Текст книги "Окончательное Предложение (ЛП)"
Автор книги: Лорен Ашер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)
Глава 26
Алана
– Мне интересно, сколько времени тебе понадобится, чтобы прийти к правильному решению, – Кэл с ухмылкой открывает дверь.
Мои глаза превращаются в щели.
– У меня есть одно условие.
– Назови его.
– Не пить в присутствии Ками.
Его улыбка сползает.
– Конечно, нет.
Я делаю вдох.
– Спасибо.
– Привет! – Ками выскочила из-за моей спины.
– Как дела, малышка? – он приседает на корточки до уровня глаз Ками. Его глаза расширяются, когда она закидывает руки ему на шею и сжимает до покраснения.
Черт бы побрал мое сердце за то, что оно предало меня, поскольку оно заколотилось от их объятий.
Он встает во весь рост.
– Что же произошло с Далилой и Уайттом?
– Ее бабушка приехала из другого города на месяц, – ворчу я.
– А Вайолет?
– Она живет в маленькой квартире с двумя соседками.
– Нет ничего, что я люблю больше, чем быть последним выбором, – он берет мой багаж и вкатывает его внутрь. Я следую за ним, рассматривая большие стопки книг, разбросанные по гостиной.
– С каких пор ты любишь читать?
По его шее пробегает румянец, когда он засовывает большие пальцы в передние карманы джинсов.
– Мне нравится занимать свои мысли.
– Ты прочитал все эти книги за последние несколько недель? – в комнате должно быть не менее пятидесяти книг.
Он кивает.
– Вау.
Его взгляд скользит по мне.
– Тебе нужна помощь, чтобы взять остальные вещи?
– Будь осторожен в том, на что вызываешься добровольцем.
– Не похоже, что мне есть чем заняться.
Кэл проводит следующий час, помогая мне переносить коробки и сумки, набитые вещами. К тому времени, когда мы заканчиваем, весь пол гостиной в гостевом доме завален игрушками. Кухонные шкафы завалены продуктами и кухонными принадлежностями, а спальни забиты нашими личными вещами, которыми мы не хотели рисковать, оставляя их, включая мой вибратор, который я спрятала в тумбочке. Я ни за что не оставила бы его там, чтобы какой-то случайный парень нашел его.
Кэл исчезает, а я делаю все возможное, чтобы новая комната Ками выглядела по-домашнему уютно с ее пледом принцессы, лампой-бабочкой и светодиодными лампочками.
К тому времени, когда я закончила, мне захотелось в туалет. Я открываю дверь ванной комнаты, ближайшей к комнате Ками, и тут же на меня кричит мой ребенок, который сидит на унитазе, утверждая, что у него болит живот. Снять ее с унитаза после такого предупреждения уже не представляется возможным.
Свет пробивается из-под щели второй ванной комнаты, расположенной в конце коридора. Я поворачиваю ручку, но дверь не открывается.
– Дай мне секунду, – дверь заглушает глубокий голос Кэла.
Дверь открывается, и облако пара клубится вокруг Кэла, который стоит в дверном проеме в одном лишь белом полотенце. Он так сосредоточен на том, чтобы обернуть его вокруг своей талии, что не замечает, как мой язык вываливается изо рта.
Я не знаю, куда смотреть. Хотя его выпуклые формы соблазнительны, я быстро отвлекаюсь на его блестящий пресс, который ведет прямо к мышцам, направленным, как стрела, к его члену. Он даже не твердый, но я могу различить его очертания под махровой тканью.
Этот мужчина был создан Богом, чтобы исполнить фантазию каждой женщины.
Например, твою.
Далекий звук планшета Ками подталкивает меня к действию.
– Иди внутрь, – я заталкиваю его обратно в ванную и закрываю за нами дверь.
– Что случилось? – он спотыкается о свои ноги, прежде чем опереться о стойку.
