Текст книги "Обнаженная натура"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 36 страниц)

Глава девятая

Прошел час, а я все еще не попала на место преступления. Почему так? Потому что сидела в допросной за маленьким столом. Можете сколько хотите смотреть «Расследование на месте», но допросная в Вегасе – точно такая же, как все, что я видела. Стекло и просторное помещение, которые показывают в телевизоре – это чтобы камеры могли работать и выглядело прилично, а в реальной жизни – как обычная комната: маленькая, тусклая, покрашенная в светлый, но всегда почему-то странный цвет, будто есть где-то список цветов, подходящий для допросных и ни для чего больше.

Оружие в допросную вносить не разрешается, и мне пришлось все оставить в шкафах. Будучи абсолютно невооруженной, я нервничала, несмотря на ситуацию, и это свидетельствовало не в пользу моего умонастроения. Не то чтобы я ожидала от Шоу или кого-нибудь из присутствующих враждебных действий – просто я люблю, когда при мне есть оружие, особенно в городе, где есть охотящийся на меня вампир. Шоу попросил меня ответить на несколько вопросов о прошлом разе, когда я гонялась за Витторио. Я не очень поняла, что он собирается обращаться со мной как с подозреваемой. Я думала, он соберет копов, и я им расскажу, что знаю про Витторио. А вместо этого меня стали расспрашивать, причем не самым доброжелательным образом.

Шоу прислонился к двери, сложив на груди мощные руки. Шляпу он какое-то время тому назад бросил на стол. Смотрел на меня тяжелым взглядом и умел это делать, но я знала, что убивать он меня не попытается. А последнее время мне было абсолютно наплевать, кто каким взглядом на меня смотрит. Погибать от разрыва сердца я не намеревалась.

– Расскажите, как вы в последний раз имели дело с этим кровососом.

– Я уже рассказала дважды.

– Нет, это все есть в рапортах. Мне нужно знать, о чем вы умолчали.

– Со мной были люди из нашего СВАТ, Шоу. Сопоставьте их рапорты с моим.

– Это я сделал, но я не о штурме дома, которым все кончилось. Я хочу знать, что вы с вашим вампирским бойфрендом держите в секрете.

Я подумала пару секунд, подавила желание почесать себе шею.

– Единственное, что могло не попасть в рапорт, это тот факт, что Витторио умеет скрывать свое присутствие от других мастеров городов.

– Разве не все сильные вампиры это умеют?

– Нет. Мастера городов имеют особую способность воспринимать энергию сильных вампиров, появляющихся на их территории. Для кого-то такого мощного, как Витторио, скрыться от всех вампиров Сент-Луиса, в том числе от мастера города – очень необычное умение.

– А я думал, что старина Макс врет.

– Ваш мастер города тоже его не почуял?

– Он говорит, что нет.

И снова в голосе слышалось явное сомнение.

– Он не лжет.

– Или вы врете в его пользу.

– Это что значит?

– Это значит именно то, что я сказал.

– Я приехала вам помочь.

– Вы приехали, потому что серийный убийца-вампир написал на стене ваше имя кровью моих людей. Вы здесь, потому что этот гад вам послал голову нашего истребителя. Я и хочу знать, что вы этому типу сделали такого, что он вас так любит.

– Я за ним охотилась, Шоу, а он от меня ушел. Это все.

– Сперва полиция Сент-Луиса сообщила, что его взяли. А вы сказали, что его упустили. Откуда вы знали, что его нет среди убитых вампиров, если никогда раньше не видели?

– Среди убитых не было ни одного достаточно сильного, чтобы натворить то, что он натворил. Если бы он там был, у нас потерь было бы больше.

– Вы тоже потеряли троих.

– Поверьте мне, будь он там, все обернулось бы куда хуже.

– Настолько плохо, что трое наших людей убиты, а остальные в больнице?

– Я указала в рапорте, что он где-нибудь появится. Он – серийный убийца, и то, что он вампир, для этой патологии не очень существенно. Как правило, серийные убийцы должны убивать и убивать, они не могут или не хотят прекратить это, пока их не убьют или не поймают.

