Текст книги "Под сенью пророчества (СИ)"

Автор книги: Мила Лешева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 62 страниц)

Глава 11.

Эрант, магическая Школа. Пять недель спустя.

– Занятие закончено, задание на следующий урок: изучить следующую главу и подумать, какие ошибки императора Артина привели к Огренскому конфликту.

Лиасса аккуратно закрыла книгу и вздохнула. Занятия начались только две недели назад, но ее бедная голова уже пухла от всего, что надо было запомнить и понять. Хорошо, что завтра выходной – в последний день недели никаких занятий не было.

Она встала только после того, как все покинули аудиторию, стараясь как можно меньше сталкиваться с соучениками. К язвительным насмешкам она привыкла, в глубине души даже признавая справедливость некоторых из них: все же манеры у нее были не в пример хуже, чем у знати, и знала она мало... Да и необходимость обдумывать каждую фразу, чтобы не ляпнуть что-нибудь из привычных деревенских словечек, заставляла некоторых преподавателей относиться к ней как к тугодумке.

Большинство учеников вообще не обращали на нее внимания, точно она была пустым местом, и Лие порой жутко хотелось треснуть кого-нибудь из них по голове, чтобы дать понять, что она живой человек. Хотя лучше уж они, чем те, кто обсуждал ее в изысканно-мерзких выражениях!

Выйдя на улицу, Лия заспешила по направлению к общежитию. Надо было оставить учебники, переодеться и спешить к тену Долеру. За эти две недели девушка выработала распорядок дня: подъем в шесть, повторение уроков на сегодня, занятия, работа у тена Долера и возвращение в Школу. Затем ужин, домашние задания и, если оставалось время – чтение книг из библиотеки. Ложилась она в полночь, когда от усталости начинали слипаться веки.

Быстро взбежав на пятый этаж, девушка оставила учебники и переоделась, аккуратно повесив в шкаф форму – скромное серое платье из тонкой шерсти. Впрочем, скромным оно было только для привыкших к шелкам и бархату рей, Лие оно казалось удобным и даже красивым.

Переодеваясь, Лия в который раз порадовалась, что живет на этакой верхотуре: в этом году этаж пустовал, так что она могла и помыться вдоволь, и не сталкивалась с другими ученицами. Да и шум вечеринок, что устраивали девушки с третьего этажа, до нее почти не долетал. Интересно, как они вообще учатся, если каждый день веселятся?

На выходе из общежития она столкнулась с теей Фалиной, которая тепло ей улыбнулась. Лие пришлось постараться, чтобы сделать для управляющей мазь, но результат превзошел все ожидания: боли прошли полностью, более того, женщина призналась, что чувствует себя помолодевшей на десяток лет! Так что теперь она старалась приглядывать за девушкой в меру своих невеликих сил.

Спеша по улице, Лия перебирала в уме, какие ей задания нужно выполнить: история, землеописание, зельеварение – ну там ничего сложного, это она и так знает, строение человеческого тела – это ж надо, сколько костей в теле оказалось, иностранный язык... В который раз Лия задала себе вопрос: как могло так выйти?

Те, кто уже знал какой-либо иностранный язык, могли сдать экзамен и не изучать его дальше, тем же, кому не так повезло, давали право самим выбрать, какой язык изучать. Всем, кроме Лиассы – ей просто сказали, что она будет изучать язык кшаси, что вызвало перешептывания и злорадные смешки: кшасский, с его обилием шипящих и многозначностью слов, считался одним из сложнейших языков Миридана. Вот только Лие он давался легко, словно она не учила его, а вспоминала давно известное, но основательно забытое. И она старалась не думать о том, что это может означать, и не выдавать себя...

Задумавшись, Лия и не заметила, как дошла до дома травника. Зашла и поднялась в лабораторию, встреченная заботливым тена Долера:

– Лия, ты что такая грустная? Обижают тебя в Школе?

– Нет, я просто задумалась, – улыбнулась ему девушка, принимаясь за работу.

Через какое-то время она заметила, что хозяин посматривает на нее, словно хочет о чем-то спросить. Не выдержав, Лиасса спросила:

– Тен Долер, что-то случилось?

