Текст книги "Обнаженная натура"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 36 страниц)

Глава двадцать шестая

Криспин ответил со второго звонка. Голос у него был слегка заспанный, но счастливый. Работает он по ночам, и график сна и бодрствования у него похож на мой.

– Анита!

Это слово прозвучало куда счастливее, чем следовало бы.

– А как ты узнал, что это я?

– Я на тебя рингтоном поставил песню, так что узнал сразу.

Слышен был шорох простыней – это он повернулся.

Неужели только я не умею программировать этот проклятый телефон?

– Я сейчас заезжаю на парковку в «Новом Тадже».

Простыни зашуршали сильнее.

– Прямо вот сейчас?

– Да, надо было позвонить тебе раньше, прости. Меня красивые огонечки отвлекли.

– Вот блин.

Из телефона послышались еще какие-то звуки.

– Ты встревожен, – сказала я. – В чем дело?

– Чанг-Виви – моя королева, но я – тигр твоего зова.

– Мне опять за это извиниться?

Снова шумы – я сообразила, что это он одевается.

– Нет, я бы предпочел, чтобы ты мне разрешила переехать к тебе, или хотя бы в Сент-Луис. Но об этом как-нибудь в другой раз.

– Ты какой-то встрепанный, Криспин. Что случилось?

Эдуард заехал на стоянку, и мимо нас, ища место, проехал Хупер.

– Скажем так: есть гости, с которыми Чанг-Виви хочет тебя познакомить, и тебе может захотеться, чтобы я был под рукой.

– Криспин, не заставляй меня задавать вопросы.

– Другие тигры нашего клана, Анита. Они хотят знать, не можешь ли ты пробудить силу и в них.

– Я приехала не ardeurкормить, Криспин, а поговорить насчет убийств.

– Если бы Макс был на ногах, то об этом бы и шел разговор. Для него дело прежде всего. А Чанг-Виви сперва может думать о тиграх, потом уже о деле.

– Ты хочешь сказать, что она и вправду желает… уложить меня с кем-нибудь из тигров, и только потом говорить о деле?

Телефон упал, обо что-то ударился – я отвела свой от уха. Криспин вернулся:

– Извини, Анита, телефон уронил. Встречу тебя в казино внизу до того, как ты с кем-нибудь увидишься.

– В этом случае не усомнится ли Вивиана в твоей лояльности?

– Может быть. Но я не хочу, чтобы ты знакомилась с новыми тиграми в мое отсутствие.

– Ревнуешь? – спросила я, хотя это могло быть лишним.

– Да, – ответил он.

Криспин – он такой. В игры не играет. Если что-то чувствует, то говорит прямо. Поэтому с ним иногда бывает очень неудобно.

– Мне опять извиняться? – спросила я далеко не любезным голосом.

– Не хочешь знать правду – не спрашивай, – ответил он, и тоже не слишком довольным тоном.

Когда мы встретились впервые, мне показалось, что Криспин – душа простая: секс да еда. Теперь я знаю, что это не так. Похоже, мне не привлечь к себе мужчину, с которым не было бы в чем-то трудно.

– Ты прав: не хотела слышать правду – не надо было спрашивать. Извини.

Несколько секунд он помолчал, потом ответил:

– Извинения приняты.

– Анита, закругляйся. Надо поговорить перед входом туда, – сказал Эдуард.

Он выключил мотор, и мы сидели, слушая шум затихающего кондиционера.

– Извини, Криспин, мне пора, – сказала я в телефон.

– Увидимся внизу у казино.

– Тебе не устроят потом разборку в клане?

– Наплевать, – ответил он и повесил трубку.

Ему еле-еле исполнился двадцать один год, а выглядит он обычно еще моложе. Вот как сейчас, например. Я знаю, что могут устроить оборотни члену своей группы, если он не слушается приказов. Сейчас Криспину наплевать, но тигры могут ему слюны поубавить. Так, что вообще плевать больше не придется.

– Криспин встретит нас в казино у лестницы. Он говорит, что Чанг-Виви может попытаться меня связать с новыми тиграми до того, как согласится говорить про убийства.

– Связать – это означает секс? – спросил Бернардо с заднего сиденья.

– Напитать от них ardeur, – ответила я.

