Текст книги "Обнаженная натура"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)

Он хотел было прислониться к стене, но сообразил, насколько тут грязно, и остановился, не закончив движение.

– Отчасти. Но я – федеральный служащий. У меня значок. Макс – деятель преступного мира. Как я могу провалить операцию, направленную, быть может, на спасение жизней?

– Значит, значок выше, – сказал он негромко.

Я глянула на него сердито, но он мог и не увидеть в полумраке.

– А ты что, веришь тому, что сказал Шоу? Что я лояльнее монстрам, чем полиции?

Он поднял руки, будто останавливая меня.

– Я не это имел в виду. Просто если бы у меня были твои проблемы, я бы ощущал конфликт.

Я вздохнула:

– Прости, Бернардо, но мне надоело. Надоело, что вся полиция считает меня ярмарочным уродцем. – Я мотнула головой: – Черт побери, я даже не уверена, что они неправы. Мне уже приходится задумываться, могу ли я служить значку – и своему другому мастеру одновременно.

Он подался вперед:

– И ты задумала повесить значок на гвоздь?

Моя очередь настала пожимать плечами:

– Не знаю, может быть.

– Не очень себе представляю, чтобы ты это сделала, Анита.

– Да и я не очень, но… Шоу – не первый коп, считающий, что мне приходится делить лояльность. И уж точно будет не последним. А последнее время я вообще ходячий судебный процесс о сексуальном харасменте. Такое ощущение, что спать с вампирами и оборотнями – это оскорбляет полицию на каком-то совершенно глубинном, базовом уровне.

– Ну, это я понимаю, – сказал он.

Я на него уставилась:

– В смысле?

Он осклабился – даже в темноте было видно.

– Во-первых – сама мысль, что ты предпочитаешь монстров. Раз так, то слух, что монстры куда лучше в этом деле нас, простых смертных, может быть верен. Это многих мужиков может вывести из себя, и значок тут ничего не меняет. Может, копы даже больше мужики, чем другие, и потому это их сильнее достает.

– Ну, это же детский сад какой-то! Для копов такая мысль…

– Я же не сказал, что это четко словами сказанная мысль. Но в глубине, там, где живут все эти неандертальские инстинкты, они не могут не думать: а не уступают ли они монстрам в определенном смысле?

Я попыталась заглянуть за эту улыбку, понять, что у него в голове, но слишком темно было. Наконец я сказала:

– Это такое у тебя ощущение?

Он помотал головой:

– У меня была дама, которая бросила своего оборотня-любовника ради меня.

Я улыбнулась – не смогла сдержаться.

– Значит, это случилось за два последних года. Потому что когда мы с тобой познакомились, ты как-то неуверенно себя чувствовал из-за моего любовника-вервольфа.

Он пожал плечами и развел руками:

– Могу только одно сказать: я настолько хорош, насколько сам думаю.

Я не могла сдержать смеха:

– Настолько хороших вообще на свете нет.

– Ты хочешь сказать, что я хвастун?

– Ага.

Он засмеялся, потом стал серьезным, и он повернулся так, что лицо попало в пятно фонаря, свет и тени легли, как на абстрактной фотографии.

– Никакого хвастовства, Анита, голые факты. С удовольствием тебе когда-нибудь доказал бы.

– Меньше всего мне сейчас надо, чтобы копы услышали такие слова от еще одного мужчины прямо сейчас.

– Я все еще готов тебе помочь питаться.

– Я думала, тебя напугало то, что сталось с Морганом.

Он задумался, нахмурясь:

– Да, напугало.

– Я думала, это заставит тебя снять предложение.

Он нахмурился еще сильнее, морщины легли между больших темных глаз.

– Да, я действительно думал, что переменил намерение.

– Зачем же тогда возобновлять предложение?

– Привычка, наверное.

Но морщинка между глаз осталась.

