Текст книги "Прокурор дьявола. Жатва"

Автор книги: Майя Астахова

Соавторы: Эльдар Дейноров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 35 страниц)

* * *

За полтора года до событий,

Санкт-Петербург.

Михаил Геннадьевич Калмыков имел все основания сказать – жизнь удалась. Конечно, в новогоднюю ночь почти каждый может сказать то же самое – ну, разве что кроме подопечных Михаила Геннадьевича. Но тут уж ничего не поделаешь – судьба такой, как говорится.

А вот у него судьба сложилась более чем удачно. Деньги – в наличии. Отличная семья – жену с дочкой он отправил на праздники в Финляндию, давно уж обещал Светке, что на каникулах она поедет на родину Деда Мороза. Благо и стоит такой тур совсем недорого.

Прекрасная карьера, на погонах – уже давно не звездочки, но звезды. А в следующем году, если все пойдет удачно, звезды могут смениться одной-единственной, но Звездой. Именно так, с большой буквы.

Человеку несведущему могло бы показаться – Михаил Геннадьевич отослал свое семейство, а сам собирается на Новый год устроить какое-нибудь безобразие. Ну, к примеру, пригласить девочек по вызову. Или, хотя бы, пригласить своих друзей – еще со школьных времен – и напиться до свинского состояния, благо – без женщин.

Ну, это надо совершенно не знать Михаила Геннадьевича, чтобы предполагать подобные пакости. Во-первых, и жену, и дочку он по-настоящему любил. По крайней мере, желания изменять – не испытывал. Лишний компромат – он, знаете ли, при его положении совершенно ни к чему. А что же до друзей… Да не было их у Михаила Геннадьевича. То есть, конечно, не совсем так. Друзья были – по интересам. Одни перед ним заискивали, перед другими приходилась угодничать ему. Ну, что поделать, жизнь – она такова. Дружбы нет, есть взаимные интересы. По крайней мере, Михаил Геннадьевич был в этом убежден.

Так что Новый год он собирался встречать в гордом одиночестве. Конечно, можно было уехать с семьей и самому. Но сейчас такая поездка могла бы вызвать – не вопросы, нет, конечно, так, ерундовые вопросики. Но и вопросиков ему совершенно не хотелось.

Коньяк с закуской уже стояли на столе, в комнате работал телевизор, но Михаил Геннадьевич приглушил звук, и эстрадные певцы кривлялись и корчили рожи молча, по принципу «раскрывает щука рот, а не слышно, что поет».

Так, пожалуй, было лучше.

И вот это молчание прорезал телефонный звонок – неожиданно резкий и неприятный.

Михаил Геннадьевич подошел к аппарату. Вообще-то, сегодня ему вполне могли позвонить, хотя в его управлении все поздравили друг друга еще позавчера, после чего успешно разошлись. Но высокое начальство вполне могло вспомнить о подчиненном и позвонить. Почему бы и нет – знак был отличным и верным. Да и звонок вполне походил на межгород.

– Калмыков, слушаю, – строгим голосом проговорил Михаил Геннадьевич. Если это высокое начальство, пусть знает – он и сейчас не расслабляется, стоит на страже народной… то есть, конечно, федеральной собственности. Ну, а после первой фразы можно будет и расслабиться – ах, спасибо вам сердечное, не забыли – позвонили…

Но голос в трубке оказался совершенно незнакомым, что было очень и очень странно – чужие по этому телефону не звонили. Никогда. Даже если речь шла о срочных делах, использовались другие пути.

– Михаил Геннадьевич? – уточнила трубка.

– Да, – немного удивленно протянул Калмыков. Он еще предполагал, что звонивший будет его поздравлять.

– Очень хорошо, что вас застали дома, Михаил Геннадьевич, – искренне обрадовались на том конце провода. – Конечно, плохо, что приходится вас отрывать, вы, наверное, собираетесь праздновать… – голос, казалось, стал слегка заискивающим.

