Текст книги "Избранные произведения в одном томе"

Автор книги: Лиза Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 123 (всего у книги 260 страниц)

Джеймс обнял свою дрожавшую жену и прижал ее к себе одной рукой, продолжая сверлить Кэтрин мрачным, злобным взглядом.

– Это еще не конец, – отчетливо сказал он.

– На сегодня – все.

Доктору Герритсену, видимо, наскучила семейная драма. Он жестом предложил Кэтрин вернуться к Натану.

– Мне жаль, судья, но юридически я не могу сделать ничего, чтобы помешать миссис Гэньон забрать сына. Если обстоятельства изменятся, я буду рад вам помочь, но пока…

Он пожал плечами, Кэтрин проскользнула мимо него. Она даже не удостоила Джеймса торжествующей улыбки, а на скорбное лицо Марианны не посмела даже посмотреть.

Кэтрин просто надела на сына пальто и увела его прочь.

По пути домой Натан молчал. Он сидел на заднем сиденье в своем креслице, вцепившись правой рукой в ремень безопасности. Кэтрин хотела поговорить с ним, а потом она точно так же, как и Натан, пожалела, что Пруденс сегодня нет.

Припарковавшись, она обошла машину и достала Натана с заднего сиденья. Солнце светило, день был на удивление теплый. Она посмотрела по сторонам – соседи гуляли с детьми и с собаками. Интересно, не показалось ли кому-нибудь из них странным то, что она ни с кем не поздоровалась. Наверное, было бы еще более удивительно, если бы никто из них не поприветствовал ее в ответ.

Натан выбрался из машины, такой неуклюжий в своем тяжелом шерстяном пальто и новых ковбойских сапогах. Пальто, подарок Гэньонов, оказалось на три размера больше, чем нужно, а вот сапоги, купленные в детском отделе «Ральфа Лорена», вполне подошли.

Натан не смотрел ни на нее, ни на улицу, ни на дом. Он послушно позволил Кэтрин взять себя за руку, но по мере того, как они приближались к парадной двери, ноги у него стали заплетаться. Он нерешительно тащился за ней, поддевая мыском сапожка опавшие листья.

Кэтрин взглянула на дверь. Она вспомнила о коридоре и о лестнице, ведущей наверх. О спальне с разодранным ковром, забрызганными стенами и сдвинутой в спешке мебелью. И у нее вдруг тоже пропало желание туда идти. Ей очень захотелось просто убежать вместе с Натаном ради спасения их обоих.

– Натан, – тихо сказала она, – а почему бы нам не пойти в парк?

Натан взглянул на нее и энергично закивал, Кэтрин улыбнулась, хотя в сердце вспыхнула боль. Они отправились вниз по улице.

Паблик-гарденс был переполнен. Молодые парочки, собачники, городские семьи с обезумевшими от сидения в четырех стенах детьми. Кэтрин и Натан пошли вдоль пруда, в котором летом плавали лебеди. Она купила поп-корн, и теперь они развлекались, бросая его уткам. Наконец они нашли свободную скамейку на лужайке, где дети, примерно возраста Натана, но как минимум вдвое крупнее, бегали, возились и смеялись в лучах заходящего солнца.

Натан даже не пытался присоединиться к ним. В свои четыре года он уже хорошо усвоил этот урок.

– Натан? – негромко окликнула его Кэтрин. – Теперь, когда ты дома… к тебе станут приходить разные люди и кое-что у тебя спрашивать.

Он взглянул на нее, такой бледный, и Кэтрин, не совладав с собой, коснулась пальцем его щеки. Кожа была холодной и сухой, как у всякого ребенка, проводящего слишком много времени взаперти.

– Ты помнишь вечер четверга? – ласково спросила она. – Тот… плохой вечер?

Он молчал.

– Папа держал в руке пистолет – да, Натан?

Натан медленно кивнул.

– Мы ссорились.

Он снова кивнул.

– Ты помнишь, из-за чего мы поссорились? – Кэтрин затаила дыхание. Конечно, это непредсказуемо. Что запомнил перепуганный четырехлетний ребенок? Что он понял?

Натан неохотно покачал головой.

