Текст книги "Обнаженная натура"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц)

–  Ma petite,мне приходится тебя делить с восемью другими мужчинами – или их девять? У тебя достаточно еды в Сент-Луисе, больше тебе не нужно. Я не хотел бы увеличивать число твоих любовников.

У меня от этих слов возникло ощущение, как от звука гвоздем по стеклу.

– Мне снова извиниться?

– Нет, потому что в тебе мой ardeur.Я не могу поставить тебе в вину, что ты переняла мой голод.

– Почему, как ты думаешь, Макс передумал насчет дать мне еще своих тигров?

– Я думал, дело в его жене, Вивиане. Кстати, ma petite,зная твое чувство юмора, предупреждаю тебя, что только Макс зовет ее Виви. Она Вивиана или Чанг-Виви.

– Ты мне это уже внушал при последнем визите Макса. Чанг в некотором произношении – имя богини луны. В лицо я ей этого не скажу, но меня пугает встреча с ней, поскольку я знаю, что ей недостаточно быть королевой. Ее титул должен означать богиню.

– Это традиционный титул, ma petite,его не выбирают.

– Если ты так говоришь.

– Говорю.

– О’кей, я изо всех сил постараюсь не называть ее тем прозвищем, которым зовет ее муж, раз это такое оскорбление.

– Такое. Она очень сильная тигрица и хочет наращивать силу. Если у нее появятся другие тигры с теми же способностями, которые обрел Криспин, то для ее клана это будет хорошо.

– Он умеет вызывать статическое электричество, Жан-Клод. Это неожиданно, это поражает, но это не оружие. Лучше всего действует, когда он касается металла, так что если металла вокруг нет, эта способность не работает.

– Криспин – один из самых слабых ее тигров. Те, которых она предлагает нам последнее время, далеко не так слабы.

– Она полагает, что если оборотни будут более мощные, то сила производить что-то вроде молний у них будет выше?

–  Voui.

– И что ты хочешь, чтобы я по этому поводу сделала?

– Не понял, ma petite.

– Мне избегать питания от тигров, пока я здесь?

– От чего ты тогда станешь питаться?

– У меня есть лебедь, твоей милостью, а еще умею сейчас питаться гневом.

– Если ты сможешь избежать питания от всех, кроме Криспина, я думаю, это будет разумно.

– Постараюсь изо всех сил.

– В этом я, ma petite,не сомневаюсь.

– Спасибо.

– Это правд. Пусть я не всегда радуюсь твоему выбору, и он уж точно не мой, но ты всегда изо всех сил стараешься сделать все, что можешь. Это я понимаю, ma petite.

– Мне жаль, что ты не одобряешь мой выбор, но спасибо, что заметил мои старания.

– Всегда пожалуйста.

– Но если мне действительно нужно будет питаться от тигров, тебе это как? В смысле, не нарушит ли это равновесие между кланами тигров, если вдруг белый клан обретет супер-версию силы Криспина?

– Весьма мудрый вопрос, ma petite,но у меня есть вопрос получше.

– Выкладывай.

– Ты действительно стала бы спать с незнакомцами?

– Не знаю, я еще этих незнакомцев не видела.

Он засмеялся, и в этом смехе была первая струйка ласкающей энергии.

– До ужаса твоим было последнее замечание, ma petite.

– Ну, оно соответствует истине. Если я буду питаться от нескольких его тигров, и Макс с женой начнут нас с тобой больше любить, то это не та судьба, которая хуже, чем… что-нибудь другое.

– Ты всегда была практична до беспощадности в применении силы, но впервые я вижу, что ты и в спальне можешь быть практичной.

– Тебя здесь нет, чтобы меня защитить, так что мне приходится пользоваться тем, чему ты меня научил.

– И чему я научил тебя, ma petite?

– Что секс – это всего лишь одно средство из арсенала.

– И ты в это веришь? – спросил он.

– Нет, но веришь ты.

– С тобой, ma petite, – никогда.

– Неправда. Когда мы только познакомились, ты пытался меня соблазнить.

– Любой мужчина попытается соблазнить женщину, которую он хочет.

– Может быть. Но ты меня учил, что капелька секса – это не та участь, которая хуже смерти.

– Весьма разумно, ma petite.

– Но, Жан-Клод, давай будем видеть и хорошую сторону. Если тигры замешаны в убийстве, то Макс и его королева входят в группу, убившую полисмена. И если я докажу их вину, то я их убью – легально; не как твой слуга, а как маршал США.

