Текст книги "Прокурор дьявола. Жатва"

Автор книги: Майя Астахова

Соавторы: Эльдар Дейноров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

Глава 8
«И остается только ждать…»

Этой ночью Кристе приснилась цветущая черемуха. Легкий ветер шевелил белоснежные ветви, вниз падали сотни маленьких лепестков, а она ловила их ртом, как снежники, и чувствовала себя необыкновенно счастливой. Вообще-то, сон был совершенно не осенним, но оттого он не перестал быть радостным.

Проснувшись, она еще некоторое время лежала с закрытыми глазами, наслаждаясь ощущением счастья и легкости, но потом вспомнила, что находится не дома, что скоро уже надо вставать (на часах было пять) – и настроение несколько испортилось. Она открыла глаза и приподнялась на локте, откинув со лба рыжеватую прядь волос.

Окна комнаты выходили во двор, типичный петербургский «колодец». Со своего места Кристине была видна лишь коричнево-серая стена, и это зрелище вызвало у нее приступ уныния. Черное шерстяное одеяло ужасно кололось. Правая щека зачесалась и, дотронувшись до нее, девушка нащупала волдырь от комариного укуса. Какая гадость – кажется, комары в этом доме не переведутся и зимой!

Шепотом выругавшись, Кристина откинула одеяло и встала. Не надо было оставаться ночевать у Алки, но уж очень не хотелось возвращаться домой. Что-то совсем не нравится то, что происходит с матерью в последнее время. То, что молодится, что ходит в клубы – это ерунда, это ее личное дело. Но мать думает, что Кристина сама такова – мода да парни на уме. И вот это было уже совсем плохо.

Мать разузнала про историю с Сергеем, Серым. Ну, это тоже чушь. Конечно, можно бы и не влезать в личные дела, никто ее об этом не просил. Но знает – и ничего страшного.

Нет, тут есть что-то еще – очень неприятное. Значит, она решила, что должно составлять счастье для ее дочери?! Сама решила, не посоветовавшись…

А лучше бы называла не «Кристиночкой», а Стиной. Вот именно так. Она матери сколько раз говорила – и без толку, «что это еще за имя такое – „Стина“? Как собачья кличка!» Ну не станешь же объяснять, что это – из скандинавских мифов, мать этого просто не поймет. «Ведь знаешь – история с географией…»

Нет, было что-то очень неправильное в этом послании с пожеланиями. Конечно, это глупость несусветная и чушь собачья, но почему-то Кристину это очень задело. Потом она сама внимательно посмотрела анкету с тщательно обведенными матерью вопросами. Добрые пожелания – но исполнить их можно очень по-разному.

Ну, например, никогда больше не нуждаться в деньгах. Можно получить много денег и никогда в них не нуждаться. А можно… Кто у нас в деньгах не нуждается? Правильно – покойники, им деньги совершенно не нужны, хоть бомжам, хоть «новым русским».

Или – отправиться в самое длительное путешествие? Это куда, простите – на кладбище?

Было много другого, что наводило на какие-то нехорошие мысли. Да взять хоть портрет этой самой Анны Дюпон… Вроде, ничего особенного – симпатичная женщина в возрасте с пронзительными глазами, этакая добрая волшебница из «Золушки». И сразу видно – иностранка. А присмотреться повнимательнее – жуть берет. Глядит-то она как-то нехорошо… Кристина не могла сформулировать, что именно ей не понравилось. Но вот не поправилось – и все тут.

Стина прислушалась. В квартире было тихо. Значит, Алка еще спит. И правильно, завтра же рабочий день, а не выходной. А ее сестры нет, это понятно. Алка говорила, что она здесь бывает наездами, очень редко, а так – учится и одновременно работает. И какая-то у нее очень серьезная служба, чуть ли не казарменное положение. А вообще-то, интересная она личность, эта самая Марина. Почти мифическая, во всяком случае, сколько Стина здесь не была, ни разу ее не видела.

