Текст книги "Обнаженная натура"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)

Глава тридцать седьмая

Мы стояли на парковке начальной школы. Учеников там сейчас не было, и никто, не выглядывал из окон поглазеть на разворачивающийся спектакль. «Мы» – это СВАТ Лас-Вегаса, Эдуард, Олаф, Бернардо, помощник шерифа Шоу, несколько, детективов из убойного и сколько-то постовых, которым предстояло в нужный момент перекрыть улицу от посторонних. Виктор сидел в машине, потому что Шоу чуть не с пеной у рта потребовал, чтобы во время планирования его не было. А власти предержащие настояли, чтобы он был рядом на случай, если придется уговаривать тигра – как зовут к телефону жену поговорить с мужем, захватившим заложников. И Виктор теперь сидел в машине с кондиционером, не то что мы.

Но не только актеры этого спектакля могли бы привлечь к себе внимание, а и декорации. Потрясающе смотрелись джипы СВАТ на стоянке: огромный рекреационный автомобиль, где разместился командный пункт, грозный черный броневик, который я назвала бы огромным, если бы не эта дача на колесах, младший братец этого броневика рядом.

Сержант Хупер разложил на капоте своей машины столько клейких бумажек для заметок, сколько я в жизни не видела. В них были собраны сведения, полученные из всех источников. Их выдавал маленький лэптоп, подключенный непосредственно к большому белому РА, где сидел лейтенант Граймс, сводя воедино информацию, которую его людям удалось накопать на Грегори Миннса, первого тигра-оборотня из нашего списка.

В этот блок информации входил и план его дома. В Сент-Луисе пришлось бы проникать в сам этот дом, но в Вегасе, где полно типовых построек, два оперативника нашли соответствующий проект и обследовали аналогичный дом за несколько кварталов от нужного. Получили информацию и не всполошили тигров, что куда легче сказать, чем сделать.

– Мы знаем, что оборотни улавливают наш запах, почему их и интересует направление преобладающего ветра, – сказал Хупер.

– Ты хочешь сказать, что вы скрадываете дом, как если бы дело было в джунглях, а Грегори Миннс – крупной дичью?

Хупер задумался и кивнул.

– Не в традиционном смысле слова, потому что подозреваемый нам нужен живым, но в этом роде.

Я обернулась к Эдуарду. Он сказал:

– Анита, у них есть опыт такой работы.

– Прошу прощения, сержант. Просто не привыкла, чтобы столько народу сразу понимали простую вещь: ликантропы – не люди, хотя имеют те же самые права.

– Мы свое дело знаем, – ответил Хупер.

– Понимаю, сержант. Уже заткнулась.

Он почти улыбнулся и снова возвратился к своим заметкам.

– А как вы обойдете тот факт, что они ваше сердцебиение слышат за несколько ярдов? – спросил Эдуард, и я по его тону поняла, что он действительно интересуется, есть ли у них решение.

Когда Эдуард задает кому-то вопрос такого рода, это наивысшая похвала.

– Никто не умеет быть таким тихим, чтобы сердце не слышалось, – ответил ему Хупер.

Вампиры умеют,подумала я, но вслух этого не сказала – толку от этого был бы ноль. Ни один контингент полиции в США не принял бы в свои ряды вампира. Если ты коп и «выжил» после нападения вампира, тебя увольняют. У меня в Сент-Луисе есть друг, Дэйв, который был копом, пока не стал вампиром прямо на боевом посту, но вместо роскошных коповских похорон получил пинка под зад. Полиция чтит своих мертвых, но только если они не шляются по улицам.

– За много ярдов они сердцебиения не услышат, – сказал Бернардо, – и в человеческом образе они слышат хуже, чем в зверином.

Я посмотрела на него, не в силах скрыть изумления на лице. Он усмехнулся:

– Ты удивлена; значит, я почти наверняка прав.

Я кивнула:

– Извини. Твой идиотский флирт заставляет меня забывать, что у тебя на плечах есть неплохая голова.