– Это означает секс с ними, – сказал Олаф, будто снимая все неясности.

– Я умею питаться без сношения, – буркнула я недовольным, очень недовольным голосом.

– Приятно знать, – отозвался Эдуард куда более довольным голосом, чем у меня.

– Ты нам говорила, что тигры могут захотеть, чтобы ты от них питалась, но не говорила, что это будет до разговора с нами, – сказал Бернардо.

– Сама не знала.

– Это значит, что нам придется смотреть, как ты с кем-нибудь из тигров занимаешься сексом? – спросил Олаф.

Я попыталась не передернуться.

– Нет, если мне удастся от этого отвертеться. Тигры придают большое значение верности, браку и так далее. Я надеюсь, что если кто-то из вас сыграет роль моего любовника, то Вивиана согласится, что занятие этим делом с одним из ее тигров можно будет считать изменой. Поэтому мне нужно, чтобы туда со мной вы пошли все трое. Двое как охранники, один – как пища.

Послышался звук – и вдруг Олаф навис сзади над моим сиденьем. Меня ростом не напугаешь, но эти руки по бокам сиденья, будто готовые меня прижать…

– Олаф, сядь. Без рук.

– Если я должен изображать любовника, то прикасаться придется.

– Именно поэтому ты и не будешь.

– Не понял.

– Охотно верю. Кстати, это тоже причина, по которой ты будешь охраной, а не пищей.

– Я опять тебя напугал? – спросил он

– Заставил нервничать.

– Что ты любишь делать на свидании?

Я развернулась на сиденье к нему лицом.

– Че-го?

– Что ты любишь делать на свидании? – повторил он, глядя мне в глаза с совершенно непроницаемым лицом.

По крайней мере сейчас он полностью владел своим лицом, если не сказать, что фактор непривычности для меня не уменьшился Можно даже сказать, наблюдался некоторый его рост.

– Ответь на вопрос, Анита, – сказал Эдуард спокойным голосом.

– Не знаю. Кино посмотреть, поужинать, поговорить.

– Что ты делаешь с… Эдуардом?

– Охотимся на злодеев и убиваем чудовищ.

– И это все?

– Ходим стрелять. Он мне показывает оружие помощнее и пострашнее.

– И?

Я нахмурилась.

– Что ты хочешь от меня услышать… Отто?

– Что ты делаешь с Тедом на свидании?

– У нас не бывает свиданий с Тедом. – Про себя я подумала: «Это было бы как свидание с родным братом», но мы надеялись, что мысль, будто Эдуард относится ко мне не столь братски, заставит Олафа сдать назад. Так что же мне сказать? – Он с Донной, у них дети, а я с занятыми мужчинами романы не кручу. Это против правил.

– Весьма достойное поведение для женщины, – сказал он.

– Это еще что значит? Я полно знаю мужчин, которые тоже этого правила не придерживаются. Сволочи бывают обоих полов.

Он посмотрел на меня долгим взглядом, наконец моргнул и отвернулся. Кивнул.

– Вот у Бернардо таких правил нет.

– Я догадалась.

– Я вообще-то здесь сижу, – наполнил Бернардо.

– Его беспокоит, что ты его не предпочла, – сказал Олаф.

– Мы с Бернардо этот вопрос обсудили и утрясли.

– А что значит это? – спросил он.

– Значит, что Анита признала меня привлекательным, и мое самолюбие не пострадало.

Олаф посмотрел на него, потом на меня, нахмурясь:

– Не понял.

– У нас на это времени нет, – со вздохом сказал Эдуард. – Кто какую роль играть будет?

– Кого бы я ни выбрала в любовники, он должен будет только держаться со мной за ручки. Это чтобы убедить Вивиану; предлагать мне ее тигров – бестактно.

– Значит, не Олаф, – заключил Эдуард.

– И не ты, – ответила я.

– Я тебя пугаю, понятно, – сказал Олаф. – А Тед почему не годится?

– Хорошая игра заставляет вживаться в роль, и у меня было бы ненужное чувство, когда я навестила бы его семью.

Вот это была правда.

Бернардо, улыбаясь, наклонился вперед:

– Значит, счастье выпадает мне?

