Текст книги "52 Гц (СИ)"

Автор книги: Макс Фальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 49 страниц)

– Господи, я наконец могу от себя все это отклеить! – сказал Майкл, стаскивая парик. Волосы под ним были влажными от пота, он разлохматил их пальцами, как следует прочесал их. От усталости глаза уже закрывались.

– Я сейчас лягу и усну прямо тут, – пожаловался Питер.

– Спокойной ночи, – Майкл похлопал его по плечу, сдерживая зевок. – Ты молодец.

– Вы молодцы, – поправил Шене. – Спасибо. Все свободны.

Майкл набросил халат, который принесла Марти, поискал глазами Джеймса. Не нашел. Наверное, тот не стал дожидаться окончания съемок. А может, ушел сразу после первого дубля?.. Как будто Майкл не ради него, не по его сценарию тут выкладывался.

Майкл бы обиделся, но слишком сильно хотелось спать.

В трейлере он не ночевал уже много недель, заняв комнату Эрика. Майкл, как был, в халате на голое тело, повалился на узкую кровать, завернулся в одеяло. Закрыл глаза. От усталости голова кружилась. Но на стуле у изголовья завибрировал телефон. Майкл со стоном протянул руку, взял телефон и приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть, кто звонит. Оказалось – Бран.

– Три часа ночи, мудила, – еле шевеля языком, сказал Майкл. – Тебе повезло, что я не сплю.

В ответ в трубке раздался странный звук, будто кто-то пытался высморкаться.

– Майкл, – раздался голос Брана. Голос, от которого у Майкла раскрылись глаза, а сон слетел вместе с усталостью, мгновенно. – Майкл, – Бран отчетливо и длинно всхлипнул в трубку, коротко выдохнул, и Майкл понял каким-то звериным чутьем, что это нихрена не розыгрыш. – Я все, я больше не могу, понял?.. Я так не могу.

– Так, мужик, что случилось?.. – холодея от ужаса, спросил Майкл. – Ты где?.. С тобой есть кто рядом?..

– Не могу, понимаешь?.. – с отчаянием проговорил Бран. – Я и так… и сяк… я все пробовал! Все! Я больше не знаю… Ты мне скажи, – всхлипнул он, – скажи, что с ней делать!

– С кем?

– С ней!.. – воскликнул Бран, будто в мире была всего одна загадочная "она", и о ком-то другом он говорить просто не мог. – Я ее люблю, понимаешь?.. – обреченно сказал он. – Люблю. Вот, просто… все. А она…

Он шумно вытер нос ладонью, потом раздалось звяканье стекла о стекло.

– Мужик, брось бутылку, – потребовал Майкл, лихорадочно шаря по памяти в поисках ближайших к Брану знакомых. – До добра не доведет. Никогда не делай, как я, не запивай стресс алкоголем.

– Я не знаю, что делать, – признался тот. – Ты скажи, ты же спец по бабам. Скажи, что с ней делать.

– Первым делом тебе нужно проспаться, – твердо сказал Майкл. – А там еще раз поговорим и решим.

– Она такая… ты не знаешь, какая, – горестно вздохнул Бран. – Ты нихуя не знаешь, Майкл, понимаешь, да?.. Я ей говорю – бросай все, давай ко мне, я тебе все дам. Все что хочешь, все дам – а она, говорит, она говорит – нет, говорит, у меня своя жизнь, у меня все хорошо, налаженный бизнес – не хочу, говорит, не зови. Я потом говорю, я говорю – ладно, раз бизнес, давай, как тебе удобно, давай, сколько, значит, циферками, мол, контракт, типа, можно же, эксклюзив, да?.. А она – она мне даже по морде не дала, понимаешь, она замахнулась, я думаю – врежет щас, стою – а она взяла так, и ручкой по щеке, и дурак ты, говорит, и ушла, и я не знаю, куда, и где она, и ничего просто не знаю…

Бран длинно хлюпнул носом, поскуливая сквозь зубы. Рядом явственно заскулил Бобби. То ли Бран приехал туда, забыв, что Майкл на сьемках, то ли как раз и хотел остаться один, чтобы никто не мешал прнимать жизненно важные решения.

– Так, слушай, – обеспокоенно сказал Майкл, чувствуя себя так, словно Бран сейчас рыдал у него на плече, – слушай, давай ты проспишься все-таки, мужик. Для начала. Умойся, ляг куда-нибудь. А хочешь – давай, мотай сюда, возьми отпуск и прилетай.