– В чем дело? – ледяным тоном осведомился Калмыков. Только не хватало, чтобы ему сейчас делали предложения, от которых сложно отказываться. Перед его мысленным взором замаячил отвратительный призрак Управления собственной безопасности. А вдруг – проверка? Решили, что расслабился человек под Новый-то год. Ведь за кое-кого сейчас, вроде бы, взялись капитально. Правда, они утратили чувство осторожности…

– Дело в вас, Михаил Геннадьевич, – вздохнул звонивший. – Именно в вас, ни в ком ином. Надеюсь, вы не подумали, что я собираюсь… Нет, напрасно, напрасно. Просто сегодня ночью, Михаил Геннадьевич, вас должны убить. Право на убийство предоставили вы сами. Вы имеете право хранить молчание, оказывать любое сопротивление, предпринимать побег… Но предупреждаю – это вряд ли вам поможет.

Михаил Геннадьевич молча выслушал эту тираду, но брови на его крупном лице поползли вверх.

– Кто вы? Кто вам дал право… – прошипел он, наконец.

– Повторяю – вы, – ответила трубка. – Оружие у вас есть? Вам оно по рангу положено. Советую использовать по назначению. Счастливого вам Нового года.

И тут же послышались гудки.

Михаил Геннадьевич стоял, недоуменно вертя трубку в руке. Ничего себе, проводы старого года. Но, по крайней мере, можно было не опасаться Управления собственной безопасности – это не его работа и не его методы. А все остальное – пустяки. Все остальное можно вполне пережить.

Скорее всего, это кто-то из его бывших «подопечных» – из тех, которых не следовало отпускать просто так. Вот теперь он и развлекается…

Чушь какая!

Михаил Геннадьевич выдернул телефонную вилку. Пожалуй, надо было пойти и ополоснуть горло коньяком. Сразу полегчает. А если эти шутники попробуют еще раз себя проявить – что ж, им же хуже. У них на него ничего нет – наверняка. А вот у него есть – и власть, и влияние.

Коньяк был лучшим из того, что можно достать в Петербурге. И шел он чудесно, особенно под легкую закуску. И очень скоро неприятный осадок, вызванный звонком, куда-то исчез, растворился без остатка.

Он включил телевизор. Концерт сменился обращением Президента, потом заиграл гимн… Все было как всегда, все было отлично.

Но стоило только закончиться гимну – и Михаила Геннадьевича сдернул с места резкий и пронзительный звонок во входной двери.

Неожиданно неприятные минуты, связанные с «поздравлением», словно бы вернулись, а чудесный греческий коньяк (выпита была уже не одна рюмка) на какое-то мгновение колом стал в пищеводе.

Хотя – с чего бы? Наверное, это кто-то из соседской молодежи. Кому же еще и звонить в такую ночь?! Чужие здесь все равно не ходят – внизу есть консьерж.

Михаил Геннадьевич осторожно выглянул в глазок. Нет, никого. Но ведь не показалось же?

Он осторожно приоткрыл дверь.

На лестничной площадке никого не оказалось. Зато прямо перед дверью лежал небольшой конверт – самый обыкновенный.

Адрес сомнений не оставлял: «Калмыкову Михаилу Геннадьевичу» – а дальше шли его должность и звание.

Минуты две Михаил Геннадьевич колебался, прежде чем взять конверт в руки. В конце концов, история со спорами сибирской язвы случилась в Штатах, но кто знает, что и кому могло прийти в голову здесь.

Наконец, профессиональный интерес все же победил. Михаил Геннадьевич вернулся, надев перчатки, и осторожно взял в руки конверт. Повертел его в руках. Судя по всему, там была вложена какая-то бумага.

Он перевернул конверт. С другой стороны было отпечатано: «Можете не опасаться, сибирской язвы нет».

Вот оно, значит, как – кто-то его мысли читает?!

Это только раззадорило Михаила Геннадьевича.

Он вернулся в квартиру, осторожно положил конверт на стол, потом зачем-то снова выключил телевизор.

Некоторое время он довольно тупо смотрел на адресованный ему пакет, потом не удержался, потянулся к початой бутылке с коньяком, налил и залпом выпил.

Слегка полегчало, можно было приступать к вскрытию.

Он достал ножницы, поправил перчатки и осторожно отрезал край конверта. Он ожидал чего угодно – от неизвестного серого порошка до письма с обвинениями и угрозами. Только не того, что обнаружилось.

