Текст книги "Прокурор дьявола. Жатва"

Автор книги: Майя Астахова

Соавторы: Эльдар Дейноров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 35 страниц)

Марина, прежде чем нырнуть в подъезд, бросила последний взгляд на унылый, без единой травинки, двор – так он выглядел на кромке. В последнюю секунду ей показалось, что они упустили нечто важное, какую-то деталь, от которой зависело их расследование. Но это было, скорее, предчувствием, неясным подозрением. Девушка решила сказать об этом потом, когда они выйдут с кромки.

Она едва не спотыкалась, прыгая через ступеньки, где-то на середине лестницы ей показалось, что все пространство заполняется едким удушливым дымом, дышать было невозможно.

Они влетели в квартиру, если можно так назвать помещение без дверей, без намека на обои, с мутными осколками стекол в окнах, с кучами мусора на полу.

Девушка закашлялась – запах дыма теперь казался просто невыносимым. И в этот момент она сделала еще один шаг – и едва не налетела на шкаф с одеждой, появившийся словно бы из ниоткуда.

Видимо, Марина не расслышала команду: «Выходим!»

– Осторожней, так можно и лоб расшибить, – оказавшийся рядом Алекс удержал ее от падения. – Всё, теперь осматриваемся, принюхиваемся, и не следим.

Последнее было самым важным, поэтому Марина так и осталась стоять в самом центре хорошо обставленной комнаты.

Здесь было все – «домашний кинотеатр», компьютер с широким экраном, рядом были аккуратно сложены диски – видимо, хозяин увлекался компьютерными играми. Пожалуй, розовые обои не говорили о его хорошем вкусе, да и мебель показалась Марине какой-то слишком уж современной. Уюта в этой комнате не наблюдалось.

– Самоубился он, судя по всему, здесь, – Рэкки показал на карниз. – Из окна соседнего дома увидели, что творится нечто странное. Милицию догадались вызвать уже потом. Хотя ничего это уже не изменило.

– Посмотрим, что делается в письменном столе, – пробормотал Корвин. – Если там только найдется эта анкетка…

– А сейчас эта квартира кому принадлежит? – спросила Марина.

– Вообще-то, жил он один, – проговорил Рэкки. – С родными был в ссоре. Вообще-то, живут они в одном из соседних домов – но поплоше. Так, что, вероятно, теперь будет их жилье. Слабое утешение.

– Пожалуй, – согласился Алекс. – Да он, судя по всему, вообще был нелюдимом…

– Скорее, хотел общаться с теми, кто выше рангом, – усмехнулся Рэкки. – Этот самый словоохотливый патологоанатом в школе был с ним дружен – не разлей вода. А дошло дело до института – они стали даже не приятелями, а просто знакомыми. Так, «здравствуй – прощай». Оно и понятно – один экономист, второй – так себе доктор.

Марина еще раз осмотрелась – что-то показалось ей странным. И лишь через минуту она сообразила, что именно.

В этом доме практически не было книг. Ни одной. На книжной полке были диски.

– Опять громко думаешь, – усмехнулся Корвин. – Такие, как этот Дима Коробейников, если и читают, то для того, чтобы было о чем поговорить в своем кругу, предстать умным. А для этого достаточно и Интернета.

– Кстати, неплохо бы посмотреть, не отметился ли он в «Лайф джорнал», – сказал Рэкки, осторожно просматривая содержимое одного из ящиков стола. – Он мог заняться саморекламой, вполне в его духе…

– Посмотрим, – неопределенно ответил Корвин. – Вдруг что-нибудь и найдется.

– Самое странное здесь одно, – произнес Алекс. – Как хотите, такие люди не вешаются. Этого просто не могло быть. А значит…

– Значит, кто-то или что-то заставило его повеситься, – уверенно сказал Рэкки. – Кстати, вот, кажется, и оно, – с этими словами он вытащил прозрачную папку с вырезанной журнальной статьей. – И одного купона с анкетой недостает.

– Вот вам и зомби… – почти весело ответил Корзин. – Значит, верная версия.

