Текст книги "Избранные произведения в одном томе"

Автор книги: Лиза Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 165 (всего у книги 260 страниц)

– Хочешь сама этим заняться? – Алекс посмотрел на жену, его вопрос прозвучал скорее как утверждение.

– Если Хорган разрешит, то с радостью.

– Зачем тебе все это нужно?

– Затем. Это моя работа. Это то, что я лучше всего умею делать. А еще я хочу вспомнить, что произошло той ночью, хочу узнать, кто столкнул меня с лестницы: мужчина, женщина или какой-нибудь бесполый пришелец. Уже две женщины мертвы, и я чувствую себя полной идиоткой, пока этот… эта… это существо насмехается над нами. – Сама того не замечая, Ди-Ди перешла на повышенный тон. – Что, если в следующий раз это будет не шампанское? Что, если в следующий раз он/она/оно решит оставить у нас на подушке один из экземпляров своей коллекции? Полоски человеческой кожи прямо поперек нашей постели – здорово, правда? Ситуация будет только ухудшаться, Алекс. Ты помнишь первое правило всех серийных убийц?

– Интенсивность убийств возрастает.

– Точно. Возрастает. А теперь посмотри на меня! Посмотри на мое гребаное больное плечо. Посмотри на наш дом, в котором, что уж тут скрывать, мы не сможем сегодня ночевать. Это моя жизнь. Моя семья. А я даже пистолет не могу зарядить. Я вообще ничего не могу сделать… Черт! – Голос Уоррен надломился. – Черт бы все это побрал!

– Я оставлю снаружи патрульных, – тихо предложил Фил.

Ди-Ди кивнула, даже не посмотрев в его сторону.

– И теперь нам есть от чего оттолкнуться, – добавил Нил. – Это уже много значит. А учитывая, что дело все-таки получило огласку, Хорган обязательно увеличит команду, а там и до поимки преступника рукой подать.

Ди-Ди снова кивнула, не отрывая взгляда от ковра.

Алекс подошел к ней поближе и положил руку на ее правое плечо. Ди-Ди слегка вздрогнула, что незамедлительно отозвалось болезненным эхом в левой руке, но она не позволила себе издать ни единого звука.

– Наша семья, Ди-Ди, – твердо сказал Алекс. – Мы справимся. Вместе. Плечом к плечу. Мы обязательно прищучим этого гада, кем бы он/она/оно ни было. Ведь это то, что мы лучше всего умеем делать.

– Но шевелить рукой я все равно не могу, – прошептала она.

Алекс не ответил. Он просто поцеловал жену в лоб. Ди-Ди закрыла глаза. Как же сильно она желала, чтобы этого было достаточно.

Но нет.

Убийца проник в ее дом. Ей не нужны ни любовь мужа, ни защита коллег.

Нужна месть.

Глава 15

Я вошла в роскошное высотное здание, где расположена моя квартира. Огромная кожаная сумка перекинута через левое плечо, мысли витают в нескольких милях отсюда то рядом с сестрой, совершившей очередную попытку суицида, то рядом с детективом Уоррен, проявляющей недюжинный интерес к моему преступному фамильному древу. Одна семья, двое убийц, позорный отпечаток смерти и разрушения. В голове снова зазвучал голос приемного отца: «Семья всегда причиняет боль, но твоя, Аделин, особенно».

Если бы только я могла сейчас с ним поговорить. Раньше я никогда не осознавала, как много он для меня значит. Приемный отец был моей опорой, моим якорем. Он умер, и с тех пор я предоставлена сама себе, амбицозный психотерапевт, которая зачем-то решила навещать свою сестру в тюрьме. Успешная молодая женщина, предпочитающая коротать ночи в баре аэропорта, предварительно запасшись скальпелем и стеклянными пузырьками.

Боль – это мощь генофонда.

Боль – это столько всего уметь, не уметь только делать правильный выбор.

Боль – это знать, что приемный отец был бы во мне разочарован.

Не прерывая своих размышлений, я вошла в прохладный мраморный вестибюль, обменялась короткими приветствиями со швейцаром, мистером Дэниелсом, и затем, утомленная после тяжелого дня, направилась к лифтам. Пока лифт поднимался наверх, мой мозг стремительно соображал, чем занять тело. Двери открылись. Нет, сейчас я определенно не стану кидаться прямиком к гардеробной, отдирать половицы и проверять, в сохранности ли моя драгоценная коллекция. Я лучше займусь йогой, налью себе бокал вина – в общем, буду делать что-то более подобающее женщине моего социального статуса.

