Текст книги "Осторожно, бабушка (СИ)"

Автор книги: Медея Колхитида

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

Но, как бы ни удобен был гномий водопровод, а с баней ничего не сравнится. Баня сердце веселит.

Я от души попарилась дубовым веничком, отогреваясь после нескольких дней ночевки в лесу. Затем с удовольствием вымылась, ощущая, что с меня сходит дорожная грязь, даже заботы как будто отодвинулись.

Потом я сидела у печки в доме тетушки Миранты и сушила волосы, наблюдая, как у плиты хлопочет хозяйка. Она все твердила, что негоже девушке жить одной, что я похудела, что надо интересоваться еще чем-то, кроме работы. Я слушала ее воркотню, и было очень уютно. Здесь меня любили.

Когда волосы уже высохли, и я заплела косу, мы сели ужинать. За окном уже стояла непроглядная ночь. За чаем с теплыми ватрушками я, наконец, задала вопрос, который меня уже давно мучил:

– Тетя Миранта, расскажите, что произошло, почему бабушка арестована. Мне никто ничего не говорит.

– Ты не волнуйся, с ней все в порядке, – проворчала она. – Если бы еще не искала приключений на старости лет... А-а, чего говорить!

– Что же произошло?

– Просто у бургомистра терпение лопнуло, после всех ее выходок это была последняя капля.

– Ну, пожалуйста, тетя Миранта, скажите, наконец, за что ее арестовали?! – не выдержала я. Ну, сколько можно темнить!

Она вдруг оглянулась, как будто опасалась соглядатаев, затем наклонилась ко мне и прошептала на ухо:

– За хулиганство.

– Бабушку?! За хулиганство?! – моему удивлению не было предела.

– За хулиганство. Подробностей я не знаю, но, говорят, бургомистр в ярости. Я, как узнала, пыталась ее навестить, передать чего, да меня не пустили. Даже поговорить не дали. Сказали, что пока родственники за ней не приедут, ее не выпустят. Хотели матери твоей сообщить, да бабушка твоя уперлась. Говорит, если Верена не приедет, вовек отсюда не уйду.

– Это бабушка может!

– Вот-вот. А что произошло, мне не говорят, стражники, как только я их расспрашивать начинаю, лишь смеются.

– Меня тоже выгнали, когда я хотела сегодня бабушку навестить, – печально вздохнула я.

– Ты ешь, ешь. Может, у меня переночуешь? – участливо спросила она.

– Нет, спасибо. Не хочу вам мешать.

– Что ты! Ты мне ничуть не помешаешь. Оставайся!

– Нет, пойду. Спасибо за все, тетя Миранта.

Несмотря на все уговоры доброй соседки, я все-таки пошла в бабушкин дом. Я не хотела ей говорить, но сейчас мне просто необходимо было побыть одной.

Утром я встала довольно рано, несмотря на то, что за время пути я очень вымоталась. К собственному удивлению, очень хорошо выспалась, и настроение было отличное. Осмотрев свою одежду, я пришла к выводу, что не мешало бы одеть что-нибудь поприличнее. Магазины были еще закрыты, да и идти в том, что когда-то было одеждой, было неловко. Немного подумав, я решила покопаться в бабушкиных сундуках, в надежде найти что-нибудь подходящее из одежды, хотя бы на первое время, пока не куплю новую.

Забравшись на чердак, я отыскала два сундука. Стоило только открыть их, и я поняла, какие там хранятся сокровища. В одном из сундуков лежало свадебное платье, шляпка, туфельки, перчатки и сумочка в тон платью. Белая ткань сверкала на свету, ничуть не потемнев за все то время, пока платье хранилось.

В том же сундуке лежала небольшая запертая шкатулка, причем довольно увесистая. Меня одолело любопытство. Я подергала крышку, повертела ее, но открыть так и не смогла. Произведенный поиск ключа в сундуке тоже потерпели неудачу. Я попробовала поковыряться в замке шпилькой, но из этого также ничего не вышло. Да, взломщицы из меня явно не получится.

Положив шкатулку в сторону, я продолжила свои изыскания.

Чего там только не было: юбки, блузки, платья, туфли, шляпки и еще множество разнообразных вещей всевозможных расцветок. Бабушка в молодости явно была модницей!