– Мы убили мастера города Чарльстона и поставили на его место своего вампира. Если мы убьем еще одного мастера города, совет вампиров может воспользоваться этим как поводом применить против нас санкции.

– Санкции?

– У нас, как ты знаешь, в совете есть враги.

– Я помню.

– Кроме того, смерть Макса и Вивианы оставила бы огромный вакуум власти в Вегасе.

– Это наша проблема?

– Нет, если у тебя не будет выбора и они действительно убили всех этих полисменов. Но если бы мы могли избежать подобного вакуума власти, это было бы лучше.

– Я это буду иметь в виду.

– Но действуй без колебаний, ma petite,если придется. Сделай все, что ты должна, чтобы вернуться ко мне.

– Не сомневайся.

– Я не сомневаюсь. Ты собираешься, как это у вас говорят, подставить Макса и его королеву?

– Нет, но, быть может, подтасовать слегка придется.

– Что означает в этом контексте «подтасовать»?

– Это значит, что у нас могут оказаться достаточные доказательства для ликвидации, а потом выяснится, что мы ошиблись. Но я при этом остаюсь полностью в правовом поле.

– Действительно? – спросил оп.

– Да.

– Твои ордера на ликвидацию бывают очень страшными документами, ma petite.

– Один адвокат называет их «лицензии на убийство».

– Я верю, что ты будешь настолько практична, насколько будет необходимо. И найду еще других, чтобы послать в Вегас, по другим делам.

– Какого рода делам?

– Всегда есть какие-нибудь, ma petite.

– Например?

– Макс просил нескольких наших звезд выступить у него гастролерами.

– Имей в виду, что у Витторио могут быть соглядатаи в Сент-Луисе. Он может знать кто мне дорог, так что постарайся не дать ему заложников. Посылай тех, кто сумеет справиться с ситуацией.

– Я буду выбирать аккуратно, ma petite.

– Когда они здесь будут?

– Не позже, чем завтра.

– О’кей, но я буду требовать от тигров разговора до наступления ночи. Они живут в многоэтажном здании, так что у Макса нет подвала, где он мог бы просыпаться раньше, как ты. Я попытаюсь допросить тигров, пока будет присутствовать только королева. Она – зверь его зова, а это значит, что, когда они разделены его дневным сном, она не так сильна.

– Не забывай про шахматы, ma petite.Королева может быть куда опаснее для твоего войска, чем король.

Моя была очередь засмеяться.

– Я никогда не забываю, что женщина может быть опасной, Жан-Клод.

– Иногда ты забываешь, что ты не самая опасная женщина в коллективе.

– Ты хочешь сказать, что я самоуверенна?

– Я хочу сказать только правду. Je t’aime, ma petite.

– И я тебя люблю.

Он повесил трубку, а я подумала, что он прав. Мы закончили разговор, но у меня осталось ощущение, что он прошел плохо, или что Жан-Клод не все сказал, что должен был сказать. Я люблю Жан-Клода, люблю Ашера, но скучаю по своему дому. И еще мне не хватает времени, когда мы с Жан-Клодом наедине. С нами всегда Ашер или еще кто-нибудь, потому что мы в конце концов поняли, что среди нас есть шпион. А может быть, я слишком сурова: есть сплетня. Вампиры любят сплетничать. Можно подумать, что такая долгая жизнь превращает их в философов или мыслителей, и с немногими именно это и происходит, но в основной массе это обычные люди, только очень долго живущие, и они обожают слухи и сплетни. И мы постарались подкинуть на мельницу слухов весть, будто Жан-Клод много времени проводит со своими мужчинами. Но это значило, что теперь я редко оставалась наедине с кем бы то ни было, Я люблю их всех, или симпатизирую по крайней мере, но хотелось бы хоть немного времени проводить с ними наедине. Но как, черт побери, крутить роман с таким количеством мужчин и при этом иметь капельку уединения? Понятия не имею. И забудьте то время, когда я еще могла остаться наедине с собой: этого тоже уже не бывало. Дошло до того, что одна я бываю только в машине, по дороге на какую-нибудь работу или обратно. Это надо поменять, но как – я не знала.