– Я хочу сдохнуть, – горько сказал Бран. – С этим нельзя жить. Это как ракетный удар в сердце, с таким не живут.

– Стоять! – перебил Майкл. – Я тебе сдохну! Только попробуй мне там!.. Я тебе Бобби доверил, ушлепок! Только посмей!

– Я ее замуж позвал, – вздохнул Бран. – Я бы ей все дал. А она не хочет. Она говорит – мне нравится моя работа, не хочу я ее бросать. Я говорю – родная, да что это за работа, есть же другие, а она говорит – нет, вот такая я есть, какая я есть, если не нравится, что я шлюха – катись нахер, ты мне тут еще указывать будешь.

– Ты про Дакоту?.. – изумился Майкл, наконец осознав, о ком идет речь.

– Она меня не хочет, – горько заявил Бран. – Она ничего от меня не хочет. Что мне делать?..

– Бран, – твердо сказал Майкл. – Сиди, где сидишь, а лучше доберись до кровати и ляг. И брось жрать что ты там жрешь.

– Водку, – вздохнул тот. – Не помогает.

– Я ей сейчас позвоню.

– Скажи, что я ее люблю, – жалобно попросил Бран.

Дакота сняла трубку после трех гудков.

– Слушай, отшей его, – сразу сказал Майкл. – Он же мучается. Скажи, что с тобой ничего не выгорит. Только так скажи, чтобы он понял. А то он уверен, что тебя еще можно уговорить.

– Привет, – сухо сказала Дакота.

– Он сейчас звонит мне, пьяный, как ребенок, и рыдает в трубку, – сказал Майкл. – У тебя сердце есть?

– Два дебила, – зло прошипела Дакота, и Майкл услышал отчетливое цоканье каблуков. – Где он?

– У меня дома. Какая разница? Ты что, полетишь к нему, чтобы лично сказать? Не разбивай ему сердце еще сильнее, просто позвони. Не хватало ему еще тебя видеть.

Майкл услышал, как хлопнула дверца машины, удивленно спросил:

– У тебя что, клиент?.. Ты куда-то едешь?..

– Да, – коротко ответила она. – Еду. В аэропорт. К этому твоему придурку, чтобы он ничего с собой не сделал. Я не буду ему звонить, слышать его не хочу. Пьяные мужики меня бесят. Скажи ему сам, что я прилечу утром.

– Так, но… Я ничего не понял сейчас, – ошеломленно сказал Майкл.

– Да нравится он мне! – раздраженно сказала Дакота. – Нравится! Он хороший парень! Заботливый, умный. А ты же меня знаешь! Или я все испорчу, или он не выдержит. Ну, начну я с ним спать – и что? Надолго его хватит? Он начнет ставить мне условия, и будет еще хуже. Я не собираюсь бросать свой бизнес.

– Он любит тебя, – вздохнул Майкл.

– Знаю, – мрачно сказала Дакота. – И кому от этого легче?..

Глава 19

Телефон Брана молчал, перебрасывая звонок на голосовую почту. Майкл оставил там пару сообщений с просьбой дать ему знать, как дела. Дакота уже должна была добраться до Калифорнии, так что Майкл не стал названивать на свой домашний номер. Может, они выясняют отношения, может, трахаются – в любом случае, лучше им сейчас не мешать.

Он привычно влез в одежду Эрика, за время съемок ставшую родной и удобной, умылся, сам приладил парик перед маленьким зеркалом – старым, в пятнах от рассыпающейся амальгамы. Чтобы не тратить время на путь по коридорам, вылез наружу через окно. По его представлению, Эрик такое мальчишество позволял себе регулярно, и раз уж он влез в шкуру Эрика так глубоко, то и привычки должен был иметь соответствующие.

После бессонной ночи Шене милосердно выделил им с Питером два дня выходных, так что Майкл собирался проверить, как парень там держится, не нужна ли ему хорошая пинта, чтобы поправить нервы. Он постучал в окно спальни Терренса, но внутри было тихо. Скорее всего, Питер убежал завтракать, решив его не будить.

