Текст книги "Обнаженная натура"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)

Глава тридцать вторая

В уши ударил голос Эдуарда:

– Анита, Бернардо! Черт возьми!

– Мы здесь, – ответила я.

– Все путем, – сказал Бернардо.

– Что произошло? – спросил Эдуард.

– Первая комната – бокс, звуконепроницаемый и экранированный. Перед тем, как нас пропустили, пришлось сыграть в двадцать вопросов.

Говоря с Эдуардом, я оглядывалась вокруг. Это была гостиная, просто себе гостиная. Белая, элегантная, с окнами, откуда открывался захватывающий дух вид на Стрип. Большие белые диваны, серебряные пуфы. Даже немножко золота в маленьких пуфах. Журнальный столик между диванами, стекло и серебро. Если бы гостиная у Жан-Клода была побольше, выглядела бы примерно так. Но ощущения, что я дома, не возникло – скорее жутью пробрало.

– Отвечайте, люди! – сказал в ухе Эдуард.

– Мы в гостиной, – ответила я.

– Отличный вид на Стрип, – сообщил Бернардо.

– Спасибо, – сказал Рик.

Он направился к другой стороне комнаты, выходящей в коридор, но не успел дойти, как оттуда вошла Ава. Они тихо заговорили между собой, потом она вошла в комнату, а Рик вышел и исчез за поворотом короткого коридора. Похоже было на смену караула.

Я спросила то ли, у нее, то ли ему вслед:

– Где Криспин?

– Ему ничего не грозит, уверяю, – ответила Ава. – Просто мы хотим еще немного с тобой поговорить без него.

– Опять проверки? – спросил Бернардо.

– Не совсем.

– Ава, – обратилась я к ней, отчасти еще, чтобы Эдуард знал о ее присутствии, – когда мы будем говорить с Чанг-Винианой?

– Рик передаст ей то, что вы сказали в той внешней комнате. После этого либо она выйдет к вам, либо мы проведем нас к ней.

– От чего зависит, кто и куда пойдет?

– От Чанг-Виви.

– Когда к нам выйдет Криспин?

– Когда Чанг-Виви пожелает.

– Она – королева, – сказала я, пытаясь скрыть язвительность тона. Наверное, не получилось.

– Да, она королева, – ответила Ава. – Не хотите ли присесть?

Мы с Бернардо переглянулись, он пожал плечами.

– С удовольствием, – ответила я.

Мы сели в противоположных углах дивана – так никто из нас не оказался спиной к двери, и у нас был максимальный обзор. Сели мы так не сговариваясь. Бернардо посмотрел на меня, я на него. Он слегка улыбнулся – не своей игривой улыбкой, а просто как мы ловко комнату между собой разделили.

– Кофе, чаю, воды? – спросила Ава,

– Кофе – это будет очень хорошо, – сказала я.

– Мне воды, если из бутылок.

– Разумеется.

Она оставила нас одних в светлой большой комнате, куда через почти сплошной ряд окон било жаркое солнце Вегаса. Даже при включенных на полную мощь кондиционерах ощущалось давление жары на комнату, будто кто-то почти живой и злой пытался проникнуть внутрь.

– А почему из бутылок? – спросила я.

– Потому что когда на новое место приедешь, чаще всего заболеваешь от местной воды. Пей из бутылок, а есть можно почти все.

– Разумно.

Бернардо начал описывать комнату в микрофон. Расположение окон, дверей, выходов.

– Хочешь что-нибудь добавить, Анита? – спросил Эдуард у меня в ухе.

– He-а. Он все описал, что я вижу.

– Спасибо, – сказал Бернардо.

– Не за что.

В наушнике послышался неодобрительный звук.

– Жаль, тебя с нами нет, большой, – сказал Бернардо.

– Да, – только и ответил низкий голос, но меня пробрало дрожью. И не от счастья.

– Какие чувства у тебя вызывает Отто? – спросил вдруг Бернардо.

Я посмотрела на него очень недовольно:

– Самое время. Сейчас я буду обсуждать личные чувства к членам группы на открытой волне.

Он усмехнулся, глядя на меня:

– Я должен был попытаться.

– Зачем?

Каким бы ни был его ответ, услышать мне его не удалось, потому что из коридора вернулась Ава. С ней был Рик, и Домино тоже. Мы с Бернардо оба встали.