– Верная-то она верная, только остальные двое не вешались. Нет, тут какая-то другая штука. Но анкетку к делу приобщим, будем иметь в виду. Понятно только одно – никто самоубийства не инсценировал, повесился он сам. Иначе энергетика квартиры была бы совершенно другой…

Рэкки был уже готов объяснить, какая именно должна быть энергетика, но его слова заставили Марину вспомнить свои смутные подозрения.

– Погодите… Мне кажется… – она смущенно замолчала. Все-таки, ее версии наверняка будут неправильными – здесь же настоящие «стражники», а она – всего лишь стажер.

Однако Рэкки замолчал, внимательно глядя на нее.

– Ты продолжай, если что заметила, – ободряюще сказал он.

– Нет, не заметила, а просто почувствовала… Когда только-только на кромкувыходили… – она все же смутилась окончательно.

– Да тут на кромкечто угодно может твориться, – начал было Алекс, но Рэкки перебил его:

– Марина, продолжай. Какая-то опасность?

– Мне показалось, что за этим домом кто-то наблюдал. Причем, не с кромки, а как бы на полпути…

– Сейчас наблюдали?

– Нет, несколько дней назад… Да это, наверное, ерунда…

– Ерунда? Ну-ну, – Рэкки улыбнулся. – Ты всегда говоришь, «наверное, ерунда», если заметила что-то дельное. Значит, кто-то наблюдал за домом из «полумглы», зайдя на кромкутак, чтобы не пострадать. У нас таким искусством владеет Кор. И где тебе это почудилось? Около подъезда?

Марина кивнула.

– Отлично. Спускаемся вниз – в том же порядке, а потом мы с Кором на минутку задержимся и очень внимательно осмотрим местность. Кажется, стажер Крутицкая, вы напали на какой-то интересный след.

Путь назад – по руинам лестницы – показался Марине куда быстрее. Она даже не успела наглотаться запаха дыма и гари, которые, вероятно, присутствовали в этом месте кромкивсегда.

– Выходим! – скомандовал Алекс.

И мир внезапно обрел свой цвет и форму. Двор заполнился деревьями с уже начавшими желтеть листьями, стало чуть теплее, а небо оказалось синим, таким, каким оно бывает ранней осенью.

И дома были вполне нормальными, даже элитными, и уж, во всяком случае, не походили на развалины.

– Не хотелось бы здесь жить, – слегка поморщился Алекс. – Давай пока в машину. По моему, тебе надо глотнуть кофе.

Термос с горячим кофе, запасенный Алексом, и в самом деле оказался в машине. И это было правильно – краткое путешествие на кромкуподействовало на Марину угнетающе, а горячий ароматный напиток вернул ее к жизни.

Но минута, во время которой Корвин и Рэкки собирались осмотреть местность на кромке, растянулась почти на полчаса. Даже Алекс стал слегка нервничать. Пробормотал:

– Запаздывают они что-то…

Помолчал, потом произнес свое:

– А вот был такой случай… Да ладно, потом как-нибудь расскажу…

Правда, очередной анекдот из жизни приятеля Алекса Марина все равно не смогла бы дослушать, поскольку через полминуты около автомобиля оказались Рэкки и Корвин – с почти что довольными лицами.

– Ну, стажер Крутицкая, за интуицию тебе – пять с плюсом! – заявил Рэкки. – Представь себе – был здесь след. Пришлось пройти чуть подальше, к парку. Кстати, наше путешествие повторять никому не посоветую. Но около этого дома действительно наследили. В основном – не на кромкеи не на границе, а в нашей реальности. И как хочешь, это не случайность. Причем, если бы это был просто человек…

– А кто это был? – спросила Марина.

– Вампир и сильный маг. Причем, довольно необычный, похоже, с очень своеобразными способностями. Еще день-два – и никаких бы следов не осталось. А теперь… Считай, у нас теперь есть зацепка. Глядишь, и весь клубок размотаем.

Глава 5
Парижские воспоминания, петербургские встречи

– И не знаю, что такое делается! – старуха в очереди в кассу всплеснула руками, обращаясь к своей приятельнице. – Молодые, чего им не жилось – мрут!