А может, спал в другом месте. Майкл обошел дом, отыскал окно, которое легко открывалось снаружи. Джеймс оставил в сценарии эпизод из книги, где Эрик, желая заставить Терренса вернуться в Лондон, пытался напугать англичанина «призраками» старого дома. Именно через это окно Эрик незамеченным проникал в дом, чтобы объявиться в неожиданном месте и чем-нибудь пошуметь. Они с Питером отлично повеселились тогда, разыгрывая друг друга даже за пределами съемок.

Майкл залез в комнату с разбитыми зеркалами, распахнул дверь в коридор – и увидел Джеймса. Тот стоял, заложив руки за спину, любовался какой-то картиной. В первое мгновение человек в современной одежде показался Майклу чужеродным, и лишь потом он сообразил, что все в порядке. Это он тут в костюме, а не Джеймс.

Повернув голову на скрип двери, Джеймс коротко, как-то удивленно улыбнулся, будто тоже не сразу узнал. Будто ему показалось, что в проеме двери стоит кто-то другой. Не Майкл.

А кто там еще мог стоять?.. Эрик?

Майкл усмехнулся – и по рукам вдруг пробежал холодок, как обычно бывало, когда он чувствовал это слияние себя и героя.

А почему нет?

Они были одни. Никто не узнает. Никто не поймет.

Майкл ощутил, как рефлекторно у него клацнули челюсти – у Эрика были кое-какие вопросы к своему автору, в основном – «какого сучьего хрена?» и «да что ж ты душу из меня вынимаешь?».

«Только без рук, – мысленно предупредил он сам себя. – Лицо никому портить не будем».

«Как скажешь», – мысленно и сквозь зубы отозвался Эрик, исподлобья глядя на Джеймса.

И пошел на него.

Джеймс, кажется, что-то почуял – его «Привет, Майкл» прозвучало слегка растерянно. Майкл заставил Эрика остановиться рядом, привалил его плечом к стене рядом с картиной. У Эрика всерьез чесались руки взять автора за горло и встряхнуть, как мышонка. Майкл не дал, позволил только угрожающе поправить раму пальцем, будто она покосилась. Эрик поправил так, что картина едва не рухнула с гвоздя.

Джеймс дернулся было пройти мимо, но Эрик выбросил руку вперед, уперся ладонью в стену. Не пустил. Коридор был маленький, едва разойтись. Эрик смотрел на Джеймса, слегка щуря глаза – он всегда так делал, когда ему что-то сильно не нравилось.

– Я все хотел вас спросить, – сказал Эрик, и от сдержанного раздражения его акцент был куда сильнее обычного, – зачем вы подсунули мне этого простачка?

– Кого? – удивился Джеймс. Он настороженно смотрел на Майкла, но Майкл вмешиваться не собирался.

– Вы знаете, о ком я.

Эрик подался чуть ближе – Джеймс слегка отступил.

– Я не понимаю.

– Вы все понимаете, – сказал Эрик, подступая еще ближе, с шорохом проводя по стене ладонью. – Я тоже все понимаю. Я знаю о вас кое-что. Сэр.

Джеймс покраснел. У него на носу проступили мелкие веснушки, глаза в полумраке коридора, казалось, слегка заблестели.

– И что же?

Эрик нарочито медленно подался вперед грудью, потянулся к его уху.

– Ваш секрет, – выдохнул он.

Джеймс со вздохом прижался к стене, невольно опустил глаза – потом резко вскинул. Майкл вдруг понял, что мог бы сейчас поцеловать его. И тот бы ответил. Обязательно ответил бы. Эрик посмотрел на губы Джеймса, слегка усмехнулся. Тот сдерживал глубокое дыхание, чтобы не выдать себя – но выдавал, с головой.

Это было так странно. Здесь, в темном коридоре, куда с улицы доносился какой-то шум и голоса людей, куда легко мог завернуть кто угодно и увидеть их, Майкл чувствовал прежний огонь. Живой, настоящий. Ему самому стало жарко. Он ясно видел, что ничего не кончилось. Что бы Джеймс ни говорил, их игра продолжалась.

– Я знаю, кто настоящий мистер Эксфорт, – низким голосом прошептал Эрик, и Джеймс на мгновение прикрыл глаза, плотнее прижался к стене, будто искал опору. От его щеки явственно тянуло жаром, так она полыхала. Майкл позволил себе скользнуть по ней лицом, уколов утренней щетиной. Сам внутри вздрогнул от этого соприкосновения. Джеймс прикусывал губы, стараясь восстановить дыхание, глаз не поднимал. Кажется, его основательно проняла эта встреча.