Стина вздохнула, добралась до своей сумки, висящей на стуле, достали сигареты и зажигалку. Пожалуй, Алка не обидится, если покурить на кухне около открытого окна. Сама Алка не курит, а ведь года два назад смолила как паровоз, прямо в школьном туалете. Помнится, когда Кристина пришла в этот класс, они друг друга просто терпеть не могли. А теперь – другое дело, лучшие подруги. Как все на свете меняется!

Она закурила, усевшись на низкий широкий подоконник. Ночное небо было покрыто тучами, казалось, вот-вот пойдет дождь. Холодный ветер заставил Стину поежиться. Оно и понятно, не май месяц. А, может быть, гроза будет? Хотя – какая сейчас гроза?! Будет скучный занудливый дождик, только и всего. Хорошо, что зонтик догадалась захватить…

Она выдохнула ментоловый дым и подумала, что гроза пройдет мимо, когда она вернется домой – там тоже будет занудство. Мать, как всегда, когда Стина остается у подруги, спрашивает, как дела – и ждет, что ей будет рассказана вся «правда», все самое-самое, безо всяких секретов. А что, собственно, рассказывать? Что уроки готовили? Что видик смотрели? Что в Интернете рылись, причем не на порносайтах?

Ну, вот в такое мать просто не поверит. Правда – она такая, всегда бывает невероятной. А потом начнутся беседы – ну, учеба учебой, но когда же, наконец… И друзей-знакомых у тебя мало, и с ребятами не очень ладишь, и вообще, в твои-то годы…

Все это будет подано как бы невзначай, но все равно будет раздражать.

Криста бросила окурок вниз и почти со злостью посмотрела на дверь. Сон не шел, от нечего делать она вытащила из пачки сигарету и стала ее разглядывать. Она любила именно такие сигареты – длинные, тонкие, изящные. И обязательно с ментолом. Неожиданные шаги за дверью заставили Стину вздрогнуть. Она быстро слезла с подоконника, закрыла окно и, схватив сумку, направилась к двери. На несколько секунд остановилась перед ней, нерешительно взявшись за ручку. Шагов больше не было, и Стина почувствовала раздражение. Чтобы хоть как-то успокоиться, она села на кровать, вытащила из сумки расческу и стала приводить в порядок длинные волосы, растрепавшиеся за ночь. Расческа то и дело застревала в спутанных прядях, и тогда девушка сильно дергала ее, не обращая внимания на боль и рвущиеся волосы.

«Ты должна быть женственной!.. Теперь так – современно. Это в наше время было по-другому – мол, нет мальчиков, нет девочек, а есть одни только пионеры…»

А может, неплохое было время-то? – думала Кристина. Может, поэтому и Гагарин в космос летал, и самыми сильными были – потому что не думали про всякую чушь? Про моды, про эту женственность, будь она трижды неладна, про то, как бы обзавестись кучей ненужных и бесполезных вещей.

Правда, бабушка (а ведь она была молодой как раз тогда) тоже непременно бы отругала Стину за небрежение к своим волосам, да еще и добавила бы, что так можно за два года себе все волосы повыдергивать – и облысеть…

Стина ощутила, как на глаза наворачиваются непрошеные слезы. Бабушки вот уже полгода как нет. Через три дня ей исполнилось бы шестьдесят два года. В сущности, она Стину и вырастила, во всяком случае, девочка в раннем детстве видела ее чаще, чем мать. Каникулы она всегда проводила у бабушки, а мать бывала только рада, убрав дочь с глаз долой. Это теперь она считает ее подружкой, а тогда Кристинка была досадной помехой. Мать же все время ворчала, что бабушка совсем избаловала девчонку. Естественно, никакого взаимопонимания между ними не было и быть не могло. И Стина это не забыла – и хотела бы, да не могла.

Кристина провела рукой по щеке, вытирая слезы. Ей так не хватало беззлобного ворчания бабушки, ее поддержки. Вот ей действительно можно было рассказать абсолютно все, все фантазии и мечты. А теперь… А что теперь? Нет, мама есть мама, только они очень разные. Алка – и то гораздо ближе.