– Убийца по прозвищу СПУ не убивал годами, – сказал Шоу.

– Да, этот… «связать, пытать, убить» – всегда терпеть не могла эту кличку. То, что он умел перенаправить тягу к убийствам на воспитание детей и на присмотр, у кого как газон подстрижен, сыграло чертовски злую шутку со всеми составителями профилей. Когда он переставал убивать, все думали, что он мертв, или в тюрьме за что-то другое. Нас всех учили, что серийный убийца не может остановиться на двадцать лет. Он может затаиться на время, или же пока снова не припрет, но не на десятки лет. То, что он умел останавливаться, означает, что и другие могли бы остановиться, если бы хотели, или же для него это был вопрос контроля над жизнью. Это только выглядит для нас как убийство на сексуальной почве, а для него все дело было в том, чтобы осуществить этот контроль. И раз он держал под контролем другие аспекты своей жизни, остановиться он мог.

– Вы так говорите, будто размышляли на эту тему.

– А вы нет? Как и всякий другой коп? Дело в том, что этот самый СПУ опрокинул множество традиционных теорий, спустил их в унитаз. Получается, что из-за него одного мы теперь об этих типах знаем намного меньше.

– Вы говорите как коп, – сказал он.

– И вас это удивляет?

– В общем, да. Дело в том, что я слышал о вас весьма интересные мнения.

– Не сомневаюсь.

– И вас это не удивляет?

– Я вам еще по телефону сказала, что я девушка и что я хорошо умею убирать. Есть сплетни, живущие сами по себе. Но у меня роман с вампиром, и хотя по закону никто не может мне за это слова сказать, другим копам это не мешает меня ненавидеть.

– Не в романе с вампиром дело, Блейк.

– А в чем?

– В том, что вы к нему переехали. Или вы будете отрицать, что живете у мастера вашего города?

– С чего бы я стала отрицать?

– И вы совсем этого не стыдитесь?

– Не вижу ничего стыдного в том, чтобы кого-то любить, Шоу.

– Вы его любите? Вампира?

– Они по закону обычные граждане, Шоу. У них есть право быть любимыми – как у всякого другого.

У него по лицу пробежало выражение омерзения, такое сильное, что даже смотреть было неприятно. И этого было достаточно. Закон защищает вампиров, но не делает их достойными романа или любви в глазах всех сразу. Самое печальное, что еще несколько лет назад я была бы согласна с шерифом.

Мы переехали в «Цирк», чтобы поднять репутацию Жан-Клода среди других вампиров, но не учли, что это сделает с моей репутацией среди копов. Этого следовало ожидать, и переживать по этому поводу не следовало, но я не ожидала и переживала.

Дверь открылась, и вошел добрый коп – в пару к злому копу Шоу. Он принес мне кофе, и от этого мне стало лучше. Уже от одного аромата настроение поднялось.

Коп представился как детектив Морган, хотя подозреваю, что ранг у него был чуть повыше, чем просто себе детектив. Выглядел как человек в штатском, сливающийся с народом, но привыкший командовать окружающими.

Морган поставил кофе передо мной и сел на стул, который освободил Шоу. Переплел на поцарапанной столешнице сильные загорелые пальцы. Волосы у него были сочного темно-каштанового цвета, коротко стриженные, но все равно доходящие почти до глаз, будто ему давно уже пора подновить стрижку. Я определила его как примерно моего возраста, но разглядев за час беседы тонкие морщинки вокруг глаз и в углах губ, решила, что к сорока ему ближе, чем к тридцати. Хорошие, спортивные такие сорок, но совсем не был он таким молодым дружелюбным парнем, каким хотел казаться. Хотя наверняка эта маска много лет приносила отличные результаты на допросах, и, вероятно, вне работы – с женщинами.

Он подождал, пока я возьму чашку. Я вдохнула аромат, и он был достаточно горький, чтобы понять: передержали на огне. И все равно это был кофе.