У меня возникла мысль, и не слишком хорошая. Мне скоро нужно будет питание. Вообще-то я должна была чувствовать себя энергичнее, не такой «голодной», потому что Виктор вроде бы поделился со мной своей энергией. Но, наверное, все, что он смог сделать – это помочь мне залечить раны. На исцеление и драки ушло много энергии, и Белль Морт была права насчет того, что я последнее время питалась минимально. Кроме того, мы уже миновали двенадцатичасовую отметку, когда неплохо было бы поесть. Тут я сообразила, что я и обычной пищи не ела. Черт, ведь знаю же, что нельзя. Один голод подстегивает другой, и если не есть достаточно настоящей еды, то и звери, и ardeurвосстают быстрее и сильнее. Знаю, но посреди расследования трудно найти время побыть человеком. И не ищу ли я случайно пищу? Не пытаюсь ли заколдовать Бернардо, сама того не зная? Вот это самое «не зная» меня и пугало больше всего.

– Мне надо поесть.

– Ты можешь есть после такого зрелища?

Он не показал на тело, это и так было понятно.

– Нет, я не голодна.

– Тогда не понимаю.

– Если не есть достаточно часто обычную пищу, труднее контролировать голод иного рода.

– А! – сказал он, потом нахмурился. – Я подумал о чем-то действительно непристойном, даже для меня.

– Мне стоит знать о чем? – спросила я.

Он мотнул головой:

– Нет, разозлишься.

Уж если Бернардо не хочет говорить такого вслух, то лучше и не надо. А то, что он это подумал, а потом передумал, – признак, что что-то у нас не так. Это ardeurк нему взывает? Я даже не знала, как это определить.

– О’кей, вернемся к… Теду, и посмотрим, можем ли мы получить у местных нужные материалы.

– Если ты хочешь сегодня поесть, лучше это сделать до того, как рассматривать фотографии с места преступления.

– Согласна, – ответила я.

Мы повернулись и пошли туда, где стояли люди и лежали останки последней жертвы Витторио.

Глава пятьдесят четвертая

– Через пару часов у вас будет все, что вам нужно, – говорил Морган, – но сперва мы должны закончить здесь.

– Так попросите кого-нибудь, – отвечал Эдуард.

Шоу стоял чуть дальше в переулке, разговаривая с двумя техническими работниками. Только Тергуд и Морган увидели, как мы подходим, и поморщились. Морган был всего лишь раздражен, а вот Тергуд демонстрировала неприкрытую враждебность.

– Мы вам дадим информацию, но придется подождать, пока кто-нибудь из нас не вернется в участок.

– Почему? – спросил Эдуард.

– Потому что вам выделят один наш компьютер, и кто-то должен будет с вами посидеть.

– Вы нам не доверяете бумажных копий? – спросила я.

– Мы вам вообще не доверяем.

– Вот тебе и сестринство.

– Я тебе не сестра, – ответила она. – Из-за таких, как ты, и другим нам труднее. Из-за таких, как ты, нас другие копы всерьез не принимают.

– Из-за таких, как я, – повторила я. – Каких это – таких?

Я знала, но хотела, чтобы она сказала вслух.

– Анита, – сказал Эдуард.

– Что?

– Сама знаешь, кто ты такая, – ответила мне Тергуд.

– Я знаю, какой ты меня считаешь, – сказала я.

– Прекратите, – велел Эдуард. – Обе.

– Ты мне не начальник.

– Посмотрим, как нашим начальникам понравится, что полиция Лас-Вегаса нам мешает работать, – сказал Эдуард голосом тихим и ледяным, но с ноткой тепла. Обычно он не теряет самообладание до такой степени. Эдуард явно был не в силах сгладить конфликт.

– А мы не хотим, чтобы она со своими любовниками лазила по нашим файлам.

– Ой-ой! – сказал Бернардо. – Раз ты шлюха, так и нас в шлюхи записали.

– Бернардо, заткнись, – сказал Эдуард и пошел по переулку прочь от них и в сторону репортеров. К несчастью, там стоял наш автомобиль.

Мы пошли следом. У входа сняли перчатки, бросили их в мусорный ящик, кем-то здесь поставленный. Рядом стоял постовой в форме, следя, чтобы никто не взял себе сувенирчик. Можете мне не верить, но полно есть психов, фанатеющих от серийных убийств. Перчатки в ту же ночь оказались бы на EBAY, если бы их правильно зарегистрировали и не сняли бы с аукциона еще до покупки. EBAY старается соблюдать правила, но жуткие предметы все равно выставляются на продажу.