Вспомнив, что время идет, я быстро выбрала зеленую юбку и блузку в тон и пошла переодеваться. Посмотрев в зеркало, я невольно залюбовалась своим отражением. Одежда была немного старомодная, но очень мне шла. Убедившись, что хорошо выгляжу, я пошла собираться. Почти все вещи я оставила в доме, взяв только деньги и лекарства.

Не успела я закрыть за собой двери, как услышала за спиной:

– Уже собралась? Молодец. А я думал, что тебя будить придется.

Я обернулась, у калитки стоял вчерашний стражник, который обещал проводить меня к тюрьме.

– Запирай дом, и пошли. Комендант должен быть на месте, заждался, наверное.

Поскольку ключа у меня не было, пришлось завязать дверь, как бабушка. Мне это жутко не нравилось, но другого выхода не было. Спустившись с крыльца, я поспешила к мужчине.

К зданию тюрьмы мы шли молча. То есть он шел, а мне приходилось спешить за ним, чтобы не отстать, чуть ли не вприпрыжку, что не прибавило мне оптимизма. По дороге я хотела разговорить его, чтобы узнать, что же случилось с бабушкой, но на все мои вопросы ответом было молчание. Так что, когда мы подошли к тюрьме, я обрадовалась.

Увидев снова мрачные стены тюрьмы, я на мгновение представила, как бабушка, упрятанная за решетку, плачет от страха и отчаяния. Но тут же подумала, что вообще-то это маловероятно, и была права.

Когда дежурный проводил меня, чтобы я убедилась, что бабушка жива и здорова, к камере, в которой ее держали, она через дверь объясняла потрясенным стражникам, почему считает, что клинки дроу лучше эльфийских, а клинки темных гномов лучше и тех, и других.

Увидев меня через окошко двери, она просияла:

– Привет, внученька! За мной приехала?

Я кивнула.

Не дав нам поговорить, дежурный проводил меня в кабинет коменданта.

За мной закрылась дверь, оставив меня наедине с комендантом, он тяжело вздохнул и заметил:

– Да-а, бабушка ваша – редкий экземпляр. За ней, наверное, нужен глаз да глаз.

– Обычно с ней хлопот не бывает.

– Она живет ведь одна.

– Она не хочет жить с нами, – поспешила оправдаться я.

– Да-да, конечно. Но все же лучше, если вы ее отсюда увезете. За ней надо присматривать.

– А что она сделала? Надеюсь, она не совершила какого-нибудь ужасного преступления? Мне никто ничего не говорит.

– Нет, конечно. Это было очередное хулиганство, – стараясь скрыть улыбку и казаться строгим, впрочем, безрезультатно, сказал он. – Только бургомистр в ярости. Мы вынесем ей строгое предупреждение и отпустим. Естественно, вам придется уплатить штраф.

– Видите ли, – видя мое недоумение, стал рассказывать комендант, – началось это пару месяцев назад, когда бургомистра выбрали еще и главным судьей. До этого он и ваша бабушка были в хороших отношениях, можно даже сказать, дружеских. А вот когда он стал главным судьей, все изменилось. Месяца полтора назад она ночью обмазала ворота его дома свиным навозом. Через пару недель на заседании суда подложила ему на кресло тухлые яйца. Далее, через неделю каким-то образом умудрилась порезать его мантию на мелкие лоскутки. Последнее, что она натворила, это намазала парик мездровым клеем. В результате бургомистру пришлось бриться налысо, потому что иначе парик было не снять.

Как раз это и истощило его терпение, и он приказал арестовать вашу бабушку, как представляющую угрозу для жителей. Поверьте, мы редко арестовываем людей, преступников почти нет, тем более хулиганов. Обычно так хулиганят подростки, но последнее время они нам редко попадаются. Старушки, правда, тоже.

– Да-а, – задумчиво пробормотала я. Ситуация чуть-чуть прояснилась, но нельзя сказать, что меня это успокоило. Стоило бы расспросить подробнее, но от волнения я смогла вымолвить лишь одно: А... почему она это сделала?

– Хотела выразить протест против дискриминации нечеловеческих рас. По крайней мере, так она объяснила.

– Понятно, – обреченно сказала я.

– Мне кажется, ей не хватает внимания. Но поймите меня правильно, мне хватает дел и без бунтующих старушек.

– Простите нас. А теперь можно мне ее забрать?

