Текст книги "Квест империя. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 99 страниц)

Лика бросила быстрый взгляд вокруг, разыскивая подруг, но те были далеко. Вика все еще выгуливала княгиню Яагш, и о чем могли говорить эти женщины так долго, было совершенно непонятно. А Ё вообще и слова не сказав, исчезла из виду, растворилась среди гостей «без остатка». И значит, тщательно разработанный план вовлечения графа в западню летел в тартарары, и Лике оставалось лишь импровизировать.

Вот она и сымпровизировала. Кто знает, как или почему в ее памяти, позаимствованной у покойной графини, всплыло именно это. Но случилось так, как случилось. Едва граф By Дайр Ге приблизился к ней на метр, Лика резко повернулась в его сторону, встретилась с ним взглядом, улыбнулась и медленно, демонстративно плюнула ему под ноги…

– Вас желает видеть император, – сказал приблизившийся к ней распорядитель дуэлей.

«Не насмотрелся еще», – устало подумала Лика, но вслух ничего не сказала, а только молча кивнула и направилась вслед за распорядителем к императорской ложе. Они поднялись по лестнице, миновали три заслона, состоявших из гвардейцев в броне, и вошли в ложу. Вернее, в ложу вошла уже одна Нор, пройдя между двумя телохранителями императора. Еще двое стояли за креслом, в котором сидел худощавый узколицый человек средних лет, одетый в алую тунику и золотые сандалии. Его длинные каштановые волосы схватывал тонкий, кожаный ремешок, усыпанный бриллиантами.

– Приветствую вас, ваше императорское величество! – сказала Нор, опускаясь на колени. – И припадаю к стопам вашего величия. – Она качнулась вперед и коснулась лицом пола.

– Поднимитесь, графиня, – тихо сказал император, и она встала.

Он окинул ее долгим взглядом от ступней ног до глаз и несколько секунд напряженно вглядывался в глаза Нор.

– Что вы знаете об императорской Воле, высказанной в седьмой день месяца гроз?

– Ничего, – ответила удивленная вопросом Нор.

– Сколько покушений вы пережили? – спросил император.

– Трудно сказать, – ответила она.

– Я приглашаю вас быть моей спутницей на празднике Вод.

– Благодарю вас, ваше величество.

«Кто прядет в империи нити судьбы?» – спросила себя Лика, оставляя императорскую ложу.

Глава 13НОЧНОЙ РАЗГОВОР

Полчаса, до начала Ночного Бдения, Лика провела в крохотной, но уютной гостиной, примыкавшей к туалетной комнате, в которой она переодевалась. Теперь на Лике было ритуальное одеяние из тонкой белой ткани, естественно, без вышивок и других украшений, похожее на монашескую рясу, или как там это у монахов называлось. Имелся даже капюшон, откинутый сейчас за ненадобностью на спину.

К ее удовольствию, гостиная была декорирована в староимперском стиле, то есть в ней преобладали лакированное дерево, кованый металл, грубо обработанный камень и толстое тонированное сиреневое стекло, но не много. От «ночного пламени» шло живое тепло, а на стене над камином висели настоящие механические часы. Лика сидела в уютном замшевом кресле у низкого столика, неторопливо попивала крепкий душистый чай, не забывая время от времени то сделать глоток холодной мятной водки, то съесть орешек в меду; посматривала то на огонь, живущий в камине, то на часы, отмеряющие ход времени; курила ставшие уже частью ее образа лиловые пахитоски и думала о многом сразу. Ее мысль была быстра – конечно, не так, как во время Кровавого Обета, но все же быстра – и эффективна. И думать она теперь могла, действительно, о многом одновременно. Но вот беда какая, Лика могла крутить в голове одни и те же мысли без конца, но и без результата, потому что для плодотворной работы мысли просто не было у нее необходимых и достаточных данных.

