Текст книги "Мир Диорисса. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Наталья Григорьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 42 страниц)

   – Любимая, это я, – его хриплый шепот сводил с ума, – не бойся меня.

   И губы вновь вернулись к прерванному поцелую. Прикосновения, легкие, как перышки. Его губы, пальцы, попеременно касались полукружий моей груди. Я умирала от страха и стыда, но в то же время понимала, что попроси я остановиться, и он остановится в тот же миг. Но от разочарования умру уже я. Мне было страшно, но я безумно хотела продолжения.

   Одна из его рук, та самая, на которую он опирался, скользнула мне под спину, заставив невольно выгнуться, подобно кошке, а вторая, легкими движениями, незаметно даже для меня, спускалась все ниже и ниже по животу. В тот миг, когда я осознала, чего хочет Лан, его губы вернулись к моим губам, не позволив мне возмутиться его настойчивости.

   Чуткие пальцы поглаживали мои бедра, колени, возвращались к животу, и продолжали все сначала. Я отвечала на поцелуй, и в голове постепенно все мысли превращались в туман, заставляя забыть обо всем на свете кроме его рук и губ.

   Когда его пальцы скользнули туда, где быть им совсем не положено, я невольно дернулась, и замерла, услышав тихий шепот:

   – Любимая, и это тоже я... не бойся меня... я люблю тебя, моя аол'ориэс.

   Его нога, прижала одну из моих к постели, облегчая доступ его пальцам, которые выделывали что-то совсем невообразимое. Внутри меня зародилось, и постепенно росло какое-то странное чувство, похожее на огонь. Оно сжигало изнутри, но остановить эту муку не было сил. Я зажмурила глаза, и только тихо вздрагивала в ответ на его поглаживания. Он, то усиливал нажим, то едва касался, слегка поглаживал, легко проскальзывая внутрь. Я изгибалась и стонала, не в силах сдерживаться более.

   Вчера все было как в тумане, подозреваю все это было проделками Аэлэниель, которой было выгодно наше соединение в единое целое. Я практически ничего не помнила, и от этого было еще страшнее. Сегодня был уже второй раз, но по сути своей первый. К моему счастью, мой любимый это понимал, и не торопил меня, а только продолжал ласкать и целовать меня. Я была подобна меду, который растаяв на солнце, стекает янтарными каплями. Я плавилась, и огонь во мне пылал все сильнее.

   Лан замер на один лишь только миг, а затем я услышала тихий шепот, проникающий мне в самую душу:

   – Я люблю тебя, моя аол'ориэс. Не бойся, бельчонок, я буду очень осторожен.

   Не успев осознать, что значат эти слова, я почувствовала прикосновение. Но не пальцев, а чего-то иного. Твердого, и горячего как огонь. Испуганно дернулась в сторону, но к моим губам прильнули его губы. Нежный поцелуй, позволил на мгновение отвлечься от того, что беспокоило, и в ту же секунду я почувствовала, как внутрь меня скользнуло что-то большое, обжигающе горячее и твердое как камень.

   Я замерла, прислушиваясь к новому ощущению, а в это время мое лицо и губы покрывали частые поцелуи. Хриплый стон, легкий вздох и шепот: "я люблю тебя", и первое обманчиво-неторопливое движение. Я невольно вскрикнула, почувствовав его движение внутри себя.

   Зеленые глаза в тревоге распахнулись, уставившись на меня.

   – Я сделал тебе больно, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Лан.

   Я помотала головой. Вот как сказать? Не больно, нет. А странное до невозможности чувство, когда тебя наполняет что-то неизвестное, но от этого так хорошо, что хочется не отпускать и на миг подобное ощущение.

   Лан расслабился, я увидела это по его глазам, и вновь склонился ко мне, прижавшись к моим губам.

   Движения, сначала неторопливые и осторожные, постепенно ускорялись. Уже не было сил ни на что, только хрипло стонать, сжимая в кулаке смятую простыню, и впиваться пальцами в его твердые плечи, стремясь прижать его еще ближе, раствориться в нем без остатка.

   Огонь внутри меня продолжал расти, становиться все больше. Подобно костру получающему питание от горящих веток, мой огонь разрастался, от каждого его движения, грозясь выплеснуться в неконтролируемом взрыве. Движения Лана стали более резкими, какими-то рваными, и в тот момент, когда он хрипло застонал, уткнувшись носом мне в грудь, взрыв все-таки произошел...