Он смутился:

– Лия, мы с тобой договаривались, что ты в выходной не работаешь, но тут такое дело... В общем, завтра ярмарка, и мне нужно там побывать, травы закупить, а лавку запирать не хочу. Ты не могла бы за меня в ней пару часов поторговать? Я б Ханию попросил, да только она в травах ничего не понимает...

– Хорошо, – кивнула девушка.

Имперская канцелярия, два часа спустя.

Коррис спешился и передал поводья Орвану. Тот проводил капитана взглядом и вздохнул, покачав головой.

– Прошу, капитан, рен Неран ожидает вас, – чиновник почтительно отворил дверь.

Коррис усмехнулся. Интересно, только рен Неран или... Ответ на свой вопрос он получил тут же:

– Капитан дер Сартон, рад наконец снова видеть вас.

– Ваше Высочество, – склонил голову Коррис.

– Садитесь, рен Коррис, – принц был сама любезность, – насколько я знаю, вы предпочитаете Торнейское красное?

– Не думал, что мои предпочтения могут быть объектом Вашего интереса, но Вы правы.

– Тогда прошу вас, угощайтесь. И налейте бокал и мне, выпьем и поговорим, думаю, разговор будет долгим. Неран?

– Пожалуй, я тоже выпью, – согласно кивнул тот.

Коррис подошел к стоящему чуть поодаль столику, налил вина и протянул один из бокалов принцу. Тот втянул густой, пахнущий южным солнцем аромат и сделал глоток.

– Хм, я предпочитаю белые вина, но это вполне достойный выбор. Что ж, рен Коррис, прежде всего хочу сказать, что я доволен вашими действиями в Вентерисе. Без вашей... самоотдачи мы могли бы упустить главных виновников того, что происходит в провинции.

– Простите, Ваше Высочество, но я боюсь, что корни происходящего отнюдь не в Вентерисе. Мы же рубим лишь сучья...

Их взгляды скрестились, и Коррис увидел на лице принца усталость и тревогу.

– Вы правы, проблема в том, что мы до сих пор не знаем, кто за этим стоит, – эти слова принц почти прошипел, – и именно поэтому я ждал вашего прибытия. Итак, капитан, я хотел бы услышать ваши соображения. Зачем кому-то нужно то, что происходит в Вентерисе?

– Ваше...

– Без титулования, просто рен Ориан. Мне надоело, что мой титул произносят тогда, когда думают о том, как бы солгать половчее. Нет, рен Коррис, я не о вас, – покачал головой принц, заметив его протестующий жест, – но вы тоже хотели бы о чем-то умолчать. А я хочу слышать любые идеи, даже те, которые вам кажутся бредовыми. Итак?

Коррис глотнул вина и заговорил медленно, обдумывая каждое слово:

– Изначально я полагал, что происходящее в Ортене и Вентерисе – явления одного порядка, связанные лишь с желанием наместников нажиться как можно больше. Слишком многое изменилось после закрытия Путей, и многие представители власти в отдаленных провинциях почувствовали себя... пожалуй, как в древности, до образования империи – удельными князьками, которые на своих землях были самовластными повелителями.

Принц и рен Неран переглянулись, но не произнесли ни слова. Повинуясь нетерпеливому жесту принца, Коррис продолжил, смотря в пол:

– Работорговля... Сейчас для галер требуется огромное количество гребцов, так что первоначально ее пышный расцвет в приморских провинциях казался мне неудивительным. А вот захват женщин и детей... – он сжал руку в кулак, и тихо продолжил, – судя по тому, что мне пришлось повидать, речь может идти о жертвоприношениях.

Последнее слово он почти прошептал, словно пытаясь отгородиться от того, что стояло за ним, и поднял глаза на своих слушателей. Рен Неран выглядел откровенно потрясенным, а принц... Судя по всему, он был в ярости: скулы заострились, белое лицо и лед в глазах. Коррис внезапно подумал, что будь эта ярость направлена на него, он бы испугался не на шутку...

– Жертвоприношения... Рен Коррис, зачем они могут быть нужны?

– Не знаю. Я читал упоминания о том, что это может быть частью обретения силы, но это действительно были лишь упоминания.

– Жертвоприношения запрещены Богами, – задумчиво произнес рен Неран, – что, если поговорить со жрецами?

