Текст книги "Избранные произведения в одном томе"

Автор книги: Лиза Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 181 (всего у книги 260 страниц)

Глава 41

Ди-Ди и Фил ворвались в квартиру с оружием наготове. Фил, как обычно, шел впереди, а Ди-Ди, прикрывая свое больное плечо, шла следом за ним. Консьерж, миновав коридор, уже мчался вниз, на первый этаж, куда скоро прибудет подкрепление: команда спецназа, а также каждый незанятый полицейский Бостона.

Первое, что отметила Ди-Ди, – резкий запах крови. И тут же увидела темно-зеленую спортивную сумку на краю огромных размеров кровати в хозяйской спальне.

– Спальня, – беззвучно прошептала она Филу.

Он коротко кивнул, отошел от стены и резко шагнул через порог комнаты.

– О боже.

Заглянув через его плечо, Ди-Ди увидела Чарли Сгарци, лежащего лицом вниз в луже крови. Что бы здесь ни произошло, все явно пошло не так, как Убийца с розой запланировал.

Фил подошел поближе и осмотрел тело, а затем покачал головой.

– Перерезано горло, – прошептал он.

Ди-Ди вскинула бровь:

– Это я вижу. Но тебе не кажется, что это дело рук Шаны Дэй?

Фил поморщился: он знал, что напарница права. Шана Дэй, одна из самых опасных женщин-убийц штата, должна быть где-то здесь, в этой квартире, вместе со своей сестрой Аделин.

Фил махнул в сторону коридора с двумя закрытыми дверями. Он подошел к ближней, Ди-Ди изо всех сил пыталась обеспечить ему прикрытие, держа в здоровой руке пистолет.

Фил вышиб ногой дверь, за которой оказалась гардеробная. Он вошел внутрь, убедился, что там никого нет, и перешел ко второй двери. «Ванная», – подумала Ди-Ди. Изнутри доносились звуки льющейся воды.

Фил повернул ручку.

Он коротко кивнул, показывая тем самым, что дверь не заперта.

Ди-Ди снова заняла позицию позади напарника.

Фил дернул ручку и резко распахнул дверь.

Снова вскинув револьвер, Ди-Ди вошла внутрь.

Аделин стояла посреди ванной комнаты. Нож в ее руке плавно рассекал оголенное запястье.

– Нет! – крикнул Фил.

Ди-Ди прицелилась. Адреналин. Опасность. Решительность. Вот за что она любила свою работу.

Детектив Уоррен нажала на спуск.

* * *

Нож вылетел из рук Аделин. «Неплохой выстрел, одной-то рукой», – подумала Ди-Ди. Хотя, с другой стороны, до цели было всего несколько метров.

Нож упал на пол, и Фил пнул его подальше от Аделин.

Доктор Глен, однако, не тронулась с места. Она просто стояла рядом с огромной ванной, полной воды и крови, и улыбалась.

– Зачем все это? – пробормотала она.

– Не говори глупостей! – бросила Ди-Ди и опустила пистолет.

Она заглянула в ванну и в кровавом море увидела еще одну женщину. Шана.

– Ты вскрыла ей вены. – Это было утверждение, а не вопрос.

– Такова плата за ее помощь. Она уже мертва. Я убедилась в этом, прежде чем открыть дверь.

– Решила покончить с остатками своей семьи? – сурово спросила Ди-Ди.

Она была в ярости, хотя сама не знала, почему. Убийца с розой мертв, Шане уже не помочь. Худшее позади, но почему-то Ди-Ди была вне себя от злости.

Аделин слегка покачнулась. Шок, всплеск адреналина. Доктор вцепилась в край ванны, чтобы не упасть.

– Тех женщин убил Чарли, – прошептала она.

– Мы знаем.

– В спальне на полу вы найдете чужие волосы. Они принадлежат Сэмюелю Хейсу. Но он ни в чем не виноват. Их принес Чарли, чтобы подставить его.

– Это мы тоже знаем. Чарли выбрал Хейса в качестве козла отпущения, вот только Хейс все ему испортил своим падением с лестницы. Парень, прикованный к инвалидной коляске, едва ли подходит на роль безжалостного убийцы.

На лице Аделин снова появилась улыбка, слабая болезненная улыбка.

