, а другого заставив повиноваться. Что же мог князь, пьющий человеческую кровь в самом центре своих владений?

– Маглейн опять же… с ума ведь сходит баба. Её за руку не удержишь, она на людей бросаться будет. А то ещё похуже. Думаешь, почему она за водой не ходит, кашу не варит? Думаешь, ручки замарать боится? Она в деревне работы-то не гнушается. А здесь я у неё яд из рукава три раза вытряхивал. Хочешь связать её и возить до самого дома связанной? Она своего барона прирежет, едва наедине останется.

– Ты говорил…

– Ну, говорил. Найдём колдуна – и будет наша Маглейн как новенькая. Так колдуна ещё найти надо.

Увар снова не ответил. Ну да. Не могут же они на чужой земле броситься искать колдуна, не получив на это позволения хозяина.

– Брось попусту языком молоть, – наконец произнёс наёмник. – Говори дело.

– Так я дело-то и говорю. Ты меня сбиваешь. Я с ними заговорил. Сперва по-тафелонски, потом по-нагбарски, потом по-тернски. На тернском они закивали и знаками показали, чтобы я стоял рядом. Потом пришёл господинчик, весь в чёрном, будто гробовщик, только одежда-то из бархата, такую украшать – только портить, спросил меня по-тернски, кто я такой и что я тут делаю. Из ворот выходить не стал, вот вы его и не видали. Я и сказал, мол, к князю у меня поручение есть. Он меня и впустил. С ним ещё стражник был, так этот стражник с меня глаз не спускал.

– И что ты на этом выиграл?

– О, мы неплохо поболтали с тем господинчиком. Тернское у них неплохое. Кормёжка, опять же, не как у вас. Повара-то княжьи.

– И он стал с тобой беседовать?

– Так я ему сказал, что у меня вести с рынка рабов в Физанте. Маглейн тут говорила, мол, князь их давно дожидается. Представь, он ловит людей, дурманит их и продаёт за хорошую цену – целыми и невредимыми, они ещё и не сопротивляются, пока дурман не развеется. А пока священный поход был, цены упали. Он, конечно, скупил кого хотел, ему же тоже люди нужны, и дёшево получил, да только потерял больше, чем приобрёл. Теперь вот ждёт, когда всё успокоится и рабы опять станут в цене.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Да уж знаю, Увар. Ты лучше послушай, о чём меня господинчик-то тот спрашивал.

– Хочешь рассказать, за сколько ты нас продал?

– А при чём тут вы, Увар? Господинчик про Итнию[16]16
  Итния – страна, лежащая к югу Тафелона и от земель, в которых сейчас находится отряд Увара. Дорога в Тафелон как из Терны, так и из Физанта неизбежно проходит через Итнию.


[Закрыть] спрашивал. Из Терны-то сюда в обход Итнии не попасть. Говорят, там нашёлся правнучатый племянник сестры Старого Дюка, так он бы не прочь сам Тафелон возглавить. Как ты думаешь, а, Увар, князь-то не знает ли, чья у него цацка валяется? Видел я как-то, как подружка твоей сестрицы монету обнюхала и сразу рассказала, кто её кому заплатил и за что отдал.

– Откуда ты это знаешь? – снова спросил Увар.

– Ремесло у меня такое, – напоказ вздохнул Паук. – Налей-ка мне ещё риканского да прогони Большеногую, хватит с неё и того, что успела подслушать.

Врени выругалась и поспешила уйти.

Глава четырнадцатая
Князь

Виль, как и вчера, поднял ведьму на рассвете, и, не слушая вялых возражений, потащил в лес «учиться». Едва они отошли подальше от всех, Магда тихо, но зло спросила:

– Зачем отдавать людям, которых ты предал, деньги, которые ты получил за их головы?

– Я так и думал, что ты почуешь, – отозвался Виль. – Духи нажужжали? Трепаться хоть не пошла?

– Ты продал нас всех, – не отставала ведьма.

– Сама напросилась, Маглейн. Говорил же тебе – иди без меня.

– Будто ты тогда не нашёл бы пути в этот замок, – рассердилась Магда.

