Текст книги "Братья Ждер"

Автор книги: Михаил Садовяну

Михаил Садовяну
Братья Ждер

Ю. Кожевников. Роман о румынском народе и о господаре Штефане Великом

Исторический роман, трилогия «Братья Ждер», Михаила Садовяну (1880–1901), крупнейшего румынского писателя современности, писался долго. Первая часть – «Ученичество Ионуца» – вышла в свет в 1935 году; на следующий год появилась вторая, «Белый источник», и только в 1942 году – завершающая часть, «Княжьи люди». Весь мир потрясали страшные события, фашизм, в том числе и в Румынии, набирал силу, разразилась вторая мировая война, которая в кровавый водоворот свой вовлекла и румынский народ, а Садовяну, как бы не замечая всего происходящего, писал исторический роман, углубившись в события отдаленного XV века. Но такое суждение было бы весьма поверхностным. Историческая трилогия была продуманным и выношенным ответом на современные события, роман выражал твердую позицию писателя среди разгула политических и националистических доктрин, «учений» и спекуляций различных буржуазных партий Румынская литература не впервые обращалась к истории, к прошлому, и историческая тема была для нее не чем-то отвлеченным, оторванным от современности, не являлась для писателей убежищем от бурь и треволнений действительности.

Становление румынской литературы в XIX веке теснейшим образом связано с развитием исторической темы. Румынские писатели, связавшие свою творческую и общественную деятельность с борьбой румынского народа против ига Оттоманской империи за национальную слободу и единство, за социальный прогресс, глядя в будущее, опирались по прошлое. Песни и баллады, драмы и повести на исторические темы, воспевавшие борьбу против турок и других захватчиков, доблесть и отвагу, самопожертвование, патриотизм, не только воскрешали «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой», но как бы воссоздавали моральный кодекс румынского народа, призывали его быть стойким, последовательным в борьбе за общенациональные идеалы. Щедрую дань отдали исторической теме писатели-классики XIX века Александреску, Александри, Кырлова, Одобеску, Погруцци, Болинтиняну, Эминеску. К концу XIX века, когда создается единое Румынское государство, свободное от турецкой зависимости, историческая тема как бы сходит со сцены, сыграв свою патриотическую роль вдохновителя не одного поколения. Произведения на историческую тему теряют общественную значимость, современность звучания. История становится достоянием второстепенных писателей, фоном для романтических приключений. В самом конце XIX века в Румынии был популярен автор так называемых «гайдуцких романов» И. Д. Попеску. Михаил Садовяну, будучи еще подростком, зачитывался ого романами, увлекаясь приключениями, романтикой гайдуцких подвигов.

Прошлое родного народа с детских лет привлекало и увлекало Садовяну. «История была первым предпочитаемым мною предметом» [1]1
  Mihail Sаdоvеаnu, Opore, Bucuresti, ESPLA, v. 10, p. 401.


[Закрыть], – вспоминал он в биографической книге «Годы ученичества» (1944). Поэтому вполне естественно, что одной из первых книг молодого писателя была историческая повесть «Соколы» (1904). За ней последовала другая – «Соколиный род» (1915). Но в этих повестях было больше романтики, чем истории, больше возвышенных чувств, чем воссоздания давно минувших времен. Они скорее свидетельствовали об определенной инерции детских и юношеских увлечений, чем о стремлении глубоко художественно воспроизвести минувшие события и деяния. Основное направление творчества Садовяну в течение многих лет связано с такими жгучими проблемами современности, как положение крестьянства, поиски выхода из общественного тупика, куда капиталистические отношения загнали крестьянина, утверждение человечности.

Но это вовсе не означало, что обращение к исторической теме в 30-е годы явилось чем-то неожиданным в развитии творчества писателя. Крестьянская тема занимала Садовяну не только как актуальнейшая социальная проблема, но и как проблема национального, вернее сказать, народного характера. Проблема народного характера присутствует и в произведениях, где социальные вопросы занимают главенствующее место, в таких, как «Улица Лопушняну» (1921), где дается картина разложения высшего румынского общества в период первой мировой воины, и в романе «По Серету мельница плыла» (1923), в котором показан процесс разложения боярского рода. Естественно, что произведения, в которых народный характер становился главным предметом исследования, не лишены социального звучании. И в книге «На постоялом дворе Анкуцы» (1928), и в романе «Секира» (1930) мотив борьбы за справедливость, тема мести народной за перенесенные обиды, унижения звучит с неменьшим пафосом, чем в других произведениях Садовяну. Это и не удивительно, ибо народный характер, как понимал и отображал его Садовяну, включал в себя негасимое стремление к справедливости, к торжеству совести. Именно стремление показать народ как национальный комплекс, со своим характером, устойчивым жизненным укладом постепенно подводил писателя к исторической теме.