– Займитесь, – кивнул принц.

– Рен Ориан, – помявшись, Коррис все-таки решился спросить, – а допросы что-нибудь дали?

Принц вздохнул и покачал головой:

– Увы. Они не могут говорить о том, кто за всем этим стоит. Именно не могут, учитывая то, во что превращаются к концу допросов. И мне бы очень хотелось знать, каким образом это было сделано! Рен Коррис, может у вас есть соображения? Учитывая ваш... прежний опыт?

Коррис помрачнел:

– Даже тогда это не входило в сферу моих интересов. Это ведь явно не полное подчинение, они действовали вполне разумно...

– Да и действует зелье полного подчинения всего двенадцать часов, и подлить его арестованным никто не мог, – кивнул рен Неран.

– Это больше всего походит на влияние этарров, – задумчиво произнес Коррис.

Тишина, воцарившаяся при этих словах, заставила его недоуменно взглянуть на принца и рена Нерана. Принц медленно проговорил:

– Люди веками практически не общаются с этаррами – нельзя же покупку товаров в нескольких оговоренных местах назвать общением, и я, к своему стыду, не совсем понимаю, о чем вы. Я знаю, что у крылатых есть какие-то тайные свойства, но и только... Если я верно догадался, об этом вы тоже узнали во время учебы?

– Да, рен Ориан. О свойствах... Их тела по желанию владельцев выделяют особые вещества: невидимые зрением, неощутимые обонянием, они заставляют всех вокруг выполнять любое пожелание хозяина. При этом в остальном человек действует разумно, никакого влияния незаметно, но стоит делу коснуться того, что приказал этарр, и все: он забывает не только о чести и совести, но и о страхе боли и смерти... Пожалуй, не будь воздух нижнего Миридана слишком плотным для этарров, они давно превратили бы нас и кшаси в рабов, а так...

– Длительность воздействия? – резкий вопрос принца.

– Если верить тем книгам, что я читал – до месяца после контакта с "хозяином". Именно поэтому я и сказал, что это лишь напоминает влияние этарров. Хотя я могу чего-то не знать, не лучше ли запросить информацию в Магической Школе? Там должны быть все сведения...

Рен Неран качнул головой:

– В этом-то и проблема. Вы слышали о последнем указе Императора относительно магов? Нет? Вот, можете прочесть, – он скривился, протягивая свиток.

Коррис вопросительно посмотрел на принца, тот кивнул:

– Читайте, я хотел бы услышать ваше мнение. Из нас троих директора дер Нистера вы знаете лучше всех.

– Не лучше, всего лишь с другой стороны, – возразил Коррис, принимаясь за чтение, и все больше мрачнея по мере чтения вычурных фраз указа. Наконец, отложив свиток в сторону, он потрясенно посмотрел на принца:

– Это фактически делает магов независимыми от короны! Директор точно будет счастлив, ведь это всегда было его заветной мечтой!

– Жаль, что этого не понимает Император, – горько усмехнулся принц. – И это уже началось: все служащие и учащиеся Школы приносят клятву о неразглашении, более того, нам даже отказали в предоставлении списка поступивших!

– Насчет клятвы ничего сказать не могу, относительно списка... Директор делает это просто потому, что может сделать, это вполне в его характере. Впрочем, это лишь мое мнение...

– Которое меня и интересовало, – кивнул принц. – Рен Коррис, вы выглядите усталым, желаете получить отпуск?

– Я готов продолжать службу, – сухо ответил тот.

– А я полагаю, что вам и вашим людям стоит отдохнуть. Побудьте с отцом, потанцуйте на балах, поухаживайте за прелестными реями, развейтесь – пока вы свободны, новый приказ получите через месяц. Кстати, вы и ваш отряд заслужили поощрение, деньги выдадут в Казначействе. Еще раз благодарю, вы дали мне дополнительную пищу для размышлений и новую ниточку для расследования.

Коррис поклонился и вышел из комнаты. Рен Неран проводил его взглядом и повернулся к принцу:

– Вы правы, он плохо выглядит, и что-то я не думаю, что его отец будет так уж рад возвращению сына. Да и маги могут им заинтересоваться... Прикажете присмотреть?