Но сегодня у меня была одна проблема: найти серийного убийцу. Я знала, что мне нужно повидать викканскую жрицу и королеву всех тигров Вегаса… то есть прошу прощения, Чанг всех тигров. И с тиграми надо разобраться, пока еще не слишком темно. Итак, есть четкие цели и ограничения по времени. Если расследование такого жуткого убийства проще, чем моя личная жизнь, значит, что-то очень сильно не так. Проблема в том, как исправить это самое «не так», да и что именно не так? Я только знала, что не слишком счастлива, как и некоторые из мужчин. Сейчас я начинала понимать, что в число недовольных может входить и Жан-Клод. А это уже нехорошо.

Я вышла из машины. Трое мужчин направились ко мне, и по лицам было видно, что сейчас они тоже спорили. Класс. Будем вместе мрачно ворчать.

Глава двадцать вторая

В основном Эдуард объяснял Олафу, чтобы держался от меня подальше. Олаф ему отвечал, что если я с Эдуардом не трахаюсь, тогда это не его собачье дело. Странно. Если бы Эдуард меня имел, Олаф бы тогда решил, что я неприкосновенна. Очевидно, Эдуарду вообще не приходило в голову на эту тему соврать. Я была этому рада, потому что вряд ли сумела бы притвориться. Не говоря уже о том, что если бы эти слухи дошли до Донны они бы ей разбили сердце, а их сын – приемный сын Эдуарда – Питер не простил бы ни его ни меня. Какая-то фрейдистская жуть, как по-моему.

Хорошая новость состояла в том, что вскоре должны были прийти ордера. Эдуард знал номер факса местной полиции.

– Ты и вправду здесь уже работал, – сказала я

Он кивнул.

До меня дошла одна вещь, и я обругала себя дурой, что раньше не поняла.

– Ты местного истребителя знал?

– Да.

В стиле Эдуарда. Ответ точно на вопрос.

Я смотрела ему в лицо. Вряд ли в глазах можно было что-то прочесть, даже если бы не было черных очков, но… но спросить надо было.

– И как он?

– Приемлемо.

– Не то чтобы особенно хорошо?

– У него было больше правил, чем у тебя или у меня. Они его ограничивали.

Совершенно бесстрастный голос, без тени эмоций.

– Значит, ты и погибших оперативников знал?

Он покачал головой:

– Только Колдуна.

– Колдуна?

– Рэнди Шермана.

Я посмотрела ему в лицо:

– Ты видел в морге человека, которого знал, с которым работал, и это тебя не… – я повела руками, будто пытаясь вытащить нужное слово из воздуха, – не тронуло?

Вопрос был неадекватный, но слишком глупо было бы спрашивать Эдуарда, что он при этом чувствовал.

– Такой вопрос только женщина может задать, – сказал Олаф.

Я кивнула:

– Ты абсолютно прав, но я – женщина, то есть я должна была спросить. Меня бы больше взволновало, если бы пришлось осматривать труп человека, которого я знала. Даже с незнакомцем это было тяжело. Я все время вспоминала ребят из СВАТ, с которыми познакомилась чуть раньше, и знала, что все вот эти убитые были такие же высокие, профессиональные, полные жизни – и вот их нет.

– У тебя было бы больше чувств, – сказал Эдуард, – но они не помешали бы тебе делать свою работу. Иногда от горя работаешь лучше.

– Мне сказать спасибо за комплимент?

– Моя реакция тебе не нравится, Анита, но я видал очень много погибших, которых знал при жизни. Через какое-то время начинаешь с этим справляться или переходишь на кабинетную работу. Второе меня не устраивает.

Мне хотелось на него сорваться. Но я знала, что он любит Донну и детей, я даже была уверена, что и я ему не безразлична, но отсутствие эмоций по поводу людей в морге напомнило мне, что Эдуард для меня все еще загадка. Может быть, неразрешимая.

– Не задумывайся слишком сильно, – сказал Бернардо.

Я обернулась, готовая сорваться, потому что сорваться на него – куда проще, чем орать на Эдуарда.

– Это как понимать?

– Понимать так, что ведешь себя сейчас по-девичьи, когда как раз надо быть тем мужиком, которым ты умеешь быть, а не вывихивать себе мозги по поводу Теда. Сейчас нужно ему доверять, а не сомневаться в нем.

– Я доверяю.

– Тогда оставь тему, Анита.

Я открыла рот, закрыла, повернулась к Эдуарду.

– Мне этого не понять?

– Не понять, – ответил он.