В современной румынской деревне, в обществе 20-30-х годов буржуазные отношения посеяли внутреннюю вражду, неприязнь, зависть, имущественную междоусобицу. Но писателю необходимо было внутренне осмыслить это явление в исторической перспективе. Поэтому он как бы отступает, делает шаг назад в историю, перенося действие своих произведений в минувшие времена. Интерес к судьбе народа в ее исторический последовательности постепенно укреплялся в творчество Садовяну, порождая антибуржуазный протест и неприятие шовинизма, который насаждали румынские фашисты.

Говоря о народе, о единстве, основанном на его национальном характере, выкованном за века в борьбе против стихии, лишений и нашествий, на его многовековой культуре, Садовяну резко расходился с фашиствующим шовинизмом, который проповедовал якобы ту же идею, Шовинизм в руках фашистов служил тому, чтобы замазать социальные противоречия, сделать угнетенного трудящегося еще более покорным ослепить его мнимым сознанием национального превосходства. Шовинизм разжигал национальную ненависть, подсовывал ядовитую иллюзию того, что все внутренние непримиримые социальные противоречия можно разрешить якобы за счет других народов.

Садовяну же, как истинный гуманист и патриот, видел великое социальное зло имущественного неравенства и искал средства его уничтожения. Любя свой народ, он уважал и призывал уважать другие народы. Но из народного единства, как представлял его себе писатель, он исключал как космополитическую буржуазию, так и эксплуататоров, прикрывающих шовинизмом свои социальные интересы. И это прекрасно понимали румынские фашисты, которые жгли на кострах книги Садовяну, которые прислали писателю разрубленный пополам экземпляр его романа «Секира» с припиской, что и автора ждет та же участь.

С фашистской идеологией империализма мириться было нельзя. Нельзя было принять его античеловеческую философию. Нужно было искать внутренние силы сопротивления. В середине 30-х годов писатель задумывает цикл романов о прошлом. В 1935 году он выпускает книгу «Гнездо нашествий», в предисловии к которой он писал, что его пугает «кочевник, который учится владеть пулеметом и танком» [2]2
  Mihail Sadоvеanu, Cuibul invaziilor, Bucuresti, Nationala Ciornei, 1935, p. 6.


[Закрыть]. Перспектива развития современного варварства, вооруженного последними новинками военной техники, представлялась ему в самых мрачных красках. «Поскольку нам, несчастным современным людям, дано еще жить, пусть техническая программа движется к всеобщему разрушению, мы же меланхолическими глазами будем смотреть на вчерашний мир. В руинах прошлого мы провидим завтрашние руины» [3]3
  Tам же.


[Закрыть]. Садовяну не создал цикла исторических произведений разных времен и разных народов. Он углубился только в историю собственного народа, стремясь найти в ней то, что мог бы противопоставить буржуазной цивилизации, технизации, стремлению фашизма к мировому господству, которой предполагало покорение всех народов. Об этой стороне его творчества свидетельствуют романы «Зодиак Рака» (1929), «Свадьба княжны Руксандры» (1932), «Золотая вещь» (1933) и др.

Прямым подступом к трилогии «Братья Ждер» можно считать книгу Садовяну «Жизнь Штефана Великого» (1934). Между этими произведениями непосредственная связь. Одно произведение дополняет и поясняет другое. Книга о Штефане написана как биография князя правителя Молдовы, излагая которую автор прямо высказал идеи, нашедшие в романе свое образное воплощение.

