Текст книги "Прокурор дьявола. Жатва"

Автор книги: Майя Астахова

Соавторы: Эльдар Дейноров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц)

Пожалуй, для сопротивления сну нужно было попытаться применить кое-что из того, чему ее научили за год в «Страже»…

Вопросов задавали немного. А когда кто-то дотошный все же начал их задавать, его коллеги-журналисты посмотрели на него с таким видом, будто хотели сказать: «Если это – не последний твой вопрос, то сейчас мы сделаем так, что он станет последним. Съедим на презентации – и вся недолга…» А кто-то – негромко, но очень различимо – произнес:

– Кончайте, водку пить пора!..

Когда все поднялись, Марина подумала, что, пожалуй, можно и уходить, но ее остановили курчавый со своей подружкой:

– А ты куда? Пошли на банкет…

Вскоре Марина узнала несколько вещей. Во-первых, три четверти присутствовавших пришли не за информацией, а за хорошим обедом, а кое-кому требовалось еще и похмелиться – и такая возможность здесь тоже была. И те, кто пресс-конференцию задумал, прекрасно о том знали – но очень рассчитывали на оставшуюся четверть.

Во-вторых, новых знакомых Марины звали Юра и Света, и трудились они в довольно желтоватых изданиях, которые вряд ли бы стали публиковать что-то про турфирмы. Оба занимались вещами куда более интересными – а именно, криминальной хроникой, – и были давними друзьями (похоже, и не только друзьями) именно на почве своей работы.

Марина рассеянно слушала, медленно расправляясь с бутербродами, присыпанными красной икрой, и понимая, что дома, то есть, в «Страже», еда и лучше, и здоровее. Но когда еще она сегодня туда доберется.

Что касается Юры, то казалось, что у него не две руки, а добрый десяток – как у какого-нибудь индийского божества. Он одновременно делал сразу несколько дел: подливал девушкам легкого вина, рассказывал о каких-то случаях из своей богатой практики, заодно тихонько комментируя для Марины деяния всех присутствующих. Кроме того, он же взял на себя обязанность подавать девушкам бутерброды и всяческие деликатесы – чтобы их пластмассовые тарелки не опустели. У него на тарелке бутерброды возвышались горкой, и горка эта периодически исчезала – когда и как, Марина даже не могла рассмотреть.

При этом Юра ухитрялся еще и рассказывать что-то о своей работе.

– Так вот, тут все голову ломают – что за самоубийства такие? Как эпидемия. То в прошлом году – как начали выкидываться из окон на Московском – и все один и тот же дом. А потом все успокоилось… Квартира там нехорошая, что ли?

Пожалуй, вот насчет самоубийств прошлой осени Марина могла бы кое-что и рассказать. Квартиры в том доме были очень даже хорошими – чего нельзя сказать о жильцах. Точнее, об одном жильце, на которого очень вовремя обратила внимание «Третья стража». Не обратила бы – и, может быть, и пресс-конференции с банкетом сегодня не было бы.

– Это ладно, – на тарелках у Светы и Марины появилось еще несколько бутербродов с ветчиной, а Юра продолжал трещать. – Тут вот мне бы материальчик один сделать – про неопознанные трупы, – он сделал перерыв на то, чтобы проглотить шампанское, и продолжал:

– И никаких следов насилия. И – никаких разборок. Помер человек – и все тут. Недели две назад выловили из Волковки… Труп мужчины – в состоянии гнилостного разложения, так и было в сводках сказано…

– И что? – немного лениво дожевывая бутерброд, спросила Света, которой, кажется, не очень-то нравилось внимание ее приятеля к новенькой.

– И ничего! Ни по каким картотекам не проходит! Татуировка на плече – двуглавый орел без корон и косая пентаграмма. Вот и все документы…

– Может, «гастролеры»? – предположила Света.

– Вряд ли. Говорю же – такое впечатление, что он сам взял и утопился – это в Волковке-то! У проспекта Славы!

Марина немного представляла себе, что такое Волковка у проспекта Славы. Топиться в такой… гм, скажем, речке, мог не просто самоубийца, а законченный мазохист.