Я посмотрела на него хмуро:

– Я тебе даю второй шанс сыграть моего бойфренда. Не заставь меня об этом пожалеть.

– Ладно, в прошлый раз не тебе пришлось раздеваться под дулом пистолета.

Это он сказал совершенно серьезно, не чтобы меня подразнить.

– Кому и зачем надо было, чтобы ты разделся? – спросил Олаф.

– Они задали хитрый вопрос, чтобы проверить, действительно ли он мой любовник.

– Какой вопрос?

– Спросили, обрезан я или нет, – ответил Бернардо и сейчас некая игривость в его голосе имелась. – Потом проверяли ее ответ.

– И как? – спросил Эдуард.

– Ответила правильно.

– Откуда ты знала? – спросил Олаф, и с неподдельной возмущенной интонацией.

Я расстегнула привязной ремень.

– Слушай, перестань сейчас же. Ты еще не заработал право на ревность или обиду.

Олаф глянул на меня неприветливо.

– Сонни и Паук видят, как мы спорим, – напомнил Олаф.

Я забыла про двух полисменов, что ехали за нами. Это даже не небрежность, для этого нет названия.

– Ладно, хорошо, только я всерьез говорю, Олаф. Польщена, что ты пытаешься за мной ухаживать, как нормальный мужик, только нормальный мужик не станет ревновать еще даже до первого поцелуя.

– Неправда, – сказали в один голос Эдуард и Бернардо.

– Как? – переспросила я.

Они переглянулись, потом Эдуард сказал:

– Я втрескался когда-то в одну девицу, всерьез и впервые. Никогда ее не целовал, даже не держал за руку, но ревновал ко всем, кто оказывался рядом.

Я попыталась себе представить молодого робкого Эдуарда – и не смогла. Но приятно было знать, что когда-то и он был мальчишкой а то иногда казалось, что Эдуард вышел какой есть из головы какого-то гневного божества, Палладой зла.

– Мне случалось ревновать женщин, у которых были романы с моими друзьями. На территории друзей не браконьерствуешь, но иногда завидно смотреть, как им хорошо вместе, – вставил Бернардо.

– Мы с Анитой думали, что ты готов браконьерствовать, – сказал Олаф.

– Ну, если я люблю женщин, это еще не значит, что у меня принципов нет. Серьезных подруг моих друзей я не трогаю. И жен тех, кто мне нравится.

– Приятно слышать, что у тебя есть принципы.

Я постаралась вложить в эту фразу побольше язвительности, и мне удалось.

– Не помнишь, – спросил Бернардо, – что там за поговорка насчет стеклянного дома?

– Я чужих мужей не трогаю.

– А я вампирш, – ответил он.

Очко в его пользу. Но вслух я сказала:

– Ты даже не знаешь, чего лишаешься.

– Я не хотел бы спать с женщиной, которая меня может заворожить взглядом. Надо все время помнить, чтобы в глаза не глядеть.

– Так что дело не в смертности, а в практичности?

– Да, и проблема с влажностью.

– Ты о чем?

– О том, что они мертвы, Анита, а у мертвых смазка не выделяется.

– Стоп. Прекратили, а то я сейчас себе это представлю. – И добавила, не успев подумать: – Для тех вампирш, кого я знаю, это не так.

Сведения у меня были из воспоминаний Жан-Клода и Ашера, которыми они со мной поделились метафизически. И от Белль, которая сама приходила в мои сны.

– А откуда ты знаешь, что твоим знакомым вампиршам не была нужна смазка? – спросил он.

Я попыталась найти ответ, который не вызовет дополнительных вопросов, и не смогла.

– Краснеешь.

Олаф это сказал не слишком довольным голосом.

– Ой. Это значит, картинки, которые мне представились, верны? – А вот у Бернардо голос был просто счастливый. И сам он улыбался от уха до уха.

Эдуард внимательно посмотрел на меня поверх приспущенных очков.

– До меня не доходили слухи о тебе и о вампиршах.

– Давайте вы все подождете снаружи, а я одна с тиграми поговорю.

Я вышла из машины в полумрак парковочного гаража.