Другой коп приподнял ленту, и нас вдруг ослепили вспышки фотокамер и прожектора телекамер на плечах операторов. Все стационарное оборудование отвели назад, но фотографы и операторы с портативными камерами просочились.

Мы на вопросы не отвечали – не наш город. Один из вернейших способов разозлить местную полицию – отвечать на вопросы репортеров. Патрульным иногда приходилось раздвигать толпу собой, чтобы освободить нам дорогу.

Сперва вопросы задавали про убийство, а потом кто-то из толпы узнал меня. Казалось бы, что вампир – серийный убийца должен быть интереснее для прессы, чем моя жизнь с другим вампиром? А может, они думали, что я и правда отвечу на эти вопросы.

– Анита! Анита! Что думает Жан-Клод насчет того, что вы охотитесь на других вампиров?

Этот вопрос я тоже игнорировала, как и все прочие, потому что по опыту знала: что ни скажи, а все выйдет хуже, чем не сказать ничего. Без разницы, на какие вопросы я стану отвечать: местные увидят и решат, что я выдаю ход расследования. Они и так на меня злятся, добиваться их ненависти мне ни к чему.

Олаф встал от меня сбоку, загораживая от микрофонов и протянутых рук. Эдуард встал спереди, Бернардо прикрыл спину. Они защищали меня от прессы, от толпы. И это не было правильно. Либо я настоящий маршал США и равный член команды, либо глупая девица, которую надо защищать.

А, блин.

Патрульным пришлось проводить нас до машины, репортеры увязались следом. Жан-Клод недавно появлялся в некоторых крупных гламурных журналах. Не на обложке, но внутри, на вкладочках. Картинки из одного из самых горячих вампирских клубов страны. Дважды на этих фотографиях рядом с ним оказывалась я. Хуже того, он в одном интервью признал, что я – его подруга. Пресса была в восторге, что охотница на вампиров крутит роман с вампиром. Репортеров, желающих взять интервью, на этот жареный факт налетело больше, чем на любое убийство. Всем было отказано.

Отчего я не предупредила Эдуарда? Честно говоря, я думала, что дело серийного убийцы заставит прессу забыть о мелких сплетнях. И некоторые действительно выкрикивали вопросы об убийстве, но среди них как изюминки в тесте мелькали вопросы о романах и вампирах. Да уж, после этого полиция Вегаса точно будет воспринимать меня всерьез.

Мы сели в машину и медленно двинулись сквозь ворчание казенных автомобилей. За ними стояли телевизионные фургоны с антеннами как в научно-фантастических фильмах. Копы проложили коридор для всех, кто уезжал с места преступления. Я думаю, мы оказались первыми.

– Если верховная жрица Рэнди Шермана сейчас дома, давайте ее навестим, – предложил Эдуард.

– Да, но сперва поедим, – ответила я.

– Поесть – это хорошо, – согласился Олаф.

– Быстро или за столом? – спросил Эдуард.

– Можно и быстро, если там мясо будет, – сказала я. По опыту знаю, что белок лучше овощей помогает держать зверей в узде.

– Это только мне есть не хочется после того, что мы сейчас видели? – спросил Бернардо с заднего сиденья.

– Да, – ответил ему Олаф.

– Я же тебе говорила, Бернардо, что мне нужно поесть.

– Когда ты ела последний раз? – спросил Эдуард, выруливая на залитый светом Стрип.

– Около восьми, в качестве завтрака и для ardeur’а.

– Более тринадцати часов, – сказал он. – Как себя чувствуешь?

– Белковая пища не помешала бы.

Он дал мне свой сотовый, экран уже был подсвечен.

– Позвони по этому номеру и спроси, примет ли она нас, а я пока что-нибудь найду.

Я нажала кнопку и стала ждать, пока наберется номер.

Эдуард не спрашивал, кто чего хочет, просто подъехал к первой же точке быстрого питания. «Бургер кинг» меня вполне устраивает, люблю «Уопперы».

Я рассчитывала на автоответчик, но после седьмого гудка ответила женщина. Голос у нее был настороженный.

– Да?

