Текст книги "Окончательное Предложение (ЛП)"

Автор книги: Лорен Ашер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Глава 24

Алана

Я трясу головой достаточно сильно, чтобы мое зрение затуманилось.

– Ты не можешь стоять здесь и обвинять меня в своей зависимости.

Он цепляется за мой подбородок, заставляя меня смотреть ему в глаза.

– Я не виню тебя. Я просто честно говорю о том, что произошло в прошлый раз.

– Что произошло в прошлый раз?

Его пальцы, сжимающие мой подбородок, напрягаются.

– Я вернулся. Хоть я и поклялся тебе, что этого не сделаю, я все равно вернулся, потому что был глупым, полным надежд дураком.

Я втягиваю воздух.

– Когда?

– Прямо перед тем, как моего дедушку отключили от аппаратов.

– Но это было… более двух лет назад.

О, нет.

Выражение его лица пронзает мое сердце невидимым кинжалом.

– Я сначала не поверил, – его взгляд опускается, а напряжение сводит его плечи, каждый из его мускулов напрягается под тканью рубашки, – Но потом я своими глазами увидел, как ты целуешься с тем парнем, Виктором, прямо у «Последнего Звонка».

Мои глаза сужаются.

– Кто тебе о нем рассказал?

Его верхняя губа кривится от отвращения.

– Это имеет значение?

Я отворачиваюсь.

Его грудь вздымается и опускается от глубокого выдоха.

– Знаешь что? Не имеет, потому что не в этом дело.

Мои глаза закрыты.

– Тогда в чем?

– Я подвел тебя в последний раз той ночью.

Моя голова трясется так сильно, что мозг сотрясается.

– Как? Я даже не знала, что ты был в городе.

– Потому что вместо того, чтобы сражаться за тебя – за нас – я выбрал легкий путь в ту ночь. Знакомый. Неправильный. Вместо того, чтобы решать свои проблемы, я хотел утопить их в алкоголе, пока не перестану чувствовать боль. Пока я не заморозил ту часть своего мозга, которая видела тебя в объятиях другого мужчины. Это было так тяжело после всех усилий, которые я приложил, чтобы протрезветь, но я не мог найти в себе силы остановиться. Я не хотел. Моя главная причина поправиться была украдена у меня, и мой дедушка сказал, что именно это и произойдет.

Он обнажает передо мной свою душу, и я не могу в данный момент разорвать ее.

– Я знаю, что разрушил наш шанс на что-то большее. С моей стороны было эгоистично даже пытаться в прошлый раз, зная, в каком душевном состоянии я нахожусь и что наша встреча вполне может разрушить нашу дружбу.

– Зачем тогда было рисковать? – вопрос, на котором я зациклилась, вылетает из моих уст вместе с любым чувством самосохранения.

Он делает глубокий вдох. Мой желудок скручивается узлом, мышцы напрягаются так сильно, что причиняют боль.

Его взгляд останавливается на моем.

– Я всегда думал, что нам суждено быть вместе. Возможно, я немного ошибся со временем, но это не меняет того факта, что в этом мире я не хочу никого больше, чем тебя.

Дыхание становится намного более затрудненным.

– Раньше я выжидал, потому что никогда не было подходящего момента. Три года уже не кажутся большой разницей, но тогда казалось, что это целая жизнь. К тому времени, когда тебе исполнилось восемнадцать, я уже был неудачником с одним пребыванием в реабилитационном центре за плечами. Я был ублюдком, а ты… – он замолкает.

– Если ты скажешь девственницей, я тебя ударю.

Кэл дразнил меня этим, пока однажды ночью я не сломалась и не переспала с иногородним. Он злился целую неделю, что было неслыханно.

– Идеальна. Ты была идеальна, – он проводит костяшками пальцев по моей щеке.

Успокойте бабочек.

– У тебя были мечты, и у меня тоже. Один из нас должен был бы смириться, а я не хотел этого для нас. Не хотел рисковать тем, что ты обидишься на меня, когда мы станем старше, – его улыбка колеблется. – Оглядываясь назад, я думаю, это была глупая причина.

– Я не обижаюсь на тебя. Я просто хочу перекрыть тебе поток воздуха и время от времени наблюдать, как твое лицо багровеет.

– При определенных обстоятельствах я бы с удовольствием разыграл твою фантазию, – он подмигивает.