– Это было бы сложнее, – признался убийца. – Брось, Маглейн. Твоё дело – слушаться старшего брата и колдовать по моему приказу. А что там тебе языческие духи в уши жужжат, так то не моя забота.

– Виль!

– Опять? Виль то, Виль сё… Вредная ты баба, Маглейн. Сказал – нечего тебе тут выведывать.

Он как бы невзначай оглянулся по сторонам и взял названную сестру за локоть.

– Вот что, Маглейн, – совсем другим тоном – и гораздо тише – произнёс убийца. – Спасибо Фатею, весь лагерь знает, что старый глупый папаша Виль надеется вколотить хоть каплю ума в твою пустую голову. Что ты будешь бегать и колдовать. Или визжать, если приспичит. Поэтому ты сейчас будешь бегать и колдовать. Поняла?

– А что ты?..

– А я буду бегать за тобой, так что постарайся уж не оставить меня без глаз. Делай что хочешь, но ты должна узнать, где сейчас колдун и что он замышляет.

– Ты же сказал…

– Я сказал, Маглейн, что ты будешь слушаться меня.

– Но зачем тебе делать это тайком?

– Затем, сестрёнка, что старый кровосос каждую ночь слушает сны Увара и его приятелей. Тебе подружка не рассказывала, как это делается?

Магда помотала головой.

– Ну, а мне приходилось о таком слышать. Я почти уверен, что он не может услышать Юлди, тот слишком честно верит, Большеногую и тебя, если тот вонючий букет не выдохся. Может быть, Иргая, уж больно он странный. Ну и меня, конечно. Знаешь, на чём я попался?

– Ты попался?! Но ты же…

– Жив и здоров, как видишь. Когда его кровосошество почуял, что стражники с кем-то разговаривают, а с кем – он не чувствует. Вот тут он забеспокоился.

– Он же мог тебя…

– Сожрать? Подавился бы. Брось, Маглейн, и не с такими дело имели.

– Зачем ты туда пошёл?! – не выдержала ведьма.

– Да ты никак обо мне тревожишься, Маглейн. Глядишь, ещё плакать будешь, а? Не ори. Надо было. Хорош я буду, если тут обо всём святоши станут договариваться.

– Но…

– Хватит, – оборвал её убийца. – Давай, колдуй.

* * *

Лес после колдовства выглядел… будто в нём ворожила очень злая ведьма. Листья все были сорваны с ветвей, все истлели и иссохли, поникли ветки, потускнела трава. Магду трясло крупной дрожью. Ей приходилось в танце сливаться с лесом и миром, но чтобы так? Виль действительно заставлял её бегать, духи обступали со всех сторон, предлагая защиту и помощь, взамен на… Она не хотела платить эту цену. Ветер, будто почуял её настроение, не мягко ласкался, а жестоко хлестал по лицу, по обнажённым рукам, рвал одежду, спутывал волосы. Это было плохое колдовство, это было злое колдовство, и Магда заплатила силой чужого леса за то, чтобы закрепить своё чёрное гадание. Виль был доволен. И тем, что ему нагадала названая сестра, и тем, что она ворожила одетая и тем, что обратно в лагерь её не пришлось тащить на руках.

– Этого мало, – устало сказала ведьма. – Мы никого не убили. Этого мало, чтобы нагаданное сбылось. Этого мало, чтобы колдун не мог пересилить моей ворожбы.

– А кого ты хочешь убить? – деловито спросил Виль. Магда поперхнулась. – Брось, сестрёнка, я добуду тебе хоть козлёнка, хоть телёнка, хоть ребёнка. Что нос воротишь? Противно? А что ты с лесом сделала – не противно? Сюда теперь ни за ягодами, ни за орехами, ни за грибами не сунешься.

– И за дровами тоже, – мрачно дополнила ведьма. – Противно. Но это же ты меня…

– Заставил поступить так, как положено доброй прозревшей, – подхватил убийца.

Ведьма сплюнула и выругалась.