– Говорит маршал США Анита Блейк. Я расследую дело об убийстве одного из членов вашего ковена, Рэндолла Шермана.

– И тех, кто погиб вместе с ним, – сказала она все тем же осторожным голосом.

– Да, и я думала, что вы могли бы помочь нам, ответив на несколько вопросов.

– Я мало что знаю про вампиров и оборотней.

– У меня вопрос скорее о магии. И о том, что сделал бы Рэнди Шерман в определенной ситуации.

– Этот вопрос отличается от тех, что задавала мне полиция.

– Нетрудно угадать. Они думали, что вы можете быть причастной к этому, поскольку вы викканка.

– Они вообще-то хорошие люди, но некоторые не доверяют колдуньям.

– Мне самой приходится это хлебать, – ответила я, – а у меня значок.

Она не удержала тихого смеха – очень короткого.

Эдуард жестом привлек мое внимание и попросил показать, что я заказываю. Я подняла палец.

– Вы знаете, как ко мне проехать?

– У меня есть адрес.

– Тогда приезжайте, и мы поговорим о магии и о Рэндолле Шермане.

– Спасибо, Феба Биллингс.

– Всегда пожалуйста, Анита Блейк.

Что-то в ее голосе зазвенело, почти как сила.

Я повесила трубку, не успев на эту тему встревожиться. Будем решать проблемы по мере их поступления. Эдуард раздал еду. Бернардо сумел достаточно задавить своих тараканов, чтобы взять себе жареную картошку и сэндвич с рыбой, без соуса. Я думаю, ему не хотелось прямо сейчас смотреть, как капает что-то красное.

Я ела свой сэндвич с его капающим соусом, и в обморок не падала. Когда-то я бы не смогла есть сэндвич с соусом после такого зрелища, но это было когда-то. Такие вещи либо преодолеваешь, либо нет. Я, похоже, преодолела.

– Помнишь адрес жрицы? – спросила я.

Эдуард только глянул на меня, и этого было достаточно. Конечно, он адрес запомнил. И он здесь раньше бывал, и это был Эдуард – значит, он запомнил, как ехал. И ел он сэндвич, измазанный соусом, держа его одной рукой, а другой вел машину. У него все получалось аккуратно и просто, а я двумя руками и горстью салфеток боролась с соусом, готовым капнуть мне на жилет. Но кола – это было хорошо, и она на меня не капала.

Зазвонил мой сотовый, я даже вздрогнула и чуть пролила колы. Вот тебе и спокойствие. Поставив чашку в держатель, я достала из кармана телефон.

– Да?

– Анита, это Нечестивец. Мы тут в Вегасе. Ты где?

Я попыталась представить его себе на том конце линии. Он наверняка одет во что-то модельное, отлично пригнанное и очень современное. Светлые волосы пострижены длинно, но аккуратно. Из тех по-настоящему мужественных мужчин, которые умеют быть симпатичными, хотя слово «красивый» ему бы понравилось больше.

– Кто еще с тобой, кроме Истины?

С ним ли Истина, я спрашивать не стала – они уже несколько веков Нечестивая Истина или Истинный Нечестивец. Два брата, два наемных солдата, два вампира, пожалуй, из самых лучших воинов, каких мне случалось видеть. Более того и важнее того: они лучшие из воинов, которых знал когда-либо Жан-Клод во всей вампирской стране. Теперь они воюют за нас, но они – не пища. Я только однажды нарушила этот запрет, чтобы спасти жизнь Истине. А кроме этого, я их не трогала.

– Реквием, Лондон, Грэхем, Хэвен, несколько новых львов и парочка гиен.

– Гиены и львы – это пища или воины?

– Воины.

– Отлично.

– Проинформируй меня, что тут у вас, – попросил он.

– Ты среди них главный?

– Жан-Клод меня назначил старшим в силовой группе.

– Как Хэвен отреагировал?

– В конце концов придется мне поговорить с Рексом львов, но не сегодня.

Перевод: Хэвен сам хотел быть старшим, но склонился перед авторитетом Жан-Клода. Хотя и очень неохотно.

– Погоди, ты сказал – «в силовой группе». А где тут еще можно быть старшим?