– Это ладно, – продолжал Юра, плеснув в бокалы девушкам какую-то темно-красную жидкость и передав бутылку кому-то еще. – Они его возраст не могли определить. То ли тридцать мужику было, то ли все семьдесят. Какая-то у него ерунда с организмом.

– Так он же разложившийся, – проговорила Света, искоса глянув на Марину – а как там новенькая, ничего, часом, не приключилось с ней и с ее желудком?

С Мариной было все в порядке – если не считать, что слушала она вполуха. Голова кружилась, мир хотел сорваться с места и куда-то улететь, поэтому приходилось прилагать некоторые усилия, чтобы он оставался где положено.

– Да все равно определили бы – даже после Волковки… – уверенно ответил Юра. – А тут – не могут, и все. Перекос-парадокс!

– Молодые люди, не поможете, – к ним подошел какой-то бородатый человек, тоже, судя по всему, журналист. – Тут надо бы кое-что взять…

«Кое-что» оказалось непочатой бутылкой водки, которую бородатому очень хотелось унести домой.

Военная операция разворачивалась очень просто и быстро: бородатый, Света с Юрой, а заодно и Марина подошли с пустыми бокалами к столу, делая вид, что очень заняты беседой, и неплохо бы для продолжения важного разговора его «размочить». Бутылка была взята со стола, компания отошла в уголок, – якобы, соображать на четверых, – а бутылка аккуратно перекочевала бородатому в сумку.

– Тяжек журналистский хлеб, – подмигнул Юра Марине. – Ничего, научишься…

На улице ей лучше не стало – скорее, наоборот. Немного подумав, Марина решила свернуть на узкую и не очень многолюдную улицу, идущую от Невского, а не идти по Фонтанке. Пожалуй, такого с ней еще не творилось – чтобы так напиться? Да с чего! Вроде, и выпито было совсем немного.

Ноги подкашивались, и различив под очередной аркой дворик со скамейкой, девушка решила свернуть туда. Нужно было хотя бы чуть-чуть отдохнуть и привести себя в порядок. А то так и неяркий (к счастью) макияж мог потечь – ей казалось, что ее лицо просто пылает.

Она достала зеркальце, внимательно осмотрело лицо – вроде, ничего страшного с ней не происходило. Да и дошла сюда она, вроде, не шатаясь – просто мысли куда-то улетучивались. А ведь надо было еще и сделать это дурацкое информсообщение об этой дурацкой турфирме. Как его набирать, с чего начинать – сейчас она решительно этого не представляла.

Убрав зеркальце, она поняла, что в этом пустынном дворе она была не одна. Пожалуй, такого соседства надо было испугаться любой девушке – вид у парней, стоящих в арке, был самым криминальным. Но Марина могла попытаться отвести глаза. К тому же, как она через мгновение поняла, этих троих бандитского вида типов никакие девушки сейчас не заинтересовали бы – хоть стриптиз на скамейке устраивай. К тому же, она вспомнила, где видела одного из них. На Аничковом мосту, около бронзовых коней – не далее, чем пару часов назад. Ну, да, это были «лохотронщики». И сейчас они разбирались между собой.

– Значит, отдал, бля? – сквозь зубы вопрошал один из них, взявши за отворот куртки своего сотоварища. – Отдал – и не помнишь?!

– Кенарь, да это же из твоих был… Ты чё?.. – оправдывался его подельник.

Но Кенаря с зековской рожей было не так-то просто сбить с толку.

– Из каких-таких из моих?! Сказано было тебе – где, как и что отдавать, козлина! А ты… Значит, так, бери где хочешь, но чтоб сегодня через три часа… А не то быстро – на счетчик…

Марине все-таки пришлось отвести глаза, чтобы пройти под аркой – совсем рядом от разбирающихся «лохотронщиков». Кажется, вор у вора дубинку все-таки украл. Оно, пожалуй, и хорошо.

Плохо было другое – простенькое заклятие почти совершенно лишило ее сил. Девушке хотелось упасть прямо на мостовую – и заснуть. И все-таки она, каждый раз делая над собой усилие, шла к центру общественных связей. И едва не упала в коридор – прямо на кошку-привратника, которая осталась совершенно равнодушна к этому явлению – самая обыкновенная кошачья статуэтка «а ля древний Египет».