– Нет, – очень тихо сказала она после недолгого молчания. – Пока рано. Потом, после, когда мы будем к нему приближаться. Тогда надо. Я скажу, кого. Но ты должен будешь сделать это днём. У всех на глазах и так, чтобы тебя никто не заподозрил.

Виль картинно поклонился. Магда вздрогнула, словно проснувшись.

– Умеешь ты задачи задавать, сестрёнка, – сказал он.

– Нет… пожалуйста… не надо…

– Надо, Маглейн, надо. Не избавимся от колдуна – не сможем вернуться домой.

– Но не так… не такой ценой…

– Хочешь сойти с ума, сестрёнка? Ты ж на людей скоро начнёшь кидаться. Эта плата тебе приятней будет?

Он остановился.

– Эй! Фатей! Выходи! Я тебя давно засёк.

Мальчишка появился из-за дерева. Магда даже не заметила, где он прятался. По его лицу она ясно поняла – он слышал. Слышал их разговор. Он знает. Он…

– Маглейн, прекрати! – зло окрикнул её Виль. Ведьма заморгала, снова будто просыпаясь. Тонкие, гибкие, истрёпанные ветром ветки захлестнулись на шее мальчика. Магда встретила взгляд Фатея – непримиримый, яростный взгляд человека, который не будет просить врага о пощаде, и в ней вдруг всколыхнулась злоба.

– Он подслушивал, – прошипела ведьма. – Его надо убить.

– Нет, – спокойно отозвался Виль. – Я решаю, когда можно убивать. Ты делаешь как я сказал. Ты поклялась. Ну?

Магда заставила себя выдохнуть и расслабила сведённые судорогой пальцы. Ветки на шее Фатея слегка разжались. Он закашлялся и заговорил на своём языке, потом грубо выругался по-тафелонски. Виль подошёл к нему и положил руку на голову.

– Это моя сестра, – сказал он. – Ты учишься у меня, значит, она и твоя сестра тоже. Пока ты слушаешься меня, её колдовство будет тебе помогать. Если ты предашь меня, она возьмёт твою душу из тела и поместит её в болванчика, которого вырезает из дерева. Тобой будут играть дети, а после забросят. Ты никогда не станешь воином. Если ты будешь слушаться меня, и если ты умрёшь, выполняя мой приказ или защищая мою сестру, она поможет мне разыскать твою душу. Ты родишься среди своих людей и я возьму учить тебя, едва ты сделаешь первый шаг. Ты никому не расскажешь о делах, которые тебе не по уму. Понял? Попробуй только открыть рот – моя сестра заставит отсохнуть твой глупый язык. И не надейся, что монах поможет тебе молитвами. Ты согласился учиться у меня, ты мой. Моя сестра трижды наводила на тебя свои чары. Теперь тебе нет спасенья от её колдовства.

У мальчишки глаза полезли из орбит. Магда понимала, что Фатей не знает, что она может и чего не может сделать, и оттого боится её ещё больше. А из-за того, что гордость не позволяет ему признаться в страхе перед женщиной, этот страх превращается в ужас.

– Когда ты вырастешь, и станешь взрослым, и пройдёшь все испытания, и я признаю тебя достойным, – торжественно заключил Виль, – я дам тебе свой нож и ты убьёшь меня, если сумеешь. Маглейн, отпусти его.

Ведьма повела рукой. Ветки осыпались на землю трухой. Колдовство выпило из них последние силы. Глаза Фатея раскрылись ещё больше, а после он упал перед Вилем на колени, обхватил его ноги и что-то быстро сказал на своём языке.

– Учитель, – продолжил мальчишка на тафелонском, – Фатей будет служить тебе и слушаться тебя как слушался отца и мать. Фатей будет поить и чистить твоего коня, Фатей будет точить твой меч, Фатей будет мыть тебе ноги! Научи как сделать, чтобы ведьмы боялись, учитель!

– Научу, научу, – добродушно пообещал убийца. – Всему научу. Маглейн, иди в лагерь. Если спросят – никому ничего не говори, но Увару скажи, мол, наколдовала удачу и скоро всё будет хорошо. А если не спросят, то молчи. Потом сам скажу.