– Ну, строго говоря, я в этой операции командую телохранителями, но Реквием – третий по рангу вампир в Сент-Луисе, поэтому начальник – он.

– Что ж, имеет смысл.

Мне не совсем было понятно, как я отношусь к главенству Реквиема, а также к тому, что он здесь, в Вегасе. Он мастер-вампир, но еще он чертовски склонен к перемене настроений, и мы с ним не так чтобы исключительно ладили последнее время. Я пыталась убрать его из своего списка питания, а сейчас он здесь, в Вегасе, когда я далеко от дома и своих обычных мужчин.

– Глубоко задумалась, Анита, – сказал Нечестивец. – Отчего ты недовольна, что Реквием здесь?

Я не считала, что должна объяснять ему свои отношения с Реквиемом, и потому сказала:

– Я просила Жан-Клода никого не посылать из тех, кто не умеет постоять за себя в драке. Реквиема я в драке не видела.

– Вполне нормально себя ведет. Но если честно, Жан-Клод не хотел посылать нас на территорию другого вампира без дипломата более искусного, чем все мы. Реквием здесь на случай, если придется вести переговоры с Максом и его подчиненными.

– Я же сказала, Нечестивец, имеет смысл.

– А теперь спроси меня, как Реквиему нравится его легенда на этом задании.

– Легенда? Он же представляет интересы Жан-Клода?

– Да, но только в случае осложнений с местным мастером. Макс счел оскорблением, что мы послали столько народу, но Жан-Клод объяснил, что нас тревожит опасность, грозящая тебе от серийного убийцы.

– Звучит разумно, – сказала я, но не слишком довольным тоном.

– Макс хотел поставить вокруг тебя свою стражу, Анита.

– Ну уж нет, – ответила я.

– Вот в этом и состоит компромисс.

– В чем – в этом?

Мне уже трудно было сдерживать раздражение.

– Реквиема одолжили как танцора в ревю Макса.

– Он же ненавидит раздеваться на сцене!

– Да, а я терпеть не могу применять пытки. Но очень, очень хорошо это умею.

Не зная, что на это ответить, я перевела разговор:

– Нельзя было просто сказать Максу, что это просто пища для меня?

– Телохранителей мы можем объяснить. Можем объяснить pomme de sang– это будет Лондон. Но мы не можем сказать, что тебе нужно столько пищи, Анита. Это слишком похоже на признание, что ты не можешь держать ardeurпод контролем. Реквием поедет посмотреть клуб Макса для возможного выступления в роли примы-гастролера, и если его устроит, то Жан-Клод согласился иногда одалживать и других танцоров.

– Макс давно уже этого хотел.

– Чем мы и объяснили присутствие Реквиема.

– Почему мне все это объясняешь ты, а не Реквием?

– Он успокаивает оскорбленные чувства в нашей маленькой группе.

– И насколько там народ злится?

– Анита, ты просила Жан-Клода выбрать тех, кто может за себя постоять. Это значит, что ты в одну комнату запустила много больших псов, дерущихся за одну кость. Мы с Реквиемом можем держать их на цепи, но я подумал, что тебе следует знать, пока ты в это не влезла.

– Спасибо.

– Ладно. Где ты сейчас?

– На пути к окраине города. Мы едем допросить свидетеля.

– Ты ела?

– Твердую пищу, несколько минут назад.

– А мокрую пищу?

Так среди вампиров называют кровь, и недавно я заметила, что некоторые из них этим термином обозначают мое питание от секса, от эмоций. Спорить с этим я не могла, хотя где-то в глубине души и хотела.

– Нет, – ответила я.

– Уже скоро будет четырнадцать часов с момента ее приема, Анита. С тобой кто-нибудь есть на всякий случай?

Я облизала губы:

– Есть волонтеры на самый экстренный случай, но настоящих – нет.

– Насколько ты далеко и по какой дороге?

Я спросила Эдуарда, он мне ответил, я передала Нечестивцу.

– В такое время суток быстрее будет, если кто-нибудь из нас к тебе прилетит.

– Кто из вас умеет летать настолько хорошо? И если это будет Реквием, то один он лететь не может. Хоть он дерется прилично, но этого сейчас мало. Пусть никто из наших не ходит по одному, пока мы этого гада не возьмем.

