Текст книги "52 Гц (СИ)"
Автор книги: Макс Фальк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 49 страниц)
– И ничего нельзя сделать? Перекупить статью?.. Заплатить автору?..
– Нет. Это проект Ларри. Его прощальная благодарность.
– То есть, это конец?
– Да.
Майкл смотрел на Зака в ожидании, что тот сейчас скажет, что им делать. Зак всегда знал. У него всегда и на все был план. Но Зак молча крутил стакан, не поднимая глаз. Потом поднялся, налил себе еще.
– Отрицать будет бессмысленно, – сказал он. – Это уже не слухи. Это могила. Тебе и твоей карьере. Завтра все узнают, что ты гей, что ты им врал – и твоя аудитория не простит такого предательства.
– Технически, – сказал подкованный Майкл, – я не гей. Я бисексуал.
– Кому это, блядь, интересно!..
– Что теперь?.. – спросил Майкл.
Зак пожал плечами и промолчал.
– Переждать не выйдет? Я мог бы уехать куда-нибудь, пока все не утихнет.
– Ничего не утихнет, – серьезно сказал Зак. – Пойми уже. Вспомни, что было с Лейни. Все, кто тебя обожал, кто мечтал быть на месте твоей драной Виктории или любой другой бабы рядом, все, кто себя с ними ассоциировал – они почувствуют, что ты их бросил. Их персонально. Ты кинул их ради какого-то мужика. Это что касается женской аудитории. А что касается мужиков, которые в тебя верили и хотели бы быть тобой, – так их пополам порвет.
– Ладно. Я могу удалить аккаунт в Инстаграм, пока он не разлетелся. То, что мы с Джеймсом общались – не секрет, у меня работа такая – общаться с людьми. Друзья у меня иногда живут – и что? Эван женат, у Брана девушка. Можно найти Гарри, спросить, сколько он хочет чтоб заткнуться. А то, что на видео – ну, блядь, там, во-первых, плохо видно, во-вторых, нам по двадцать лет было! Можно ведь сказать, что я экспериментировал…
Майкл замолчал и посмотрел на Зака. Тот смотрел в ответ.
– Вообще есть вариант сохранить репутацию? – спокойно спросил Майкл. – Любой. Просто чтобы знать.
– Все отрицать и жениться, – сказал Зак. – Вы с Викторией заявите, что ваши отношения прошли через все испытания и вы снова вместе. У тебя сегодня эфир с Эллен Дедженерес, вот там и выскажись.
– Сегодня?.. – удивился Майкл. – Так скоро? Я думал, мы подготовимся и по следам расскажем…
– Нет, – твердо сказал Зак. – Это надо опередить.
– А потом?..
– А потом будем работать с реакцией, – сказал Зак. – Пробиваться, опровергать. Детей заведете.
Майкл кивнул, задумчиво почесывая подбородок.
– Хорошо. Я подумаю.
Глава 45
До эфира с Эллен оставался почти весь день. После того, как уехал Зак, Майкл ходил кругами по дому. Пытался понять, что делать. Как ему дальше жить с тем, что случится? Что делать с собой, со своей карьерой, со всей жизнью. Катастрофы еще не случилось, но она была уже здесь, дышала в лицо. С каждым шагом, с каждой секундой она становилась все ближе. Майкл то смотрел на нее – то возвращался к статье, перечитывал, разглядывал фото, размышляя, как можно объяснить каждое из них чем-то невинным, глупым, не тем, чем оно является. Смотрел на себя, смотрел на лицо Джеймса. Засматривался, невольно улыбаясь – потом встряхивался.
Это утянет его на дно. Там, на дне, конечно, тоже есть жизнь. Другая, помельче – но есть. Скандал во время оскаровской гонки был маленьким испытанием по сравнению с тем, что ждало его сейчас. Да, Виктория всю дорогу была права – под него кто-то копал. Он просто не знал, что это был Гарри.
Почему?.. Ответ Майклу был очевиден. Тогда, в Лондоне, он был никем – а Гарри был из золотой молодежи: богатый, обеспеченный, образованный. Но за все эти годы ни связи семьи, ни деньги, ни образование, ни собственные таланты не помогли ему никуда продвинуться – и он начал паразитировать на других, делать себе имя за счет чужих громких имен, за счет скандалов и сплетен. Как ему, наверное, было тошно, когда Майкл, столкнувшись с ним, не сумел его даже вспомнить. Как он обрадовался, когда, вдрызг пьяный, Майкл вывалил ему свою горечь от встречи с Джеймсом. Гарри еще тогда наверняка сообразил, что ему в руки упала карта сокровищ, надо лишь покопаться хорошенько, вымазаться по пояс, чтобы найти клад – старую связь, которая оказалась жива до сих пор. И он взялся за дело.