Дойдя до двери, я все еще продолжала уговаривать себя выбросить из головы всякие глупости.

Как вдруг от стены напротив отделилась тень, и передо мной оказался какой-то мужчина.

– Доктор Аделин Глен?

Едва подавив крик, я рефлекторно прижала к себе сумочку.

– Как вы сюда попали?

Незнакомец улыбнулся, хотя выражение его лица по-прежнему оставалось зловещим.

– Судя по утренней газете, это меньше всего должно вас сейчас волновать.

* * *

Он представился Чарли Сгарци. Репортер, который, по словам суперинтенданта МакКиннон, звонил и писал моей сестре на протяжении последних нескольких месяцев. Тот самый репортер, который приходился двоюродным братом двенадцатилетнему Донни Джонсону. Хотя сам Сгарци не спешил поделиться со мной этой информацией.

– У меня к вам несколько вопросов, – заявил он. – О вашей сестре Шане Дэй и об убийстве Донни Джонсона, случившемся тридцать лет назад.

– Ничем не могу помочь.

Он как-то странно посмотрел на меня. Коренастый мужчина средних лет со смуглым лицом и темными глазами. Я подумала, что при желании Сгарци способен внушать людям ужас. Вопрос в том, знал ли об этом он сам?

– Думаю, можете, – отрезал он. – Дипломированный мозгоправ, который каждый месяц посещает свою сестру в психушке… Уверен, вы, как никто другой, способны мне помочь.

Я покачала головой:

– Вряд ли.

– Не хотите для начала пригласить меня к себе?

– Вряд ли.

Сгарци нахмурился. Диалог пошел не по плану, и это, похоже, его разозлило. Но не только разозлило… Что-то странное было в его лице, так что я затруднялась угадать, о чем он думает.

Репортер раздраженно вынул руки из карманов своего слишком свободного плаща в стиле Дика Трейси[189]189
  Дик Трейси – литературный и кинематографический герой, детектив, неизменной составляющей образа которого является желтого цвета тренч – непромокаемый двубортный плащ с поясом и отложным воротником. Эта модель верхней одежды вообще характерна для стереотипных фигур детектива и «вынюхивающего» репортера.


[Закрыть] и заговорил уже более спокойным тоном:

– Да ладно вам. Дайте парню всего один шанс. Ваша сестра стала одной из первых, кого в четырнадцать лет судили по всей строгости. Современные газеты пестрят новостями о том, как какой-нибудь заигравшийся подросток тайком утащил папино ружье и пришел с ним в школу. Но то, что сделала Шана с маленьким Донни Джонсоном… жуткое дело. И не говорите мне, что вы об этом не думаете. Не говорите, что наличие такой вот сестры никоим образом не повлияло на вашу жизнь.

Я ничего не ответила, лишь моя рука крепче стиснула сумочку. Интересно, если я вытащу ключи от квартиры и ткну ими Сгарци в глаз, это будет расценено как акт женской самозащиты? Или станет лишним доказательством того, что я не менее жестока, чем другие члены моей семьи?

– Неужели вам есть до нее дело, Аделин?

Я снова промолчала.

– Хочу сказать, вы ведь не росли вместе. Нет, вам в жизни повезло куда больше. – Чарли слегка отступил, соблюдая мое личное пространство. Словно догадался, о чем я только что подумала.

Очевидно, он не думал меня запугивать. Хотя и сдаваться явно не собирался.

– Я о вас читал, – как ни в чем не бывало продолжил он. – Вам удалось свалить подальше от этой чокнутой семейки. А благодаря редкому генетическому заболеванию – подцепить богатенького папочку-генетика. Так держать, Аделин. Бьюсь об заклад, сестричка вас за это просто ненавидит.

Он уставился на меня, но я продолжала молчать.

– Правда, что вы не чувствуете боли?

– Ударьте меня и сами все увидите.

Глаза Сгарци расширились. Впервые он перестал выглядеть столь уверенно. Лицо его приняло озадаченное выражение, плечи опустились, и сам он будто сдулся, как воздушный шарик, из которого выпустили весь воздух.

