Текст книги "Только сердце подскажет (СИ)"

Автор книги: Марина Леманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

– Паули, а дед Лизы не догадывался, что Саша – сын не Дмитрия Александровича, а твой?

– Ну при Лизиной родне мы старались вести себя так, чтоб никаких подозрений не возникло. Правда, я иногда ночевал в особняке в своих покоях, как и когда Лиза была плоха после родов, но в этом не было ничего странного, так было и ранее. Но даже если старик о чем-то и догадывался, это не имело для него значения. Правнук – князь, законный сын князя Ливена, его наследник, это все, что для него было важно. Умер Альфред Францевич, как говорят, со спокойной душой. Случилось это в начале лета. На его похоронах Эльфрида Альфредовна и видела Лизу в последний раз. После похорон отца она стала чувствовать себя неважно. А потом Лиза заболела чахоткой… и умерла осенью… Дмитрий говорил, что после этого Эльфрида Альфредовна совсем занедужила – он состоял с ней в переписке. А когда муж запретил ей ездить к зятю и видеть внука, она и вовсе сдала… Наверное, от тоски – и по отцу, и по дочери, и по внуку…

– Но разве Дмитрий Александрович не мог привезти Сашу повидаться с ней, пусть он и был маленький?

– Не мог. Граф был против визитов неугодного зятя. А она не смела перечить мужу.

Анна вздохнула – это было так, как и предположил Яков.

– Павел, но ведь это такая мука. Потерять отца и дочь, не видеть внука из-за… сумасбродства мужа…

– Аня, она недолго так промучилась, года два. Саше было меньше трех лет, когда она умерла. После этого у Ливенов прекратились всякие отношения с Крейцами. И у Саши кроме его батюшки и меня не осталось никого. Теперь у него появились вы с Яковом. Помимо меня и вас есть еще один человек, на которого я могу рассчитывать, что он никогда не оставит Сашу – Марк, его камердинер.

– Я видела Марка в особняке в Петербурге, когда мы приходили к Саше. Он… не очень похож на слугу.

– Аня, скажем точнее, он вообще не похож на слугу. На кого-кого, но не на слугу.

– А кто его отец? – полюбопытствовала Анна.

– Записан лесник Штальберг.

– А на самом деле? Ты знаешь, кто?

– Марфа рассказала про Марка?

– Да. Но же ты же разрешил ей говорить со мной обо всем…

– Да, это так, я сказал ей об этом. Кто отец Марка, я не знаю. Некоторые мысли по этому поводу есть, но это лишь предположения.

– Павел, это не Платон Штольман? – с опаской спросила Анна.

– Так вот почему тебя интересует Марк. Боишься, не бросил ли он своего родного сына так же, как и Якова.

– Да, такая мысль у меня была, – подтвердила Анна.

– Нет, это не он. Штольман там и рядом не валялся, точнее не лежал, – усмехнулся Ливен. – Аня, фамилия Штольман тогда не фигурировала, иначе бы я ее запомнил. Да, люди говорили про соседей, в том числе и вдовца, но Штольман не упоминался.

– Может быть, просто уже не помнили фамилии? Ведь сколько лет прошло. Или перепутали с тем вдовцом, который купил у Штольмана усадьбу и вскоре сам продал ее.

– Последнее возможно… И тем не менее, не думаю, что Штольман – отец Марка. Я тебе говорил, что Платон Штольман был с темными волосами, почти черными глазами, похож на испанца. А у Марка внешность нордического типа.

– Ну, может, цветом глаз и волос в мать, а некоторыми чертами лица и фигурой в отца…

– Да, так бывает. Но, видишь ли, Штольман не мог простить жене измены. Не думаю, что в этом случае он связался бы с замужней женщиной, тем более той, которая, скажем так, не отличалась высокой нравственностью. Иными словами, наставляла рога мужу не с одним любовником… Возможно, она и сама и не знала, от кого у нее сын…

– Да, ты прав, скорее всего Штольман не стал бы заводить отношений с такой женщиной.

– Аня, ты Якову про Марка не говорила? – задал Ливен, как он посчитал, важный вопрос.