Кэтрин медленно выдохнула.

– Ты должен сказать этим людям, милый, про папин пистолет, – сказала она. – И что мы страшно испугались. Остальное они поймут.

– Папа умер, – сказал Натан.

– Да.

– Он больше не придет.

– Нет, он больше не придет.

– А ты?

Кэтрин снова погладила его по щеке.

– Я всегда буду возвращаться к тебе, Натан.

– А Пруденс?

– Она тоже.

Натан серьезно кивнул.

– У папы был пистолет, – повторил он. – Я испугался.

– Спасибо, Натан.

Натан снова принялся наблюдать за другими детьми, а потом забрался к матери на колени. И тогда Кэтрин обвила руками его плечи и прижалась щекой к взлохмаченным волосам.

Глава 21

Когда Бобби вернулся домой, у дверей его ждали уже не один, а трое. День становится все лучше и лучше, подумал он.

– Разве сегодня вам не следует находиться в церкви? – спросил он у окружного прокурора Рика Копли, отпирая дверь. – Погодите, я и так знаю: вы уже продали свою душу дьяволу.

Копли нахмурился, услышав не очень удачную шутку, и последовал за Доджем в его квартирку на первом этаже. По пятам за Копли шла Ди-Ди Уоррен, стараясь не встречаться с взглядом Бобби, а последним шагал следователь из прокуратуры, присутствовавший, по смутным воспоминаниям Бобби, на утреннем пятничном допросе. Однако имя этого человека выветрилось из его головы.

Следователь Казелла играл здесь ключевую роль, это стало ясно спустя полминуты после того, как окружной прокурор представил своих спутников, стоя посредине гостиной. Комната была маленькая, с видавшей виды мебелью, заваленная пустыми коробками из-под пиццы и грязными салфетками. Все трое озирались по сторонам, не зная, куда сесть.

Бобби решил не помогать им. Это не те люди, которым стоит рассчитывать на комфорт в его доме.

Он пошел на кухню, взял колу и вернулся в гостиную, так и не предложив гостям что-нибудь выпить, потом подтащил деревянный табурет и сел. Ди-Ди холодно взглянула на него и принялась разгребать пустые коробки, а затем вся троица наконец плюхнулась на старую кушетку. Днище немедленно опустилось на четыре дюйма. Бобби спешно отхлебнул из банки, чтобы спрятать улыбку.

– Итак, – сказал Копли – слишком официально для человека, который сидит, уткнувшись подбородком в колени, – мы хотим задать вам несколько вопросов по поводу случившегося вечером в четверг.

– Конечно. – Бобби ждал, что Копли начнет с самого начала и заставит рассказать всю историю еще раз, выискивая детали, на которых его можно поймать. И потому он удивился, услышав первый вопрос.

– Вы знали, что Кэтрин и Джимми Гэньон часто посещали бостонскую консерваторию?

Бобби напрягся. Он попытался мысленно перебросить мостик дальше, и итог ему не понравился.

– Нет, – осторожно сказал он.

– Они бывали на многих концертах.

– И что?

– Собирали средства, устраивали благотворительные вечеринки. Гэньоны очень активно всем этим занимались.

– Слава Богу.

– Слава Богу – для вашей девушки, – уточнил Копли.

Бобби промолчал.

– Сьюзен Абрамс. Так, кажется, ее зовут? Играет на виолончели в оркестре.

– Мы встречались.

– Сегодня мы очень мило побеседовали со Сьюзен.

Бобби долго не отрывался от банки с колой. Жаль, это не пиво.

– Вы с ней присутствовали на многих вечеринках, – продолжал Копли.

– Неудивительно за два-то года.

– Странно, что за все это время вы ни разу не встретились с Кэтрин или Джимми Гэньонами.

Бобби пожал плечами:

– Если и встречался, то не помню.

– Правда? – спросил Копли. – А Сьюзен прекрасно помнит их обоих. Говорит, видела их много раз. Похоже, Гэньоны были настоящими поклонниками хорошей музыки.

Бобби не знал, что ответить. Он посмотрел в сторону Ди-Ди, но она упорно сверлила взглядом ковер.

