Текст книги "Обнаженная натура"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 36 страниц)

– Я видела, как подожженные бежали через ручей. Куда плескала вода, там фосфор вспыхивал так ярко, что глазам больно было. И вода сверкала, как на солнце.

– А люди кричали долго, – сказал Шоу.

– Это были гули, но – да. Долго.

Голос у меня был совершенно холодным. Я не могла себе позволить по этому поводу никаких чувств.

– Я думал, современный фосфор такого не делает, – сказал он.

– Новое – хорошо забытое старое, – ответила я.

– Кажется, начинаю понимать, почему вампиры вас боятся, Блейк.

– Не оттого, что у меня гранаты, Шоу.

– А отчего?

– Оттого что я готова пустить их в ход.

– Не в том дело, что готовы пустить в ход, Блейк. А в том, что готовы это повторить.

Я подумала и согласилась:

– Да.

– Позвоните мне, когда будете знать свой рейс.

Судя по голосу, он был мной недоволен. Как будто я сказала такое, чего он слышать не хотел.

– Как только, так сразу. Дайте мне свой прямой телефон, если вы – тот, к кому я должна буду обратиться.

Он вздохнул достаточно отчетливо, чтобы я это слышала:

– Да, это я. – Он продиктовал мне добавочный и номер своего сотового. – Но ждать мы вас не будем, Блейк. Если сможем поймать этих гадов – поймаем.

– Ордер на ликвидацию был действителен, пока был жив ваш истребитель. Если вы их убьете без меня или другого истребителя вампиров, Шоу, то вам предъявят обвинения.

– Если мы их найдем и замешкаемся, они убьют нас.

– Я знаю.

– Так что вы мне советуете делать?

– Я просто напоминаю вам закон.

– А если я скажу, что нечего тут каждому вшивому истребителю напоминать мне закон?

– Я буду у вас как только смогу. У одного моего друга есть свой самолет – может быть, это будет быстрее всего.

– У вашего друга или вашего мастера?

– Чем я вас достала, Шоу?

– Не знаю точно. Может, вы мне напомнили что-то, чего я помнить не хочу. Может, вы просто постарались, чтобы я знал, что может еще случиться в моем городе, пока не кончится эта история.

– Если вам нужны утешительные сказочки, то вы не к тому маршалу обратились.

– Еще я слышал о вас, что вы трахаете все, что шевелится.

Да, я его и правда достала.

– Вы можете не волноваться, Шоу, вашей добродетели ничего не грозит.

– Почему это? Недостаточно для вас красив?

– Может, и достаточно, но я не сплю с копами.

– А с кем спите?

– С монстрами.

Я повесила трубку, хотя не надо было бы. Надо было ему объяснить про эти слухи, почему это не так, и сказать, что никогда у меня секс не мешал работе – всерьез. Но бывают моменты, когда просто уже надоедает объясняться. И – посмотрим правде в глаза – невозможно доказать отрицательное утверждение. Я не могу доказать, что не сплю со всеми подряд. Я могу только делать свою работу как можно лучше и стараться выжить при этом – да, и чтобы выжили все, кто со мной. И убивать плохих вампиров.

Вот этот момент следует помнить.

Перед тем, как уехать из города, мне надо было сделать еще несколько звонков. Сотовый телефон – потрясающая вещь.

Первый звонок – Ларри Киркланду, коллеге – маршалу США, истребителю вампиров. Он ответил на втором звонке.

– Привет, Анита, что стряслось?

Голос у него все еще молодой и свежий, но за четыре года нашего знакомства он приобрел первые шрамы, жену и ребенка и стал основным исполнителем казней в морге. Магазинную воровку он тоже отказался убивать. На самом деле именно он звонил мне из морга и спрашивал, какого черта теперь делать. Роста он примерно с меня, волосы ярко-рыжие, которые вились бы, если бы он их не стриг почти под ноль, веснушки, бородавки. Вид такой, будто ему самое место рядом с Томом Сойером, каверзы строить Бекки, но ему случалось стоять со мной плечом к плечу в очень нехороших местах. И если есть у него недостатки (помимо того, что я не слишком большая поклонница его жены), то это то, что он – не стрелок. Он все еще мыслит как коп, а не как ликвидатор, а это иногда в нашей сфере деятельности минус. А что я имею против его жены, детектива Тамми Рейнольдс? Она не одобряет мой выбор бойфрендов, а также пытается меня обратить в свою секту христианства, которая для меня, пожалуй, слишком сильно гностична. Это на самом деле одна из последних форм христианства, основанная на гностицизме, выжившая еще с ранних дней церкви. В нее принимают колдунов – в данном случае телепатку, читающую мысли. Тамми считает, что я была бы прекрасной сестрой-по-вере. Ларри теперь тоже брат-по-вере, поскольку он, как и я, может поднимать зомби из могил. Если ты делаешь это для церкви, то это не есть зло.