– Нет, конечно. Хотела сначала поговорить с тобой…

– Очень хорошо. А то он мог бы напридумывать себе того, чего и быть не могло.

– Этого я и боялась… А как насчет других мужчин в качестве возможного отца Марка? Например, дед Лизы?

– Даже если Альфред Францевич и был в состоянии делить с женщиной плотские радости, не думаю, чтоб он выбрал для этого жену лесника… Но если б растерял последний ум и все же связался с ней, то своего сына забрал бы себе, как только тот родился, ну или как понял, что ребенок его, а не после смерти его матери. Сделал бы его своим воспитанником, благо мальчик не незаконнорожденный, отец в метрике есть… – поделился своими соображениями Ливен. – Ну и оставил бы Марку все же больше денег, чем он сделал, хотя и это сумма немаленькая.

– Сколько?

– Тысяча рублей.

– Сколько?! – охнула Анна.

– Тысяча. Это очень приличные деньги для человека его положения. Саше он оставил около двадцати пяти тысяч, это к поместью, что он ему отписал. Внукам денег не оставил вообще, только второе имение – одно на двоих, как они его делили, понятия не имею.

– Павел, тысячу просто так не оставляют…

– Не могу не согласиться. Мне кажется, что старик догадывался, кто отец Марка, поэтому и оставил ему столько.

– Кто-то из его знакомых или даже, может, родственников? – предположила Анна.

– Скорее всего. Из тех, кто не особо разборчив в связях и не привык нести ответственности за свои поступки… Возможно, он приезжал к старику в гости, завел интрижку с женщиной, которая сама была непрочь развлечься… Когда мальчик подрос, у Альфреда Францевича возникли подозрения, чей это сын, а тот мужчина открестился от ребенка. Ну старик и решил тогда, что кроме него самого никто о мальчике не позаботится…

– Очень возможно… А Марк похож на членов его семьи?

– Только в той мере, что они помесь немцев и нордов вроде шведов, как, вероятно, и сам Марк, не более того… Но к его семье Марк внешне в любом случае ближе, чем к тому же Штольману.

– Если это кто-то из семьи, то кто это мог быть?

– Ну список родственников-мужчин, посещавших имение, длинный. Оба брата Лизы, которые с завидной периодичностью приезжали к деду клянчить деньги, муж дочери также заезжал. Племянники и их сыновья тоже приезжали в гости, и не только они… Кроме того, родственники могли остановиться и проездом на день-два, и соседи помещика их могли просто не видеть или видеть, но через столько лет не вспомнить…

– А дед Лизы вспомнил, кто гостил у него в то время…

– Возможно. Но, судя по всему, тот человек свою связь с женой лесника отрицал.

– То есть, он предполагал, что Марк мог быть сыном того мужчины, но абсолютно в этом уверен не был. Не так, как если бы он был похож на отца, как, к примеру, Яков похож на Дмитрия Александровича… И тем не менее думал, а что если его подозрения верны, поэтому и решил принять участие в судьбе мальчика?

– Да, Аня, на мой взгляд, именно так и было. Доказательств нет, признания тоже, одни подозрения… И еще совесть, которая не дает бросить ребенка. Вот и взял его в дом, а потом оставил ему хорошую сумму.

– И все же, если это его родственник, на кого бы ты поставил?

– Аня, у нас что, скачки, что мы делаем ставки? Мы говорим о людях… Честно, не знаю… Если б один из внуков Альфреда Францевича, тогда бы Марк приходился ему правнуком, хоть и незаконным, но старшим. Знаю, что оба брата Лизы, когда она умерла, еще не были женаты, видимо, средств на женитьбу не было ни у того, ни у другого. Правнук – родная кровь, прямая линия, но от одного из внуков, которым он даже денег не оставил, зная их мотовской характер… Оба пошли натурой в своего папашу… Мог оставить правнуку большую сумму, но побоялся, что он пойдет по стопам родителя и тоже пустит деньги по ветру?.. Отец Лизы? По крови Крейц ему никто, но его сын был бы тогда братом его любимой внучки… и, к сожалению, ребенком еще одного кутилы… Один из племянников или их сыновей? Марк в этом случае был бы Альфреду Францевичу внучатым племянником. Возможно, для такого не столько близкого родства тысячи достаточно… а чтоб сделать из мальчика воспитанника – нет.