Чистым звонким голосом Ава объявила:

– Чанг-Виви клана Белого Тигра!

Двери за спиной тигров в конце короткого коридора распахнулись, и вышла Чанг-Виви под руку с Криспином. Она были выше меня, потому что голова ее находилась прямо над его плечом, а потом я изменила свою оценку, увидев ее каблуки. Четырехдюймовые шпильки, и рост остался неопределенным. Но остальное все было очень определенное.

Волосы до талии идеальными волнами. Грим, подчеркивающий светлую голубизну тигриных глаз на человеческом лице. Глаза чуть раскосые, и что-то такое в костной структуре лица, какая-то генетическая связь с давними китайскими предками. Но, как я узнала пару месяцев тому назад, тигров-оборотней и ставили бежать из Китая много сотен лет назад, во времена императора Цинь Ши-Хуанди. Он все противоестественные расы считал угрозой своей власти и представителей их убивал на месте. Тигры-оборотни сбежали в другие страны и были вынуждены заключать браки вне своего вида, поэтому большинство их выглядели как жители тех стран, куда они сбежали.

В облике Вивианы было нечто весьма экзотическое, и Криспин на ее фоне, хотя волосы и глаза были такие же, выглядел более ординарно. Если бы его глаза заменить на человеческие – вполне смотрелся бы в любом баре или клубе в субботу вечером. А Чанг-Виви выделялась бы где угодно – эту ауру отличия никак было не скрыть.

Она была одета в белое платье с длинными шелковыми рукавами, клиновидным вырезом на шее, приоткрывающим пышный бюст. Пояс подчеркивал тонкость талии, округлости тела. Она была родом из времен, когда слишком худые не были в моде, и выглядела обильно. Единственное слово, которое пришло мне в голову – обильно.

Кто-то тронул меня за рукав, и это был Бернардо. Я оглянулась на него, встрепенувшись.

– Все нормально? – спросил он.

Я кивнула, но мне пришлось перевести задрожавшее дыхание. Блин, она меня заворожила, как вампир какой-то, причем не глазами. Как будто само ее существо меня к себе манило. Блин и еще раз блин!

Я опять вызвала волчицу, но передней выросла белая тигрица и зарычала. Не хотелось бы, чтобы звери во мне дрались. Во-первых, это больно, и очень. Во-вторых – нечего оборотням знать, что я своих зверей не вполне контролирую.

И я разрешила волчице убраться назад. Внутри расхаживала белая тигрица, и против очарования белой королевы она ничем не могла мне помочь.

– Я – Вивиана, жена Максимилиана, мастера-вампира, мастера города Лас-Вегаса в штате Невада.

Бернардо снова коснулся моей руки, и я кивнула:

– Я – Анита Блейк… – Я запнулась. – Подруга Жан-Клода, мастера-вампира, мастера города Сент-Луиса в штате Миссисипи, и маршал США.

– Ава говорила, что ты пришла со светским визитом.

– Да, но я буду задавать вопросы о преступлении, ради расследования которого мы оказались здесь. Раскрытие его будет на пользу и твоему народу, и людям.

– Ты пришла ко мне в гости, Анита, или допросить меня в качестве маршала?

Я облизала вдруг пересохшие губы. Почему так трудно сосредоточиться? Что она со мной делает? Никогда мне не было так трудно с оборотнем, если он не был одним из моих мужчин.

– Я…

Почему так трудно думать?

Бернардо снова дотронулся до моей руки, и это мне помогло. Я подвинулась, чтобы взять его за правую руку своей левой. Таким образом, стрелковая рука у каждого из нас осталась свободной. Он приподнял брови – но руку не убрал. Я радовалась, что это именно Бернардо – любой другой из нашей команды должен был бы использовать стрелковую руку.

Когда его рука – теплая, настоящая, оказалась в моей ладони, мне сразу стало легче думать. Интересно. Даже не пришлось вызывать ardeur– просто коснуться руки другого человека, и очарование Чанг-Виви слегка уменьшилось.

– Для меня честь, что ты согласилась видеть меня, но не окажешь ли ты мне и другую честь, ответив на несколько вопросов, более относящихся к моей работе, нежели к социальной роли? Я прошу снисхождения, но это преступление… очень страшное.