Вечер она провела в одиночестве. «Все покинули меня», – грустно пошутила Лика. Но, по сути, так оно все и было. Ё, получившая какое‑то важное сообщение из круга Ё, сорвалась и унеслась, пообещав держать графиню Нор в курсе дел. О Максе по‑прежнему не было никаких известий, и Ё надеялась что‑нибудь узнать у своих. И как, спрашивается, она собирается держать Лику «в курсе», если Лика во дворце и все ее линии связи заблокированы?

Ё была первой. Второй стала Виктория. Жемчужная госпожа Йя убыла в семь вечера, ничего толком не объяснив, а лишь сказав, что намеревается «помурлыкать» с Жирными Котами на воле. От нее тоже ничего не было слышно до самого позднего вечера, когда за Ликой прибыл золотой императорский флаер. А теперь с Викой и подавно не свяжешься. Связи‑то нет.

Гвардейцев – и Фату, конечно; Фату даже в первую очередь, как наиболее преданную и умную из ее мечей – Лика послала «повращаться» среди своих: послушать пульс гегхской улицы, познакомиться с местной молодежью, определиться. Тем же занимались и ее люди из «Круга воев», только в иных слоях общества. Лика хотела знать, что происходит, и действовала не только согласно рекомендациям Вики, но и по собственному разумению, кое‑как обтесанному стараниями Макса и Феди. Но и тех и других – гвардейцев и воев – не стоило ждать раньше утра, а утром – и не только утром, но и в течение всего следующего дня – ей предстояло сопровождать императора на празднике Вод.

Она попробовала поговорить с Сиан, но и из этого ничего путного тоже не вышло. Княжна той'йтши умела хранить свои секреты, а, кроме того, ее златокудрая головка была занята сейчас только Мешем. О Меше Лика не забывала. Еще до поединка с адмиралом она послала несколько своих адвокатов – да чего уж! Всех! – с заданием «рыть землю». Вероятно, этим они и занимались. Во всяком случае, подозревать их в недостаточном рвении повода у Лики не было. Так что все оказались при деле, а ее делом стало ждать.

Время тянулось медленно, и она почти обрадовалась, когда за ней наконец прилетел флаер из императорского дворца. «Нет хуже, чем ждать и догонять», – говорил в таких случаях Евгений Львович, ее первый отчим. Он был прав. И сейчас в маленькой гостиной, затерянной в циклопическом лабиринте императорского дворца, она чувствовала то же самое. Ей было уже невмоготу ждать. Но надо было ждать.

Часы пробили полночь, открылась дверь, и в комнату вошел император.

«Он что, за дверью стоял или как?» – мысленно покачала головой Лика, вставая и склоняя перед императором голову.

Блистающий был одет точно в такую же хламиду, как и она. К ритуалам в империи отношение было самое трепетное.

«Все по слову ритуала, все во славу ритуала», – с иронией констатировала Лика.

– Пойдемте, графиня, – сказал император тихо, повернулся и вошел в ту же дверь, из которой только что появился. Ни слуг, ни охраны видно не было. Вдвоем они вошли в лифт, поднялись на самый верх, прошли довольно длинным коридором и вышли на маленькую площадку, в центре которой одиноко стоял самый обычный флаер.

– Скажите, графиня, – спросил император, когда флаер поднял их в небо и понес в сторону храма Айна‑Ши‑На. – Каково это, вернуться в мир через семь десятков лет?

«Интересный вопрос», – отметила Лика, но вот интересного ответа на этот вопрос у нее не было. Она попыталась представить себе «верный» ответ, то есть то, как бы она ответила на него, если бы ей довелось стать настоящей «спящей красавицей».

– Удивление, – сказала она. – Потом гнев. А затем принятие неизбежного. В конце концов, и в таком повороте судьбы есть своя прелесть.

Подумав над сказанным, она пришла к выводу, что добавлять ничего не будет.

Император некоторое время молчал, вероятно, тоже размышляя о том, что сказала ему Лика.

«Ну, никаких таких глубоких мыслей я ему не подарила», – с сожалением решила она.

Но вполне возможно, что император думал сейчас совсем о другом или не думал вовсе. Читать мысли Лика не умела.

– Что значит быть гегх? – спросил он вдруг.