Магда хотела ответить, но промолчала. Такого колдовства, чтобы язык отсох, она не знала. Но…

Ведьма достала нож и шагнула к мальчишке, который ещё не поднялся на ноги. Виль удержал его и Магда отрезала у него прядь волос.

– Будешь слушаться – буду помогать, – посулила она. Завязала тёмные волосы особым узлом и трижды плюнула на землю.

Конечно, с языком Виль погорячился, но навести слабость могла любая ведьма. Магда не любила это делать. Такую ворожбу лучше творить напоказ, запугать жертву приготовлениями, тогда она сама сделает за тебя половину работы. Но это прямая дорога на костёр и хорошо, если обозлившиеся крестьяне дождутся братьев-заступников, а то ведь сами разорвут на кусочки.

Мальчишка ничего не ответил.

– Иди, Маглейн, иди, – уже не так добродушно проговорил Виль.

* * *

После завтрака к Магде подошла Дака, которая давно невзлюбила ведьму за то, что она ничего не делает и только косо на всех поглядывает. Враждебно оглядела с головы до пят и сунула в руки испечённую на костре лепёшку.

– Твой брат моего брата учит, – сказала женщина. – Между нами должна быть дружба.

Магда приняла подарок, не зная, что ответить. Духи молчали, устали, видать, после недавней ворожбы. Предупредили бы они об опасности, будь в лепёшке яд? Кто их знает. Быть может, для них было бы выгодней, если бы ведьма умерла. Всё равно она не собиралась скармливать им чужие жизни.

– Спасибо, – неловко произнесла ведьма.

– Ешь, – приказала Дака. – И с братом поделись.

Магда кивнула. Надо как-то отвязаться от этой затеи.

– Пусть твоя дочь с нами поест, – осенило её. – Моя дочь спасла её от смерти в лесу.

Дака расхохоталась, вырвала из рук ведьмы лепёшку и кинула её в костёр.

– Ты умная, – сказала она и пошла прочь.

Магда ошарашенно глядела ей вслед. Вот так просто? Эта женщина хотела убить её – и даже не постыдилась смотреть ей в глаза?! Что ей наговорил Фатей? А что он ещё ей наговорит?!

Магду осенило. Она подошла к куче объедков, достала пару костей и пошла к себе. Неловко орудуя ножом, зарыла кости возле своего шатра. Её провожали подозрительными взглядами, но ведьма не обращала на них внимания. Она достала остатки посоха и принялась вырезать ножом недостающие фигурки. К ней подошёл Юлди.

– Мир тебе, – произнёс он торжественно. Магда удивлённо подняла на него глаза и монах торжественно осенил её священным знаком. Она молча подняла брови. Юлди смутился.

– Осталось немного, – сказала ведьма. – Сегодня доделаем.

– Да, хорошо, – согласился монах и взял свою часть работы. Больше они не разговаривали.

* * *

Они доделали фигурки и Магда взяла золу, чтобы вычернить половину из сделанного. За этим занятием она чуть не пропустила, как в лагерь пришли посланные от князя. Мастера, одетые просто, но в добротную одежду, подпоясанные ремнями с бронзовыми пряжками, выступали так важно, как будто были знатными рыцарями, победившими на турнире. Княжий слуга, одетый в бархат, шёл впереди всех, а позади двое юношей вели под руки слабого с перепугу старика. Магда пригляделась к ним. Один был точно сын или внук, а вот другой и одет иначе, и иначе держал… как же его звали-то?...   Каджика. Иначе держал старого Каджика, без заботы и бережности. Стражник, не иначе. Бедолага Каджик чуть не обмочился с перепугу.