– Я тут по ордеру лечу в Вегас…

– Взять на себя твою работу, пока тебя не будет? – перебил он.

– Ага.

– Взял.

Я подумала было сообщить ему подробности, но побоялась, что он захочет ехать со мной. Подвергать себя опасности – это одно дело, а подвергать опасности Ларри – совсем другое. Отчасти потому, что у него жена и ребенок, но главное – я привыкла его беречь. Он меня моложе всего на пару-тройку лет, но что-то в нем есть еще мягкое, неокрепшее. Я это ценю, но этого же и опасаюсь. В нашей работе мягкость должна уйти, иначе уйдешь ты – на тот свет.

– Спасибо, Ларри. Увидимся, когда вернусь.

– Береги там себя, – сказал он.

– А разве я не? – удивилась я.

– Не, – рассмеялся Ларри, и разговор кончился.

Он будет злиться, когда узнает подробности про Вегас. Злиться, что я в него не верю, и злиться, что до сих пор его берегу. Но пусть злится, переживу. Его гибель пережить было бы труднее.

Еще я позвонила в Новый Орлеан. Тамошний охотник на вампиров, Дени-Люк Сент-Джон, взял с меня обещание, что если Витторио где-нибудь всплывет, я дам ему возможность поучаствовать в охоте. Сент-Джон едва не стал одной из жертв Витторио: несколько месяцев в больнице и долгая реабилитация. И твердая решимость убить вампира, который ему это все устроил.

На звонок ответила женщина, что меня удивило. Насколько мне известно, Сент-Джон не женат.

– Прошу прощения, не уверена, что попала на нужный номер. Я ищу Дени-Люка Сент-Джона.

– Кто спрашивает? – спросила женщина.

– Маршал США Анита Блейк.

– Истребитель вампиров, – сказала она так, будто это что-то плохое.

– Да.

– Я сестра Дени-Люка.

Имя она произнесла с акцентом, который я не смогла определить.

– Здравствуйте. Могу я говорить с вашим братом?

– Его нет, но скажите, что ему передать.

– О’кей.

И я рассказала ей про Витторио.

– Это тот вампир, что чуть его не убил? – спросила она.

– Да.

– Зачем же вы ему звоните?

Голос был уже неприкрыто враждебен.

– Он взял с меня обещание ему позвонить, если этот вампир снова появится – чтобы у него был шанс поучаствовать в охоте.

– Похоже на моего братца.

И снова в голосе совершенно не было радости.

– Так вы ему передадите?

– Передам, конечно.

И она повесила трубку.

Я не была так уж уверена, что она передаст, но других телефонов Сент-Джона у меня не было. Можно было бы позвонить в местную полицию и довести все же до его сведения, но а вдруг как на этот раз Витторио его убьет? Что я тогда скажу его сестре? Так что пусть уже решает сама. Передаст – хорошо, не передаст – не моя вина. Я обещание выполнила, и по моей вине его не убьют. В любом случае я в выигрыше.

Глава третья

В кино всегда показывают, как герой прыгает в самолет и летит сражаться со злодеями. В реальности надо сперва вещи сложить. Одежду я куплю себе в Вегасе, а вот оружие… оружие надо брать с собой.

В данный момент моим домом был подвал «Цирка проклятых». Давняя традиция, что владелец живет над своей лавкой, только когда водишься с вампиром, то широкие окна – плохо, а глубокие подвалы – хорошо. Кроме того, этот подвал – самое обороноспособное место в Сент-Луисе, а когда твой любовничек-вампир еще и мастер города, про оборону надо очень даже думать. Уже не люди, а другие вампиры пытаются отъесть кусок от твоего бизнеса. Хотя, впрочем, однажды это была группа оборзевших оборотней, но проблемы те же. Монстры, стоящие вне закона, так же опасны, как и люди вне закона. Но гораздо более изощрены.