«Что значит быть гегх? Хороший вопрос!» Особенно если отвечать на него должна она.

– Прошу простить меня за дерзость, ваше императорское величество, – сказала Лика. – Но представьте себе на минуту, что тогда, в сражении на Ледяной, победили гегх. И вот прошли столетия. Аханки все еще существуют, хотя их осталось немного. Они полноправные граждане гегхской империи, хотя до сих пор все еще аханки, а не гегх. Они помнят все, что было, но и им не забыли ничего. Вопрос лояльности, естественно, уже давно не стоит. Жизнь продолжается, и вы всего лишь аханк, пусть даже знатный, живущий в среде гегх, которые построили империю с вами вместе, но вместо вас, и правят империей во благо всех населяющих ее граждан, в том числе и вас.

– Спасибо, графиня, – сказал после секундной паузы император. – Вы дали исчерпывающий ответ. Я вас понял.

Молчание продолжалось почти до самой посадки. Уже были видны здания храмового комплекса, залитые светом двух лун, когда император заговорил снова:

– Скажите, графиня, как вы оцениваете внешнее и внутреннее положение империи?

«И к чему бы это все? – удивилась Лика, услышав вопрос. – Он мне что, экзамен по обществоведению устраивает?»

«Ситуация в империи, – сказала она себе. – А какая, кстати, сейчас ситуация в империи?»

– Извините, ваше величество, но мне нечего вам ответить. Я не думала над этим, – сказала она, ожидая какой угодно реакции – скорее всего никакой, но не той, которая последовала.

– Напрасно, – сказал император, помолчав некоторое время. – Вам следует изучить эти вопросы со всей тщательностью.

«И с чего бы это вдруг?» – искренне удивилась Лика.

Между тем флаер плавно приземлился на пустынной площадке напротив входа в некрополь аханских императоров. Некрополь окружала высокая стена, сложенная из битого необработанного камня. Насколько знала Лика, главный вход – кованные из бронзы ворота с вырубленными из кроваво‑красного гранита быком и медведем по сторонам – находился на противоположной стороне комплекса. Здесь же перед ними была лишь узкая железная калитка, врезанная в камень стены. Сейчас она была открыта и как бы приглашала их войти в город мертвых, единственным освещением в котором был все тот же лунный свет.

– Положение империи определяется двумя факторами, – сказал император, выходя из флаера и направляясь к калитке. Он не смотрел на Лику и даже не сделал намека на то, чтобы к ней повернуться. Но говорил он тихо, так что предполагалось, что она должна, чтобы слышать этот тихий невыразительный голос все время, идти сразу за его левым плечом.

– Извне нам угрожают ратай. На дальних границах разведанного космоса мы встретили и других потенциальных конкурентов, но реальную угрозу для нас представляют сейчас только ратай.

Император вошел в некрополь и неторопливо двинулся по аллее, обсаженной старыми дубами. Здесь было почти темно.

– Война, – сказал император, помолчав. – Нас ожидает Большая Война.

Он остановился около источника и опустил руки в чашу с водой для ритуального омовения.

– Это будет самая большая война за последнюю тысячу лет. – Император вытер руки куском красной ткани, приготовленной рядом с источником, и отошел в сторону, пропуская к воде Лику. Для нее была приготовлена зеленая ткань.

– Возможно, – продолжил свою мысль император ровным тихим голосом, – это будет последняя война. Для них или для нас.

«О чем он говорит? – с ужасом подумала Лика. – И что он говорит? И почему он говорит это именно мне?» – растерянно думала она. Такого разговора Лика не ожидала.

– Для войны нам потребуется мобилизовать все наши ресурсы, – продолжал объяснять император так, как если бы он был лектором в университете, а она его студенткой.

«Только мы ведь не в Первом меде, не так ли? – сказала себе Лика. – И он не лектор, а император. Вот в чем дело».