Увар вышел вперёд. В лагере он бархата не носил, а потому выглядел просто и бедно на фоне гостей, ничем не лучше перепуганных крестьян. Мастера торжественно прошествовали к нему и вручили свои творения. Княжий слуга что-то сказал. Ведьма невольно отложила работу и вгляделась. Да-а… такой посох князю впору. Да и пояс был неплох, неплох…

Увар кивнул головой, к нему подскочил Карско и принял у мастеров работу. Остальные наёмники побросали свои дела и собрались посмотреть, только часовые на своих местах и остались. Оберст придирчиво осмотрел посох, потрогал набитые на нём кольца. Махнул рукой. Карско подошёл к крестьянам с посохом наперевес. Старик и его сын попятились, но стражник подтолкнул старика вперёд. Увар тоже что-то сказал на языке, который Магда не знала. Княжий слуга повторил за ним – вроде похоже, но как-то не так. Наконец, старик закивал головой и юноша осторожно протянул руку к посоху. Взял его и передал отцу. Карско протянул им пояс, Увар сказал ещё что-то, слуга снова повторил и юноша подпоясал старика поверх старого потёртого ремешка. Потом княжий посланник произнёс ещё несколько слов, оберст скривился так, будто ему предложили уксуса, но отвязал от пояса кошелёк. Слуга кивнул, сунул кошелёк за пазуху и отдал какой-то приказ. Мастера важно поклонились и ушли, стражник бросил старика и тоже отправился восвояси вместе с княжьим посланником. А старик осел на землю и схватился за грудь.

Магда выругалась, сунулась в сумку и выругалась снова. Вот уж о чём она не подумала. К ней подошла Врени.

– Помрёт сейчас старичок-то, – сказала цирюльница, глядя, как ведьма отбрасывает в сторону свою сумку. – У тебя тоже от сердца снадобий нет?

– Дома остались, – призналась Магда. – Пусти ему кровь, должно помочь.

– Если я пущу ему кровь, а он сдохнет, нас тут всех закопают, – мрачно сказала Врени.

– Если он помрёт в лагере, нас всё равно закопают, – отозвалась Магда. – Не медли.

Врени отошла. Магда задумалась. Будь сейчас хоть утро… нужна вода, которая не прячется в земле, не бежит в реке не падает с неба. Но где ж она посреди дня найдёт росу? Она достала из своих вещей чашку, распустила волосы и сбросила башмаки. Встала и крутанулась на месте.

Землёй, что дала мне силу…

Это было нетрудно. Ветер поймал ту воду, которая всегда есть в воздухе, собрал её и уронил в чашку. Магда склонилась над ней, укрывая волосами, и зашептала правильные слова. Не ахти что. Всего лишь немного силы. Возможно, старику придётся заплатить за это какой-нибудь неприятностью, может, башмаки порвутся или крыша прохудится, но покуда он не помрёт, а остальное Магду не интересовало.

Она подошла к крестьянам. Карско держал юношу, который с отчаянием смотрел, как Врени, уже закончив кровопускание[17]17
  Кровопускание в старину считалось средством, помогающим практически при любой болезни, и проводилось преимущественно цирюльниками. В реальности польза от него весьма сомнительна.


[Закрыть], перевязывает старику руку. Магла опустила в таз с кровью старика палец, а после провела им по донышку чашки. Глаза старика расширились. Магда протянула ему воду.

– Пей! – приказала она, ничуть не смущаясь, что он не понимает её языка. Каджик встретил её взгляд и послушно взял чашку. Отпил. Магда наклонилась над ним и так и стояла, пока он не выпил всё. Всё это время она шептала, призывая его кровь течь в его теле без помех, грудь дышать, а сердце ровно биться. Когда старик допил, Магда произнесла, ни на кого не глядя:

– Скажите ему, что Врени выпустила у него дурную кровь, которая сжимала ему грудь. Скажите, что теперь будет легче. Скажите, что мы составим зелье, которое поможет. И скажите, чтобы он покуда не ел ничего, кроме орехов и мёда и того по чуть-чуть.

Она тряхнула головой, отбрасывая спутанные волосы за спину, и вернулась к своему шатру, не слишком интересуясь, перевели ли старику то, что она сказала. Врени пошла за ней.

– Что ты задумала? – спросила цирюльница.

– Я? – удивилась ведьма и достала из сумки гребень. – Ты меня с кем-то путаешь. Знаешь, что у него?

– Знаю, – кивнула цирюльница.

