Текст книги "Обнаженная натура"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц)

Очень близко раздался голос Эдуарда:

– Как ты, Анита?

Я мотнула головой, выставила ладонь ему навстречу – «не подходи». Он не подошел.

– Ответь мне, – сказал он.

Я сумела сказать, хоть и с придыханием:

– Я вызвала немножко мохнатой энергии, чтобы получить зацепку.

– Что случилось?

– Не знаю, кто убил остальных, но здесь мы ищем тигра-оборотня ростом, вероятно, ниже шести футов, либо с непропорционально маленькими руками. Достаточно мощный, чтобы отрастить только клыки и когти, без меха и других внешних изменений.

Я ощутила приближение Олафа и Бернардо еще до того, как подняла глаза и их увидела. Эдуард держал их на расстоянии, что было, наверное, хорошо.

– Это умеют только самые сильные, – сказал он.

– Ага, – подтвердила я.

– Ты это все узнала по запаху? – спросил Бернардо.

Я подняла на него взгляд – весьма недружелюбный, судя по его реакции.

– Нет. Большую часть я поняла из осмотра тела, но тигра определила по запаху – Я посмотрела ему за спину, где стоял Олаф, уже без защитного костюма, в черной одежде наемного убийцы. И ткнула в него пальцем. – Я не могла думать, пока ты там был со мной. Даже понятия не имела, насколько ты сделал меня бесполезной.

– Я не намеревался снижать эффективность твоей работы.

– Знаешь, я тебе верю. Но дальше ты будешь работать с кем-нибудь другим. На этом деле мы с тобой наедине оставаться не будем.

– Почему пребывание наедине со мной так тебя отвлекает? – спросил он с совершенно нейтральным лицом.

– Потому что ты меня пугаешь.

Тут он улыбнулся – слегка искривил губы, но глаза пещерного человека сверкнули удовлетворением.

Я встала, и Эдуард сообразил, что помогать мне не надо.

– Знаешь, верзила, любой мужчина, который действительно хочет завести с женщиной роман, не захочет, чтобы она его боялась.

Его улыбка чуть скукожилась, но не сильно. На миг он был озадачен, потом он улыбнулся еще шире и довольнее.

– Я не любой мужчина.

Я издала звук, который можно было бы счесть смехом, не будь он таким резким.

– Вот что, блин, правда, то правда.

Я стала стягивать с себя защитную одежду

– Куда теперь? – спросил Эдуард.

– Навестим тигров-оборотней.

– А они случайно не звери зова мастера вампиров Вегаса?

– Именно, – подтвердила я,

– То есть мы идей с визитом к мастеру города и его жене?

Я кивнула.

– Ага. К Максу и его жене, королеве тигров Лас-Вегаса. Хотя на самом деле ее титул – Чанг в сочетании с именем. В данном случае – Чанг-Вивиана.

– Погоди, – сказал Бернардо. – Мы туда придем и обвиним одного из их тигров в убийстве полицейского и соучастии в убийстве еще троих?

Я посмотрела на Эдуарда, он на меня.

– Вроде того, – ответила я.

У Бернардо сделался несчастный вид.

– Ты можешь не доводить до моего убийства прежде, чем я схожу на свидание с помощницей шерифа Лоренцо?

Я улыбнулась:

– Приложу все усилия.

– Чтобы нас убили, – закончил он.

– И неправда, – возразила я. – Я всегда изо всех сил стараюсь сохранить всем жизнь.

– Сперва подставив всех под опасность, – буркнул Бернардо.

– Ты скулишь как младенец, – бросил Олаф.

– Я буду скулить так, как мне, блин, захочется.

– Как вы себя чувствуете, маршал? – прервал эту сцепу Мемфис.

– Нормально, спасибо.

– Какое животное вы определили?

Соврать или сказать правду?

– Тигра.

– Нашему мастеру города это не понравится.

– Да. Но правда есть правда.

– Чтобы войти к ним в дом, вам нужен ордер.

– Мы уже про это говорили, Мемфис. Позвоним, и нам пришлют по факсу, но сперва я попытаюсь просто договориться о визите.

– Вы думаете, он вот так разрешит вам обвинить его поданных в убийстве?

– Я думаю, что Макс предложил шерифу Шоу меня пригласить на игру, чтобы я разобралась, что к чему.