– Весьма печально, что наши добрые полисмены так злодейски убиты.

На ее лице выразилось горе, она обняла руку Криспина чуть сильнее, прижав к себе. Первой двинулась она, он сопроводил ее к дивану напротив нас. Королева села, огладив платье.

Криспин шагнул ко мне. Я отпустила Бернардо и протянула руку Криспину.

– Криспин, – позвала она. – Сядь со мной.

Он несколько погрустнел, но сделал так, как ему было сказано. Сел рядом с ней, и как только она положила руку ему на бедро, я снова оказалась зачарована. Почти ощущала вес ее ладони у меня на ляжке.

– Блин! – прошептала я и снова взяла за руку Бернардо.

Прикосновение помогло мне опомниться, но я стала понимать, в чем тут дело.

– Что происходит? – спросил Бернардо.

– Я думаю, она с помощью Криспина хочет подчинить меня.

– Правильно, Анита. Я – его королева, и хотя он – тигр твоего зова, я все равно его королева. Благодаря твоей с ним связи я теперь и твоя королева, похоже.

Я покачала головой:

– Мне нужна твоя помощь для раскрытия этих преступлений, Твой муж, Макс, сказал полиции, что я помогу разобраться.

– Макс хотел, чтобы ты приехала, Я тоже этого хотела. – Она стала пальцем рисовать кружочки у Криспина на бедре, а я чувствовала движение ее пальца. Блин, твою мать. Мать. Мать.

– Она не будет нам помогать, – сказала я и повернулась к выходной двери, не выпуская руку Бернардо.

– Я всей душой намерена тебе помочь, Анита.

Я обернулась, перехватив руку Бернардо чуть выше. Реальность его мускулистого тепла помогала думать. Не знаю почему, но такое впечатление, будто мне помогало все, что не было тигром. Я подумала: это любой тигр или именно белый тигр?

– Тогда прекрати путать мне мысли.

– Мне нужно было знать, не более ли Криспин теперь твой, нежели мой. Но он не только не способен устоять против моего прикосновения, но и является моей дверью в тебя. Очень хорошо.

– Зачем тебе дверь в меня? – спросила я.

– Потому что она есть, – ответила она, и я, глядя ей в лицо, поняла, что говорить не с кем. Человеческое лицо, но от взгляда на него у меня возникало чувство, будто передо мной дикое животное. То же безразличие. Вивиана не хотела делать мне больно, но и не делать больно тоже не хотела. Ее это ни так, ни сяк не трогало. Не совсем то же, что быть социопатом, но близко к тому. Это значило, что как человек она думать не может – только как тигр с человеческим мозгом. И это все меняло в нашей беседе. Это значило, что я не могла с ней рассуждать разумно, как с Максом. Может быть, с ней вообще невозможно рассуждать.

– Что там у вас, Анита? – спросил Эдуард у меня в ухе.

– Если твои друзья хотят присоединиться к нам, пригласи их, ради бога. Переговорные устройства так безличны, – сказала она.

Я облизала губы и попыталась успокоить забившийся пульс.

– Те маршалы держат наше оружие. Рик не хотел нас пропускать с целым арсеналом.

Она оглянулась на Рика:

– Они столь опасны?

– Да, Чанг-Виви. Я думаю, что именно так.

Она кивнула и обернулась снова к нам:

– Я в таких вещах полагаюсь на Родрика.

Она коснулась ладони Криспина – и меня пронзило энергией, как электрическим разрядом.

Бернардо тоже вздрогнул:

– Что это?

– Сила, – ответила я. – Ее сила.

– Она через этого пацана тебе ее посылает?

Я не стала спорить с называнием Криспина «этот пацан». Не только возраст – ощущение от него было такое.

– Ага, – сказала я и обратилась к ней: – Ты можешь прекратить эти игры и ответить на несколько вопросов?

– Я это сделаю, но сперва сделай ты одну вещь.

Я понимала, что ничего хорошего не будет, но…

– Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Подзови к себе Криспина. Если ты его от меня отзовешь, то я отвечу на твои вопросы, прекратив все игры,

Она улыбнулась, и это была улыбка тигра в зоопарке. Когда понятно, что он улыбается не от расположения к тебе.

Стиснув руку Бернардо, я отпустила ее. Он наклонился ко мне и прошептал:

– Ты думаешь, это удачная мысль?