– Так вот, Анита, – мы почти сразу перешли на имена, – мы просто хотим знать, что этот тип против тебя имеет. Это же можно понять.

Я посмотрела в карие глаза, на эту мальчишескую улыбку, и подумала, не потому ли его сюда привели, что я – женщина с репутацией любительницы мужчин. Они решили, что меня можно расколоть обаянием? Мамочки мои. Они не ту девушку облаивают.

– Я тебе все уже рассказала, Эд.

Да, его звали Эд Морган. Мы сразу стали называть друг друга Эд и Анита, и он решил, что это добавляет в его пользу очки. Да хоть он себя Тип О’Нейл назови, мне было бы плевать.

Дверь открылась, и вернулась лейтенант Тергуд. Класс. Это была женщина, но из тех, что других женщин ненавидят. Высокая, она двигалась с мускулистой грацией, говорящей о поддержании формы. Постарше меня лет на десять как минимум, почему, наверное, и стала лейтенантом. Короткие небрежно завитые волосы, но хорошо смотрятся, рассыпанные вокруг узкого лица с великолепными скулами – такими, за которые люди платят пластическим хирургам. У нее они были свои, потому что любой, кто за такие скулы заплатил, мог бы позволить себе костюм получше. Ее сидел на ней как с чужого плеча, или же она когда-то хорошо потеряла вес, а гардероб обновлять не стала.

– Проваливайте оба. У нас тут девичий разговор будет.

Она это сказала чуть ли не с отвращением.

Морган посмотрел на Шоу, будто спрашивая: Нам уйти?Наверняка весь спектакль давно отработан. Шоу кивнул со стоическим видом, и они вышли, оставив меня с Тергуд наедине. Просто отлично.

Она наклонилась через стол, пытаясь подавить меня ростом. Для женщины она была высокая, хотя я видала и повыше, но ростом меня не поразить. Я привыкла, что каждый и всякий меня выше.

– Ты с этим Витторио тоже трахалась? Оттрахала его и бросила, променяв на мастера города? За это он послал тебе голову? Сувенирчик на память о прошлом?

Она наклонилась так, что шипела мне прямо в лицо.

Почти любой отклонился бы от нее назад, но это «почти» как раз про меня. Я наклонилась ей навстречу – аккуратно, только торсом. Вдруг мы оказались на расстоянии поцелуя, и она отпрянула, будто я ее укусила.

Она шарахнулась от меня на ту сторону стола – и мне это было приятно, как и столь бурная реакция на мое слабое движение. Она меня боялась, боялась искренне. Какого черта?

– Я не знала, что ты на девок бросаешься, Блейк.

Я встала. Она пошла к двери.

Интересно, но не настолько, чтобы с этим мириться.

– Свои маленькие лесбийские фантазии держи при себе, Тергуд. У меня след простывает, пока вы тут мне яйца морочите. Хуже того, близится закат, и не знаю, как ты, я а точно не хочу гоняться за вампирами по темноте, если можно это делать при свете.

– Если нам нужно будет тебя здесь продержать весь день, мы продержим, – сказала она. И это была ошибка.

– Вы мне предъявляете обвинения?

– Какие обвинения мы должны тебе предъявлять?

Я пошла на нее, и она попятилась. Что за черт?

Дверь открылась, вошел Морган и встал между нами, Шоу вслед за ним. Два приличных размеров мужика, и они, не угрожая мне, заставили отступить, просто идя в мою сторону. Я только что то же проделала с Тергуд, так что не мне обижаться.

Морган очаровательно улыбнулся и сказал:

– Давай, Анита, сядем и выпьем еще по чашечке кофе.

– Нет, Морган, спасибо.

– Эд, называй меня Эд.

– Так, больше этой игры в доброго и злого копа не будет. Либо предъявляйте мне обвинения, либо отпускайте.

Они переглянулись.

– Анита, ну не надо…

– Знаете, Морган, я передумала. Называйте меня Блейк, а лучше – маршал Блейк. Расхотелось мне общаться по именам.