У Мемфиса глаза на лоб полезли:

– Он это сделал?

– Так мне было сказано.

– Не похоже на нашего мастера.

– Очень непохоже, – согласилась я, – но раз он меня пригласил, почему бы ему не захотеть мне помочь разобраться?

– Вы не войдете без ордера. Мастер Вегаса – мафиози старой школы. Он очень осторожен.

– Мы попросим несколько, – сказал Эдуард.

Мемфис обернулся к нему:

– Что вы имеете в виду?

– У нас есть подтвержденный случай нападения ликантропа со смертельным исходом. В Неваде все еще действуют законы о вредных животных. Мы сможем получить ордер на ликвидацию виновного ликантропа.

– Но вы же не знаете имени этого ликантропа, – возразил Мемфис.

Эдуард улыбнулся, Бернардо улыбнулся, и даже я улыбнулась. А у Олафа просто был зловеще веселый вид.

– Вы знаете, что имя нам не нужно. Ордер будет написан несколько туманно, Я в западных штатах начала было забывать про законы о вредных животных. Из-за них получить ордер на оборотня проще, чем на вампира.

– Я все равно считаю, что это легальный предлог для убийства, – заявил Мемфис.

Я подошла к доктору вплотную – он не отступил.

– Рэндолл Шерман был вашим другом, не моим. Вы хотите, чтобы убийца был пойман?

– Да, но я хочу быть уверенным, что это тот тигр, а не первый попавшийся, который вам не понравился.

Я улыбнулась ему, но почувствовала, что скорее это был оскал, как при рычании. Тигрицы еще не ушли далеко.

– Если вам не нравится мой образ действий при выполнении порученной мне работы, подайте жалобу. Но в темноте, когда на вас нападают большие злые монстры, вы всегда зовете нас. Вы видите, что мы здесь стоим. Вы знаете, кто мы и что делаем, и это заставляет вас чувствовать себя нецивилизованными. И даже когда ваш друг лежит на каталке в морге, вы все еще кочевряжитесь. А мы – нет, доктор. Мы делаем то, что вы все боитесь делать. – Я наклонилась поближе и прошептала: – Мы будем вашими мстителями, док, чтобы вам свои лилейные ручки не испачкать.

Он отшатнулся назад, как от удара.

– Это несправедливо.

– Можете посмотреть мне в глаза и сказать, что не хотите мстить за то, что сделали с вашими людьми? Смотрите мне в глаза и скажите, что вас совершенно не привлекает момент, когда вы положите на весы печенку этого убийцы.

У него веки задрожали за очками, он открыл рот, закрыл, облизал губы.

– Вы крутая женщина, Блейк, – сказал он наконец.

Я покачала головой:

– Не бывает крутых женщин, Мемфис. Бывают слабаки мужчины.

С этими словами я повернулась, остальные пошли за мной, Мы направились к дверям, к телефону, к судье, который даст нам ордера.

– Чем этот доктор так тебя разозлил? – спросил меня Эдуард.

– Ничем. Абсолютно ничем.

– Зачем же было строить из себя злую стерву? – удивился Бернардо.

Я засмеялась.

– А кто строил, Бернардо? Кто строил, блин?

Тигрицы еще клубились во мне, радуясь, что я злая, ожидая еще больше злости, больше эмоций. Они хотели наружу. Ох, как хотели.

Глава двадцатая

Я вышла в удушающую жару, и Эдуард, поймав меня за руку, развернул к себе лицом, Я уставилась на него в упор.

– Анита, что с тобой?

Хотела я сказать «ничего», но Эдуард зря не спросит.

Я выразительно посмотрела на его руку, держащую меня за локоть. Он ее убрал.

– Ничего.

Он покачал головой:

– Что-то не так.

Я хотела поспорить, но заставила себя промолчать и сделала несколько глубоких вдохов. Попыталась подумать, подавив нетерпение и гнев. Да, я разозлилась. Почему? Мемфис ничего не сделал, чтобы меня так из себя вывести. Да, он либерал, не одобряющий Акта, и что? Достаточно распространенный образ мыслей. Чего же я ему-то в волосья вцепилась?

Отчего я разозлилась? Ладно, снимем вопрос: я почти всегда злюсь. Гнев для меня как горючее. Он всегда побулькивает в глубине, и это, возможно, одна из причин, почему я могу питаться чужой злостью. Это мой любимый напиток. Значит, вопрос ставится так: отчего я напустилась на того, кто этого не заслужил? На меня не похоже.