Я срываю с полки второе полотенце и шлепаю его по лицу.
– Прикрой все это, прежде чем снова выйдешь наружу.
– Прикрыть это? Зачем? – его губы дергаются, когда он проводит рукой по изгибам и впадинам мышц живота.
– Здесь ребенок! – шепчу я.
– Расслабься. Я просто шучу, – он достает полотенце и прикрывает верхнюю часть тела, пока не становится похожим на мумию. – Лучше? – он выглядит нелепо, его мокрые волосы разметались по лицу.
– Даже отдаленно нет, – я бросаю влажное полотенце ему на лицо. – Вот. Уже лучше.
Он со смехом снимает его.
– Извини за это. Я забыл о том, что Ками осталась здесь.
– Ох, значит, если здесь только я, то ходить в одном полотенце можно?
– Если бы это была только ты, я бы вообще отказался от полотенца, – он подмигивает.
Мой рот наполняется слюной при мысли о том, как он это делает.
– Тебе бы это понравилось, не так ли? – его хриплый голос заставляет мой низ живота пылать.
– Нет, – я слишком поздно замечаю, что мой нос дергается.
Он проводит пальцем по его контуру, вызывая приятную дрожь.
– Ты уверена? – его руки тянутся к краю полотенца.
Мое сердце сильнее колотится в груди, делая невозможным услышать, как он начинает развязывать полотенце.
– Нет! – я шлепаю руками по его поясу, чтобы остановить, но при этом задеваю его член.
Я моргаю. Он ухмыляется.
Мой мизинец тянется, чтобы потрогать его длину, просто чтобы подтвердить то, что я почувствовала. Он вздрагивает, и его крошечный выдох заставляет меня крепко сжать ноги.
– Если ты не планируешь закончить начатое, я бы не стал этого делать снова, – он отталкивает мою руку.
Все пять моих пальцев чешутся от желания обхватить его длину. Мне больно отрицать этот инстинкт, особенно когда он смотрит на меня.
– Продолжай так смотреть на меня, и я могу неправильно это понять, – он с ухмылкой сжимает свой член через полотенце.
Этот ублюдок…
Пульсация между ног не имеет ничего общего с потребностью сходить в туалет.
– К твоему сведению, ты ужасный друг. Неудивительно, что Деклану не нравится, что ты крутишься возле его жены, – я выталкиваю его из ванной и запираю дверь, прежде чем сделать что-то глупое, например, расцеловать его улыбку.
Я бросаю попытки вслепую вставить зарядное устройство для мобильного телефона в розетку за моей кроватью. До нее невозможно дотянуться, не встав на руки и колени, поэтому я встаю на колени и использую фонарик на своем мобильном телефоне, чтобы осветить темное пространство под кроватью.
Громкое шипение заставляет меня упасть на задницу и испустить леденящий кровь крик прямо из фильма. Быстрые, тяжелые шаги по коридору совпадают с неровным биением моего сердца. Моя дверь распахивается, прежде чем ручка врезается в стену.
– Что случилось? – Кэл оглядывает комнату дикими глазами, держась за лампу.
Я прижимаю руку к груди, желая, чтобы сердце успокоилось.
– Что это за оружие?
Его щеки приобретают легкий оттенок розового.
– Это было первое, что попалось под руку.
Он думал, что ты в опасности, и не хотел терять время.
Мое горло разбухает, лишая меня способности говорить.
Ками вбегает в комнату, ее маленькие руки подняты в боевой стойке, которой она научилась на занятиях карате.
– Я спасу тебя! – она рассекает руками воздух и наносит удары ногами. Ее ноги скользят по ковру, руки развеваются, когда она теряет равновесие.
Кэл бросает лампу и ловит ее перед самым ее падением на пол. Он поднимает ее в воздух, заставляя хихикать.
Мое сердце предательски стучит в груди. Невозможно не отреагировать, когда Кэл снова подбрасывает ее в воздух, вызывая еще один громкий смех, прежде чем поставить ее на ноги.