Майкл отстранился, одернул Эрика, который был недоволен тем, что пришлось прерваться.

Джеймс поднял на него мутный взгляд. Майкл ухмыльнулся в ответ – и протиснулся мимо, грудью прижавшись к Джеймсу чуть плотнее, чем было нужно, чтобы пройти.

Голоса снаружи были взволнованными. Майкл вышел из дома, щурясь на белый свет, и поначалу подумал, что с пьяных глаз ему померещилось. Потом вспомнил, что не пил, а голова кругом – это все был эффект встречи с Джеймсом.

Как оказалось, на площадку забрел олень. Он бродил среди декораций – здоровенный, красивый и флегматичный. Судя по всему, его привлекли запахи из конюшни – он постоянно разворачивал морду в ту сторону и принюхивался. Народ доставал телефоны, фотографировал, рассылал фотографии по фейсбукам и инстаграмам. Майкл, независимый от соцсетей, привалился спиной к стене дома, скрестил ноги, благодушно наблюдая на суетой вокруг неожиданного визита. Олень был красивый и, кажется, молодой. Из дверей поместья вышел, зевая, заспанный Питер, встал рядом. Будто между ними ничего и не произошло этой ночью. Хотя, можно было сказать, между ними – и не произошло. Майкл все равно держал ухо востро, но, кажется, Питер бросил морочить себе голову проблемами своей ориентации.

– Смотри, – Майкл кивнул на оленя.

Питер глянул совершенно незаинтересованно.

– А. Ага. Ты идешь завтракать? Умираю – кофе хочу. Думаешь, там еще что-нибудь осталось?.. Время уже – обед скоро.

Он так заразительно зевнул еще раз, что у Майкла свело челюсть.

– Прекрати, – потребовал он. – Ты сейчас всех зара… зишь, – он все же не удержался, прикрыл рот ладонью. Равнодушие Питера по отношению к оленю было загадочным, так что Майкл полюбопытствовал: – Тоже будешь его снимать, пока не убежал?

– Я из Вайоминга, – отозвался Питер. – У нас такие на заднем дворе паслись. Мы с отцом на них на охоту ходили, я на них насмотрелся.

– На охоту? – удивленно переспросил Майкл. Питер совершенно не вязался у него с охотой – разве что с ловлей бабочек.

– Ну да. Его дед научил, а он – меня. Мы с ним вдвоем ходили. У него охотничий домик в горах есть, там и рыбачить можно, но я не люблю. Рыбу люблю, а рыбачить – нет. Там красиво, я бы тебе показал наши места, – он улыбнулся. – Ты не был никогда на охоте?

Майкл покачал головой.

– Нет. Но я бы попробовал.

– Тебе понравится, – убежденно заявил Питер. И оглянулся на оленя, явно оценивая, сколько мяса можно было бы снять с этой туши, так что Майклу стало слегка не по себе.

Оленя пытались отпугнуть – хлопали, топали, кричали на него, сигналили – он не реагировал. Только тянул носом в сторону конюшни и пытался подобраться к ней поближе.

– Наверняка он голодный, – со знанием дела сказал Питер. – А ему здесь пахнет лучше, чем в ресторане. Надо его отогнать, иначе он сам придет и друзей приведет. Олени – хуже енотов, те хоть миленькие, а эти – тупые, все ломают, жрут из мусорных баков, и если не отогнать – толпой ломятся.

– И как их отгонять? – спросил Майкл. – Какая-то служба эвакуации должна быть? Кто ими занимается? Не в полицию же звонить.

Он был равнодушен к живой природе, но смотреть, как другие с ней взаимодействуют, было увлекательно.

– Его можно выманить и увести отсюда подальше, – предложил Питер.

– А если ему в жопу из рогатки пальнуть – не поможет?

– Они собак не любят, громких звуков. Главное – отвадить, чтобы понял, что есть здесь нечего. Иначе они сюда постоянно приходить будут всей компанией.

– Слушай, – спохватился Майкл. – Я совсем забыл, столько всего навалилось… прости, что накричал на тебя тогда. Еще перед аварией с Шеймусом. Я не должен был.

Питер удивленно посмотрел на него, будто не сразу понял, о чем он – а потом махнул рукой.