– Однако, – император обозначил значение того, о чем говорил, короткой паузой, – мы не можем резко нарушать баланс напряжений, существующий внутри империи. – Стабильность. Вот ключевое слово. Империя стабильна, и это благо. – Император снова шел по аллее, на этот раз обсаженной могучими кедрами. – Но, с другой стороны, это и главная опасность, существующая внутри империи. Оборотная сторона стабильности – косность.

Он остановился перед Памятным Камнем аханских королей. С минуту он стоял молча. Возможно, Блистающий молился, но может быть, и нет. Наконец он пошел дальше и почти сразу же заговорил снова, начав с того же места, где остановил перед тем свою мысль.

– Равновесие достигается балансом уровня довольства и степени страха, испытываемыми нашими подданными. Война снизит уровень жизни и соответственно вызовет недовольство. Нам придется увеличить давление страха, чтобы уравновесить недовольство плебса. Однако это опасно, так как содержит в себе потенциальную угрозу взрыва. Бесконечно играть с этими переменными нельзя.

Источником доходов могут стать новые колонии, – продолжал объяснять император. – Но колонизация тоже требует средств. Кроме того, для колонизации нужны активные люди, но их число ограничено, и они нужны на войне.

Он остановился перед безымянным надгробием, под которым лежали кости Седого Льва, и постоял с минуту, наблюдая игру теней на белом мраморе.

– Все это, – продолжил он, отходя от надгробия, – только одна из внутренних проблем, связанных со стабильностью. Другая – стагнация.

Теперь император остановился перед усыпальницей Первого императора, но к удивлению Лики – «И сколько мне еще придется удивляться?» – не замолчал, а продолжил свой в высшей степени странный комментарий к новейшей истории Ахана.

– Империя, – сказал он, – живет в медленном времени. С одной стороны, это хорошо, но с другой стороны, плохо. Наша техника развивается медленно. Экономика растет, но темпы ее роста хороши для дней мира, а не для ночи войны. Все меньше наших дворян идет на службу империи, и нам будет не просто развернуть большую армию.

«Вот как? – еще больше удивилась Лика, хотя, казалось бы, куда больше. Но в таком ракурсе об империи она не думала никогда. – Но опять‑таки при чем здесь я?»

– По‑видимому, нам нужны новые силы и новые союзники, – продолжал между тем император, направляясь к склепам своих предшественников. – Кстати, вы можете говорить, графиня. Я разрешаю, – сказал он, направляясь к Камням принцессы Сцлафш.

– Ратай, – сказала она, не задумываясь, в спину идущего вдоль склепов императора. – Почему мы должны с ними воевать?

– Потому, что ратай все уже для себя решили, – ответил он, по‑прежнему не оборачиваясь. – Они полагают, что их время пришло.

– Это как‑то связано с событиями… – Лика не смогла подобрать правильный термин для обозначения мятежа, во главе которого, по‑видимому, стоял сам император. Но он ее понял и ответил, не дожидаясь, пока она выберется из семантического лабиринта.

– Почти нет, – ответил император. – Хотя официальная версия событий и подчеркивает идею ратайского заговора, агентура ратай была малочисленна. Но она была. Какие‑то игры с ратай вел и Легион, но я не склонен думать, что Легион хотел предать империю.

– Но тогда… – начала было Лика, но император, не меняя тона и не повышая голоса, перебил ее.

– Легион хотел захватить власть над империей, – сказал он.

«Власть? А впрочем, почему нет?» – Лика вспомнила первый рассказ Федора Кузьмича об империи и Легионе в маленьком ресторанчике в окрестностях Флоренции. То, что сказал император сейчас, вполне соответствовало тому, что Федя сказал тогда.

И снова в молчании шли они по аллеям некрополя. Император изредка останавливался перед тем или другим склепом, стоял то больше времени, то меньше и шел дальше. Лика шла за ним, как тень, обдумывая сказанное императором. Империя уже не представлялась ей парадизом, в котором стреляют, конечно, – иногда, – но где неторопливое время течет, как река, в гранитном русле непоколебимого имперского величия.

Они подошли уже к надгробию старого императора, когда молодой император снова спросил ее о гегх.

– У вас почти не осталось дворян, – сказал император. Это был не совсем вопрос, но все же императорское утверждение могло быть прокомментировано.