Вот почему я знала, паркуясь и направляясь потом к задней двери, что за мною наблюдают охранники. Всегда хочется помахать рукой, но наблюдение считается тайным, так что я сдерживаюсь.

Когда я стала вытаскивать ключи, зазвонил мой телефон. Снова рингтон изменился: зазвучала песня «Уайлд бойз» группы «Дюран Дюран». Натэниела очень прикалывало, что я не умею программировать свой рингтон, и потому он его периодически менял без предупреждения. Теперь, значит, вот этот будет звучать по умолчанию. Мальчишки.

– Блейк слушает.

От голоса на том конце линии я остановилась на парковке как вкопанная.

– Анита, это Эдуард.

Эдуард – наемный убийца, специализирующийся по монстрам, поскольку люди – это слишком легко. Под именем Теда Форрестера он значится маршалом США и моим коллегой-истребителем. Под любым другим именем – самый умелый убийца из всех, кого я знаю.

– Что случилось, Эдуард?

– У меня все спокойно, но дошли слухи, что у тебя стала очень интересная жизнь.

Я стояла на солнцепеке, ключи болтались в руке, и было мне страшно.

– Ты о чем, Эдуард?

– Пообещай мне, что позвонишь и мы встретимся в Вегасе. Что не пойдешь на эту охоту, не пригласив меня в игру.

– Каким чертом ты дознался?

Когда-то, не так уж давно, если кто-нибудь погибал, тем более зрелищно, можно было ставить приличные деньги, что без Эдуарда тут не обошлось. У меня на миг закралось сомнение, не знает ли он о Вегасе больше меня.

– Ты не забыла, что я – маршал США?

– Помню, но я сама узнала меньше часа назад. Как получилось, что тебя известили, и кто?

– Там убили одного нашего, Анита. Копы такое очень сурово воспринимают.

Он сказал слово «нашего» и тут же упомянул о копах, будто сам не из них. Эдуард вроде меня: значок у него есть, но иногда он не совсем уместен.

– Как ты узнал, Эдуард?

– У тебя подозрительный голос, Анита.

– Не морочь задницу, выкладывай.

Слышно было, как он глубоко вздохнул.

– Что ж, ты права. Ты помнишь, что я живу в Нью-Мексико? Это недалеко от Невады. Я думаю, обзвонили всех истребителей западных штатов.

– Откуда ты знал, что надо звонить мне?

– Ту информацию скрыли от репортеров, но не от других маршалов.

– Так что ты знаешь о надписи на стене, потому мне и позвонил.

Вопрос был в другом: знает ли он про голову? Насколько хороши его источники? Когда-то он был для меня загадочным гуру: всевидящий, всезнающий, во всем меня превосходящий.

– Ты мне хочешь сказать, что не едешь в Вегас разбираться с этим гадом?

– Нет, еду.

– Чего-то ты недоговариваешь, – сказал он.

Я прислонилась к стене дома:

– Про голову ты знаешь?

– Что вампиры отрезали голову у истребителя Лас-Вегаса? Знаю. Мне было интересно зачем. Это же вампиры, не гули и не одичавшие зомби, они мяса не едят.

– Даже гули, которые запасают пищу, голову не возьмут. Они предпочитают части помясистее.

– Ты видела, как гули делают запасы? – спросил он.

– Однажды.

Он тихо засмеялся:

– Иногда я забываю кое-что про тебя.

– Что именно?

– Что на всем свете только ты видала такую жуть, которой даже я не видал.

– Даже не знаю, смущаться мне от комплимента, обижаться на оскорбление или пугаться угрозы.

– Смущаться, – ответил он, и я знала, что он всерьез.

– Они не для еды взяли голову, – сказала я.

– Ты знаешь, куда она девалась?

– Да.

– И мне даже не надо спрашивать?