А потом разразился скандал во время гонки за Оскаром. Ларри не стеснялся грязной борьбы – и конкуренты учились у него отбрасывать ненужные принципы. Майкл не знал, кто конкретно был за это в ответе, но это было неважно. Они с Джеймсом тогда смогли отвертеться. Но там, за кулисами, кто-то понял, что давить нужно сильнее. Что нужно больше доказательств, больше информации.
Как они встретились – Ларри Блуменсдейл и Гарри Мелроуз? Кто первый предложил сделку? За какую сумму была продана информация? Когда это случилось – когда Майкл отказался продлевать контракт? Когда Ларри понял, что Майкл уйдет от него и решил найти способ удержать его рядом с собой шантажом? Или он и не хотел удерживать – он хотел уничтожить его, чтобы никому не достался? Но когда фильм Майкла оказался успешен, он не выдержал, сорвался на девчонке – и не сумел предугадать, что за нее кто-то встанет. Он не думал, что сам может лишиться всего. Но лишился. И теперь тащил за собой на дно всех, кого сумел зацепить. В первую очередь Майкла, потому что Майкл посмел ему отказать. Как когда-то поступила Фабьен. И он мстил ему теперь так же, как ей.
Майкл мог бы отвоевать свое право оставаться там, где он есть. Он добился его не только благодаря Ларри – он карабкался сам. И что теперь – сдаться? Позволить Ларри разрушить все это? Позволить ему отнять свою жизнь?..
В Лондоне был вечер. Джеймс ответил на звонок с домашнего ноутбука. Он был в футболке и пижамных штанах, сидел на диване, скрестив ноги, и ел палочками какую-то китайскую лапшу. Рядом лежал, пристроив голову ему на колено, и косил глазами на ноутбук Бобби – Джеймс забрал его с собой, покидая Лос-Анджелес.
– Привет, – радостно сказал Джеймс. Заметив озадаченное лицо Майкла, тут же спросил: – Что-то случилось?..
– Вроде бы, – задумчиво сказал Майкл, царапая подбородок короткими ногтями. – Пока еще нет, но завтра что-то случится. Надо поговорить.
– Я слушаю, – серьезно сказал Джеймс и отставил тарелку с лапшой в сторону.
Майкл переслал ему статью и все приложенные к ней материалы.
– Прочти.
Джеймс, то хмурясь, то высоко поднимая брови, пробежал ее глазами. Потом тревожно посмотрел на Майкла.
– Все выйдет завтра, – сказал Майкл. – Заку слили эту информацию по каким-то его каналам. Это нельзя остановить, завтра ее опубликуют и все узнают о нас.
Джеймс молча вернулся глазами к статье.
– Мы были в Токио в одно и то же время. Удивительно. И не знали об этом.
– А в Берлине мы жили на соседних улицах, – невольно улыбнулся Майкл. – Ходили и не знали, что мы могли бы встретиться намного раньше. На годы раньше. Все время были в шаге друг от друга.
– Что теперь будет?.. – спросил Джеймс.
Майкл вздохнул, пожал плечами.
– Это очень большая жопа, – сказал он. – И это здорово осложнит мне жизнь. Но это еще не конец. Есть один вариант, как упасть помягче.
– Какой?
– Как можно быстрее организовать брак с Викторией, – сказал Майкл. – Она давно напрашивалась, тут ей и карты в руки. Можно объявить сегодня, устроить свадьбу в течение месяца. Радикальная мера, но ничто другое не поможет.
Джеймс кивнул, не изменившись в лице.
Майкл запустил пальцы в волосы, подергал за них. Согнулся, поставил локти на колени. Посмотрел на Джеймса, который сейчас выглядел особенно простым и домашним.
– Майкл, – позвал тот. – Я поддержу любое твое решение. Это твоя жизнь, и я буду в ней рядом с тобой. Если ты боишься, что это как-то отразится на нас… На мне. Не бойся. Не отразится.