– Не стоит. Он человек умный, слежку вычислит и может воспринять как недоверие, а мне он нужен, он единственный из тех, кому я могу доверять и кто хоть что-то знает о магах. И, Неран, мне очень не нравится идея с жертвоприношением, со жрецами надо поговорить как можно скорее!

– Вы будете ставить Императора в известность?

– Нет. Он слишком слаб и подвержен влиянию, и наследник такой же. Империя, Неран, это не Император, а люди, ее населяющие, а меня волнует именно империя. Ладно, мне пора, работай.

Принц вышел, Неран поглядел ему вслед и тихо произнес:

– Вот только слабый Император может погубить империю. Жаль, что... – он тряхнул головой, понимая, что чуть было не договорился до измены, и погрузился в работу.

Глава 12.

– Ну что, командир? – не выдержал Орван, едва Коррис подошел к нему.

– Все в порядке. Дали отпуск на месяц, еще и награду велели забрать в Казначействе, так что поехали!

– Отпуск – это хорошо, а деньги – еще лучше, – весело заявил Орван, вскакивая в седло, – ох и погуляем!

– Орван, а где вы остановиться собираетесь? Я тут подумал, может у моего отца в доме...

Коррис не договорил, глядя на яростно мотающего головой помощника:

– Нет, капитан. Вы уж простите великодушно, да только одно дело – вы, вы с нами из одного котла ели да вместе в поле ночевали, и совсем другое дело – ваш батюшка. Да и мы ж ребята простые, этикетам не обучены, так что лучше на постоялом дворе станем. Вон, в Купеческом квартале есть постоялый двор "Веселый наемник", его бывший ветеран держит. Так там и кухня хороша, и комнаты чистые, а уж какие там подавальщицы, ммм...

Коррис рассмеялся:

– Похоже, последнее обстоятельство особо склонило вас выбрать этот постоялый двор?

– Ну а что? Мы ж все ребята хоть куда, а как же оно без женской ласки-то?

– Главное, не подцепите чего, а то лечиться долго придется, – усмехнулся командир.

Получив деньги в Казначействе, Коррис отдал Орвану причитающиеся отряду деньги, пообещав навестить парней в ближайшее время. Распрощавшись с помощником, он направился в сторону дома. Хоть род дер Сартон и был древним, богатства ему так и не досталось. Поместье – пара деревенек в глухой провинции и ветхий особняк, да небольшой дом в столице, вот и все достояние семьи. Детство Корриса прошло в поместье, где молодой хозяин ничем не отличался от босоногих мальчишек из деревни. И всё же Коррис вспоминал эти годы с теплым чувством: тогда жива была мама, и их дом всегда был согрет ее теплом и лаской. Отец же служил в гвардии императора, и бывал дома лишь наездами. Они всегда ссорились по поводу сына: отец возмущался тем, что жена дает ему слишком много воли, а она лишь качала головой и говорила:

– Пусть Кор хоть в детстве побудет свободным. Вырастет, вспомнит эти годы добрым словом...

Мама умерла, когда мальчику было тринадцать: подхватила легочную хворь и сгорела за два месяца, и он до сих пор не мог простить отцу, что тот не озаботился найти для нее мага-целителя. А на другой день после похорон матери отец забрал его в столицу, и с тех пор Коррис ни разу не был в поместье – слишком больно ему было думать об этом и вспоминать счастливый смех и нежные объятия мамы...

К дому он подъехал уже в сумерках. Отворивший ворота старый слуга ахнул:

– Рен Коррис, радость-то какая! Вы надолго домой?

– Здравствуй, Ситар. Отпуск мне дали, так что на месяц. А ты, я смотрю, все при делах, – улыбнулся Коррис, спешиваясь.

– Так а как же иначе-то? Уж, правда, особо утруждаться не могу, старость не радость, так делаю что под силу. Ох, хозяин, а исхудали-то как, вот уж Улана расстроится...

Коррис улыбнулся. Улана была кухаркой их семьи сколько он себя помнил и всегда пыталась его откормить, стеная, что "молодой хозяин уж больно тощенький". Эх, хорошо все-таки домой возвращаться!

– А как отец? Здоров? Дома?