Кэл поднимает на меня глаза, уловив, что я смотрю на их с Ками взаимодействие.
– Что случилось?
Я указываю дрожащим пальцем на темное пространство под кроватью.
– Под кроватью что-то есть.
– Что?
– Я не знаю. Я не успела толком рассмотреть, как оно на меня зашипело.
– О, это Мерлин, – глаза Кэла блестят, когда он протягивает мне руку. Я немного шатаюсь на ногах, в основном из-за того, как Кэл осматривает мое тело на предмет повреждений.
Я оглядываюсь в сторону.
– Эта штука – твоя кошка?
Ками задыхается.
– У тебя есть кошка?
Он кивает, и Ками мгновенно бросается к кровати.
– Ками, нет! Он нехороший, – я взвизгиваю и тяну ее обратно.
Кэл качает головой.
– Это неправда. Мерлин может показаться страшным, но он безобидный. Я клянусь. У него даже нет когтей, потому что его предыдущий хозяин был жестоким придурком, так что ты можешь не беспокоиться, что он кому-то навредит. Самое худшее, что он делает, это линяет, но для этого у меня есть робот-пылесос.
У меня сердце разрывается.
– Ему отрезали когти?
– Да, и это еще не самое худшее.
Боже правый. Моя слабость к бездомным начинает проявляться в самый неподходящий момент.
– Можно я его поглажу? Пожалуйста? – Ками смотрит на меня, хлопая ресницами.
Я смотрю на Кэла в поисках одобрения.
– Я не против.
Я вздыхаю с покорностью.
– Хорошо, – по тому, как загораются глаза Ками, я могу сказать, что к концу ночи она будет привязана к Мерлину.
Ками ползет к кровати, воркуя и зовя Мерлина. Он не выходит, что заставляет ее нахмуриться.
– Я ему не нравлюсь.
Кэл с улыбкой качает головой и опускается на колени рядом с ней.
Второй раз за сегодняшний вечер я становлюсь свидетелем того, как Кэл мил с моим ребенком без всякой причины, просто он такой парень.
– Он немного застенчив, – он протягивает руку под кровать.
Ками ждет, ее тело дрожит от нарастающего возбуждения.
Проходит минута, но благодаря настойчивости Кэла и терпению Ками из-под кровати выползает тощий черный кот. Он трется о бедро Кэла, его хвост виляет туда-сюда, пока Кэл проводит рукой по позвоночнику кота.
– Медленно погладь его, – Кэл показывает Ками еще раз, прежде чем разрешить ей попробовать.
Ками протягивает руку, намереваясь провести пальцами по шерсти Мерлина, но кот выбегает из комнаты, прежде чем у нее появляется шанс.
Ее улыбка спадает.
– Он меня ненавидит.
– Он просто сварливый, но у меня в запасе есть трюк, – Кэл встает и поднимает Ками на ноги.
Он показывает ей свой тайник с кошачьей мятой и любимую игрушку Мерлина. Ками завороженно смотрит, как он набивает игрушку наполнителем, а затем протягивает ей удочку, к которой она прикреплена веревкой.
По указанию Кэла Ками подвешивает рыбку перед диваном, под которым прячется Мерлин. Когда лапа Мерлина выныривает, чтобы поймать пернатую рыбку, Ками визжит. Кэл смеется над ее реакцией, и я делаю то же самое.
Я держусь позади, одновременно очарованная и напуганная их общением. Чем больше они проводят времени вместе, тем больше я беспокоюсь, что Ками может привязаться к Кэлу. Я знаю, каково это, когда твое сердце разбивает не кто иной, как Каллахан Кейн. Это оставляет пустоту, которую невозможно заполнить, как ни старайся.