– Хорошо. А еще в гардеробной, под половицами за комодом… Чарли оставил там несколько стеклянных банок с кожей своих жертв. Он пытался… свести меня с ума. Ему это удалось.

– Ради бога, присядь, Аделин. – Ди-Ди немного смягчилась. – Ну в самом деле. Если бы ты рассказала нам обо всем сразу после того, как обнаружила камеры видеонаблюдения… а не стала пытаться решить проблему самостоятельно, организовывать побег для сестры и подвергать себя и целый штат опасности… Ты бы помогла нам выиграть дополнительные двадцать четыре часа, чтобы все выяснить, чтобы узнать подробности дела тридцатилетней давности, не говоря уже о сегодняшней деятельности Чарли. Что, кто, когда, зачем, почему – мы все это знаем. Тебе не следовало этого делать, Аделин. Не следовало.

– Но я сделала.

– Аделин, – Ди-Ди прищурилась.

Фил стоял рядом с Ди-Ди и с нарастающим беспокойством смотрел на доктора Глен. Она была очень бледной. Даже чересчур.

– Пожалуйста, передай суперинтенданту МакКиннон мои извинения.

– Самооборона, – пробормотала Ди-Ди, – нервный срыв. Мы придумаем для тебя смягчающие обстоятельства. А вообще, есть много способов оправдать твои поступки. – Она подошла поближе к Аделин, чтобы рассмотреть, насколько сильно она порезала себе предплечье. – Главное, Чарли теперь мертв, а твоя сестра больше никому не сможет причинить зла. Аделин? Аделин?

Доктор покачнулась и осела на колени. Ди-Ди прыгнула вперед, пытаясь ухватить ее за плечо здоровой рукой, но пол был слишком скользким. Она помогла ей не удержаться на ногах, а скорее, наоборот, упасть в красную лужу. Крови на полу было слишком много, учитывая, что кровь из запястий Шаны стекала в ванну…

Ди-Ди закрыла глаза:

– Ох, Аделин, что же ты наделала?!

– То, что давно должна была. Даже самое первоклассное воспитание не способно одолеть врожденные пороки. Взять хотя бы моего приемного отца. Он так старался, но я… это я.

Кровь хлестала из верхней части ее бедра. Руку она порезала, чтобы отвлечь внимание. Все это случилось еще до того, как Фил и Ди-Ди ворвались в ванную. Этот трюк она, вероятно, позаимствовала у своей сестры.

– Аделин…

– Тссс, тихо. Все так, как должно быть.

– Но ты же совсем не такая, как твоя сестра! Ты врач, Аделин. Ты помогаешь людям. Ты помогла мне!

Фил в это время запрашивал по рации срочную медицинскую помощь, но врачи не успеют. Так же как спецназ и полицейские. Те уже ворвались в здание и уже поднимались по лестнице.

Они опоздали. Все они, включая Ди-Ди и Фила, пришли слишком поздно.

Фил сорвал с крючков несколько полотенец и, игнорируя протесты Аделин, задрал полы халата, обнажая порезы на ее ногах. Бедренная артерия. Господи. Как ей удавалось так долго держаться?

Фил сунул в руки Ди-Ди полотенца, и она с силой прижала их к ранам Аделин. Их лица были настолько близко друг к другу, что Ди-Ди чувствовала, как холодеет бледная кожа доктора.

– Держись, – выдохнула Ди-Ди. – Держись, Аделин. Ради меня, ладно? Ты и я, вместе против всех Мелвинов мира, вместе взятых. Ты не должна умирать, Аделин. Не должна.

Аделин протянула руку. Чтобы помочь или чтобы помешать? Но вместо этого холодные пальцы просто сомкнулись на запястье Ди-Ди.

– Возьми… меня за руку…

Но Ди-Ди не собиралась так просто сдаваться. Она должна была приложить все усилия, чтобы исправить ситуацию, чтобы залечить эти раны. Ди-Ди должна спасти эту женщину, потому что она такая сильная, такая умная, такая…

– Черт возьми!

Уже ничего не исправить. Аделин умирала. Она уже была практически мертва, а Ди-Ди так сильно хотела…

Фил отстранил ее и надавил на полотенца. Они почти не сочились кровью, потому что большая ее часть уже вытекла на пол.