   Я очнулась от того, что он покрывал поцелуями мое лицо и губы. Глаза его были испуганы, а я в ответ улыбнулась глупой улыбкой, не в силах вымолвить ни единого слова.

   Не знаю, что он смог прочесть в моих глазах, но практически мгновенно успокоившись, он упал на спину, и переместил меня к себе на живот, не выпуская из своих объятий. Я уютно устроилась у него на груди, положив на нее голову и слушая его учащенное сердцебиение.

   Его руки поглаживали мне спину, опять вырисовывая на ней сложные узоры. Но теперь это действовало просто расслабляюще. Мне почему-то захотелось спать.

   Я почувствовала легкое прикосновение губ к своим волосам, и в следующее мгновение на нас обоих сверху натянули одеяло.

   – Я люблю тебя, мой бельчонок, – услышала я уже сквозь сон, – спокойной ночи, любимая.

   "Спокойной ночи, любимый", – успела подумать я и провалилась в сон, так и уснув у него на груди.

Глава 15.

   "Любить – это находить в счастье другого

   свое собственное счастье".

(Готфрид Вильгельм Лейбниц)

Лан.

   За окном уже рассвело, когда я проснулся. Моя любимая, лежала рядом, прильнув ко мне так доверчиво, что я невольно застонал от невыносимого счастья. Мой милый, нежный, ласковый бельчонок. То, что произошло с нами вчера, было невероятным. Первая наша совместная ночь, прошла как в тумане. Я знал, что и она испытывает то же самое. Вмешательство богов в нашу жизнь, позволило совершиться тому, о чем в ближайшие годы я и помыслить, не смел. Но это было не наше. Как будто мы были куклами, которых невидимый кукловод дергал за ниточки, принуждая к действиям. А вот вчера – это были мы.

   Моя любимая была такой робкой, так боялась меня. Я кожей ощущал ее страх, слышал ее мысли, и не хотел спешить, дав ей выбор. Но продолжал надеяться. И она в полной мере оправдала все мои надежды и ожидания. Такая крошечная, легкая, словно перышко, нежная как цветок лилии, она раскрылась, уступив моим ласкам, и оказалась настолько страстной, что мое сердце заходилось от восторга от того, что это счастье, все, целиком, принадлежит только мне.

   Она вчера потеряла сознание. О боги, я был в шоке, подумав, что невольно причинил ей боль, даже не заметив этого. Но когда она открыла глаза, очнувшись от моих поцелуев, я внезапно понял, что дело не в боли или страхе. Я сумел довести ее до пика наслаждения. По сути, в первый раз и она смогла. У меня получилось. Я знал, что у женщин это бывает крайне редко, порою требуются даже не месяцы, а годы для того, чтобы научиться принимать наслаждение от любви. А у нас все получилось сразу, и более того, она была в восторге, а я погибал от любви и нежности к ней.

   Словно почувствовав мой внимательный взгляд, она открыла свои, затуманенные ото сна глаза и робко улыбнулась.

   – Привет, – прошептал я, склоняясь над ней и проводя языком по ее шейке.

   Она изогнулась в моих руках и застонала.

   – Лан, что ты делаешь?

   Мой голос звучал хрипло:

   – Соблазняю мою любимую. Она против этого?

   Эль смутилась:

   – Нет, мне нравится. Вот только...

   – Что? – я оторвался от ее плеча, которое покрывал поцелуями и заглянул в ее глаза.

   – Разве можно, – она запнулась, – сейчас утро, и...

   – И? – улыбнулся я.

   – Светло, – порозовела она.

   – И?.. – продолжил я поцелуи, спускаясь все ниже.

   – Лан, – она всхлипнула.

   – Что, любимая? – я остановился и вытянулся рядом с ней, прижав ее к себе как самое драгоценное сокровище.

   Она уткнулась в меня носом и засопела как маленький ежик.

   – Лан, это не правильно, то, что мы делаем.

   Я растерялся.

   – Почему, любимая? Мы дарим друг другу любовь и нежность, что в этом плохого?

   – Ты помнишь, я тебе рассказывала о... – она на миг запнулась, – ...про женщин, которым нравятся мужчины? Я вчера... – она невольно всхлипнула.