Я вздохнула:

– Не надо. – Я ему рассказала про утренний сюрприз. Он молчал, и потому я добавила: – Нам повезло, что это было в то единственное утро, когда я целый день принимаю клиентов. Бог знает, что сделал бы Берт, наш бизнес-менеджер, если бы меня не было. А так я сумела его уговорить дождаться судебных экспертов.

– Ты действительно думаешь, что пакет пришел в такое утро по случайному совпадению? – спросил Эдуард.

Я прислонилась к стене чуть сильнее, сжимая телефон водной руке, а в другой ключи. Вдруг я почувствовала себя на парковке как на ладони – поняла, что имеет в виду Эдуард.

– Ты думаешь, Витторио за мной следит? Знает мой распорядок?

Я оглядела залитую светом парковку. Спрятаться негде. День – значит, машин немного. Но мне вдруг захотелось оказаться в помещении, за закрытой дверью.

Я сунула ключ в замочную скважину, придержала телефон плечом, отпирая дверь.

– Да.

Эдуард таков. Точность и никаких попыток смягчить истину.

Я просочилась в дверь и закрыла ее прежде, чем охранники внутри успели от стены отлипнуть. Оба они были в черных футболках и джинсах, только пистолеты и кобуры нарушали небрежный стиль одежды. Они попытались со мной заговорить – я жестом показала, что разговариваю по телефону. Они снова вернулись подпирать стену, а я направилась к дальней двери. Это был один из двух путей в подземелье, где спали Жан-Клод и его вампиры. Вот почему у нас всегда в кладовой стоят двое охранников. Очень скучный пост, и потому всегда на него ставили новичков. Я вспомнила, что один из них – Брайан, но убей не могла вспомнить, как зовут второго.

– Анита, ты здесь еще?

– Погоди минуту, я найду место, где меня не будут слышать.

Я открыла ведущую вниз дверь и закрыла ее за собой, оказавшись на каменной площадке, от которой уходили вниз ступени, теряясь вдали. Держась рукой за стену, я начала спуск. Туфли на каблуках придуманы не для таких лестниц. Черт побери, эти ступени вроде бы и сделаны не для тех, кто ходит как люди. Для существ побольше, и с другими ногами, похоже.

– Витторио в Сент-Луис не приедет, – сказала я.

– Наверное, нет. Но ты лучше других охотников знаешь, что у вампиров есть иные ресурсы.

– Ну, да. Если я – слуга Жан-Клода, то у Витторио тоже может найтись слуга.

– Да блин, Анита, у него могут быть люди просто с парой укусов. Ты знаешь, что если вампир на ком-то сфокусирует взгляд и проделает этот фокус с укусами, человек сделает все для своего мастера.

– Человека с несколькими укусами я бы не распознала. Они ощущаются просто как люди.

– Так что – да, я думаю, за тобой шпионят. Я бы тебе посоветовал не ездить, Анита, но знаю, что ты не послушаешь.

Я оступилась на лестнице и ухватилась за стену, так что чуть задержалась с ответом:

– Ты честно посоветовал бы мне не ехать на это дело? Ты, который меня всегда приглашал на охоту за монстрами побольше, да и позлее?

– У этого к тебе личное, Анита. Ему нужна твоя голова.

– Спасибо за образ. После сегодняшнего подарка он мне в самый раз.

– Я нарочно так сказал, Анита. Ты сейчас как я: у тебя есть те, кого ты любишь, и ты не хочешь с ними расставаться. Я только тебе напоминаю, как ты напоминаешь мне, что у тебя действительно есть выбор. Можешь на этот раз отсидеться.

– То есть торчать в Сент-Луисе, пока вы будете на этого гада охотиться?

– Да.

– И ты можешь мне сказать, опять же честно, что я в твоем мнении не потеряю после этого?

Он не отвечал так долго, что я уже успела дойти до слепого поворота на половине лестницы. И я его не торопила, только слушала его дыхание и смотрела, куда ставлю каблуки на этом неровном камне.

– Я не сочту тебя виноватой, если ты останешься дома.

– Но ты будешь думать обо мне хуже.

Он ответил ровно и спокойно:

– Постараюсь так не думать.

– Ага, а остальные копы, которые уже знают, что я – женщина и сплю с вампирами, и что сплю подряд со всеми остальными копами, они что подумают?

– Не стоит погибать из гордости, Анита. Это чисто мужская причина. Раз в жизни поступи как женщина.