Он пожал широкими плечами, но видно было, что ему приятно.

Гарри, помощник командира группы (ПКГ), был моложе Хупера, но старше большинства других. СВАТ – это игра молодых, и тот факт, что в группе столько народу старше сорока, впечатлял, потому что я знала: тут либо держи форму, либо вылетай. Он сказал:

– Последний раз объект видели в человеческом облике, поэтому его слух, обоняние и так далее если выше нормального человеческого, то ненамного, а когда мы окажемся с ним в одной комнате – пусть уже нюхает и слышит что хочет, мы его скрутим.

– Что у вас предусмотрено на случай, если он перекинется? – спросила я.

Ответил Хупер, ни на кого не глядя:

– Когда есть действующий ордер на ликвидацию, то в случае перемены – убить.

Все мы кивнули.

– Их легче убивать в человеческом облике, – сказал Олаф.

Оперативники обернулись к нему, и только он один был таков, что всем пришлось поднять глаза, пусть хоть на дюйм.

– Мы надеемся узнать место дневной лежки серийного убийцы, Джеффрис. Это значит, что Миннс нужен нам живым.

Приятно, когда есть кто-то главный, который может прочесть Олафу нотацию. Мне пришлось отвернуться, чтобы скрыть довольное выражение лица и не встретиться глазами с Эдуардом или Бернардо – я боялась, что в этом случае улыбки перейдут в смешки. Напряжение росло, нетерпение и адреналин насытили уже самый воздух. Я поняла, что это ликантропы тоже могут учуять, но опять же: что они могут сделать? Если бы они были действительно животными, мы могли бы чем-нибудь замаскировать свой запах, но если бы от нас пахло чем-то странным, они бы поняли, что им готовится западня. Потому что они разумны, как люди, и чутки, как звери. Поэтому их так трудно убить, потому так опасна на них охота. Я посмотрела в небо – солнце неумолимо двигалось к горизонту.

– Мы хотим это сделать до темноты, Блейк, – сказал Гарри.

– Извините. Когда большую часть своей жизни проводишь в охоте на вампиров, очень четко ощущаешь положение солнца на небе.

Он очень серьезно ответил:

– Я бы не хотел заниматься вашей работой, Блейк.

Я улыбнулась, не уверенная, что это была шутка.

– Иногда мне тоже не хочется.

Помощник шерифа придвинулся ближе – я надеялась, что лишь для наблюдения.

– Вы о местных тиграх знаете больше, чем говорите, Блейк.

– Вы всех нас допрашивали порознь несколько часов, Шоу. Мы могли бы уже давно этим заняться и, быть может – только быть может, – закончить до темноты. Теперь уже никак не получится. Мы лезем вон из кожи, а темнота догоняет, и дальше будет только хуже.

– Я слышал, вы вышли от Макса с новым другом? Рука об руку с одним оборотнем-тигром. У вас и правда слабость к стриптизерам?

Из этого я поняла, что я под наблюдением. Или Макс под наблюдением. Более того, Эдуард тоже этого не заметил. Значит, наблюдатель свое дело знает, кто бы он ни был.

Я опустила очки, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Ваш чрезмерный интерес к моей личной жизни меня беспокоит, Шоу.

Он даже покраснел слегка. Интересно. И не только я это заметила, потому что Хупер сказал:

– Шериф, вы бы лучше переоделись.

– Что?

– Вы же идете с нами?

– Сам знаешь, что нет.

– А маршал Блейк с нами идет. Пожалуйста, не нервируйте ее.

– Ты ее защищаешь, Хупер? – Он глянул на меня сердито, – Я думал, вы с копами не заводите шашней, Блейк.

– И что это должно значить?

– Это значит, что вы приходите в СВАТ на пару часов, и вдруг они доверяют вам прикрывать себе спину и пререкаются со старшими. Наверное, вы и правда так хороши, как говорят.

Не часто удается увидеть мужчин вот так огорошенных, как сейчас. Все застыли с открытыми ртами, как бывает, когда не можешь поверить своим ушами. Шевельнулись, создавая ощущение стаи, стягивающейся вокруг кого-то, кто ей не нравится.