   О боги, милая, что же ты делаешь со мной?

   Я отодвинул ее от себя, перевернул на спину, хоть она и сопротивлялась, и стал покрывать поцелуями ее лицо, губы, глаза, из которых текли слезинки.

   – Любимая моя, Эль, посмотри на меня и не плачь, – шептал я ей, не переставая целовать ее, не давая ей право на раздумья, – ты самая нежная, самая ласковая, самая чувственная, – я поймал губами еще один ее тихий всхлип, – ты что, так испугалась вчера того, что произошло? Это дар нашей любви любимая, это счастье, ты не должна даже думать о том, о чем ты подумала.

   – А как я должна думать, – тихо всхлипнула она, не открывая глаз, – моя мама... моя приемная мама, она мне говорила, когда они решили про мою свадьбу, что мужчина и женщина бывают вместе. Мужчина получает удовольствие, а женщина обязана ему его дарить, но получать самой это грех. Только падшие... – она снова всхлипнула.

   Ой-ё... Как же все запущено, мне даже в голову подобное бы не пришло.

   – Эль, пожалуйста, посмотри на меня, – серьезно сказал я, прекратив ее целовать.

   Она замерла, почувствовав перемену в моем настроении, и осторожно приоткрыла заплаканные глаза.

   – Любимая, – я склонился над ней, не отводя взгляда от ее затуманенных черных глаз, – забудь раз и навсегда то, о чем тебе говорили люди. Мы эльфы, у нас все по-другому. Совсем не так. Мужчина в первую очередь стремиться доставить удовольствие своей любимой, не думая о себе. Другое дело, что для этого порою требуется много времени. Бывает даже годы. То, что произошло вчера, это счастье для меня. Понимаешь? Я смог подарить тебе свою любовь. И ты приняла этот дар. Это не стыдно. Это потрясающе. И я хочу, чтобы ты знала это, и никогда не забывала.

   Она растерянно моргнула. Из ее глаз постепенно уходили отчаянье и страх.

   – Правда? – робко спросила она, – мне было так стыдно, едва я поняла что случилось...

   – Истинная, правда, любимая, – я снова склонился к ее губам, – и я намереваюсь повторить то, что мы с тобой совершили вчера. Надеюсь, ты не против?

   – Нет, – выдохнула она, отвечая на мой поцелуй.

   Сегодня, при свете зарождающегося утра, я впервые смог разглядеть ее полностью. Она была совсем еще ребенком, длинноногая, грациозная как лань, маленькая грудь, которая легко умещалась в моей ладони, и от этого ощущения, у меня на глазах выступали слезы. Стройная как тростинка, тоненькая, и трогательно беззащитная. Моя аол'ориэс. Я обладал этим чудом, и я не намеревался когда-либо выпускать его из своих рук.

   Я целовал ее грудь, не смея оторваться, как усталый путник от хрустального родника, мягко обводил языком чувствительные соски, целовал и слегка посасывал их, с восторгом слушая тихие стоны моей любимой. А это еще не все, моя аол'ориэс, тебя ждет сюрприз...

   Постепенно спускаясь все ниже, я продолжал ласкать ее животик, стройные ножки, прокладывая поцелуями себе путь в святая святых.

   Когда я осторожно развел ее бедра в разные стороны, она не дернулась испуганно, как вчера, только прикусила губу в ожидании.

   Я склонился и прильнул губами к тому самому месту, где вчера она впервые познала ласку моих рук. Мягко провел языком, и слегка надавил, отстранившись на мгновение, и приник к ней вновь, даря наслаждение моей любимой.

   – Лан, – потрясенно выдохнула она, невольно, дернувшись.

   – Да любимая, – ответил я, не отрываясь от ее неповторимой сладости.

   – Что ты делаешь, – она всхлипнула, и снова попыталась отстраниться, – отпусти...

   Я обнял ее бедра своими руками, не давая ей пошевелиться, и продолжил мучительную ласку,

   – Лан, – снова тихий всхлип.

   – Я люблю тебя, – прошептал я ей в ответ, – пожалуйста, позволь, тебе не будет плохо, я обещаю.

   – Это неправильно, – еще один всхлип.