Я почти видела, как крутятся винтики в его голове, пока он пытался сообразить, как действовать дальше. Наконец он собрался с мыслями, и я снова поймала на себе его полный решимости взгляд. Чарли Сгарци явно был настроен со мной поговорить. Устал получать отказы от сестры? Считал, что я настолько с ней близка, что ему удастся получить желаемое?

Надо отдать репортеру должное, он вновь сменил тактику, на сей раз решив использовать более деловой подход.

– Вы почувствовали облегчение, когда узнали, что Шану все-таки успели спасти? – спросил он таким тоном, словно мы были соседями, обсуждающими последние новости за чашечкой кофе. – Или скорее разочарование? Можете мне довериться, Аделин. Такая успешная женщина, как вы, вынуждена тащить груз в виде сестры, подобной Шане. Никто не собирается вас осуждать. Я ведь все понимаю.

– Как поживают ваши дядя с тетей? – ровным голосом спросила я. – Скоро ведь стукнет тридцать лет со дня смерти их сына. Им, должно быть, очень тяжело.

Лицо Сгарци окаменело. Несмотря на все усилия репортера, я первой задела его за живое, и скрыть это не получилось. Он сглотнул. Движение едва заметное, но весьма красноречивое. Теперь та эмоция, которую я никак не могла угадать, всплыла на поверхность: скорбь. Чарли вовсе не был зол. Он скорее скорбел. Спустя тридцать лет события той роковой ночи и образ моей сестры все еще преследовали его.

Я ощутила некоторую нерешительность.

– Они умерли, спасибо, что поинтересовались. – Голос собеседника вновь звучал непринужденно.

– А как ваша семья?

– Я здесь не для этого. Я здесь, чтобы поговорить о вашей семье. Перестаньте избегать моих вопросов.

– Но и вы на мои вопросы не отвечаете, – спокойно возразила я. – Я не знала сестру тогда, когда она убила вашего брата. А вы знали. Так что Шана в большей степени оказала влияние на вашу жизнь, чем на мою.

– Донни был славным пареньком.

Сгарци осекся, а затем продолжил:

– Она нравилась ему, вы в курсе? Она вам не говорила об этом? Она вообще рассказывала вам о нем во время ваших визитов?

Я ждала, что будет дальше. Была уверена, что его сейчас прорвет…

– Я нашел письма! – в самом деле взорвался он. Лицо ожило. Гнев, горе, отрицание случившегося – все это никуда не делось за минувшие тридцать лет. Вот на что способна боль. Вот на что способна моя сестра. – Полдюжины писем были спрятаны в столе моего дяди. И знаете, что это за письма? Любовные послания. Любовные послания, которые ваша сестра писала моему двоюродному брату. Он был тихим парнишкой двенадцати лет, без единого друга, и вдруг появляется какая-то девчонка, которая говорит, какой у него классный велик, и предлагает пойти погулять. Они встретились под кустом сирени… Она не просто убила его, но заставила самого прийти на смерть в назначенный час.

– Кровь значит любовь, – пробормотала я, но Сгарци меня уже не слушал.

Он подошел чуть ближе, явно распаляясь.

– Моя тетя так и не оправилась от случившегося. Следующие десять лет она каждый день напивалась до чертиков, и мама, несмотря на все свои попытки, не смогла ее остановить. Говорили, что все будет хорошо, но это чушь собачья. Время лечит, как же. Тридцать лет. Прошло уже тридцать гребаных лет, но полгода назад мой дядя зарядил служебный револьвер и пустил себе пулю в лоб. Ваша сестра не только убила моего брата. Она уничтожила всю мою семью. А теперь я хочу задать вам несколько вопросов. Будете ли вы столь любезны на них ответить?

– Зачем?

– Зачем? – Лицо репортера приобрело сероватый оттенок. – Зачем?

– Прошло уже тридцать лет, мистер Сгарци, – осторожно заметила я. – Вряд ли я смогу рассказать вам нечто, что вернет членов вашей семьи.

– Пожалуйста. Я знаю, что Донни мертв. Я знаю, что дядю и тетю не вернуть, а мама так и не перестанет бояться выходить из дома. Она даже пиццу не заказывает, ведь кто знает этих разносчиков. Мне необходим доступ, понимаете? Мне просто нужно эксклюзивное интервью с одной из самых жестоких убийц штата Массачусетс. После того что Шана сделала с моим кузеном… отрезала уши… искромсала руки… Думаю, я как минимум заслуживаю право написать о ней книгу, которая принесет мне семизначный гонорар. Возможно, тогда мы будем квиты.