Приятельница важно кивала, сжимая в руках пакет и не забывая посматривать по сторонам – нет ли рядом тех самых «молодых», которым так сочувствует соседка, а если есть – не те ли это треклятые наркоманы, которым ничего не стоит вытащить у пенсионерки последние гроши.

Подозрительных молодых людей поблизости не было, поэтому можно было продолжать спокойно слушать дальше.

– Вот рядом, во втором подъезде, – горестно продолжала старуха, – ведь двадцать шесть лет парню было. Вроде, и не пил, и одевался прилично…

Рассказчица замолчала, давая собеседнице возможность оценить ситуацию.

– И чего случилось-то?

– Да повесился – вот чего! Взял – и повесился! – возвысив голос, проговорила старуха.

– А от чего это он? – собеседнице было глубоко наплевать на старухиного соседа, однако же требовалось поддержать разговор. К тому же, чужая беда всегда вызывает любопытство – вполне, кстати, здоровое.

– А вот и гадай, чего! – ответила соседка самоубийцы. – Вроде, говорят, какую-то записку он оставил. Вроде, что-то из Библии…

– Значит, секта, – непререкаемым тоном заявила вторая пенсионерка. – Ох, много их сейчас развелось. Вот был бы Сталин – всю бы эту заразу перестрелял…

Что именно имелось в виду под «этой заразой», так и осталось тайной – то ли расплодившиеся секты, то ли хулиганы-наркоманы, а может быть, и те, кто установил такие мизерные пенсии.

Изабелле, стоявшей за старушками, было совершенно все равно, кого еще они намеревались обвинить в своих несчастьях. А вот их разговор о «молодых, которые мрут, как мухи», оказался куда более занимательным. Хотя, пожалуй, это – последнее, что она слышит о своей несостоявшейся жертве.

То, что ее жертва уже мертва, она точно выяснила еще вчера – достаточно было повертеться около дома. Но вот с чем связано это самоубийство, она не знала. Можно было предположить, что этот парень был уже полностью выпит тварью– тогда вполне понятно, что он должен умереть. Те, кто заключил контракт, умирали о самых разных причин, могли и покончить с собой – ничего удивительного в том не было. Но этот человек, как предполагала Изабелла, должен был служить пищей для твариеще неделю, и никак не меньше. Получается, что жертва сама выполнила ее работу? Выходит, что так оно и есть.

В таком случае, тварисейчас должно быть очень плохо. И это не могло не радовать.

Но было в этой истории и нечто другое, совсем уж странное. Поскольку Изабелла – скорее, из любопытства – установила наблюдение за домом самоубийцы, она не пропустила и неожиданных визитеров. Кем могли быть эти люди, проникшие в подъезд не обычным путем, а через иную реальность, она не могла даже предполагать. Ясно было одно – их сила не имела ничего общего с людской. К тому же, аура одного из посетителей казалась очень похожей на ту, которую Изабелла случайно увидела в метро.

И этот визит очень настораживал.

Кем бы ни были загадочные посетители квартиры самоубийцы, ясно одно – они имели какое-то отношение или к несостоявшейся жертве, или… к твари. И самым разумным будет держаться от них как можно дальше.

Любопытство – это, конечно, хорошо, но Изабелла твердо решила заняться поиском других любителей счастья «на халяву», а этот случай оставить. Наверняка тварьсейчас высасывает жизненную силу не меньше тридцати человек в этом городе, все они – уже покойники, и нужно лишь одно – добраться до них, да поскорее.

Поэтому метро осталось ее главным наблюдательным постом.

А поскольку читать здешние газеты – удовольствие ниже среднего, Изабелла поневоле погружалась в воспоминания. Но и в них особой радости было мало – так или иначе, все они были связаны с тварью.

* * *

Париж, лето 1793 года.

Нельзя сказать, что Изабелла слишком интересовалась всем происходящим – но события вторгались в ее жизнь сами по себе. Прежде ее клиенты (а чаще были все-таки клиентки) обращались с просьбами о приворотах или, в крайнем случае, о здоровье, но сейчас наступило время иных запросов. Все чаще и чаще плачущие женщины просили Изабеллу узнать о судьбе ушедшего на войну жениха, мужа или брата.