– А почему Марк не воспользовался этими деньгами? Он ведь мог выучиться, поступить на хорошую службу или начать свое дело, а не быть в слугах… Или Дмитрий Александрович ему не позволил?

– Анна, как Дмитрий мог ему не позволить? Марк – свободный человек. Мы ему предлагали это, но он отказался. Сказал, что у него никого нет, просил, чтоб его не отрывали от семьи Альфреда Францевича, от наследника… Вот тогда мы и предложили ему стать камердинером Саши… если он не посчитает это ниже своего достоинства… И он принял это предложение с радостью, сказал, что век будет благодарен.

– То есть выбрал тех людей, к которым он был привязан и которым доверял, а не новую жизнь… которая его, возможно, пугала?

– Да.

– Или же он знает о своем происхождении больше, чем говорит, и из-за этого не хотел расставаться с семьей барина, поскольку это и его родственники тоже… Может, Альфред Францевич рассказал ему что-то и попросил держать это в строгой тайне. Например, от его любимой внучки и ее мужа, князя…

– Кто его знает, – неопределенно сказал Ливен, хотя такая мысль приходила в голову ему самому. Сказать Марку о возможном родстве, если такие имело место, мог, но не хотел, чтоб расстраивалась Лиза, и чтоб об этом знал Его Сиятельство.

– Но если так, то получается, что Марк – камердинер своего родственника?

– Да, получается. Но в этом случае для него было важно остаться с Александром Дмитриевичем в любом качестве, ведь кроме маленького князя у него никого больше нет… Но я в большей степени допускаю, что Альфред Францевич ничего Марку об его отце не говорил, просто попросил его приглядывать за правнуком, если будет такая оказия, и Марк пообещал ему это… Кстати, я говорил Саше, чтоб он относился к Марку с уважением, а то он человек со средствами, плюнет и уйдет.

– Саша будет относиться к нему с уважением, а Марк не уйдет.

– Ну постращать-то Сашку надо было… В отрочестве некоторые такое могут выкинуть, что пиши пропало. Но, слава Богу, Саши это не коснулось… А про Марка ты права, не уйдет. Очень любит Александра Дмитриевича, жизнь за него отдаст. И это не пустые слова.

– А Саша понимает, что Марк… не такой, как обычно бывают слуги?

– Аня, ну он же не дурак, мозги есть, следовательно, и понимание вещей тоже… Спрашивал как-то мое мнение. Мы с ним говорили примерно о том же, что и с тобой… В итоге я сказал ему, что Марк сам выбрал, как ему поступить. Что если бы он хотел иной судьбы, воспользовался бы возможностями, но этого не сделал, а предпочел остаться с Ливенами. Что такую преданность нужно ценить. И кроме того, ни в коей мере не давать человеку почувствовать, что он… не на своем месте…

Этот разговор у них с Сашей произошел после того, как он узнал, что его настоящий отец не Дмитрий Александрович, а он, его младший брат. Через несколько недель после смерти Дмитрия, когда он был в Петербурге между служебными поездками, Саша пришел к нему:

– Павел, а Марк – он такой же как я?

Сначала Павел не понял, о чем речь. Саша имел в виду, что у Марка другой отец, а не тот, который был им записан. Судя по его внешности, какой-то дворянин, а не лесник.

– Ну у тебя-то оба отца – дворяне, князья, да еще так похожие друг на друга, – попытался отшутиться Павел. – А уж какой был у Марка, мне неведомо.

– Неведомо? Или ты не хочешь мне говорить?

– Саша, я не знаю. Да, как ты и сказал, судя по внешности Марка, настоящий его отец не из простых, но кто он, такой информации я не имею.

– Но имеешь мысли по этому поводу, предположения. Это был бы не ты, если бы у тебя их не было…

– Конечно, предположения у меня есть. В том числе и те, что это мог быть какой-то родственник твоего прадеда.