Тихо, но явственно, без крика, но с отчетливо выраженными эмоциями Хупер сказал:

– Эта женщина пойдет с нами плечом к плечу в этот дом, а вы останетесь здесь, в холодке отсиживаться.

– У меня сейчас нет подготовки, – ответил Шоу. Его лицо будто не могло решить про себя, краснеть ему или бледнеть.

– Когда-то была. И вы отлично знаете, что нельзя вот так морочить бойцам голову перед самой операцией.

А Каннибал проник сквозь толпу зеленых мундиров и сказал тихо и тоже отчетливо:

– Оттого, что вы будете хамить Аните, ваша жена не вернется к вам.

– А это не ваше дело!

– Вы сделали это нашим делом, когда намекнули, будто мы не делаем свою работу, а трахаемся с федеральным маршалом.

Лейтенант Граймс стал протискиваться к нам, но он не успел предотвратить следующие несколько мгновений:

– Рокко, не лезь ко мне, – предупредил Шоу.

– Да, я знаю, экстрасенсов вы тоже боитесь, но не так ненавидите, как оборотней, потому что не с кем-то из нас сбежала ваша жена.

Вот оно что. Вот почему Шоу возненавидел меня еще до первого взгляда. Каннибал не должен был такое говорить начальнику своего начальника, но… я не могла не быть благодарной за защиту моей чести, даже если это он свою защищал. Так или этак, а приятно было, что я не одинока.

Глава тридцать восьмая

По профессии Грегори Миннс был вышибалой в баре, но Виктор открытым текстом нам объяснил, что он у них в клане выполняет силовые функции. И намекнул, что участвует в некоторых не слишком легальных операциях его отца. Почти все крысолюды, что охраняют Жан-Клода, если и не имеют трений с полицией, то лишь потому, что ни разу не попались, – так что не мне придираться.

Я последнее время, когда нет повода придираться, не придираюсь. Взрослею, наверное.

Вел нас человек с металлическим щитом, в котором было небольшое окошко. Еще был у нас один с тараном, а остальные в полном снаряжении, с оружием наготове. Каждый из нас – Олаф, Эдуард, Бернардо и я – были приданы какому-нибудь из членов группы: нам полагалось идти туда, куда они пойдут, и делать то, что они будут делать. В пригороде тяжело найти точку для снайпера, но они у нас были – в соседних с Миннсом домах, откуда вывели жильцов. Он не мог не знать, что мы здесь, но при таком количестве народу и при таких сложных процедурах это было лучшее, что мы могли сделать. Однако в таком многолюдье есть свой плюс: дом все время был у нас под надзором, и мы знали, что Миннс не сбежал. Никто не видел, чтобы он уходил, – значит, он на месте. Вот расставить всех по местам – это требовало времени, какового у нас был наибольший дефицит, и мне трудно было на эту тему сохранять спокойствие. Не то чтобы меня тянуло злобствовать, но хотелось начать нетерпеливо расхаживать, а этого я не могла себе позволить. Один из тех моментов, когда начинаешь интересом рассматривать вопрос о курении, или вообще чем-нибудь, что можно делать, пока ждешь. Солнце на моих глазах опускалось все ниже и ниже, а я старалась держать под контролем собственный пульс. Не хотелось мне брать Витторио и его пособников в полной темноте. Я признала про себя, пусть даже не вслух, что ощущение у меня под ложечкой – это и есть страх. Надо же. Какой-то серийный убийца присылает мне по почте голову – и я уже боюсь. Можете себе представить?

А мы ждали, пока кто-то из членов группы займет свое место где-то вдали, и я попыталась еще раз объяснить, как нам дорого время. Меня приставили к Хуперу, то есть я оказалась в первых рядах. Не знаю, как они решали, кого куда.

– Хупер, они ваших людей убили средь бела дня. Когда наступит ночь, им станут помогать вампиры, и это будет хуже. Намного хуже.