– Конечно. Наше стоп-слово может быть еще.

Смех вырывается из его рта, чистый и легкий, когда он смотрит на меня как…

Как раньше.

– Это – то, чего мне не хватало, – он жестикулирует с ухмылкой. – Я знаю, что не могу вернуться назад и изменить то, что сделал в прошлый раз, когда был здесь. И как бы дико это ни звучало, я не жалею об этом, хоть и потерял тебя в процессе. Потому что лучше бы я знал, какого это, иметь тебя на одно лето, чем вообще не иметь.

Мое сердце готово взорваться, особенно после того, что он сказал дальше.

– У нас было тяжелое начало этим летом, но я просто надеюсь, что мы снова сможем стать друзьями. По крайней мере, пока я здесь.

– Друзья? – пол уходит из-под меня.

Он читает мое лицо, как свою любимую книгу.

– Я знаю, что вчера сильно облажался.

– Да. Тотально.

– Я рад, что ты рядом со мной, чтобы держать меня в узде.

– Считай это моим вкладом в общество. Мы не можем допустить, чтобы кто-то вроде тебя бегал по городу с эго размером с озеро Мичиган.

– В конце концов, у меня должна быть какая-то надежда, когда есть еще озеро Вистерия, с которым нужно бороться.

Я сжимаю губы в плохой попытке скрыть улыбку.

Он вздыхает.

– Смотри. Я знаю, что просить снова стать друзьями – это с натяжкой… – да, потому что ты поцеловал меня до потери сознания всего неделю назад. – Но я надеюсь, что мы сможем найти способ поладить, пока я здесь.

Я закусываю нижнюю губу, пока обдумываю его предложение. Дружба породила бы ожидания. Это может дать нам несколько ограничений, которые, как мы надеемся, не позволят нам сделать что-нибудь глупое.

Верно. Конечно же это сработало, когда он был здесь в последний раз.

Я теперь умнее. Тогда волнение от того, что мы стали парой, превзошло мой здравый смысл. Но сейчас я более подготовлена. Я выросла. Отпустить гнев, который я испытываю к нему, было бы признаком зрелости.

Недоверие к нему и его пристрастию – не признак незрелости, а опыт.

Проблемы, которые я пережила не только с ним, но и с сестрой. Проблемы, которые научили меня всему, что я знаю о жизни с близкими людьми, страдающими от зависимости.

Я открываю рот с полным намерением отвергнуть его предложение о дружбе, но только для того, чтобы сжать губы. Он не единственный, кто скучает по нашей дружбе.

Я тоже.

Я качаюсь на пятках.

– Если ты хочешь снова стать друзьями, нам нужно установить некоторые границы.

– Границы?

– Если ты снова напьешься, как в ночь выпускного Ками, нам конец. Навсегда.

Он тяжело сглатывает.

– Отлично.

Ну, черт. Я ожидала немного большей нерешительности в этом вопросе.

– И больше никаких поцелуев, – слова вылетают из моего рта.

Его губы изгибаются в самой сексуальной ухмылке.

– Это сложно, но я могу попробовать.

– Ты жил долгое время, даже не пытаясь, так что я думаю, ты сдержишься, – мои щеки горят при воспоминании о прошлой неделе.

– Это было раньше, – его голос становится глубже.

– До того, как…?

– Я узнал, как ты ощущаешься подо мной, – он проводит костяшками пальцев по моему лицу. Воздух между нами потрескивает, по коже бегут мурашки.

Глупо было даже думать, что мы можем попытаться подружиться. Не может быть, чтобы это когда-либо произошло – не тогда, когда простое прикосновение его руки заставляет мое тело реагировать подобным образом.

Я ненавижу это. Я люблю это. Я не должна допустить, чтобы это когда-либо повторилось.

Я очищаю голову быстрым встряхиванием.

– Знаешь что? Неважно. Я не могу быть твоим другом.

Он отстраняется, забирая свое тепло и покалывание, бегущее по моему позвоночнику.

– Почему нет?

– Ты не можешь продержаться и пяти минут, не флиртуя со мной.

– Ну, ты настраиваешь меня на провал, если ожидаешь, что я продержусь рядом с тобой пять минут.

Я бросаю на него беглый взгляд.

– Разочарована, но не удивлена.

Его лицо краснеет ровно через пять секунд.

– Это не то, что я имел ввиду.