– Уверена, что нет, – ответила я.

– Зачем тогда?

– Потому что она сдержит слово. Если я отзову Криспина от нее к себе, она ответит на вопросы.

– Все равно это неудачное решение.

Я кивнула, вынула «браунинг» из кобуры и отдала Бернардо.

– Вивиана меня зачаровываёт как мастер-вампир – своего рода. Просто на случай, если она захочет проверить границы своей власти надо мной, я предпочитаю, чтобы пистолеты были у тебя.

– Ты думаешь, она настолько перемешает тебе мозги?

– Я думаю, она попробует.

Эдуард в ухе сказал:

– Анита, давай оттуда. Это все мы в другом месте где-нибудь узнаем.

– Извините, – сказала я хозяевам и повернулась говорить с Эдуардом, громко.

– Скоро наступит ночь, Эдуард. Тот, кто убил копов, был смертоносен при солнечном свете. Когда добавятся еще и мастера-вампиры, то станет намного серьезнее. За тиграми-оборотнями в Вегасе больше идти некуда.

– Она тебя может полностью загипнотизировать?

– Не знаю.

– Бернардо! – позвал Эдуард.

– Да, начальник?

– Если она поплывет, не строй из себя героя. Зови нас.

– Не волнуйся, Тед, я никак не герой.

– Отлично, будем слушать. Будь осторожна, Анита.

– Как девственница в брачную ночь.

Неопределенный звук – кажется, Олаф. Может быть, я его развеселила, или он счел меня дурой.

В этом случае он, быть может, и прав.

Глава тридцать третья

Обычно я не пытаюсь вызывать зверей, связанных со мной метафизически. Это само собой происходит. Моя наставница в паранормальных делах Марианна мне говорила, что у меня очень сильны природные способности, поэтому я очень многое могу делать, не успев подумать. Это может быть хорошо или плохо, силой или слабостью. Но я усердно училась, чтобы стать взрослым экстрасенсом, и теперь делаю такие вещи намеренно. Различие – как ехать быстро на обычной улице или же ехать быстро на треке с профессионалами. Первое – для детей, второе – для взрослых.

Я начала с простого:

– Криспин, иди ко мне.

И протянула руку.

Он встал. Рука Вивианы упала с него. Он даже сделал шаг ко мне, и тут ее сила дохнула по всей комнате. У меня перехватило дыхание в горле, пульс забился прямо на языке. Лицо Криспина почти исказилось от боли. Глаза горели жаждой, стремлением ко мне, но он не двигался с места.

Зато задвигалась во мне белая тигрица. Она начала возбужденно бегать по хорошо протоптанной во мне дорожке. Рысью, и я поняла, что раз она так разбежалась, то, когда она ударится о «поверхность» тела, это будет как прорывающийся изнутри грузовик. Этого уже несколько месяцев не было, и остановить это я должна была за секунды – если это удастся.

Попыталась вызвать волчицу – но тигрица была слишком близко. Она летела наружу белой размытой полосой, прямо ко мне.

– Блин! – сказала я.

Рик и Домино придвинулись ближе, будто против воли.

Только Ава могла устоять, но она же не того… не того цвета.

Я позвала черную тигрицу, позвала воплем и ревом внутри, в голове. И черное пятно влетело в белое у меня внутри, и бросило меня, вертящуюся, через всю комнату. Я оказалась на полу у окон, и две тигрицы во мне рычали друг на друга, пытаясь разорвать друг друга на части, но полем битвы было мое тело.

Я крикнула – не могла сдержаться.

– Анита! – завопил Криспин.

Рядом со мной присел Бернардо, склонился надо мной. В ухе орал Эдуард:

– Анита, ответь. Иначе мы войдем.

– Нет… не входите.

В голосе слышалась боль, которую я испытывала, И ничего я не могла с этим сделать.

Криспин был на полпути через комнату, но королева оказалась рядом с ним. И я не могла его заставить подойти к себе, когда она была рядом. Ко мне шел Домино, нахмурив физиономию, и черная с белой тигрицы остановились в битве. Им он обеим нравился.

– Домино, подойди ко мне, – велела я.