В конверте оказался чистый лист бумаги.

Самый обыкновенный лист самой заурядной бумаги.

Некоторое время Михаил Геннадьевич тупо смотрел на это безобразие. Повертел лист в руках, на всякий случай, не снимая перчаток.

Нет, все верно. Лист был девственно белым.

Отчего-то накатила противная слабость. Он снова потянулся за коньяком, снова выпил залпом, не закусывая. Он все еще не в силах был понять, что именно происходит.

Когда Михаил Геннадьевич вновь потянулся за содержимым конверта, то едва не вскрикнул от удивления. На бумаге были отпечатаны – вероятно, на компьютере, – убористые строчки, которые сейчас начали проступать наружу, с каждым мгновением становясь все отчетливее.

Это было даже не досье. Это был самый настоящий роман, да такой, который не оставит и мокрого места от человека с какими угодно звездами на погонах.

Здесь перечислялись все подвиги и деяния Михаила Геннадьевича. Все коммерсанты, которые вынуждены были давать взятки. Все, кого по его распоряжению подвергали пыткам, бросали в пресс-хаты, заражали туберкулезом в тюрьмах – дабы были посговорчивей.

Впрочем, таких как раз было немного. Большинство предпочитали откупаться. И здесь об этом говорилось вполне открыто и без прикрас.

Почему-то пришло удивление – как такой огромный список мог уместиться на одном-единственном листке бумаги. Пожалуй, он был достоин множества томов уголовного дела. Такого дела, которое стало бы его надгробием.

Строчки расползались, извивались, будто змеи, норовя ужалить Михаила Геннадьевича. Он тупо смотрел на проклятый лист, готовый разорвать его к чертовой матери – и все же не решаясь сделать это…

– С Новым Годом, Михаил Геннадьевич, с новым счастьем, – послышался за его спиной голос – кажется, это именно он звучал в телефонной трубке.

Полковник резко обернулся.

Перед ним стоял вполне молодой и совершенно незнакомый ему человек.

Странная была внешность у этого незнакомца. Серо-стальные глаза на слегка монголоидном скуластом и смуглом лице глянули на Михаила Геннадьевича немного насмешливо – и даже почти что по-доброму. Но лицо человека отнюдь не было тонким – довольно массивная нижняя челюсть никак не вязалась с восточными чертами лица. Одет он был в джинсы и в черную утепленную куртку.

– Вам это, наверное, интересно? – почти равнодушно спросил незнакомец.

– Вы кто? – подскочив и слегка попятившись к двери, спросил Михаил Геннадьевич. – Вы… этим…

Было вполне понятно, что еще один экземпляр досье очень даже может стать новогодним подарком Управлению собственной безопасности. А там умеют проверять факты и фактики…

– Думаете, наверное, что я буду вас шантажировать, Михаил Геннадьевич? – сконфуженно улыбнувшись, проговорил молодой человек. – Нет, конечно, зря вы так меня разочаровываете. А кто… Да как вам сказать. Я ваш прокурор. Персональный прокурор. Он же – исполнитель наказаний. Видите, – он горестно вздохнул, – работа у меня такая: без отгулов, без выходных; даже без праздников.

– Вы… – еще раз невнятно пробормотал Михаил Геннадьевич – и вдруг понял, что не может сделать ни шагу. Он сразу как-то обмяк и обрюзг, и раскрыв рот, тяжело дыша, смотрел на незнакомца.

– Я, – проговорил тот. – А вы, что, Деда Мороза ждали? – голос его стал резким и металлическим, в нем не осталось ничего от прежней напускной мягкости. – Я знаю, вы сейчас готовы произнести речь. Про себя, про дочку, про жену? Так ведь? А у этих людей, между прочим, тоже жены были. И дети. И матери. А может, вам хочется сказать про христианское прощение? – человек зло усмехнулся. – Так это вы зря. Если вы религиозны, то неправильно понимаете религию. На самом деле это – справедливость. Но религия – дело личное… Так что, Михаил Геннадьевич, я вам дал шанс умереть по-мужски. Даже способ подсказал. А вы не стали слушать. Тоже дело ваше.