…Просто у бабушки было больное сердце. Просто лекарства не оказалось рядом. И ее, Стины, тоже рядом не было. Она весело отплясывала на дискотеке, и мама была там же, a от беспричинной тревоги и страха она тогда просто отмахнулась. А потом был звонок – от соседей бабушки…

Тогда она чуть не потеряла сознание, с ней случилась настоящая истерика, пришлось даже вызывать «скорую». Кристине сделали какой-то укол, от которого она уснула на сутки. То, что было потом, она помнила очень расплывчато. Может быть, оно и к лучшему…

Значит, были тогда «беспричинная» тревога и страх, о которых она не задумалась…

А что, интересно знать, происходит с ней сейчас? Тоже тревога, тоже какой-то неявный страх? Почему? Неужели из-за этой глупости, которую затеяла мама?

После смерти бабушки днем она или сидела неподвижно, глядя в никуда, или, закрывшись в своей комнате, горько рыдала, не обращая внимания на стук в дверь и тревожный голос матери. Тогда Кристине впервые и пришла в голову мысль, что теперь ее ничто не держит в этом мире. Именно тогда – и никакие друзья или подруги понять ее не могли.

Каждый человек, рождаясь и взрослея, получает все больше ниточек, связывающих его с окружающим миром. Мать, семья, дом, муж (или жена), дети, любимая работа… Чем больше таких якорей, тем сильнее ты привязан к этому миру. Оказалось, что у Стины настоящий якорь был только один – бабушка. Ее больше нет, Стина свободна от этого Мира. В любую секунду ее может подхватить ветер и унести куда-нибудь далеко-далеко. Может быть, люди посчитают это смертью. Нет-нет, Кристина совершенно не думала о самоубийстве. Точнее, думала, но равнодушно, не примеряя на себя. Самоубийство – это нехорошо, и неизвестно, что будет дальше. Вдруг – ничего? В ад или рай она не верила. Но проявить слабость было для нее вещью недостойной.

А еще через пару недель Кристина стала выглядеть как обычно. И с матерью (та вообще не почувствовала потери) говорила как всегда. И с друзьями. Но что-то в Кристине переменилось.

Например, прежде разрыв с парнем и лучшей подругой она наверняка посчитала бы трагедией. А теперь – приняла как должное: летите, голуби, летите, мне без вас еще и лучше.

Теперь вот учеба. Ей страшно хотелось подтянуться до Алкиного уровня. В конце концов, а чем она хуже. Алка в свое время была разгильдяйкой, каких поискать – зато теперь отличница.

А на самом деле Стина просто ждала. Чего именно – не знала сама. Хорошего ли, плохого, страшного или нет – не существенно… Что-то должно произойти, и надо постараться принять это как должное. Так бывает со всеми, кто Свободен…

По коридору опять прошелестели шаги, на пороге появилась Алка.

– Ты чего в такую рань? – спросила она, увидев подругу.

– Да просто так, – Стина пожала плечами. – Спать не хочется…

– А, ну тогда ладно… – махнула рукой Алка. – Ты из-за контрольной разнервничалась?

– Да не в том дело, – Кристина слегка отмахнулась, словно бы хотела рукой отогнать комара. Но то был не комар, а ее собственные навязчивые мысли. – Знаешь, устроила тут моя матушка сюрпризец, – неожиданно сказала она, а потом, сама не понимая, зачем, пересказала Алке тот малоприятный разговор и историю с анкетой, отправленной черт знает зачем.

– Вот ерунда-то какая! – воскликнула Алка. – Развлекается она, как знает – а тебе-то чего?

– Да вроде и ничего. Просто неприятно как-то. Вроде как за меня кто-то стал решать – что мне хорошо, а что – нет. А потом… Какая-то гадостная эта анкета…

– Стин, не переживай, пошло оно все, – бодро сказала Алка. – А вообще… Хочешь, я с сестрой поговорю? Маринка – она вроде как с психологией связана, во всяком случае, там, у нее на работе, психологи точно есть. Пускай подскажет, чего там да как.