Марину ожидал сам Казарский.

– Ну, как обед? – бодро осведомился он. – Вижу, нормально… Ну, теперь располагайтесь за компом. От сердца отрываю, – усмехнулся он, показывая туда, где с утра экран был полем боя с коварными и неприступными инопланетянами.

Нормального, как раз, было очень мало – особенно, если брать в расчет состояние Марины.

– Вы, главное, не спешите – и все будет о-кей… – посоветовал Казарский и удалился. Дамочек – любительниц вязания здесь тоже не наблюдалось, так что помочь было некому. И Марине пришлось включать «виндоуз» и доставать из сумки рекламные проспекты.

Примерно часа через полтора все было готово, а девушка сидела за компом почти без сознания. Она даже не обернулась, когда в комнате за ее спиной оказался начальник этого странного заведения.

– Так-так, – он быстро пробежал глазами сообщение, набранное Мариной. – Пара грамматических ошибок – какая ерунда! А остальное – вроде, верно! И не с пресс-конференции начали, а со снижения цен на туры и с защиты от террористов. Похвально, – задумчиво бормотал он.

– А надо было про банкет писать? – спросила Марина, с ужасом понимая, что говорит, будто с кляпом во рту.

– Нет, не надо, – отрезал Казарский. – Да вы и не написали. Значит, Рэкки не соврал! Марина, идемте в кабинет. Хотя… Ни к чему, я сейчас.

Он выскочил и вернулся через минуту, когда девушка уже почти что спала у компа.

– Выпейте это, – сказал Казарский, протягивая ей какой-то бокал. – Сейчас же… Это вам поможет. И вообще, Марина Крутицкая, я должен перед вами очень извиниться…

– За что? – девушка отхлебнула из бокала жидкость. Сразу же защипало язык, а через мгновение ее голова начала медленно проясняться.

– За небольшую проверку. Что поделать, у меня свои методы. Та штука, которую вы пили у меня в кабинете, была не совсем мятным ликером. Точнее, для любого нормального человека это – просто ликер. Но для того, у кого есть способности к магии…

– А зачем? – Марина не чувствовала себя обиженной – скорее, удивленной до крайности.

– Я же говорю – свои методы. Кстати, в головном офисе меня, поди, расписали, как зверя? Это не совсем так. Просто эта вещь – ее состав вы потом узнаете – расслабляет внимание. Если человек не нацелен выполнить задание, то он его и не выполнит. Сопротивляться этому можно, стоит только захотеть. Словом, сила воли у вас есть. Это хорошо. Да, обещаю, – больше таких проверок не будет. Так что ваше пребывание здесь, Марина, будет спокойным и приятным. Думаю, остальные задания для вас окажутся легче.

Действие неизвестной странной штуки и на самом деле почти прошло. Теперь Марина чувствовала только легкое головокружение. Спать совершенно не хотелось.

– Знаете что, Марина, отпущу я вас, пожалуй, домой. Вы живете при «Страже» или дома?

– При «Страже», – откликнулась Марина.

– Тогда я вас отвезу. Может быть, это меня немного извинит, – Казарский казался слегка растерянным и смущенным. «И вовсе он не зверь», – подумала Марина.

В машине, которой пришлось ожидать в пробках (конечно, «стражники» на то и маги, чтобы эти пробки расчищать, если надо куда-то проехать, но сейчас торопиться было ни к чему), они разговорились.

– Я даже подружилась там с репортерами, – похвасталась Марина, после чего стала рассказывать про своих новых знакомых. Казарский слушал молча, кажется, его занимали какие-то свои мысли. Но всякий раз, когда Марина надолго замолкала, он говорил:

– Да-да, я слушаю…

Скорее из вежливости.

И продолжалось это до того самого момента, пока Марина не помянула об утопленнике со странной татуировкой.

– Что-о? – взвился Казарский так, что Марине показалось – сейчас он резко развернет машину. – Как ты говоришь – пентаграмма и орел? Двуглавый?!