– Не нужно смущаться. Ты стал старше, так что я понимаю. Я уверена, что с правильными таблетками эта проблема может быть решена очень быстро.

Он делает шаг ближе.

– Я не смущаюсь. Я в ярости.

Я фальшиво вздыхаю.

– Мужская хрупкость во всей красе.

– Лана.

Одно слово. Четыре буквы. Тысяча искр слетает с моей кожи, когда он хватает меня за шею сзади и прижимает к своей груди. Наши губы парят в нескольких дюймах друг от друга, тепло его мятного дыхания обжигает мое лицо.

Никакой водки.

Мои пальцы сжимаются на его груди.

Его пальцы впиваются мне в горло.

– Мне нужно защитить свою честь.

– Я поражена, что еще есть что защищать.

Его глаза сверкают, как тысяча звезд, взорвавшихся одновременно.

Я противодействую ему. Я это знаю, но не нахожу в себе силы остановиться, как бы громко ни кричал голос в затылке, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Кэл шокирует меня, обвивая рукой мои волосы и дергая их, как веревку, пока моя голова не наклоняется в сторону, а грудь не прижимается к его груди. Он проводит кончиком носа вверх по моему горлу. Это эротично, так как одно прикосновение заставляет все мое тело чувствовать, что оно может быть поглощено пламенем. Я двигаюсь, желая избежать этого чувства, только чтобы потереться о ту часть его тела, которую я обделила.

Черт.

Каждый твердый дюйм давит на мой живот. Я втягиваю воздух, и он хихикает.

– Верно. Насчет этого, – его голос, теперь более грубый, чем прежде, заставляет меня дрожать. Я не слишком уверена от чего конкретно. Возбуждение. Отчаяние. Варианты бесконечны, каждый опаснее предыдущего.

– Ты твердый.

– Проницательна, как всегда.

Я дважды моргаю.

– Почему?

– Потому что ты существуешь, – его глаза прожигают дыру прямо в моем сердце, прокладывая себе путь сквозь окружающий его лед.

Я качаю головой, пытаясь стереть образ его глаз, отпечатывающийся в моей душе.

– Мы не должны этого делать.

Его пальцы, сжимающие мои волосы, напрягаются.

– Я знаю.

Он со вздохом целует чувствительное место под моим ухом. Дрожащее дыхание вырывается из меня прежде, чем я успеваю его проглотить.

– Это неправильно, – мое сердце сильнее колотится в груди, заявляя об обратном.

Его глаза закрыты, но не раньше, чем я улавливаю вспыхнувшую в них боль.

– Ты действительно так к нам относишься?

– Я никогда ни в чем не была так уверена, – я отвечаю автоматически, влияние моего ответа ясно написано на его лице.

Мне физически больно причинять ему страдания, но у меня нет другого выбора. Рискнуть каким-либо образом сблизиться с ним – значит снова рисковать своим сердцем ради кого-то, кто даже не собирается оставаться рядом.

У меня нет сил пережить еще одно горе. Я боюсь, что следующим будет то, что окончательно разнесет меня на куски без возможности восстановления.

Его рука отпускает мои волосы и падает на бок мертвым грузом.

– Тогда прошу прощения за то, что перешел границу. Я… – он спотыкается о свои слова. – Я застрял в моменте на секунду.

Моя грудь пульсирует. Бурление в желудке усиливается, кислота ползет вверх по моему горлу, готовая очиститься от моего дрожащего тела.

Прежде чем я успеваю остановиться, я предлагаю оливковую ветвь. Глупую оливковую ветвь, о которой я пожалею, но не смогу забрать.

– Если ты хочешь, чтобы мы были друзьями – настоящими друзьями – ты больше не будешь так обращаться со мной.

Его лицо остается непроницаемым.

– Я думал, ты не хочешь быть моим другом.

– Э-э, я передумала.

– Почему?

– Потому что единственный друг, который есть у тебя в городе – это моя пятилетняя дочь, и, честно говоря, это немного грустно.

Выражение его лица расширяет яму в моем животе.

– Мне не нужна дружба из жалости.

– Очень жаль. Это специальное предложение Кастильо.

На его лице появляется настоящая улыбка, отбрасывая тени в глазах.

– Значит ли это, что ты будешь строить лодку вместе с нами?

Его возбуждение вызывает привыкание, и я ловлю себя на том, что говорю «да». Я ожидаю, что сожаление будет неизбежным, но вместо этого я замечаю лишь покалывание в груди при мысли о создании чего-то особенного с Ками и Кэлом.