– А! Да, хорошо, что ты вспомнил! Все нормально, я тогда думал, ты просто вролился, Эрик – он же такой, резкий. Я как раз хотел поблагодарить.

– За что? – в свою очередь удивился Майкл.

– Я, понимаешь, тогда так хорошо почувствовал, каково было Терренсу, когда Эрик на него срывался на пустом месте, – с радостным оживлением сказал Питер. – Я сделал все, как ты учил – пошел, попереживал как следует, яблони попинал, повозмущался, поплакал даже – и ты знаешь, потом получилось вот так, – он показал Майклу большой палец. – Так что это тебе спасибо за опыт, мне очень помогло!

Питер сбежал по ступеням крыльца, не обращая больше внимания на дикую природу, отправился за завтраком. Майкл поглазел, как оленя наконец прогнали с площадки, подогнав к нему автомобиль поближе и врубив сигнализацию. Потом сунулся проверить телефон. В сообщениях было пусто.

Майкл не думал, что с Браном могло что-то стрястись – тот был мужиком разумным и к импульсивности не склонным. Но волноваться все-таки волновался. Наговорил короткое сообщение на голосовую почту Дакоты (ее телефон тоже не отвечал, так что совершенно точно им было не до него).

Вертя телефон в пальцах, он стоял на крыльце и думал, имеет ли смысл позвонить Иберо и спросить, что он видел, когда был сегодня у него дома. В смысле, все ли в порядке. Или это будет уже лишним?.. Взрослые все, в конце концов, сумеют разобраться со своей жизнью сами.

Люди ходили мимо него туда-сюда, он машинально кивал им. На площадку вернулась рабочая суета. Там через лужи после ночного дождя с грохотом везли стойку с костюмами, поодаль разбирали декорации, Шене, поднимаясь в корзине на стреле крана, оценивал с оператором верхние планы.

Из дверей поместья, почти крадучись, выскользнул Джеймс. Притормозил, заметив Майкла – явно не ждал опять его здесь увидеть. Остановился, заметив озадаченное выражение его лица.

– Что-то случилось? – тревожно спросил Джеймс.

– Да тут… – протянул Майкл. – Бран отхватил себе проблем на голову. Влюбился.

Он машинально попытался убрать телефон в карман, но у его бриджей не было задних карманов, и телефон грохнулся на каменное крыльцо.

– Да блядь, – с досадой вздохнул Майкл, подняв трубку. Поколупал разбитое стекло, порезал палец, сунул его в рот. – Нашел себе девушку, а она… У нее все сложно. Она не горит желанием с ним встречаться. А он прям всерьез влюбился, жить без нее не может. Волнуюсь, как он там, – признался Майкл.

– Так вы поддерживаете связь? – спросил Джеймс.

– Ну. Он живет недалеко от меня. Отучился в Массачусетском технологическом, завел стартап, сейчас подбивает клинья к Илону Маску. Я и раньше не сильно понимал, чем он занимается, а сейчас даже спрашивать перестал. Но он вроде доволен, а это главное.

– Да… Здорово, – задумчиво сказал Джеймс.

Майкл посмотрел на него, еще раз лизнул палец. Порез был неглубоким, тонким. К вечеру сам затянется.

– Ни о чем не хочешь меня спросить?

Джеймс непонимающе поднял голову.

– Про Бобби, например.

У Джеймса на лице мелькнул страх, но он быстро взял себя в руки.

– А тебе есть что сказать?

– Я думал, ты хотя бы поинтересуешься, как там твоя собака.

У Джеймса неожиданно задрожали губы. Майкл подумал, что передавил, с досадой вздохнул: издеваться он точно не планировал.

– И как там… моя собака? – спросил Джеймс ровным голосом, глядя в сторону.

Майкл продемонстрировал ему разбитый телефон:

– Показал бы, но сам видишь… Нормально, – спокойным тоном сказал он. – Живет у меня в Лос-Анджелесе. Здоровый конь, вот такой, – показал рукой высоту в холке. – Жрет больше, чем я.

– А кто с ним сейчас? – спросил Джеймс, невольно улыбаясь.

– Ну, у меня парень один есть, он с ним возится, когда я уезжаю. Иногда Бран приглядывает. С ним все хорошо, – сказал Майкл и с сожалением посмотрел на свой телефон – даже не показать эту сотню фото, которые валялись в памяти. – У тебя Инстаграм есть? Зайди ко мне, сам увидишь, – сообразил он. – У меня логин… сейчас продиктую. Ло Винтерс. Он дурацкий, это имя одного из моих героев. Он был фотографом, ну я и завел аккаунт, чтобы лучше понять. А потом так и оставил.