– Детектив Уоррен, – твердо сказал Копли, – почему бы вам не сообщить мистеру Доджу о показаниях Сьюзен Абрамс?

Ди-Ди тяжело вздохнула. Бобби догадался, что сейчас будет. И тут же он понял еще кое-что – почему они с Ди-Ди расстались: у каждого из них на первом месте стояла работа.

– Мисс Абрамс вспомнила, что вы встречались с Гэньонами на вечеринке восемь или девять месяцев назад. Кэтрин, в частности, задавала вам много вопросов о вашей службе в отряде специального назначения.

– Все об этом спрашивают, – равнодушно отозвался Бобби. – Люди нечасто видят перед собой полицейского-снайпера. Особенно в таких кругах.

– Если верить мисс Абрамс, вам не понравилось, как Джимми смотрел на нее.

– Мисс Абрамс, – с ударением произнес Бобби, – очень красивая и талантливая женщина. И мне не нравилось, как на нее смотрело большинство мужчин.

– Ревность? – спросил следователь Казелла.

Бобби не проглотил наживку. Он молча допил колу, поставил банку на стол и слегка наклонился вперед, скрестив ноги.

– А мисс Абрамс не упоминала, сколько времени продолжалась наша так называемая встреча?

– Пару минут, – сказала Ди-Ди

– Понятно. А теперь подумайте. На работе я встречаюсь примерно с пятнадцатью новыми людьми за смену. Двадцать смен в месяц – итого?.. Триста новых лиц. А за девять месяцев? Неужели вас так удивляет то, что я не могу припомнить двух людей, с которыми поболтал пару минут на какой-то великосветской вечеринке, где вдобавок никого не знал?

– Трудно ладить с богатыми сукиными детьми? – невозмутимо отозвался Казелла.

Бобби вздохнул. Теперь он начинал злиться. Нехорошо.

– А у вас никогда не бывает тяжелых дней на работе? – раздраженно спросил он. – И вам не доводилось говорить того, о чем впоследствии жалеешь?

– Мисс Абрамс беспокоилась по поводу ваших отношений, – негромко сказала Ди-Ди

Бобби заставил себя отвести взгляд от лица Казеллы.

– Да?

– Она сказала, вы в последнее время отдалились от нее. Были слишком заняты.

– Такова моя работа.

– Она думала, у вас интрижка на стороне.

– Жаль, что она ничего мне не сказала.

– Кэтрин Гэньон – очень красивая женщина.

– Кэтрин Гэньон ничто в сравнении со Сьюзен, – сказал Бобби. Так оно и было. По крайней мере он на это надеялся.

– Именно поэтому вы и возмутились, когда Джимми обратил на мисс Адамс внимание? – вмешался Копли. – Он был красив и богат. И согласитесь, подходил ей куда больше.

– Бросьте, Копли. Я убил Джимми Гэньона из-за ревности или потому, что спал с его женой? Вы могли бы придумать версию получше.

– А может, и то и другое, – твердо отозвался Копли.

– А вдруг я и в самом деле не помню, что встречался с Гэньонами? А если я пошел на эту вечеринку, просто чтобы составить компанию Сьюзен? И мне есть чем заняться помимо того, чтобы запоминать всех незнакомцев, которые попадаются на моем пути?

– Гэньоны обычно производят впечатление, – сказал Казелла.

Бобби отмахнулся:

– Покажите мне человека, видевшего меня и Кэтрин Гэньон, оставшихся наедине. Найдите того, кто видел, как мы с Джимми разговариваем. Не найдете. Потому что этого никогда не было. Я и в самом деле не помню ни одного из них. И в четверг вечером, когда убил Джимми Гэньона, поскольку он целился из пистолета в жену, я хотел спасти ей жизнь. Никому из вас не доводилось читать руководство снайпера?

Он замолчал, крайне раздраженный, потом встал, нимало не заботясь о производимом впечатлении, и принялся мерить шагами комнату.

– Я знаю, что вы пили, – настаивал Копли.

– Один раз.

– Этого достаточно, чтобы стать алкоголиком.

– Я никогда не говорил, будто я алкоголик!