– Насколько? – спросил он.

– Если будем и дальше дурака валять, то узнаем.

– Я не могу нарушать приказ, Блейк.

Я кивнула:

– Знаю, что это не твоя вина, но это на тебя и на твоих людей падает риск.

– На моих и на твоих, – ответил он.

Я кивнула.

– Не знаю, мои ли они, но, ты прав. На вас и на нас.

– Я слыхал, что у маршалов противоестественного отдела нет четкой командной структуры.

Я засмеялась:

– Можно и так сформулировать.

В ответ я заработала улыбку:

– Как же вы тогда решаете, кто что делает?

– Тед у нас самый опытный, и я ему почти всегда доверяю командовать. Иногда он доверяет это мне. С Отто и Бернардо я тоже работала, поэтому мы примерно знаем взаимные сильные и слабые стороны. – Я пожала плечами. – В основном мы работаем сами но себе. Иногда нас суют в какую-нибудь командную структуру в полиции, тогда мы работаем с нею, но как правило, мы действуем в одиночку.

– Как Одинокий Рейнджер, – сказал он и сам поднял руку: – Я помню, ты говорила Пауку, что Одинокий Рейнджер был техасским рейнджером.

Я улыбнулась.

– Да, но в противоестественном отделе очень распространена ментальность одинокого стрелка. Мы так давно и долго работаем одиночками, что не очень хорошо сыгрываемся с другими.

Мальчик, который выглядел слишком молодо для этой работы, даже по-моему, с большими голубыми глазами и волосами, полностью скрытыми шлемом, будто надеялся, что короткая стрижка придаст ему полицейский вид, сказал:

– А ходят слухи, что вы лично хорошо сыгрываетесь с кем угодно.

– Джорджи! – сказал Хупер. Вид у него был смущенный.

– Так это не у одного Шоу такие тараканы? – спросила я.

Хупер под всем своим снаряжением сумел пожать плечами.

Наверное, меня достало напряжение ожидания плюс сознание, что, когда это напряжение кончится, тут же навалится следующее.

– И что именно ты слышал, Джорджи? – спросила я.

Он как-то неловко замялся. Одно дело – намекать, другое дело – высказаться открыто, прямо мне в лицо.

– Ну, Джорджи-Порджи? Если есть тебе что сказать, говори. А нет – заткнись на фиг.

Остальные слушали и смотрели, ожидая, что будет дальше. Каннибал был в оцеплении и не мог защитить мою честь, а Хупер, очевидно, готов был защищать ее только от чужих. Эдуард стоял молча, предоставляя мне воевать за себя самой. Он знал, что я большая девочка.

У Джорджи лицо закаменело, и я поняла, что сейчас он скажет. Наверное, не надо было смеяться над его именем. А, ладно.

– Я слыхал, что ты трахаешься со своим мастером города.

– И?

Злое лицо попыталось нахмуриться, оставаясь злым.

– Что – и? – спросил он.

– И – что? – ответила я.

Ему пояснил Бернардо:

– Джорджи, она говорит, что да, трахается с мастером города. И что с того?

– Я слыхал, что и тебя она тоже оприходовала, – ответил Джорджи.

Бернардо засмеялся:

– Друг, я с того самого первого раза, как мы с ней работали, пытаюсь залезть ей в штаны.

Я только могла покачать головой. Олаф посмотрел на него неодобрительно. Эдуард попытался сделать безучастное лицо, и у него получилось. Но все мужики смотрели теперь на Бернардо.

Общий вопрос задал Санчес:

– И как?

– Спроси у нее, вот она.

Они посмотрели на меня – я улыбнулась, хотя мне не очень было смешно.

– Никак.

– Никак! – произнес Бернардо голосом трагика. – Сказала «нет» и повторяет снова и снова. Я уже два года пытаюсь, и – нет. – Он развел руками, будто говоря: «Вот так вот, ребята». – И если у меня не получается, как вы думаете, сколько сволочей из тех, что говорят, будто было дело, на самом деле что-то получили?