– Эдуард, раз он за мной наблюдает в Сент-Луисе, то я и здесь тоже не вне опасности.

– Может быть. А может быть, он тебя хочет выманить. Может быть, он готов был бы и в Сент-Луис за тобой приехать, но при том количестве народа, что толпится вокруг Жан-Клода, ему тебя не достать.

Я обошла угол, обдумывая.

– Вот надеюсь, черт побери, что ты тут все же не прав.

– Ты знаешь, Анита, что это западня.

– Да. Но знать, что Витторио бросил перчатку в Вегасе – это одно дело. Думать, что он выбрал какое-то другое и далекое место, чтобы выманить меня от Жан-Клода и его охраны… это пугает.

– Отлично. Я и хотел тебя напугать, потому что в этом деле надо бояться.

– И что это должно значить?

– Это значит, что Витторио за тобой следит или кого-то поставил за тобой следить. Он послал голову в тот день, когда ты будешь на работе. Послал рано утром, когда твой любовник-вампир спит, и никто тебе не скажет, чтобы ты взяла с собой охрану или не ехала вообще. В Сент-Луисе, если Жан-Клод еще не проснулся от дневного сна, командуешь ты.

– Мы усердно работаем над тем, чтобы сделать меня более слугой, а Жан-Клода более мастером.

– Ага, настолько усердно, что ты к нему переехала. Остальные маршалы не в восторге, что ты трахаешься с мастером своего города.

– Сволочи с предрассудками.

Я стояла у большой решетчатой двери, ведущей в подземные покои.

– Еще я слышал, что Жан-Клод и твои бойфренды объявили о своей бисексуальности. Я думаю, идея, что Жан-Клод имеет тебя и твоих бойфрендов, имела целью объяснить, почему он разрешает тебе трахаться с другими.

– Это мы сообщили сообществу вампиров, но не маршалам. Откуда они узнали?

– Не только ты в хороших отношениях со своими местными вампирами, Анита.

– Видала я твоих местных вампиров и знаю, что с Обсидиановой Бабочкой ты не общаешься. Она такая жуткая, что мировая вампирская общественность в Альбукерк вообще не суется.

– Я в Санта-Фе живу.

– Это все равно близко к Обсидиановой Бабочке и ее группе. Вот почему ты ездишь на охоту за вампирами за пределы штата. Местный мастер слишком жуткая личность, чтобы ими делиться.

– Она считает себя ацтекской богиней, Анита. Боги не делятся.

– Она вампир, Эдуард. Хотя может быть, ее почитали ацтеки под этим именем.

– И это не меняет того, что она вампир, Анита.

– Что-то меня твой тон настораживает, Эдуард. Обещай мне: если когда-нибудь у тебя будет ордер на ликвидацию любого из ее вампиров, ты мне разрешишь тебе помочь.

– Ты чуть не улетела в Вегас без меня.

– Могло быть. Может быть, человеческая голова в коробке даже меня может вывести из равновесия. Может быть, я боюсь Витторио и не хочу бежать в западню, как кролик. Может быть, я просто не успела подумать, что тебе надо позвонить.

– Слишком много «может быть», Анита.

– Я спускаюсь под землю, Эдуард, там телефон может не брать. Но мне надо собрать вещи, так что…

– Мне в Вегас лететь ближе, так что там увидимся.

– Эдуард?

– Да?

– Ты правда думаешь, что Витторио хотел вытащить меня в Вегас до того, как проснется Жан-Клод и меня отговорит или заставит меня взять с собой охрану?

– Не знаю. Но если он это планировал, значит, твоей охраны опасается. Или тебя с Жан-Клодом. Но тебя самой по себе он не боится.

– Я не буду сама по себе, – возразила я.

– Не будешь, – согласился он.

– Я не про тебя, Эдуард. Витторио убил сотрудников полиции. Вряд ли он понимает, насколько это серьезно.

– Мы ему объясним, – сказал Эдуард без акцента, без интонации – совершенно пустым голосом. Такой голос у него бывал, когда он становился наиболее опасен.

– Объясним, – ответила я.

Он повесил трубку.

Я отключила телефон и вошла в дверь, ведущую в гостиную Жан-Клода.