Я сделала отметающий жест:

– Ну, ладно. Давайте тогда займемся чем-нибудь полезным.

– Когда будем выполнять ордер, с нами по настоянию полиции будет СВАТ. В Вегасе к этому относятся очень серьезно.

Голос у Эдуарда был совершенно пустой. Будто эмоции вообще его не касались.

– Мы за ними не охотимся – мы только собираем информацию. Оба мы с тобой более чем уверены, что Макс слишком держится в струе, чтобы одобрить убийство полисмена.

– Во-первых, в Вегасе, если у нас на руках ордер, СВАТ идет с нами. Они всерьез, шуток не понимают. Во-вторых, у Макса отличные связи, Анита, и потому местные копы не захотят, чтобы мы ввалились к его жене и родным с ордером на ликвидацию, и никто при этом за нами не присматривал.

– Они действительно думают, что мы ворвемся и начнем стрельбу? – спросила я. Эдуард посмотрел на меня – наиболее выразительным взглядом за последние несколько минут. – У меня такая плохая репутация? – добавила я обескураженно.

– Почти вся полиция считает нас вольными охотниками, которым выдали значки, – сказал Бернардо. – А вольных охотников копы не любят.

– Будут вопросы, которые я не смогу поднимать перед Граймсом и его людьми.

– Лейтенант вряд ли будет присутствовать лично, – сказал Эдуард.

– Ты меня понял, Эдуард.

– Посмотрим, удастся ли нам их от тебя отвлечь, – ответил он.

– Мне не разрешено их трогать, – сказал Олаф. – Поэтому отвлечь их я вряд ли смогу.

– Откровенно говоришь, – сказала я.

Бернардо усмехнулся:

– Я сделаю, что смогу, но я куда лучше отвлекаю дам.

– Я посмотрю, смогу ли обеспечить тебе некоторую конфиденциальность, – сказал Эдуард, поморщившись в адрес своих коллег.

– Ну, – заметил Бернардо, – я просто старался быть честным. Но я думаю, что СВАТ к Аните просто приклеится.

– Почему так?

Помощница шерифа Лоренцо дружит с одной женщиной, которая работает в офисе СВАТ. Ты и правда одной рукой рванула двести шестьдесят фунтов?

Я посмотрела ему прямо в глаза:

– Нет.

– Так что же ты сделала?

– Двумя руками рванула.

Тут уже и Олаф с Эдуардом на меня посмотрели.

– Зачем же ты привлекла к себе столько внимания? – спросил Эдуард.

– Ты их видел, Эдуард. Если бы ты не знал меня, ты мне разрешил бы выполнять ордер с ними?

– Ты – маршал США, Анита. Это наш ордер. А они – наш резерв.

Я покачала головой:

– Мне нужно было им доказать, что я что-то могу. Штанга была прямо там. Это был самый быстрый способ уладить дело.

– И как ты объяснила, что можешь рвануть почти утроенный собственный вес, не упав и ничего себе не вывихнув?

Он не скрывал своего неодобрения.

– Кончай меня шпынять, Эдуард, Тед или как тебе больше нравится. Ты не знаешь, что такое быть девчонкой. Все время доказывать, что ты тоже человек. В конце концов надоедает.

– Что ты им сказала?

– Правду.

Он снял очки, протер глаза:

– Что это значит?

– Что я – носитель различных штаммов ликантропии. Граймс читал мое дело, Эдуард, там это сказано. Полиция Филадельфии обнаружила, когда я выжила и выздоровела после перелома черепа.

– У тебя нет шрама.

– Нет, точно так же, как не осталось шрама после нападения тигра-оборотня в Сент-Луисе. Он же мне живот вспорол, помнишь? – Я вытащила кофту из джинсов, показала гладкую нетронутую кожу. – Я уже не могу притворяться человеком, Эдуард.

Глава двадцать третья

Бернардо и Олаф слегка отодвинулись, будто слишком силен был для них накал эмоций. Или они предоставили Эдуарду разбираться с истеричкой. Он по многим причинам был у них неофициальным лидером. Когда делаешь трудные вещи, кто-то должен командовать.

Он минуту посмотрел на меня, потом спросил:

– Ты хорошо себя чувствуешь?

Вопрос был настолько дикий, что я даже не разозлилась – опешила.

– Какого черта ты спрашиваешь?

– Чтобы знать. Если судить по виду, ты на грани срыва.