– Гадайте без меня, – сказала я.

Бернардо сделал жест в мою сторону:

– Сами видите. С ней нелегко – ни в каком смысле.

Они засмеялись, а Бернардо был как никогда в жизни близок к получению от меня поцелуя. Но как ни странно, за его защиту я даже спасибо не могла сказать. Только покрутила с отвращением головой и обозвала его кобелем.

Затрещала рация, и Хупер ответил:

– Мы готовы.

Все подобрали снаряжение и встали по местам. Хупер глянул на меня:

– Анита, ты со мной.

Чувствовалось, как горячее жара растет напряжение.

– Не пристрели случайно кого-нибудь из нас, Анита, – попросил Санчес. Мое имя он произнес, не добавляя к нему лишних слогов – только те, что должны были быть.

– Если я тебя пристрелю, Санчес, это будет не случайно.

Остальные хмыканьем и мычанием выразили свое одобрение или неодобрение. Потом пришла вторая команда, и некогда уже было дразниться. Мне было сказано, что я должна войти за Хупером, поскольку из четырех маршалов только я не прошла официального боевого обучения.

Я сделала, как было сказано: положила левую руку на спину Хупера, чтобы, когда он двинется вперед, двинуться за ним, Вторую руку я держала на лямке «МП-5», чтобы он случайно не оказался направлен на кого-нибудь, и мы пошли.

Глава тридцать девятая

В прошлый раз, когда я работала со СВАТ, мы входили в дверь под светошумовые гранаты и с приказом стрелять во все, что шевелится – кроме заложницы, которую пытались спасти. А на этот раз мы постучались.

Сержант Хупер крикнул из-за спины парня со щитом (его фамилия, оказывается, Хитч), у которого ширина плеч почти как у меня рост:

– Полиция Вегаса, ордер на обыск! Открывайте!

Голос у него был хороший, как у сержанта на плацу. Я была готова, но все равно не могла не вздрогнуть.

Этот призыв сержант повторил еще дважды.

Сквозь жар дня нас обдало сзади энергией Виктора. Поскольку он был слишком далеко, чтобы орать, он ограничился посылкой вперед своей энергии. Голос можно подделать, но никто не может имитировать такую лавину силы. В некоторых смыслах она ничем не лучше голоса. Голос бы не передавил мне горло, подобно руке, стремящейся внутрь. Мне пришлось поднять метафизические щиты, чтобы в достаточной степени отбить эту энергию, не ощущать ее вкуса во рту. Оттолкнуть от себя эту силу – похоже было на выжимание очень большого веса. Никогда не чувствовала ничего подобного ни у одного ликантропа.

Грегори Миннс не мог не ощутить такой энергии, исходящей от «короля» его клана. Если он не преступник – он откроет дверь. Иначе – будет убегать или драться.

Я крепче взялась за жилет Хупера, стараясь успокоить бьющийся пульс. Почти физически ощущался повышенный уровень адреналина у всех вокруг, у меня самой – очень многое могло случиться непредусмотренного. И от силы Виктора сейчас мне стало только хуже. Может быть, если бы я не оттолкнула ее, она бы меня успокоила, но я не могла себе позволить ее принять – живущим во мне тигрицам она слишком нравилась. У меня за глазами мелькнули картинки, как они задирают головы и ревут коротким, кашляющим тигриным ревом. От него вибрировало мое тело, и я только и могла сдерживать пульс и дышать медленно, потому что пока я держу тело под контролем, мои звери не могут причинить мне вред. Серьезный вред.

Вот уж и правда лучше, если бы Виктору позволили говорить через дверь.

– Что это за чертовщина? – спросил Санчес. – Тигр там, внутри?

– Тихо, – ответил ему Хупер.

Санчес ощущал энергию Виктора, может быть, и моих тигров тоже. Надо было мне помнить, что он эту энергию чувствует. Это может изменить мои действия, когда окажемся внутри.

– Открывайте, Миннс! – рявкнул снова Хупер.