– Да, разумеется. Только заплатите штраф в пятнадцать золотых.

Да, бывают редкие минуты откровения, когда, например, бабушка, которую ты всегда любила и уважала, хоть и считала несколько... оригинальной особой, преподносит сюрприз.

Комендант бросил на меня косой взгляд:

– Когда мы арестовали вашу бабушку, мы объяснили бургомистру, что ваша бабушка, скорее всего, просто немного... не в себе. Он требовал принять более жесткие меры.

Я удивленно уставилась на него.

– В общем, везите ее к себе. И постарайтесь, чтобы она не попадалась бургомистру на глаза.

– Да, разумеется. Спасибо. Больше этого не повторится, – пообещала я и шепотом добавила. – Надеюсь.

Судя по мелькнувшей на мгновение улыбке, он услышал мои слова. Мне понравился этот спокойный человек, похоже, его ничем нельзя было удивить.

Когда я вышла, она стояла у входной двери и улыбалась. Седые волосы, как всегда, красиво уложены, туфли блестят, юбка хорошо отглажена. Как она умудрилась привести себя так быстро в порядок, было выше моего понимания. В светло-голубых глазах, несмотря на все ее приключения, задорный блеск. Она явно была довольна собой.

Я хотела ее отчитать, но, посмотрев в эти сияющие глаза, у меня не хватило духу.

– Пошли, бабушка, – только и сказала я.

– Я бы выпила сейчас чашечку чая, – сказала она.

– А мне сказали, что в тюрьме подают отличный чай, – покосившись на нее, ехидно произнесла я.

– Ничего подобного! Там дают какую-то бурду.

– Пойдем домой, я заварю чай, какой захочешь.

Но бабушка не сдвинулась с места.

– В чем дело? – удивленно спросила я.

– Нет, дома я чай пить не буду.

– Тогда где же?

– Тут недалеко есть таверна "Белая лошадь". Мне есть что отметить.

– И что же именно?

– Удачное завершение дела.

– Что значит "удачное"? Тебя же арестовали.

– Я добилась того, чего хотела.

– То есть?

Подняв воротник жакета и придерживая его рукой, она гордо ответила:

– Я должна была привлечь внимание людей к несправедливому отношению людей к другим расам.

– Бабушка! – укоризненно произнесла я, покачав головой.

– Я говорю совершенно серьезно, – объявила она, но тут же хитро улыбнулась, – Так ты ведешь меня в таверну?

Долго злиться на бабушку просто невозможно:

– Подумать только, ведешь себя как маленькая!

Через полчаса мы сидели за столиком, бабушка попивала мятный чай.

– Мне интересно, чему ты так радуешься?

Она взяла с тарелки бутерброд с ветчиной и принялась жевать, внимательно оглядывая посетителей.

– А почему мне не радоваться?

– Потому что тебе должно быть стыдно! Почему ты ополчилась на бургомистра?

Она уставилась на какую-то пару в углу зала:

– Посмотри на них. Подозрительные типы. Мне кажется, что это преступники и что-то нехорошее замыслили. Посмотри, они так маскируются под приличных людей, что и не заподозришь.

– Ага, и старушки тоже.

– Ты о чем, внученька?

– Старушки тоже хорошо маскируются. Не пытайся уйти от разговора.

– Может пора переходить к сладкому? Съешь пирожное, говорят, сладкое успокаивает.

Она придвинула ко мне блюдо с пирожными. Я почувствовала, что еще немного, и я взорвусь.

– Долго это будет продолжаться? Сколько еще ты будешь вести себя как неразумное дитя?

– Зачем ты так? – обиделась бабушка, и у нее на глазах блеснули слезы. Я почувствовала раскаяние.

– Ну, прости, не плачь! – я протянула ей платок.

– Все вы так. "Тебе восемьдесят девять лет. Почему ты не можешь вести себя как все нормальные старушки?" Знакомая песня. А я хотела доказать себе, что я еще жива, и меня рано хоронить, – бабушка шмыгнула носом.

Я сочувственно сжала ее руки.

– Бабуленька, я тебя очень люблю. И папа, и Алесс, и даже мама с Иллиной.

– Я не хочу тихо умирать. Не хочу сдаваться. Хочу новых ощущений, как в молодости.

Я посмотрела, как бабушка пьет чай, и подумала: какой бойкой и уверенной она казалась в тюрьме, а теперь сидит грустная. Мне было стыдно, ведь я ее расстроила.