Он развел руками.

– Собирайтесь, полковник Калмыков. Нам с вами предстоит долгий путь.

Михаил Геннадьевич не двинулся с места. Он стоял и ошалело смотрел в немигающие глаза незнакомца.

– Да кто вы такой? – прохрипел он наконец.

– Вам так это интересно? Я – просто оборотень, самый обыкновенный оборотень. А вот вы – оборотень в погонах. В том – вся разница между нами. Так что – следуйте со мной.

И отчего-то Михаил Геннадьевич понял, что ему придетсяподчиниться.

Просто иначе невозможно.

Он прошел через прихожую, даже не остановившись, чтобы одеть гражданское пальто или полковничью шинель. Его словно бы подгонял взгляд сверлящих затылок немигающих глаз.

– А в квартиру вашу я прошел, пока вы брали пакет. Отвести глаза – самое простое дело, – равнодушным тоном бубнил незнакомец. – Поторапливайтесь…

Они прошли вниз, не пользуясь лифтом. Как выяснилось, консьерж спал беспробудным сном за своим столиком.

На улице Михаил Геннадьевич почувствовал холод. Но почему-то этот холод словно бы выпил из него все силы. Ворочать языком было лень. Ему потребовалось полное напряжение сил, чтобы выдавить один-единственный вопрос:

– Куда?

– Нам – недалеко, – с готовностью ответил его конвоир. – Минут десять – и мы на месте.

Где-то в небе вспыхивали ракеты, за соседними домами весело рвались петарды. Михаил Геннадьевич подумал, что будет очень хорошо, если сейчас кто-нибудь попадется им на пути – мало ли подвыпивших компаний гуляет в праздники. А это – шанс убежать.

Но когда они поравнялись с такой компанией, никто даже не стал кричать привычное «С Новым годом!» На них просто не обратили внимания – словно и не было на свете ни полковника, ни его конвоира. А кричать или бежать Михаил Геннадьевич не мог – он лишь тупо переставлял ноги, словно бы подчиняясь командам извне. Да так оно, по сути, и было.

Они свернули во двор, прошли несколько арок.

– Здесь, – сказал конвоир, и Михаил Геннадьевич покорно остановился. – Пришли.

– Куда? – еле слышно спросил полковник, понимая, что сейчас человек, стоящий слегка позади слева от него, достанет бесшумный пистолет, и…

– Сюда, – скрипнув сапогами по снегу, незнакомец подошел к нему. – Видите – вон тот бак?

Михаил Геннадьевич покорно повернулся. И верно – шагах в пяти от них стоял большой мусорный бак с приоткрытыми люками.

– Поясняю – это место для мусора, – четко и назидательно произнес незнакомец. – Значит, вам туда, гражданин Калмыков. Есть честные хорошие ребята – зовутся милиционерами, всякую пакость ловят. А вы – мусор. Мусор – к мусору, прах – к праху. Вперед!

И Михаил Геннадьевич покорно полез в бак…

…Чувствовать холод он вскоре перестал. Больше того – ему вдруг показалось, что вся эта история – какой-то дурацкий сон. Здесь было кресло, где он сидел, был стол, с едой и закуской. Всё было просто замечательно – и Новый год, и жизнь, которая удалась… удалась…

Только через два дня в заброшенном мусорном баке обнаружился окоченевший труп неизвестного мужчины – скорее всего, бомжа. Никто его не убивал. Вероятно, бедняга забрался в бак, решив отметить праздник в каком ни есть, но жилище. Сиденьем ему служил рваный матрас, а что он ел и пил, лучше и не перечислять. Ничего хорошего, во всяком случае.

А потом бомж замерз. Видно, даже не смог выползти из бака, чтобы добраться до дома с теплой батареей.

Так решили в самом начале.

И только потом «бомжа» опознали…

Глава 3
Наколка самоубийцы

2005 год,

Санкт-Петербург.