Я совершила много ошибок, но я задаюсь вопросом, не совершила ли я самую большую из них, позволив моей дочери попасть под чары Кэла. Если она похожа на меня, то не исключено, что в итоге она полюбит его. А потом он уедет, и мне снова придется собирать осколки.
Только на этот раз он разобьет не мое сердце.
Это будет сердце моей дочери.
Глава 27
Кэл
Жить с Ланой и Ками – это совершенно другой опыт, чем видеть их время от времени в основном доме, когда я убирал чердак. Для начала, весь дом заполнен игрушками. Коробками с коробками игрушек. Вся гостиная – это минное поле из лего, кукол-принцесс и достаточного количества мягких животных, чтобы Ками могла играть в школу понарошку.
Этот ребенок чертовски милый, когда она разыгрывает урок испанского языка своей матери, переходя с английского на испанский, а Лана то и дело поправляет ее, пока она готовит ужин на кухне.
Ками показывает рулоном бумажных полотенец на мини-доску, на которой она написала.
– Vamos a apprendo español.
– Vamos a aprender español – Давайте учить испанский.
Ками повторяет фразу, прежде чем заслужить от мамы большой палец вверх, посыпанный мукой.
Я хихикаю себе под нос, выдавая тот факт, что я притворяюсь, что читаю.
– Кэл, хочешь поиграть со мной? – Ками подбегает ко мне и берет меня за руку.
Лана отрывает взгляд от своей разделочной доски.
– Я думаю, Кэл занят.
В последние пару дней она была довольно холодной, с того самого дня, как переехала. Я пытался прорваться сквозь нее с помощью нескольких шуток, но, похоже, ее ничто не пронимает. Даже мои попытки не пить не улучшают настроения.
Она старается не оставлять меня наедине с Ками дольше чем на минуту, чего раньше не было.
Что изменилось?
Честно говоря, незнание этого сводит меня с ума. Я не знаю, что произошло между ее предложением стать моим другом и сейчас. Что бы ни происходило в ее голове, это не может быть хорошим, и у меня возникает искушение загнать ее в угол и получить ответы.
Может быть, когда Ками уснет, я смогу это сделать.
– Пожалуйста? – Ками моргает на меня своими длинными ресницами.
– Конечно. Я с удовольствием поиграю с тобой, малышка, – я встаю и иду за лучащейся радостью Ками, в то время как Лана смотрит на меня.
Следующие двадцать минут я изображаю ученика, пока Ками пытается читать мне книгу на испанском. Она спотыкается на словах, и я изо всех сил стараюсь ей помочь, а Лана то и дело вмешивается в слова, которые я произношу неправильно.
Моя шея и позвоночник то и дело нервно почесываются. Когда я оглядываюсь, то вижу, что Лана увлеченно занимается чем-то на кухне.
Что происходит?
– Хорошо, Камила. Пора ужинать, – Лана стягивает фартук через голову.
Запахи, доносящиеся из духовки, заставляют меня желать, чтобы она сделала мне такое же приглашение, хотя я знаю, что этого не произойдет.
Ками вцепилась в мою руку и потянула.
– Vamos a comer – Пойдем есть.
Лана ничего не говорит, но молчание между нами не предвещает ничего хорошего. Как бы хорошо ни звучала сейчас домашняя колумбийская еда, я не собираюсь давать Лане еще одну причину для раздражения.
Я качаю головой.
– Я не могу.
– Почему?
– У меня есть планы.
– Какие? – у ребенка нет никаких личных границ или социальных навыков.
Ей пять лет. Дай ей поблажку.
– Я собираюсь поесть в закусочной.
Ее лицо скривилось так же, как у Ланы.
– Фуууу.
Только я подумал, что моя жизнь не может стать еще хуже, как ко мне пристает пятилетний ребенок.
Отлично.
Лана подходит к Ками и сжимает ее плечи.
– Может, в следующий раз.
– Точно.