Глава четвертая

Двое моих любовников лежали в нашей общей кровати – мертвые. Они потом оживут к вечеру, точнее, в начале ночи, но пока что Жан-Клод и Ашер мертвы, как бревна. Я достаточно ощупала на своем веку мертвых тел, чтобы знать: сон – не имитация смерти. Даже у больных в коме нет той расслабленности и пустоты.

Они валялись в путанице шелковых простыней. Жан-Клод в черных кудрях, лицо безупречной красоты: добавить или убавить одну черту – и слишком будет красивым, слишком женственным, но никто никогда, поглядев в его лицо, не подумает: девушка. Слишком он мужественный, каким бы ни выглядел красивым. Ну, и то, что он лежал голый поверх простыней, добавляло определенности. Очень, очень мужское тело.

Золотые волны волос Ашера упали на лицо, скрыв самый совершенный профиль в мире. У меня сохранились некоторые воспоминания от Белль Морт – вампирши, которая его создала. Белль Морт, Красивая Смерть. Она существует более двух тысяч лет, и она считает, что такого красивого профиля, как его левый, не видела ни у одного мужчины, ни до, ни после. Правый его профиль в ее глазах много потерял из-за кислотных шрамов на коже, оставленных святой водой, когда церковники пытались выжечь из него дьявола. Они не так уж много места заняли на его лице, шрамы, всего лишь от середины щеки до подбородка. Рот все равно звал к поцелуям, лицо поражало красотой, от которой сердце замирало, но для Белль шрамы все портили.

Шея осталась нетронутой, но от груди до паха, захватывая часть бедра, все тело было покрыто шрамами от святой воды. Выглядели они так, будто кожа расплавилась и потом застыла, как воск. Текстура кожи отличалась от неповрежденных мест, но она не была разрушена. Кожа ощущала мое прикосновение, ее можно было целовать и гладить, прикусывать. Просто она была другая. Это был Ашер, которого я люблю.

Не так, как я люблю Жан-Клода, но я давно знаю, что слово «любовь» может означать много разных вещей, и как бы ни выглядело все одинаково снаружи, изнутри разница видна. Разница между хорошим и хорошим, но все же разница.

Я уже собралась, хотя придется попросить пару охранников, чтобы вынести наверх сумки с оружием. Мне предстояло добраться до аэропорта, где уже ждал заправленный самолет, потому что я хотела попасть в Вегас еще при свете дня. Если Витторио хотел вытащить меня из Сент-Луиса, пока Жан-Клод еще не очнулся и не дал мне в сопровождение охрану, то – ладно. Тогда и я могу прилететь в Вегас, пока Витторио еще мертв для мира. Это сильно уравнивает шансы – что вампиры днем беспомощны. И я это максимально использую к своей выгоде. Конечно, Витторио это обо мне знает, если за мной шпионит. И мысль, что его дневные глаза и уши ждут меня в Вегасе, не успокаивала.

Глядя на лежащих вампиров, я жалела, что не могу с ними попрощаться.

Открылась дверь ванной, и вышел Джейсон, одетый в халат, на котором не дал себе труда завязать пояс. Но когда я раньше зашла в эту комнату, он лежал между двумя вампирами совершенно голый. Ну, и вообще не то чтобы я всего этого раньше не видела. Он у Жан-Клода pomme de sang,яблоко крови – нечто среднее между содержанкой и утренним завтраком. Как правило, никто своего pomme de sangне трахает, и Жан-Клод – не исключение, но репутация Джейсона пала жертвой необходимости поднять авторитет нашего с ним общего мастера в глазах вампирской общественности. Еще у него была смешная обязанность: когда Жан-Клод проснется, докладывать ему, где я была и что делала.

Джейсон моего роста, на дюйм выше разве что – низковат для мужчины, и для женщины, пожалуй, тоже. Светлые волосы доходили до плеч – он снова начал их отращивать, хотя, если честно, он один из немногих мужчин, которым больше идет строгая короткая стрижка. Но, хотя мы с ним добрые друзья и любовники, я не его девушка, и не мое дело, какой длины у него волосы.