– Я почему-то так и думал. Что не просто так прадед взял его в дом и оставил ему деньги… Поделись своими мыслями, пожалуйста.

Павел рассказал сыну практически то же, что потом Анне. Саша согласился, что если бы отцом Марка был прадед, то он забрал бы его к себе раньше и сделал своим воспитанником. И оставил ему больше тысячи. Не иметь сына и получить его в семьдесят лет, пусть даже незаконного, от такого счастья он бы не отказался и сделал все, чтоб обеспечить ему достойное будущее. Какой-то родственник прадеда – более вероятно. Но тогда Марк приходится родственником ему самому. А это очень… щекотливая ситуация… Как тут быть?

Павел ответил, что Марк сам выбрал свою судьбу. И это решение нужно уважать, а преданность ценить. И не заводить с Марком разговоров, при которых он может почувствовать себя поставленным в неловкую ситуацию, сконфуженным или хуже того оскорбленным.

– Павел, мне Марфа рассказала, что однажды к тебе в усадьбу без приглашения приехала дама и пыталась соблазнить Марка… – хихикнула Анна.

– Аня, вот тебе весело, а Марку, думаю, было не до смеха… Особенно когда она пожаловалась об этом мне.

– Но ты не поверил.

– Нет, конечно. Я знаю и Марка, и эту вертихвостку тоже… Марк явно не давал ей никакого повода для того, чтоб она решила, что он… мог помогать раздеваться не только своему хозяину, но и незнакомой даме…

– А знакомой? – засмеялась Анна. – Дамы у него были?

– Аня, я не знаю. Он никогда не афишировал своих отношений с женщинами. С кем он встречался, мне не известно. Но если бы среди них оказались женщины более высоко происхождения, я бы не удивился. И у дам из высшего общества бывают любовники далеко не равные им самим, другое дело что в большинстве случаев они это скрывают. Не так, как если бы их амантом был аристократ.

– Как ты – кавалер Натальи Николаевны и был возлюбленным Амели?

– Да, как, например, я, – согласился князь Ливен.

========== Часть 25 ==========

– Аня, после нашего разговора в усадьбе я задумался над тем, что ты спросила, почему я считаю свои отношения с Амели не любовью, а влюбленностью. Я тогда ответил что-то вроде того, что раз не боролся за свои чувства, значит, они были не настолько сильные, не любовь, а только влюбленность. А потом поразмыслил – ты была права, назвав мои чувства любовью. Это была моя первая любовь, настоящая любовь, просто тогда я умел любить только так… и по молодости не имел опыта отстаивать свою любовь… Воспоминания о просто влюбленности… не были бы так дороги моему сердцу… Анюшка, ты была абсолютно права. Ты разобралась в моих чувствах лучше, чем я сам… Я благодарен тебе за это, девочка моя… – Павел переложил книгу, подвинулся ближе к Анне и поцеловал ей ладонь.

– Ты интересовался ее жизнью… после? В прошлый раз ты сказал, что Амели полюбила детей мужа и его самого, а потом у них родился сын…

– Мне не нужно было интересоваться этим специально. Я состоял в переписке с ее братом Николя, моим другом. Он очень сожалел, что мы расстались. Кроме того, Васильевы вращаются в обществе, я бы все равно услышал о них от каких-нибудь общих знакомых, даже если бы Николя не писал мне о ней. Муж Амели хоть сам и из нетитулованной ветви семьи, но приходится каким-то родственником графам Васильевым, сейчас он тайный советник.

– Его зовут Александр Александрович? – спросила Анна, уже предполагая, что ответит Павел.

– Да, Сан Саныч.

– Я видела его один раз в Петербурге… и один до этого – в Затонске… Но это секрет.

– Понимаю. Не хочешь, не говори. Хотя для меня одной тайной больше, одной меньше… – ухмыльнулся Ливен. Тайной роль Васильева в истории со Штольманом и Анной для него уже не была – Яков сам рассказал ему об этом.