– Ну, коли знаешь, так попроси походить по здешним землям. Найдёшь горицвет, девятисил да лихорадочник[18]18
  Горицвет, девятисил да лихорадочник – растения, используемые в народной медицине.


[Закрыть] – принеси мне.

– Я тебе не служанка, – нахмурилась Врени. – У самой-то ноги отсохнут – поискать?

– А тебе не нужен предлог одной побродить? – удивилась ведьма и принялась расчёсывать свои спутанные волосы. – Скажешь, что это для старика – так и свои отпустят, и местные не воспротивятся.

Лицо Врени посветлело.

– Отпустят меня одну, как же, – тем не менее проворчала она. Магда угадала, что цирюльница прикидывает, как отпроситься из лагеря с наименьшей охраной.

– Придумаешь что-нибудь, – сказала она и сунула Врени в руки свою чашку. – Всё равно таз свой от крови пойдёшь мыть. Так и это помой. Да смотри. Кровь просто так не выливай… надо её сперва правильно… а, ладно. С тобой пойду, ты всё не так сделаешь.

– Я пускала кровь, когда ты ещё пешком под стол бегала, – рассердилась Врени.

Магда усмехнулась.

– И много людей у тебя после этого выжило? – спросила она.

* * *

Когда Виль вернулся в лагерь – и с ним запыхавшийся Фатей, который, похоже, был в полном восторге от урока, – Магда заканчивала красить фигурки сажей.

– Всё веселье пропустил, – сказала названному брату ведьма. – От князя как раз сегодня за выкупом приходили.

– А мы их видели издалека, – отозвался убийца. – Правда, Фатей?

Мальчишка закивал.

– Отпусти ребёнка поесть, – неодобрительно произнесла Магда. – И так тощий, а с тобой и вовсе исхудает.

– Фатей не ребёнок! – вскинулся мальчик.

– Брысь, – приказал ему убийца и уселся на землю возле ведьмы. Фатея как ветром сдуло. – Ты чего, Маглейн, никак в себя пришла? Отпустили духи-то?

– Некогда мне было, – хмуро ответила Магда. – Чуешь? Скоро всё решится.

– Скоро – так скоро, – мирно отозвался Виль. – Пойду тогда с братцем твоим побеседую.

О чём они говорили – убийца не сказал, а Магда не спрашивала, но только утром в лагерь снова пришёл посланный от князя. Увар, похоже, ждал этого, потому что и он, и Харлан, и Кривой Эб, и Берток и Виль, и Юлди были с утра одеты в парадные одежды. Небось, вчера посланник предупредил, ведьма же его языка не знала, да и Увар понимал с пятого на десятое. Но обманывать проклятого никто не стал, взяли с собой. Ведьма едва успела удержать Юлди за рукав и сунуть ему готовые фигурки, которые она завернула в стащенный из-под носа у Даки дорогой платок из привезённых отрядом подарков.

* * *

Князь ждал послов в той маленькой комнате, которую описала Магда – обшитой золотистым шёлком. Там стояло два кресла и в стороне – круглый столик. Одно кресло пустовало, на втором сидел князь, а у его ног стоял на коленях голый по пояс юноша в рабском ошейнике. Физантского монаха нигде не было видно. Когда послы вошли в комнату, в ней стало тесно. Князь пнул юношу в спину своим остроносым сафьяновым сапогом. Юноша заговорил на тафелонском, не глядя послам в глаза:

– Я был рыцарем Берндом, сыном рыцаря Корбла, который служит графу цур Лабаниану. Я встал под знамёна барона цур Фирмина в священном походе, но попал в плен к язычникам. Князь Рехор купил меня. Говорите, кто вы и чего хотите.

– Мы – люди дюка Клоса Тафелонского, – отозвался Увар, лихорадочно соображая. Проклятый кровосос, похоже, совсем сломал парня, а, может, это раньше сделали язычники, а вампир только добавил.

– Это ложь! – быстро произнёс юноша. – В Тафелоне много лет нет дюка, а правит союз баронов!

Вампир молча слушал этот разговор, с интересом посматривая то на одного, то на другого гостя. От этих взглядов у послов бежали мурашки по спине.