– Вроде и здоров, да только слабость с того случая так и осталась. Да, он у себя.

Коррис зашел в дом и огляделся. Ничего не переменилось за то время, что он отсутствовал, впрочем, здесь давно уже ничего не менялось. Протиравшая пыль служанка подняла голову и ахнула:

– Ой, рен Коррис! Вот ваш батюшка порадуется!

– Коррис?! – раздался сверху голос отца, тот сбежал по лестнице – насколько ему позволяла комплекция, и сжал сына в объятиях, – когда ты прибыл? Надолго?

– Прибыл только что, на месяц. Мне отпуск дали.

– Отлично, тогда обо всем завтра поговорим, а сейчас отдыхай! Ритана, – позвал он служанку, – приготовьте моему рену Коррису ванну, да ужин подайте. Ступай, сын мой, – кивнул отец.

Ночь окутала столицу. В доме все погрузились в сон, лишь Коррис так и не мог уснуть. Казалось, что-то изменилось: вокруг ли, в нем ли – непонятно, и знакомый с детства дом казался одеждой, что трескается на плечах подросшего паренька. Вздохнув, мужчина опустил голову на подушку, надеясь, что хоть сегодня кошмары минуют его...

Рассвет встретил Корриса бодрствующим: увы, надежды не сбылись, кошмары не оставили его и здесь. Сидя у окна, он наблюдал, как просыпается старый особняк и слушал знакомые с детства звуки: ржание лошадей в конюшне, хлопанье дверей, шаркающие шаги старого Ситара, а вот и звон посуды. Усмехнувшись, он сбежал вниз и отворил дверь в кухню. Обернувшаяся на звук Улана всплеснула руками:

– Кор, а исхудал-то как! Мне уж Ситар сказал, что ты вернулся, да я будить не хотела!

– Здравствуй, Улана, – Коррис как в детстве обнял повариху и чмокнул ее в щеку, – зато ты все цветешь.

За то время, что он ее не видел, повариха почти не изменилась: круглое радушное лицо, тщательно убранные под чепец седые волосы, плавные движения – Коррис всегда удивлялся, как изящно движется эта немолодая и отнюдь не худая женщина.

– Ой, да скажешь тоже! Ты небось голодный? Хозяин-то пока еще проснется, а я тут пирожков с яблоками сготовила, твоих любимых.

– Мм, а запах-то какой! Ула, тебе никто в империи и в подметки не годится! – закатил глаза Коррис, откусывая от ароматного горячего пирожка.

Повариха села напротив, сложив руки под пышной грудью и с умиленной улыбкой наблюдая за уплетающим пирожки Коррисом, а потом тихо вздохнула:

– Эх, Кор, жениться бы тебе да деток завести... Уже ж не мальчик...

Коррис только усмехнулся:

– Ула, я не богат и не красавец, так что прелестные реи меня вниманием не жалуют. Да и скажу честно, я всё же хотел бы жениться по любви, а не только ради наследников. Может, и хорошо, что кроме длинной родословной мне похвастать нечем.

Улана отвернулась к печке, поджав губы, но Коррис всё равно услышал, как она бурчит себе под нос про глупых девиц, ничего-то в настоящих мужчинах не понимающих, и весело рассмеялся. Затем посерьезнел и спросил:

– Ула, а как тут дела?

Повариха нахмурилась и покачала головой:

– Не очень-то хорошо. Хозяин сильно сдал после удара, порой заговариваться стал. И еще недавно какие-то вести недобрые получил, злился сильно, мы уж боялись, как бы снова удар его не хватил...

– Вести? О чем? – насторожился Коррис.

– Не знаю, мальчик мой, но как бы не о тебе... Ты чего натворил-то?

Коррис отвернулся:

– Я служил империи так, как считал правильным. Но не уверен, что отец сможет это понять...

– Ох, Кор, я тебе верю, и матушка бы твоя поняла, пусть ей земля будет пухом... Ритана, ты чего тут делаешь?

– Хозяин проснулся, велит завтрак подавать. И вас, рен Коррис, зовет, – ответила та.

– Скажи отцу, что я подойду после завтрака.

Улана быстро собрала поднос, и Ритана убежала. Повариха вздохнула:

– Иди уже, мальчик. Да не серчай на отца особо, коль что, все ж он уже немолод...