Придирчиво оглядев пирожные, разложенные на блюде, она выбрала одно из них:

– Вот что поднимет мне настроение. А ты чего не ешь? Небось, фигуру бережешь, как другие дуры? Брось, мужчин вешалки не привлекают. А ты еще молодая, самое время на свидания бегать. – И принялась кромсать пирожное. – Я знаю, ты тоже считаешь меня выжившей из ума, но мне все равно – думайте, что хотите, – пробормотала она с набитым ртом.

– Почему?

– На стариков вечно смотрят свысока. Помню, стою как-то на улице, любуюсь деревьями. Какая красота! Вдруг, не успела я опомниться, меня хватают и тащат на другую сторону дороги. А меня спросили?! Еще и орут в ухо. Чуть не оглохла! С пожилыми людьми обращаются как с дурачками. Я ведь не глухая. И не дура.

Бабушка увлеклась своими переживаниями, размахивая пирожным так, что мне пришлось уклоняться. Она явно вошла во вкус. Теперь берегись!

– Беда в том, что к такому отношению привыкаешь. Нет, правда! Ведешь себя как ребенок, потому что от тебя этого ожидают. Не успеешь оглянуться – и действительно становишься немощной старухой. Жуть! Мое мнение уже в расчет не принимается. Да кому это интересно? – она печально вздохнула.

– Мне.

Она подозрительно посмотрела на меня:

–Тебе? Правда?

– Да.

– Тогда ты поможешь мне пожить нормально, в полную силу?

Такой просьбы, одновременно жалобной и невинной, я не ожидала. Похоже, мне придется переосмысливать весь разговор.

– Ну... я даже не знаю...

– Я не буду тебе обузой. И не отниму много времени. Мне нужна только поддержка и понимание.

– Хорошо, я постараюсь. Только обещай больше не хулиганить.

– Ой, пирожные уже закончились, – она вдруг мне заговорщицки подмигнула. – Пора домой.

Мы с бабушкой отправились домой. Когда оставалось пройти совсем немного, она взяла меня под руку:

– Я ведь не спросила тебя, как ты живешь?

– Нормально. Дома все спокойно. Работаю, как всегда. Вот приедем к нам, пойду в лес заготавливать лекарственные травы.

– Я всегда говорила, что это опасно.

– Что? – удивилась я.

– Думать, что покой – это идеал. На самом деле это скука смертная! – бабушка оглянулась и потащила меня быстрее. Затем продолжила, – Твоя беда в том, что ты себя недооцениваешь.

– Нет, что ты, я реалист.

– В твоем возрасте нужно быть не скучным реалистом, а оптимисткой. Жить надо весело, чтобы каждый день приносил сюрпризы. Тогда в старости будет что вспомнить. Я помогу тебе, – с энтузиазмом предложила она.

Я почувствовала, как по спине побежали холодные мурашки.

– Странно. Мне казалось, что это я должна помочь тебе жить полной жизнью.

– У нас с тобой группа взаимопомощи, – заключила она. Затем хитро на меня посмотрела: – Но ты мне ничего о себе так и не рассказала. Я чувствую, что ты что-то от меня скрываешь.

Я поймала себя на мысли, что мне и самой хочется рассказать о путешествии сюда.

– Значит, говоришь, мужчина был красивый? – спросила она, лукаво поглядывая на меня.

Я почувствовала, что краснею под ее взглядом:

– Знаешь, бабушка, у него была такая страшная рана на бедре, что на внешность я не обратила внимание. Все внимание пришлось сосредоточить на операции. Ты же знаешь, я раньше этого не делала.

– Мужчин не раздевала?

– Бабушка! – возмутилась я. Можно подумать, она не поняла, что я хотела сказать. Хотя, если посмотреть на ее хитрое лицо, она, скорее всего, меня провоцирует, – И вообще, он – оборотень.

– Деточка, поверь своей бабушке, отсутствие хвоста не главное в мужчине, – пытаясь сохранить серьезность, сказала она, тщетно пряча улыбку, но, к моему облегчению, оставила эту скользкую тему.

Я и не заметила, как мы пришли к дому. Бабушка принялась искать ключ в кармане.

– Куда же он подевался?