– Наверное, хорошо. Мне серийный убийца присылает по почте кусок расчлененки. Лейтенант Граймс фактически в упор меня спрашивает, являюсь ли я слугой Жан-Клода. За один только анализ крови у меня можно отбирать значок, но никто со мной на эту тему не приходит говорить. Я уже несколько месяцев живу в цирке с Жан-Клодом и ребятами и скучаю по своему дому. По своим вещам. По уединению с Микой и Натэниелом. С кем бы то ни было вообще. Слишком, черт побери, много мужчин в моей жизни, и я понятия не имею, что мне с этим делать.

– Мой совет по организации твоей романтической жизни тебе не нужен, Анита.

– Пожалуй, нет, – улыбнулась я.

– Но ты не единственный маршал противоестественного отдела, подвергшийся нападению на работе. Я думаю, что если ты не перекинешься реально и нельзя будет доказать в суде, что ты опасна, никто цепляться не будет. Никто же не захочет, чтобы на него подавали в суд за незаконное увольнение или что-нибудь в этом роде. И уж точно никто не захочет, чтобы первой из нас, кто будет отстаивать свой значок в суде, была ты.

– Почему? – спросила я.

– Ты женщина. Ты красивая. Ты миниатюрная. Просто плакатная деточка, которую обижает большое, грубое, злое правительство.

Я посмотрела на него, нахмурив брови:

– Эдуард, я никому не жертва.

– Я это знаю, и ты знаешь, а пресса не знает.

– Ты хочешь сказать, что будь я мужчиной, меня бы уже попросили сдать значок?

– Не обязательно. Но то, что ты девушка, здесь работает в твою пользу, и не надо ворчать.

Я покачала головой:

– Ну, ладно, хрен с ним. Ты думаешь, СВАТ и вправду настоит на том, чтобы идти с нами?

– Если мы выполняем ордер, то да.

– Тогда поездка к тиграм почти бессмысленна. Я в их присутствии не смогу говорить свободно.

– Можем сперва поехать к жрице, но уйти от Граймса и его людей тебе не удастся.

– Вот черт!

– Иметь за спиной столько огневой мощи и техники – почти всегда хорошо. Но тебе, мне или Отто она мешает делать или говорить вещи, которые СВАТ лучше бы не видеть или не слышать. У тебя – из-за секретов, у нас – из-за практических действий.

– Я тоже не теоретик, Эдуард.

– Тед, Анита. Постарайся запомнить и называть правильное имя.

– Хорошо, Тед. Свою долю практической работы я тоже делаю. – Я сделала глубокий вдох и выдохнула очень медленно. – Можем съездить к жрице, пока ждем ордеров. Это даст мне иллюзию, будто мы делаем что-то полезное.

Бернардо и Олаф пододвинулись и оказались рядом. Я и не заметила, что они в пределах слышимости – этот факт достаточно красноречиво говорит, что я отвлеклась больше, нежели позволительно на моей работе.

– Ты какая-то пришибленная, детка, – сказал Бернардо. – Твой неживой бойфренд тебя достал?

– Не называй меня деткой, равно как и другими ласкательными прозвищами. Это ясно?

Бернардо развел руками, будто говоря: да ради бога!

– Твой любовник-вампир тебя расстроил?

Бернардо просто дразнился, а у Олафа прозвучало весьма серьезно.

– Мои отношения с Жан-Клодом никого из вас не касаются.

Он смотрел молча, и даже через темные очки было видно, каким тяжелым и неприятным взглядом.

– Что такое? – спросила я.

Между нами встал Эдуард, в буквальном смысле загородив меня от него.

– Анита, брось. Мы едем к жрице Шермана, тем временем придут ордера. С полицейским сопровождением разберемся в свое время.

Я поняла, что Эдуарду нужно сообщить о некоторых возможных проблемах с тиграми. Но не хотелось, чтобы пришлось что-то объяснять двум другим.

– Есть разговор, Эдуард.

– Говори.

– Наедине.

– Ну только что ты обсуждала наедине, – сказал Бернардо.

– Нет. Это я вышла из себя, а вы оба отошли подальше от истерички, предоставив Э… Теду разбираться. А сейчас у меня действительно с ним личный разговор.

– Мы – твой резерв. Мы не должны знать, что происходит?

– Я расскажу… Теду, и если он решит, что вам нужно знать, расскажу и вам.