– Я не хочу, чтобы ты чувствовал, что ты для меня не важен, – сказал Майкл. – Что это простое решение, которому я рад.
– Я знаю, кто я для тебя, – серьезно ответил Джеймс. – Кем всегда был и всегда буду. Я не сомневаюсь ни в тебе, ни в твоих чувствах. И я не хочу, чтобы ты жертвовал карьерой из страха задеть меня. Твоя жизнь – это кино, не отказывайся от него.
Майкл провел руками по лицу, задержал пальцы, прикрыв рот. Он смотрел на Джеймса. У него было несколько часов, чтобы принять решение, которое изменит всю его жизнь. И сейчас он жалел об этом. Он всегда был хорош в импульсивных поступках. Стоило ему над чем-то серьезно задуматься, как обязательно все оборачивалось каким-нибудь пиздецом. Может, ему лучше было не знать, не готовиться – а проснуться завтра утром, узнать все – и уже тогда реагировать на инстинктах. Что ему делать сейчас, он не знал.
– Если я женюсь на Вик, а через год-другой разведусь, это же не самая большая цена за наше прикрытие, – сказал Майкл. – Единственное, что от меня потребуется – светиться с ней иногда и трепаться в интервью, как у нас все замечательно. Кроме этого, если мы с ней сойдемся снова, есть шанс, что кто-то выкупит у «Нью Ривер» третью часть «Неверлэнда». Так что рано терять надежду. Если приложить усилия, выплывем.
Джеймс кивнул.
– Детка, – позвал Майкл. – Ты же понимаешь, все эти свадьбы, разводы – только поводы для того, чтобы о тебе говорили. Это часть бизнеса.
– Конечно, – удивленно сказал Джеймс. – Я знаю. Когда я решил прийти к тебе, я предполагал, что однажды тебе придется жениться. Я не думал, что так скоро, но я все понимаю. Твоя публичная роль – часть твоей работы. Только пообещай мне, – попросил Джеймс, склонив голову к плечу и медленно подбирая слова, – что я никогда не узнаю, если у тебя будет секс с кем-то еще. Постарайся, чтобы я никогда ничего не узнал. Все остальное я переживу.
Майкл молча смотрел на него. Потом ответил:
– Знаешь, мне передернуть будет проще, чем следить за всем этим. Я не хочу. Никак и ни с кем.
Джеймс улыбнулся.
– Я не хочу жениться на Вик, – признался Майкл. – Но каминг-аут – вариант еще хуже. Если я признаю, что все это правда – ты не представляешь, что будет, – сказал он, глядя на Джеймса. – Помнишь «Оскар»?.. Будет хуже. Намного хуже. Зак, конечно, любит меня пугать, что мне останется играть камео в сериалах и трупы, но он преувеличивает. Да, уйду в сериалы – но там тоже неплохо платят, а часть поклонников у меня все равно останется, имя себе я сделал. Amazon и Netflix уже подгребают под себя ЛГБТ-аудиторию. Можно сыграть на этом, уйти в нишевые проекты. Зак так вообще будет счастлив продавать меня в сериалы – он же будет получать проценты с их прибыли до скончания века, даже если я продержусь только один сезон.
– Мы переживем, – кивнул Джеймс. – Переживем и то и другое. У тебя сейчас нелегкое время, но я тебя с этим одного не оставлю, – спокойно сказал он. – Я с тобой. Делай так, как будет лучше для тебя и твоей карьеры.
Майкл вздохнул. Куда ни кинь, всюду выходил клин. Хорошего варианта не было ни одного. Судьба словно смеялась над ним – что-то хорошее всегда приходило вместе с чем-то плохим. Он сцепил руки, поставил на них подбородок. Джеймс сидел по другую сторону экрана, гладил Бобби.
За его спиной был их дом. Далекий. На выбеленных кирпичных стенах висели яркие броские принты в рамах. Огромные часы с открытым механизмом занимали пространство между окнами, а на окнах появились жалюзи. Самолетик свисал с новой лампы. На полу стопками высились неразобранные книги, под самой дальней стеной лежали листы упаковочного картона – Джеймс продолжал обживаться.