– Ты опять забыла закрыть дверь, – мы поднялись на крыльцо, и я, отвязав веревочку, толкнула дверь.

Бабушка была неординарной, одаренной особой, дедушка это признавал и не вмешивался, когда она обустраивала дом. А сам дедушка работал гранильщиком, его мастерством восхищались гномы и даже эльфы из Серебряного Леса. Он работал до тех пор, пока его не разбил паралич.

На протяжении четырех лет бабушка ухаживала за парализованным мужем, ей пришлось научиться гранить камни, чтобы прокормиться. Удивительно, как она успевала одновременно присматривать за дедушкой и работать в мастерской.

После смерти дедушки матушка предложила ей переехать к нам. Но бабушка продолжала жить в старом доме, слишком большом для нее одной. Обычно спокойная и разумная, она стала несгибаемой, язвительной и упрямой. Привычка отвечать за себя и за дедушку закалила ее, сделала самостоятельной. И менять свободу на удобство ей не хотелось, несмотря на то, со временем становилось все тяжелее жить одной. Лишь последние события вынудили ее пересмотреть свою позицию. Но что-то мне подсказывало, что бабушка без боя не сдастся.

Я смотрела, как бабушка вешает на вешалку жакет, поправляет волосы у зеркала и бодро идет на кухню.

– Сейчас я чай подогрею, – сказала она, набирая воду в чайник.

Последние события заставили меня взглянуть на бабушку критически. Но, наблюдая за тем, как она разжигает в печи огонь, ставит чайник, ловко достает из буфета чашки и блюдца, я подумала, что на вид ей не дашь восьмидесяти семи лет. Скорее шестьдесят семь, ну, в крайнем случае, семьдесят. А ведь ей через три года девяносто! Не похоже, что она начала сдавать.

Бабушка вдруг всплеснула руками и вихрем выскочила из кухни, и уже в одной из комнат слышался ее голос:

– Ой, что тут творится!

Я поспешила к ней. Увидев сваленные на полу обрывки того, что было моей одеждой, я покраснела. Это надо же, совсем забыла убрать!

– Бабуля, это я утром спешила, некогда было убирать. Я сейчас, мигом! – я кинулась убирать.

– Постарайся убрать до того, как вскипит чайник. Иначе останешься без обеда, – она погрозила мне пальцем.

Бабушка неисправима!

Убравшись в комнате, я пошла на кухню. Бабушка уже разливала чай по чашкам.

– Хорошо, что я переезжаю к тебе. Тут нельзя оставаться. Здесь не жизнь, а медленное умирание. К тому же мне, если честно, не так уж много осталось.

– Не говори так.

Она посмотрела мне прямо в глаза:

– И куда подевалась реалистка?

– Нет, просто...

– Ладно, забудем об этом. Только при условии, что ты не будешь обращаться со мной как с немощной старухой.

– Не буду. Все равно не получится, – улыбнулась я.

К моему облегчению, продолжить этот тягостный разговор не дала соседка. Как только она заметила, что мы уже вернулись, то немедленно пришла увидеться со своей подругой.

Услышав стук в дверь, я поспешила ее открыть. На пороге стояла тетушка Миранта и держала в руках блюдо с пирогом. Запах свежей выпечки мгновенно разошелся по всему дому. Он был еще горячий, видимо, только что вынут из печи.

– Довина, дорогая, – обрадовалась она, – а я к вам в гости. Не прогоните?

– О чем разговор, Миранта, ты же знаешь, я всегда рада тебя видеть.

Тетушка Миранта всучила мне в руки блюдо, а сама направилась за бабушкой.

– Я тут вам пирог с рыбой, твой любимый, Довина, испекла. Небось, соскучилась по приличной еде.

– Какая ты молодец! Как раз к чаю, – бабушка достала из буфета еще одну чашку.

– Ну, рассказывай, за что тебя арестовали, – садясь на стул и пододвигая ближе чашку чая и блюдце с пирогом, с любопытством спросила тетушка Миранта.

Через несколько минут уже шло оживленное обсуждение бабушкиных похождений. Бабушка, явно гордясь собой, делилась с задушевной подругой впечатлениями от происшедшего. Я внимательно прислушивалась к разговору, но не вмешивалась.

Бабушка была радостно возбуждена и от души радовалась необыкновенному приключению. От осторожных замечаний тетушки Миранты, что не нужно было сердить бургомистра, она просто отмахивалась.