– Павел, это он нашел раненого Штольмана и выходил его вместе со своим слугой… И это он помог организовать наше с Яковом венчание…

– Да? Ну что ж, получается, что он увел у одного Ливена возможную будущую невесту, но поспособствовал браку другого Ливена, – усмехнулся Павел. – Аня, Сан Саныч – замечательный человек, порядочный и добросердечный. Если, как ты говоришь, он нашел раненого Штольмана, он не мог его бросить. И не мог отказать ему в просьбе помочь вам обвенчаться. Павлик – такой же порядочный и участливый человек, как отец, ну и как мать, впрочем, и старшие дети тоже.

– Павлик? – переспросила Анна.

– Да, Павлик, Поль, Павел Александрович, – улыбка коснулась губ Ливена.

– Паули, не может быть…

– Анюшка, может… – еще раз улыбнулся Павел.

– Амели назвала своего сына в честь тебя?

– Ну этого я утверждать не могу, могу только предполагать… Хотя сколько мальчиков называют по святцам в честь святого Павла, это не такое уж редкое имя.

– Павел, ты думал, что если бы Вы с Амели не расстались, он… мог бы быть твоим сыном?

– Думал, – признался Ливен. – Два раза. Один, когда я узнал, что он родился, тогда я был… подавлен… ты сама знаешь, почему… Второй, когда он появился в охране Государя, тогда я порадовался, что сын Амели будет служить вместе со мной.

– Что?! Он служит в охране Императора?

– А что здесь такого? Он – прекрасный молодой офицер. Охрана Государя – достойная служба, – сказал Ливен, думая о том, что он присматривался к Павлу Васильеву, чтоб, по возможности, забрать его из-под начала Варфоломеева – для выполнения… особых поручений.

– Мой собственный сын по моим стопам пойти не мог. А сын моей бывшей возлюбленной, как видишь, пошел. И мне это очень приятно.

– Он похож на Амели?

– Ты о том, не слишком ли он похож на нее, чтоб это могло ранить мне сердце?

Анна кивнула.

– Павел похож на обоих родителей. Глаза матери, улыбка тоже ее, светлые волосы и высокая статная фигура в отца. Мне кажется, на Васильева в целом он все же похож больше. Как Саша больше похож на меня, чем на Лизу… Владислав, старший сын, он весь в отца, а Лариса похожа… на Амели.

– Как так? Амели ведь ей не родная мать.

– Родная мать Ларисы была примерно того же типа внешности – миниатюрная брюнетка с карими глазами. Амели была ее подругой, Александра Васильева она знала как мужа подруги, но близко они не общались, встречались несколько раз мельком. Но она знала, что он добрый человек и отличный семьянин. Такой мужчина даже с двумя малышами долго бы во вдовцах не задержался. Прибрала бы к рукам какая-нибудь дама. Только вот стала бы она его детям любящей матерью как Амели…

– И Амели пошла… к овдовевшему мужу подруги предложить ему себя в качестве матери его детей и его жены?

– Да. И он согласился на ней жениться.

– Их дети считают ее своей матерью?

– Они относятся к ней как к родной матери и называют матушка. Все трое замечательные ребята. Владислав – ему около тридцати, холост, чиновник как и отец. Ларисе где-то двадцать восемь, она замужем, у нее, насколько я знаю, две дочки.

– Значит, Амели уже бабушка?

– А чему ты удивляешься? Ей пятьдесят пять, бабушкой она стала лет в пятьдесят.

– Она до сих пор красива?

– Она до сих пор прекрасна. И до сих пор такой же милый и душевный человек. Я вас как-нибудь познакомлю.

– Познакомишь? – с удивлением посмотрела Анна на Павла.

– Да, мы же с ней были не только любовниками, но и друзьями… А через несколько лет после расставания возобновили наше знакомство. После свадьбы они с мужем несколько лет жили в Москве, там и родился Павлик, а вернулись в Петербург, когда ему было года два-три… В то время я уже был знаком с Лизой… и у меня были к ней чувства… тайные, конечно… но, думаю, именно поэтому возобновление приятельства с бывшей пассией не было болезненным.

– Амели и Лиза… были знакомы?

– Видели друг друга в свете несколько раз, только и всего. То, что Амели была когда-то моей любовницей, Лиза не знала. А вот то, что я был неравнодушен к Лизе, Амели, похоже, поняла…

– Что?!