Посмотрев вслед Коррису, Улана вернулась к работе: руки ее ловко порхали над столом, но мысли были далеко. Как ее мальчик не пытался скрыть за улыбкой свои чувства, она видела, что ему нелегко, да и спит он плохо – мучившаяся бессонницей женщина легко узнала приметы этого на его лице...

Коррис медленно поднялся по лестнице и повернул налево. Толкнув дверь, он оказался в кабинете. Его отец редко посещал эту комнату: делами поместья он не занимался, лишь получая оттуда небольшую сумму ежегодно, жил же на пенсию, что полагалась ему как бывшему гвардейцу. Тем не менее, комната была в идеальном порядке, так что Коррис опустился в одно из кресел, потер виски – начала болеть голова – и прикрыл глаза, ожидая отца. Сцепил пальцы в замок – настолько сильно, что они побелели, и тут же усилием воли заставил себя опустить руки на подлокотники кресла: любой, кто знал его с детства, узнал бы в этом жесте привычный признак крайнего волнения...

Примерно через четверть часа он услышал шаркающие шаги. Отец вошел в комнату, кивнул ему и грузно опустился в соседнее кресло. Выглядел он не лучшим образом: погрузневший, с оплывшим лицом и красноватыми прожилками на лице. Взглянув на сына, он тяжело вздохнул и начал:

– Коррис, прости, но разговор будет неприятным. Я получил кое-какие известия из провинции, в которой ты служил, и искренне надеюсь, что это неправда.

– И что это за известия? – сухо поинтересовался Коррис.

– Я даже не хочу об этом говорить, но... Будто бы ты позволял своим людям пытать дворян, смотрел на это и чуть ли не сам это делал! – на лице старшего дер Сартона появилось выражение гадливости.

– А если и так? Если те, кого ты называешь дворянами, предали свою присягу, продавая в рабство свободных граждан империи? Если они отдавали на муки и пытки женщин и детей?!

– Простолюдинов, – отрезал тот, – значит, это правда?! И ради этого ты замарал честь нашего древнего рода?! Ты знаешь, как тебя называют? Вентерисский палач! Никто из дер Сартонов никогда не опускался до такого!

– Лучше быть палачом, чем подонком! А те, кто творит такое, недостойны зваться не только дворянами, но и вообще людьми! Если бы ты видел этих малышей...

– Мне нет дела до крестьянских отродий! Подумаешь, умер десяток-другой, они и без того дохнут как мухи, еще нарожают! Это все твоя мать виновата, вбила тебе в голову разные глупости!

Слова упали, словно молот на хрупкое стекло, и Коррис точно наяву услышал, как разбивается надежда на то, что единственный родной человек сможет понять его... Сглотнув, он тихо произнес, стараясь не выдать своей боли:

– Мне всё равно, что ты говоришь. Если бы мне довелось делать выбор еще раз, я выбрал бы то же самое.

– Ты забываешься! Я не только твой отец, я глава рода дер Сартон. И ты сделаешь так, как я скажу: немедленно подашь в отставку, женишься на той, которую я укажу, и уедешь в поместье. Дадут Боги, со временем твои ошибки забудутся и не повредят твоим будущим детям! Ты слышал меня, сын?

Коррис встал и покачал головой:

– Я этого не сделаю. Моя честь осталась при мне, что бы ты ни говорил, и если здесь мне более нет места – так тому и быть. Захочешь отречься от меня – это твое право. Прощай.

Бросив последний взгляд на побагровевшего от ярости отца, он резко склонил голову и вышел, провожаемый криком:

– Коррис дер Сартон, я тебе приказываю!

Закрыв за собой дверь, Коррис не удержался от короткого стона сквозь зубы. Зашел в комнату, собрал кое-какие памятные вещички и направился к лестнице, молясь всем Богам о том, чтобы уйти с достоинством: голова болела все сильнее, словно ее сжали каким-то хитрым пыточным приспособлением, накатывала тошнота, а в горле стоял комок от слез, которые он не мог себе позволить... Пройдя мимо плачущей Уланы и растерянного Ситара, он вышел на улицу и прислонился к стене дома, пытаясь сообразить, что же ему сейчас делать.