И часто, слишком часто, гадалка Изабо видела в магическом кристалле смерть. Говорить об этом прямо не было никаких сил. В конце концов, не всякое гадание должно обязательно сбыться, и она о том знала. Так что приходилось отвечать уклончиво: «Есть горестные предположения, но есть и иные… Как говорится, звезды только предполагают…»

Как ей хотелось изменить эти страшные судьбы – но как это сделать, она не знала. Да и если бы знала, это мало чем помогло бы ей – такая магия не под силу простой гадалке.

А другие новости, вторгающиеся в ее жизнь, были и тем более неутешительными. Цены повышались, в стране зрели заговоры и восстания, казалось, что республика катится к скорой гибели. Изабелла с содроганием вспоминала то, что творилось на площади в день казни, и думала, что, может быть, оно и к лучшему.

Ту старую ведьму, которая повстречалась ей на площади в тот день, Изабелла больше не видела. И дорого заплатила бы, чтобы никогда больше не видеть.

А события творились самые жуткие. Многих из тех, кто полгода назад отправил на эшафот короля, уже не было в живых. Вожаки республики схватились друг с другом не на жизнь, а на смерть, – и часть из них была побеждена. Те, кто не догадался вовремя сбежать из Парижа, отправились к палачу – вслед за казненным королем.

Изабелле приходилось старательно изображать из себя добродетельную гражданку, так что поневоле нужно было слушать, что говорят другие. Слушать – и молчать. К тому же, ее дело вполне могло оказаться под угрозой – просто, потому что слишком много было вокруг юношей с горящими глазами, произносящих: «Друг Народа считает, что нужно казнить ровно двести шестьдесят тысяч контрреволюционеров – и республика победит». И кто-нибудь из них мог бы пронюхать о гадалке. Ведь если отменен Бог, то должен быть отменен и Дьявол. А ведь известно, что гадание – от Дьявола, о том же говорят и церковники. И раз оно так, то гадательное ремесло должно быть упразднено. Что будет при этом с самой гадалкой, можно было сказать без всякого дара предвидения – она моментально лишится дохода, да еще и станет «подозрительной личностью». А с «подозрительными» в последнее время обходились без церемоний.

В один из жарких июльских дней в дверь квартиры, где жила Изабелла, постучали.

Она открыла – на пороге стояла девушка лет двадцати пяти – примерно одного с нею возраста.

– Мне рекомендовала вас Эжени Люшар, – быстро проговорила посетительница.

Это было одним из условных паролей и, одновременно, рекомендацией – Эжени Люшар была одной из самых давних клиенток Изабеллы. В свое время «мадемуазель Изабо» избавила ее мужа от тяжелых запоев и загулов (что было не так-то уж и сложно), а теперь Эжени была готова направлять к гадалке новых и проверенных клиенток.

– Проходите, – кивнула гостье Изабелла, подметив, что та чувствует себя неважно – причиной тому могла быть уличная духота. К тому же, посетительница была явно чем-то взволнована, но это нисколько не удивляло – редко кто ходит к гадалке от слишком хорошей жизни. Да и у кого сейчас есть такая роскошь – слишком хорошая жизнь?!

Гадалка предложила посетительнице садиться, внимательно глядя на нее. Высокий лоб, платье мрачного тона – довольно дорогое, не всякая девушка сможет позволить себе такое. И волнение, волнение – отчего?

Гостья вздохнула, собираясь с мыслями.

– Я должна вас сразу предупредить – я не верю ни в какие гадания, но…

Вступление было многообещающим – обычно клиентки Изабеллы готовы были поверить во что угодно, даже в то, чего нет. «Не верит… Скажите-ка пожалуйста, а что она, в таком случае здесь делает?» – подумала гадалка. Но поспешно прощаться с посетительницей ей не хотелось – дела сейчас шли хуже, чем когда-либо, и лишние деньги вовсе не стали бы лишними.