Майкл смотрел ему за спину. Они делали, что могли, чтобы вдвоем обустраивать дом. Но Майкла не было там. Им не досталось этого счастья – затормозить у витрины, переглянуться, спросить друг у друга: – Хочешь?.. Хочу!.. Вместе содрать упаковку с чего-то нового, вместе собрать икеевскую табуретку, прилаживая одно к другому тот так, то эдак, вместе терять от нее шурупы и вместе их находить, и даже шутливо переругиваться в процессе. Вместе вешать картины и полки, отмерять высоту, проверять, чтобы вышло ровно.
– Я хочу жить с тобой, – тихо сказал Майкл. – Я всю жизнь хочу жить с тобой. Я лез на эту вершину, чтобы было что принести тебе. Чтобы встретить тебя и сказать: смотри, я теперь человек, у меня и имя, и деньги, и работа, которую я люблю. Я хочу уже наконец получить то, ради чего я так вкалывал. Тебя. И наш дом.
– У тебя уже это есть, – так же тихо сказал Джеймс. – Я. И наш дом. Я буду тебя ждать.
– Нет. Есть еще один вариант, – сказал Майкл. – Я могу послать все это нахрен и вернуться в Лондон. К тебе.
Джеймс с сомнением покачал головой.
– Тебе есть за что бороться. Я не знаю, что для тебя будет правильным, – искренне сказал он. – Но я хочу, чтобы ты принял решение сам, не оглядываясь ни на что, ни на кого. Майкл, пожалуйста – не делай это только ради меня.
Тот резко помотал головой.
– Майкл, из всех вариантов этот – худший. Не делай этого. Не сдавайся.
– Я хочу быть с тобой.
Джеймс невольно нахмурился.
– Майкл, не надо.
– Чтобы быть с тобой, мне нужно быть с тобой. Это просто.
– Я уже говорил – я не хочу от тебя такой жертвы!
– Послушай… – Майкл вдруг улыбнулся. – Я люблю тебя больше всего. Больше своей карьеры, больше своего призвания.
– Майкл!..
– И знаю, что буду любить всегда.
– Майкл, нет!..
– …Но я хочу уйти. Я на самом деле хочу. И это не ради тебя.
Джеймс удивленно замолчал.
– Ради себя, – сказал Майкл, улыбаясь. – Я всегда хотел играть. Делать фильмы, рассказывать людям что-то важное. Я никогда не хотел быть обезьяной из цирка. Я могу уйти в европейское кино, независимое кино. В театр, в конце концов!..
Джеймс растерянно улыбнулся в ответ.
– В мире масса занятий, кроме карьеры в Голливуде. Я мотался по континентам – а мира толком не видел. Я хочу на него посмотреть. Просто пожить. Понять, что мне делать дальше, съездить с тобой куда-нибудь вдвоем.
Джеймс, улыбаясь, склонил голову к плечу. Прочесал пальцами волосы. Качнул головой, соглашаясь.
В студии было тихо. Эллен с понимающей улыбкой смотрела на Майкла, наклонившись вперед, словно хотела поддержать.
– Название фильма становится последней, непроизнесенной строкой финального стихотворения, – сказала она.
– Да, – кивнул Майкл.
– Что оно означает для вас?..
Майкл качнул ногой. Он до сих пор не знал, какие слова найти для этого. Он готовился, перебирал разные варианты, но так ни к чему и не пришел.
– Очень многое, – сказал он. – Банально, да, но это правда. С автором «Солнечного кита», с Джеймсом Сазерлендом я познакомился много лет назад. Мне было двадцать, он был чуть младше. Мы быстро сблизились.
Питер, перестав крутиться на кресле, с радостным любопытством следил за Майклом. Бран хмуро смотрел исподлобья – как чуял, что что-то не так. Майкл переглянулся с ним, мол – все нормально. Все хорошо.
– Меня всегда завораживало, как он видел мир. Я мог часами сидеть и слушать, как он рассказывает о своих впечатлениях, переживаниях, мыслях. Он всегда был обаятельным, – Майкл улыбнулся.
Нервозность наконец начала доходить до него. Он перевел дыхание, посмотрел за камеры, в зал. Люди сидели и смотрели на него, ждали, что он скажет дальше. Майкл чувствовал, что начинает ходить вокруг да около вместо того, чтобы сказать прямо. Пытается оправдаться за свои чувства, будто должен им всем дать понять, что это не просто какая-то там связь, что это серьезно.
– Я хочу сказать… – снова начал он.
Эллен кивнула, подбадривая. Возможно, она была готова к тому, что он не сумеет сказать самое главное. Майкл торопливо искал слова. Откуда начать?.. С ночи под Чидеоком?.. Со встречи с Сарой?.. С фильма Арджуна?..