Сонни и Паук вышли из своей машины, но с меня уже хватило разговоров с мужчинами. Я захлопнула дверь и пошла к табличке с надписью «Лифт», услышав звуки открывающихся и закрывающихся дверей. Если дойду туда первой, то в казино поднимусь без них. Пусть это и глупо, но мысль о том, как двери закроются перед носом у Эдуарда, доставила мне мелочное удовлетворение. Может быть, он понял, что хватит уже меня дразнить, потому что прибавил шагу и догнал меня перед лифтом.

– Подниматься туда одной – это надо быть дурой. Ты не дура.

Слышно было, что он разозлился.

– Мне надоело все время объясняться и оправдываться.

– Я послал Бернардо и Олафа поговорить с ребятами из СВАТ, так что можешь говорить только со мной. Есть еще что-нибудь, что я должен знать?

– Нет.

– Врешь.

Я посмотрела на него недобро:

– Я думала, это только Тед фантазировал насчет лесбиянок.

– Ты – слуга Жан-Клода, Анита. Насколько тесно связаны вы метафизически?

Вот так. Он угадал, что именно я не хотела им рассказывать.

– Никогда я не был в Сент-Луисе, – сказал Бернардо прямо у нас за спиной. – Что там за вампирши у Жан-Клода?

– Они не настолько любят Аниту, чтобы с ней спать, – ответил ему Олаф.

Двери открылись, Я сказала:

– Еще одно слово на эту тему – и я еду в лифте одна.

– Нежные какие, – ответил Бернардо.

– Прекратите, – велел Эдуард. – Оба.

Они прекратили, и мы все вошли в лифт. Бернардо про себя улыбался, Олаф открыто хмурился. Лицо Эдуарда было непроницаемо. Я прислонилась к стенке и постаралась найти выражение лица, которое бы не ухудшило ситуацию. Что мне лучше: чтобы они думали, будто я сплю с женщинами, или чтобы знали, что переживаю воспоминания вампиров? Первое, конечно. И еще лучше было бы, если бы и Эдуард в это поверил.

Глава двадцать седьмая

Олаф хотел надеть сверху свою кожанку, но Эдуард раздал всем нам темные ветровки с надписью «Маршал США».

– Если это частный визит, не поймут ли нас неправильно? – спросил Бернардо.

– Новый закон почти не оставляет нам возможностей сойти за гражданских, – ответил Эдуард. – Мы не можем войти в казино с таким количеством оружия, не показав значка. Иначе, когда нас увидят на мониторах охраны, очень забеспокоятся.

С этим мы не могли спорить. За несколько минут мы сумели натянуть ветровки поверх одежды так, что оружия было почти не видно. Я твердо решила больше никогда свою голубую шикарную ветровку уже не забывать. Про оружие и значок я помню, а все остальное забываю то и дело. Олаф в своей кожаной куртке сумел спрятать все.

– Под этой курткой ничего не видно.

– Не любишь ходить со значком, здоровый мужик? – спросил Бернардо, накидывая ветровку на все свои стволы.

– В этом есть хорошие стороны, но сама куртка мне не нравится.

Мне пришлось снять рюкзак, сдвинуть «МП-5» на перевязи так, чтобы он оказался под курткой, и надеть рюкзак снова. А то «МП-5» мог бы сильно переполошить обычных посетителей и охрану казино.

Эдуард сменил свой собственный «МП-5 Хеклер и Кох» на новый «ФН П-90». Вид у этой штуки был очень научно-фантастический, но Эдуард божился, что стоит мне из него выстрелить, я тут же сменю на него свой старый «МП-5». То же самое он говорил про «мини-узи», который был моим рабочим стволом до «МП-5», так что я не спорю. Эдуард про огнестрельное оружие знает больше, чем я буду знать, сколько бы ни прожила.

Мы вышли из лифта в казино, Ярко убранный зал, но странно элегантный в своей кричащей роскоши. Продолжалась индийская тема, статуй животных и нарисованных растений на стенах стало больше, под лампами полного спектра грелись растения настоящие, и создавалась иллюзия солнечного света, пробивающегося сквозь листву джунглей. Стояли игральные автоматы – шеренга за шеренгой, за ними столы для блэк-джека, дальше катались кости, и повсюду народ. Шума меньше, чем можно было бы ожидать, но все равно зал был полон движения, энергии людей, вырвавшихся в отпуск и старающихся использовать каждую его минуту, будто чтобы возместить себе долгий год работы.