Мне предстояло пойти на встречу с тиграми-оборотнями, и их будет много. Тигрица во мне очень этому радовалась, и была, излишне нетерпелива – чуть-чуть. То, что я никогда не перекидывалась по-настоящему, еще не значит, что этого не случится. Единственный кроме меня носитель нескольких видов ликантропии был способен перекидываться в любую из соответствующих форм. Еще он был псих, но это могло быть вызвано иными причинами.

И что случится, если сейчас, когда мои тигрицы так близко к поверхности, я окажусь в окружении целой кучи тигров-оборотней? Непонятно. И это уже хорошая причина несколько сбавить обороты.

– Спасибо, Эду… Тед. Мне это было нужно.

– Ты немного успокоилась.

Я кивнула:

– Ты заставил меня подумать. Первым делом я сейчас вернусь обратно и извинюсь перед доктором Мемфисом. После этого я спрошу, не знает ли он, где можно найти верховную жрицу ковена, где состоял полисмен. Рэндолл Шерман.

– Зачем? – спросил он.

Я ему рассказала про пентаграмму и про свою догадку, что Шерман пытался произнести заклинание, когда тигр его убил.

– Заклинания на оборотней не действуют, – сказал Бернардо.

– Не действуют, – согласилась я.

– Практикующий колдун не мог об этом не знать, – напомнил Эдуард.

– Не мог.

– Это значит, что в том складе было еще что-то, помимо вампиров и оборотней, – сказал он.

– Моя мысль.

– Если Мемфис не знает верховную жрицу Шермана?

– Найдем кого-нибудь, кто знает. Ты позвони в Вашингтон, запусти процесс выдачи ордеров. Один на оборотня, убившего Шермана, второй – на обыск жилых и рабочих помещений, принадлежащих мастеру Лас-Вегаса.

– Второй добыть может быть непросто. У Макса отличные связи, и он один из главных финансистов провампирского лобби в Вашингтоне.

Этого я не знала.

– Тогда он охотно должен сотрудничать с полицией.

Эдуард улыбнулся мне своей фирменной улыбкой:

– Анита, он вампир. Им всегда есть, что скрывать.

– Как и всем нам, – улыбнулась я в ответ.

На это он отвечать не стал – достал мобильник и начал дозваниваться насчет ордеров. А я пошла обратно к двери.

Олаф пошел за мной, я его остановила:

– Ты останешься с Эдуардом… то есть с Тедом.

– Тебе угрожает вампир Витторио. Ты не должна быть одна – учитывая, что на его стороне есть оборотни.

С этой логикой я не могла спорить.

– Бернардо! – позвала я. – Пошли со мной.

Бернардо посмотрел на Олафа задумчиво, но подошел ко мне.

– Как скажешь, маленькая леди.

– Чтоб больше я от тебя этого не слышала, – ответила я и потянулась к двери.

– Почему он, а не я? – спросил Олаф.

Я оглянулась на него – высокого, одетого в черное. Он снова был в темных очках, стоял, как голливудское воплощение отрицательного героя.

– Потому что ты нагоняешь на меня жуть, а он нет.

– Я лучше в бою, чем он.

– Когда-нибудь вы это обсудите, а сейчас мне нужно пойти извиниться.

– Ты и правда собираешься принести доктору извинения?

– Да.

– Извинение – признак слабости.

– Не тогда, когда ты был неправ – вот как я сейчас.

– Ты была резка, но неправа не была.

Я наконец обернулась к гиганту:

– Отто, к чему вся эта болтовня? Боишься, что без меня скучать будешь?

Это произвело эффект – он отвернулся и пошел прочь. Бернардо встал рядом со мной темной, высокой и красивой тенью. Я нажала кнопку – сообщить кому-то там, что мы хотим войти.

– Отто не лучше меня в бою. Со взрывчаткой он работает лучше, в допросах я вообще против него ноль, но в бою он не лучше.

– Я не говорила, что он лучше.

– Просто хотел, чтобы ты знала.

Я глянула на него, на эту идеальную форму лица, от которой сердце замирает. Длинные темные волосы заплетены в косу. При такой жаре я начинала подумывать, не заплести ли косу и мне.