Слова этого человека меня поразили.

– То есть вы хотите нажиться на убийстве брата?

– Нет, я хочу помочь матери. Она умирает от рака, спасибо за соболезнования, и не хочет выходить из дома, который построил для нее отец. Я блогер, и у меня нет тех денег, которые необходимы моей маме. Но если я напишу книгу о вашей сестре и о том, что она сделала с моей семьей… На криминальную литературу приличный спрос, особенно если она основана на реальных событиях, а ее автор, скажем, – двоюродный брат жертвы, который лично взял эксклюзивное интервью у жестокого убийцы. Я уже навел некоторые справки, книга определенно вызовет интерес. Всего лишь тридцать минут приватного разговора с вашей сестрой, и моя мама сможет дожить свои дни в комфорте. Донни был славным пареньком. Он бы не отказался помочь своей тете. Так что вы на это скажете?

– Мистер Сгарци, неужели вы думаете, что Шана меня послушает? Она три месяца игнорировала ваши письма, а теперь вдруг волшебным образом передумает, потому что, видите ли, я ее об этом попросила. Вынуждена вас разочаровать, мы с ней не настолько близки.

Чарли снова бросил на меня взгляд, полный непоколебимой и мрачной решимости. Он не просто скорбел, теперь я это поняла, – очевидно, состояние здоровья матери заставило его пойти на крайние меры.

– Заставьте ее, – посоветовал он.

Я удивленно уставилась на него.

– Вы меня слышали. Вы же психиатр, в конце концов. Хватить с ней сюсюкаться, заставьте ее сделать то, что вам нужно.

– Предлагаете последовать вашему примеру и завалить ее кучей писем? Как это вам поможет?

– Эй, хватит. Я уже сказал, что это нужно моей матери. Она заслуживает лучшего. Так вы сделаете то, о чем я прошу?

– Мистер Сгарци…

– Спросите ее об Убийце с розой.

– Простите?

– Вы слышали. Эта новая череда убийств – какой-то психопат бегает по городу, убивает женщин и срезает с них кожу. И не говорите мне, что здесь не замешан ваш дражайший покойный папочка.

Я ничего не ответила, боясь сболтнуть лишнее.

– Как он это делает, интересно? – Сгарци размышлял вслух насмешливым тоном. – Откуда он знает, как лучше сделать надрез, снять кожу и законсервировать ее, чтобы воспоминания о жертве сохранились навеки. Такое ощущение, что он обладает какой-то секретной информацией…

– Полагаете, моя сестра, которая вот уже тридцать лет сидит за решеткой, имеет отношение к этому убийце? – резко спросила я.

– Я полагаю, ваша сестра вот уже много лет просто дурит вас. Зачем эти ежемесячные визиты, в течение которых вы не задаете ей нужных вопросов? Вы все ждете и ждете, когда Шана сама волшебным образом доверится вам. Чего вы боитесь, Аделин? Вы ведь не чувствуете боли. Чего же вам бояться?

– Не понимаю, что вы имеете в виду…

Чарли понизил голос:

– Хватит ходить вокруг да около. Надавите на нее, заставьте сотрудничать. Шана знает гораздо больше, чем вы думаете.

– А вам-то откуда это известно?

– Я писал не только Шане. Я общался с некоторыми ее сокамерницами, включая тех двоих, что уже давно на свободе. Они рассказали мне все о Шане и о тех вещах, которые она знала, хотя и не должна была. У нее есть какой-то подельник или друг – я еще пока не выяснил до конца. В любом случае вам только кажется, что она просто тухнет за решеткой. В действительности Шана продолжает заниматься старыми делами.

– Докажите.

– Нужны доказательства? Спросите ее, что она сделала с теми двумя охранниками. Что именно она сделала и как именно. Думаете, вы не можете почувствовать боль, Аделин? Уверен, совсем скоро сестра докажет, как сильно вы ошибаетесь.

Закончив, Чарли Сгарци стремительно направился в конец коридора, к лифтам.

Я осталась стоять, словно подошвы моих туфель прилипли к полу. С характерным звоном открылись двери, лифт заглотил репортера и понес его вниз.