Ди-Ди взяла Аделин за руку. Какое-то время она сидела рядом, убаюкивая ее руку на коленях.

За спиной толпилась команда спецназа в полном сборе.

Аделин улыбнулась, словно от шутки, которую, кроме нее, никто не понял. Ее веки чуть дрогнули…

– Все хорошо, – прошептала она. – Там, куда я иду…

Она в последний раз сжала руку Ди-Ди.

И умерла.

Эпилог

«Детективу Ди-Ди Уоррен:

Если ты это читаешь, значит, произошло самое худшее».

На похороны явилось всего несколько человек, что, в общем-то, неудивительно. Доктор Аделин Глен вела довольно замкнутый образ жизни. С ней пришли попрощаться несколько коллег по работе, суперинтендант МакКиннон и несколько бостонских копов.

Ди-Ди пришла вместе с Алексом и Филом. Они стояли в сторонке с унылыми лицами и слушали монотонную речь священника, а по окончании службы, когда тело Аделин опустили на дно могилы, по очереди бросили по горсти земли на крышку гроба.

«Прости, что не рассказала тебе обо всем. Об установленных камерах в моей квартире, о стеклянных банках с человеческой кожей, о том, что за последние двадцать четыре часа своей жизни я поняла не только что задумывает Убийца с розой, но и на что я сама способна.

Мы говорили с тобой, что у каждого есть свой спусковой крючок. Как оказалось, беззащитная жертва пробуждает добро в моей сестре Шане, в то время как жестокий убийца пробуждает зло во мне».

Шану Дэй похоронили днем ранее в соседней могиле. Очевидно, Аделин еще много лет назад нашла могилы своих родителей и организовала все так, чтобы их с сестрой похоронили в том же месте.

На погребение также пришла миссис Дэвис. Ее присутствие ничуть не удивило Ди-Ди. Пожилая женщина подошла прямо к могиле и что-то прошептала. Ди-Ди не смогла разобрать, что именно, но она была почти уверена, что миссис Дэвис попросила прощения у Шаны. И не важно, действительно ли она была виновата в том, в чем винила себя на протяжении стольких лет, или нет.

«Я осознавала всю остроту риска, когда помогала своей сестре сбежать из тюрьмы. Я решила сыграть не только на ее слабости, столько же роковой, что и моя, но и на нашей с ней связи. Столько лет спустя мы наконец сдружились. Мы стали настоящими сестрами.

И вместе приняли смерть».

В течение нескольких недель с момента кровавых событий в квартире Аделин Фил и Нил были заняты осмотром квартиры Чарли Сгарци. В запертом кабинете они нашли многочисленные записки, фотографии и многие другие материалы, которые послужили основой для создания образа Убийцы с розой. Также они нашли видеофайлы с камер наблюдения, с помощью которых он следил за своими жертвами. Распечатки с интернет-сайта с точными дозами хлороформа. Различные дневники, в которых Чарли после очередного выхода на разведку от руки писал ежедневный график своих жертв. Детективы даже нашли газетные вырезки, посвященные Ди-Ди, и краткую статью, в которой описывался случай, произошедший с ней во время исполнения служебного задания. Как правильно заметил Фил, в ту ночь Чарли случайно наткнулся на Ди-Ди. Но, будучи законченным маньяком, он сразу понял, что она является ведущим следователем нескольких громких дел. В ту ночь он и принял решение. Убийца с розой решил потягаться с лучшим детективом Бостона. Равный поединок, настоящая битва двух умов. Судя по записям Чарли, он считал, что из этого получился бы отличный триллер.

Ди-Ди хотела бы иметь на руках подтверждение того, что она выиграла. Но книга так и не увидит свет.

«Надеюсь, что к тому моменту, как ты прочтешь это, Убийца с розой будет уже мертв. Если он умер не от моей руки, значит, это сделала Шана. Я бы хотела, чтобы его смерть ознаменовала конец преступности и насилия в городе, но, разумеется, этого не произойдет.

У меня есть хобби. Я никогда никому не рассказывала о нем. Мое хобби заключается в том, что сначала я соблазняю мужчин, а потом срезаю маленькую полоску кожи с их спины или плеча, пока они спят. И да, я храню кожу в стеклянных банках с раствором формальдегида, спрятанных под половицами в моей гардеробной».