– Я прошу вас успокоиться, – проговорила она, – а тогда можете рассказать, в чем дело, гражданка…

– Успокоиться? – на бескровных губах незнакомки появилась слабая улыбка. – Боюсь, это не в моей власти. Хотя вы правы, сударыня, спокойствие – это то, что мне как раз необходимо.

Изабеллу насторожил не столько взволнованный топ посетительницы, сколько это подозрительное обращение – «сударыня». Неужели она забыла о всякой осторожности?

– Вы полагаете, я собираюсь спрашивать о своей судьбе? Это не так, – произнесла незнакомка, словно бы читая ее мысли. – Мне безразлично, что станет со мной.

– Это – неправильно, гражданка, – покачала головой Изабелла. – Так не следует говорить, я думаю, вам помог бы один отвар. Он горьковат, но вам станет немного легче, – не дожидаясь просьбы, она отправилась на кухню, оставив посетительницу в гостиной.

Зелье, которое она подала гостье, было и в самом деле отвратительным на вкус – но, кажется, посетительница почувствовала себя немного лучше. По крайней мере, она перестала постоянно наморщивать лоб и теребить длинные рукава платья и сложенный веер.

– Возможно, вас удивит, но тот, о ком я хочу спросить, связан с врачеванием, – слегка улыбнувшись, произнесла девушка.

– Вот как? Он – близкий вам человек? – спросила Изабелла.

– Не совсем… То есть, нет, – ответила гостья. – Но мне необходимо узнать о его судьбе.

– В таком случае, опишите его, – попросила Изабелла. Словесный портрет, который могла бы дать посетительница, был ей совершенно без надобности. Зато в этот момент ее клиентка сосредоточится на его образе, и в ее разуме возникнет картинка, которую можно будет увидеть и гадалке. Все прочее – дело техники. Магические кристаллы, карты – это вещи, которые в принципе не нужны. Но отказаться от них Изабелла не могла – в будущем таким бесцельным вещам придумают название «имидж».

Лицо, которое предстало перед мысленным взором Изабеллы, ни в коем случае нельзя было назвать приятным. Человеку было к сорока, и похоже, он страдал какой-то тяжелой болезнью. Хищный нос и колючий взгляд сочетались с довольно низком лбом. Злоба и угрюмость – вот, пожалуй, самые основные его черты.

– Кто он вам? – еще раз невольно спросила Изабелла.

– Имеет ли это значение? – вопросом на вопрос ответила посетительница.

– Как вам угодно, не хотите – можете не говорить… – пожала плечами гадалка. – Теперь расслабьтесь и сосредоточьтесь.

Она подумала, что посетительница не только не считает этого человека любимым – похоже, она искренне его ненавидела! Вот с таким отношением Изабелла сталкивалась впервые.

– По-моему, вам хочется его смерти, – не удержалась она, пока зажигала самодельные ароматические свечки – опять же, ради антуража.

Посетительница с минуту молчала, потом произнесла:

– А так ли это важно? И, учтите, я вам все равно не верю до конца, но мне сейчас нужен и ваш ответ…

– Верить или нет – ваше дело, гражданка, – строго сказала Изабелла. – Но я должна видеть его образ…

Неожиданно картинка в ее сознании начала наливаться темно-красным. Такое могло случиться – если клиентка и в самом деле ненавидела того, о ком спрашивала. Но Изабелла видела подобное впервые.

– Да вы желаете его смерти! – воскликнула гадалка. Гостья молчала, сжав губы.

Теперь нужно было взять в руки магический кристалл – не более, чем обломок чистого горного хрусталя, но он действительно помогал Изабелле, точнее, придавал уверенности при ее работе.

И первое, что она почувствовала – скорое приближение чужой смерти. Вероятно, тот, о ком спрашивала посетительница, и в самом деле был на расстоянии шага от могилы. Притом, смерть его должна была наступить не от болезни…

– Если вы желаете его смерти… Если вы действительножелаете… – тщательно подавляемое раздражение вырвалось, наконец, наружу, Изабелла решила на сей раз пренебречь своей мягкосердечностью и сказать все, что увидит и почувствует.

– Да… я готова услышать, – проговорила посетительница. – Что… с ним… станет?..