Мои руки отчаянно тряслись, когда я копалась в сумке в поисках ключей.

«Это всего лишь жалкий репортер, – успокаивала я себя. – Человек, который скажет что угодно, лишь бы получить материал для статьи, не говоря уже о готовности нажиться на несчастье собственной семьи».

Но я все никак не могла убедить себя в этом. Сначала сестра, затем газеты, проводящие параллель с деятельностью моего отца и двумя последними убийствами, а теперь еще вот это.

«Ох, Шана, – думала я, входя в свою роскошную обитель, – что же ты натворила?»

Глава 16

Им позвонили прямо во время завтрака. Трубку взял Алекс. Они с женой сидели друг напротив друга за кухонным столом, делая вид, будто это утро ничем не отличалось от предыдущих. Разумеется, прошлой ночью ничто не побеспокоило их сон, супруги были уверены в собственной безопасности и надежности охранной системы, защищающей дом. Никто из них не вздрагивал посреди ночи от неожиданных звуков, не вставал, чтобы проверить, закрыта ли дверь, включена ли система безопасности, а также не было нужды проверять сохранность 10-миллиметрового «глока», который Алекс стал класть на прикроватную тумбочку.

Все же Ди-Ди и Алекс были профессионалами и не собирались накручивать себя, представляя, как убийца крадется через их спальню с заранее заготовленными подарками, какие он оставлял своим жертвам.

Будильник показывал два часа ночи, когда Ди-Ди, пялясь в потолок, предложила:

– Надо дать ему имя. Ну, знаешь, что-нибудь типа Мелвина.

– То есть ты хочешь дать имя психопату-убийце, который уже добрался и до нашего дома?

– Именно. Он прямо как заноза в заднице. Ну, или она. Понимаешь, мы ведь не знаем, какого пола убийца, и говорить постоянно он/она/оно порядком надоело. Нашему незваному гостю нужно имя. Возможно, тогда, как и в случае с Мелвином, нам будет легче с ним справиться.

– В ФБР в подобном случае его бы называли НС, неопознанный субъект.

– Ну уж нет. Тогда мне придется обрядиться в черный костюм и изображать серьезность.

– Отложив свое привычное легкомыслие?

– Точно.

Несколько минут Алекс хранил молчание.

– Как тебе Боб?

– Как Квадратные Штаны?[190]190
  Губка Боб Квадратные Штаны (англ. SpongeBob Square Pants) – персонаж одноименного мультсериала и фильма, являющийся морским животным губкой и выглядящий как хозяйственная или банная губка.


[Закрыть] Хочешь назвать подозреваемого в убийстве именем любимого мультгероя Джека?

– Ну да. А что такого? Боб. Звучит вполне себе убийственно. Неужели у тебя рука не поднимется на парня по имени Боб?

Ди-Ди полежала молча еще пять минут, продолжая размышлять.

– А может, Пэт? Звучит тоже вполне убийственно, к тому же в духе сложившейся ситуации. Тем более это унисекс. А вот Боб содержит намек на ту информацию, которой у нас еще нет.

– Пэт из «Субботнего вечера в прямом эфире»?[191]191
  Пэт – в 1990-х персонаж юмористической передачи «Субботним вечером в прямом эфире», попадавший в комедийные ситуации прежде всего из-за того, что окружающие не способны точно определить его пол.


[Закрыть] – Алекс задумался. – Мне даже нравится.

– Ну все тогда. Мелвин, познакомься, это Пэт. Пэт, познакомься с Мелвином. А теперь катитесь оба куда подальше.

Алекс дотянулся до руки жены. И они продолжили свое ночное бдение, пялясь в потолок темной спальни и слегка соприкасаясь пальцами.

Было восемь утра, когда зазвонил телефон. Алекс взял трубку и через секунду передал ее Ди-Ди.

– Мы получили разрешение на допрос Шаны Дэй, – с ходу сообщил Фил.

– Во сколько?

– Ровно в девять утра.

– Где?

– Исправительный центр штата Массачусетс.

– И кто будет присутствовать на допросе?

– Ее сестра – таково условие Шаны – плюс один детектив.

– Только не Нил, – немедленно отозвалась Ди-Ди.

– Я тебя умоляю, она его живьем съест. Лучше я этим займусь.

– Будешь играть в добренького папочку?

– По ходу что-нибудь придумаю. – Фил замешкался. – На моем месте должна быть ты, – коротко сказал он. – Не думай, что я этого не знаю.