Он покачал головой, но черная тигрица вырвалась из драки, и белая ее отпустила. Черная стала подбираться ближе. Я вложила эту энергию в мужчину, стоящего передо мной, позвала ого образами темного меха и горящими огнями глаз и ночи.

Он пошел ко мне так, будто каждый шаг давался с болью, С лицом как у Криспина, которого не пускала ко мне Вивиана. Но у меня не было времени все продумывать – мне нужно было удовлетворить тигриц, или рисковать тем, что я сама тоже превращусь в тигрицу реально. Это была опасность моего состояния: что я в конце концов могу вызвать зверя, который не будет слушать зов Жан-Клода, В этом случая я могу оказаться под чужой властью – например, Вивианы и ее Макса. И чтобы этого не случилось, я должна замылить мозги Домино, Зло ли это – вот так понимать это все до конца и все же это делать? Может, и зло. Сделаю ли я это, чтобы королева мне мозги не замылила? Еще как.

Глава тридцать четвертая

Вивиана попыталась воззвать к его белой стороне, но черная тигрица была невероятно голодна, изо всех сил рвалась найти чей-нибудь черный бок, чтобы об него потереться. Одинокая, ужасно одинокая. Она не пыталась вырваться наружу, как белая по побуждению Вивианы. Она нюхала воздух и издавала призывные звуки, глядя, как идет к нам Домино.

Он упал рядом со мной на колени, будто марионетка с обрезанными нитями. Просто упал на колени на белые плиты пола. И лицо его было маской гнева, страха и желания.

Он сказал задушенным голосом:

– Ты – черная королева. Настоящая черная королева.

Я протянула ему руку, он потянулся ко мне.

– Родрик, не пускай его! – завопила Вивиана.

Но было поздно. Наши пальцы соприкоснулись, черная тигрица издала звук, вырвавшийся из моего горла. Домино позволил мне притянуть себя поближе, глядел на меня, и огненного цвета глаза все еще боялись, все еще злились, но за этим ощущалось что-то намного лучшее.

– У тебя родной запах, – шепнул он, опустив лицо – не поцеловать, но потереться щекой, ртом, носом. Он втягивал в себя запах черной тигрицы, живущей во мне, как кот, валяющийся по кошачьей мяте. Только этой мятой была я, мое тело.

Я чувствовала, как хочет взять его черная тигрица. В этом желании был секс, но еще и необходимость заставить его принять форму тигра, и черная тигрица была довольна, даже счастлива просто его близостью. Я думаю, я бы могла все это утихомирить, и все было бы хорошо, но тут по залу дохнуло мощью белой королевы, как ветром от распахнутой двери в ад. Энергия Вивианы ударила нас обоих, белая тигрица во мне зарычала и поползла вперед.

– Нет!

Это я заорала. И белая тигрица застыла в нерешительности. Я посмотрела прямо в лицо Домино.

– Дай мне дозволение питаться от тебя.

– Что? – спросил он.

Белая тигрица прыгнула на черную, и они обе снова стали рвать меня на части. Я извивалась, стараясь не крикнуть, в руках Домино. Потому что если бы я крикнула, в двери ворвались бы Эдуард и Олаф.

– Моя королева, – ответил Домино. – Если может тебя напитать моя плоть или мое семя, возьми их.

Я не совсем поняла, что он сказал, но тигрицы перестали драться. Они, тяжело дыша, смотрели на него из моих глаз. Черная тигрица зарычала тихо и низко, и рычание пролилось у меня изо рта.

Несколько секунд у меня было, чтобы понять: среди тигров слово «напитать» подразумевает мясо или секс. Или то и другое. Домино дал мне разрешение отнять его жизнь. Черная тигрица это поняла, но мы с ней были согласны. Так давно мы никого не видели из наших, и она не хотела его съедать – хотела спасти. Оставить при себе.

Вивиана послала на нас еще волну силы, но мы с черной были готовы на этот раз и обе злились на белую королеву. Как она смеет вмешиваться! Права не имеет, он наш. Наш!

Злость перешла в ярость, ярость стала моим зверем, но для злости теперь было другое применение – у меня она не вызывала превращение. Я вызвала в себе то, что было вампирской силой, то, чем был ardeur,и был момент, когда он мог вылиться в секс, но не секса хотела я. Злая, рассерженная, я хотела напитать гнев. Злость Домино я ощутила на вкус там, в казино, и знала, что она близко. Мне только достаточно было бросить в него свой гнев.