– Дорогая, этого надутого индюка надо было проучить. Мы не должны допускать, чтобы предрассудки мешали полноценному сотрудничеству с другими расами. Разве иной формы уши, рост или вторая ипостась могут быть камнем преткновения. Вот, помню, в молодости у меня был такой роман с одним эльфом... – и бабушка пустилась в воспоминания.

А я и не знала, что у бабушки был роман с эльфом! Интересно, о чем еще я не знаю. Затем пришла мысль, а знаю ли я вообще что-либо о молодости бабушки, или я просто привыкла к мысли, что она встречалась только с дедушкой.

От размышлений меня отвлек стук в дверь. Да что это за день приемов! Я пошла открывать. За дверью стоял молоденький парнишка. Увидев меня, он спросил:

– Здесь живет Довина Горская?

– Да.

– Позовите ее. Я должен вручить ей постановление.

– Бабушка на кухне пьет чай. Может, зайдете, – я отступила в сторону, чтобы он мог пройти в дом.

Парнишка попытался втянуть голову в плечи. Странно, он выглядел напуганным, раньше я такой реакции не видела, будто я его в логово дракона приглашаю.

Он быстро замотал головой:

– Нет-нет, я не могу. Мне бежать надо. Вот, – он всучил мне в руки бумагу, – передайте сами, – и кинулся со всех ног от дома, как если бы за ним гналась свора собак.

Я пожала плечами, закрыла дверь и, не удержавшись от любопытства, развернула бумагу.

" Постановление суда. Гражданка Довина Горская, проживающая в городе Дубовицы по адресу... за неоднократное нарушение порядка... обязана покинуть вышеозначенный город в течение трех дней... иначе будут предприняты меры по выселению силовыми методами..."

– Бабушка! – крикнула я от порога, – Тут тебе постановление о выселении принесли!

– Неси сюда.

Я поспешила на кухню. Бабушка нетерпеливо выхватила у меня постановление и погрузилась в чтение.

– Миранта, мне приказано покинуть Дубовицы в течение трех дней, – удовлетворенно сказала она, прочитав документ. Затем прокомментировала, – Значит, мои действия были правильны. Голос правды всегда хотят подавить. Ну, теперь этот надутый индюк бургомистр у меня попляшет, – сверкнув глазами, мстительно добавила она.

– Довина, угомонись. Мало тебе неприятностей? – в испуге воскликнула подруга.

– А что я? Я ничего, – бабушка пыталась принять невинный вид. Я поняла, что сегодня ночью придется караулить ее, чтобы она чего-нибудь не натворила. Похоже, меня ждет бессонная ночь.

Заметив, что я за ней наблюдаю, бабушка перевела разговор:

– Миранта, я прошу тебя помочь нам. За три дня мы не успеем собраться. Так много дел!

– Разумеется, я тебе, по-моему, никогда не отказывала в помощи.

– Я знаю. Завтра мы с Вереной пойдем на ярмарку, надо купить лошадь, а то ее кляча пала. Нас, наверное, целый день не будет дома.

– А чем я могу помочь?

– У твоего мужа знакомые возчики есть. Не подскажешь, к кому можно обратиться? Я не хочу доверять свое добро первому встречному.

– Конечно. Дай-ка вспомнить, кто сейчас в Дубовицах, – соседка на несколько минут замолчала, затем воскликнула, – Ну, конечно! Есть один. Звать его Евстахий, Левко с ним пару лет назад вдвоем полгода вместе с караваном ходили. Муж его очень хвалил. Я на днях его видела, он в "Красном быке" остановился. Только к нему лучше ближе к вечеру идти, пока он трезвый и похмельем не мучается.

– Он что, пьяница? – бабушка возмущенно посмотрела на подругу.

– Не волнуйся, когда он работает, ни капли в рот не берет. С ним можешь быть спокойна, довезет вас в целости и сохранности.

– Ну, если ты так уверена... – бабушка продолжала скептически смотреть на тетушку Миранту. Видно было, что ей не пришлась по душе кандидатура, предложенная подругой.

– Неужели ты после стольких лет дружбы мне не доверяешь? – обиделась тетушка Миранта, но, увидев бабушкино смущение, сменила гнев на милость. – Ладно, не будем ссориться. Ты мне лучше скажи, что ты намерена с домом делать. Продашь?