– Я влюбился в него еще тогда, – сказал он.
Питер захлопнул рот ладонями. Удивительный все-таки парень – даже не догадался ни о чем за все это время, даже мысли у него не мелькнуло. Бран сидел мрачный, как туча. Аудитория замерла, кто-то переглядывался с соседями по ряду, будто проверял – не послышалось ли?.. Майкл почти чувствовал, как камеры взяли его крупным планом.
– Единственный правильный ответ, кому принадлежат инициалы «J.S.» – ему, – сказал он. – Наши отношения тогда не сложились, стихотворение было написано после нашего расставания. Мы не виделись много лет, но работа над «Баллингари» свела нас снова. И оказалось, что, – Майкл пожал плечами, – за эти годы кит никуда не делся.
– У этой истории счастливый конец?.. – улыбаясь, спросила Эллен.
– Мы с Джеймсом не сумели забыть друг друга за то время, что наши жизни были порознь. И я надеюсь, у этой истории пока нет конца, – легко сказал Майкл.
– Так этот фильм можно считать признанием в любви? – спросила Эллен.
– Да, – кивнул Майкл. – Да. А также предложением руки и сердца, раз уж мы оба сейчас официально свободны.
– Джеймс, надеюсь, вы это слышали, – Элен повернулась к камерам. – Дайте мне знать, каков будет ответ, – и она подмигнула.
– И вы молчали!.. – Питер мужественно вытерпел эфир до конца и накинулся на Майкла с кулаками только когда они покинули студию. – И ты молчал!.. И он!.. Ни слова не говорили!.. Я думал, мы друзья!
– Тихо, тихо, – Майкл придержал его за плечи, отодвинул от себя. – Все решилось совсем недавно. Мы никому не хотели говорить, потому что сами ничего не знали. Он был женат, у меня была Вик – сам понимаешь, какие тут отношения?
Они посторонились, пропуская мимо сосредоточенную девицу на каблуках. Та пронеслась мимо и исчезла за одной из дверей. Майкл кивнул в противоположный конец коридора, где под потолком светился знак выхода.
– Идем.
– Так вы теперь вместе? – с горящими глазами спросил Питер, преграждая ему дорогу. – Давно? Нет, на самом деле я очень рад за вас, – он качнулся вперед, чтобы обнять Майкла, но раздумал на полдороге: – Так, стоп. Стоп. Значит, «Баллингари» на самом деле… То есть, вот это все!.. – возмущенно заявил он. – Его сценарий!.. Твой фильм!.. А я, как дурак!.. Между вами!..
Бран уронил ему тяжелую руку на плечо, многозначительно произнес:
– Искусство… – и остановился.
Питер замер на мгновение, потом развернулся к нему, не понимая, что тот хотел этим сказать.
– …рождается тогда, когда болит сердце, – серьезно заявил Бран. – Когда болят два сердца…
– …рождается два искусства, – перебил его Майкл. – Мужик, ты пиздец пугаешь меня. Скажи, что тебе это Дакота нашептала.
– Вы что, тоже?.. – начал Питер. Но Бран, фыркнув, помотал головой.
– Не. Он не в моем вкусе.
Майкл раскрыл глаза.
– Так, я о тебе чего-то не знаю?..
– Эй, это у меня тут эмоциональный шок вообще-то! – возмутился Питер. – Вы меня использовали!.. А ты – ты со мной целовался!.. – он ткнул Майкла в грудь пальцем. – Как мне теперь с этим жить? Я же верил, что у тебя не может быть ко мне ничего такого!..
– Не бойся, он однолюб, – успокаивающе сказал Бран. – У него ни к кому ничего нет.
Питер фыркнул, смерил его взглядом.
– А ты тоже все знал и молчал?
Бран не ответил, глядя на Майкла.
– Зачем ты вообще это сделал? – спросил он.
Майкл пожал плечами.
– Завтра выйдет заказной материал, где меня аутнут. Я решил опередить события.
Питер мгновенно стал серьезным.
– Аутинг? – переспросил он. – Как это мерзко.
– Что будешь делать? – спросил Бран.
– Восприму это как знак судьбы, – сказал Майкл. – И приму последствия.
Когда на следующее утро вышло расследование, радостнее всех, что они всегда это знали, кричали те, кто строил догадки о его отношениях с Питером.