   – Кто сказал? – удостоверившись, что она перестала вырываться, я отпустил ее, и теперь к моему языку присоединились пальцы. Один, затем второй.

   Она выгнулась, застонав от наслаждения.

   – Лан, это мука, перестань...

   – Пока еще не время, любимая, – я медленно обводил языком сосредоточие наслаждения.

   Эль билась в моих руках, стонала, уже не в силах сдерживаться и бессвязно молила о чем-то, сама не понимая, чего она хочет.

   Почувствовав, что уже и сам не в силах больше сдерживаться, я отстранился, накрыл ее своим телом и вошел в нее, быть может чуть резче, чем следовало, но она подалась мне навстречу, раскрывшись как цветок, даже не заметив этого. И снова древний как мир, танец любви. Мужчины и женщины. Пронзительный восторг. Я слышал ее мысли, видел нежность на ее лице, осознание чуда любви, ничем не замутненное счастье.

   В миг, когда я достиг пика, я понял, что и в этот раз у нас все получилось. Она, внезапно застонав, обмякла в моих объятьях. Бельчонок мой, да что же ты со мной делаешь? У меня нет сил, даже на мгновение, отстраниться от тебя.

   Огромные черные глаза распахнулись, с надеждой глядя на меня, и я с улыбкой потянулся к ее губам, отвечая на невысказанный вопрос. Да, любимая. И снова да. Отныне и впредь.

   Я выбрался из постели, поцеловал свою аол'ориэс, и отправился в купальню. Приготовил свежую воду и подогрел ее до нужной температуры. А вот пена нам не нужна, я хочу видеть свою любимую, теперь нам нечего прятать друг от друга.

   – Иди ко мне, – поманил я ее, подойдя к постели.

   Она лежала, свернувшись калачиком, и следила за мной широко раскрытыми глазами. О, и в самом деле... Похоже, она рассматривает меня с не меньшим удивлением, чем я ее.

   Я присел на край постели, и накрыл ее ладонь своей.

   – Нравится? – с улыбкой спросил я.

   – Что? – не поняла она.

   – То, что ты так внимательно рассматривала, – подмигнул я.

   Эль мгновенно порозовела и попыталась зарыться лицом в подушку.

   – Не-не-не, ты не ответила, – отобрал я у нее средство защиты от меня, – так как?

   Она смущенно кивнула.

   – Ну и отлично, – я склонился над ней, поцеловал и подхватил на руки так, словно она была пушинкой. Впрочем, если говорить честно, именно ей она и была. – Тогда идем.

   – Куда? – задумчиво спросила она.

   – Я хочу принять ванну, и не один, а вместе с тобой, – улыбнулся я.

   – Ла-а-ан, – протянула она, – ну ты что...

   – А что тебя смущает? – не понял я, осторожно опуская ее в воду.

   Она потупилась.

   – Разве можно так часто... – запнувшись, она еще сильнее залилась краской.

   Я сейчас умру от счастья, честное слово.

   Опустившись в воду рядом с ней, я осторожно притянул ее к себе и усадил на колени. Почувствовав себя в своей стихии, ибо мои колени, с самого первого дня нашего знакомства, были ее законным местом, она заметно расслабилась и прижалась к моей груди.

   Я медленно гладил ее руками по спине, обводил пальчиками ее чувствительную грудь, спускаясь к животу, а она сидела, абсолютно спокойно и прислушиваясь к своим ощущениям.

   – Лан, – сказала она так тихо, что я едва расслышал.

   – Что любимая?

   – Я так счастлива, – она вздохнула, – разве так может быть? Я всегда думала, что так бывает только в сказках

   – И я, моя любимая, – зарылся я лицом в ее волосы, – и я.

* * *

   Тихий стук застал нас в тот момент, когда мы отдыхали после уже третьего за сегодняшнее утро проявления нашей любви. Я тихо скрипнул зубами, понимая, что на этом наше счастье побыть одним и закончилось. Моя любимая тихо засмеялась, с головой забравшись под одеяло, а я, не озаботившись одеждой, пошел открывать дверь. А не понравится, пусть не ходят.

   За дверью обнаружился Дар. Увидев мой вид, он покраснел и задрал глаза к потолку.

   – И? – задал я вопрос.

   – И тебе доброе утро, ушастое создание, – последовал странный ответ, и мой кровный брат, бесцеремонно отодвинув меня в сторону, вошел в дверь.