Похороны подходили к концу. Суперинтендант МакКиннон в строгом черном костюме и с царственной осанкой подошла к Ди-Ди и ее коллегам.

– Детективы, – сказала она в качестве приветствия.

– Суперинтендант.

Ди-Ди уже виделась с Кимберли на прошлой неделе. Не в стенах лечебницы, а за чашечкой кофе. Они просто делились воспоминаниями о старом общем друге.

Поведение Аделин задело чувства Кимберли. Но вскоре Ди-Ди поняла, что и сама она чувствовала примерно то же самое. Почему Аделин ей не доверяла, почему не попросила о помощи и не рассказала, что происходит на самом деле?

Ди-Ди лично осталась бы в квартире с Аделин, если бы это могло что-то изменить. Суперинтендант пробормотала что-то насчет того, что она на время отпустила бы Шану по семейным обстоятельствам. Если бы они только знали…

Аделин ни на кого не полагалась. Вместо этого она разработала свой собственный план.

«Ты думаешь, что мне следовало бы подлечить мозги. Поверь мне, я пыталась. Я клялась остановиться, обещала себе бросить эту жуткую привычку, чтобы стать таким человеком, каким хотел меня видеть приемный отец, а не тем монстром, которым меня сделал биологический папочка. Но маленькая девочка, которая первый год спала поверх жуткой коллекции трофеев из человеческой кожи, не могла просто так исчезнуть. Она стала самым настоящим Изгнанником, и спустя все эти годы она по-прежнему требует, чтобы ее услышали.

Я устала Ди-Ди. Слишком долго я была изолирована от общества. Возможно, условия, в которых я жила, кто-то другой посчитал бы благословением, но для меня они всегда были худшим проклятием. Я утратила человечность и в конечном счете – саму себя».

– Ну как? Наконец-то все утихло? – спросила Ди-Ди у МакКиннон.

– Похоже, журналисты почти верят, что мне нечего сказать по этому поводу.

– А что насчет всяких телешоу?

Суперинтендант пожала плечами:

– Ажиотаж заметно спал. Сбежавший убийца на воле – это, конечно, увлекательная тема. Но теперь, когда он мертв и похоронен… это уже не так интересно.

Ди-Ди кивнула. Она поняла, что Кимберли хотела сказать. Пусть у нее с Шаной были не самые сердечные, но все же отношения. После десяти лет управления исправительным учреждением, десяти лет переживаний и беспокойств за Шану Дэй, осознать, что ее больше нет… Все равно подобные вещи, так или иначе, оставляют в душе отпечаток, хочешь ты того или нет.

– Как ваше плечо? – спросила МакКиннон.

– Неплохо, вот. – Ди-Ди осторожно подняла левую руку. – Не идеально, но все же гораздо лучше, чем раньше.

– Отличная новость!

– Ага. Так что теперь я в любой момент могу вернуться к перекрестным допросам и спискам подозреваемых. Ну, или, по крайней мере, снова смогу доставать своих коллег-детективов.

Фил, стоявший рядом, широко улыбнулся. Он скучал по Ди-Ди. И Нил тоже. Это было очень заметно.

МакКиннон помахала рукой на прощание и пошла через кладбище к своей машине. У Фила зазвонил телефон. Он взял трубку и отошел в сторону.

Ди-Ди и Алекс остались одни.

«Детектив Уоррен, я знаю, что если бы попросила тебя, то ты бы мне обязательно помогла. Ты вызвала бы все возможные подкрепления, сделала бы все, что в твоих силах, чтобы только меня защитить.

Спасибо за то, что верила в меня.

Честно говоря, мне несказанно повезло, что я дожила до моего возраста. Люди с такой особенностью, как у меня, обычно долго не живут. Я уже давно должна была перегреться на солнце либо умереть от какой-нибудь инфекции или травмы. Постоянная забота, которую дарил мне мой приемный отец, спасла меня, но она же и разрушила мою жизнь. Каждый вечер перед сном я осматривала себя на предмет видимых и невидимых невооруженному глазу повреждений и при этом всегда отказывала себе даже в самых простых удовольствиях, таких как прогулка по пляжу, поход в горы или тусовка в ночном клубе.