– У нас… Да, у нас осталось очень мало дворян, – ответила Лика.

Это было правдой. Гегхских дворян, то есть тех, кто был записан алмазными, изумрудными и рубиновыми буквами, и так оставалось немного, а катастрофа на Сцлогхжу вынесла им окончательный приговор. Оставались, правда, довольно многочисленные мечи, которые в глазах гегх были именно дворянами, но империя их таковыми не считала.

– Но у нас есть мечи, – сказала она. – Для нас они дворяне.

– Восемьдесят тысяч мечей, – сказал император. – Это впечатляющее число.

«К чему он клонит? – с недоумением спросила себя Лика. – Неужели он готов признать гегхские титулы? Но это же революция! Попрание устоев!»

«Но, с другой стороны, неглупо, – рассудила она. – Если положение настолько плохо, гегх могут стать серьезным резервом».

«О да, – поняла она. – Нас мало. Всего каких‑то семнадцать миллионов, но практически все гегх относятся к зажиточным, если не богатым, и образованным слоям. Наша активность высока, а за титулы гегх пойдут на многое, потому что в империи титулы означают все».

Как будто угадав, о чем она думает, император задал вопрос, окончательно прояснивший ход его мыслей.

– Если гегхские банкиры получат титулы, соответствующие их богатству, – спросил император, – дадут ли они заем на войну?

«Интересно, – отметила Лика. – Ведь о чем‑то подобном и говорили со мной на Сше «добровольные жертвователи». Только их намеки были такими тонкими, что я их не поняла. Тогда».

– Вероятно, да, – осторожно сказала она. – Статус стоит денег.

Они уже дошли до другой калитки, выводившей прямо к задним дверям главного храмового здания. Эта калитка тоже была открыта. Она ждала их.

– Что вы знаете о Цшайя? – спросил император, неожиданно меняя тему разговора.

Они как раз миновали калитку и шли по узкой, посыпанной гравием дорожке к темному в лунном свете зданию храма.

– Я впервые слышу это слово. – Лика была искренна, этого слова не было в словарном запасе графини Ай Гель Нор. Не содержалось оно и в обучающих программах «Шаиса».

– Это слово мало кому известно, – подтвердил император.

– Вы ведь с детства знали о своих способностях? – спросил он.

Это был неприятный вопрос. Графиня Ай Гель Нор практически никогда не участвовала в поединках, не была известна ни как танцор, ни как игрок в Жизнь… Причина этому была самая прозаическая. Графиня была замкнутым человеком, предпочитала тихий, скрытый от глаз публики образ жизни. Все внешнее, яркое, броское было ей чуждо. Она боялась и не любила людей и мир, в котором обитало слишком много нелюбимых ею созданий.

– Да, – сказала Лика, подтверждая гипотезу императора. А что ей, собственно, оставалось?

– Поэтому вы никогда и не демонстрировали их. – Это уже был не вопрос, а утверждение.

«Почему бы и нет?» – решила Лика. Император предложил свою версию, почему бы ей с этой версией и не согласиться? Она ничуть не хуже любой другой версии. Даже лучше, потому что непротиворечиво сводит концы с концами в истории графини Нор и не требует умножения сущностей.

– Вы знаете, графиня, – сказал император, останавливаясь перед бронзовыми храмовыми дверями. – В истории Ахана было несколько женщин с подобным даром. Их называли Цшайя. Это имя вы не найдете ни в одном легальном словаре. Цшайя – богиня мести в древнем культе народа црой. Вы слышали о црой? Нет, конечно. О них давно никто не помнит.

Он открыл дверь и вошел внутрь храма. Лика последовала за ним. Они оказались в обширном круглом зале, освещенном живым светом горящих факелов. Зал был облицован голубоватым мрамором, а в его центре прямо из плит пола вырастала трехметровая скала. В основании скалы бил крохотный родничок. Его вода стекала в бассейн из зеленого мрамора.

Император подошел к бассейну и сел на простую деревянную скамью, стоящую у самой воды.