Он мне улыбнулся – весенние голубые глаза искрились какой-то шуткой, известной только ему. Потом взгляд изменился: ушло веселье, появилась серьезность, а потом… я вдруг как-то осознала, что он голый, и что халат очень мало прикрывает, и что…

– Джейсон, прекрати, – тихо сказала я.

Не знаю, почему рядом со спящими вампирами всегда разговариваешь шепотом – будто они и вправду спят, но так почему-то получается. Если специально за собой не проследить, при знакомых вампирах днем ведешь себя так, будто они слышат, и ты боишься их разбудить.

– Что прекратить? – спросил он голосом чуть более низким, чем надо бы. Не могу сказать, в чем именно изменилась его походка, но вдруг я вспомнила, что его дневная работа – стриптизер.

– С чего ты решил заигрывать всерьез, Джейсон? Ты же знаешь, что у меня сейчас времени нет.

Он подошел к торцу кровати, и мне оставалось либо отступить, либо остаться стоять на дороге. Отступить казалось трусостью, и когда-то я вполне могла противостоять вниманию Джейсона, но с тех пор, как случайно сделала его волком своего зова, он стал сильнее действовать на мое либидо. Обычно он этим не злоупотребляет, так зачем же он сейчас раздувает жар?

Я не отошла с дороги, но почти до боли чувствовала, как близко он подошел.

– Ты знаешь, что Жан-Клод взбесится, когда проснется, – сказал он.

– Жан-Клод никогда не бесится.

– Витторио поставил на тебя капкан, Анита. И ты туда лезешь головой вперед.

Он зашел сзади, касаясь меня полами халата.

– Джейсон, пожалуйста. Мне пора.

Это не был шепот, чтобы не разбудить вампиров – просто мне голос изменил. Один из серьезных минусов переезда в цирк и жизни со всеми мужчинами, с которыми у меня имеется метафизическая связь, состоял в том, что они набирали силу – некоторую власть надо мной. С Жан-Клодом еще понятно: он – мастер города. Ашер тоже, поскольку он мастер-вампир. Но Джейсон – он же вервольф, донор крови и волк моего зова. Казалось, тут я должна быть хозяйкой – а не получалось.

Он обошел меня, близко, очень близко, настолько, что не касаться друг друга было труднее, чем сократить это ничтожное расстояние. Я держалась одной рукой за стойку кровати – как за якорь, за привязку к реальности. Джейсон встал передо мной, глаза чуть ниже моих – я стояла на каблуках.

– Тогда иди, – ответил он тоже шепотом.

Я проглотила слюну пересохшим ртом – и не отодвинулась. На секунду задумалась, почему это я не могу, и этой мысли хватило. Закрыв глаза, я шагнула назад. Это все-таки Джейсон, не Жан-Клод. Я в силах прервать.

– Не уходи.

Джейсон поймал мои руки.

– Я должна.

Но приходилось держать глаза закрытыми, и мое заявление сильно потеряло в убедительности.

Он притянул мои пальцы к своему телу, я коснулась мускулистой глади живота. Джейсон положил мою руку на свой пах, и был уже куда больше рад меня видеть, чем когда я смотрела последний раз. Он заполнил мне ладонь, снова большой и идеальный. Два месяца назад нас с ним поймали некие плохие люди. Пытали его сигаретами, огнем, вообще такими вещами, которые только ликантроп может выдержать. Красивое тело исчеркали шрамами. Чуть не убили.

Я полезла руками ему под халат, обняла, притянула к себе, ощутив, какой он голый. Обняла, и он меня обнял в ответ. Обнимая, вспомнила, как он истекал кровью, а я тогда тоже обнимала его, думая, что он умирает.

А он голосом нормальным, не соблазняющим, сказал:

– Анита, прости, пожалуйста.

Я отодвинулась заглянуть ему в лицо.

– За то, что попытался новообретенной властью заставить меня остаться дома?

– Ага, – усмехнулся он. – Но мне нравится, как ты любуешься мною исцеленным.

– Я просто рада, что док Лилиан догадалась: если вырезать обожженные куски, то раны заживут нормально.

– А я рад, что нашли, наконец, анестезию, действующую даже при нашем быстром метаболизме. Перенести такие операции в сознании я вряд ли согласился бы.

– Понимаю.

– Ты слыхала? Они говорят о том, чтобы вырезать у Ашера часть шрамов и посмотреть, не заживут ли раны нормально.