Бумкнуло громко. Многие поклонники оповещали свои соцсети о том, что теперь они – бывшие, закрывались паблики и группы, посвященные его творчеству. Открывались сообщества ненависти. Писались статьи и блоги, полные гнева. Его критиковали за все – за то, что признание в любви к Джеймсу было сделано в эфире шоу, а не в интервью журналу, за то, что он не сделал этого раньше и даже за то, что не призвал сделать то же самое других звезд.
Волна докатилась даже до его семьи. Его родителям звонили с просьбой сказать пару слов для статьи, у Фредди начались проблемы в школе. Объясняться пришлось раньше, чем Майкл планировал.
– Просто скажи, как для тебя будет лучше, – предложила Эмма. – Говорить с ними или не говорить? Они спрашивают, знали ли мы. Сказать, что знали? Или лучше не стоит?
– Мам, мне жаль, что это затронуло вас, – сказал Майкл. – Вы можете говорить им правду. А что там у Фредди, что за проблемы?
– Ты ее знаешь, – ответил Кристофер. – Кто-нибудь скажет глупость – а она лезет в драку. Говорит – тебя защищает.
– Не переживай за нас, – попросила Эмма. – Мы со всем справимся, главное – себя береги. И все образуется.
Они волновались, это было заметно даже через картинку Скайпа.
– Я с ней поговорю, – пообещал Майкл. – Не хватало еще, чтобы ее исключили.
Родители переглянулись.
– Ее уже исключили?.. – тревожно спросил Майкл.
– Еще нет, – призналась Эмма. – Но нас уже приглашали для беседы о ее поведении. Предупредили, что этот вопрос может возникнуть.
Майкл потер лоб. Таких последствий он не предвидел.
– Надо было вам раньше сказать. Чтобы все это не свалилось вам как снег на голову. Но мы сами ничего толком не знали. Я думал – приеду и расскажу.
Эмма вздохнула.
– А я его помню. Этого твоего мальчика.
– Ну, он уже давно не мальчик, – улыбнулся Майкл.
– Может, нам съездить к нему? – спросила она. – Он тоже, наверное, переживает?
– Я скажу ему, что вы хотите встретиться, – ответил Майкл. – Ему будет приятно, вы всегда ему нравились.
Разговор с родителями вышел легким, но от Фредди Майкл не ждал ничего хорошего. Она так ждала его свадьбы с Викторией – а теперь никакой свадьбы не будет, да и он, как оказалось, не тот, за кого себя выдавал. Он был уверен, что она будет злиться.
Удивился, когда Фредди радостно заявила:
– А я догадывалась!
– С чего ты догадывалась? спросил Майкл.
– Ты мне сам рассказал, что однажды влюбился в мальчика! – чуть не обиделась та. – Забыл, что ли?
– Забыл, – признался Майкл. – Ладно, речь сейчас не про меня. Родители за тебя волнуются. И я волнуюсь. Это неприятная ситуация, мне жаль, что тебе тоже достается в школе из-за меня.
– Это им достается! – гордо заявила Фредди. – Я могу тебя защитить, не волнуйся.
Майкл засмеялся.
– Фред, слушай. Я знаю, что ты крутая девчонка. Но только давай ты не будешь защищать меня во вред себе. Школа – это очень важно.
– Я сама разберусь со своей жизнью, – отрезала та.
– Фред, – попросил он. – Пожалуйста. Все утихнет рано или поздно. Но козлы будут всегда.
– Ты счастлив? – строго спросила Фредди, будто это имело для нее решающее значение.
– Да, – сказал Майкл. – Да, я счастлив. И я хочу, чтобы ты тоже была счастливой. Так что занимайся своей жизнью, а не козлами, которые никогда не переведутся. Направь свою энергию на учебу, а не на драки.
– Я подумаю, – важно ответила та, и Майкл со смесью нежности и тревоги услышал у нее какие-то очень узнаваемые интонации.
Майкл был готов ко всему, он был готов оказаться один на один с волной чужой ненависти – но оказался не готов к тому, что его совершенно неожиданно поддержали. Когда вышла статья, ее связь с Ларри распознали быстро – автором был публицист, тесно связанный с «Нью Ривер». И конкуренты студии, желавшие побольнее пнуть Ларри, неожиданно высказались в поддержку Майкла. Одобряли его признание, благодарили за откровенность. Правда, некоторые благодарили лишь на словах – несколько самых крупных предложений были отозваны. Продюсеры объясняли, что ставить его на главные роли больше не могут – аудитория не пойдет на фильм, где гей играет гетеросексуала. Но если у них найдется для него роль гея, его с удовольствием пригласят.