– Садитесь, графиня, – сказал он. – Я разрешаю.

– Благодарю вас, ваше величество, – поклонилась Лика спине императора. – Это большая честь.

– Полно. Я разрешил. Садитесь. – Император так и не обернулся в ее сторону.

«Ну, можно, значит, можно», – мысленно пожала плечами Лика и села на край скамьи, в метре от императора.

– Црой, – сказал он, – были врагами аханков тогда, когда мы еще не встретили вас, гегх. Црой были полностью истреблены, их культ уничтожен и предан забвению вместе с памятью о црой. Но слово Цшайя еще какое‑то время использовалось…

Сцлафш, – сказал император. – Она была последней из известных нам Цшайя.

«Сцлафш? Принцесса Сцлафш? – Лика была заинтригована. – Но почему он все это рассказывает мне?»

– И вот теперь вы.

– Значит, я Цшайя. Но что это означает? – Такой вопрос показался ей вполне уместным.

– В сущности, то же, что и Чьёр, – ответил император. – Но Цшайя еще более смертоносное существо.

«Ну где‑то так, – согласилась с ним Лика, сравнивая себя и младшую Ё. – Но мой уровень – это уровень Золотой Маски, просто ее не фиксируют их приборы. А чем тогда была Сцлафш? Или у принцессы тоже была Маска?»

– Почему вы ни о чем меня не просите? – спросил император.

– Я просто ждала подходящего момента, – ответила она.

– Момент настал. Вы можете просить. Я разрешаю.

«Он разрешает! Спасибо». – У Лики от нетерпения сжало сердце. Впрочем, Маска тут же справилась с этой крохотной физиологической проблемой.

– Мой друг… – сказала Лика. – Я имею в виду его светлость Ё Чжоййю. Шесть дней назад он направился на встречу с Первым Ё. С тех пор о нем ничего не слышно.

– Не беспокойтесь, графиня. – Император ответил почти сразу. – Они смогли прийти к компромиссу. Клан принял Ё Чжоййю. Сегодня они оба будут на празднике.

«Он все знает об этом, – поняла она. – И знал, что я спрошу. Ну что ж, тогда, возможно, он знает ответы и на другие мои вопросы».

– Наш товарищ по несчастью, аназдар Вараба, тоже исчез шесть дней назад, – сказала она.

– Не беспокойтесь, я решу его судьбу в ближайшее время.

Возможно, что Лике показалось, но в голосе императора была ощутима ирония. Если так, то это было первое выражение чувств за весь разговор.

«А это что значит?» – Лика была встревожена. Похоже, что у Феди серьезные неприятности. Но тогда, при чем здесь ирония? Все это было странно и непонятно. Однако было очевидно, что новый вопрос на ту же тему неуместен. Впрочем, в запасе имелись и другие вопросы, но спросить она не успела.

– Вы послали своего раба в Башню, – сказал император, снова меняя тему разговора. – Зачем?

– Чтобы передать в Железную Башню документы о коррупции на Сше.

– У вас, вероятно, остались копии.

– Да.

– Передайте их мне и забудьте об этой истории. – Голос императора был непреклонен.

– Мой вольноотпущенник… – начала Лика.

– Не беспокойтесь, графиня, – перебил ее император. – Ему не причинят вреда.

– На меня покушались, – сказала она, нарочно дав гневу проступить в голосе.

– Это в прошлом, – сухо ответил император. – Не беспокойтесь, графиня. Закон восторжествует. Преступники понесут наказание, но документы вы передадите моему секретарю не позднее послезавтра.

– По вашей воле и вашему слову, повелитель, – откликнулась Лика, почувствовав, что ерепениться и дальше будет лишним.

– Ваш раб, – сказал император. – Что вы можете о нем сказать?

– Он знатного рода, – ответила Лика. – Князь той'йтши. Он умен, образован, и как той'йтши, и с нашей, аханской, точки зрения. Он смел, решителен, и он человек чести.

– Он не человек, – возразил император.

– Различия чисто косметические, – ответила Лика.