Им это не понравилось, но когда они сели в кондиционированную машину на жаре, Бернардо заметил некоторые плюсы. Олаф отошел, потому что выбора не было, но ему просто не нравилось.

И когда мы остались вдвоем на гулкой и яркой жаре невадской пустыни, я рассказала Эдуарду. Рассказала про Макса и его королеву, которые хотят, чтобы я спала с их тиграми. Рассказала, как случайно дала силу Криспину.

Эдуард снял шляпу, потер рукой ленту и надел снова.

– У тебя всегда чертовски интересные проблемы.

– Это жалоба?

– Всего лишь наблюдение.

– Ты теперь знаешь все, что знаю я. Тем двоим тоже нужно сказать?

– Частично.

– Тогда ты им скажи сам, сколько сочтешь нужным.

– А если я им расскажу все?

– Если ты считаешь это правильным, я доверяю твоему суждению.

Он кивнул и двинулся к машине.

– Давай уберемся с солнца, и я им расскажу что-то, пока будим ехать к колдунье.

– Она – верховная жрица викканцев. Не все викканцы любят, когда их называют колдунами или ведьмами.

– Запомню.

– Ты это и так знал.

Он улыбнулся:

– А знаешь, если бы мы и вправду спали друг с другом, Олаф бы отвалил.

Я посмотрела на него тем взглядом, которого эта фраза заслужила.

– Ты же не всерьез?

– Насчет сделать это реально – нет. Донна ни тебя, ни меня не простила бы, а Питер был бы убит. Ну, и вообще это било бы… – он неопределенно повел рукой в воздухе, – неправильно.

– Как с родственником, – подсказала я.

Он кивнул:

– Вроде того. Это в наши отношения не вписывается.

– И что же ты предлагаешь?

– Насколько ты близка с этим тигром Криспином?

– Библейски, – ответила я. Он улыбнулся и покачал головой:

– Он доминантный или слабый?

– Слабый.

– Это не заставит Олафа отступить. Должен быть кто-то, кого Олаф может уважать.

– Ничем не могу помочь. А погоди, он же знает, что я сплю с Жан-Клодом, Микой и Натэниелом. И ты хочешь сказать, что никто из них под его мерки не подходит, а ты подходишь?

– Он не будет уважать никого, кого может посчитать геем, Анита.

– Ну, да. Отто – набитый предрассудками ретроград. Но все они спят со мной, независимо оттого, с кем еще спят. Все равно они девчонки?

– Отто – как многие. Бисексуал все равно гей, если спит с мужиками. – Он вдруг просиял улыбкой, и это был чистейший Тед Форрестер. – Ну, а девушка с девушкой – это просто на одного мужика меньше, чем им фантазируется.

– Неужто и ты так думаешь?

Улыбка Теда стала чуть менее ослепительной, и слегка проглянул настоящий Эдуард, даже в темных очках.

– Анита, здесь я должен быть Тедом. Слишком много вокруг копов, чтобы мне быть самим собой. – Улыбка вернулась на место – широкая улыбка простого хорошего парня. – А Тед знает, что лесбиянки просто не встретили в жизни правильного мужика.

– Хотела бы я познакомить Теда со своей подругой Сильвией и ее партнершей. Можешь мне поверить, ни та, ни другая не думают, что им в жизни нужен мужчина. Ну ни в каком смысле.

– У нас, простых хороших парней, есть свои иллюзии, Анита.

Мы уже почти дошли до машины. Я понизила голос:

– Из тебя такой же простой хороший парень, как из меня… Тед.

– Мне придется быть Тедом, когда с нами будет СВАТ, Анита.

Я уставилась на него:

– Блин.

Он кивнул:

– Не только тебе приходится быть осторожной в присутствии публики.

– Если из-за того, что рядом с нами полиция, нам приходится врать, Эдуард, может, мы не хорошие парни? Не положительные герои?

Он открыл мне пассажирскую дверцу, чего никогда не делил. Я не стала ему мешать, чтобы Олаф видел, но мне было неприятно. Эдуард наклонился ко мне, чтобы Олаф думал, будто он шепчет пустые нежности, но на самом деле он сказал:

– Мы не хорошие парни, Анита. Мы необходимые парни.