Эдуард покачал головой, нагнувшись ко мне, чтобы я его расслышала за шумом:

– Слишком открыто, и при этом одновременно – слишком много мест, где можно спрятаться. Для работы телохранителя казино – очень неудобное место.

Я оглядела толпу народа, игральные автоматы, отметила шум, игру цветов. Так много было на что смотреть, что трудно было что-то по-настоящему «увидеть».

Бернардо и Олаф будто приняли от Эдуарда какой-то сигнал – вдруг включились в режим повышенного внимания. Я подумала, глядя на нас, что любой полисмен или грамотный охранник в мгновение ока отличит нас от туристов. Дело не в стволах и не в надписи на куртке «Маршал США». Дело в той странной метаморфозе, на которую способны копы. Вот только что он с тобой зубоскалил, а в следующую секунду щелкнул тумблер – и перед тобой коп, настороженный и бдительный, и никакие гражданские шмотки этого не скроют. Вот это и произошло с нами со всеми. Прячь оружие или не прячь, а если бы я командовала охраной, она бы сейчас вся устремилась к нам.

Я не видела, чего тут можно испугаться. Что насторожило Эдуарда?

Чуть сдвинувшись, я заглянула в его светло-голубые глаза. Внимательно всмотрелась в лицо. Оно было серьезно. Таким серьезным я его еще не видела.

Я подалась к нему, он чуть нагнулся, потому что иначе мне до его уха было бы не достать.

– Никогда тебя таким не видела, Эдуард. Только когда в нас стреляли.

– Просто в таких местах затруднена работа телохранителя.

Я положила руку ему на рукав, чтобы удержать равновесие – мы сдвинулись слишком близко. Он обнял меня одной рукой, что с виду казалось интимнее, чем было. Мне это напомнило, что мы еще пока не решили, что делать с Олафом. Ох, еще одна проблема.

– Я тебе не тело, которое надо хранить, Тед. Я такой же охотник на вампиров, как и ты.

Я смотрела ему в глаза, и они были слишком близко. На расстоянии поцелуя, но в его лице, в его глазах никаких намеков на поцелуй и близко не было. А было нечто, отчего я испугалась.

– Слишком многое может случиться, Анита, а в таком месте очень трудно кого-то защищать.

С этим я не могла спорить и просто кивнула.

Он положил ладонь мне на затылок и поцеловал в лоб. Сделал он это для Олафа, но именно за этим занятием нас застали пошедшие тигры.

Лучше не придумаешь.

Глава двадцать восьмая

Я их ощутила как ветер по коже – покалывающее дыхание энергии, от которого мурашки побежали, и я вздрогнула и руках Эдуарда. Любой другой мужчина отнес бы эту дрожь на свой счет, но Эдуард осмотрелся. Он понял, что я что-то учуяла.

От его реакции встрепенулись Олаф и Бернардо. Рука Олафа застыла у края куртки, едва прикрывающей один из пистолетов. Мы все переключились в тот самый коповский режим.

Мы с Эдуардом отодвинулись друг от друга – дали себе место, чтобы достать оружие, если надо будет. И чтобы друг другу не мешать. Точно так же поступили Бернардо и Олаф.

Без единого слова, даже не переглянувшись, мы взяли на себя каждый свой сектор обзора. С моей позиции были видны идущие к нам тигры, но работать мы все умели. Пусть у меня сложности с Олафом или даже с Бернардо, но приятно работать с людьми, знающими, что и как делать. Мы поделили между собой зал уже не как копы, а как солдаты. И даже не так: как люди, привыкшие стрелять первыми. Потому что мы не настоящие копы. Те спасают жизнь – мы ее отнимаем. Четыре истребителя – с ними лучше не оказаться случайно в одном помещении.

Следом за группой шли двое вооруженных охранников в форме, но я не особенно их разглядывала. Не пистолеты меня волновали – здесь я полагалась на Эдуарда. Впереди шла женщина с рыжими волосами и, как полагается при них, бледной кожей. Поближе стала видна россыпь веснушек под тоновым гримом. Глазу у нее были карие и с виду человеческие. Вообще она просто излучала человечность и добрую волю. А двое мужчин по бокам от нее даже сил не тратили, чтобы сойти за людей.