И ради чего все это? Ради любимого человека, которого у меня никогда не было? Ради детей, которых у меня нет? Ради жизни, которую я так и не прожила по-настоящему?

Не я провела тридцать лет в тюрьме, а моя сестра, но, как и она, я больше всего на свете желала обрести настоящую свободу».

Алекс терпеливо ждал, пока Ди-Ди, прижавшись к нему, смотрела на могилу Аделин. Она не хотела уходить, хотя сама не знала, почему.

– Знаешь, она передала все свое имущество фонду помощи детям, – сказала Ди-Ди. – А это, кстати, весьма значительная сумма. Видимо, Аделин была довольно успешной женщиной, не говоря уже о том, что она получила неплохое наследство от приемного отца.

– Очевидно, она хотела дать возможность другим детям жить лучше, – сказал Алекс.

– В смысле лучше, чем она и ее сестра.

– Аделин была не права, думая, что сделать плохой выбор – то же самое, что быть плохим человеком, – рассудительно заметил Алекс. – Видимо, из-за мрачного фамильного древа она решила, что исключение подтверждает правило. Однако когда ее удочерили, ей были предоставлены огромные возможности, и она их использовала, чтобы жить нормальной жизнью. Аделин была умной, чуткой и всеми уважаемой женщиной. Даже после того, как слетела с катушек… – Алекс пожал плечами.

Ди-Ди поняла, что он имел в виду.

– Вообще занятная задумка. Только представь выражение лица Чарли Сгарци, когда он увидел Шану… Надеюсь, это того стоило.

– А ведь она помогла тебе, – мрачно произнес Алекс. – За это я всегда буду ей благодарен.

– Помогла – не то слово. Знаешь, чем старше мы становимся, чем больше боли и страданий мы переживаем, тем глупее нам кажется получить какую-либо травму и тем проще сойти от этого с ума. Я не хотела чувствовать себя развалиной. Не хотела сидеть целыми днями в четырех стенах. Не хотела чувствовать себя такой… слабой. Но Аделин была права: Мелвин приглядывает за мной. Боль помогает нам выжить. Она – своего рода кладовая, в которой накапливается опыт всего человечества. Когда я в первый раз встретила Аделин, то сразу ощутила, что она не такая, как все, это видно даже невооруженным глазом. Одиночество – такова была ее плата за то, что она не чувствовала боли. А в конце Аделин просто поняла, что плата эта слишком высока.

«Я знаю, ты думаешь, что я слишком наивна насчет сестры. Но сейчас мне почему-то кажется, что мы с ней всю жизнь были вместе. Две маленькие девочки, потерявшиеся во тьме.

Наконец пришло время шагнуть навстречу свету».

– Я буду скучать по тебе, – прошептала Ди-Ди. Она стояла, положив голову Алексу на плечо, не отрывая глаз от могилы. – Я все еще считаю, что ты приняла неверное решение, однако я тебя понимаю. Надеюсь, это действительно того стоило. Надеюсь, вы с Шаной в самом деле были близки и рядом с ней тебе не было одиноко. А теперь… покойся с миром, Аделин. Покойся с миром.

Ди-Ди выпрямилась и глубоко вздохнула. По ее щекам текли слезы, но она не обращала на них никакого внимания. Слезы – всего лишь еще одно доказательство того, что ты человек. Как боль, взросление, любовь и смерть.

Она поцеловала мужа в щеку:

– Спасибо, что пошел со мной.

Алекс сжал ее руку:

– Я всегда буду с тобой.

Ди-Ди улыбнулась. Держась за руки, они зашагали прочь.

«Если ты читаешь это письмо, значит, моя история подошла к концу. Больше не будет непроглядных ночей, ужасных желаний и боли, которую я никогда не смогу почувствовать.

Мы с Шаной завершили наш танец.

Не нужно оплакивать меня.

Если ты читаешь это письмо, значит, я наконец снова воссоединилась со своей семьей».

Книга IV. СМЕЮЩИЙСЯ БУДДА[200]200
  Повесть из межавторской антологии «Противостояние лучших», составитель Дэвид Бальдаччи. 2014 г. Написана в соавторстве с М. Дж. Роуз.