– Он умрет, – спокойно сказала Изабелла. – Умрет в ближайшие недели. – Причем, его жизнь кто-то прервет. Либо он погибнет на войне, либо… – она замолчала, потом резко закончила:

– Либо его казнят.

– Возможно, – гостья кивнула, оставшись спокойной. – Но насколько точно то, что вы говорите?

– Вполне достаточно, – сухо произнесла Изабелла. Она отложила в сторону кристалл, но ощущение чужой смерти не прошло, скорее, оно усилилось. Она с беспокойством посмотрела на свою посетительницу. Та смотрела на нее почти без волнения, скорее, умиротворенно.

И в ее улыбке гадалке почудилась смерть – причем, не только для того, кого настолько ненавидела ее гостья.

Провожая посетительницу, она даже не спросила о деньгах – настолько ей хотелось отправить восвояси беспокойную клиентку. Но та оказалась предупредительнее, передав ей кошелек с деньгами. Изабелла пересчитала их только после того, как дверь за клиенткой закрылась.

В кошельке оказались деньги, которые Изабелла обычно получала за десяток сеансов. Но деньги сейчас нисколько ее не радовали – она чувствовала, что сейчас, именно в этот момент, ее коснулась смерть. К тому же, гадалка внезапно почувствовала слабость и головную боль.

И лишь ближе к вечеру, готовясь засыпать, Изабелла с ужасом поняла, что знает, о ком именно спрашивала ее посетительница. Это имя без страха могли произнести разве что бедняки – из тех, кому нечего терять, – либо сторонники этого жуткого человека.

«Она собралась убить его?! – думала Изабелла о клиентке. – Она же погубит и себя, и многих других. Такого убийства не простят никому. А если он не будет добит – тогда весь Париж умоется кровью».

Ей хотелось найти свою посетительницу, во что бы то ни стало отговорить ее от страшной затеи. Но это было невозможно – дар предвидения не дает возможности найти адрес того, кого хочешь увидеть.

А на следующий день искать гостью стало уже поздно.

Пожалуй, единственной случайностью во всей этой истории было то, что в тот вечер Изабелла оказалась на улице Кордильеров – и именно в тот момент, когда перед одним из скромных домов собралась нешуточная толпа. Гадалка хотела пройти мимо, но любопытство все же пересилило.

Из толпы послышались какие-то крики, что именно кричат, разобрать было невозможно.

– На фонарь ее!.. – расслышала, наконец, Изабелла нечто членораздельное. – Немедленно, сейчас же – на фонарь!

«Кого бы это они? – подумала она. – Неужто, поймали кого-то из прусских шпионов?»

Она подошла поближе, тем более, что никто не обращал на нее внимания – всем, сгрудившимся около дома, было сейчас не до того.

– Простите, гражданка! – пробежавший мимо жандарм грубо толкнул ее – не со зла, просто он очень спешил.

– Убийцу должно судить! – заорал он, скрывшись в толпе. – Именем республики – прекратить самосуд! Кто не подчинится – тот враг революции!

Эти возгласы, вроде бы, подействовали отрезвляюще – по крайней мере, толпа начала расступаться.

– Приказываю – шаг назад! – слышалось в толпе; похоже, жандармам приходилось работать локтями.

– Что случилось? – спросила Изабелла, подходя ближе и обращаясь ко всем и ни к кому. Ей ответили сразу несколько человек, стоявших с краю и не принимавших участие в потасовке с жандармами.

– Как, вы еще не знаете, гражданка?!

– Только что, буквально несколько минут назад…

– …Убили Друга Народа!

– Его зарезала проклятая аристократка!

– Да будь она проклята! Если бы не жандармы, ее бы разорвали на месте!

– Ну, ничего, голову с плеч теперь ей сбреют!

– Мало! Слишком быстро!

Люди как будто получили возможность выговориться – и вовсю пользовались этой возможностью.

Изабелла, похолодев, вспомнила вчерашнюю встречу. Убит Друг Народа! Один из самых кровожадных вождей – даже она, не вдававшаяся в тонкости политики, прекрасно это понимала! И значит…

– Говорите, аристократка? – обратилась она к человеку, одетому как мастеровой, стоявшему ближе всего.