– Но моя мама – лучший повар во всем мире, – ее сияющая улыбка – это сила, с которой нужно считаться. Я сомневаюсь, что у меня были бы шансы сказать ей «нет», если бы не Лана, которая сверлит взглядом мое лицо, когда я обращаюсь к ее ребенку.
– Я знаю. Она научилась у второго лучшего повара во всем мире – ее мамы.
Ками задыхается, и я тут же понимаю, что сказал что-то не то.
– Ты пробовал еду Abuela – Бабушки? Когда? – Ками смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
Я бросаю взгляд на Лану, чтобы получить одобрение, прежде чем сказать что-то, чего не следовало бы. Она слегка кивает, и я облегченно вздыхаю.
– Она работала здесь, когда я приезжал сюда летом, когда рос, и готовила лучшую еду, которую я когда-либо ел. После твоей мамы, конечно.
Глаза Ками, кажется, готовы выскочить из головы от того, как сильно она их напрягает.
– Правда?
Лана смотрит в сторону, ее грудь поднимается и опускается с каждым глубоким вдохом.
– Да.
Ухмылка Ками становится еще шире.
– Она тебе нравилась?
– Было просто невозможным, чтобы она не нравилась. Каждый человек, который встречал ее, любил ее, – я имею в виду каждое слово. От сеньоры Кастильо исходила такая энергия, что всем хотелось остаться рядом. Она любила готовить, убирать и рассказывать истории, делая все это одновременно, что было приятным изменением по сравнению с нянями, с которыми я проводил время в детстве.
Это одна из причин, почему я любил приезжать к ней летом, хотя мои братья не разделяли тех же чувств.
– Ты скучаешь по ней?
Вопрос Ками заставляет мою грудь сжиматься от неприятного ощущения.
– Да, скучаю. Я жалею, что не смог с ней попрощаться.
Руки Ланы, вцепившиеся в плечи Ками, напрягаются.
– Где ты был? – брови Ками сходятся вместе.
Лана качает головой.
– Por favor, no más preguntas. Me has hecho suficiente por hoy – Пожалуйста, больше никаких вопросов. На сегодня достаточно.
– Но…
– Почему бы тебе не пойти накрыть на стол, пока я разговариваю с Кэлом?
– Хорошо! – Ками направилась к маленькому кухонному столу, который мы задвинули в угол, чтобы было больше места для всех игрушек.
– Если ты хочешь поужинать с нами, то ты можешь, – она смахнула немного муки со своего фартука.
– Я не хочу навязываться, – ты такой отвратительный лжец.
Мой желудок предает меня, так как он заурчал достаточно громко, чтобы Лана его услышала. Она слегка улыбается. Это первая улыбка, направленная на меня за последние дни, и я впитываю ее, как растение, лишенное солнечного света.
– Просто иди и присядь за стол, пока я принесу арепас14.
– Арепас?
– И чоризо15.
Мой рот наполняется.
– Чоризо? Тебе нужна помощь?
– Я уже много лет готовлю еду без посторонней помощи, так что, думаю, я и сама прекрасно справлюсь, но спасибо.
– Не помешает время от времени давать мужчине возможность почувствовать себя полезным.
Она хлопает ресницами.
– Хочешь, я найду лампочку, которую нужно поменять?
Я слегка толкаю ее в плечо, и она заливается смехом. Звук такой, как будто я только что впрыснул в свои вены чистый серотонин.
Таймер на духовке пищит, унося с собой Лану и этот прилив счастья.
Я сажусь рядом с Ками и уделяю ей внимание, игнорируя тягу к женщине, работающей на кухне.
Лана ставит передо мной мою тарелку. Прежде чем она успевает отодвинуться, я хватаю ее за руку и слегка сжимаю.
– Спасибо. Я очень рад, что ты меня пригласила.
Щеки Ланы, и без того розовые от напряжения, краснеют.
– Не за что.
Я провожу большим пальцем по ее коже.