[Закрыть]

Нью-Йорк, 1884 год

На город спустились сумерки, окутав его серой дымкой. Дэвенпорт ненавидел это время дня, час, заблудившийся между светом и тьмой, когда все вокруг становилось неясным и расплывчатым. Стоя в тени, он наблюдал за особняком на противоположной стороне улицы. Разросшиеся липы частично скрывали дом, выстроенный в стиле королевы Анны, но Дэвенпорт видел свет, мешавшийся с солнечными лучами, которые отражались от окна под покатой крышей. Из открытой балконной двери доносилась печальная мелодия «Лунной сонаты» Бетховена – великолепный аккомпанемент унылому полумраку.

Даже при таком скудном освещении изысканный особняк с фронтонами, коваными железными перилами и горгульями, прячущимися под скатами крыши, производил сильное впечатление, являя собой символ богатства.

Но не его богатства.

Он бессознательно сжал челюсти, почувствовал это и заставил себя расслабиться.

Передняя дверь с барельефом, изображавшим герб – гигантская птица, поднимающаяся из костра, – открылась, и на пороге появилась изысканно одетая женщина. Она, в отличие от него, не имела ни малейшего представления о том, что ее ждало по возвращении домой вечером, и Дэвенпорт подумал, что, если произойдет худшее, она примет его сочувствие, будет на него полагаться и никогда в жизни не узнает, что именно он стал причиной ее горя.

– Перси? Эсме? Поторопитесь, мы не можем опоздать на день рождения вашего кузена! – крикнула дама.

Дети – десятилетний мальчик и его восьмилетняя сестра – промчались мимо нее по ступенькам, опередив мать по дороге к ждавшему их экипажу.

Как только детский смех и топот ног по выложенной булыжником улице стихли, Дэвенпорт осторожно перебрался на другую сторону и бесшумно вошел в дом. Стараясь ступать как можно тише по черно-белым квадратам мрамора в прихожей, он направился по коридору к открытой двери, ведущей в библиотеку, где, сидя за письменным столом, работал его брат Тревор Тэлмедж. Он склонился над бумагами, время от времени делая какие-то пометки и не замечая незваного гостя.

– Я смотрю, ты трудишься в поте лица, – произнес тот негромко.

Тревор вздрогнул, поднял голову и снисходительно улыбнулся:

– Ты когда пришел? И почему Питер о тебе не доложил?

– Я вошел сам.

– Я не знал, что у тебя остался ключ, – проговорил хозяин дома, скорее уставшим, чем удивленным голосом.

– Хочешь, верну?

Тревор мгновение колебался, а неожиданный гость размышлял, хватит ли этому ублюдку решимости сказать «да»?

– Нет, конечно, нет. Хочешь стаканчик портвейна? Мне только что доставили новую партию с Мадейры. – Хозяин показал на хрустальный графин и стаканы, стоявшие на буфете.

– Эту сладкую гадость? Нет, лучше бренди.

Тревор встал, чтобы налить гостю бренди и снова наполнить свой стакан, а Дэвенпорт взглянул на бумаги, разложенные на столе:

– Итак, наконец-то я вижу знаменитый текст. Ты достал его из подвала на один вечерок. Как продвигается перевод?

– На удивление хорошо. – В голосе его собеседника появилось такое невероятное возбуждение, что, казалось, эту эмоцию можно было потрогать руками. – Судя по тому, что утверждает писарь, создавший этот документ, потерянные Инструменты памяти – вовсе не легенда. Они действительно существовали. Он их видел и приводит подробное описание каждого амулета и драгоценных камней, которые их украшали. Он утверждает, что их тайно вывезли из Индии в Египет задолго до тысяча пятисотого года до Рождества Христова, а отсюда следует, как ты и сам наверняка понимаешь, что предположения нынешних историков насчет того, когда были открыты торговые пути, ошибочны. Когда я опубликую свою работу, она вызовет бурные споры.

– Ты по-прежнему намерен ее опубликовать?

Тревор протянул брату стакан, наполненный янтарной жидкостью, которая сияла, точно золото, в свете настольной лампы.