И я выпустила, вылила в него ярость.

Он вскрикнул, закинул голову, и такой сильной, такой длинной была в нем ярость, что зверь его вышел этой ярости навстречу. Я притянула его к себе в поцелуе, стала питаться прикосновением его рта, судорогами его тела, прижатого ко мне. Я обнимала его, вдыхала его ярость через губы, кожу, из всего его тела. Вдыхала его злость и вливала ее в накопившуюся во мне ярость.

Я впитывала его гнев, и с гневом приходило знание. Мелькнули картины того, что вызывало в нем такую ярость. Я увидела его в детстве, одного в приемной семье, плачущего. Видела, как другие дети смеются над его волосами и цветом глаз. Видела его, уже спасенного Вивианой, но все равно недостаточно белого. Своего – и не своего. Такого, как все – и не такого. И всегда он был не совсем своим.

Он перестал отбиваться, и все кончилось – он плакал у меня в руках. Я обнимала его, и черная тигрица притиснулась ближе – мы его обнимали вдвоем.

Надо мной неуверенно склонился Бернардо, будто хотел проверить, все ли со мной в порядке. Увидев эту неуверенность в его лице, я сказала:

– Бернардо, все в порядке.

– Глаза, – ответил он. – У тебя они горят карим и черным, как у вампира.

Я поцеловала Домино в лоб и проверила истинность его слов. Я ощущала пульс тигра, как леденец на языке. Подмывало всадить зубы в эту кожу и посмотреть, как леденец окрасится кровью. Живых вампиров не бывает, но иногда я себя чувствую чем-то вроде.

Но я не стала пробовать пищу и кровь, я чувствовала других тигров – не только того, что лежал у меня в объятиях. Ощущала я их всех. Повернула голову – и Вивиана, увидев мои глаза, испугалась, и ее страх пробудил во мне и вампира, и зверя. Страх – пища. Если кто-то тебя боится, им можно управлять – или его убить.

Я позвала к себе Криспина – не тигриной силой, а как вампир зовет своего зверя.

– Криспин, иди ко мне.

Вивиана попыталась удержать его за руку.

– Отпусти его, или я проверю, сколько мне тигров удастся сегодня призвать.

– Ты не посмеешь красть зверей у другого мастера-вампира.

– Ты хочешь сказать, как ты не посмела бы красть человека-слугу?

Я села, и Домино обвился вокруг меня, совершенно пассивный, полностью удовлетворенный.

Она его не отпустила, и я потянулась к ней, как мог бы вампир. Вампир, умеющий призывать тигров. Она отпустила Криспина так быстро, будто кожа его обожгла ей руку.

И сила Вивианы хлестнула наружу, но не к нам. К ее руке подошел Рик, открылась дальняя дверь, и появились другие белые тигры, встали рядом со своей королевой. Мне было все равно. Криспин взял меня за руку, и я сидела, держась за него, и Домино обвился вокруг талии, и это было почти идеально – как после трудного дня работы завернуться дома в любимое одеяло. Я знала, что ardeurможет подразумевать и дружбу, а не только романтические чувства. В этот момент ardeurнес даже больше, чем дружбу – ощущение родственности, родного дома.

А потом я ощутила иную энергию в этом море тигриной силы. Ниточку чего-то нового, неповторимого. Я не знала, что это было, пока не вышла из тени во мне синяя тигрица, не пошла вперед.

Она была по-настоящему синяя, с черными полосами, темно-кобальтовый цвет, почти черный, но все же не полной черноты. Воистину синяя, и пахло от нее чем-то своим.

Он вышел из группы прочих, на юном лице застыло недоумение. На юном, потому что он был юн. Настолько юн, что я опомнилась, стала всплывать из глубины своего метафизического леса в душе. Настолько юн, что я поняла: то, что сделала я с Домино, его может убить.

Я уставилась на короткие синие волосы – точно как у тигрицы внутри меня. Посмотрела в его глаза, на пару оттенков синее, будто кто-то скрестил глаза Криспина с глазами Жан-Клода, и я знала, что этот зверь откликнется на мой зов.

– Сколько тебе лет? – спросила я.

– Шестнадцать, – ответил он.

– Блин, – сказала я.