«…Есть народы, – писал он, – которые пускают корни в земле, как леса и травы выпрямляются после бурь и ливней и стоят упорно, дожидаясь своего часа, предназначенного богом. Эти народы не копают другим могилы, не льют потоки крови, не воздвигают пирамид из трупов, не собирают в казну золото мира. Они не пользуются ни большими благами, ни слишком цветистой славой. Жизнь землепашца и оседлого пастуха ограничена: она определена заходами и восходами солнца, временами года, семейным очагом, могилами предков. Материальный достаток их весьма средний, и поэтому они создают духовные блага. Вера и легенда, песни и традиции – это для них более существенные блага, чем золото. К этой низшей категории случилось принадлежать и жителям Дакии еще с доисторических времен. Их развитие, их судьба, которая движет нами по все подымающейся спирали человечества, была с самого начала предопределена богом. Воплощение ее в новом поколении сопровождалось взрывом энергии, которого хватило на три столетия. Сила инерции была подхвачена лишь в наше время, когда весь народ инстинктивно объединился, готовый обрести полное сознание и почувствовать свое предназначение» [4]4
  Mihail Sadoveanu, Opere, Bucuresti, ESPLA, v. 12, p. 205–206.


[Закрыть].

Конечно, в 30-е годы Садовяну достаточно идеалистически представлял себе развитие истории даже своего народа. Отвлекаясь от социально-экономических сил, двигающих общество вперед, он переоценивал значение «судьбы», «предназначения» народа. Но он был прав, когда противопоставлял буржуазной «цивилизации» народный характер, гуманизм и демократизм народа, его творческий гений. Садовяну говорил о громкой, но неоправданной и преходящей славе различных правителей, эфемерной и краткой, по сравнению с неиссякаемым потоком народной жизни. «Перед сфинксом, глядящим в неведомое на краю Ливийской пустыни, все они одна лишь пыль, рассеянная ветром, – писал он о властителях, царях, полководцах. Сокровищница человечества состоит из материала совсем невесомого. Ни дождь, ни снег, ни бури не повредят ему. Зерно его прорастает неожиданно и дает на первый взгляд странные плоды. Так, в сегодняшних цветах молдавской земли я могу узнать сущность былой жертвы» [5]5
  Там же, p. 225–226.


[Закрыть], – утверждал писатель незыблемость народной культуры, народного характера, самого бытия народа.

Стремясь раскрыть характер и определить судьбу румынского народа, Садовяну вовсе не случайно выбрал эпоху Штефана Великого, правление которого было поистине героической, яркой и неповторимой страницей в истории румынского народа. Штефан IV, прозванный впоследствии в народе «Великим», мечом проложил себе дорогу к трону, выгнав из стольного града Сучавы своего дядю Петру Арона, убийцу господаря Богдана II, отца Штефана. Воцарившись на престоле в 1457 году, Штефан правил Молдовой до своей смерти в 1504 году. В ту пору Молдавское княжество находилось в тяжелейшем положении. На его независимость посягали турецкие султаны, польские и венгерские короли, с востока совершали опустошительные набеги ногайцы. Внутри страны шла междоусобная борьба. Если Штефан правил страной почти полвека, то с 1432 года, после смерти его деда, Александру Доброго, до воцарения Штефана, то есть за двадцать пять лет, престол семнадцать раз переходил из рук в руки. Штефан в первую очередь навел порядок внутри страны. Одних крупных бояр он привлек на свою сторону, других, непокорных, казнил. При Штефане стала цениться не родовитость, а ум, доблесть, отвага, верность. Мелкие бояре, служилые люди, горожане, купцы, свободные крестьяне-рэзеши, несшие военную службу, стали подлинной опорой как для Штефана, так и для всего государства. Штефан смело и отважно защищал свои границы, когда мечом, когда дипломатическими ухищрениями. Чтобы обеспечить безопасность с севера и желая иметь сильного союзника в борьбе против Венгрии и Турции, Штефан одно время признал себя вассалом польского короля Казимира IV, Когда же его сын Ян I Альбрехт посягнул на Молдавское княжество (1497 г.), Штефан разгромил королевское войско и, как было записано в русской летописи, «и… возвратился король с великим срамом восвояси» [6]6
  «История Молдавской ССР», Кишинев, изд-во «Картя молдовеняскэ», ч. I, 1965, стр. 147.


[Закрыть]. Штефан пресек мечом и попытку венгерского короля Матяша Корвина поработить Молдову (1467). Но самым опасным и сильным врагом княжества была Оттоманская империя. Султан Мехмет II, покоритель Константинополя, в 1475 году послал войско Сулеймана-паши для завоевания Молдовы, но потерпел поражение под Васлуем. В следующем – 1476 году Мехмет сам возглавил огромное войско. Штефан потерпел поражение, отступил на север, но окончательно покорить Молдову туркам не удалось. Крепости Нямцу, Хотин, Сучава выстояли против турок. Большие потери в сражениях и эпидемии заставили Мехмета начать отход из молдавских земель. Штефан, призвав под свои знамена народное ополчение, напал на турецкие войска и заставил их в полном беспорядке покинуть пределы княжества.