Охранник при входе полагается любой уважающей себя конторе. Даже, скорей, не охранник, а привратник. Мало ли кому и зачем нужно прийти. Или, скажем, выйти…

Да-да, именно так. К примеру, в офисе на Петроградской иногда и задержанных приходилось поселять – временно, разумеется. Да и вообще, такая ситуация – это самое настоящее ЧП.

Когда Марина впервые оказалась в офисе (а случилось это почти год назад), ей было сказано, что раз она – стажер, то, естественно, доступ ей открыт в любое время дня и ночи. И, кроме того, что совершенно незаметная охрана будет знать ее в лицо, на нее настроят и «привратника».

«Привратником» служила небольшая статуэтка древнеегипетской кошки. И когда Марина оказалась в офисе «Стражи» в первый раз, ей показалось, что кошачьи глазки засветились – правда, не слишком ярко.

«Привратник» запомнил еще одну хозяйку. Мало того – теперь ей был открыт доступ во все офисы «Стражи» с такими же привратниками. Правда, о существовании еще каких-то удаленных отделов она узнала лишь вчера.

Здание «где-то на Фонтанке» – ей долго объясняли, где именно; надо было петлять через дворы, – нашлось достаточно быстро. Естественно, никакой вывески на дверях на первом этаже не было и в помине.

Марина постучалась. Дверь, как ни странно, оказалась незапертой и открылась от одного легкого движения.

За дверью оказался коридор, откуда-то из глубины помещения слышались голоса. Здесь же не было никого – кроме кошки-привратника. Марина сделала шаг, кошачья голова развернулась к посетительнице, а в глазках вспыхнул зеленоватый огонек.

Девушка остановилась, не решаясь идти дальше – обычно, нарушитель, как ей объясняли, просто не сможет двинуться с места. А вдруг здесь другая система, пострашней?

Но нет, огонек в кошачьих глазках погас, и привратник снова стал с виду безобидной статуэткой. Путь был открыт.

Но ее по-прежнему никто и не думал встречать – как будто и не ждали.

«Ну и ладно, – подумала девушка и шагнула в коридор. – Может, дела у них срочные…»

Она решительно отворила дверь, за которой слышались негромкие голоса.

Внимания на нее никто не обратил, поэтому Марине ничего не оставалось делать, как осмотреться.

В небольшом помещении стояло несколько компьютеров. За одним из компов сидел высокий парень в очках – наверняка здешний системный администратор, одетый в домашний свитер и джинсы. Он сидел вполоборота к Марине, но, видимо, не замечал ее присутствия. Это было вполне объяснимо – на экране происходило захватывающее зрелище: несколько космических кораблей атаковали мощную станцию, настоящую звездную крепость. По судорожным движениям мышки в руках парня Марина поняла – дело плохо, атака, кажется, захлебывалась, нашим сегодня не везло.

Немного в стороне от парня, чья бренная оболочка дергала мышку и нажимала клавиши, тогда как дух парил где-то в туманности Ориона, размещался еще один комп. Там собралось исключительно женское общество.

На компе маячила заставка, и была она там, должно быть, давным-давно. Прекрасную половину центра общественных связей компьютерные игры совершенно не интересовали. Дама лет тридцати оживленно беседовала с девушкой – примерно ровесницей Марины. Их голоса и были слышны в коридоре.

Обсуждался очень важный вопрос – до Марины долетали «петли», «накиды» и прочие спецтермины, которые она не знала, поскольку никогда не увлекалась вязанием.

Девушка поняла одно – если она сейчас кого-нибудь оторвет от важных занятий, чтобы узнать, где можно найти господина Казарского, на нее обидятся. Очень. До конца ее практики здесь.

Поэтому она снова оказалась в коридоре. Кажется, здесь было не одно помещение.

Марина сделала еще пару шагов – и неожиданно закашлялась. Кажется, в каком-то из здешних помещений был пожар – во всяком случае, дымом несло очень ощутимо.

Девушка и сама не относилась к некурящим, но во всем же надо знать меру!..

А никакой меры здесь, судя по всему, не знали. Во всяком случае, молодой человек – опять же, в свитере и джинсах, – и светловолосая невысокая девушка, сидевшие на диванчике рядом, смолили, словно два паровоза. А в пепельнице, стоявшей перед ними, окурков было уже полным-полно. Разговор, кажется, шел о фильме «Турецкий гамбит», – но, судя по тому, как парочка поглядывала друг на друга, держась за руки, беседовать они могли вообще о чем угодно – лишь бы слушать друг друга.