– Ты думаешь, Витторио попытается захватить кого-нибудь из твоих?

– Пойди мне навстречу. Так кто достаточно хорошо умеет летать, чтобы ко мне сейчас прибыть?

– Я умею, Истина умеет. Остальных спрошу.

Он отключил микрофон. Насколько я его знаю, он просто спросит Лондона и Реквиема, кто из них летает лучше. Я понятия не имела.

– Мы не можем встречаться с вампирами Жан-Клода прямо у дома свидетеля, Анита, – сказал Эдуард. – Это как раз подтвердит то, что думает полиция.

– Я это знаю, Эдуард. Я надеюсь, что он нас догонит потом.

– Ты собираешься питаться до того, как мы поедем обратно? – спросил Олаф.

– Нет. Но прошло уже четырнадцать часов, и мне пришлось заживлять серьезные раны, на что ушла энергия. Он к нам прилетит, но это всего лишь предосторожность.

– Я же сказал, что готов тебя кормить, – сказал Олаф.

– Спасибо, Олаф. Нет, правда спасибо, но… – Я подумала, что говорить дальше. – Наверное, не надо, чтобы первый наш раз был в кузове пикапа.

Он задумался на минуту, потом сказал:

– Да, лучше, чтобы было больше места и времени.

Я не соглашалась на секс с Олафом, но сумела не разбить его добрые намерения – секс без убийства партнерши. Эдуард просил меня попытаться – вот я и пытаюсь.

Телефон у меня в руке ожил:

– Я прилечу.

– Нечестивец, я только что сказала: никто не передвигается в одиночку.

– Если они сумеют со мной справиться, то и всех нас поубивают. Поэтому, если я не долечу, забирай всех наших и уматывай из города,

– Ты из себя делаешь приманку?

– Нет. Ты уверена, что волнуешься о моей безопасности, а не о том, что придется, быть может, заниматься со мной сексом?

– Несправедливые слова, Нечестивец. Ты знаешь, почему я стараюсь ограничиваться.

– Знаю, меня нет в меню. Но тут выходит, что другие два вампа летают плохо, а брат мой тебя боится.

– Он меня не боится. Он просто не хочет быть пищей.

– Ты права, не хочет, но и я прав. Он тебя боится, а Истина мало чего боится.

– А ты не боишься, что я тобой завладею или что-то в этом роде?

– Рискну. Кроме того, ты же сама сказала: теперь у тебя все под контролем, а я нужен на всякий случай.

В голосе слышалась горечь.

– Нечестивец!

– Да?

– Не надо мне с твоей стороны такого отношения.

– Ты можешь мной командовать, и я должен подчиняться. Но диктовать, какие чувства мне испытывать, ты не можешь.

В чем-то он был прав, но… Я хотела сказать вот что: не понимаю, почему все мужчины хотели быть в этом списке. У меня есть зеркало, и я знаю, что в нем вижу. Хорошенькая, если правильно нарядить, то даже красивая, но не такая уж красавица, чтобы за мной гонялись все мужчины. Но каждый раз, как я пытаюсь это сказать, меня обвиняют в скромности или во лжи. По-моему, это не скромность, а честность.

– Я не стану извиняться за то, что стараюсь не расширять список, Нечестивец. Жан-Клод шумит, что не хочет делить меня с новыми мужчинами, а сейчас не посылает мне почти никого, кроме них. В чем тут дело?

– Он предпочтет видеть тебя и своих вампиров дома в Сент-Луисе живыми, а не щадить свое самолюбие.

– Что ты хочешь этим сказать?

– То, что он согласен с твоей оценкой Витторио. Если он пошлет кого-нибудь, кого Витторио может использовать как заложника, или того, кто себя в бою защитить не способен, это может оказаться слишком большим соблазном. Особенно если учесть, что в основном его жертвы – стриптизеры, а почти все твои ближайшие любовники работают в стриптизе.

От этих слов у меня собрался ком под ложечкой.

– Я чувствую твой страх, Анита. Он думал, что ты это все продумала.

– Да, но не так прямо.

– Удивлен. Обычно из вас двоих более прямо рассуждаешь ты.