Я ощутила, как внутри дома перемещается энергия, будто инфракрасная картинка. Только это было ощущение, а не видение. Я едва не сказала: «Он у двери», но точно я знала только одно: это тигр-оборотень. Вполне это мог быть не Миннс. И я как раз обдумывала, должна ли я сказать, что «чувствую» с той стороны тигра, как оборотень отозвался:

– Открываю дверь. Не стреляйте в меня, открываю. О’кей?

Дверь стала открываться, но ребята из СВАТ не стали ждать завершения процесса – они рванули внутрь, и я вместе с ними, держась за Хупера. Послышался ор: «На колени! Руки за голову!»

Миннс так и поступил, оказавшись в окружении полицейских и направленного на него оружия. Вид у него был довольно спокойный. Спокойнее, чем должно было быть в центре такого круга. Вот это спокойствие мне не нравилось.

Волосы у него были светло-соломенные, не белые. Мелькнули глаза – где-то за ногами и торсами сватовцев. Светло-голубые, идеально тигриные, и не было у него, казалось, иной цели, кроме как посмотреть на меня. Это мне тоже не понравилось.

Зато понравилось белой тигрице, и она подобралась поближе к поверхности. Я продолжала считать собственный пульс, контролировать дыхание, но чувствовала силу Миннса. И снова, как у Виктора, она была в чем-то больше обычной силы, чем-то отличалась. Нечто в доминантах этого клана было, придающее им какой-то… смак, будто эту силу можно жевать, хрустеть ею, как леденцом или вафлей. Жевать, глотать, и оно сладкое, и хочется откусить еще.

Он смотрел на меня, пока на него надевали наручники и ножные кандалы тоже – никто не хотел рисковать. Он не мешал делать с собой все, что им хочется, но смотрел на меня, и я будто не могла двинуться под тяжестью взгляда.

– Я бы открыл тебе дверь, маленькая королева, тебе стоит только попросить, – сказал он, и голос его тоже давил, как вес, и слишком был напорист.

– Он обращается к тебе, Анита? – спросил Хупер.

Я кивнула.

Эдуард тронул меня за руку, и это помогло, но оторваться от этих светлых глаз я не могла. Бернардо встал между мной и Миннсом, на пути взгляда, и тогда я смогла отступить на шаг. Что за фигня со мной такая?

Отойдя от Миннса и ребят из СВАТ, я встала возле двери.

– Что с тобой? – спросил Эдуард.

Я покачала головой:

– Не знаю точно.

– Ты так себя вела, будто у него взгляд вампира, и он тебя зачаровал.

– Знаю.

Я попыталась затолкнуть тигриц в себя поглубже, но энергия Виктора перекатывалась надо мной и вокруг меня, будто сам воздух ожил. И тигрицы не хотели уходить от поверхности, черт бы их побрал.

К нам подошел Хупер:

– Что там случилось между тобой и Миннсом?

Терпеть не могу объяснять метафизику людям без паранормальных способностей. Как объяснять выросшему в пещере, что такое день? Ты знаешь, что огонь – это свет, но как объяснить, что огонь, на котором варится еда, бывает так ярок, что занимает все небо? Не получится. Но попробовать можно.

– Я думаю, я ему понравилась.

Хупер посмотрел на меня каменным взглядом, и у него получилось. Серые глаза стали холодны, как бывает у Эдуарда – ну, почти.

– Так быстро невозможно подружиться, Блейк. Он знает тебя, а ты его.

– Клянусь, что впервые его вижу.

– Он назвал тебя ласкательным прозвищем, Блейк. «Маленькая королева». Очень нежно. Незнакомых ласкательными именами не называют.

Я задумалась, как много попытаться объяснить Хуперу, когда почувствовала приближение Виктора. Он шел к дому. Черт.

Я покачала головой:

– Мне надо, чтобы Виктор снизил уровень энергии, иначе я утону.

– Что?

– Тигр, который снаружи, заливает дом своей энергией, будто рекой какой-то. Я знаю, что она успокоила того тигра на полу, но у меня от нее по коже мурашки, Сонни.