– Я подпишусь, – сказал Джеймс.

– Да ладно. Зачем? Я его не веду. Только заглядываю к своим. Я вообще не люблю всю эту… онлайн движуху. Зак надо мной постоянно ржет, что я иногда не понимаю, о чем он говорит. У меня сестра больше прошарена, чем я… Нашел?

Джеймс тихо угукнул, что-то листая у себя в телефоне. Наверное, нашел фотографии Бобби. Майкл решил не мешать. Не прощаясь, сбежал по ступенькам, быстрым шагом, не оборачиваясь, почти побежал ловить ближайшую ассистентку Шене. Раз у него был выходной, он собирался съездить в Лондон – заглянуть к семье, увидеться с Томми и Сарой. К ним у него был один разговор.

Он отчетливо понял, что обязан помирить Джеймса с Томми. Обязан. Они так дружили, были настолько близки – а теперь из-за Майкла Томми не хотел знать одного из своих друзей. Он занял сторону Майкла, потому что Майкла он знал много лет. Но Джеймс-то был не виноват в том, что ему понадобился рядом кто-то, кто помог бы пережить ад. И он не заслуживал такого. Майкл собирался вернуть его в их компанию – настолько, насколько они все сами сумеют друг друга простить. Потому что теперь уже Джеймсу придется решать, готов ли он простить то, что когда-то Томми прекратил с ним общение.

И Сара… Она была когда-то давно безумно зла на Джеймса, но Сара была отходчивая, наверняка давно уже все простила. Только то, что Томми был таким принципиальным, удерживало ее от примирения.

Они должны…

Нет, конечно, они ничего никому не должны, но было бы здорово, если бы они пригласили Джеймса на свою свадьбу. Вместе с Винсентом, разумеется. Это будет правильно. Это будет честно. Они должны помириться. Майкл надеялся, что этот жест что-то исправит. Залечит одну из трещин, оставшуюся из прошлого. И всем станет немного легче.

Ему вот точно – станет.

Лондонскую квартиру Майкл купил в Шордич, в здании бывшей фабрики. Когда он взял ее, здесь были только стены из красного кирпича, кухня и ванная комната. Огромный лофт под самой крышей – со стальными балками под потолком, с высокими окнами, деревянным полом и запахом кирпичной пыли.

Он не приглашал сюда ни дизайнеров, ни ремонтников. Собирал обстановку сам, от случая к случаю – по модным интерьерным магазинам и гаражным распродажам. Он обставлял квартиру несколько лет, и процесс все еще не был закончен.

Она была странной. Как пазл из неподходящих друг другу частей, которые насильно впихнули друг в друга, оторвав лишнее или доклеив недостающее. На комоде в спальне стояли хромированные модели мотоциклов, покрытые пылью. Над ними висели теннисные ракетки в чехле. В вазе в прихожей лежали теннисные мячи. Посреди пустой гостиной стоял мотоцикл – тот самый, так и не проданный, но сейчас уже бесполезный. В книжном шкафу толпились книги по истории искусств, архитектуре и археологии, которые Майкл никогда не открывал, но которые покупал десятками. На кухонной стойке валялись антикварные черепки, купленные на E-bay. На крючках висели разномастные кружки – полосатые, цветочные, со смешными надписями. В рамках на стенах висели ноты. В шкафу лежала одежда, половина которой Майклу была мала – светлые футболки с яркими принтами, узкие джинсы, брюки песочного цвета, приталенные пиджаки, голубые и розовые рубашки.

Каждый раз, возвращаясь сюда, он привозил что-то новое.

Зайдя в квартиру, пропахшую холодом, Майкл бросил ключи с брелоком-пружинкой на консоль, снял ботинки. Подобрал с пола кипу длинных белых конвертов, которые накидали через щель. В одних носках прошел в гостиную. Пробежал глазами по корешкам книг, отыскал свободное место и всунул туда еще одну.

«Дикие волки из Баллингари».