– Ладно, ладно. В общем, сейчас у меня нет ощущения, что я вот-вот потеряю над собой контроль.

– Тогда я поеду обратно с тобой и этими добрыми ребятами-истребителями. Но когда ты вернешься в отель, кого-то ты должна будешь для еды использовать. – В сдержанном вампирском голосе слышалась некоторая самоирония, и я знала, что она не искренняя. Его чувства выдавал тон. – Но если ты будешь сегодня питаться от вампира, то утром тебе придется выбрать кого-то из оборотней, потому что вампир действует, лишь пока мы не ушли под землю.

– Я знаю.

– Я просто говорю, что тебе надо подумать о пунктах меню, потому что я не хочу, чтобы у тебя ardeurвышел из-под контроля. Ты стала обидчивой.

– Я не обидчива.

– Если бы так, ты бы уже переспала с Хэвеном.

Я не стала развивать эту тему, потому что он был прав в большей степени, чем я готова была признать.

– Сколько еще с тобой тех, с кем я ни разу не спала?

– Почти все из оборотней.

Я преувеличенно вздохнула.

– Анита, ты велела не посылать никого, кто тебе слишком дорог, и посылать только тех, кто умеет драться. Эти условия отсекают большую часть твоих постоянных. Либо они слишком много для тебя значат, либо их умение драться фартинга не стоит. – На миг послышалась тень акцента, давнего-давнего. – Сумей смирить ardeur,и тебе не придется трогать нас.

– Да не в этом дело, черт побери! Просто я пытаюсь сокращать список, а не расширять!

– Да понимаю я и это. Но ты не только не поддаешься моему очарованию, но и активно сопротивляешься мысли о сексе со мной, что ранит сердце старого вампира.

– Нечестивец, черт бы тебя побрал, заткнулся бы ты насчет раненых чувств?

– Постараюсь изо всех сил.

– Нечестивец…

– Я подожду у машины, возле дома, чтобы не компрометировать ваше расследование.

Он повесил трубку.

– Я не знал, что Нечестивец у тебя в меню, – сказал Эдуард.

– Его там нет.

Эдуард посмотрел на меня, приподняв светлую бровь.

– Не начинай хоть ты.

Я свернулась в уголке сиденья, скрестила руки на груди и позволила себе надуться. Да, это было ребячество, но каждый раз, как мне казалось, будто я обрела контроль над своими силами, мне приходилось разочароваться. Ну не хочу я, честно, расширять список мужчин, с которыми сплю. Почему это я не хочу спать с такими красавцами, которые еще, как правило, великолепны в постели? Потому что, хотя я и выяснила, что сексом с таким количеством мужчин я могу заниматься, «встречаться» с ними я уже не могу. Не могу быть с ними эмоциональным бревном. Я пыталась, безуспешно, но, кажется, я не могу вот просто трахаться и жрать. Жан-Клод был прав, мне нужно либо снизить свою потребность, либо перестать подключать к сексу эмоции. Только я понятия не имела, как это можно сделать. Зачем вообще секс, если он ничего не значит эмоционально? Ну, да, потому что ты – суккуб. Ты умрешь, но при этом высосешь жизнь тех, кого любишь, и они умрут первыми. Что ж, причина достаточная. Наверное, прав Нечестивец; я все еще пытаюсь не видеть, что такова моя реальность.

– Значит, возле дома свидетеля нас встретит вампир? – спросил Бернардо.

– Да. Он подождет у машины, пока мы выйдем.

– А его машина тоже там будет?

– Он туда прилетит.

– На чем… а, прилетит! – Бернардо даже показал руками, как.

– Да, только они руками не машут. Это скорее левитация, чем полет.

– Как Супермен, – пояснил Олаф.

Я глянула на него в полумраке салона:

– Да, наверное. Как Супермен.

– А ты настолько сейчас в шатком состоянии, что тебе нужно, чтобы нас там встретили? – спросил Эдуард.

– Нет, но он прав: уже четырнадцать часов прошло. Скажем так: я люблю тебя как брата, и мне не хотелось бы объяснять Донне и детям насчет табу на инцест.

– Значит, если ты потеряешь контроль…

– Может быть плохо, – договорила я и заставила себя сесть прямее. Не хрен дуться в углу, не маленькая.