"Как там Орван тот постоялый двор назвал? "Веселый наемник", вроде бы? – мысли путались, яркое солнце резало глаза, во рту возник вкус желчи, – надо и мне туда, напиться да какую девку в постель затащить, хоть ненадолго забыться..."

Отлепившись от стены, Коррис медленно пошел по улице, с каждым шагом чувствуя, как ему становится хуже. Казалось, его кто-то отравил или проклял... Усмехнувшись и тут же скривившись от боли, он подумал, что это было бы самым простым выходом... "Проклятье, нельзя, чтобы парни видели меня в таком состоянии" – неожиданно пришедшая вместе со спазмом боли здравая мысль заставила его остановиться. Взгляд скользнул вдоль улицы и вдруг зацепился за вывеску на небольшом аккуратном домике: чаша и пучок трав, символ травника. Стараясь не двигать головой, он направился в ту сторону.

Лиасса вежливо улыбнулась, провожая очередную клиентку. Все-таки не ее это – торговать, то ли дело смешивать травы, пытаясь придумать наиболее полезный состав, или лечить людей! Отвернувшись к полке, она принялась составлять назад средства от ломоты в суставах, что так долго перебирала придирчивая покупательница. Звон колокольчика от входной двери застал ее как раз когда она, взобравшись на стул, ставила один из пузырьков на верхнюю полку. Спустившись, она повернулась к новому покупателю и застыла, слова приветствия замерли на ее устах...

Капитана она узнала сразу, несмотря на то, что выглядел он куда хуже, чем при их первой встрече. С трудом подавила порыв убежать и спрятаться, повторяя про себя точно заговор: "Он меня не видел, да и если видел – всего чуточку, и я тогда была мальчишкой! Нельзя паниковать, иначе я себя выдам!" А вглядевшись в его искаженное от боли лицо, и вовсе отогнала прочь все мысли: сейчас перед ней находился больной, и только это было важно.

Коррис буквально ввалился в дверь лавки. Боль с каждой минутой терзала его сильнее, перед глазами все плыло, и он вдруг понял, что не сможет даже внятно объяснить, что ему надо. Впрочем, это и не понадобилось: он внезапно ощутил пряный травяной запах и почувствовал, как его губ коснулось прохладное стекло. Чей-то мелодичный голос произнес:

– Пейте, это поможет.

Напиток был чуть горьковатым, и пах летним разнотравьем. Неожиданный спаситель помог ему осушить флакон до дна, усадил его на стул и негромко сказал:

– Потерпите, сейчас пройдет.

Постепенно боль разжимала безжалостные когти: ушла тошнота, перестало сжимать стальным обручем виски, вернулось зрение, осталась лишь тупая ломота в затылке, и вдруг ушла и она – схлынула, словно смытая волной, и Коррис внезапно почувствовал себя лучше, чем когда-либо за последние месяцы. Он поднял глаза и встретил взгляд ясных серых глаз юной девушки, почти девочки.

– Вам уже лучше, рен? – почтительно склонила голову она.

– Благодарю вас, теа, вы буквально спасли меня, – как можно более мягко проговорил Коррис, – как я могу вас отблагодарить?

– Это лавка, почтенный рен, и вам придется заплатить за лекарство, – по губам девушки скользнула легкая улыбка, – с вас шестьдесят медяков.

– Теа, я с удовольствием заплачу и больше, еще ни одно средство не помогало мне настолько! Есть ли у вас оно еще, про запас?

– Да, конечно. Есть большой флакон, с тем, что вы выпили, будет четыре серебряных, или маленький, но...

– Большой, – прервал ее Коррис.

Девушка кивнула и повернулась, потянувшись к верхней полке, рукав платья скользнул вниз и Коррис увидел знакомый браслет.

– Простите, теа...

Лиасса внутренне сжалась, ругая себя – ну что ей тогда стоило придумать другое мальчишеское имя? А ну как догадается? Но промолчать было бы еще подозрительней...

– Лия, – склонила голову она и тут же бросила на капитана быстрый взгляд, однако его лицо выражало лишь вежливый интерес.

– Теа Лия, вы маг?

– Нет, – она качнула головой, протягивая ему флакон, – ученица, на первом курсе учусь.