– Разумеется. И прошу тебя, не пытайся меня отговаривать. Наш отец создал Фонд Тэлмеджа, потому что считал эту историю очень важной. Тот, кто контролирует прошлое, управляет будущим. И я совершенно согласен…

– Именно по этой причине твою работу нельзя предавать гласности. Неужели ты не понимаешь, что лишишься контроля? – перебил его Дэвенпорт, в голосе которого появились умоляющие нотки. Он надеялся, что брат не заставит его прибегать к крайним мерам.

– Если такие инструменты действительно существуют и если они помогут людям узнать о своей прошлой жизни, мы – ты, и я, и все члены клуба «Феникс» – должны будем позаботиться, чтобы эта могущественная сила служила во благо всего человечества, а не стала собственностью отдельных людей, – возразил Тревор.

– Документ найден во время раскопок человеком, которому платил наш отец. Я не позволю тебе это сделать.

– Ты не позволишь мне? Ты не сможешь мне помешать! – презрительно рассмеялся хозяин дома. – Неужели ты не понимаешь, насколько важен документ, о котором идет речь? Важен в духовном смысле. Мы же говорим не про клад из золотых и серебряных монет! Возможно, это доказательство того, что мы возвращаемся в наш мир в новой инкарнации. Мы не можем единолично владеть такой информацией, она должна принадлежать всем. Как иначе можно найти истинные Инструменты памяти? Все, дискуссия закончена.

– Ты не имеешь права один принимать решение опубликовать перевод, – сказал Дэвенпорт.

– Я могу повторить эти же слова, обращаясь к тебе, – заявил его брат.

– Будь ты проклят!

Гость с такой силой поставил стакан на стол, что он разлетелся на мелкие осколки, и жидкость разлилась, чудом не уничтожив документы.

Разозлившись на брата, а точнее, на себя за то, что тому удалось его разозлить, Тревор быстро собрал древние бумаги и положил их на книги, занимавшие полку у него за спиной, чтобы с ними ничего не случилось. Теперь надо было спасти собственные записи, и он принялся собирать их, стопку за стопкой, а потом убрал на другую книжную полку.

Он стоял спиной к брату и не видел ни того, как тот достал маленький серебряный револьвер из кармана пиджака, ни появившейся у него на лице гримасы, как будто они снова стали детьми и Дэвенпорт намеревался одержать победу в очередной игре.

Выпущенная гостем пуля с такой силой толкнула Тревора вперед, на книжные полки, что одна пачка бумаг с его записями завалилась за книги. Он протянул руку, пытаясь сохранить равновесие, и схватился за переплетенный в кожу том, по иронии судьбы оказавшийся тибетской «Книгой мертвых».

Она упала вместе с ним на пол.

Кровь вытекала из его тела так же быстро, как разлилось бренди из разбитого стакана, и Тревор, умирая, смотрел, как его брат выскользнул из библиотеки, убрав в карман пистолет и засунув под мышку свою добычу. Умирающий еще несколько мгновений думал о том, что станется с драгоценным знанием, которое он пытался и не смог защитить, а потом перестал дышать.

Чайнатаун, Бостон, наше время

В КОНЦЕ КНИГА НЕ СМОГЛА ЕГО СПАСТИ.

Древний том в кожаном переплете с потускневшим золотым тиснением и потрепанными страницами остался частично зажатым в правой руке мертвеца, когда тот упал на пол за массивным письменным столом, убитый одним-единственным выстрелом в грудь. Бостонский сержант Ди-Ди Уоррен, одетая в отличный костюм, стояла в дюйме от тела, на единственном свободном месте в заполненном людьми кабинете, и пыталась понять, что произошло.

– Он ее поднял, – сказала она своим напарникам Нилу и Филу, показав на упавшую книгу. – Увидел пистолет и попытался инстинктивно прикрыться.

Нил, самый молодой в их подразделении, бывший специалист по оказанию первой помощи, сразу же покачал головой:

– Не-е-е… На книге нет никаких следов пороха и пули. Он схватил ее, когда падал. – Молодой человек показал на листы бумаги, которые балансировали на краю стола с мраморной столешницей. – Могу поспорить, что книга лежала сверху. Выстрел толкнул его влево, он потянулся к столу, но вместо этого ухватился за книгу. И упал вместе с нею на пол.

– Тогда она отлетела бы в сторону, – возразила Ди-Ди, которая очень любила перебрасываться со своими коллегами предположениями на месте преступления. Она считала, что мертвый человек многое может рассказать. – Таков побочный эффект. В то время как наш труп держит книгу в руке.