Но потом подняли головы ЛГБТ-активисты, за ними проснулись защитники животных – когда выяснилось, что после раздачи всех долгов Майкл перечислил остаток прибыли от продажи фильма в фонд дикой природы. Зоозащитники сами по себе имели небольшой вес в шоу-бизнесе – но у них были очень влиятельные друзья и полно сочувствующих знаменитостей, многие из которых тоже хотели урвать клочок славы в том шторме, который бушевал вокруг Майкла.
У него был порыв бросить все и уехать сразу, уйти с радаров, и пусть буря шумит сама по себе. Но Зак отговорил исчезать. В конце зимы был «Оскар», и было бы плевком в лицо Академии не появиться на нем, что бы ни ждало Майкла в будущем.
В январе Майкл надеялся, что февраль окажется посвободнее – страшно удивился, когда наступил февраль, и оказалось, что работы только прибавилось. Его приглашали на радио, в утренние и вечерние шоу. Его рейтинги сделали неожиданный финт и после резкого падения поползли вверх. Контракт с «Сильвер Бэй» оставался в силе, на февраль у Майкла было запланировано три больших интервью в глянце, один из журналов выходил с его физиономией на обложке.
Приглашать Джеймса на «Оскар», выставлять его под камеры журналистов он не стал – и Джеймс согласился с тем, что это разумно. Он сам не хотел публичности. Они договорились, что Майкл вернется весной.
Весна приближалась, а прежняя жизнь затягивала в свою круговерть. Майкл старался не сильно ввязываться, держаться в стороне от лишнего шума. А потом однажды к нему нагрянул Бран с неожиданной новостью. Майкл почему-то подумал, что серьезный разговор, о котором упомянул Бран, будет касаться их свадьбы с Дакотой. Оказалось – нет.
– Она едет домой, – задумчиво сказал Бран, гоняя лед по стакану минералки. – Насовсем.
– Домой?.. – не сразу понял Майкл. – Это куда?..
– В Польшу. В Гданьск. По-моему, это какая-то деревня на Балтийском море.
– А как же ты?.. – с беспокойством спросил Майкл.
Бран пожал плечами.
– Она училась дистанционно. Получила диплом социального психолога. Прежней работы ей теперь не видать, так что она едет домой. Хочет создать там центр помощи жертвам насилия.
– Ясно, – сказал Майкл. – Идея хорошая, спорить не о чем. Но ты-то как?..
– А я, знаешь, – задумчиво сказал Бран. – Я поеду за ней.
Майкл поднял брови.
– В деревню?.. А твоя работа?..
– Моя работа… – Бран поморщился. – Знаешь, когда я связался с госконтрактами, что-то меня слишком часто и слишком многие захотели ебать в жопу. Военные, НАСА, мой собственный совет директоров… А я должен делать вид, что мне охуенно приятно. У меня нет времени заниматься тем, что я люблю. Так что, – он пожал плечами, – я продам свои акции и махну в Европу. Помогу ей с деньгами, сделаю типа фонда или другого дерьма.
– Не знаю, что и сказать, – признался Майкл.
– Я просто подумал – что меня больше всего перло раньше?.. – с нажимом сказал Бран. – Сделать полезную фигню из бесполезного говна. Я открою в этом ее центре бесплатные курсы робототехники. А что? Может, не всем хочется рисовать картинки на арт-терапии. Сделать зубастого слона из железок – тоже терапия.
Новость об отъезде Брана почему-то больнее всего задела Майкла. Больнее критики и чужого осуждения. Нет, он был рад за него. Он был рад за них обоих, за них с Дакотой. Но ему казалось, рядом с ним вдруг возникла дыра. Он останется здесь один.
Останется?.. – поймал он себя.
А разве он собирался остаться? Разве он не хотел вернуться в Лондон, к Джеймсу?..
Хотел.
И боялся.