Потом оглядел оставшиеся с прошлого раза картонные листы, аккуратно сложенные у стены, но так и не выброшенные. Взял ножницы с кухонного рейлинга, задумчиво пощелкал ими. Отыскал маркер. Открыл в новом телефоне схему подходящего макета, поглядывая на нее, грубовато изобразил на упаковочном картоне несколько деталей. Подправил, чтобы вышло ровнее.

Включил в квартире отопление, сел прямо на пол, спиной к старинной черной батарее, и принялся вырезать. Никуда не спеша, аккуратно, срезая лохмотья, усыпая себя и пол обрезками. Когда все детали были вырезаны, он поставил чайник, облокотился на кухонную столешницу и закурил, задумчиво разглядывая разложенный по полу картон. Потом заварил чай прямо в кружке. Порылся по ящикам, среди шурупов, отверток, гарантийных книжечек и обрывков фольги нашел моток шпагата. Вернулся на пол и начал собирать детали вместе, время от времени прихлебывая горячий чай.

Когда все было готово, у него в руках оказался картонный самолетик из коричневой упаковочной бумаги. Взяв стул, он подвесил его на шпагате к люстре и отошел поглядеть на него, заложив руки за спину.

Джеймсу бы понравилось.

Наверное.

Две нетронутые зубные щетки стояли в стаканчике, в углу гостиной растопырился мольберт со старинным портретом, возле него зеленела пластиковая пальма. На ней осталась мишура и гирлянда с поза-поза-позапрошлого года. Майкл воткнул гирлянду в розетку, раскрыл холодильник. Посмотрел на пустые темные полки, закрыл. Бытовая техника не была подключена к сети – он все равно ею не пользовался. Даже защитную пленку с посудомойки и стиралки не отодрал.

Он вернулся к кухонному островку, на котором оставил почту, вскрыл конверты. Рекламные письма, буклеты, листовки – ничего личного, ему не приходили сюда даже счета.

Глядя, как медленно крутится на люстре коричневый картонный самолетик, он допил остывший чай и долил кипяток в кружку. Каждый раз, когда он входил в эту квартиру, ему хотелось закрыть за собой дверь, выбросить ключи в окно и никогда больше не выходить отсюда. А когда он ее покидал, ему хотелось выкинуть ключи в Темзу и никогда сюда больше не возвращаться. Он не делал ни того, ни другого. Он бывал здесь раз или два в год. Он не жил здесь и не собирался здесь жить, и возвращался сюда раз за разом, чтобы прикоснуться к иллюзии, что Джеймс куда-то только что вышел. Ведь здесь было так много его вещей, всего, что ему (бы) понравилось. Здесь все говорило о том, что это его дом. Их дом.

Не хуже, чем у Томми и Сары.

У этих двоих все складывалось так, что им можно было только завидовать. И Майкл завидовал. Искренне, с радостью за то, что у них все хорошо и с тоской по тому, что у него тоже могло бы быть – так же.

Когда Сара решила вложить деньги в паб Томми, тот не стал гордо отказываться, а принял их с благодарностью. Они стали партнерами и совладельцами. Сара оплатила ему колледж, а на подхват к Гордону Рамзи Томми устроился совершенно самостоятельно. Он проработал бок о бок со своим кумиром три года, после чего они разошлись: Томми не хотел вечно ходить в учениках, даже у самого Гордона. Он взял у него, что мог, а дальше пошел своей дорогой. Вместе с Сарой они открыли свой ресторан. Место было хорошим, кухня Томми – изумительной, а связи Сары обеспечили им рекламу среди модной тусовки, и к ним потянулась золотая молодежь, яппи и хипстеры.

У них были трудности – куда же без них. Дважды они расходились, но совместный бизнес держал их, и они сходились обратно. Ссорились. Мирились. Решали проблемы. Влюблялись друг в друга в третий, в четвертый раз. Майкл не считал, что Томми по-особенному повезло: Томми свое счастье создавал сам, и в первую очередь тем, что ему было не стыдно брать то, что ему предлагала жизнь. То есть, Сара. Их ресторан процветал, они даже начали думать о том, чтобы открыть новый.

Они бы тоже могли так. Они с Джеймсом. Если бы у Майкла гордыня была не размером с Эйфелеву башню, они с Джеймсом тоже замутили бы что-нибудь вместе. Неважно, что. Придумали бы.