Может быть, такая деятельность пойдет нам на пользу. Может быть, мы сможем покончить с этим и уйти от всего дерьма, которое копилось на поверхности последние шесть лет.

Он удерживает мой взгляд еще мгновение, прежде чем сделать один шаг назад.

– Я должен идти. У нас завтра ранняя встреча с подрядчиком.

Я дважды моргаю, прежде чем восстановить чувствительность конечностей.

– Верно.

Он передает мне пакет с вазой, прежде чем вернуться к своей машине. Я так увлеклась его уходом, что не замечаю второй пакет на крыльце, пока он не едет к главной дороге.

Я вхожу в дом и кладу первую сумку на пустой стол под лестницей, прежде чем вернуться, чтобы взять другую.

– Что за чертовщина? – я ворчу от тяжести. Мои руки дрожат, когда я кладу ее на пол рядом со столом.

Сначала я разворачиваю вазу. Это просто, элегантно и именно то, что моя мама выбрала бы для себя. Второй подарок меня удивил. Я становлюсь на колени на пол и достаю завернутый куб. Белый конверт приклеен к верхней части оберточной бумаги, и я прорезаю его ногтем, прежде чем вытащить открытку.

«Возможно, ты была права, желая воплотить в жизнь чужие мечты.

– К.»

Трясущимися пальцами я раздираю оберточную бумагу, чтобы обнаружить профессиональный миксер. Я узнаю этот бренд как тот, который принадлежал к моему «никогда не случится», но с таким же успехом я могла бы помучить себя, рассматривая его.

Мои глаза наполняются слезами. Дело не в самом миксере, а в скрытом значении, которое выворачивает меня наизнанку.

Я перечитываю открытку еще раз, и во второй раз бабочки в моем животе бушуют еще сильнее. Это чувство не имеет ничего общего с желанием печь сегодня до двух часов ночи, а связано с мужчиной, который в первую очередь доставил мне удовольствие.

Прежде чем струсить, я вытаскиваю телефон и отправляю Кэлу сообщение.

Я: Спасибо за миксер.

Кэл: Поблагодари меня, приготовив мое любимое блюдо.

Я: Будет сделано.

В ту ночь я ложусь спать с глупейшей улыбкой на лице, чувствуя себя лучше, чем в последние несколько недель.

Глава 25

Алана

Следующим утром я проснулась взволнованной и готовой к встрече с подрядчиком. Теперь, когда отношения с Кэлом, похоже, наладились, я чувствую себя более готовой работать с ним над домом.

Я прохожу утреннюю рутину с энергией, достаточной для того, чтобы соперничать с Ками. Ее энтузиазм по поводу начала летнего лагеря передается мне, и мы проводим всю поездку в машине под ее любимую песню из последнего фильма о принцессах Дримленда.

Я давно отказалась от борьбы с Кейнами и их сказочной империей. Это была бессмысленная борьба, особенно когда все друзья Ками одержимы Дримлендом и фильмами про принцесс. Даже я должна признать, что фильмы довольно милые, хотя мы с Ками согласны, что было бы здорово, если бы они сняли фильм о ком-нибудь из Колумбии. Бонусные очки, если они будут из Барранкильи, как моя семья.

К тому времени, как я возвращаюсь в дом, мое настроение не может быть лучше.

– Что заставило тебя так улыбаться? – Кэл заглядывает на кухню.

Я опускаю кастрюлю, которую мыла, обратно в воду и выключаю музыку, звучащую из портативной колонки на стойке.

– Сегодня первый день лета.

– Поздравляю. Что ты планируешь сделать в первую очередь?

Я показываю на посуду.

– Мне нужно закончить все до прихода подрядчика.

Он начинает закатывать рукава своей льняной рубашки, обнажая толстые предплечья.

– Как насчет того, чтобы я вытирал посуду, пока ты ее моешь?

Я поднимаю взгляд от его рук.

– Почему?

– Потому что я закончил на чердаке, и мне больше нечего делать до прихода подрядчика.

– Ты уже закончил на чердаке?

– Да, – он хватает полотенце, висящее на духовке, и перекидывает его через плечо, прежде чем повернуться ко мне.

Я не могу не улыбнуться ему.

– Домашнее хозяйство тебе очень идет.