Хупер переводил взгляд с меня на него и обратно. Видимым усилием он смог унять свою злость.

– Значит, ты и Санчес принимаете энергию Виктора?

– Да, – ответила я.

– Ладно, это объясняет, почему ты побледнела. Но не объясняет, почему у Миннса, которого ты никогда не видела, нашлось для тебя ласкательное прозвище, и что он сказал, что открыл бы дверь, если бы ты только попросила. Прости, но такие слова говорят только подруге, с которой очень серьезные отношения.

– Или с которой очень классно трахаться, – вставил Бернардо.

Мы все посмотрели на него сердито – он поднял руки вверх, будто извиняясь:

– Я только сказал, что некоторые женщины так на мужчин действуют.

– Не надо меня выручать, – сказала я.

Он усмехнулся и отошел неспешно к середине комнаты, где ожидал «подозреваемый». Хупер посмотрел на меня тем же холодным взглядом.

– И все же он прав.

– «Маленькая королева» – это прозвище, которым называют меня тигры.

– Почему? И почему это знал Миннс, хотя ты сегодня только приехала в город?

Мы с Санчесом посмотрели на дверь, не сговариваясь, потому что почувствовали, как сейчас в дверь войдет источник всей этой силы. Санчес даже поднял «М4», но наводить не стал. Я с трудом удержалась, чтобы не коснуться оружия. Виктор вошел в дверь – так, как мы ожидали. Санчес сказал:

– Сержант, не скажете этому почтенному гражданину, чтобы снизил уровень энергии? Иначе у меня голова разболится.

– Скажи сам, Санчес. Мы с маршалом еще не закончили разговор.

Санчес посмотрел на меня почти с сочувствием, потом пошел к двери к Виктору с его полицейским эскортом. Хупер снова обернулся ко мне. Эдуард встал рядом со мной, будто даже защищая. Неспешно вошел Олаф, но смотрел в основном на арестованного тигра. Приятно видеть, что его интерес ко мне не мешает работе. И непонятно было, подошел ко мне Эдуард, чтобы защитить от Хупера – или же по случаю присутствия Олафа.

– Шоу сказал, что ты знаешь больше, чем говоришь, но мне хотелось думать, будто это личные тараканы заставляют его быть необъективным. – Хупер покачал головой. – Но вот этот друг тебя выдал. Сколько времени ты с ним знакома?

Воздух вдруг перестал давить так сильно. Оказывается, я дышала с трудом, но только сейчас это заметила. Посмотрев в сторону двери, я увидела, что Виктор уже в комнате, а Санчес показывает мне большой палец. Я ответила тем же жестом. Приятно быть не единственным, кого достает эта паранормальная фигня. Уродцы любят общество себе подобных.

– С Грегори Миннсом я познакомилась пять минут назад, Представление ты видел.

– Ты врешь, – сказал Хупер.

– Она не врет, – ответил Эдуард.

– Ее бойфренда я не спрашивал.

– Если я скажу, что он мне не бойфренд, это улучшит ситуацию?

– Нет, – сказал Хупер. – Как только этот тигр назвал тебя ласкательным именем, ты потеряла мое доверие, Блейк.

– Прошу прощения, что моя попытка успокоить Грегори задела вас и присутствующего здесь Санчеса, маршал Блейк. – Виктор подошел к нам, и сила его была натянута туже барабана. Я слышала ее реверберации, но и только. Он хорошо ее запер.

– Поскольку это было не нарочно, мы не в обиде.

– Вы видели, на что способна моя мать. Поверьте мне, нарочно было бы хуже.

Я кивнула. Я ему поверила.

– Когда вы познакомились с маршалом Блейк, мистер Белиси?

– Сегодня днем, – ответил он.

– Когда с ней познакомился Грегори Миннс?

Виктор наморщил лоб:

– Я не думаю, чтобы они были знакомы.

– Он ее назвал своей маленькой королевой. Слишком личное обращение для незнакомцев.

Виктор улыбнулся, но попытался улыбку убрать.