Но Штефану было ясно, что против турок одной Молдове не выстоять. Валашские князья при первой угрозе переходили на сторону султана, хотя Штефан и делал все, чтобы на валашском престоле были его сторонники. Поляки и венгры были плохими союзниками. Папские нунции и венецианские послы выражали свое восхищение борьбой Штефана и его военным талантом, однако практической помощи не оказывали. Римский папа Сикст IV писал Штефану после его победы над Сулейманом: «Дело, совершенное тобой с такой мудростью, и храбрость против неверных турок, наших общих врагов, принесли славу твоему имени, все говорит о тебе и славословят тебя» [7]7
  Там же, стр. 141.


[Закрыть]. Однако даже обещанной денежной помощи папа Сикст Штефану не оказал. Желая обезопасить свою страну от разгрома, Штефан в 1487 году заключил с Турцией мир и согласился платить дань.

Не только меч Штефана спасал Молдову от порабощения, но и дипломатия. Он заключал союзы с королевствами Польским и Венгерским, с Оттоманской империей и Московским княжеством. Дочь Штефана Елена была выдана замуж за московского князя Ивана III, а сам Штефан был женат на киевской княжие Евдокии, родственнице великого московского князя. Почти полвека Штефан оборонял страну от врагов и предотвращал внутренние междоусобицы, что способствовало процветанию страны, в которой уважались ремесла и торговля, а хлебопашец знал, что его труд находится под покровительством князя. Летописец Грегоре Уреке писал о Штефане: «Был он полон ума, не ленив и дело свое умел делать: где его не ожидали, там он и оказывался. В военных делах мастер; где была нужда, он сам вмешивался, чтобы видеть, что его войска не пятятся. И потому он в редком сражении не побеждал. А если случалось, что его одолевали другие, он не терял надежды, ибо умел, упавши вниз, подняться над победителем» [8]8
  «Cronicele Romaniei sau Letopisetele Moldaviei sj Valahiei», Bucuresti, 1872, v. 1. p. 173.


[Закрыть]. И. М. Карамзин в «Истории Государства. Российского» восславил Штефана, «дерзнувшего обнажить меч на ужасного Магомета II и славными победами над многочисленными турецкими воинствами вписавшего имя свое в историю редких героев: мужественный в опасностях, твердый в бедствиях, скромный в счастии… он был удивлением государей и народов, с малыми средствами творя великое» [9]9
  Н. М. Карамзин, История Государства Российского, СПб. 1852, т. VI, стр. 170.


[Закрыть].

Не удивительно, что Штефан получил не только прозвище Великого, но стал героем народных баллад и песен, что его образ запечатлен во многих произведениях румынских писателей. Штефан в трилогии Садовяну изображается именно как господарь, как князь Молдовы. Сам писатель смотрит на него несколько отстраненно, как бы глазами его подданных, глазами народа, для которого Штефан-водэ действительно был воплощением их чаяний, надежд, вершителем национальной судьбы. Создавая образ Штефана Великого, Садовяну словно вдохновлялся народными балладами. На страницах романа Штефан появляется так же торжественно и пышно, как и в народной балладе «Холм Бурчела»:

 
В светлый праздник день хорош,
В светлый праздник день пригож,
Льется с неба солнца свет,
Мир как в золото одет.
И, как солнцем осиян,
Выезжает князь Штефан,
Князь Штефан непобедимый,
Всей Молдовою любимый. [10]10
  «Румынские народные песни и сказки». Перевод Вл. Нейштадта, Гослитиздат, М. 1953, стр. 11.


[Закрыть]
 

Штефан предстает как воплощение борьбы за независимость и единство народа. Его образ дается Садовяну как символ, вроде иконы в храме, которая охраняет от бед и спасает от болезней. Он для народа как знамя, под которым идут в бой. Его имя сливается с понятием родины.