Он даже про вежливое «вы» забыл. Марина вздрогнула – ей показалось, что она ляпнула по незнанию что-то не то.

Она взглянула на Казарского. Теперь в этом парне не осталось ровным счетом ничего от добродушного увальня, игравшего в компьютерные космические войны. Рядом с ней сидел зверь – сгруппировавшийся и уже готовый к прыжку. «Оборотень, – решила Марина. – Конечно, оборотень. Из кошачьих…»

– Ты понимаешь, что это такое?! Они ж там, у вас не работают, давно надо было по моргам службу организовать, по всем интересным трупикам. Ты хоть понимаешь, что эти твои приятели отыскали?! Орел…

– Без корон, – добавила Марина, ничего еще не понимая.

– И это запомнила? Ну, точно, Рэкки – он тебя еще недооценил, когда расхваливал. – Ну, устрою ему сейчас…

Ряд машин перед ними вдруг получил возможность беспрепятственно проехать – и водители воспользовались редким везением, не понимая, в чем тут дело. А потом Казарский рванул на всей возможной скорости – к офису «Стражи», на Петроградскую.

* * *

«Где-то во Франции»,

1940 год.

День, когда молния прорезала небо с Востока на Запад и с Запада на Восток, наступил совершенно неожиданно. А ведь говорили, писали, предполагали… Говорили, что Гитлер может ударить через Швейцарию. Говорили, что может пройти через Бельгию. Но французы не очень сильно беспокоились на сей счет – ведь у них была замечательная укрепленная «линия Мажино». И потом – сами посудите! – если уж Советы не смогли полностью победить небольшую и очень плохо вооруженную Финляндию, то уж какие-то там «боши» должны просто-напросто разбиться о французские укрепления. Да они ни за что не решатся нападать. А потом как-нибудь загнутся сами. Или свергнут Гитлера, что тоже вариант. И война будет выиграна малой кровью!

Свергать Гитлера или загибаться «боши» не захотели. Вместо этого они устроили «день ноль»…

…Зима оказалась суровой и тяжелой. Пожалуй, из тех бродячих животных, которым не повезло подобраться поближе к английским частям, вымерла половина. Они просто не умели находить себе пропитание – ведь кошки и собаки были домашними.

Странноватый зверь по имени «Дэринг» оставался все тем же – он не прибавил в росте, не стал более раскормленным. И это при том, что кошка ела за десятерых.

Зимой среди солдат ходили самые разные слухи. Сперва поговаривали, что их часть вот-вот должны бросить в заснеженную Финляндию, на помощь маленькому народу, который в гордом одиночестве сдерживал орды с Востока. Потом, когда война в Финляндии завершилась, полыхнуло у соседей Финляндии. И вот тут уж британцам и союзникам волей-неволей пришлось идти в бой. Но их часть все не двигалась с места, а Джорджу Хэнксу оставалось прикидывать, что делать со зверем, с которым он решительно не хотел расставаться – несмотря на то, что тот был облезлым и довольно страшненьким.

– Не во внешности дело! – поддерживал Хэнкса повар. – Такой бы кошке – да стаю крыс!..

– Может, в Германию ее заслать? – предлагали солдаты. – У Гитлера, говорят, собаки, – так она их передавит. Глядишь, хозяин-то от огорчения помрет…

…Предсказания – даже те, которые никто не смог перевести, – могут сбываться самым любопытным и невиданным способом. И с самыми странными последствиями.

Как раз в тот день, когда на Западном фронте начались решительные перемены, случилось то, что никто не заметил. Кошачий ошейник, который явно мешал зверю, и который никто так и не смог снять, развалился сам собой.

Но в тот день никому ни до чего дела не было. Часть получила приказ – выдвигаться к бельгийской границе.

Враг не стал бить напрямую по «линии Мажино». Зачем, если есть множество способов ее просто обойти?

А для Хэнкса этот день был печальным и вот еще почему – он никак не мог найти ту самую кошку, свою спасительницу. Вообще-то, он уже решил, что по возможности отправит ее домой, с какой-нибудь оказией. Но оказии все не случалось и не случалось – приказ выступать пришел раньше.