– Вот как? – И снова ей показалось, что она слышит иронию в голосе императора. – В империи живет триста миллионов формально свободных той'йтши, вы полагаете, что они могли бы получить гражданство?

– Я полагаю, что граждане империи – и аханки, и гегх, и иссинцы, и другие – не примут такого решения. – Лика старалась быть рассудительной. – Это вызовет взрыв.

– Я тоже так думаю, но вольные той'йтши представляют не меньшую угрозу. – Император нагнулся к бассейну и опустил в него обе руки. – Ошибка была совершена тогда, когда им начали давать вольные, но дело сделано, и теперь надо думать о будущем.

Он вынул руки из воды и встряхнул их.

– Можно было бы вернуть их на Той'йт, но мне жаль планету… А что, если предоставить им для освоения один‑два пограничных мира?

– С каким статусом?

– Вы задаете хорошие вопросы, графиня. И ваши ответы… – Император не закончил фразу, явно задумавшись о чем‑то, что было ему сейчас важнее, чем комплимент графине Ай Гель Нор.

– Что вы скажете об идее протектората? – наконец нарушил он молчание.

Рваный ритм этого странного разговора и монотонный голос императора выводил Лику из себя, но она ничего не могла с этим поделать. Только терпеть. С другой стороны, император предстал перед ней как неглупый – возможно, даже более чем просто неглупый – собеседник.

– Протекторат? – переспросила она. – Возможно, но кто‑то должен будет контролировать ситуацию в протекторате. Той'йтши быстро размножаются, у них своя культура, свои представления о чести, свои интересы…

– Да, – согласился император. – Это непростой вопрос. Я вас уже спрашивал об этом, графиня, – сказал он, в очередной раз меняя тему разговора, – спрошу еще раз. Что вы знаете об императорской Воле, высказанной в седьмой день месяца гроз?

«Хотелось бы мне знать, о чем мы говорим», – вздохнула про себя Лика. Она проверяла, такой Воли официально не существовало. То есть одно из двух. Или это была тайная Воля императора – такое иногда случалось, – или это была Воля, составленная в седьмой день месяца гроз, но ожидающая публикации в другой день. Как бы то ни было, содержание этой Воли ей было не известно.

– Ничего, – сказала она вслух. – Я клянусь вам, ваше величество; я призываю в свидетели духов моих предков, я ничего не знаю об этой Воле.

Император повернулся к ней и с интересом посмотрел ей в глаза:

– Герцог Рекеша сказал, что вы искренни, а ему я привык доверять. Он никогда не ошибается.

«Рекеша меня проверял? Это не была случайная встреча? Интересно». – Лике такой поворот событий не казался приятным, так как означал, что ее «вели», и еще это означало; что герцог обладает даром, подобным дару Меша и Вики.

«Но есть и хорошие новости, – сказала она себе. – Меня он не читает».

Между тем император сунул руку в складки своей рясы и извлек из спрятанного там кармана скрученный в трубку пергамент.

– Ознакомьтесь, графиня, – сказал он, протягивая ей документ. – Это и есть моя Воля, о которой я вас спрашивал. Сегодня она будет оглашена перед гражданами империи.

Лика взяла пергамент в руки, поднесла его к губам, поцеловала и только после этого осторожно развернула свиток. Она быстро пробежала его глазами, и то, что она прочла, повергло ее в изумление.

«Не может быть! – потрясенно призналась она себе. – Вот это да!»

Она уже знала, какой задаст сейчас вопрос и какой получит на него ответ.

– Здесь пропущено имя, – сказала она, подразумевая этими словами вопрос.

– Да, – согласился император. – В моей Воле пропущено имя.

Он по‑прежнему вглядывался в ее глаза.

– Я предполагал вписать сюда имя графа By Дайр Ге… Вы знали, что он был моим другом?

– Другом? – Она постаралась изобразить голосом удивление, ужас, раскаяние, но вышло это у нее или нет, сказать было трудно.

– Да, – кивнул головой император. – Мы были старыми друзьями. Впрочем, теперь он мертв.