– И эти составы вы готовили? Это же явно магия, чтобы так быстро и полностью помогло! Я знаю, что некоторые маги могут силу в отвары вливать...

Она кивнула, пояснив:

– Я учусь на целителя. Может ли лавка тена Долера услужить вам еще чем-нибудь, почтенный рен?

Коррис задумчиво посмотрел на девушку:

– Да, теа Лия. Вообще-то у меня будет несколько заказов, только не зовите меня 'почтенный', хорошо? А то я чувствую себя на шестьдесят лет, а мне еще довольно далеко до этого! Думаю, я стану постоянным покупателем этой лавки, так что позвольте представиться: Коррис дер Сартон. А теперь к делу: во-первых, у меня есть небольшой отряд, и мы часто бываем во всяких передрягах, иногда в местах, где поблизости нет даже деревенской знахарки, и уж тем более – травницы с даром исцеления. Поэтому мне будет нужен небольшой набор средств, способных помочь в разных ситуациях. Хотя бы основное: кровоостанавливающее, снимающее лихорадку, предотвращающее заражение...

– Возможно, желудочное, поддерживающее силы при длительном напряжении... – подхватила девушка, – это лучше всего обсудить с хозяином, я ведь только помощница. И потребуется время... Сколько у вас человек в отряде, рен Коррис?

– Двадцать.

– Да, хотя бы две недели, и еще вопрос цены – тут я тоже не скажу...

– Давайте так: я заплачу столько, сколько будет нужно. Надеюсь, хозяин не будет заламывать слишком большую цену для оптового покупателя. Мы пробудем в столице еще какое-то время, так что две недели меня вполне устраивают. Собственно, меня устроит и месяц.

– Хорошо, я переговорю с теном Долером. Если желаете, вы можете подойти в лавку завтра и окончательно с ним договориться.

– Отлично, теа. Ваши четыре серебряных, и примите мою благодарность.

Коррис слегка поклонился и направился к двери, но был остановлен вопросом:

– Вы не сказали, что во-вторых...

Он смутился, почему-то было неловко говорить ей о своих кошмарах.

– Да, вы правы... Может, у вас найдется средство от бессонницы?

Его собеседница задумалась, потом уточнила:

– Какая именно бессонница? Невозможно заснуть, или засыпаете, но сон короткий и не дает отдохнуть, или дурные сны мучают?

– Последнее, – скрепя сердце признался капитан.

Девушка кивнула, с прищуром посмотрела на полки и вытащила крохотный флакончик.

– Вот, это должно помочь. Сорок медяков.

– А побольше? Такой маленький флакон...

– Пока готового нет, и я не вполне уверена, что средство подействует как надо, – немного виновато ответила она, – если подойдет, приготовим больше.

– Отлично, – кивнул Коррис, протягивая серебряную монету, – сдачи не надо. До встречи, теа Лия.

Он элегантно поклонился и направился к двери.

– До встречи, рен Коррис, – растерянно проговорила ему вслед Лиасса. Как только за капитаном закрылась дверь, она обмякла, буквально растекаясь на стуле от облегчения: не узнал! Слава всем Богам!

Коррис вышел на улицу, оглянулся по сторонам, заметил неподалеку небольшую таверну и направился к ней. Усевшись за столик, приказал подать вина и достал один из купленных флакончиков. Откупорив пробку, вдохнул травяной запах и почувствовал, как его окутывает ласковым теплом удивительной магии. По его губам скользнула улыбка, и он покачал головой.

Значит, Лия, а не Лий... Может, стоит показать ее Орвану? Хотя зачем, не узнать восхитительное ощущение ее магии он не мог: одно из немногих свойств, оставшихся ему... Да и не хотелось бы, чтобы парни начали болтать о ней, тем более, что она исцелила его, не будучи дипломированным магом. Вспомнив ее испуганные глаза в полумраке комнаты того постоялого двора, он понимающе хмыкнул. Действительно, вот теперь все стало на свои места. Неудивительно, что она так испугалась предложения ехать в столицу с отрядом, вряд ли бы эта девочка смогла долго выдавать себя за мальчишку! Странно, что ее и вообще могли за него принять! Как там Орван говорил, слишком смазливый?