– Вероятно, она заметила, как я тайком смотрел на Лизу… и ей это напомнило, как я смотрел на нее саму… Она сказала, что ей жаль девочку, которую просватали за моего старшего брата… что со мной Елизавете Алексеевне было бы лучше…

– Прямо так и сказала?! – не поверила Анна.

– Да, так и сказала… Я думаю, Амели хотела, чтоб я тоже был счастлив и чтоб у меня была семья – как у нее со своим мужем…

– Да, мне тоже кажется, что она желала тебе счастья, – согласилась Анна.

– Не сомневаюсь, что Амели будет рада познакомиться и с тобой, и с Яковом. Будет рада узнать, что у меня появились новые родственники. Только не нужно ей говорить, что ее муж помогал Вам. Как, впрочем, давать ей понять, что ты знаешь, что мы с ней когда-то были любовниками, тоже…

– А Сан Саныч про вас знает?

– Конечно, – кивнул Ливен. – Не уверен, что сама Амели говорила ему. Но, думаю, он знал еще от первой жены, с кем у ее подруги любовная связь – с молодым князем Ливеном.

– И у вас не было… проблем? Он не ревновал, что его жена общается со своим бывшим любовником?

– Почему у нас должны быть проблемы? Он сам был вдовцом, женился на вдове. После смерти мужа у нее мог быть и не один любовник, а несколько… Что ж теперь к каждому из них ревновать? Сан Саныч – цивилизованный человек, кроме того у него фамилия Васильев, а не Штольман… – усмехнулся Павел.

– И их дети знают?

– Они знают, что мы были хорошо знакомы еще до того, как она вышла замуж за их отца, но какие именно отношения нас связывали – могут лишь предполагать. Да и то, скорее всего, только Павел, ведь он знает меня лучше остальных… С ним я тебя тоже познакомлю. Хотя это может сделать и Саша. Он и Павел приятельствуют несмотря на разницу в возрасте лет в пять-шесть.

– А Саша, он знает про Амели?

– Нет, не знает. Но он очень наблюдательный, так что мог и догадаться…

– Но тогда получается, что он приятельствует с сыном твоей бывшей любовницы? Это… уместно?

– Аня, это свет. По большей части любовницы у меня были все же из высшего общества, это естественно, что Саша может поддерживать знакомство с кем-то, кто окажется отпрыском кого-то из них. В этом нет ничего необычного.

– А в дочек твоих бывших пассий он случайно не влюблялся? – хихикнула Анна.

– Случайно – нет. Неслучайно – да, – засмеялся Ливен. – С этой дамой мы в хороших приятельских отношениях до сих пор.

– Это правда? У него был… роман с дочерью твоей бывшей любовницы?!

– Роман с той дамой был у меня. У Саши с ее дочерью был только флирт. Барышень он не соблазняет.

– А не боишься, что Саша влюбится в какую-нибудь барышню, а она окажется… твоей дочерью? – хотела подначить Павла Анна.

– Нет, не боюсь, – серьезно ответил Ливен. – Это исключено. У меня нет детей кроме Саши. Изо всех женщин, что у меня были, кроме Лизы ребенок у меня мог быть только с Амели, в которую я по моему тогдашнему разумению был влюблен, а по сегодняшнему – любил. Для меня желанный ребенок может быть только от любимой женщины. От Лизы у меня Саша, с Амели нам Господь ребенка не дал… Остальных женщин я не любил, и у меня никогда не было желания иметь с ними детей, поэтому их и нет – возможности их появления я не допускал никогда.

– Прости, я не хотела тебя обидеть… – Анна на секунду накрыла руку Павла своей.

– Ты меня ничем не обидела. Если у мужчины было много любовниц, можно предположить, что у него есть и дети от кого-то них. Но я не из таких мужчин.

– Наталья Николаевна как-то сказала… что ты сошелся с ней в том числе и по той причине, что она больше не может иметь детей… Это так?