– Я знаю, что ты умеешь драться, Бернардо. Иначе Эдуард не стал бы водить с тобой компанию.

Пришлось еще раз нажать кнопку и ждать, чтобы нас впустили.

– А почему же я тогда тебе не нравлюсь?

Я глянула на него, нахмурившись:

– Я не говорила, что ты мне не нравишься.

– Но и что нравлюсь, тоже сказать не можешь.

Дверь открылась – это был Дейл, с короткими каштановыми волосами, в очках. Впустил нас с не самым довольным видом.

– Вы что-то забыли?

– Да, извиниться перед доктором Мемфисом. Это дело меня потрясло сильнее, чем я думала.

Лицо Дейла смягчилось.

– Оно всех нас потрясло.

Он пропустил нас и сказал, где найти Мемфиса.

Я обернулась к Бернардо:

– Ты мне не не нравишься. Не знаю, насколько это грамматически правильно, но по смыслу так.

– О’кей, то есть я тебе безразличен. Знаешь, странно.

– Почему странно?

Он остановился, чтобы развести руками – дескать, вот так. Я поняла, что он изливает душу.

– Бывали женщины, которым я не нравился, потому что слишком экзотичен. Другим не нравилось, чем я занимаюсь. Есть девчонки, которые ненавидят войну и насилие. Но это же не ты. Тебе и то, и другое, и третье без разницы.

– Ты спрашиваешь, почему я не нахожу тебя неотразимым? – улыбнулась я.

– Не стоит надо мной смеяться.

Я встряхнула головой и постаралась больше не улыбаться.

– Я не смеюсь, но просто как-то странно думать на эти темы в разгаре расследования убийства.

– Понимаю, дело прежде всего. И я вел бы себя прилично, если ты с этим здоровилой не начала нагнетать сексуальное напряжение.

– Я на Отто не реагирую.

Он поднял руки, будто сдаваясь:

– Я никого не хотел обидеть.

– Мне он не нравится в этом смысле.

– Я не сказал, что он тебе нравится. Я сказал, что ты на него реагируешь.

– А в чем разница между «нравится» и «реагируешь»?

– Тед тебе нравится, но на него ты не реагируешь. Я вижу, что вы воркуете, но это только для того, чтобы Отто отстал.

Я посмотрела на него колючим взглядом.

– Да ладно, я вас не продам. Я согласен: это жуть, когда Отто к тебе вот так неровно дышит. Я не буду даже спорить с тем, что говорили вы с Тедом на месте убийства.

– Так на что ты взъелся?

Мимо прошли две женщины в рабочих халатах. Одна уставилась, не скрываясь, другая смотрела украдкой. Меня тут вообще могло не быть. Бернардо потратил на обеих одну улыбку и снова повернулся ко мне как ни в чем не бывало.

До меня дошло.

– Ты привык, что женщины на тебя реагируют, а я этого не делаю. Тебе это неприятно.

– Ну, да. Сам понимаю, что это мелочно, но выходит, будто ты меня в упор не видишь, Анита. Я к такому не привык.

– У меня примерно шестеро мужчин, с которыми романы или отношения, Бернардо.

Он поднял брови.

– Просто их у меня под завязку, понимаешь? Ничего личного.

– Да я не хочу заводить с тобой роман, Анита, просто я хотел, чтобы ты на меня реагировала. – Он улыбнулся, и улыбка мне понравилась. – Нет, секс – это было бы классно, но я думаю, Тед меня убил бы, а такая перспектива резко снижает для меня его привлекательность.

– Ты и правда думаешь, что он тебя убил бы если бы ты спал со мной?

– Он мог бы, а от него «мог бы» мне достаточно.

– Так что если я тебе скажу, как ты красив, можем вернуться к работе?

– Если скажешь серьезно, – ответил он, и был, судя по всему, обижен.

– Знаешь, обычно такие проблемы у девушек.

– А я тщеславен, так что пойди мне навстречу.

Я вздохнула, и теперь была моя очередь поднять руки.