– Что правда, то правда, – согласилась Ди-Ди. – На добренького папочку она точно не купится. В ее мире сочувствие – это слабость, а мужчины – лучшие мишени для убийств.

– Я спрашивал Хоргана, сможешь ли ты…

– Официально я не на службе, так что у меня нет таких полномочий. Я в курсе.

– Но ты же все равно придешь? Я слышал, у них там есть специальная камера для допросов. Войти туда ты, конечно, не сможешь, но понаблюдать за процессом через стекло – вполне.

– Считай меня в деле. Ты уже читал ее досье?

– Я собирался, но пока не успел.

– Можешь не заморачиваться. Я полночи потратила на поиски информации о Шане и ее отце. Поверь, тебе нужно запомнить всего одну вещь.

– Какую?

– Кровь значит любовь. И если ты решишь сыграть роль добренького папочки, тебе придется доказать, как сильно ты ее любишь.

* * *

Алекс помог ей принять душ и одеться. Ди-Ди очень нервничала, руки тряслись, но, на удивление, она почти не замечала боли в плече. Алекс аккуратно продел ее левую руку через рукав белой шелковой блузки. Ди-Ди тяжело вздохнула, просунула правую руку во второй рукав, и Алекс начал застегивать пуговицы.

– Так, для справки, – заметил он, – я предпочитаю снимать с тебя одежду. А надевать – это против моей природы.

Ди-Ди улыбнулась, хотя выглядела по-прежнему встревоженной.

– Она всего лишь очередная убийца, Ди-Ди. Скольких ты уже допросила за все годы своей работы?

– Несколько десятков.

– Именно. А Шана всю свою жизнь провела за решеткой, так что вряд ли с ней возникнут какие-либо трудности.

– Ей было всего четырнадцать. Просто в то время ей не хватило ни опыта, ни предусмотрительности для того, чтобы лучше замести следы.

– Она всего лишь очередная убийца, – повторил Алекс.

Ди-Ди кивнула, но они оба знали, что слова Алекса ничуть ее не успокоили. Затем приехал Фил. Он выглядел даже еще более взволнованно, чем Ди-Ди. Алекс пожал ему руку.

– Вы детективы, – сказал им Алекс. – Вы умнее, намного опытнее и наделены властью. А теперь поезжайте и узнайте, что вам нужно для того, чтобы уничтожить Пэт.

– Пэт? – спросил Фил.

– Долгая история, – ответила Ди-Ди.

– То, что надо, – улыбнулся Фил. – Я как раз расположен послушать длинную историю.

* * *

Аделин ждала их в холле здания, которое много лет служит Шане домом. Она была одета в свою привычную деловую одежду: темно-коричневые брюки и голубую водолазку. «Больше похожа на психотерапевта, чем на любящую сестру, – подумала Ди-Ди. – Очевидно, не сомневается, что нас ждет увлекательная беседа».

Доктор подошла поприветствовать полицейских и сообщить базовые правила для посетителей: все украшения, сумки, шарфы и прочее необходимо сдать в специальную камеру хранения. Филу пришлось сдать и пистолет, так как здесь даже охранникам запрещено иметь при себе огнестрельное оружие, чтобы снизить риск нападения заключенных.

Ди-Ди заметила на запястье Аделин медицинский оповещающий браслет. «Еще один намек на ее особенность», – догадалась Ди-Ди. Ведь в случае чрезвычайной ситуации врачам нужно знать, что пациент не чувствует боли и не в состоянии оценить свое самочувствие. Всегда есть возможность перегреться на солнце… Вдруг жарким летним днем Аделин посреди улицы потеряет сознание?..

Интересно, сколько раз в день Аделин спрашивают, что означает ее браслет? Охотно ли она отвечает на такие вопросы и достаточно ли правдиво?

К тому времени как детективы сдали вещи в камеру хранения, подоспела темнокожая женщина с изящными скулами. Аделин представила ее как суперинтенданта Ким МакКиннон. Суперинтендант повела гостей мимо охраны в комнату, где, по ее словам, уже сидела в ожидании Шана.

– Она еще не до конца оправилась после вчерашнего инцидента, – проинформировала МакКиннон, торопливо шагая по длинному коридору с грязно-белыми стенами. – Она потеряла много крови, поэтому очень быстро утомляется. Я бы посоветовала не ходить вокруг да около, а сразу приступить к главному, пока Шана еще в состоянии отвечать на ваши вопросы.