– Я скучал по твоей еде, – я скучал по гораздо большему, чем по ее еде, но это кажется безопасным способом выразиться. Она сжимает мою руку в ответ в молчаливом признании, прежде чем я отпускаю ее.
Пока Лана берет коробку сока из холодильника, Ками наклоняется через стол, чтобы прошептать мне на ухо.
– Тебе нравится моя мамочка.
Мои глаза расширяются до предела.
– Я умею хранить секреты, – Ками поджимает губы и выбрасывает невидимый ключ через плечо.
Черт, ребенок умен. Либо это так, либо мой интерес к Лане настолько патетически очевиден, что это замечает даже пятилетний ребенок.
Возможно, и то, и другое.
Аромат арепаса щекочет мой нос и заставляет мой рот наполниться водой. Ками начинает есть, откусывая кусочки в перерывах между рассказами о том, как она сегодня ходила плавать в общественный бассейн в своем летнем лагере. Между ее рассказами и вопросами Ланы вся трапеза наполнена смехом, фальшивыми вздохами и тем, что Лана задает Ками глупые вопросы, призванные вызвать споры.
Мне нравится, что нет ни одной минуты тишины.
Я не помню, когда в последний раз я испытывал такое удовлетворение, делая что-то настолько простое. Конечно, я ужинал с семьей, но что-то в окружении двух пар только усиливало ощущение пустоты в груди. Но сегодня вечером это ощущение исчезло.
В моей жизни был момент, когда я думал, что невозможно почувствовать себя настолько полным. Но сегодня я чувствую это.
Впервые за долгое время я начинаю надеяться. Верить, что в этой жизни для меня есть нечто большее, чем хроническое одиночество и отчаянное стремление куда-то вписаться. Что я могу быть трезвым и счастливым, если только приложу усилия.
Или захочу.
Шум посудомоечной машины заполняет тишину, пока я протираю столешницу дезинфицирующей салфеткой.
Лана выходит из спальни Ками и тихонько закрывает за собой дверь. Она уже час занимается ее укладыванием, Ками просит еще десять минут купания, еще одну сказку на ночь и просит Лану спеть ей колыбельную перед сном. Я старался не подслушивать, но это было трудно, учитывая, насколько маленький у нас дом.
Она посмотрела на меня со странным выражением лица.
– Ты помыл посуду.
– Это меньшее, что я могу сделать после того, как ты приготовила ужин.
Она наклоняет голову.
– Возможно, мне придется приглашать тебя ужинать с нами каждый вечер, если это означает, что ты будешь мыть посуду.
– Договорились, – говорю я слишком быстро, в моем голосе звучит отчаяние.
Она прикусывает нижнюю губу, перекатывая ее между передними зубами, прежде чем заговорить.
– Это было мило.
Мое сердце сильнее стучит в груди.
– Что именно?
– То, что ты ужинал с нами. Это было похоже на… – ее голос затихает.
Я отказываюсь позволить ей уйти, ничего не объяснив.
– Что? – настаиваю я.
– Мне показалось, что ты вписался в нашу компанию, – она смотрит вниз на свои босые ноги, заправляя прядь волос за ухо.
Я проглатываю комок в горле. Как бы мне ни хотелось выразить свое согласие, я боюсь, что может произойти, если я это сделаю.
Она бы не заговорила об этом, если бы беспокоилась о том, что ты можешь сказать.
– На мгновение во время ужина у меня возникло такое желание.
Ее брови сошлись.
– Что?
Я пожимаю плечами, пытаясь сделать вид, что мне все равно, но, вероятно, мне это не удается, судя по тому, как напряжены мои плечи.
– Мне нравится проводить время с тобой и Ками. Она очень напоминает мне себя в ее возрасте.
Призрак улыбки пересекает ее губы.
– Ради моего собственного психического здоровья и здравомыслия я сделаю вид, что ты этого не говорил.
– Я не был таким уж плохим.