И временные казармы остались далеко позади – механизированная колонна рванулась в Бельгию, в отчаянной попытке не пропустить врага дальше. А Джордж Хэнкс нет-нет, да и поглядывал назад… Странно, от какой ерунды может зависеть человек с его настроением.

Впрочем, иные англичане, особенно – из «Стражи Мерлина» – не сказали бы, что это – какая-то ерунда.

Над головой раздавался рев самолетов. Начинался «блицкриг» – «война-молния». Но в тот момент это название еще мало кто знал…

* * *

Санкт-Петербург,

Лето 2004 года.

Следующая жертва должна была оказаться довольно нехарактерной. Честно говоря, ему пришлось долго проверять и перепроверять все, что он о ней знал. Слишком симпатичной она выглядела. Точнее, не симпатичной, конечно, – а просто красивой дурой, из тех, что нравятся мужчинам с большими кошельками и маленькими мозгами, спрятанными под мощной броней лобной кости.

И все же факты – вещь слишком упрямая. И говорили они о вещах крайне неприятных. Настолько неприятных, что здесь зачистка была просто необходима.

А он твердо решил – зачистка быть обязана. Тотальная. И то, что он сейчас делает – это лишь начало. Мразь должна бояться порядочных людей, должна бежать и прятаться по углам. И если у него есть то, что он называет «Даром» – значит, это дано ему не просто так. Значит, если он этим не воспользуется, он будет виноват. И перед собой, и перед Богом.

А в Бога он верил. Правда, совсем не так, как это принято. В церковь чистильщик не ходил. Просто знал, что на свете есть Бог, который зовется Справедливость. И не молиться ему надо, а служить – по мере всех возможностей.

Поэтому, выходя из квартиры вечером, он тихо проговорил:

– Да будет воля твоя…

Сегодня его путь лежал к огромной гостинице на берегу залива. Там должен был сниматься рекламный ролик. И ролик будет снят, и будет прокручиваться. Но больше никаких роликов с этоймоделью не появится. Никогда.

Операция была тщательно разработана, и никаких сбоев не должно было случиться. А это значит, что когда все завершится, воздух в Петербурге будет чище.

Когда мотор «Ауди» резко заглох, Сашенька решила, что это какая-то ерундовая поломка. И вообще – ну какая поломка может произойти с новенькой машиной?!

Конечно, копаться в двигателе она не стала. Вместо этого набрала номер на миниатюрном мобильнике. И убедилась – мобильник, как назло, тоже отказал!

Вот это было уже настоящей эпидемией неприятностей. И вообще – сегодня был на редкость неудачный для нее день. И со съемками что-то не ладилось, и с утра с Сержем разругалась, а вот теперь еще и это!

Однако, что-то надо было предпринимать. Не сидеть же так в «Ауди» весь вечер и всю ночь.

«Белые ночи» уже успели кончиться, и в городе было довольно темно – тем более, что фонари на проспекте горели далеко не везде. Но как раз в этом месте фонарь был. Да и вообще, Сашеньке повезло хотя бы в том, что ее автомобиль предал хозяйку не в каком-то захолустье, а около стеклянной будки остановки в довольно оживленном месте. И – хочешь – не хочешь – ей пришлось подойти к остановке, где стояло два-три человека, не обратившие на нее никакого внимания.

А ведь могли бы и обратить! Не каждый день можно вот просто так на улице встретить героиню рекламных роликов с шампунями и колготками.

Никто к ней даже головы не повернул. Ни баба с авоськой – на вид лет пятидесяти, ни парень в джинсовой куртке, похожий на нищего студента, да еще наверняка из каких-то раскосых нацменов, ни мужики – типичные работяги, негромко говорящие о чем-то своем. Никому до нее, Сашеньки, не было дела.

Что ж, значит, придется вот с этими ехать в одной маршрутке. Ну, уж когда она приедет домой, то закатит Сержу хорошенький скандал. И будет он, дурашка, как шелковый!

Сам же говорил – «это люди не из нашего круга, и нам нечего делать около них».