– Я сожалею, ваше величество, – сказала Лика.

– Возможно. Возможно, что теперь вы и сожалеете, но в любом случае ваше появление не могло не сказаться на моем решении.

«Так вот в чем дело! – Ее охватил мгновенный гнев, и Маске было не просто скрыть ее волнение. – Вот же…»

Додумать она не успела. Ее мысли спутал император.

– По праву рождения сюда должно быть вписано ваше имя, – сказал он. – Тем более теперь, когда адмирал умер. Как вы на это смотрите?

– Я подчинюсь воле императора, какой бы она ни была, – твердо ответила Лика.

– Ну что ж, – сказал тогда император, впервые за все время улыбнувшись. – Я полагаю, что то, что должно быть сделано, должно быть сделано.

С этими словами он достал из того же кармана стило и, забрав из рук потрясенной Лики пергамент, вписал своей рукой имя графини Ай Гель Нор в свою Волю, которая всего через несколько часов обретет силу закона.

ФиналПИР ПОБЕДИТЕЛЕЙ

Великие вещи, все, как одна:

Женщины, Лошади, Власть и Война.

Редьярд Киплинг

Глава 1СЛОНЫ ИДУТ НА ВОДОПОЙ

– Мундир, – приказал Виктор.

– Есть, мундир, – откликнулся ординарец и подал знак камердинеру.

Виктор стоял перед зеркалом во всю стену, поэтому все действия ординарца, камердинера и слуги, помогавшего камердинеру, были ему хорошо видны. А еще он видел лейтенанта Йффай, затянутую по случаю праздника в парадный мундир и стоявшую в стороне, около столика с напитками. Лицо ее ничего не выражало, и Виктор не знал, о чем она сейчас думает, и думает ли вообще, как не знал он и того, какие чувства по поводу ее присутствия должен испытывать он сам. С одной стороны, аназдару Абелю Варабе было глубоко безразлично, смотрит на него кто‑нибудь или нет, когда он облачается в парадный мундир. Тем более если этот кто‑то всего лишь младший офицер и женщина, да к тому же женщина, с которой он успел переспать. Однако, с другой стороны, Виктору было, скажем так, не очень удобно одеваться в присутствии Йф, абсолютно по тем же причинам. Но что он мог поделать? С восьми часов утра, приказом командующего флотом метрополии первого адмирала Чойя, лейтенант Йффай являлась врио адъютанта черного полковника Варабы, чей собственный статус – тем же приказом – был определен весьма обтекаемым образом: «Старший офицер для особых поручений». Точка. Иди и служи. «Вот и служим».

Процесс облачения в парадный мундир, который Виктор и сам смог бы надеть без лишних затруднений максимум за пять минут, затянулся на четверть часа – одна трубка и две чашечки медовой водки. Медленно и в строгом соответствии регламенту на него были натянуты узкие кожаные штаны черного цвета, украшенные серебряным шитьем; белоснежная сорочка со стоячим воротником, застегивавшимся под подбородком наградным платиновым вепрем с алмазами и рубинами; жилет из черного сукна, прошитый серебряной нитью и отороченный красной шелковой тесьмой; кожаный пояс с наградной пряжкой в виде двенадцатилучевой бриллиантовой звезды, вписанной в золотой круг; черный же кожаный камзол со знаками различия, шитыми опять же серебром по рукавам и обшлагам; золотая цепь с изумрудным кречетом за рейд на Перо; шитая, на этот раз золотом, перевязь (типа, завидуйте, господин Портос) с фамильным мечом аназдаров Вараба, рукоять и гарда которого были богато украшены бриллиантами, сапфирами и изумрудами; ордена – двенадцать штук – на левую часть груди, и императорские знаки – три штуки – на правую; серьга для левого уха – каплевидная черная жемчужина – награда за десант на Сцлогхжу; кожаная налобная лента с гранатовым кинжалом – знак верка; и, наконец, высокие кожаные сапоги вроде мушкетерских ботфортов, с золотыми шпорами, выполненными в виде атакующих единорогов.