– Он вампир, Джейсон, а не оборотень. У вампиров ткани не нарастают тем же способом.

– Свежие раны можно лечить на любых видах мертвой плоти, в том числе и на вампирах.

– Именно свежие, Джейсон. И притом не ожоги.

– Если врачи удалят шрамы, это вполне может считаться свежей раной, и тогда его можно будет лечить.

– А если не поможет? Если выйдет, что доктор Лилиан отрежет от Ашера куски, я их не вылечу и сами они не зарастут? Будет ходить с дыркой на боку?

– Попробовать все же нужно.

Я покачала головой:

– Сейчас я только в одном уверена: мне надо успеть на самолет, и мне нужно, чтобы охранники помогли вынести оружие.

– Опять же, охранники теперь тебя боятся.

– Ага. Они думают, что я – суккуб и сожру их души.

– Ты питаешься сексом, Анита, и если не будешь питаться регулярно, умрешь. Не таково ли – в общем и целом – определение суккуба?

Я скривилась:

– Вот спасибо, Джейсон! Как мне сразу приятно стало!

Он усмехнулся, пожал плечами:

– На ком будешь в Вегасе кормиться?

– Там Криспин живет.

– На одном маленьком тигре ты не прокормишься долго.

– А я еще умею питаться гневом, помнишь?

Это я только недавно открыла. Жан-Клод такого не умеет, и никто из его линии крови не умеет. Это значит, что если бы я силу получала только от него, я не умела бы тоже. А я умею.

– Ты знаешь, объяснить это научно пока не удалось, – сказал он.

– Знаю, но это действует.

– И чьим гневом ты будешь питаться в Вегасе?

– Помилуй, Джейсон! Я ж буду тусоваться с копами и подозреваемыми. Это публика сердитая.

– Питаться от них без их разрешения – незаконно. Я даже думаю, что это тяжкое преступление.

– Если бы я питалась кровью – тогда да. Но за вампирами, которые могут питаться другими средствами, закону не уследить. Если бы я питалась от секса против воли партнера, то это подпадало бы под закон о парапсихическом или магическом изнасиловании на свидании, но я питаюсь гневом, а тут в законе пробел.

– А если это выйдет наружу? Копы и без того склоняются к мысли, что ты из нас.

Я подумала, пожала плечами.

– Честно говоря, формулировка ордера обычно такова, что с моей стороны для преследования преступников поощряется использование любых способностей, в том числе метафизических.

– Вряд ли ордер выписывается ради питания от них, – возразил он.

– Нет, конечно, – улыбнулась я, – но таковы формулировки. Юриспруденция – это только формулировка законов и их интерпретация, ничего больше.

– Что случилось с той девушкой, с которой я был знаком несколько лет назад? Которая верила в правду, справедливость и Американский Образ Действий?

– Повзрослела.

На лице Джейсона отразилось сочувствие.

– Вот не знаю, не следует ли мне за это извиниться от имени всех мужчин твоей жизни?

– Не льсти себе. Полиция тоже помогла мне закалиться.

– Гневом ты питалась всего несколько раз, и обычно это было несколько хуже, чем ardeur.

– Жан-Клод может разделить мой ardeurмежду всеми вами на время, пока меня не будет. Он это уже делал, и полицию вполне устроило.

– Да, но это мера временная, и действует лучше, если ты перед тем как следует заправишься.

– Это предложение? – спросила я.

Он радостно оскалился:

– А если да, то что?

– То это приемчик, чтобы задержать меня до пробуждения Жан-Клода. Ты считаешь, что когда он очнется, я не смогу просто так улететь.

– Я вижу, что тебе достаточно трудно сказать «нет» даже моей скромной персоне; если же наш мастер проснется и скажет: «Не уезжай» – сможешь ли ты устоять?

И я вдруг испугалась, потому что Джейсон был прав. Что бы ни происходило между мной и моими мужчинами, труднее всего сопротивляться Жан-Клоду. Как будто не мой талант некромантки не дает ему стать моим властелином, а только дистанция. Как будто чем дольше я рядом с ним, тем сильнее тают моя способность сопротивляться и моя независимость.

– Спасибо, Джейсон.

– За что? – наморщил он брови.