Естественно, на Марину ни он, ни она даже и не посмотрели. Это было так странно, что девушка подумала – а не приобрела ли она, совершенно случайно, такое магическое качество, как невидимость.

Примерно через минуту терпение Марины иссякло, и она немного смущенно кашлянула.

Первой к реальной действительности возвратилась блондинка.

– Вам кого? – спросила она, не выпуская руки своего парня.

– Мне надо к господину Казарскому, – проговорила Марина.

– A-а, вы наш новый стажер, – любезно улыбнулась блондинка. – Я вас провожу. Дима, покарауль сигарету, я сейчас…

И через мгновение Марина оказалась в том же зале с компьютерами.

– Сережа, к вам пришли, – небрежно заявила блондинка, подойдя к «админу», чье галактическое воинство было все же разбито – сейчас шла перегруппировка сил.

Парень в очках обернулся и невыразительным взглядом уставился сквозь очки на посетительницу. Марина решила, что он, должно быть, ожидал увидеть кого-нибудь из своих компьютерных инопланетян.

После вчерашних намеков и недомолвок она была готова увидеть кого угодно, хоть монстра – вот только не этого добродушного, одетого по-домашнему парня в свитере. Свитер очень четко говорил – его хозяин не так давно пил пиво. И закусывал. Кажется, сосиской в тесте. С кетчупом. Хотя в последнем Марина уверена не была.

Наконец, лицо господина Казарского прояснилось.

– Ага, Марина Крутицкая, – он широко улыбнулся. – Как раз, как раз, вас-то мы и ждем…

Марина могла быть уверена в чем угодно – вот только не в этом. Но решила благоразумно промолчать.

– Отлично. Идемте на небольшое собеседование, а потом для вас будет задание. Самое легкое – просто надо посмотреть, как вы умеете обрабатывать информацию.

«Никак не умею», – подумала Марина, – и опять же, ничего не сказала вслух.

– Оля, – требовательно произнес начальник центра куда-то в пространство.

– Зря зовете, Сергей, она там, – дама, что постарше, прервала беседу и показала рукой куда-то в сторону курилки.

– Понятно, – вздохнул Казарский.

– Давайте, я чаю сделаю, – предложила дама.

– Да не трудитесь… – махнул рукой Казарский. – Идемте, Марина.

Чем дальше, тем больше Марина удивлялась. В свое время была она администратором в одном спортклубе и на нищенской зарплате. Но чтоб там кому-то было позволено вот так – взять и не явиться на начальственный призыв, а вместо этого любезничать со своим молодым человеком… в рабочее время…

Да и в самом офисе «Стражи». Нравы там, конечно, были очень даже добрыми. Но – лишь до той поры, пока дело не касалось работы и учебы. Тут уж – шутки в сторону.

Она ждала встретить здесь монстра, а не добродушного увальня.

«Да он же их распустил, – изумлялась девушка, сидя в начальственном кабинете напротив Сергея Казарского. – Сейчас еще возьмет и скажет – можете звать меня просто Сережей…»

– Да, можете звать меня просто Сережей, – проговорил глава центра. – Не люблю по отчеству, честное слово, – он слегка поморщился. – Мы же здесь, вроде, все свои.

Марина молча кивнула – удивляться чему-либо она устала. Ну, читает человек мысли – что ж с того…

– Вообще-то, среди журналистов еще принято и на ты… Но, пока что вы лишь практикант, увы, – он вздохнул. – Так что начнем сначала. Что вам известно о составлении информационных сообщений?

Вообще-то, Марина за свою не очень длинную трудовую жизнь прекрасно поняла великий принцип – говорить начальству слово «нет» нельзя ни в коем случае. Нужно отвечать – «да, но…»

Но здесь отвечать было нечего.