   Я закрыл ее за неожиданным гостем, и теперь следил за ним удивленными глазами. Дар, не отрывая глаз от потолка, прошелся по комнате, наткнулся на кресло, помянул Тьму и, не выдержав, рявкнул на меня:

   – Штаны одень уже, недоразумение ушастое. Я не девушка, чтобы меня смущать.

   Я хмыкнул, заворачиваясь в покрывало и усаживаясь на край кровати.

   – И, тем не менее, ты превосходно смущаешься...

   – Тьфу, на тебя, – ругнулся Дар, – я пришел вас на завтрак позвать.

   – Любимая, а мы хотим завтракать? – поинтересовался я, погладив одеяло.

   – Хотим, – послышалось оттуда, – только здесь. Если можно.

   Дар облокотился рукой о подлокотник кресла, подпер ей щеку и задумчиво уставился на нас.

   – Что? – не выдержал я его взгляд.

   – Тебе честно сказать или придумать чего? – со странной интонацией спросил он.

   – Честно, – растерялся я.

   – Ты хочешь полетать на моем драконе? Когда он вылетит? – спросил Дар, глядя мне в глаза.

   – Хочу, – кивнул я, не понимая, куда он клонит.

   – Так какого тролля, ты творишь? – не выдержав, крикнул он на меня.

   Эль вынырнула из-под одеяла, и не менее удивленно уставилась на него.

   – Дар, ты чего? – осторожно спросила она.

   – Ничего, – обиженно пропыхтел он, – вы нас сегодня разбудили на рассвете, спальни-то через стену. Ну и... Тьма, я еле сдержался! Нет, я сегодня же перееду в другой конец дворца, – возмущенно выдохнул он, – влюбленные эльфы это кошмар, а женатые влюбленные эльфы, это конец света!

   Мы с Эль переглянулись, и до меня дошло, о чем говорит Дар. О, боги, вот это мы... А спальня отца за другой стеной...

   Эль видимо подумала о том же, потому что вцепилась в одеяло как утопающий в соломинку и прошептала:

   – Лан, я сегодня НИКУДА не пойду. Я умру от стыда.

   Дар хмыкнул.

   – А чего умирать-то, наоборот гордиться надо. ТАКИМИ достижениями...

   Эль проворно укрылась с головой. Я помолчал, и задумчиво хмыкнул:

   – Извини, Дар, мы не подумали...

   – Угу, – кивнул он, – мы так и поняли. Так что, на завтрак идете?

   – Нет, – раздалось приглушенно из-под одеяла.

   Я развел руками, мол, извини, но...

   Дар понятливо кивнул. Я проводил его до двери, вернулся назад на постель и потянул одеяло на себя. Эль смотрела на меня круглыми глазами.

   – Лан, как я отсюда выйду? КАК? Твой отец, он ведь все слышал... Боги, я умру от стыда...

   Я притянул ее к себе и поцеловал в такую любимую макушку.

   – Любимая, ты что, серьезно думаешь, что есть что-то такое, чего он раньше не слышал или сам не делал? А я как в таком случае на свет появился?

   – Лан, – Эль возмущенно вздохнула, – он твой отец. А мы...

   – А мы влюбленные и женатые эльфы, Дар правильно сказал. И стесняться тут совершенно нечего, – я еще раз ее поцеловал, и она прижалась ко мне, обхватив меня руками за шею.

   – Лан, а можно мы тут останемся?

   – Насовсем? – уточнил я.

   Она вздохнула.

   – Мне так стыдно...

   Я поцеловал ее в кончик носа и потащил с постели. Она хихикала и отбивалась. Но я оказался сильнее.

   – Любимая, давай одеваться, иначе действительно есть шанс, что сегодня мы отсюда не выйдем. Я тебя просто не выпущу.

   После того, как мы оделись, Эль уселась перед зеркалом, приводить волосы в порядок. Я поцеловал ее и направился к двери.

   – Жди меня тут, я распоряжусь насчет завтрака. А потом подумаем, что нам делать дальше.

Глава 16.

   "Красивые глаза только у того,

   кто смотрит на тебя с нежностью".

(Коко Шанель)

Эль.