– Она порезала себя, верно? – уточнила Ди-Ди.

Суперинтендант кивнула.

– Сильно?

– Довольно-таки. Обнаружь мы ее на несколько минут позже, она была бы уже мертва.

– Она уже вытворяла подобное прежде?

– У Шаны очень тяжелая стадия депрессии, к тому же она страдает диссоциальным расстройством личности. Это можно расценивать так: она ненавидит саму себя настолько же люто, как и других.

– Мило, – пробормотала Ди-Ди. – Как давно вы с ней знакомы?

– С тех пор как я заняла пост суперинтенданта этого учреждения десять лет назад.

– Вы способны с ней справиться?

Суперинтендант вскинула идеально очерченную бровь:

– Тот, кто думает, что может справиться с Шаной Дэй, – глупец. Она слишком умна, надо отдать ей должное, и в то же время слишком опасна не только для себя, но и для окружающих.

– Звучит так, будто вы испытываете к ней определенное уважение.

Эти слова заставили суперинтенданта ненадолго задуматься.

– Шана попала за решетку в четырнадцать лет, – ответила она после паузы. – И провела здесь две трети жизни. Скажем так, я знаю, что происходит в стенах этого здания, но Шана знает вдвое больше. Я стараюсь хорошо к ней относиться, а взамен за время моей работы здесь от ее рук не погиб ни один охранник.

Суперинтендант произнесла последние слова как бы между прочим, хотя это скорее напоминало тонкий намек на былые грешки Шаны. Фил, который шел по другую руку от МакКиннон, весь передернулся.

Наконец они прибыли в пункт назначения – к окошку, по другую сторону которого находилась мрачного вида комната.

Остановились у самой двери. Фил нервно пытался оторвать заусенец на большом пальце левой руки, в то время как Аделин смотрела прямо перед собой, не выражая никаких эмоций. «Наш психотерапевт готова приступить к работе», – подумала Ди-Ди. Какие бы мысли, чувства и эмоции ни возникали у дока в голове по поводу допроса ее сестры о двух последних убийствах, она старательно паковала их в коробочки и прятала где-то в закромах своего сознания.

Комната для допросов была оборудована специальной аудиосистемой. МакКиннон помогла Филу вставить в левое ухо микронаушник, обеспечивающий возможность поддерживать с детективом связь, когда он войдет внутрь. Включив аудиооборудование, оставшиеся снаружи также смогут слышать все, что происходит по ту сторону стекла, в тесной, восемь на двенадцать футов, комнате.

Фил должен был войти вместе с Аделин, а Уоррен и МакКиннон – остаться снаружи и наблюдать за происходящим со стороны. Шане было предоставлено право на присутствие адвоката, но она отказалась.

Суперинтендант мельком окинула взглядом Аделин, стоявшую чуть в стороне, а затем пристально посмотрела на Фила:

– Вы готовы?

– Да, конечно.

– Понадобится перерыв – просто выйдете в коридор. Не забывайте, вы можете прийти и уйти, когда вам заблагорассудится. Это у Шаны нет выбора.

Кажется, эти слова взбодрили Фила. Он выпрямился и в знак понимания кивнул.

МакКиннон щелкнула выключателем внутри комнаты. В свете лампы суперинтендант и ее гостья увидели Шану, одетую в тюремную форму оранжевого цвета. Она сидела со связанными руками за небольшим столом. Как только дверь открылась и на пороге появился Фил, заключенная медленно подняла голову.

* * *

Вживую женщина-убийца выглядела совсем не так, как Ди-Ди себе ее представляла. Фотографии, которые она видела в Интернете, были изрядно потрепаны временем, так что Шану на них едва удавалось разглядеть, поэтому детективу оставалось только попробовать мысленно дорисовать ее образ. Аделин, которую легко можно принять за модель, сошедшую с обложки журнала, наводила Ди-Ди на мысль о вполне привлекательной брюнетке. На деле же Шана оказалась весьма далека от всего этого.

На плечи спадали спутанные волосы мышиного цвета. Бледная кожа, темные круги под глазами, впалые щеки. Губы слились в одну тонкую угрюмую линию. Даже огромных размеров комбинезон не мог скрыть ее худобу, даже костлявость. Тридцать лет заточения не слишком хорошо на ней сказались, и Шана, судя по выражению ее лица, тоже так думала.