– Не совсем… – Ливен посчитал, что лучше быть откровенным с Анной. – Аня, что бы женщина не говорила, я в любом случае не допускаю… случайностей… никогда… Нет ничего хуже быть связанным нежеланным ребенком с женщиной, которую не любишь… Мне очень жаль, что многие мужчины не понимают этого… да и женщины тоже… И совершенно безответственно относятся к этому вопросу… Насколько меньше ненужных и из-за этого несчастных детей было бы, если б при плотских забавах люди думали не только о наслаждении, но и о последствиях…

– И когда к тебе пришло такое понимание?

– Очень рано, задолго до того, как в моей жизни появилась Амели. Я говорил тебе, что я – результат сладострастия и небрежности Его Сиятельства. Ребенок, родившийся даже не у любовников, а у законных супругов, и тем не менее совершенно не нужный им. Еще будучи юношей, я понял, что не могу допустить, чтоб подобное случилось у меня самого, чтоб ребенок родился как следствие того, что я просто… утолил с женщиной свое мужское желание… Я хотел иметь ребенка лишь в том случае, если он будет зачат по любви, с любимой женщиной, как, собственно говоря, и появился Саша. И своего сына я люблю больше всего на свете.

– Павел, а сколько детей ты бы хотел иметь, если бы был женат по любви, официально женат? – полюбопытствовала Анна.

– Был бы счастлив и одним. Двое было бы прекрасно. Но в любом случае не больше трех.

– Почему?

– Потому что каждая беременность и особенно роды это большое испытание для организма женщины. При родах может случиться всякое. Лиза чуть не умерла, роды у нее начались недели за три до предполагаемого срока, но она не могла разрешиться от бремени – ребенок был слишком крупным для ее хрупкого тела… Даже если бы моя жена была покрепче – как ты, риск исключить невозможно, и я не хотел бы потерять любимую женщину из-за того, что мне захотелось еще одного ребенка… Васильев вон овдовел потому, что его жена умерла при родах. Но у него хотя бы осталась дочь. А бывает, что и мать, и ребенок погибают. Или приходится выбирать, кого спасать – мать или дитя. А это очень тяжелый выбор.

– Но в случае с Лизой и Сашей… такого не было?

– Слава Богу, нет, но было близко к этому. И я знаю, кого бы выбрал Дмитрий – наследника.

– А ты бы выбрал Лизу, – уверенно сказала Анна.

– Анюшка, как ты меня понимаешь… Да, Лизу… Но мое мнение не имело бы абсолютно никакого значения, ведь официальным мужем Елизаветы Алексеевны был Дмитрий Александрович… Мне только оставалось молиться, чтоб Лиза и ребенок остались живы. Я молился до тех пор, пока доктор не вынес… перевернувший всю мою жизнь пищавший комочек, завернутый в пеленки с вензелем князей Ливенов, не обьявил, что на свет появился маленький князь, и что Ее Сиятельство жива, хоть и очень плоха. Тогда я стал молиться, чтоб Лиза быстрей поправилась… Но ей понадобилось около двух месяцев, чтоб более или менее восстановиться, а ведь в Петербурге у Ее Сиятельства были лучшие врачи.

– А у вас с Лизой могли еще быть дети после Саши?

– Не знаю. Быть может, да, а быть может и нет… Узнать это… у нас не было возможности… Но я необычайно счастлив, что у меня есть сын от любимой женщины, пусть только один.

– Почему не было возможности? Вы не жили с ней как муж и жена после того, как родился Саша? – отважилась спросить Анна.

Ливен решил, что Анна, которая не была особо сведуща насчет отношений между мужчиной и женщиной, должна знать, как это бывает – это жизнь, и в этом нет ничего стыдного:

– Нет, Аня, мы жили с ней как муж и жена, только я был очень осторожен. Я не хотел, чтоб Лиза снова оказалась в положении, когда Саша достался ей такой ценой… Я не мог допустить, чтоб она забеременела и, не дай Бог, не смогла выносить ребенка. Ей и так досталось, когда она рожала Сашу. Я не только про здоровье, но и про ее душевное состояние… Так что я хотел подождать, чтоб она сначала окрепла, и физически, и морально, и тогда можно было бы подумать еще об одном ребенке… Но потом она и вовсе сильно заболела, исход ты знаешь…

– То есть ты… берег ее… чтоб избежать… ужасного… потому что любил ее? – смогла наконец Анна сформулировать вопрос.