Его губы подрагивают.

– Может быть, Айрис была в чем-то права.

Мой позвоночник напрягается. Кто, черт возьми, такая Айрис?

Я никогда раньше не слышала этого имени из его уст, но, судя по тому, как загораются его глаза при одном только упоминании ее имени, она ему очень дорога.

Я беру мочалку «Brillo¹²» и начинаю оттирать остатки яичницы со сковороды. Кэл стоит рядом со мной и вытирает кастрюлю, которую я помыла минуту назад. От скрипа мочалки о металл у меня болят уши.

Он подталкивает меня локтем.

– Что случилось?

– Ничего.

– Айрис говорит то же самое, когда злится, – его голос звучит мягче, и я поднимаю голову, чтобы увидеть, как сверкают его глаза.

Каков козел.

Я скребу так сильно, что кусочек подушечки отрывается и уплывает.

– Ты уверена, что все в порядке? – поддразнивает он.

– Да.

– Если ты настаиваешь. Мне бы не хотелось подвергать риску нашу дружбу.

– Держи, – я споласкиваю сковороду и передаю ему, чтобы он заткнулся.

Он наклоняется вперед, чтобы прошептать мне на ухо.

– Мило видеть, как ты ревнуешь к моей невестке, но в этом нет необходимости.

Я моргаю.

– Невестке?

– Айрис Элизабет Кейн. Она же жена Деклана.

– Деклан женился?

Он кивает с улыбкой.

– На моей лучшей подруге.

Ну, разве ты не выглядишь сейчас глупой?

– Это здорово, что вы двое близки, – я морщу нос.

Он постукивает по нему.

– Деклан, кажется, с этим не согласен.

Смех застревает у меня в горле.

– Как он?

– Как всегда, невыносим.

– Очень жаль. Надеюсь, ему наконец-то сделали операцию, чтобы помочь с его невозмутимым членоподобным выражением лица.

Кэл откидывает голову назад и смеется. Сочетание его улыбки и света, льющегося через окно, заставляет его соперничать с солнцем. Я подхожу ближе, отчаянно нуждаясь в тепле, которое может дать только он.

– Боже, я скучал по тебе, – он обхватывает меня рукой и притягивает к себе. Жест задуман как совершенно платонический, но покалывание от головы до пальцев ног определенно не является таковым. Кэл не может казаться лучше, когда он наклоняется ко мне и нюхает мои волосы, думая, что я не смотрю.

Мое сердце громко колотиться, перекрывая мой слух.

Первый день просто дружбы прошел хорошо. Не могу дождаться, что будет дальше.

Райдер Смит, генеральный подрядчик из «Lopez Luxury», достает рулетку.

– Может, начнем с осмотра дома?

Кэл смотрит на меня с натянутой улыбкой, которая не доходит до его глаз.

– Готовы?

Мой правый глаз дергается.

– Конечно.

Мы с Кэлом тщательно следим за тем, чтобы между нами оставалось большое расстояние, пока мы показываем Райдеру дом. В тех редких случаях, когда мы прикасаемся друг к другу, у одного из нас возникает рефлекторная реакция. Я не уверена, что именно это имел в виду Кэл, когда предлагал быть друзьями, но я надеюсь, что мы сможем от этого избавиться.

Райдер, кажется, этого не замечает. Он делает пометки в своем планшете, задавая нам тонну вопросов, на некоторые из которых я не знаю ответов.

Райдер приседает возле входа на кухню, где деревянный пол переходит в виниловый.

– Деревянный пол находится под этим полом?

Кэл смотрит на меня, как будто я должна знать ответ.

– Я помню, мама говорила, что предыдущий владелец застилал полы на кухне, поэтому я думаю, что оригинальный пол проходит по всему дому.

– Я могу попросить одного из моих парней взглянуть и подтвердить, так ли это. Если они оригинальные, то нам нужно будет только покрыть их лаком, что сэкономит нам много времени по сравнению с ожиданием нового пола.

– Учитывая, что мы установили такую высокую цену продажи, ожидают ли покупатели чего-то более современного? Например, мрамор? – Кэл скрещивает руки на груди, открывая мне прекрасный вид на свои покрытые венами предплечья.

Я чуть не пропустила его слова, потому что слишком отвлеклась на происходящее сейчас порно с руками.

– Мрамор? – спрашиваю я.

– Что не так с мрамором? – Кэл хмурится.