Оба высокие, около шести футов. Тот, что слева, на дюйм или два повыше другого, белые волосы, очень коротко остриженные. Глаза ледяные, синие, не человеческие. У белых тигров глаза голубые, и у мужчины передо мной смотрели с человеческого лица те глаза, которые у него бывают в животной форме. У оборотня любого другого вида это было бы наказание – слишком долгое и слишком частое пребывание в образе зверя, но у тигров это показывает чистоту крови. С такими глазами они рождаются.

Мужчина справа был чуть пониже шести футов, волосы вьющиеся, кудри частью белые, частью черные. Глаза – сверкающе оранжевые, будто он таращится на огонь.

Женщина протянула руку:

– Я – Ава, а вы, как я понимаю, Анита?

Она улыбнулась, как будто просто встречает группу бизнесменов, прибывшую с деловым визитом. Я автоматически взяла ее руку,

Между нами электрической искрой проскочила энергия. У женщины округлились глаза, рот тоже приоткрылся в удивлении. Я убрала руку, Подавив желание вытереть ее об штаны, чтобы унять ощущение бегающих по ладони насекомых. Нельзя, чтобы видели, как ты дрогнешь. Пусть у нас светский визит, но вопрос силы и власти это не снимает. Это была более опасная версия того, что было с практиционерами СВАТ. Там самое худшее, что могло быть – напугали бы, но физического вреда не причинили бы. Здесь я не была так уверена.

Aвa свою руку о платье вытерла.

– Я не предполагала, что в меня начнут впихивать силу просто для проверки возможности, – сказала я тихо.

– Я выполняю приказ, Анита, – ответила она.

– И в чем же именно состоит приказ? – спросила я.

Она будто не слышала вопроса и ответила на совсем другой:

– Это Домино, а это Родрик.

Домино – наверное, за цвет волос так назвали. Он мне кивнул, я кивнула в ответ. Блондин улыбнулся:

– Рик. Лучше просто Рик.

Я кивнула и ответила улыбкой, только поменьше. За выбор имени я ему пенять не могла.

– Пусть будет Рик.

И тут я почувствовала что-то еще, что-то большее. Это был Криспин, и он был на взводе. Мне стоило труда не отвести взгляд от тигров-охранников, потому что именно ими и были тигры, сопровождавшие Аву. Может, не профессионалами, но виду них был как у ребят, с которыми драться не хочется. Разве что очень надо. Я уже много лет подряд в любом конфликте – самая хилая, и потому умею оценивать потенциал. У этих он был, и не только к хорошему. Но сейчас стоило усилий не отводить взгляда от опасной зоны, реальных усилий – не искать в толпе Криспина. Он – тигр моего зова, а это значит, что иногда я могу ощущать его эмоции. Он был расстроен, разозлен, испуган и нервозен – в общем, просто не в себе.

Но как я ощущала его заведенность, так же точно чувствовала его приближение. Я очень старалась не выпускать из виду стоящих передо мной тигров, но они поняли по языку моих жестов, может быть, даже запах у меня изменился. И я не могла не подобраться, потому что, как ни старалась сохранять спокойствие, все же заразилась волнением Криспина. А оборотни, особенно обученные, они как суперкопы. Он них мало чего можно скрыть.

– Что случилось? – тихо спросил Эдуард.

– У них спроси, – ответила я.

Рик уже не улыбался, и даже Ава перестала сиять. Но вслух сказал Домино:

– Ему было велено подняться наверх и ждать нас там.

– У него небольшой конфликт интересов, – заметила я.

– Нельзя служить двум мастерам, – сказала Ава, стараясь изобразить успокаивающую интонацию, но напряжение ощущалось, будто эмоции Криспина проникали не только в меня, но и в них.

– У кого там конфликт? – спросил Бернардо.

– У Криспина, – ответила я, и он, будто имя его вызвало, появился перед нами. Пробираясь через толпу людей слишком быстрыми, слишком ловкими движениями, будто он – вода, а толпа – камни, по которым он переливается и скользит, но слово «скользит» подразумевает изящество и небрежность – а в его движениях небрежности и близко не было. Быстро, почти как в танце, но слишком резко для грациозности. Что с ним?