Он не вернется в Лондон, он будет вечно это откладывать – из страха, что если Джеймс будет рядом, у них ничего не выйдет. Пока Джеймс на расстоянии от него, пока между ними препятствия – они вроде бы вместе, постоянно созваниваются, переписываются – но все время ждут начала той самой жизни вдвоем, и все время ее откладывают. И будут откладывать вечно.
Он будет крутиться упрямой белкой в этом колесе, и чем дальше, тем сложнее ему будет остановиться.
Если он не уедет в ближайшее время – он вряд ли уедет вообще.
Он не стал ждать. Завершил все дела, выставил на продажу дом в Лос-Анджелесе. Утер слезы Заку.
– Мы не прощаемся, – сказал он. – Если я буду с кем-то работать в Голливуде, то только с тобой.
– Если, – вздохнул Зак.
Он сел в самолет.
Ему с трудом верилось, что он оставляет за спиной такой огромный пласт своей жизни – столько лет… Задавался осторожным вопросом – ради чего?.. Отвечал себе – ради того, чтобы любимое дело не превращалось в пытку. Ради того, чтобы возвращаться со съемок домой – к Джеймсу. Он всегда хотел этого. Он никогда не мечтал зависеть от студий, которые диктовали жесткие правила, прогибаться под продюсеров, гнаться за завтрашним днем.
Ему была нужна пауза. Он сказал своим фильмом все, что хотел, а нового – еще не накопилось. Он вложил в историю всю свою жизнь, будто досуха вычерпал колодец. Надо было пожить еще, чтобы в колодец снова пришла вода.
Он то спал, то смотрел на облака над океаном по пути из Лос-Анджелеса в Лондон. Как во сне, смотрел на дождь сквозь стеклянные стены Хитроу. Потом – сквозь пассажирское окошко такси. Прежде чем ехать в Шордич, Майкл попросил довезти себя до одного адреса в Мэйфэр. Он не хотел появляться с пустыми руками – у него была одна идея, что подарить Джеймсу на запоздалое новоселье, и он заранее попросил Зака найти ему нужную штуку.
Держа подмышкой упакованный в три слоя коричневой бумаги подарок, он стоял перед домом, смотрел на верхние окна, где горел свет.
Там, наверху, его ждал Джеймс. Как трудно было поверить, что они все-таки делают это – как мечтали столько лет назад. Они пришли к тому, чтобы быть вместе – и недоверчивое осознание счастья мешалось со страхом. А если у них не получится? Если окажется, что им тяжело жить вместе – что будет тогда? Как страшно было разочароваться в мечте, к которой ты шел через такие испытания.
В кармане чирикнул телефон.
«Ты уже подъезжаешь? – написал Джеймс. – Купи по дороге молока».
Майкл улыбнулся.
«И ветчину», – прилетело второе сообщение.
«И бритвенные станки», – написал Джеймс вдогонку.
«Может, еще и пива на вечер?» – спросил Майкл, так и стоя под окнами.
«Будем мешать пиво с молоком? – спросил Джеймс. – Тогда захвати еще туалетной бумаги».
Майкл тихо засмеялся, спрятал телефон в карман.
Второй раз он вернулся к дому, удерживая в двух руках чемодан, подарок и тяжелый пластиковый пакет из ближайшего супермаркета. Когда он поднялся на лифте, Джеймс распахнул дверь. Майкл выдвинулся из кабины спиной вперед, выкатил за собой чемодан. Джеймс тут же перехватил его, поцеловал в щеку, будто они расставались всего на день – и заметил, что Майкл прижимает к себе локтем подарок.
– А это что? – с любопытством спросил он.
– Да так, картинка одна, – небрежно сказал Майкл. – Тебе.
Джеймс с ловкостью кота вытянул у него из-под локтя подарок, пощупал сквозь бумагу.
– Картина? – с интересом спросил он, нащупав раму.
– Ага, – сказал Майкл, заходя следом за ним в квартиру.
Оставив чемодан у двери, Джеймс унес картину к гостиной, под яркие лампы, чтобы лучше рассмотреть. Бобби поднял голову со своего огромного лежака под окнами, забил хвостом и торопливо поднялся на ноги, поцокал к Майклу. Тот, обняв друга, скинув ботинки, как был, в пальто, донес пакет до кухонной стойки, начал выгружать покупки, поглядывая, как Джеймс развязывает зубами бечевку. Справившись с ней, Джеймс разорвал бумагу и на вытянутых руках поднял картину. На его лице отразилась растерянность. Он посмотрел на Майкла.