– Да не надо бы, – вяло проговорила Кристина и вдруг, вспомнив что-то, встрепенулась. – Слушай, ты ночью вставала? Час или полтора назад?

– Нет, а что?

– Да ничего. Вроде как шаги какие-то послышались…

– Ну, не знаю. Может, соседи – у нас все слышно…

– Да вроде как здесь.

– С ума сойти. Да ты и сойдешь – если о всякой ерундистике думать будешь! – решительно заявила Алка. – Давай лучше я кофе поставлю…

Кофе, вроде бы, помог – сознание Кристины заработало нормально. И странная история с шагами в сонной квартире забылась сама собой – наступило утро.

Алка твердо пообещала посоветоваться с Мариной, и столь же твердо свое обещание выполнила. Но мобильник Марины оказался отключенным, единственное, что она услышала, было «абонент отключен или находится вне зоны действия…» Так что оставалось только ждать.

Но подождать можно было вполне – по крайней мере, по мнению Алки, не верившей во «всякую ерунду».

Пока Алка разогревала завтрак, Кристина проверила сумку, поразившись царившему там хаосу. Носовые платки, мелочь, фантики от конфет и жвачек, обертки от шоколадок и косметика. Ключи, дезодорант, и новый Макс Фрай. Это – не говоря про учебники. А еще – полудюжина шариковых ручек. Не то, чтоб они ей были так уж нужны, она не могла удержаться, если видела, что ручка или зажигалка (именно эти два предмета, и никакие более) валяются без дела. «Пригодится», – и десятая ручка перекочевывает в сумку. Алка в шутку называла это мини-клептоманией.

Затем она все-таки прошла в ванную и взглянула себя. Да что же это творится – кожа землистого цвета, темные круги под глазами, измученное лицо, словно и не спала ночь… А главное – ощущение тревоги с приходом Алки вроде бы уменьшилось – но полностью проходить и не собиралось.

– Слушай, а ты не заболела? – участливо спросила подруга, заглянув в ванную.

– Нет, все нормально, – покачала головой Стина.

– Ну, тогда собирайся, завтракай – и вперед!..

Прохладный утренний воздух подействовал на Стину самым лучшим образом. Прошло головокружение, стало легче дышать, а главное, почти исчезло ощущение подавленности. Она шла, вся внутренне собравшись в привычном ожидании. Высокие каблуки ее черных туфель стучали по асфальту, отсчитывая шаги. Как часы, подумала Криста. Цок-цок, тик-так. С каждым шагом, с каждой секундой приближаясь к тому неведомому, что ждало ее впереди.

Алка о чем-то болтала – кажется, все о своей Марине, о том, что сестра была в Англии, что, если Алка поступит в следующем году, то Марина твердо обещала ей загранпоездку на выбор.

– А может упросить ее да твою мамашу – и вместе куда-нибудь…

– Ага, – машинально ответила Кристина. – В Париж, например, – почему-то добавила она.

– Ну, там язык знать надо, – проговорила Алка.

А Кристина удивилась самой себе. Ну, с какой стати именно в Париж? Почему – именно туда? Если уж ехать, то или куда-нибудь на юг, или действительно в старую добрую Англию – поближе к Стоунхенджу и эльфийским холмам.

Так и не решив, с чего это она заговорила про Париж, Кристина решила выкинуть эти мысли из головы. Да и все остальные, которые мешали сосредоточиться на предстоящей контрольной.

* * *

Теперь задача у Яна была одна – найти вампиршу до того момента, как к ней подберутся «стражники». А уж потом посмотреть, что с ней делать дальше. Конечно, убийство – это не шутка. Для таких, как она, это может означать отправку к Посредникам – странной организации, от которой кое в чем зависела жизнь и «Третьей стражи», и Сообщества. Если брать людские мерки, то это нечто вроде международного суда в Гааге – для тех, кто совершил преступление, не подпадающее под уголовные кодексы, принятые людьми.