– Ты хочешь сказать, что у тебя ardeurможет выйти из-под контроля? – спросил Бернардо.

– Да, – ответила я, позволив себе вложить в это слово первую струйку злости.

– И насколько выйти? – спросил Олаф.

– Будем надеяться, что никто из вас этого не узнает.

– Мы возле дома, – сообщил Эдуард.

– Надеваем коповские морды, – бодро заявила я, – и притворяемся, что среди нас нет живых вампиров, питающихся сексом.

– Анита, не надо, чтобы тебе другие копы внушали мысль, будто это плохо.

– Но это действительно плохо, Эдуард.

– Все, что случилось с тобой, произошло потому, что ты пыталась кого-то спасти. Эти вампирские силы – как огнестрельные ранения. Ты на работе получала и то, и другое.

Я всмотрелась ему в лицо:

– Ты и вправду в это веришь?

– Я никогда не говорю, чего не думаю, Анита.

– Ты умеешь врать без запинки, Эдуард.

Он улыбнулся:

– Тебе я не вру.

– Ага, – серьезно согласилась я.

Он улыбнулся уже во весь рост:

– О’кей, почти никогда. – Лицо его стало серьезным. – Сейчас я говорю правду.

– Верю, – кивнула я.

– Я себя чувствую последним вуайеристом, – сказал Бернардо.

Мы оба посмотрели на него, нахмурившись, он поднял руки:

– Ребята, извините, что испортил душевный момент, но честно: хотите говорить по душам – дайте нам сперва выйти из машины Я насчет вуайериста не шутил.

– Выйди, – сказал Эдуард.

Бернардо открыл дверцу и вышел, ни о чем больше не спрашивая. Лицо Олафа отчетливо выступило во внезапном верхнем свете, он смотрел на нас, будто впервые видел.

– В чем дело? – спросила я.

Он покачал головой и тоже вышел, мы остались в машине одни. Эдуард потрепал меня по ноге:

– Анита, я говорил серьезно. Это как ранение или как болезнь, которую заработал на службе. И не позволяй никому действовать тебе на нервы по этому поводу.

– Эдуард, я никогда интимно не прикасалась к Нечестивцу, а вот сейчас он мчится сюда через ночь, чтобы предложить себя для секса, если не больше.

Он посмотрел на меня, сдвинув брови.

– Больше чем секс – ты что имеешь в виду?

– Такое впечатление, что, когда я питаюсь от мужчины из противоестественных видов, они подпадают под мою силу, или что-то вроде этого. Вот почему его брат, Истина, не хочет со мной спать. Боится, что попадет под мою власть.

– И так оно и будет?

– Если да, то не нарочно.

– Насколько ты можешь контролировать этот процесс?

– Недостаточно, – ответила я.

Мы посмотрели друг на друга. Верхний свет постепенно потух.

– Мне очень жаль, Анита.

– Мне тоже. Знаешь, Эдуард, если я не могу ездить без необходимости питаться, то я не могу ездить.

– Мы над этим поработаем.

– Это мне мешает делать то, что требует работа маршала.

– Мы над этим поработаем.

– А что, если не сможем?

– Сможем, – ответил он очень твердо. Я знала этот тон: здесь мне споры не помогут. При таком тоне он ожидал, что ты выслушаешь и сделаешь, что тебе сказали.

Я выслушаю и послушаюсь, но даже великий Эдуард не все может решить. Я бы хотела думать, что он сможет мне помочь работать маршалом, когда мне надо питать ardeur, но есть вещи, которые не починить.

– Пошли допрашивать ведьму.

– Они не любят, когда их так называют.

Он улыбнулся мне и открыл дверцу – снова включился свет.

– Давай, пропускаю тебя вперед. Ты у нас эксперт по магии.

Я поняла, что он уступает мне лидерство не только потому, что я эксперт по магии, а чтобы я почувствовала, что и я что-то контролирую. Для такой фанатички порядка и контроля, как и, последнее время контроля было маловато. Но я вышла, мы закрыли дверцы, заперли и пошли через невадскую тьму к дому Фебы Биллингс, верховной жрицы и колдуньи.