Сделав глубокий вдох, я заставила себя всмотреться в Бернардо, начав с лица. Глаза – темно-карего цвета, почти черные, темнее даже моих. Волосы блестящие, черные, и я знала, что при правильном освещении они поблескивают синевой. Кожа того ровного темного цвета, который может дать только наследственность. Но главное – это были лепные совершенные скулы, линия носа, которая бывает только у кинозвезд, вышедших из-под скальпеля пластических хирургов после того, как бешеные деньги перейдут из рук в руки. Это губы, говорящие о поцелуях, широкие и полные. Длинная и гладкая шея, и на ней бьется жилка, зовущая к себе целующие губы. Широкие плечи под белой рубашкой, грудь, которую можно заработать только в гимнастическом зале, бицепсы такие же. Глаза скользнули по изящному стану, к бедрам. Я разрешила себе здесь задержаться и должна была отметить, что очень отвлекает взгляд выпуклость на штанах. Я знала, что она на самом деле больше, потому что однажды видела его голым. Он так хорошо оснащен, что даже мне это могло бы показаться слегка избыточным, а я мало о ком из мужчин могу такое сказать.

Я заставила себя опустить глаза ниже, к мускулистым ногам, обтянутым джинсами, к ботинкам. И подняла глаза навстречу его взгляду.

– Ты покраснела, – сказал он, улыбаясь.

– Я просто вспомнила тот случай в баре.

Он усмехнулся шире, явно польщенный.

– Подумала, что видела меня голым.

Схлынувшая было краска вернулась приливом. Я кивнула и пошла дальше:

– Теперь доволен?

– Очень, – ответил он голосом, который это подтвердил.

Он плавно скользил рядом со мной, привлекая взоры всех встречных женщин и некоторых мужчин, Я бы подумала, что они смотрят на меня, но Бернардо был конфеткой для всех.

Я вообще-то привыкла быть бесцветной мымрой по сравнению с мужчинами моей жизни, Если бы мне было важно, чтобы мужчина не был красивее меня, в моей жизни не было бы Жан-Клода… Ашера… Мики… Ричарда, Натэниела…

Рядом с Бернардо я чувствовала себя привычно.

Глава двадцать первая

Я извинилась перед доктором Мемфисом и узнала имя верховной жрицы Шермана. Ее можно было найти в телефонной книге. Мы вышли на удушающую жару, и темные очки опустились нам на глаза, как щиты в научно-фантастическом фильме. Жест стал почти автоматическим, а я еще и дня здесь не пробыла.

Слышалась музыка, и я не сразу сообразила, что это мой телефон. Игралось «Я не влюблен» группы «10сс», но это не был выбранный мною рингтон. Надо мне наконец научиться самой себе рингтоны ставить. А то чувство юмора Натэниела мне иногда действует на нервы.

Я нажала кнопку:

– Натэниел, что за выбор мелодий?

– Это не твой котик, ma petite.

Вот так. Я стою на невадской жаре и беседую с мастером города Сент-Луиса, он же мой главный возлюбленный. Он никогда мне не звонит во время работы с полицией, разве что случилось что-то очень серьезное.

– Что случилось? – спросила я, чувствуя, как вдруг заколотился пульс в горле.

Бернардо посмотрел на меня, я махнула ему рукой, мотнула головой и пошла туда, где стояли возле машины Эдуард и Олаф.

– Почему ты решила, будто что-то случилось, ma petite?

Но в голосе слышалась злость, чего обычно не бывает. Пусть он говорит, что ничего не случилось, но голос этого не подтверждал. А так как он умеет говорить голосом безэмоциональным, как пустая стена, то либо он хочет дать мне понять, что злится, либо настолько выведен из себя, что не может сдержаться. Ему больше четырехсот лет, и за такое время можно научиться скрывать любые чувства. Значит, что я такого сделала, что он из себя вышел? Или что сделал кто-то другой?

Вдруг мне захотелось провести этот разговор без свидетелей. Поэтому я села в машину, а остальные остались снаружи, на жаре. Я предложила поступить наоборот, но Эдуард настоял, а когда он на чем-то настаивает, для этого обычно есть причина. Я научилась в таких случаях с ним не спорить – дольше проживем.

Я включила кондиционер и устроилась поудобнее, а трое мужчин снаружи разговаривали тихо, но оживленно. Хм.

–  Ma petite,я проснулся, а ты оказалась где-то далеко.

– Меня это тоже не радует.