Чем заканчивается такой суд, Яну тоже было очень хорошо известно. Осужденного не казнят, не сажают в тюрьму – заключением для него становится вся дальнейшая (и достаточно короткая) жизнь. Его лишают способностей, магической искры. Остается всего лишь оболочка, способная есть, пить и говорить – но жизнью такое существование назвать нельзя.

Чаще всего отбытие наказания завершается самоубийством. Но Посредники здесь как бы и ни при чем: самоубийство – это личный выбор. А судьи остаются политкорректными и благостными противниками смертной казни…

Одним словом, следовало взвесить все «за» и «против», прежде чем отправлять вампиршу в «Стражу». Но сперва надо было понять, зачем она убивает людей, что на самом деле стоит за историей с зомбаками и анкетами.

«Нет, приятель, ты не прав, сперва ее следует просто отловить. Или, хотя бы, отыскать, – усмехнулся Ян про себя. – А уж потом посмотрим… Может, следующая встреча вообще закончится небольшим боем – и придется ее прикончить».

Посоветоваться ему было не с кем. Вот разве что черный будто ночь пес, расположившийся около его ног, мог посочувствовать своему хозяину. Точнее, не хозяину, а вожаку стаи.

Но от этих собак толку в поимке вампирши было бы немного. Вот если бы она жила на кромке– тогда другое дело, тогда выследить ее при помощи стаи не составило бы особого труда. Но в том-то все и дело, что вампирша предпочитала жить в текущей реальности, там же и подбирала свои жертвы – Ян был уверен, что убитая оказалась не первой и, надо думать, не последней. Просто он вовремя оказался рядом, чтобы отследить ауру, только и всего.

Значит, сперва надо понять, кто может стать следующей жертвой вампирши. Правда, этого понять пока что не смогла и «Третья стража». Единственная «примета» будущей жертвы – это анкета, отправленная некоей колдунье Анне Дюпон. Может быть, так зовут вампиршу?

«Слишком просто у тебя все получается, – подумал Ян. – А просто – это значит, неправильно. Но в любом случае, вампирша имеет к этой истории какое-то отношение».

Теперь следующее – вампирша не слишком любит бывать на кромке– хотя, естественно, может, почему бы и нет? Но искать ее все равно придется в человеческом мире, в текущей реальности. Конечно, была вероятность, что она уже покинула Петербург – но эту вероятность Ян отмел. В любом случае, встреча с ним вампиршу не вспугнула – раз уже после этого случилось убийство.

Сейчас «стражники» усиленно перетряхивают милицейские сводки – сколько в городе произошло убийств за последнее время, сколько из них – с похожим почерком, ну а уж проверить, кто из жертв отправлял анкеты, они смогут. Видимо, число получится не самое маленькое.

Но никто из них, кроме Яна, не видел, как выглядит убийца. А это означает, что у него есть большое преимущество.

Ян внимательно посмотрел на пса. Тот глядел на него, словно бы понимая все его мысли – да, возможно, так оно и было – кто знает этих собак, да еще и с кромки, из Собачьей слободы, куда никому не следует соваться. Пес будто бы хотел сказать: мол, оно понятно – вождь должен думать, хорошо думать, долго. Зато уж когда он даст приказ…

С приказом Ян пока не торопился.

– Значит, так, – начал рассуждать он вслух, хотя единственным, кто мог бы оценить его речь, был пес. – Я ее предупредил? Предупредил. Будут проблемы – заходи на Витебский, отправляйся на кромку, там меня и найдешь… Это – раз. Значит, надо, чтобы ее там ждали – и не вспугнули.

Пес едва заметно кивнул – или Яну это все же показалось. Словно бы хотел сказать – мы ее приведем в лучшем виде, стая не подведет!