Тигры тоже его почуяли, потому что Домино к нему повернулся. Запах они уловили – или эмоции? Рик не сводил глаз с нас, но плечи у него напряглись, вся его поза кричала, что он хочет обернуться к Криспину. Рик считал, что оборотень – большая опасность, чем люди. В обычных условиях это было бы правдой.

Криспин был одет в футболку такую же светло-голубую, как его глаза. Еще на нем были джинсы и не было туфель – он такой мелочью не стал заморачиваться. Оборотень, дай ему волю, вообще предпочел бы ходить без одежды.

Он протянул ко мне руку. Я шагнула вперед, сама не собираясь этого делать, и между нами встал Домино. У меня из глотки вырвался звук, которого я тоже не собиралась издавать: я зарычала. Рык заклокотал в горле, поднялся вверх, вырвался из зубов и губ, задрожал на языке, как ощущение вкуса. В себе я увидела белых тигриц, и мы смотрели на Криспина, и он был наш. А между нами и нашим лучше не становиться.

Я почувствовала, как шевельнулись по бокам от меня Бернардо и Олаф, будто не очень понимали, что делать. А Эдуард – это Эдуард, он не пошевелился. Я знала, что он поддержит мою игру, в чем бы она ни состояла.

Домино на меня посмотрел оранжевыми злыми глазами:

– Ты мне не королева. Пока что.

– Отойди с дороги, – сказала я, и в голосе слышалось рычание, свойственное оборотням. С виду я вполне была человеком, но звук из глотки доносился далеко не человеческий.

Ава положила Домино руку на плечо:

– От нее пахнет тигром.

Он стряхнул с себя ее руку:

– И ты мне тоже не королева.

– Не устраивай сцен, – сказал ему Рик. – Вивиана об этом говорила ясно.

– Она не имеет права мной командовать.

Я не поняла, про меня это или про Аву.

Криспин попытался еще раз обойти их, Домино потянулся его схватить, но Криспина уже там не было, куда он тянулся. Пусть он не профессиональный боец, но реакция у него как у кота. И кота, который побыстрее Домино.

Тот шагнул было вперед с радостной энергией предвкушения драки, но Рик схватил его за плечи, а Ава заступила ему дорогу. Криспин подошел к моей протянутой левой руке, и я поставила его за собой, чтобы обе руки были свободны, а он под защитой. Он был быстр, и драться мог, если бы пришлось, но шансов на победу в этой драке у него бы не было. В черно-белом тигре чувствовалась затаившаяся и ждущая смерть. Я это с такой уверенностью чувствовала, что рука потянулась к пистолету.

– Ты должен был подняться наверх, как тебе велела наша королева.

– Я был нужен Аните, – сказал он, возвышаясь надо мной шести футовой фигурой. Казалось неправильным, что такая высокая, спортивная грация прячется за моей куда более короткой, менее спортивной и далеко не столь грациозной личностью.

– Ты за ней прячешься! – рыкнул Домино. Бледные руки Рика видимым образом напряглись у него на плечах. Оба они должны были смотреть на Криспина снизу вверх, что не могло бы не портить маску крутых парней. А вот – не портило, потому что это была не маска.

– Ей не нужна моя помощь в применении силы, – ответил он.

– Мы собираем публику, – заметил Эдуард.

И он был прав. Туристы уже наслаждались спектаклем – или ожидали его. Мы оттянули на себя публику от игральных автоматов, а это в Вегасе непросто сделать. Хотя вряд ли мы пока что показали что-то интересное. Конечно, у троих из нас были ветровки с надписью «Маршал США», соответствующие значки и не слишком скрываемое оружие. Этого тоже могло хватить. И Олаф в любом случае выглядел устрашающе в кожаном и в черном.

– Давайте продолжим наверху, – предложила Ава и показала в глубину помещения, в направлении лифтов.

Я посмотрела на разозленного Домино, которого все еще держал Рик. Разумно ли садиться в лифт? Наверное, нет, но пока что еще ничего не случилось страшного, чтобы мне захотелось отступить.

– Хорошо, – согласилась я. – Веди.