– Ни за что! Я в этом доме прожила не самые плохие годы, и продавать его не собираюсь. Оставлю Верене. Ты ведь присмотришь за домом?

– Конечно. Могла бы и не спрашивать, – уверила ее соседка, – А какие вещи ты собираешься взять с собой? И они принялись обсуждать, что из вещей нужно взять обязательно, а что можно оставить.

Обсуждение деталей сборов продлилось весь день до самой ночи. Заметив, что за окном давно стемнело, тетушка Миранта поспешно распрощалась с нами, пообещав рассказать завтра, как найти возчика Евстахия.

– Что-то я слегка устала. Ну, спокойной ночи, Верена. Пойду спать, – зевнув, сказала бабушка.

Я смотрела, как она прошла в свою комнату. Через минут десять в ее комнате скрипнула кровать, и погас свет. Я убралась на кухне и тоже отправилась спать, предварительно заглянув в комнату бабушки. В тонкой ночной рубашке и кружевном чепчике она выглядела так невинно и спокойно, и даже как-то не верилось, что именно она принесла столько хлопот. Тихонько закрыв за собой дверь, я на цыпочках удалилась.

Как я и предполагала, бабушка просто так не успокоилась. Примерно через сорок минут я услышала крадущиеся шаги. Я бесшумно подошла к двери, немного приоткрыла дверь и осторожно выглянула. Старушка тихонько пробиралась к выходу. На улице было довольно прохладно, поэтому она надела теплую серую широкую юбку и темную кофту.

Резко открыв дверь, я громко спросила:

– Бабушка, ты куда-то собралась?

Подскочив от неожиданности, она схватилась за сердце:

–Верена, разве так можно, напугала едва не до смерти.

– Я спрашиваю, ты куда-то собралась?

– Нет, я просто в туалет решила выйти, – быстро сказала она. Затем возмущенно спросила, – ты что, меня проверяешь?

– Я беспокоюсь, чтобы ты не наделала глупостей.

– Когда это я делала глупости?

– Тебе напомнить?

Я зажгла лампу и вышла в коридор. Бабушка, возмущенно фыркнув, прошествовала мимо меня на улицу. Я подождала, пока она не вернулась в дом, освещая дорогу, проводила ее в комнату и пошла спать.

Не успела заснуть, как послышался стук оконной рамы. Стараясь не шуметь, я вышла в коридор. Из бабушкиной комнаты слышался подозрительная возня. Я зашла в комнату, открывшаяся картина поразила меня.

Эта резвая старушка открыла окно и в данный момент пыталась вылезти из него на улицу. Не учла только того момента, что юбка зацепится за торчащий в раме гвоздик. Шепотом бормоча ругательства, она безуспешно пыталась освободить подол.

– Бабушка, тебе помочь?

В ответ она выдала такую фразу, что ничего подобного я не слышала даже когда пьяный сосед, приколачивая к двери подкову на счастье, сначала со всего размаха ударил себя по пальцам, а потом, заорав, уронил молоток на ногу.

Я попыталась стащить бабушку с подоконника, но проклятый гвоздик не пускал подол ни туда, ни сюда, окончательно запутавшись в ткани. Промучившись, я все-таки решила расстегнуть юбку, хотя бабушка очень мне мешала своими попытками помочь. Уложив ее, я тоже отправилась в кровать, но выспаться в ту ночь так и не получилось, она еще пару раз пыталась сбежать, но мне удавалось перехватить. Убедившись, что мимо меня пройти не удастся, она, наконец, успокоилась и заснула. А я уже заснуть не могла. Ворочаясь в кровати, пыталась сосчитать сначала овечек, потом гномов, потом эльфов, но сон не шел. Лишь под утро удалось ненадолго забыться.

Когда я проснулась, бабушка уже встала. Из кухни доносились приятные запахи, и слышался звон посуды. Я быстро оделась и вышла на кухню. Бабушка уже успела затопить печь, нагреть воду и сейчас мыла посуду. В печи стоял горшок, из которого аппетитно пахло вареной картошкой.

Услышав, что я вошла, она обернулась:

– А-а, уже проснулась. С добрым утром! Сейчас картошка сварится, и мы позавтракаем.

– Бабушка, ты чего меня не разбудила, я бы тебе помогла? – возмущенно спросила я.