– Теперь – два, – продолжал Ян. – Ты бы ее, конечно привел, не сомневаюсь. А ты ее видел? И потом – там, около Витебского, живет много кошек. Понимаешь, почему я вас туда не беру…

При упоминании о кошках пес зевнул, да так, что можно было подумать, будто он – ничто иное, как одна гигантская пасть на четырех мощных лапах.

– Вот-вот, и я говорю – незачем! – заключил Ян. – Ты бы лучше сказал – по ауре найти того, кого надо, сможешь?

Теперь пес поднял голову, настороженно глядя на Яна.

«По ауре? Знать бы, как это – а уж нашли бы, никто не ушел! Аура – это запах, да?»

– А попробовать бы можно. Только ненадолго, конечно. Час-два погулять по тому миру – ничего тебе от этого не сделается, верно?

Ян недаром беспокоился о собаке. У черных псов из Собачьей слободы на кромкене было никаких врагов. Не было и быть не могло. Но вот в мире текущей реальностиони быстро слабели, а их несомненный разум приходил в полный хаос. Такой пес мог бы стать опасным даже для своего вожака. Но эта вспышка ярости была предсмертной агонией.

Ян потрепал пса по жесткой шерсти.

– Не переживай, найдется тебе работа. Знаешь, как мое замечательное начальство шутит? «Как поймать льва в пустыне?» – произнес он, копируя голос Рэкки. – «А нет ничего проще. Берем пустыню, где у нас, предположительно, имеется лев. Делим пустыню надвое – в одной части есть лев, в другой его нет. Потом ту часть, где лев, делим еще раз надвое…» Тьфу ты, пропасть!.. Легко ему рассуждать, не то что нам с тобой!

Пес посмотрел на Яна с печалью, словно бы сочувствуя всем его проблемам.

– Поэтому охотиться в том мире буду я! – принял Ян решение. – Где наша не пропадала! А если она зайдет на кромку, вот тогда мы ее точно отловим.

Он снял с груди небольшой брелок серо-стального цвета. На первый взгляд, штуковина была самой обыкновенной – такое можно купить в любом рок-магазине, да еще и выбрать что-нибудь получше. Самая обыкновенная летучая мышь – только и всего. Тем удивительнее, что из-за такой вот летучей мышки случился полный провал у некоего чрезвычайно опасного существа, которое завелось в мире текущей реальности.

Между тем, это было и в самом деле так. Летучая мышь из темного металла была артефактом кромки– а такие вещи в рок-магазинах не продаются. И если его правильно настроить, можно очень быстро найти любое существо в радиусе километров десяти – если оно прибыло на кромку.

Теперь остался сам процесс настройки.

Ян выругал себя за то, что не стал проводить этот пустячный и почти незаметный ритуал, когда встретил вампиршу. Если бы он догадался это сделать, она уже сейчас была бы в его руках, и он сам занялся бы расследованием. Теперь у него оставалось немного возможностей. Можно было прийти в тот дом, где нашли труп и подъезде. А можно было поступить и иначе – Рэкки сообщил, что след вампирши впервые обнаружили там, где отыскался самоубийца. След, конечно, старый, он сейчас должен быть совсем слабым. Но те места на кромкепочти пустынны, он не должен полностью стереться. А значит, надо отправиться прямиком в ту сторону. А вот собак, пожалуй, лучше будет пока оставить здесь…

– Я сегодня еще вернусь, – кивнул Ян псу, который завилял хвостом, как самый обыкновенный щенок. – Сторожи дом.

Последнее указание было совершенно без надобности. Кто мог сюда явиться? Разве что «стражники». Но и они не станут без дела тревожить жилище вампира. Нет, это как раз он их потревожит – прямо сейчас.

Ян вышел на лестницу, прикрыв дверь, лишенную даже видимости замка. Он прошел через мрачный двор под арку, откуда открывался вид на канал. Сейчас стоял день, но солнце скрылось в густой пелене облаков, а редкие деревья на Новой Голландии уже успели пожелтеть.