Я подумала о нем, и этого было достаточно, чтобы увидеть, как он лежит в нашей кровати, небрежно набросив на себя простыню, длинная нога из-под нее высовывается. Одной рукой держит телефон, другая лениво гладит спину Ашера. Тот еще несколько часов будет мертв для мира, но Жан-Клод спокойно может трогать другого вампира, пока он «мертв». Мне от этого было не по себе. Может быть, я слишком много бывала на осмотрах места преступления.

Он посмотрел прямо перед собой, будто ощутив, что я смотрю.

– Хочешь увидеть больше?

Я заставила себя вернуться мыслью и вниманием в машину, окруженную вегасской жарой.

– Боюсь, это меня отвлечет.

– Есть многие, готовые отдать все свое имущество за то, чтобы я их так отвлек.

– Ты на меня сердишься.

– Мы с таким трудом убедили вампирскую общественность, что ты действительно мне слуга, а не хозяин, и ты вдруг делаешь такое.

– Что делаю? Свою работу?

Он вздохнул, и этот звук разошелся из телефона по моей коже как дрожь предвкушения.

– Уезжаешь без моего разрешения, – сказал он, но последнее слово прозвучало так двусмысленно, будто бы просить разрешения могло быть очень и очень интересно.

– Прекрати, пожалуйста, Я работаю – или хотя бы пытаюсь это сделать.

– Я также обнаружил, что ты не взяла с собой еды.

– Утром сегодня поела.

– Но ведь придет и завтра, ma petite.

– Есть Криспин.

– А, да. Твой маленький тигр.

Он не пытался скрыть в голосе сарказм. Я сделала вид, что не услышала.

– Ты мне позвонил в разгаре расследования убийства.

– Очень рад, что сумел вызвать у тебя эмоциональную реакцию.

Слишком мелочное замечание для Жан-Клода, но вот оно – его голос, его звонок. Что за чертовщина?

Но что хорошо в отношениях с Жан-Клодом – я не должна скрывать от него ужасы моей работы. Он видал худшее или близкое к тому за долгие века своей жизни. Поэтому я сказала правду:

– Я только что была в морге и видела то, что осталось от одного из лучших полицейских Вегаса. Меньше всего мне нужно на этом фоне с тобой ругаться.

Он вздохнул – и звук прошел через мой разум, огладил кожу, будто Жан-Клод был совсем рядом, шепча на ухо, касаясь.

Я вскинула на место метафизические щиты, хотя закрыться от своего мастера непросто. У него есть ключи от моих щитов, на случай, если ему будет очень нужно. Но сегодня он позволил мне закрыться щитами – и моей собственной злостью.

– Какого хрена ты это затеял, Жан-Клод? Я пытаюсь раскрыть случай массового убийства, и мне совершенно не нужны твои… ментальные игры.

– Прими мои извинения, ma petite.Наверное, задеты мои чувства.

– Это почему еще? – спросила я все еще сердитым голосом, хотя, в общем, успокоилась. Вот не помню, чтобы он хоть раз сказал, что его чувства задеты.

– Это потому, ma petite,что я думал, будто мы в наших отношениях достигли некоторого прогресса, и вдруг завоеванная нами территория оказывается совсем не так надежно защищена, как я думал.

Я снова ответила правду.

– Ни хрена не поняла, что ты сейчас сказал. То есть я все слышала, и все слова английские, но я не могу понять, о чем ты говоришь. – Я прислонилась лбом к рулю, закрыла глаза и попыталась вдохнуть прохладу кондиционера. – Но у меня смутное чувство, что все равно я должна принести извинения.

Он рассмеялся своим чудесным смехом. Тем, на который когда-то мое тело реагировало так, будто он трогает меня за очень интимные места и одновременно кладет мне в рот конфету. Смех его не только сексуальный; он так приятен, что должен вызывать ожирение.

Я вздохнула – но всего лишь вздохнула. Его голосовые номера я повторять не умею.

– Пожалуйста, Жан-Клод, не надо. Я же не могу так работать.

Он засмеялся более ординарно.

– Кажется, мне нужно было услышать, что ты по мне скучаешь.

– Откуда у тебя такая неуверенность? Это же моя роль.

– Только от тебя у меня бывает неуверенность, ma petite.Только от тебя.

На это я не знала, что сказать, но попыталась:

– Мне очень жаль.

– Я знаю, что это правда. И от этого легче.