   Я сидела вполоборота к зеркалу и пыталась распутать то безобразие, которое оказалось на моей голове после нашей с Ланом любви. Боги, я, только подумав об этом, краснею как пион, что будет, если кто-то мне о чем-то намекнет. Когда Дар сегодня утром кричал на Лана, я думала что провалюсь сквозь землю. Мы так увлеклись, что совершенно забыли не только о времени, но и о чувстве стыда. И стены тут не бумажные, а вполне себе мраморные. Что же мы вытворяли, если они нас услышали. И как мне теперь смотреть в глаза отцу Лана, который спал в соседних покоях, за стеной. Боги, помогите...

   Я услышала, как дверь приотворилась, пропуская в комнату Лана. Этот разнесчастный колтун совершенно не желал распутываться, и я уже начинала злиться.

   – Лан, помоги мне, пожалуйста, – не оборачиваясь, я протянула ему расческу, – у меня не выходит.

   Он взял ее и молча, принялся распутывать это безобразие. Я откинула голову на спинку кресла и задумалась.

   – Знаешь, – сказала я, спустя несколько минут, – я, пожалуй, останусь все-таки здесь. Сейчас сижу и думаю, как мы с тобой могли себя так повести, ведь теперь я не смогу смотреть в глаза твоему отцу. Мне очень сильно стыдно.

   – А почему? – голос, которым был задан вопрос, был мне знаком. И это был не Лан...

   Я дернулась в сторону, но меня удержали за плечи, вынудив остаться в кресле.

   – Эль, подожди, я еще не закончил, осталось совсем немного, – голос Алла'ателя был спокоен, и я поняла, что он улыбается.

   Я в ужасе закрыла лицо ладонями.

   Спустя пару мгновений я услышала, как он отошел от кресла и положил расческу на столик. А потом я почувствовала, как меня осторожно взяли за руки, вынуждая убрать их от лица. Я убрала, но глаза остались зажмуренными. Боги, что мне делать?!

   – Эль, посмотри на меня, – попросил он.

   Я в отчаянии отрицательно покачала головой. Алла'атель потянул меня из кресла, и я послушно поднялась, став перед ним. Он провел ладонями по моему лицу, по волосам, а потом, неожиданно, прижал меня к себе и крепко обнял.

   – Малыш, – его голос был тих и спокоен, но я чувствовала, что внутри него бурлили, ища выхода, какие-то эмоции, – я сейчас прекрасно понимаю твои чувства.

   Я вздохнула и попыталась отстраниться, но меня держали крепко.

   – Ты знаешь, когда ты родилась, Лан был уже совсем взрослым. Конечно несмышленым ребенком по нашим возрастным меркам, но по сравнению с тобой, уже взрослым мужчиной, с большим жизненным опытом, – Алла'атель вздохнул. – Когда было принято решение о вашем с ним браке, он... – эльф замялся, подбирая нужное слово, – был, наверное, разочарован. Я видел, как ему претила мысль о браке вообще и с тобой в частности. Мы, светлые эльфы, не считали темных врагами, но и друзьями нас никто особо не называл. Возможно, он надеялся, что вообще не придется жениться, возможно, что его избранницей станет светлая эльфийка, я не знаю.

   Боги, почему мне стало вдруг так больно? Я подняла голову и сквозь слезы посмотрела на него. Он улыбнулся, и пальцем аккуратно стер слезинку с моего лица, после чего шагнул назад и опустился в кресло, притянув меня к себе на колени. Я уселась, отстраненно подумав, что привычка у них одинаковая...

   – Я могу продолжать? – спокойно поинтересовался он.

   Увидев мой кивок, Алла'атель продолжил рассказ:

   – Мне было жаль своего сына, потому что, к сожалению, только династические браки правящих домов заключаются с какой-либо выгодой для двух Империй. И любви в этом случае не бывает никогда. Возможна дружба, может быть легкая симпатия. Так, как было у меня с его матерью. Но никогда – любовь. И я отчетливо осознавал, что своими руками обрек своего сына на долгую и безрадостную жизнь с не любимой. Мне было горько, но изменить я не мог ничего. Все это, за многие тысячелетия до нашего рождения, было предопределено пророчеством. Когда на следующий день я похитил тебя из твоего дома, – он усмехнулся, – давай будем называть вещи своими именами, это было именно похищение, я увидел в его глазах надежду. На то, что тебя не найдут. Шли годы, а о тебе не было никаких вестей. Он не подозревал, что именно я был причастен к твоему исчезновению, и радовался своей неожиданной свободе. А я, каждый день смотрел ему в глаза и считал дни до конца его счастья, потому что уже очень скоро тебе надлежало вернуться домой.