– Да, именно так. Я берег ее, потому что любил, безмерно любил, – подтвердил Павел.

– Лиза об этом знала?

– Конечно, знала. Я сказал ей, что в то время так было необходимо.

– И не обижалась?

– Нет. Она мне доверяла. Я объяснил ей, что любой мужчина, который любит свою женщину, должен думать о подобном. А поскольку я ее очень люблю, я не могу позволить… чтоб она оказалась в том положении, которое могло бы… принести ей страдания…

– Любой мужчина? – задала Анна важный для нее вопрос.

– По моему мнению, любой. Если он не заботится о подобном, он недостаточно любит эту женщину. Плотские утехи для него важнее жизни и здоровья его возлюбленной и возможного будущего ребенка… Аня, ситуация с заботой о Лизе не имеет отношения к тому, что я не хотел детей с другими женщинами… Наоборот, я хотел с ней детей, очень хотел, поэтому и родился Саша. Но еще больше хотел, чтоб с ней все было хорошо, поэтому и считал, что всему свое время… Девочка моя, ты поняла, о чем я тебе сейчас сказал? – Павел пристально посмотрел в глаза Анны. – Если нет, то ты можешь спросить что угодно, чтоб тебе стало понятнее, о чем я.

Анна задумалась:

– А если мужчина не говорит женщине об этом, даже если любит? Не так, как ты Лизе?

– Аня, это не значит, что этот мужчина любит свою жену или возлюбленную меньше. Просто у него другой склад характера, чем у меня… Не все мужчины могут говорить о подобном… так свободно… и кроме того найти нужные слова, чтобы женщина восприняла это правильно… Некоторые считают, что женщина может не понять их… и посчитать, что они не хотят детей вообще… С женщинами, с которыми у меня были романы и я не хотел иметь детей, я обговаривал это сразу. Изо всех дам, что у меня были, подобная откровенность не понравилась только одной, и мы тут же расстались. О чем я совершенно не жалею.

Анна хотела спросить Павла еще кое о чем, но передумала. Все же подобные вопросы задавать нелегко. Главное, она услышала, что по мнению Павла и… похоже, не только его одного… так и должно быть, если мужчина любит женщину… и бережет ее… И все же это… нужно осмыслить… но позже, не сейчас… Сейчас ведь разговор о Павле и его отношениях с дамами…

Она чуть сменила направление беседы:

– А вот Наталья Николаевна хотела бы дочку… но уже… не судьба…

– Аня, даже если бы она все еще могла иметь детей, я бы ей в этом… помочь не мог… – серьезное выражение лица лица Ливена сменилось на насмешливое. – На роль отца для дочери ей бы пришлось искать другого любовника. Или мужа, что, конечно, для подобной цели было бы предпочтительней. Но у нее все же есть два сына от мужей, которых она любила.

– Наталья Николаевна с мальчиками сейчас в своем имении, а потом они поедут к родственникам ее старшего сына, да?

– По крайней мере, она собиралась. А поскольку у Сергея перелом не опасный, не думаю, что они будут менять свои планы.

– Значит, ты какое-то время ее не увидишь?

– Да, это так.

– А съездить к ней, пока она в своем имении, ты не думал?

– Аня, у меня вскоре не будет возможности куда-то ездить. Мне нужно будет быть при Государе. Я и к вам-то не смогу приехать. Что касается графини, у меня нет не только возможности, но и, откровенно говоря, желания… Хотя дорога в имение не такая и долгая…

– А сколько раз ты там был?

– Раза три. На похороны графа и через какое-то время после них.

– А с какой целью?

– Как с какой? Узнать, как она и ее мальчишки. Насколько я знал от графа, особо за ней приглядывать было некому. Ну я и решил узнать, как она. И еще как обстояли дела у них в поместьи, ведь одинокую женщину без близких родственников обмануть и обобрать гораздо легче. Но слава Богу, управляющий был ей предан так же, как и ранее графу.

– Понятно… А когда Вы уже были вместе, ты к ней ездил?