Как в старом пабе, у Майкла здесь не было навечно зарезервированного столика. Он был и не нужен: Майкл не так часто появлялся в Лондоне, чтобы держать ему место. Но когда они договаривались о встрече, Томми сказал, что его-то уж куда-нибудь разместит. По телефону Майкл не стал ничего излагать, просто сказал, что хочет увидеть их обоих. Он считал, что такие разговоры нужно вести лично.

Он бывал здесь много раз – и один, и с компанией. Приводил сюда родителей с Фредди, Эвана с его женой и дочерьми. Эван, когда ему случалось задержаться в городе, только здесь и обедал: он не любил новые места, предпочитая все проверенное, уютное и знакомое. А здесь было уютно. Красиво без пафосной элегантности, удобно. Столы не крошечные и не огромные, стулья мягкие, скатерти – бумажные, а вместо выпендрежных живых цветов в стаканчиках рядом с перцем, солью, маслом и уксусом стояли брендированные карандаши. Их, конечно, растаскивали, но Томми считал это бесплатной рекламой. Майкл сомневался в том, что это работает, но он не был спецом в рекламе.

Томми за прошедшие десять лет чуть подрос и окреп, согнал лишний жирок, заматерел. Они с Браном окончательно сравнялись в фигуристости, и Майкл на их фоне теперь выглядел почти тощим. А Сара, сменив имидж разбитной девчонки на образ деловой женщины, стала почти ослепительна. Ей шел возраст. Ей шли костюмы. Ей шла элегантно-старомодная укладка и неяркий макияж, где теперь выделялись глаза, а не губы. Майкл не удивлялся, когда Томми восторженно говорил, что еще не родился такой мужчина, которого она не заставила бы с собой считаться. Она заставила считаться с собой свою аристократическую семью – а куда там было до этого снобизма каким-то костюмчикам из Сити.

– Ну, хвастайся, – сказал Майкл, когда они сели, расцеловавшись и наобнимавшись. Сара с довольной улыбкой протянула руку, растопырив пальцы, чтобы показать помолвочное кольцо. – Твоя родня крышей не съехала, когда узнала, за кого ты собралась?

– Они уже паковали чемоданы, чтобы отъехать, но ты знаешь, у моей тети Агаты во всех решениях совещательный голос такой громкости, что они передумали.

– Господи, она еще жива? Только не говори, что она в двенадцатый раз собирается замуж!

– Нет, ей надоело, – виртуозным жестом отмахнулась Сара. – Но она сказала, что если отец заикнется о том, чтобы лишить меня чего-нибудь ценного, она перепишет свое завещание в пользу ближайшего приюта для кошек, и разговоры как-то умолкли.

– Мировая тетка, – шепотом заговорщика сказал Томми. – Мы с ней договорились, что в случае чего я открываю приют для кошек прямо на ее улице, и дело в шляпе.

– И все? – весело спросил Майкл. – Вот так просто? Они тебя приняли?

– Они смирились, – сказала Сара. – Я сказала отцу, что если принц Гарри может жениться на Меган Маркл, я тем более могу выйти замуж за модного ресторатора. Против принца Гарри им нечего было возразить.

– Тебя накормить? – по-деловому спросил Томми.

– Я бы только кофе, – попросил Майкл. – Не голодный. В другой раз накормишь.

Томми мигнул официанту, дежурившему у стены, изобразил пантомиму пальцами, то ли что-то откручивая, то ли встряхивая – но этот язык жестов, судя по всему, парень понял.

– Так что у тебя стряслось? – спросила Сара. – Ты по телефону ничего толком не сказал.

– Вы знаете, что я сейчас работаю с Джеймсом? – прямо спросил Майкл.

– Слышали, – настороженно ответила она. – И как ты?..

Майкл оглядел их, скользнув взглядом от одного лица к другому. Как бы им объяснить?.. Как бы дать им понять, что все изменилось?..

– Мы помирились.

– В каком смысле? – изумленно спросил Томми. – Вы снова сошлись, что ли?!

– Нет… нет, – Майкл покачал головой, повторил: – Нет. Просто помирились. Столько лет прошло. Мы поговорили… Решили, не будем тянуть все это дальше.

Сара тяжело вздохнула, поставила локти на стол, приложила пальцы к вискам, нахмурилась, будто у нее вдруг разболелась голова. Возле столика появился официант, расставил три чашки кофе и тарелку с пирожными, от одного вида которых у Майкла началось слюноотделение. Он знал цену этим десертам – нежным, как кремовое облако.