– Ну и не страшно, – миролюбиво пришел ей на помощь Казарский. – Начинать с чистого листа – всегда приятно. Да, выпить не хотите? Ради знакомства…

Через полминуты на столе стояла бутылка с очень приятным ликером, отдававшим мятой, и тарелка с бутербродами. И пока Марина управлялась со своей порцией, она узнала о великом принципе, придуманном когда-то в Новом Свете.

Принцип был настолько прост и ясен, что было просто удивительно – как до этого не додумались раньше. Информационное сообщение начинается с главной фразы о событии. При этом надо иметь в виду вопросы – «где?», «что?», «кто?», «когда?» – и «чем дело закончилось?» На последний вопрос отвечают следующие фразы сообщения. Все это зовется «принцип перевернутой пирамиды».

Вот, собственно, и все репортерские хитрости.

– Но, – проговорила Марина, – я думала, что…

– А, понятно, какое это имеет отношение к нашему с вами общему делу? А знаете, самое прямое, – серьезно сказал Сергей. – Во-первых, магия – всегда работа с информацией. А во-вторых, иногда можно узнать совершенно интересную зацепочку – а раскручивает клубочек наш дорогой Рэкки. Или – Стрешнев. Или весь наш триумвират в полном составе. Но вам, Марина, зацепочка сегодня вряд ли грозит. Сегодня у нас с вами ознакомительный тур. Сколько сейчас на моих золотых? – он, усмехнувшись, посмотрел на часы на руке – самые дешевые из электронных. – Ага, одиннадцать двадцать. Значит, до двенадцати вы успеваете. Вам надо пойти в городской дом журналиста, это здесь, совсем недалеко. Что там у нас сегодня? Кажется, пресс-конференция каких-то турфирм. Да это и не важно. Зато там непременно будет небольшой банкет. Публику посмотрите, послушаете, запишите, придете и наберете на компьютере небольшое Информационное сообщение. Вот и все – просто и мило. Как я понимаю, вы работаете у Рэкки, а там приходится дружить с компьютерами?

Это было точно подмечено – Рэкки и в самом деле обожал технику и старался, чтобы его сотрудники относились к ней так же.

– Ну, а после будет знакомство с народом, – улыбнулся Казарский. – Или – на завтра перенесем… – добавил он.

На улице Марина отчего-то почувствовала себя неважно. Возможно, все дело было в духоте в помещении центра. Или же – в том, что там беспрестанно курили.

Идти пришлось по набережной – мимо «Лениздата» к Невскому проспекту.

Марина успешно миновала само здание «Лениздата» – этакий архитектурный памятник прошлого века, коробку среди старинных домов, – прошла через сквер, откуда начиналась если и не самая красивая, то уж наверняка самая гармоничная и правильная в городе улица Зодчего Росси.

А дальше до Невского было подать рукой. И до «Дома журналиста» – тоже. Нужно всего лишь пройти по мосту, на котором бронзовые юноши укрощают бронзовых коней.

Уже почти что сойдя с моста, Марине пришлось миновать группку довольно неприятных молодых людей, настойчиво протягивающих прохожим какие-то не то рекламные листовки, не то карточки. Ей буквально перегородили дорогу, так что Марине пришлось сделать шаг в сторону, чтобы рука с карточкой зависла в воздухе.

Рожа у раздатчика была отвратительной на редкость, с такой рожей нужно сидеть в тюрьме, а не ходить по центру города. Профессия его была еще хуже, и Марина об этом прекрасно догадалась. Сейчас молодым людям попадет в сети какой-нибудь дурак или дура, которые не читают газет и не знают, что есть такая штука – «лохотрон». Конечно, дурак тут же что-нибудь «выиграет», конечно, среди прохожих найдется еще один «выигравший» с тем же номером карточки – ошибка, видите ли, вышла… А через минут десять вся наличность дурака перейдет к продувным рожам.

Можно было бы применить какое-нибудь почти что безобидное заклятие – ну, к примеру, заставить продувных рож бросить свой бизнес и бежать сломя голову к ближайшему возможному туалету, где они и пробыли бы остаток дня. Но Марина не стала расходовать на «лохотронщиков» магическую энергию. В конце концов, их добыча – дураки. А глупость надо наказывать. «Глупость – грех первейший и вреднейший», – это было одной из заповедей «стражников». К тому же, время пресс-конференции уже подходило, а опаздывать не хотелось.