Это он понимает, Сержик. А вот чтобы купить своей любимой исправную машину…

Сашенька постояла на остановке, слегка ёжась под ветром, дующим с залива. Вот только еще не хватало простудиться! Ей же в Штаты через месяц…

Пожалуй, следовало отойти под защиту стеклянной будки. Сашенька так и сделала, только сейчас соображая, хорошо ли она закрыла дверку «Ауди». А то вот такие работяги, как эти, с остановки… От них сейчас всего можно ждать. Серж говорит – злой народ сейчас.

А через минуту ей пришлось забыть про начинку «Ауди». О, нет, никакой затаившийся маньяк не выскочил на беззащитную красавицу, чтобы покуситься на ее девичью честь (коей не было у Сашеньки, наверное, лет с пятнадцати). И злобные хулиганы до нее не докопались – все же улица была достаточно людной.

Словом, никто другой, кроме Сашеньки, не обратил бы внимание на надпись на единственной железной стенке остановки.

Потому что надпись была предназначена лично ей.

Кто-то вывел по трафарету крупные готические буквы, хорошо заметные под фонарем:

СЕГОДНЯ НОЧЬЮ ВАС ДОЛЖНЫ УБИТЬ!

Рядом красовался портрет какого-то монстра – не то дракона, не то инопланетянина, злобно ухмыляющегося в пространство.

Но не это привлекло внимание Сашеньки.

Рядом с надписью была приклеена фотокарточка. Очень небольшая фотокарточка девушки с довольно симпатичным лицом.

И Сашенька встала перед этой фотокарточкой, будто окаменев…

…Когда стало ясно, что именно эта сучка по имени Люда должна победить в конкурсе красоты (а победительницы в таких конкурсах всегда становятся известными заранее), Сашенька устроила не просто истерику – а самый настоящий скандал – с битьем посуды, с воплями и причитаниями, с обмороками.

И заставила итоги конкурса подправить. Как именно – надо спросить у тех, кто подчиняется ее другу. По крайней мере, выяснилось, что вступиться за поганую стерву будет некому. А после этого план был приведен в исполнение.

Она даже заехала в больницу, где оказалась Людка – все-таки, бывшая подруга. Врачи говорили, что все случившееся – навсегда. Изнасилование, разрывы – это заживает. Лицо будет безобразным навсегда, но и с этим люди живут. А вот с такими заболеваниями психики – не живут точно. По крайней мере, вне больницы.

– Да как они могли?! – рыдая, возмущалась Сашенька в кабинете у врача. Возмущалась недолго – тяжелый больничный запах гнал наружу – и чем скорее, тем лучше.

Само собой, маньяков-насильников не нашли.

И вот теперь Сашенька стояла и хлопала глазами, не в силах оторвать глаза от портрета своей бывшей подруги и соперницы, которая, должно быть, уже год как померла в той больнице.

– Ну как, нравится? – послышался у нее за спиной негромкий насмешливый голос.

Она медленно обернулась. Джинсовый стоял чуть поодаль и внимательно смотрел на девушку с рекламы.

– Ее мать уже умерла. Она сама – тоже. Так что вам не о чем беспокоиться, Саша. Во всяком случае, о ней вам точно не надо беспокоиться.

– А вы… а вы кто? – злобно спросила Сашенька, готовясь пустить в дело что угодно – и зубы, и когти, и голос – если только он посмеет…

– Прокурор, – просто ответил джинсовый. – Не бойтесь, не из органов. У них к вам вопросов нет. К вашему Сержу – тоже. А у других органов, – более компетентных… У них к вам тоже вопросов нет. Есть – ответы, – джинсовый говорил мягко и спокойно.

– Вы… ты… Вы ей кем-то приходились, да? – злобно сказала Сашенька. – Так вот слушайте, я совершенно не знаю, кто это и как…

Словарный запас у Сашеньки был небогат и иссяк очень быстро.

– Думаете, девочка, я сейчас возьмусь за кислоту, за нож, затащу вас в машину и там изнасилую? Не дождетесь. У меня и машины-то нет, – он помолчал, а потом добавил – все тем же спокойным и слегка даже добродушным тоном:

– А трахаться с такой, как ты – себя не уважать!

Сашенька хотела было открыть рот, чтобы что-то возразить – но почему-то не смогла произнести ни слова.