– Хочешь, я расскажу, сколько самых разных предметов мне довелось вытаскивать из рук мертвецов? – пожав плечами, спросил Нил. – Человек видит, что приближается его смерть, и рефлекторно хватается за все, что оказывается поблизости. Не знаю, может, они думают, что, если будут достаточно сильно цепляться за этот мир, им не придется отправляться на тот свет…

– Ответа на твой вопрос нет, – пробормотал стоявший у двери Фил.

Он был самым старшим в подразделении, ему было без малого шестьдесят, и у него были любящая жена, четверо детей и стремительно увеличивающаяся лысина. Тот факт, что он являлся семейным человеком, не мешал ему спокойно смотреть на жертвы с близкого расстояния и не переживать по этому поводу. Однако два вырезанных из камня китайских льва высотой в пять футов на некоторое время приковали его к месту. А может быть, это сделал яркий керамический дракон, расправивший крылья и стоящий на краю мраморного стола. Или огромное количество нефритовых статуэток, которые, точно огромные листья, украшали полки, заставленные книгами в кожаных переплетах.

Фил прижал маску к лицу, но не затем, чтобы защититься от неприятного запаха: он собирался чихнуть – что в таком тесном и пыльном помещении было совершенно нормально, но могло бы испортить улики.

Уоррен выпрямилась и сморщила нос, стараясь справиться с собственной реакцией на затхлый воздух в комнате:

– Ладно. Начнем с жертвы. Что мы знаем?

– Его зовут мистер Джон Уэн, – ответил Фил. – Пятьдесят восемь лет, вдовец, никаких судимостей или серьезных правонарушений. По словам его помощницы Джуди Чэн – именно она обнаружила тело сегодня утром, – мистер Уэн был тихим, спокойным человеком, преданным своей работе, которая, как вы уже, наверное, и сами догадались, глядя по сторонам, заключалась в импорте древних китайских артефактов. Недешевых. В общем, серьезный человек. Антиквариат, элитные клиенты, сам разбирался с таможней – в общем, все в таком духе. Он любил охотиться и устанавливать подлинность обнаруженных им предметов. А в ее обязанности входили связи с общественностью.

Ди-Ди кивнула. Это объясняло местоположение магазина Уэна, находившегося в стороне от шумной Бич-стрит, ярко изукрашенной главной улицы, проходившей через центр Чайнатауна. Кроме того, в отличие от соседей убитого, чьи лавки выставляли напоказ шелковые платья, китайскую еду или хаотично наваленные дешевые побрякушки, в витрине этого магазина стояли только три искусно вырезанных панно из дерева. Оказавшись внутри, можно было прочитать на не бросающейся в глаза бронзовой дощечке, что они принадлежали такой-то династии и что их можно приобрести за сто пятьдесят тысяч долларов. Если подумать, это объясняло дорогой костюм элегантного голубого цвета, в котором умер Джон Уэн. Получалось, что он вращался в кругах элиты и выглядел соответственно. Интересно…

– Итак, бизнесмен, – подвела итог Ди-Ди. – Очевидно, образованный. Уважаемый? И пользовавшийся доверием?

Ее старый помощник кивнул.

– Возможно, это не ограбление, – продолжала Ди-Ди, окинув взглядом небольшую коллекцию статуэток из нефрита, расставленную в маленьком кабинетике. – Может быть, очередная сделка не задалась? Мистер Уэн сказал, что какой-то предмет принадлежит третьей династии, но на самом деле его сделали на прошлой неделе на заводе в Гонконге, а потом дети состарили его, отбив тяжелыми цепями.

– Невозможно, – произнес новый голос из-за спины Фила.

Пожилой полицейский сдвинулся в сторону, насколько это было возможно в узком проеме, и в комнату с очень серьезным, даже торжественным видом вошла красивая молодая азиатка.

– Кто вы? – спросила Ди-Ди.

– Джуди Чэн, – ответила девушка. – Я проработала с мистером Уэном пять лет. Он был хорошим человеком. И ни за что не стал бы обманывать своих клиентов. Кроме того, он никогда не ошибался.

– Как вы познакомились с мистером Уэном? – начала расспрашивать ее Уоррен.