Посему, «лохотронщики» продолжали дурить народ и дальше, а Марина спокойно перешла Невский.

И снова с ней что-то произошло – будто в сон неожиданно потянуло. Она медленно прошла в холл, мимо вахтерши, которая ее ни о чем не спросила, а потом поднялась по лестнице на второй этаж. Ноги слушались плохо, и девушка никак не могла сообразить – с чего это на нее нахлынула такая усталость.

Где именно находится та самая Зеленая гостиная, Марина совершенно не представляла, поскольку оказалась здесь в первый раз. У столика с телефоном, где должна была дежурить еще одна вахтерша, никого не было, так что приходилось разбираться самой.

На счастье Марины, по лестнице послышались шаги, кто-то оживленно переговаривался друг с другом. И через секунду на лестничной площадке обнаружился курчавый и чернявый парень в очках – точь-в-точь как у господина Казарского. В одной руке у парня была полуоткрытая сумка, откуда торчал блокнот, в другой он держал свою спутницу – миниатюрную девушку, – казалось, подует ветер – и она улетит.

– Простите, а где здесь турфирма… – Марина произнесла название едва ли не по складам – оказывается, она еле могла ворочать языком.

– А, это рядом, идем, – рассеянно сказал парень, хотя Марина заметила его внимательный взгляд. Похоже, он отлично подмечал всех «не своих».

– А ты откуда? – спросил парень, когда они вошли в довольно большое помещение с вытянутым столом в форме буквы «Т».

– Так, агентство, практика, – пожала плечами Марина.

– А, журфак, – догадалась миниатюрная девица. – Понятно… – протянула она не очень-то одобрительно – кажется, Марина сразу же и очень низко упала в ее глазах.

– Что есть воробей? Это соловей, окончивший журфак! – изрек курчавый юноша.

– Не с журфака, а на испытательном сроке, – Марина вовремя догадалась исправить ситуацию.

– А, – понимающе кивнул парень. Похоже, ответ был правильным – правда, дался он Марине с большим трудом.

Молодые люди могли задавать вопросы дальше, и, в конце концов, привести Марину к провалу как тайного агента, но тут их внимание было отвлечено каким-то субъектом, протискивающимся через двери гостиной.

Субъекта было сложно не заметить, а заметив – не запомнить. Строго говоря, первым появился не он сам, а его огромных размеров живот. А уж после в дверь пролезло все остальное.

– О, Брусницын, – восторженно протянула миниатюрная. – Значит, обед будет хорошим…

– Еще бы, – заявил курчавый. – Этот куда попало точно не пойдет. Кстати, запоминай, раз уж на практике, – наставительно обратился он к Марине. – Вот товарищ Брусницын. Неважно, какое он там радио Гондураса представляет, но обедает всегда вкусно и хорошо. У него на разные презентации – нюх. Это, знаешь ли, легенда, таких, как он, надо знать в лицо…

Брусницын, тем временем, сел. Марина опасалась, что сейчас в гостиной раздастся треск ломающегося стула – но нет, каким-то невероятным образом все обошлось.

Потом вошли еще несколько человек, о Марине, к счастью, окончательно забыли.

О том, как проходила сама пресс-конференция, девушка помнила очень плохо и очень смутно. Она сосредоточенно ковырялась в блокноте, пытаясь записать слова выступающих, – те, вроде бы, особенно подчеркивали безопасность и дешевизну туров. Марине показалось, что главное – выписать в блокнот их фамилии, но оказалось, что и этого не нужно – присутствующим раздали рекламные проспекты и релизы.

Так что теперь самым важным было – не уснуть.

Марина стоически сопротивлялась сну, не понимая, что за мерзкую шутку выкинул так неожиданно ее организм. Вроде все было в полном порядке – по крайней мере, утром. Она отлично отдохнула у себя, на Петроградской. Прекрасно позавтракала там же, в «Страже». А вот теперь что-то происходит, а она совершенно ничего не может сообразить. И – что хуже всего – у нее полностью рассредоточено внимание.