– Вон идет твоя маршрутка. Езжай отсюда, пока цела, – приказал джинсовый.

«Девушка с обложек» покорно переставляла ноги, садясь в подошедшую «газель». Кажется, эта «газель» шла именно туда, куда ей было нужно, хотя сейчас она готова была броситься куда угодно – лишь бы избавиться от этого типа в джинсовой куртке, и никогда, никогда больше не видеть его глаз, показавшихся ей в неверном свете фонаря серо-стальными.

Взяла себя в руки она достаточно быстро – тем более, что джинсовый (и вот это было странно) остался на остановке. Просто внимательно смотрел на отъезжающую маршрутку – только и всего.

Значит, это была пустая угроза – и не больше того. Видимо, это кто-то из Людкиных друзей. Ну, если что, Серж с ним разберется!

В маршрутке было тесно и душно.

– Не наваливайтесь! – грубо сказала Сашенька той самой бабе-кошелке, которая тоже была на остановке, но, кажется, ничего не слышала из разговора с джинсовым.

– Да и не собираюсь! – сказала баба, проходя, согнувшись в три погибели, по салону. А Сашенька рылась в своей сумочке, ища деньги, чтобы заплатить за поездку.

Конечно, десяток у нее не нашлось. Только тысячная купюра, которую она и передала водителю.

Тот чертыхнулся – едва ли не вслух, – после чего очень долго искал сдачу и еле-еле наскреб, – как раз к тому моменту, когда Сашенькины нервы окончательно не выдержали, и она не произнесла:

– Да сколько можно еще ждать!

Водитель задел рукой за табличку «Остановок „здеся“, „тута“ и „тама“ не бывает!» Мелочь рассыпалась на сиденье, но Саше и в голову не пришло ее подбирать;

– Девюшка, а девюшка! – послышался голос парня с Кавказа, сидевшего на переднем сиденье. – Деньга подберы, слюшай!

Сашенька не удостоила его вниманием, и сделала вид, что отвернулась к окну. Маршрутка, тем временем, проделав положенный путь по Васильевскому, пронеслась по мосту через Неву, в ту сторону, где у причала летом всегда стоят огромные, с дом величиной, зарубежные лайнеры.

Кавказец, который хотел было пристать к Сашеньке, отчего-то резко замолчал. А когда «газель» проехала мост, он вскочил, почти без акцента сказал водителю про Английскую набережную – и очень торопливо вышел из маршрутки, бормоча под нос что-то, касавшееся шайтана.

Потом постепенно стали выходить и остальные пассажиры, – но они никакого внимания на Сашеньку более не обращали.

До Витебского вокзала – до кольца – в «газели» доехала только одна пассажирка.

– Приехали! – гаркнул водитель едва ли не ей в ухо.

Сашенька даже не обернулась и вообще никак себя не проявила.

– Ну, вылезай, фифа размалеванная! Или ты там что – под наркотой, что ли?! – водителю очень хотелось хоть как-то уязвить эту девку из «новых русских» – уж больно поганый у таких шлюшек бывает характер.

И вновь его ждало молчание.

Не выдержав, водитель зашел в салон, чтобы выставить пассажирку. Он открыл дверь. Пожалуй, только известная фраза про «мать» не лишила его разума: недаром говорят, что черное слово беду гонит – это если его вовремя сказать.

Еще более вовремя и не бывает!

На водителя смотрела безумными вылупившимися глазами восьмидесятилетняя старуха в девичьем платье. Ее лицо было изрезано морщинами, худая шея покрылась складками и пигментными пятнами, а ноги под модной юбочкой были в варикозных венах.

Старуха пробормотала что-то совершенно нечленораздельное и бессмысленное – а потом выплюнула в водителя выпавший зуб…

Врачи еще не научились лечить внезапные случаи геронтофагии – болезни, когда вчера еще молодой и здоровый человек пожирается старостью. Наука даже не очень хорошо знает, отчего это случается. И научатся лечить эту редкую болезнь еще очень нескоро. К тому времени рекламные ролики с Сашенькой в главной роли будут забыты и погребены в архивах – если сохранятся вообще.