Когда Фил и Аделин вошли, она на них и не посмотрела. Ее взгляд был прикован к единственному окошку, видеть через которое она все равно ничего не могла, но словно знала, что Ди-Ди и суперинтендант МакКиннон там стоят.

Затем Шана улыбнулась.

Легкая самодовольная улыбка, которая тут же накалила нервы Ди-Ди до предела.

– Шана Дэй? – начал Фил, подойдя к столу. – Меня зовут Фил. Я детектив из уголовного отдела полиции Бостона.

Заключенная продолжала смотреть на окно.

– Как вы и просили, в ходе всей беседы будет присутствовать ваша сестра. Полагаю, суперинтендант МакКиннон предупредила вас, что речь пойдет о двух недавних убийствах?

Не дожидаясь ответа, Фил выдвинул стул и сел. Аделин осталась стоять, скрестив руки на груди. «Решила сыграть роль группы поддержки», – догадалась Ди-Ди. В свете софитов блистать сегодня будет Фил.

Наконец Шана соизволила заметить присутствие детектива. Она оценивающе посмотрела на него, что-то пробурчала и переключила внимание на сестру.

– Мне нравится этот цвет, – заявила она. – Симпатичный оттенок синего. Это кашемир?

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Аделин.

– Какая тебе разница?

– Ты все еще думаешь, что я задаю подобные вопросы из вежливости?

– Я все еще думаю, что ты бы хотела оказаться где угодно, но только не здесь. Я думаю, ты бы хотела, чтобы приемный отец оказался биологическим и ты была его единственным ребенком.

Аделин демонстративно посмотрела на часы.

– Рановато для такой громадной порции жалости к себе, – иронично заметила она.

– Да пошла ты, – бросила Шана, хотя голос ее звучал скорее подавленно.

«Депрессия», – поняла Ди-Ди. Сначала она об этом не подумала, но теперь все встало на свои места. Ведь зачастую причиной ярости является отвращение к себе.

Аделин наконец сдвинулась с места. Отошла от двери, осторожно приблизилась к столу и, обойдя Фила, выдвинула третий стул. Она тоже заняла место напротив Шаны, дав ей тем самым возможность повнимательнее рассмотреть детектива.

Он молчал, и лицо его не выражало абсолютно никаких эмоций. Ди-Ди это понравилось. Сохраняй спокойствие, не спеши. Пусть Шана сделает всю грязную работу за тебя.

– И давно ты работаешь в полиции? – отрывисто спросила она.

– Двадцать лет.

– И как тебе?

– Мне нравится.

– Любишь насилие?

– Нет. Люблю упекать всяких психопатов за решетку.

Похоже, эти слова задели Шану. Она снова нахмурилась.

– Читал мое дело? Знаешь, что я сделала?

– Да.

– Считаешь меня виновной?

– Да.

– Что ж, по крайней мере, у тебя есть мозги.

– А вы любите жестокость?

– Разумеется. Что в ней плохого?

– Последствия. Как минимум тюрьма, – ответил Фил.

Шана неожиданно разразилась лающим смехом.

– А ведь ты прав, черт возьми. Только здесь тоже жестокости хватает. Здесь можно вскрыть себе вены, например. Лично я предпочитаю делать это самодельной заточкой. Таков мой выбор.

– Почему вы пытались покончить жизнь самоубийством?

– Кто тебе сказал, что я хочу себя прикончить?

Фил указал на руку Шану, все еще перевязанную бинтом после капельницы.

– В результате пореза вы потеряли много крови. Очень похоже на попытку покончить с собой.

– Не-е. Ты все не так понял. Ничего такого я не хотела. Мне просто стало скучно, вот я и решила развлечься. Ты наверняка женат, правда? Судя по возрасту, у тебя уже должен быть хотя бы один ребенок-подросток. Спроси свою дочь об этом как-нибудь. Какое классное чувство, когда лезвие вонзается под кожу. Это как онанизм. Уверена, дочь тебе сама все расскажет.

Фил облокотился на стол, придвинулся поближе к заключенной.

– Кто вас так запугал, Шана? – вкрадчиво спросил он. – Кто запугал вас до такой степени, что вы решили вскрыть себе вены?