– В Тафелоне правил союз баронов, – вкрадчиво поправил Медный Паук. – Сейчас все бароны присягнули на верность дюку Клосу, сыну графа цур Вилтина. Граф цур Дитлин убит его высочеством, а граф цур Лабаниан разбит в бою за город Сетор, его владения поделены между баронами. Барон цур Фирмин, вернувшись из священного похода, стал коннетаблем Тафелона.

– Это ложь! – задыхаясь, прокричал Бернд. – Ложь!

– Это правда, – пожал плечами Увар.

Князь снова пнул юношу в спину. Он закашлялся и опустил взгляд.

– Мой господин Рехор спрашивает вас, зачем вы пришли, – с трудом выговорил Бернд.

– Мы пришли, чтобы принести князю заверения в дружбе от нашего господина, – ответил Увар. – Мы принесли ему подарки.

Он кивнул Кривому Эбу и тот достал маленькую шкатулку красного дерева, которую протянул вампиру. Бернд принял её вместо господина и открыл. В шкатулке на бархатной подушке лежал массивный перстень с рубином, окружённым вспыхивающими опалами[19]19
  «Вспыхивающий» опал – разновидность опала, показывающая яркий оттенок света при повороте под определённым углом. Очень ценится.


[Закрыть].

– Пусть примет этот дар, привезённый бароном цур Фирмином из святых земель. Другие дары мы передадим слугам князя позже.

По тонким губам вампира скользнула улыбка, не обнажившая, впрочем, его клыков. Он, будто забыв о людях, повернул перстень, любуясь игрой света. Потом вздохнул, внимательно посмотрел на послов и что-то произнёс.

– Князь говорит, что щедрость его нового брата согревает сердце, – произнёс Бернд. Вампир опять пнул его. – Он говорит, что не стоит в один день вести речи и о красоте, и о деле. Вам лучше уйти. Он позовёт вас снова, но не всех, а только одного из вас. Тогда вы сможете сказать, что у вас на сердце и что тяготит дюка Клоса.

Послы поклонились и повернулись к дверям, как вдруг вампир снова заговорил.

– У одного из вас есть подарок для князя, – перевёл Бернд. – Если вы передумали с ним расставаться, князь поймёт, но если вас удерживает скромность, то отбросьте её. Нет ничего дороже подарка, сделанного от души.

Послы переглянулись, ничего не понимая, потом Медный Паук сообразил и толкнул брата Юлди. Тот мучительно покраснел и достал из-за пазухи тонкий шёлковый платок, в который были завёрнуты фигурки для игры, правил которой монах так и не понял. Бернд принял платок и поднёс его господину. Тот взял чёрную фигурку и вгляделся в неё с таким же вниманием, как до того вглядывался в перстень. Даже, кажется, принюхался.

– Князь благодарен вам за ваши дары, – произнёс Бернд, – а сейчас вам лучше уйти. Завтра один из вас придёт поговорить с князем о делах.

Послы снова поклонились и покинули комнату.

* * *

– Хорошие секреты за пазухой носите, – сказал Медный Паук, когда они уже подходили к лагерю. – Знал бы, что у вас такая цацка есть – сам бы ночью зарезал. Она ж подороже дюкской короны будет. Рубин-то лельфский[20]20
  Лельфы – народ язычников, населяющий святые земли.


[Закрыть]! Такой чистой воды я, признаться, давно не видел.

Ему никто не ответил, но это убийцу не смутило.

– Что ж ты, Увар, с таким рубином по миру шатаешься? – не отставал Паук. – Взял бы себе. Тут бы вам всем до старости хватило.

Он нехорошо засмеялся и добавил:

– Если б покупателя нашли.

– Вот-вот, – мрачно отозвался Увар. – Иди своей дорогой, Паук, дальше без тебя разберёмся.

Убийца отвесил настоящий хларский поклон и первый вошёл в лагерь.

* * *

Вечером Увар передал слугам князя сундуки и мешки, которые отряд привёз с собой, оставив только малую часть. Мало ли что встретится по пути, до дома ещё добраться надо.