– «Маленькая королева» – так у нас прозвали маршала Блейк.

– Вы с ней познакомились только сегодня – и уже у нее есть прозвище. Хорошо. А Миннс, который познакомился с ней только что, это прозвище знает и использует. Не морочьте мне голову. Кто-то из вас лжет – или все вы.

– Я клянусь, что мы только сейчас познакомились с маршалом Блейк. Ее весьма необычайные паранормальные способности высветили ее у тигров на радаре как маленькую королеву. Это не персональное прозвище, это скорее ранг.

– И чем она этот ранг заработала?

– Исходящей от нее психоэнергией.

– Санчес! – позвал Хупер.

– Она очень мощный экстрасенс, сержант.

– Я знаю, что говорил Каннибал. Мне нужно знать, действительно ли ее сила делает то, что говорит Виктор, или же они все врут.

– Она отлично закрывается щитами. Мне нужно было бы прочесть ее намеренно, чтобы ответить на этот вопрос, а по протоколу это можно делать лишь с разрешения читаемого экстрасенса либо в экстремальной ситуации, когда создается опасность для жизни.

– Звучит так, будто ты цитируешь правила, – сказала я.

– Так и есть, – кивнул он.

– Каннибал там снаружи, с доктором. Он может прочесть тебя еще раз, – предложил Хупер.

Я покачала головой:

– Я не дам ему разрешения снова оказаться у меня в голове.

– Тогда я хочу, чтобы тебя прочитал Санчес. Я хочу знать, действительно ли ты так сильна, чтобы укрощать таким образом тигров-оборотней.

– Для него это может быть не так мощно, потому что он – человек, – сказал Виктор.

– Он мой практиционер, и я хочу, чтобы он ее прочитал. А вы, черт вас побери, не лезьте в работу моей группы!

Я вздохнула и повернулась к Санчесу:

– Что тебе нужно от меня, чтобы получилось?

– Убери щиты, – сказал он.

Я покачала головой:

– Не могу убрать все.

– Тогда опусти слегка.

– А не мог бы Виктор быть еще дальше?

– Зачем? – спросил Хупер.

– У меня некоторые трудности, похоже, в защите от его клана. Не знаю почему, но их сила мне мутит мозги.

– Джорджи, проводи мистера Белиси из этого помещения.

Джорджи подошел и выполнил приказ без единого вопроса. Boт это все копы умеют намного лучше нас, маршалов противоестественного отдела: выполнять приказы без пререканий.

Виктор не возражал. Остальные подались назад, будто бы мы попросили, хотя этого не было. Мы с Санчесом остались стоять посреди гостиной Миннса с темно-коричневым ковром и стандартной мебелью. Почему-то считается, что у противоестественных созданий дома должны быть необычными, но на самом деле они совершенно рядовые. Если раз в месяц покрываешься шерстью, это еще не значит, что вкусы у тебя нестандартные.

Санчес снял каску. Черные волосы намокли от пота.

– Готова?

Я сделала глубокий вдох и опустила щиты. Так далеко от Жан-Клода и от всех своих я не стала убирать их полностью. Это было как приопустить стекло в машине, чтобы слегка проветрить.

Санчес снял перчатку и поднес ко мне руку, будто ощущая жар.

– Господи, у тебя аура потрескивает энергией. Как будто если уберешь все щиты, то загоришься. – Потом он закатил глаза под лоб, под трепещущие веки. – Но загорится она черным, будто вспыхнет ночь и пожрет мир.

Он споткнулся, я машинально протянула к нему руку, его рука судорожно сомкнулась на ней, и вдруг упали мои щиты. Мы оба рухнули на колени, как от удара. Паранормальный молот поразил нас обоих, и ничего мы не могли сделать, только уноситься на волне силы. Я не подумала, что у них может быть еще один практиционер, который меня напугает. Я привыкла думать, что я самый страшный бука в любом коллективе, и до меня не дошло, что Санчес тоже может оказаться таким. Но слишком поздно, и теперь нас обоих сожрут.