Я села, оставив Олафа и Бернардо гадать, что сказал мне Эдуард. А сама я не могла держать на лице улыбку, как он. Не могла подыграть и сделать вид, будто он мне что-то этакое шаловливое шепнул на ушко. Могла только сидеть и прятать глаза за очками, чтобы лучше соврать людям, которые взялись мне помогать.

Я лгу полиции, лгу своим помощникам, только Эдуарду не лгу. Странно, что так всегда выходит, когда мы вместе работаем.

Он объяснил, что королева тигров может попытаться связать меня с кем-нибудь из своих подданных в попытке теснее приблизиться к источнику власти Жан-Клода. Что ж, в общем, правда. Я смотрела прямо перед собой, не снимая очков.

Эдуард повернулся на сиденье, чтобы видеть обоих своих помощников сразу. Начал с объяснения всем нам:

– Я договорился, что ордер будет доставлен сюда, на парковку возле офиса коронера. Пока ждем, можем поболтать.

– Поболтать? – подозрительно переспросил Олаф.

Эдуард начал без предисловий, прямо к делу.

– У Аниты есть любовник среди тигров. Вероятно, он отнесется к ней дружелюбно, так что пусть его.

– Насколько дружелюбно? – спросил Бернардо.

Я засмеялась, не могла сдержаться:

– Ну, скажем… Криспин рвется к общению.

– Насколько сильно рвется? – спросил Олаф, явно весьма недовольный.

Я обернулась так, чтобы видеть их обоих.

– Ребята, вы знаете, что мне нужно кормить ardeur.Ну, вот, Криспин скорее всего сегодня или завтра послужит для меня пищей.

– Как именно кормить? – спросил Олаф.

– Секс, Олаф. Я питаюсь во время секса.

– То есть слухи верны, и ты действительно суккуб? – спросил Бернардо.

– Да, наверное.

– Для питания не обязательно прибегать к монстрам, – сказал Олаф.

– Я уже питалась от Криспина, и он знает, чего ожидать.

– Я был бы рад помочь, – заявил Бернардо.

– Нет, – сказал Олаф. – Если на ком-то из нас она будет кормиться, то это буду я.

Я покачала головой;

– Я знаю, каково у тебя представление о сексе, Олаф. Вряд ли я достаточно долго проживу, чтобы кормиться.

– Для тебя я бы попробовал.

Я уставилась на его очки – своими очками. Попыталась проникнуть взглядом глубже этой бесстрастной маски. Я поняла, что он мне предлагает секс без насилия, и для него это было просто неслыханно. Колоссальный положительный сдвиг для Олафа, но я не хотела быть этим сдвигом. В поисках помощи я обернулась к Эдуарду.

– Ты действительно просто занялся бы с Анитой сексом, не стал бы ни связывать, ни резать?

Олаф кивнул:

– Я бы попробовал.

Эдуард облизал губы, будто нервничая. Впрочем, на такой жаре этому признаку не стоило доверять.

– Я не знал, что ты можешь представить себе секс без насилия.

– Для нее я бы попробовал.

– Эдуард, – сказала я. – Помоги мне отсюда выбраться.

– Это для него огромный шаг. Ты представить себе не можешь, какой огромный.

– Отчасти представляю, но…

Эдуард опустил очки, чтобы я увидела его глаза, и эти глаза мне кое-что сказали. Сказали чтобы я была осторожна, чтобы не испортила. Секунда у меня ушла, пока я поняла, что он нрав. Куда как лучше, что Олаф хочет «нормального» секса, а не полезть на меня как серийный убийца. Это было меньшее то, и я постаралась найти слова, которые не разрушили бы его попытку стать лучше.

– Не знаю, что тебе на это сказать, Олаф. Мне это… лестно, и все равно жутко в то же время.

Если честно, то было просто жутко, но я не хотела, чтобы он думал, будто я отвергаю его идею о том, что секс может иметь какой-то иной смысл, кроме смерти. В том смысле, что если он так подумал обо мне, может найтись еще кто-нибудь, с кем он реально построит отношения. Для меня вообще совершенно дикой была мысль, что Олаф еще может исправиться. Но кого, черт побери, доверила бы я ему затащить в свою постель? Кем, черт возьми, готова была бы рискнуть, учитывая, что он вдруг может на эту женщину наброситься как людоед? Хороших ответов не было, только какие-то странные. Такое чувство, будто я падаю в кроличью нору, только в книжке про Алису никогда не было серийных убийц… хотя можно вспомнить Королеву Червей. Отрубить им головы!