– Ты так сладко спала, что мне было жалко тебя будить, – сказала она, благодушно улыбаясь.

Пока я умывалась, картошка сварилась, а бабушка успела домыть посуду. Все время, пока мы завтракали и собирались на ярмарку, о ночных похождениях не было сказано ни слова. Затем пришла тетушка Миранта, и разговор пришлось отложить.

Бабушка и тетушка Миранта всю дорогу весело разговаривали, а я восхищенно рассматривала выставленные товары. Как удобно жить в городе, где ярмарка работает почти каждый день и не надо специально дожидаться несколько месяцев, чтобы купить необходимые вещи. Чего только здесь не продавали: ткани, посуду, оружие, корзины. Сюда бы Иллину, она бы порадовалась и наверняка постаралась потратить все деньги на какие-нибудь красивые мелочи. Вспомнив, что моя одежда вся порвалась так, что починить не представляется возможным, я решила купить обновы.

Очень кстати по дороге попалась лавка с готовой одеждой. Решив, что она ничуть не хуже остальных, я вошла внутрь и стала осматривать выставленные образцы. Продавщица, уловив мой восхищенный и заинтересованный взгляд, тут же спросила:

– Девушка желает что-то приобрести? Я могу вам помочь?

– Я хочу купить себе юбку и блузку.

Она придирчиво осмотрела мою фигуру и скрылась в глубине лавки. Мне пришлось ждать довольно долго, пока она не появилась вновь с целым ворохом одежды в руках.

– Сейчас мы вам подберем что-нибудь подходящее.

Бабушка и тетушка Миранта успели уйти довольно далеко, но, заметив, что меня рядом нет, вернулись, заглядывая по пути во все лавки, пока не нашли. Увидев меня за примеркой, они почему-то решили, что юбка мне не идет. И теперь они втроем с продавщицей начали обсуждать, что лучше будет выглядеть на моей фигуре. Мне лишь оставалось молчать и покорно примерять рекомендуемые вещи. Поворачиваясь к ним то одним, то другим боком, я уже проклинала тот час, когда эта идея пришла мне в голову.

Примерно через час мне удалось выскользнуть из рук продавщицы с относительно малыми потерями. Я купила две юбки, три блузки, теплую кофту, шаль для матушки и шелковый шарфик для Иллины. Бабушке и тетушке Миранте я купила по одинаковому пуховому платку, чему обе были несказанно рады.

Выйдя из лавки с таким соблазнительным товаром, тетушка Миранта вдруг заявила, что ей необходимо встретиться со своей знакомой. Она объяснила мне, где можно найти Евстахия и как его узнать, и ушла, мгновенно смешавшись с толпой.

–Теперь пойдем, посмотрим тебе подходящую лошадь? – спросила меня бабушка.

– Пойдем. Только я не знаю, куда идти, – ответила я.

– Иди за мной, – и она поспешила куда-то вперед.

Мы с трудом пробирались вдоль рядов, лавируя между лавками. Лошадиная ярмарка была в разгаре – об этом свидетельствовали и звуки, и не особо приятные запахи. Площадь была заполнена лошадьми, стоявшими рядами, чтобы их можно было свободно осмотреть и поводить.

По мере того, как мы продвигались вглубь ярмарки, бабушка все чаще спрашивала, не понравилась ли мне какая-нибудь лошадь:

– Смотри внимательнее. Да, и за коня заплачу я сама. Это будет мой тебе подарок.

– Бабушка, зачем? Я и сама могу купить, – я пыталась ее переубедить.

– Не спорь, я хочу тебе сделать подарок и я его сделаю. Не волнуйся, деньги у меня есть, – она слегка улыбнулась.

Ну, как с ней спорить? Ведь обидится, потом мне же и придется ее успокаивать.

Я смотрела на лошадей. Они все были прекрасны, но зачем мне породистый конь? Мне вполне подойдет спокойное животное, чтобы можно было ездить в соседние села и в лес за травами или дровами. Я пыталась втолковать это бабушке, но она не желала меня слушать. Ей страшно хотелось приобрести для меня какого-нибудь замечательного коня. От всех моих доводов она просто отмахивалась. У меня возникло подозрение, что бабушка выбирает подарок себе, уж слишком часто она критиковала тех лошадей, на которых я показывала. Тут я увидела его и поняла, что мое сердце навеки с ним.