– Да если бы вы только захотели с нами говорить…

– Разговоры закончены. У меня значок федерального маршала и все права присутствовать на месте преступления. Еще раз повторяю: предъявляйте обвинения или отпустите.

Из глаз Моргана начало уходить их дружелюбное сияние.

– И в чем же вас обвинить, маршал?

Я улыбнулась в ответ – не слишком любезной улыбкой.

– Так-то лучше. Я знала, что вам я тоже не понравилась.

– Вы говорили, что я для вас недостаточно красив, – сказал Шоу от дверей, – так я решил позвать Моргана. Или он тоже недостаточно хорош для вас?

Я оглядела Моргана сверху вниз, медленно, снизу вверх. В последнюю очередь стала рассматривать лицо, чтобы дать ему время выйти из себя. Но он из себя не вышел. Он был настроен вызывающе, протестующе – но настоящей злости в нем не было.

– И как? – спросил он.

Я хотела сказать что-нибудь неодобрительное, но подумала, что не моя это манера. Он достаточно привлекателен. Я вздохнула, утомленная всеми этими играми.

– Я хотела что-нибудь сказать колкое, но вы достаточно милы. Я только не знала, что полиция Вегаса включила соблазнение в список методов допроса.

Он принял удивленный вид:

– Я вас не понял?

– Зачем вас сюда включили? Зачем сделали упор на то, что у вас симпатичное лицо? Что это должно было доказать, чего этим хотели добиться? – Я помахала рукой, будто разгоняя дым. – Ладно, ерунда. Все равно.

Я посмотрела на стоящего за ним Шоу:

– Мне будут предъявлены обвинения?

– У нас нет обвинений, которые мы могли бы вам предъявить. Пока нет.

– Отлично, тогда отойдите с дороги.

И я почти его коснулась, когда он все же отошел, открыл дверь и придержал ее для меня. Я прошла мимо не останавливаясь.

Глава десятая

Шоу отвел меня туда, где лежало мое оружие. Не дать мне делать мою работу они не могли, не могли также помешать мне иметь при себе оружия больше, чем у Господа Бога, хотя им это не нравилось. А меня не колышет. Я взяла с собой оружия поменьше, чтобы не тыкать им в морду свой федеральный значок. Граймс предупреждал, что это воспримут как слабость. В следующий раз приду в полном боевом, и пусть местные копы утрутся. Я пыталась по-хорошему, помня, как мне в морду совали федеральные значки, пока нас самих ими не снабдили по милости правительства. Сегодня я начала понимать, отчего федералы бывают так недружелюбны. Держись заносчиво, тогда к тебе меньше приставать будут.

Рюкзак был новый, потому что у меня с собой было больше смертельных игрушек, чем легко нести. Мне пришлось подгонять лямки к спине, затягивать их туго, чтобы рюкзак не перекашивался от кобуры с «браунингом». Когда приходится надевать бронежилет, «браунинг» у меня в набедренной кобуре. «Смит-и-Вессон» на лямках впереди на жилете, а без жилета – у меня на пояснице. Кобуру на штанах я перестала носить, когда женские джинсы стали так разнообразны по стилям и расположению талии. В гнездах, предназначенных изначально для патронов, я держала святую воду, запасные кресты и священные облатки, но хватало карманов и для дополнительных обойм, и для других полезных вещей. Рюкзак очень полезен, но довольно неуклюж при надетом бронежилете – еще одна причина, по которой я от жилетов не в восторге. Мне пришлось убрать пистолеты, которые были на мне, перед тем, как надеть рюкзак. Жилет и шлем я снова понесу в большой сумке, как и принесла.