Но главный герой романа – это народ. И Садовяну, как художник, воплощая эту стихию, шел своим намеченным уже в других произведениях путем («На постоялом дворе Анкуцы», «Секира»). Широкое понятие народа, народной жизни, народного характера действительно необычно трудно воплотить в одном образе. В книге «На постоялом дворе Анкуцы» представление о народе и его жизни складывается из рассказов различных людей, тщательно отобранных художником с тем, чтобы они показали народ и его жизнь в различных ракурсах, в различных аспектах, начиная от встречи с господарем, кончая местью извергу помещику. К этому же приему прибегает Садовяну в трилогии «Братья Ждер», с той только разницей, что в трилогии есть «сквозной» герой, Ионуц Черный. Жизнеописание Ионуца Черного – это тот композиционный стержень, на котором держится весь роман.

Кроме того, Садовяну, как художник, не забывает и других художественных особенностей жанра исторического романа. Он вводит в каждую часть трилогии свою сюжетную линию, свою интригу, которая придает роману динамику, движет действие, возбуждает и поддерживает интерес читателя. В первой части, «Ученичество Ионуца» такой интригой является переплетение двух сюжетных линий: попытка недругов Штефана выкрасть знаменитого белого жеребца Каталана, который, по легенде, приносит господарю военное счастье, и любовь сына Штефана Александру и Ионуца к боярышне Насте, ее пленение татарами и попытка Ионуца спасти ее из плена. Во второй части, «Белый источник», интригой служит любовь старшего брата Ионуца, конюшего Симиона, к Марушке, дочери боярина Яцко, перипетии ее похищения житничером Никулаешем и освобождении братьями Ждер. Сюжетную основу заключительной части трилогии «Княжьи люди» составляет путешествие Ионуца на Афон с целью разведать, как турки готовятся к нападению на Молдову, и сама победоносная война Штефана против захватчиков.

Элементы интриги, сюжетных ходов, увлекательных приключений не ограничиваются этими основными линиями, которые, как обручи бочку, крепко держат общую композицию романа, придают ему строгую форму, но далеко но исчерпывают содержания. В умении строить интригу Садовяну почти не уступает Дюма отцу, но румынский писатель не придает главное значение интриге, занимательности, как французский романист.

Основу содержания всей трилогии составляет стихия народной жизни. Если Штефан символизирует идею борьбы за независимость, то именно народ порождает эту идею, и этот же народ осуществляет ее в борьбе. Поэтому то он и является подлинным героем трилогии Садовяну. Писатель, как уже говорилось, не дает какого-нибудь одного образа, который вобрал бы в себя все это емкое понятие. Народ он изображает через стихию народной жизни, которая поистине пронизывает весь роман. Сюжетные линии для художественной ткани трилогии – основа, а народная жизнь – уток, который превращает эти нити в плотную художественную ткань, украшает ее красочными узорами. Садовяну вовсе не бытописатель в своей трилогии, у него нет скрупулезной последовательности в показе быта, различных сторон жизни. Он очень свободно обращается с материалом, вплетая детали, разбрасывая яркие пятна, рисуя отдельные сцены и картины, вкрапливая диалоги и рассказы, так что в конечном счете перед читателем предстает вся полнота жизни. Рождение и смерть, помолвка, свадьба, всевозможные обычаи и приметы, народный календарь – месяцеслов, заговоры, поверья, пиры и охота, вся стихия народного быта, неповторимого и неистребимого, как сама жизнь, воплощающего в себе народное своеобразие, народный характер широко раскрывается в трилогии.

Творчество Садовяну неоднократно называли энциклопедией румынской народной жизни. Действительно, более ста книг, созданных писателем, запечатлели жизнь румынского народа как на различных исторических этапах, так и в разных социальных аспектах. Но наиболее красочным и широким в этом отношении из всех многочисленных произведений Садовяну является, конечно, трилогия «Братья Ждер». Именно в этом романе, показывая стихию народной жизни, Садовяну раскрыл не только ее внешнюю живописность и красочность, но и глубины народного характера, то внутреннее национальное единство, которое помогло румынскому народу выстоять, несмотря на всяческие беды, кровопролитные войны, на многовековой национальный и социальный гнет. И та простая и вместе с тем величественная идея, которая заложена в этом историческом романе, идея о том, что народ бессмертен, что рано или поздно народная справедливость восторжествует, нашла свое реальное подтверждение в жизни самого румынского народа, строящего новое общество.

Ю. Кожевников