   Он тяжело вздохнул и уткнулся носом мне в плечо. Я так растерялась, что даже на мгновение забыла о своей неожиданной боли, которая терзала мне сердце когтистой лапой.

   – Прости меня малыш. Мы, сильные мира сего, иногда уподобляемся богам и позволяем себе принимать решения за других, о том кому и как поступать... За вас все было решено еще в момент твоего рождения. А потом исчез Лан. Просто исчез. Мы шли в Аршеранн через Ильмарин порталом, у меня было несколько неотложных дел, которые мне надлежало там завершить, перед отбытием в столицу темных эльфов. Он выпросил разрешения погулять по городу. Я не мог подумать, что что-то может случиться. Он сильный, он воин, умеет обращаться с клинком и магией. Врасплох бы его не застали. Так думал я. Но, как оказалось, ошибался. А потом ко мне явился твой отец. И с порога потребовал открыть место, где я спрятал тебя четырнадцать лет назад. Не знаю как, но он догадался, что виновен я и использовал Лана, чтобы надавить на меня. Мне некуда было деваться, и я открыл название той человеческой деревни, куда я и мой первый советник, подбросили тебя четырнадцать лет назад. И стал ждать возвращения сына. Прошло два дня, и в своем кабинете на столе я обнаружил его платок, весь в крови и записку со словами: "Она умерла. Смерть за смерть".

   Я обернулась и обхватила его руками за шею. Он спрятал лицо у меня в волосах, и немного помолчав, продолжил рассказ слегка охрипшим голосом:

   – Прошел месяц. Мы нашли место, где все произошло. Но тела не было, впрочем, на земле была кровь.

   – Он его просто ударил по лицу, – тихо выдохнула я, – сильно. И у него текла кровь.

   Алла'атель кивнул, не отрывая лица от моих волос.

   – Но я-то этого не знал. Зато отлично знал, сколько диких животных водится в лесах. Прямых доказательств, кроме той записки, у меня не было, и, тем не менее, я принял решение объявить темным войну. Не знаю, кто затуманил мой разум, умом я понимал, что Нуми был в своем праве. Я отнял у него дочь, а он лишил меня сына. Но сердце жаждало мести. Он пришел ко мне через портал. Как будто и не было между нами без малого пятисотлетия верной дружбы. Мы были врагами. Воздух искрил, когда мы произносили слова, обращаясь, друг к другу. А потом появились вы. Смешная, нелепая человеческая девчушка, которая посмела бросить вызов самому владыке темных эльфов. Когда он ударил тебя мечом, я... – Алла'атель судорожно вздохнул, – мне было жаль тебя, но я не успевал спасти. Никто не успевал. Но ты, вопреки всему, осталась жива. А потом сказала, что мой сын жив. И что ты его невеста. Ты знаешь, в тот момент я был настолько рад известию о том, что Лан жив, что мне стало безразлично все прочее. И, не смотря на издевательский смех Нуми, я мгновенно решил для себя, что если мой сын выбрал человека своей парой, значит, так тому и быть. Я не хотел ломать ему жизнь.

   Алла'атель выпутался из моих волос и с улыбкой посмотрел в мои глаза.

   – А потом ты сказала кто ты... и сняла морок. Я увидел перед собой Еву, ее уменьшенную копию, и понял, что ты говоришь правду, что ты действительно дочь Нуми. А потом, я увидел, как мой сын смотрит на тебя. И тьма меня разбери, в тот момент я понял, что все-таки совершил в своей жизни хотя бы один хороший поступок. Похитив тебя, я подарил своему сыну счастье. И наблюдая за вами день ото дня, моя уверенность крепла, вас связывала не дружба, не привязанность, не долг. Вашей связью была любовь.

   Алла'атель обнял меня так, что теперь мое лицо уткнулось в его волосы.

   – И сегодняшняя ночь доказала мне то, что у вас не просто любовь. Это Истинная любовь, малыш. Такая любовь может быть дарована только благословением богов. И этого не надо стесняться. Я самый счастливый на свете эльф, – он тихонько усмехнулся, – потому что счастливы мои дети. Ты понимаешь?