– Он не подходит к стилю дома.

– Как и ценник, но раньше тебя это не беспокоило, – он ухмыляется.

Я могла бы задушить его прямо здесь, прямо сейчас, с Райдером в качестве единственного свидетеля. Может быть, за правильную цену он согласился бы снабдить меня цементными ботинками.

Темные глаза Райдера прыгают между нами двумя.

– Если вы хотите мраморные полы для дома такого размера, вам придется ждать полгода, как минимум, в зависимости от нашего поставщика.

Кэл машет рукой в воздухе.

– Тогда это не подходит. Давайте оставим оригинальные полы.

Райдер идет на кухню, а мы с Кэлом следуем за ним. Он оглядывается по сторонам и делает пометки в своем планшете, издавая при этом различные звуки. Некоторые звуки звучат одобрительно, а от других у меня волосы на руках встают дыбом.

Он выглядит особенно недовольным, когда достает подручный инструмент и начинает долбить чертову стену. Он бормочет проклятия под нос, прежде чем повернуться к нам лицом.

– Так вы хотите сначала хорошие или плохие новости?

Кэл с улыбкой прислоняется к острову.

– Ты нашел что-то хорошее в этом месте? Я в полном шоке.

Я ущипнула его за бок.

– Сначала плохие новости, пожалуйста.

– У вас здесь асбест¹³.

Ох, нет.

– Ты издеваешься надо мной, – Кэл хмурится.

– Это довольно типично для домов такого возраста. Нам нужно связаться с подрядчиком по уничтожению асбеста, который работает с нами, чтобы он приехал и аккуратно удалил минеральное волокно со стен, пола и изоляции.

Кэл достает свой телефон и приступает к исследованиям, совершенно не обращая внимания на мой панический вздох.

– Им придется разбирать стены?

– Вполне возможно. Я не собираюсь открывать больше дыр без соответствующего оборудования.

– А какие хорошие новости? – я потираю висок.

– Это не займет больше трех недель, плюс-минус, как только кто-то сможет приехать сюда, чтобы все расчистить. К тому времени, когда вы вернетесь, все это будет убрано, и мы сможем приступить к показу. Это немного отсрочит сроки, но вы сможете потратить это время на выбор отделки.

Мой мир вращается вокруг меня, как будто я только что сошла с крутящегося вихря.

– Стоп. Подождите. Что значит «вернитесь»? Куда мы собираемся?

Райдер нахмурился.

– Теперь, когда мы нашли асбест, я не рекомендую вам оставаться здесь, пока профессионалы не уберут его.

– Почему нет? – говорит Кэл, его челюсть напряжена.

– Потому что я ни за что не позволю вам жить рядом с чем-то, что может вызвать у вас рак.

– Рак? – мои глаза расширяются.

– Собирай свои вещи, потому что ты и Ками останетесь со мной в гостевом доме.

После того как Райдер уезжает, я провожу собственный тщательный поиск информации о том, какой риск для здоровья представляет асбест, а Кэл берет на себя инициативу и заказывает бригаду по устранению последствий, чтобы приступить к работе в пятницу, как только я соберу вещи в доме.

У меня есть только два варианта временного жилья, один из которых автоматически отпадает, потому что у Вайолет сейчас две соседки по комнате и нет гостевой спальни для меня и маленького ребенка. Двухкомнатная квартира Далилы и Уайтта – мой единственный вариант. Мне просто нужно позвонить Далиле, как только она придет с работы, и спросить ее об этом первой.

Кэлу, похоже, не нравится, что я уклоняюсь от его приказа остаться в гостевом доме. Он не переставал ходить за мной по пятам весь день, что одновременно раздражало и было полезно, когда мне нужно было достать предметы расположенные сверху.

Я прокладываю себе путь через гараж, стараясь не наткнуться ни на один из штабелей коробок, которые Кэл выстроил для компании по перевозкам.

Я отвлекаюсь на его присутствие и спотыкаюсь. Он успевает схватить меня за локоть, прежде чем я падаю лицом вперед на ряд коробок.

– Может, хватит ходить за мной повсюду? – я вырываю руку из его хватки.

– Нет, пока ты не согласишься не оставаться здесь на ночь.

– Ладно! – я вскидываю руки вверх. – Я все равно не планировала здесь ночевать.

Его брови сходятся вместе.

– Значит, ты останешься в гостевом доме?