– К десяти годам у тебя уже было три сломанных кости, одно сотрясение мозга и неспособность усидеть на месте дольше десяти минут.
– Это не значит, что она станет такой.
– Я очень надеюсь, что нет. Мой страховой взнос уже зашкаливает, – она вскидывает руки вверх.
В итоге я смеюсь, от чего она только поджимает губы.
– Я серьезно!
– Ты станешь миллионером, когда мы продадим дом. Я уверен, что после этого ты сможешь покрыть пару сломанных костей.
– Точно, – ее восторг угас, вместе с небольшой улыбкой, появившейся на ее лице.
– Только не говори мне, что ты все переосмысливаешь. Я думал, мы договорились друг с другом.
Она хмурится.
– Нет.
– Тогда что случилось?
– Ничего. Я иду спать, – она поворачивается к коридору.
– Почему ты уходишь? – я следую за ней.
– Я устала, – она идет к своей спальне, которая находится прямо напротив моей.
Когда Лана собирается взяться за ручку, я останавливаю ее, хватаю за руку и разворачиваю к себе.
– Что я такого сказал?
Она делает глубокий вдох, заставляя свои плечи подниматься и опускаться.
– Меня беспокоит не то, что именно ты сказал, а то, что мне это напомнило.
Моя рука, держащая ее, напрягается.
– Что?
Она поднимает другую руку в воздух и вращает пальцем.
– Что у всего этого есть срок годности.
Мои брови сходятся вместе.
– Разве ты не этого хотела?
Ее лицо искажается, смятение проступает в каждой морщинке на лбу.
– Я не знаю, чего я хочу, и, возможно, в этом моя проблема, – она тяжело вздохнула. – Я просто забыла, каково это… – ее предложение замирает, когда она поджимает губы.
– Забыла, каково «что»?
Она опускает взгляд.
– Не чувствовать себя так чертовски одиноко хотя бы раз.
Давление в моей груди нарастает.
– Лана…
– Это прозвучало еще более жалко, когда я произнесла это вслух. Просто притворись, что я ничего не говорила, – она высвобождает руку и проскальзывает в свою комнату, прежде чем я успеваю спросить что-нибудь еще.
Я иду в свою спальню и забираюсь на кровать. Мерлин запрыгивает на матрас и прижимается к изголовью кровати, наполняя тишину своим ровным урчанием.
Я обдумываю слова Ланы о том, что она не знает, чего хочет. Ей не нравилось, когда ей напоминали, что у всего есть срок годности.
Если бы она не убежала в свою комнату, я бы сказал ей, что чувствую то же самое. Что я также страдаю от невыносимого одиночества и желания заполнить хроническую пустоту в груди.
Я поклялся себе, что буду здесь только до тех пор, пока не продам дом. Не было смысла задерживаться здесь дольше, особенно когда я здесь никому не нужен.
Но что если…
Нет. Не может быть, чтобы она дала мне шанс.
Верно?
Во время всех моих гипотетических рассуждений о возвращении на озеро Вистерия я даже не рассматривал возможность того, что Лана заинтересуется мной. Я даже не стал об этом размышлять, потому что не мог на это надеяться.
Но что, если она открыта для того, чтобы мы попробовали что-то новое вместе? Что-то, что не отягощено наркотиками, депрессией или плохими решениями, принятыми от отчаяния, чтобы почувствовать что-то кроме боли?
Я мог бы помочь уменьшить одиночество, от которого мы оба страдаем. Было бы легко стать ее спутником. Другом. Возлюбленным.
Мои мысли устремляются вперед, план формируется по мере того, как я перебираю все наши взаимодействия до этого момента. Если Лана в замешательстве, самое время прояснить некоторые вещи – начиная с моих чувств к ней. Возможно, у меня нет ответа на все вопросы, но одно я знаю точно.
Лана – единственная женщина, которую я когда-либо любил, и пришло время начать вести себя соответственно.