Оно и неудивительно. Здесь, в этой части кромкиПетербурга, всегда стоит осенняя погода, иначе просто не бывает. А только-только появляющиеся листья этих странных деревьев становятся желтыми почти сразу же.

В канале раздался какой-то подозрительный плеск. Лучше было не задумываться о том, что именно в нем обитает. Впрочем, если сюда пожалует совсем уж незваный и нежеланный гость, то, спасаясь от собак, он получит шанс это выяснить. Правда, рассказать, наверное, уже ничего не сможет.

Ян прошел к пустынной площади, которая не оживала даже ночью, когда на кромкенаступало относительно безопасное время. А вот теперь – самое время отправиться в текущую реальность, а уж оттуда – добраться до офиса «Третьей стражи». Пускай дадут координаты места, где побывала вампирша. А с остальным Ян управится в два счета.

Он просто сосредоточился, прищурив и без того слегка раскосые глаза. Мир вокруг не мигнул, не было никакого портала и серебристого сияния. Просто Ян оказался в том же самом – но совершенно другом месте.

Новая Голландия почти не изменилась, мрачное темно-красное здание, похожее на крепость, обнесенную рвом, похоже и в нашем мире, и на кромке. Зато деревья приобрели совершенно иной вид – пока еще желтые листочки можно было пересчитать.

В канале если что-то и плескалось, то лишь пустые бутылки. Над площадью мигал рекламный щит – как раз у трамвайной остановки, где собрался народ. И никакой запредельной жути во всем этом не было. Впрочем, для Яна обстановка Собачьей слободы не казалась ни запредельной, ни жуткой. Привычной – другое дело.

Он осмотрелся, понял, что его появление из ниоткуда прошло совершенно незамеченным. Потом решил – а вдруг?! – обогнуть Новую Голландию, подойдя к воротам. Поэтому отправился не к остановке на площади, а в обратную сторону, по набережной канала.

Долго идти ему не пришлось – остров невелик. Но на сей раз его ждало разочарование, хотя Ян прекрасно понимал, что чужие вампирши разгуливают здесь не каждый день.

И никакого следа – артефакт кромкизарядить было нечем. Все правильно – она же не выходила здесь в его мир. А раз так, то есть только очень слабый след ауры, его можно попробовать отыскать, вот только это совершенно ни к чему – на это летучая мышь не среагирует.

Ян вздохнул и направился к Сенной площади, где была ближайшая станция метро. Как раз по этой ветке лучше всего ехать к офису «Стражи».

Конечно, можно было добраться до остановки какого-нибудь транспорта. Но Ян решил, что пойдет пешком – причем не по широким улицам, а узеньким переулкам, через мосты. Нужно было еще раз внимательно обдумать весь свой план действий, а такая пешая прогулка располагала к подобным мыслям.

Он миновал ветеринарную клинику, вышел к Юсуповскому саду, миновав его, он, на секунду задумавшись, свернул к небольшому эзотерическому магазину, располагавшемуся во дворе одного из домов.

Иногда он покупал там всевозможные украшения и безделушки, а порой и книги, за которые собиратели диковинок и курьезов, живущие на кромке, могли заплатить – правда, маловато, такие покупки выгодны не были. Но, чтобы не окончательно распрощаться со старым ремеслом, можно подумать и об этом. А «стражники» наверняка закроют глаза на подобные вольности.

Вот только пока он не найдет вампиршу и не узнает, что происходит в городе, ему будет не до того.

Ян отложил очередную книгу – кажется, это были откровения кого-то, именовавшего себя тибетским ламой, – улыбнулся продавщице и вышел.

Эх, им бы сюда некоторые вещицы, сделанные на кромке– цены бы магазинчику не было! Вот только подождем пока что…

Ян растворился в толпе, которая вечно кружит по Сенной площади в вечных поисках «купить – продать». А через пару минут он был уже на эскалаторе метро. Того метро, в котором, как это ни странно, можно ездить – на кромкеоно таково, что даже он старался не соваться в местную подземку.