– Да кто ж еще она будет?! Только такая тварьи могла… Да сами на нее поглядите!

Как раз в этот момент жандармам окончательно удалось совладать с толпой и отбить жертву народного гнева. Женщина, убившая Друга Народа, была растрепана, похоже, «революционные гражданки» успели расцарапать ей лицо, пока их увещевали жандармы – но не узнать свою вчерашнюю гостью Изабелла не могла.

«Вот, значит, как… – с ужасом думала она, видя, как женщину уводят, оттесняя от разъяренной толпы. – Выходит, я была соучастницей. Но никто об этом не знает? Или – нет?!»

Она была готова со всех ног бежать к Эжени Люшар, просить, чтобы та держала рот на замке. Но сейчас же Изабелла поняла, что тут никакие просьбы не будут нужны – Эжени и самой совсем не нужно соучастие.

– Друга Народа убили. Что же теперь станет? – вполне серьезно спросил молодой человек, стоявший рядом с ней. По лицу парня было видно, что он вот-вот готов разрыдаться.

– Ты прекрати такие разговоры, – строго сказал его приятель чуть постарше. – Республика выживет, она покарает убийцу. И тех, кто ее вдохновлял – тоже!

Изабелла смотрела на все это, не зная, что и думать. Видимо, ее лицо приняло совершенно растерянное выражение.

– О, вот и вы! Я знала, гражданка, что мы с вами еще свидимся! – а вот от обладательницы этого голоса гадалке захотелось бежать, причем немедленно. – Жаль, что мы с вами не оказались поближе, а то эти клуши только и способны, что царапаться! – с презрением сказала та самая ряженая «добродетельная домохозяйка», которая не раз являлась Изабелле в кошмарных снах. Теперь она была одета еще хуже – едва ли не в какое-то вретище, – и смотрела на Изабеллу вполне безумными глазами.

– О, я знаю, что мы с вами на пару ее бы просто разорвали, – продолжала ряженая.

Изабелла хотела промолчать, но невольно, словно бы язык ей не подчинялся, пробормотала:

– Убийцу покарает суд…

– Именно, – поддакнула «домохозяйка», чьи седые или же просто выбеленные пряди выбились из-под чепца. – Именно – ее покарает революция. И ее, и всех, кто оказывал ей хоть какое-то содействие, – она заговорщически подмигнула Изабелле, да так, что у той по спине пробежали мурашки. – Завтра ее осудят, послезавтра – всё! – она провела рукой по горлу. – А будете ли вы присутствовать на казни? – поинтересовалась вретещница.

Ответ Изабеллы оказался почти нечленораздельным – вроде «не решила пока».

– А вы, милочка, возьмите, да и придите, – улыбнулась ей ведьма. – У нас там отличная компания подобралась! Уже многих в небытие проводили! Или вы так не считаете, и верите в бога? – она рассмеялась.

Изабелла кивнула, намереваясь уйти. Да и толпа начала редеть – многие отправились к тюрьме, требовать немедленной и жестокой расправы над убийцей Друга Народа.

– Приходите! – закричала ей вслед ведьма. – Там будет интересно!

«Откуда она могла знать? Откуда?!» – стучало в голове Изабеллы, когда она шла домой. И кто она, эта странная женщина во вретище, с голосом, который можно было бы даже назвать красивым, говорящая так, как не может говорить простая парижская домохозяйка? Почему она запомнила Изабеллу? Что она еще знает? Неужели прослышала о вчерашней встрече с этой убийцей? От кого?

Ответов на эти вопросы не находилось. Изабелле было бы проще предположить, что безумная старуха (а может, и не такая уж старуха) просто читает ее мысли. О том, что подобное может быть, Изабелла слышала от своей матери, когда та учила ее гадательному ремеслу. Но сама она ни с чем подобным не сталкивалась.