   Я, не отрываясь от его камзола, кивнула, и он погладил меня по волосам.

   Вернувшийся с подносом Лан, застал идиллическую картину: мы с его отцом пытались все-таки уговорить мои волосы улечься в некое подобие прически. Потому что пришла пора, выйти из комнаты.

   Лан понаблюдал за открывшимся ему зрелищем и улыбнулся.

* * *

   Алла'атель завтракать с нами отказался, и ушел сразу, едва нам удалось привести мою голову в относительный порядок. Причем, как внешне, так и внутренне. После разговора с отцом Лана, хотя теперь, что греха таить, он стал и моим отцом тоже, я заметно успокоилась. Но была одна мысль, от осознания которой мне хотелось своего новоиспеченного мужа покусать. Или еще что, посильнее.

   – Эль, – вздохнул он, наблюдая за сердитой мной, – что случилось? Ты сама не своя. Если ты все еще переживаешь по поводу...

   – Нет, – покачала я головой, – Алл меня успокоил. Хотя и была близка к тому, чтобы провалиться сквозь землю. Зря мы Дара отпустили, он бы с этим помог, – хихикнула я.

   Лан хмыкнул, представив масштабы бедствия.

   – Думаю, Таш не одобрит разрушение его дворца, пусть даже и в благих целях. Эль, но если не это, тогда что еще? – он внимательно посмотрел на меня.

   Я вздохнула и решительно отложила на поднос булочку с маслом, которую собиралась съесть. Посмотрела ему в глаза, и решилась:

   – Лан, когда-то давно, один эльф мне сказал: "я же знал, какая ты у меня вырастешь, умница и красавица" в ответ на мой вопрос, а хотел ли он помолвки со мной.

   Он, заметно побледнел, но глаз не отвел, внимательно слушая меня.

   – А сегодня, я услышала, цитирую слова твоего отца: "когда было принято решение о вашем с ним браке, он был, наверное, разочарован. Я видел, как ему претила мысль о браке вообще и с тобой в частности". Вот как-то так...

   Он вздохнул и низко опустил голову.

   – Так все и было, – он подтянул на кровать одну ногу и оперся о колено подбородком, обхватив ее руками, – я знал, что такое династические браки. У меня был пример перед глазами, мои собственные отец и мать. Мама умерла при моем рождении, Я и не знал ее совсем, но очень много слышал, пока рос, о том, как она была несчастна. И отец тоже. Понимаешь, у эльфов нет даже понятия измены. Брак это навсегда. Если есть любовь – брак превращается в сказку, если ее нет – во Тьму. У них была просто симпатия друг к другу. Но не было любви. И каждый день они мучились от осознания своей невозможности это изменить. Я понимал, что мое мнение, желание или не желание, ничего не изменят. Все уже решено. За нас обоих. Мне оставалось только смириться. Честно сказать, когда я узнал, что ты похищена, я радовался как ребенок. Нет, на публике я был холодным и изображал из себя расстроенного жениха, но внутри меня все ликовало. Я понимал, что у меня появился крохотный шанс на то, что когда-нибудь я встречу свою настоящую любовь.

   Он замолчал и покосился на меня. А я сидела, уставившись на поднос с завтраком, и просто молчала, не думая ни о чем.

   – А потом я встретил тебя. Там, на поляне, когда пришел в себя под кустом, и увидел тебя впервые, я растерялся. Меня, всю мою жизнь растили с мыслью о том, что мы высокородные, а люди это пыль и грязь под нашими ногами. И тут я вижу, как человеческий мальчишка, просто так, рискуя своей жизнью, спасает мою. И ничего не требует взамен. Эль, сказать, что я был в шоке, это не сказать ничего. Я был растерян от твоего участия, от твоей жалости ко мне. Знаешь, до того момента меня никто и никогда не жалел. Это было странное чувство, и не могу сказать, что мне было неприятно. А потом, мальчишка заплакал, и я случайно взглянул на него магическим зрением и понял, что это не он, а она. Все несоответствия, которые царапали меня до этого, сразу встали на свои места. И знаешь, в тот момент я с удивлением поймал себя на мысли, что ты мне нравишься.