А глаза у Шоу вытаращились от удивления именно при виде большого ножа на спине. Я изо всех сил старалась шерифа игнорировать. На другой стороне кобуры было место для дополнительного магазина «браунинга», что давало мне четырнадцать патронов в пистолете и еще четырнадцать в дополнительном магазине, плюс еще два запасных магазина в рюкзаке. «Смит-и-Вессон» я повесила на пояс, сдвинув вперед, чтобы в других лямках не запутался. При мне была набедренная кобура, переделанная для хранения дополнительных обойм к «браунингу» и «МП-5», который будет висеть на перевязи вокруг тела поверх всего остального. В рюкзаке еще ружье «бантам» с дополнительными патронами, пристегнутыми к прикладу, и еще отдельно патроны в рюкзаке. Во время охоты на вампиров у меня в руке будет ружье, а «МП-5» – в запасе, но в рюкзак войдет не все, так что «МП-5» останется на перевязи.

– Если бы я видел, как вы пакуете снаряжение, то допроса бы не было.

Я глянула на Шоу и больше на него не обращала внимания, пока не убедилась, что все так, как я хочу. Потому что не хочется, чтобы предметы снаряжения сползали вниз или в сторону – желательно помнить, где у тебя что, когда надо за него хвататься. Решают доли секунды.

– Вы собираетесь убивать меня молчанием?

– Вы со мной обращались как с уличенной преступницей, Шоу. Что вы хотите услышать? Мою радость, что вам понравилось, как я пакуюсь?

– Вы снаряжаетесь как солдат.

– У нее был хороший учитель, – заявил голос от двери.

Я встала, затягивая лямки, и улыбнулась Эдуарду.

– Не приписывай себе всю заслугу.

Он был не очень высок – пять футов восемь дюймов, так что Шоу его на несколько дюймов превосходил. Он был мускулист, но не эффектно. Никогда у него не было внушительных плеч, как у его визави, но я знала, что в каждой унции его тела больше смертельной угрозы, чем в любом человеке, которого мне доводилось знать.

– Да у тебя еще перышки не обсохли, когда я тебя встретил, – сказал он и улыбнулся – настоящей улыбкой, когда и глаза смеются.

Я – один из немногих обитателей нашей планеты, которому улыбается Эдуард настоящей улыбкой. Нет, фальшивых у него полно; детектив Морган по сравнению с ним в притворстве жалкий дилетант. Если бы Эдуард не был таким выраженным синеглазым блондином, он бы мог сойти за кого угодно, но слишком уж у него БАСПовский вид, чтобы проканать в каком-нибудь очень уж экзотическом месте.

– Где тебя черти носили… Тед? Ты, кажется, говорил, что из Нью-Мексико сюда лететь быстрее, чем из Сент-Луиса.

Улыбка исчезла, и глаза стали холодны, как северная зима. Минута счастливого взгляда – и вот он, истинный Эдуард. Не то чтобы он законченный социопат, но бывают моменты.

– Меня развлекала беседой полиция Вегаса.

– Тебя тоже допрашивали?

Он кивнул.

– Но ты же не был на той охоте за Витторио, что ты мог рассказать?

– А меня о нем не спрашивали.

С этими словами он посмотрел на Шоу. Недружелюбным взглядом – а по части недружелюбных взглядов Эдуард кому хочешь может фору дать.

Шоу под этим взглядом не побледнел, но и не так чтобы не почувствовал.

– Мы делаем свою работу, Форрестер.

– Нет, вы пытаетесь сделать из Аниты козла отпущения.

– Что они тебя обо мне спрашивали? – спросила я.

– Хотели знать, как давно мы с тобой трахаемся.

У меня глаза на лоб полезли:

– Что?

Он смотрел на Шоу:

– Ага. Согласно имеющимся слухам, ты спала со мной, Отто Джеффрисом, каким-то копом в Нью-Мексико, да, и еще там несколько. Очевидно, ты очень занятой маршал США.

– Как там Донна и дети?

Я спросила, во-первых, потому что действительно хотела знать, а во-вторых, от нежелания дальше обсуждать эти слухи в присутствии Шоу.

– Донна шлет привет, Бекки и Питер тоже.

– Когда у Питера испытание на черный пояс?

– Через две недели.

– Он его получит, – сказала я.

– Я знаю.

– А у Бекки как с танцами?

Он снова улыбнулся по-настоящему.

– Преуспевает. Учительница говорит, что у нее настоящий талант.