Как же мне закончить разговор, не ранив снова его чувства? Понятия не имею, блин. И это совсем на него не похоже – звонить, когда я работаю с полицией. Оставалось только надеяться, что это не станет привычкой.

Я заметила, что сгорбилась над рулем и заставила себя сесть прямо. В сторону Эдуарда я старалась не смотреть.

Когда снова зазвучал голос Жан-Клода, интонация была почти нейтральной.

– Проснувшись и узнав, что ты уехала, я не бездельничал. В Лас-Вегасе есть лебедь-оборотень, и лебединый король Донован Рис уже предложил ему быть в твоем распоряжении, если возникнет нужда в питании.

– Спасибо Доновану от моего имени, и я очень ценю твою готовность разделить меня с еще одним мужчиной. Я помню, мы говорили о недобавлении новых.

– Дело тут не в питании, ma petite,а в том, что ты неспособна к сексу без эмоций. Если бы ты могла трахаться и насыщаться, у меня бы не было проблем, будь их хоть сто. Поесть и больше никогда их не видеть – другое дело, но ты мужчин коллекционируешь, ma petite.Трахаться можно с дюжиной, но романтические отношения с ними со всеми не получится иметь.

– Я как-то вроде об этом догадываюсь.

– Правда?

И снова в его голосе был оттенок злости.

– Ну, не получается у меня случайный секс, прости.

– Да, не получается.

И злость стала чуть слышнее.

Я не знала, что мне с этим делать – с этой злостью или с этой перебранкой, и решила игнорировать. Иногда мужчины позволяют партнеру по отношениям это делать – в отличие от женщин.

– Мне может понадобиться что-то не из семейства кошачьих, которых я в себе ношу. Лебедя во мне нет.

– Я тебе говорю, что устал делить тебя с другими мужчинами, что ты их собираешь, а ты мне отвечаешь, что хочешь еще других?

Он все-таки ведет себя как женщина, блин. Только этого не хватало.

– Я тебе обещаю, что когда вернусь в Сент-Луис, мы на эту тему доругаемся. Клянусь. Но сейчас помоги мне выйти из этого дела живой.

– Что я могу для этого сделать?

– Иногда тигров бывает слишком много – из-за того, что во мне есть разные их породы. – Напал на меня один тигр, но внутри меня их пять метафизических видов. Как это получилось – никто не берется объяснить. – Ты не нашел каких-нибудь волков, которых я могла бы одолжить, пока я здесь?

– Волков нет. Местная стая боится твоего разрушающего влияния, ma petite.

– Что имеется в виду?

– Дошли известия, что секс с тобой может быть как укус вампира. Один раз попробовал – и он уже твой.

– Это неправда! – возмутилась я, но пульс у меня зачастил.

– Ты обманываешь сама себя, ma petite.

– Перестань меня так называть.

– Уже много лет ты не просила меня оставить это твое ласкательное прозвище.

– Дело в том, как ты его произносишь. Так, будто на меня сердишься и не хочешь этого показать.

– Сержусь, потому что боюсь за тебя. Витторио свирепствовал в Сент-Луисе – и по всем новостным программам прошло, что погибло трое человек из СВАТ. А их нелегко убить.

Что я могла на это сказать? Он был прав.

– Я прошу прощения, что мне пришлось уехать, не поговорив с тобой.

– В этой фразе я слышу искреннее сожаление. Что бы ты ответила мне, если бы я сказал, что ехать слишком опасно? Что бы ты сделала, если бы я сказал: не езжай?

Я подумала и ответила:

– Я бы все равно поехала.

– Видишь? Ты не слуга мне. Ты вообще слугой быть не можешь.

– Я думала, что наша цель – заставить сообщество вампиров думать, будто я – хороший и послушный человек-слуга. Я не знала, что ты все еще думал, будто я буду для тебя брать под козырек.

Снова в моих словах появился некоторый жар, струйка гнева согревала меня. Хотя здесь и без того было настолько жарко, что согревающий гнев был лишним.

– Я хотел сказать не это.

– Ты сказал именно это.

Он издал тихий безнадежный звук:

– Наверное, я все еще такой дурак, что верю, что ты станешь моей по-настоящему.

– А это что еще значит?

Он так долго молчал, что я занервничала. Вампирам в телефон дышать не надо, и только годы опыта мне подсказывали, что он еще здесь. Я ждала, и наконец он заговорил:

– Нужно, чтобы там с тобой был кто-нибудь из наших. Твой леопард, твой волк или твой лев.