Она вернулась домой, тщательно заперла дверь – после начала революции воры и грабители в Париже расплодились в невероятном числе, никакая гильотина не помогала – да и не тащили их на эшафот. Потом, сев в кресло, глубоко задумалась. Эта безумная знает ее в лицо. Возможно, знает о ней гораздо больше. Но, вроде бы, проявляет дружелюбие. Почему? Зачем ей нужна гадалка?

Была ли сегодняшняя встреча случайностью?

Ответа на этот вопрос, да и на остальные, Изабелла не знала. А ночью ей вновь снились кошмары. И главной героиней кошмаров была все та же безумная «добродетельная домохозяйка», на сей раз – совершенно лишенная всяческого дружелюбия, да и человеческих черт – в кошмаре она сорвала маску, под которой обнаружилось полусгнившее лицо с копошащимися личинками. К Изабелле тянулись мохнатые трехпалые лапы, а бежать она отчего-то не могла…

– Я знаю, кто сообщница убийцы, – шипела тварь, подбираясь ближе. – Именем революции и республики, пора попробовать и твоей крови, жалкая гадалка!..

Мохнатая лапа зажала Изабелле рот, она попыталась закричать – и проснулась в холодном поту… Оказалось, что просто неудобно легла – было трудно дышать. Да и в комнате стояла обыкновенная летняя духота.

Изабелла долго ворочалась с боку на бок, пытаясь снова заснуть. Нет, ее кошмары объясняются очень просто, она почти убедила себя в этом. И все же, ощущение какого-то чужого враждебного присутствия не проходило – оно сделалось лишь сильнее…

* * *

Вот именно – присутствие врага… Неужели эти люди, которые гонятся за дармовым счастьем, не ощущают, что за ними начинают следить чьи-то очень злые и враждебные глаза? Почему Изабелле это доступно, а им – нет?

Глупо было задавать такие вопросы. Тем более, что она прекрасно знала ответ. У этих людей не было способности различать магию, не было чутья – это во-первых. А во-вторых, тот, самый последний из меченых, судя по всему, заподозрил неладное – и ему этого хватило.

Изабелла была уверена – нужно отыскать еще десять или пятнадцать жертв контракта, и тварьнепременно даст о себе знать. И тогда…

Что будет тогда, она пока что представляла смутно. Но твердо знала одно – когда она в очередной раз встретит тварь, у нее хватит сил и умений ее уничтожить. И навсегда обезопасить этот мир. И тогда можно будет просто жить. Ну, если, конечно, к таким, как Изабелла, подходит это слово.

«А почему бы и нет? – размышляла она. – Чем я отличаюсь от обычных людей? Долговечностью? Так это замечательно! Бывать на солнце неприятно, что верно, то верно… Но чтобы сгореть от первого же лучика – это байки! Пить людскую кровь? Но разве это обязательно?! Она уже давно привыкла к крови животных, к тому же, и доза требуется не слишком большая… А в остальном она – вполне нормальный человек, – ну, если не считать некоторых умений и способностей».

Сегодня она все же позволила себе день отдыха. Точнее, полдня.

Погода стояла пасмурная, хотя и было еще довольно тепло, но на город неотвратимо надвигалась осень. Откуда-то с залива дул прохладный ветерок, но здесь, за домами, он почти не чувствовался.

Изабелла прошла мимо собора с рвущимися в небо куполами – и вовсе ее не начинало корчить возле церкви, все это – тоже из разряда баек. Проходя мимо консерватории, она остановилась у памятника Глинке, услышав громкий разговор. Она взглянула на стоящих около памятника людей – нет, оба были самыми обыкновенными, ни один, ни второй не стали жертвами контракта.

Гадалка прислушалась, не сразу уловив английскую речь.

– Это памятник одному из наших величайших композиторов… – терпеливо, и, похоже, в десятый раз втолковывал один из собеседников. Второй – лысоватый человек средних лет – внимательно слушал, важно кивая. По повадкам Изабелла тотчас же признала в нем американца.

– Да, я, кажется, понял, что он – один из величайших русских, – говорил недоумевающим тоном лысоватый. – По мне хотелось бы знать, кто он? Политик, военный деятель…

– Композитор, – безнадежно отвечал его гид. – Композитор…