– Вы на домашние темы завели разговор, чтобы мне стало стыдно? – спросил Шоу.

– Нет, – ответила я. – Мы просто вас не замечаем.

– Я понимаю, заслужил. Но посмотрите на это с моей стороны…

Я подняла руку:

– Мне надоело, что со мной обращаются как с преступницей только потому, что я свою работу делаю лучше всех мужчин.

Эдуард резко кашлянул, и я добавила:

– Речь не о присутствующих.

Эдуард кивнул.

– Но это только часть проблемы. Да, я работаю лучше всех прочих истребителей. У меня больше список, и при этом я женщина. Вот этого они выдержать не могут, Шоу. Не могут взять в толк, что я просто так умею работать. Нет, наверняка я себе дорогу наверх мандой проложила. Или вообще урод ярмарочный.

– Не можете вы уметь так работать.

– Почему? Потому что я женщина?

У него хватило такта смутиться.

– Чтобы так хорошо работать, нужно пройти обучение.

– Она именно так хорошо работает.

Эдуард сказал это тем пустым голосом, который умеет делать. Таким, от которого волосы на шее встают дыбом – если знаешь, что именно слушаешь.

– Вы служили в спецвойсках. У нее такого тренинга нет.

– Я не говорил, что она хороший солдат.

– Что тогда? Хороший полицейский?

– Нет.

Шоу нахмурился:

– А что тогда? Что за работа, которую она так хорошо делает? Если вы скажете «трахаться», я разозлюсь.

– Убивать, – ответил Эдуард.

– Что?

– Вы спросили, что она умеет хорошо делать. Я ответил на ваш вопрос.

Шоу смерил меня взглядом – не как мужчина смотрит на женщину, а будто хотел понять, что ему говорит Эдуард.

– Вы действительно так хорошо умеете убивать?

– Я стараюсь быть хорошим копом. Стараюсь быть хорошим послушным солдатом и выполнять приказы – до определенного момента. Но по сути я не коп и не солдат. Я – убийца, которому закон разрешил убивать. Я – Истребительница. С большой буквы.

– Никогда не слышал ни от одного маршала признания в том, что он – убийца.

– Строго говоря, это незаконно, но я преследую граждан США с намерением их убить. Я отрубила голов и вырезала сердец больше почти любого серийного убийцы. Если хотите, чтобы получилось красиво, дайте мне ордер – отлично, возражать не буду. Но я знаю, в чем моя профессия. Я знаю, что я делаю. И это я умею делать очень, очень хорошо.

– Лучше вас кто-нибудь умеет? – спросил он.

Я покосилась на Эдуарда:

– Только один.

Шоу глянул на Эдуарда и снова на меня.

– Надо понимать, мне очень повезло, что вы оба оказались здесь.

Голос его был густо замешан на сарказме.

– Вам действительно повезло, – сказала я и направилась к двери. Эдуард пошел за мной и протянул ключи:

– Я взял нам машину, чтобы могли с тобой поговорить, – сказал он.

– Это хорошо.

– Да, и Олафа я вспомнил не просто к слову.

Я остановилась посреди коридора:

– Ты ведь не хочешь сказать…

– Маршал Отто Джеффрис – один из маршалов западных штатов. Когда я прилетел сюда, он уже был на месте.

Олаф – настоящий серийный убийца. Но он, как СПУ, умеет до определенной степени контролировать свои порывы. Ни одного из своих худших преступлений он не совершал в этой стране – насколько мы с Эдуардом знаем. Доказательств у нас нет никаких, но я знаю, кто он, и он знает, что я это знаю. И ему нравится, что я знаю.

Совместная со мной охота на вампиров навела Олафа на мысль, что он сам может стать маршалом и свои любимые серийные убийства совершать легально. Способ изъятия сердца и отрубания головы у вампира закон не регламентирует – это просто полагается сделать. Когда процесс убийства начат, вампира уже не защищают никакие законы. Никакие. Вампир полностью зависит от милости истребителя.

Одна из целей моей жизни – никогда, никогда не оказаться на милости Олафа.