– Нет, – я с трудом дотягиваюсь до багажа на верхней полке, несмотря на то, что балансирую на носках.

Кэл обхватывает мое тело и снимает чемодан с полки. От прикосновения его груди к моей спине я подавляю дрожь, что, похоже, не осталось незамеченным, судя по тому, как он проводит пальцем по моему позвоночнику.

– Куда же ты собираешься идти? – в его вопросе есть определенная резкость.

О, вот оно.

Я поворачиваюсь на пятках, и наши груди соприкасаются.

– Я не знаю, но я ни за что на свете не собираюсь делить с тобой гостевой дом.

– Почему нет?

Я вскидываю руки вверх.

– Потому что это ужасная идея!

– Боишься, что не сможешь контролировать себя рядом со мной? – его фирменная улыбка возвращается в полную силу, переворачивая весь мой мир с ног на голову.

Моя насмешка лишена своей обычной бравады.

– Я могу себя контролировать.

– Правда? – подушечка его большого пальца проходит по изгибу моей нижней губы, посылая импульс вниз по позвоночнику. Моя голова жалобно склоняется ближе к нему.

Акцент на «жалобно».

Я отталкиваю его, хотя толчок в лучшем случае слабый. Мои пальцы чешутся от желания зарыться в его рубашку и притянуть его обратно, исключительно для того, чтобы я могла почувствовать прилив сил от его прикосновения.

Вот почему ты не можешь жить с ним.

Я выскальзываю из его клетки и ухожу, волоча за собой чемоданы под звуки смеха Кэла.

Остаток дня я провожу, собирая необходимые вещи для себя и Ками, что само по себе является утомительным занятием. Мне не терпится упаковать все остальное до приезда бригады по уничтожению асбеста.

У меня не так много ценных вещей. Самое важное, что у меня есть – это коробка из-под обуви, полная воспоминаний. Я забираюсь по лестнице в шкаф и ищу коробку. Она хранится в недоступном месте, спрятанная за старым подарком Санты, который я забыла положить под елку пару лет назад.

Я провожу дрожащей рукой по пыльной крышке коробки из-под обуви, прежде чем достать ее. Моя рука дрожит, когда я перебираю бесчисленные фотографии, билеты, несколько больничных бинтов Кэла, которые он получил из-за меня, любимую соску Ками и другие памятные вещи из моей жизни. Как горько, когда годы воспоминаний умещаются в одной коробке из-под обуви. Когда-то я мечтала о большем для себя, чем этот город. Я люблю озеро Вистерия – очень люблю, но оно никогда не должно было стать приключением.

Оно должно было стать конечным пунктом назначения.

Теперь у тебя наконец-то появится шанс воплотить свои мечты в жизнь.

С деньгами, которые я получу от продажи дома, меня уже ничто не остановит от путешествия по всему миру и открытия здесь собственной пекарни.

Ничто, кроме меня самой. Сомнения в собственных силах всегда появляются в самый неподходящий момент, заставляя меня задуматься, действительно ли у меня есть все, что нужно, чтобы стать успешной.

Ты никогда не узнаешь, если не попробуешь.

– Мамочка! – Ками вбегает в кладовку.

Моя хватка на коробке из-под обуви ослабевает, и она падает на пол дном вверх.

– О, нет! Прости! – Ками встает на колени и поднимает коробку, высыпая все содержимое.

– Я разберусь. Не беспокойся об этом, – я спускаюсь по лестнице.

Она протягивает фотографии с широкой улыбкой.

– Смотри! Это ты и Каэль держитесь за руки!

Среди всех фотографий, которые она нашла, это должна была быть та, где мы с ним на клубничном фестивале шесть лет назад.

– Угу, – я вырываю фотографию из ее рук и бросаю в коробку.

Она наклоняет голову.

– Он тебе нравится, мамочка?

– Мы были друзьями.

– Как целующиеся друзья или как друзья-друзья?

Por el amor de Dios – Ради Бога.

– Просто друзьями.

Редкий хмурый взгляд пересекает ее лицо.

– Что?

– Ничего, – отвечает она тоном, говорящим об обратном.

Тебе нужно быть осторожнее с ним, когда ты рядом с ней.

Ками – последний человек, который должен возлагать на нас надежды. Что бы ни произошло в прошлом между мной и Кэлом, это всего лишь прошлое.

Прошлое.