– Льва у меня своего пока нет.

– Наш местный Рекс станет им, как только ты позволишь.

– Ага, и его Регина откроет на меня охоту, чтобы убить. Я ее видела. Она злится, что я с ним сплю. Если я сделаю его львом своего зова, она в этом увидит вызов. Я умею драться, Жан-Клод, но не настолько, чтобы выиграть честный бой у львицы-оборотня ее силы.

– Тогда не следует биться честно.

– Если я смошенничаю, то по закону львов остальные могут напасть на меня всей бандой и убить. Я это узнала после того, как познакомилась с новой Региной клана Сент-Луиса. Поверь мне, Жан-Клод, я об этом думала.

– Ты вправду думаешь, что она убила бы тебя, если бы ты заявила более сильные претензии на ее короля?

– Ага. Потому что она мне сказала, что не будет его делить. Что я могу быть его госпожой, но не женой – это место занято ею.

– Ты мне об этом не говорила.

– Это львы, не волки. Мой зверь, а не твой.

Он вздохнул, и не дразнящим своим вздохом, а просто усталым.

–  Ma petite, ma petite!Когда же ты наконец поймешь, что все твое – мое. И о любой опасности, грозящей тебе, я должен знать.

– Я тебе расскажу все свои секреты, как только ты расскажешь свои.

– Туше, ma petite.Глубокий и тонкий порез.

Он снова начинал злиться.

– Отчего ты на меня сердишься? – спросила я.

– Ты права, ma petite,это ребячество, но я не знаю, как мне тебе помочь. Не знаю, как тебя защитить в Вегасе. Понимаешь, ma petite?Я не знаю, как тебя защитить от Макса и Вивианы. За несколько сот миль я не в состоянии тебе помочь. Послать нашу охрану я не могу, потому что на тебе значок, а полиция не пустит наших тебя охранять. Что же мне сделать, ma petite?Какого дьявола я могу сделать?

Он перешел на крик. А Жан-Клод практически никогда не срывается на крик. И то, что он сорвался, помогло мне взять себя в руки. Никогда раньше не слышала, чтобы он чертыхался. То, что он потерял самообладание, показало, как он за меня боится. И это меня испугало.

– Ничего, Жан-Клод, я что-нибудь придумаю. Мне очень жаль.

– Чего именно жаль, Анита?

Он назвал меня по имени. Это очень плохой признак.

– Того, что заставила тебя за меня бояться. Что вызвала у тебя чувство беспомощности. Что я оказалась здесь. И ты прав, я не могу быть и маршалом, и твоим слугой одновременно. Мне приходится выбирать, и раз здесь полиция, значит, я выбираю значок. Что как раз, быть может, полностью соответствует планам Витторио. Мне жаль, что Эдуард может быть прав, и это – капкан, на меня расставленный.

–  Ma petite,я не собирался срываться, но тебе следует опасаться не только Витторио.

– Я знаю, что пребывание в обществе тигров-оборотней будет испытанием для моего умения сдерживать своих зверей.

– Боюсь, что так.

– Есть что-нибудь, чего ты не говорил мне о Максе и его тиграх?

– Мне сделать невинный вид и сказать, что ты все знаешь?

– Лучше бы правду.

– Недавно Макс хотел, чтобы ты посетила его город и переспала еще с кем-нибудь из его тигров. Они очень хотят знать: та паранормальная сила, что получили от тебя при питании ardeur’а Криспин и рыжий тигр Алекс – это случайность, или же может быть распространено на других тигров их клана?

– Я вообще не уверена, что это была моя сила. Я пару дней была одержима Королевой Всей Тьмы, Марми Нуар. С помощью своей внутренней волчицы я сумела не дать ей меня поглотить, но все равно думаю, что дополнительные силы тигров получены от нее, а не от меня.

– Вполне возможно, но Макс и его королева хотели бы проверить теорию.

– Я думала, они боятся, чтобы я не захватила любого тигра, от которого питаюсь, и что Макса очень раздражает преданность мне Криспина.

– Все это правда. Но последний примерно месяц Максимилиан просил либо твоего визита, либо разрешения прислать тигров тебя питать.

– И когда же ты собирался мне все это сказать?