– Бросьте, ни глоточка за десять лет…

– Мое тело – мой храм. Я о нем забочусь, оно хорошо работает. – Он взглянул на заметное брюшко окружного прокурора. – Можете как-нибудь попробовать.

– Мы ее все равно разоблачим, – сказал Копли.

– Кого?

– Кэтрин Гэньон. Мы знаем, за всем этим стоит она.

– Она наняла меня, чтобы убить своего мужа? Убийство при помощи полицейского-снайпера? Бросьте.

У Копли появился хитрый блеск в глазах.

– У Гэньонов служила экономка.

– Да?

– Мэри Гонзалес. Пожилая, очень опытная. Работала у них последние три года. Знаете, почему ее уволили?

– Поскольку до сих пор я понятия не имел об экономке, следовательно, не знаю, почему ее уволили.

– Она дала Натану поесть. Кусочек сандвича с тунцом. Мальчик – который, кстати, весит на двадцать фунтов меньше нормы – был голоден. Мэри поделилась с ним своим собственным сандвичем. Натан откусил сразу половину, как волчонок. Кэтрин уволила Мэри на следующий же день. За то, что она покормила Натана.

Бобби промолчал, однако в голове промелькнула какая-то мысль.

– Мы можем поговорить о другой прислуге, – как бы ненароком продолжил Копли. – Есть много странных и отвратительных историй. Кэтрин порой надолго исчезала. Но стоило ей появиться, как Натан снова заболевал. И потом, грязные подгузники, по ее приказу хранившиеся в холодильнике…

– Грязные?

– Сплошь в дерьме, если точнее. В течение полугода все они отправлялись прямиком в холодильник. Затем эти диеты – списки продуктов, которые Натану нельзя есть, и перечень того, что ему можно: какие-то странные витамины, травы, пищевые добавки и лекарства. Говорю вам, мистер Додж, я работаю уже пятнадцать лет и никогда ничего подобного не видел. Нет никаких сомнений, Кэтрин Гэньон издевается над своим сыном.

– У вас есть доказательства?

– Нет, но мы их получим. Камера видеонаблюдения стала ее первой ошибкой.

Они снова пытались его подловить. Он не удержался и переспросил:

– Камера видеонаблюдения?

– В спальне, – уточнила Ди-Ди – Вечером в четверг она была выключена. Если верить представителям обслуживающей фирмы, это невозможно.

– Не понимаю, – откровенно сказал Бобби, остановился и потер затылок.

– Камера в спальне запрограммирована на автоматическое отключение в полночь, но она чудесным образом выключилась в десять часов. Кэтрин рассказала нам какую-то байку о том, что часовой механизм сломался. Но мы поговорили с представителями компании. В четверг, когда Джимми подал документы на развод, он заодно пообщался и с ними. По его словам, в доме сложилась определенная ситуация, и он хотел следить за происходящим, будучи уверен, что никто не испортит камеру. Тогда представители фирмы переустановили всю систему целиком и сообщили ему новый код. В четверг камера работала как положено, а самое главное, единственный, кто мог изменить настройки, – Джимми Гэньон.

– Значит, он выключил камеру в спальне?

– Нет, – сказал Копли. – Не он. Она.

– Но вы только что сказали, что она не могла…

– Нет. Держу пари, она об этом и не подозревала до десяти часов, когда ее план начал действовать. Могу поклясться, она несколько минут в полном отчаянии стояла перед пультом управления, пытаясь понять, почему ей не удается взломать систему. Ей нужно было попасть в спальню. Вы единственный должны знать зачем.

Бобби собрался протестовать, а потом вдруг все понял. До него дошло жуткое предположение Копли. Он замолк и просто позволил прокурору закончить.

– Вам пришлось стать свидетелем, мистер Додж. Вы увидели, как Джимми, который до тех пор не брал в руки огнестрельного оружия, вдруг принялся угрожать пистолетом жене и ребенку. Отдельный вопрос, конечно: что заставило его так поступить и кто сунул ему в руку пушку? А уж этого мы не должны были увидеть. Кэтрин не хотела, чтобы домашняя система видеонаблюдения это зафиксировала. И тут она догадалась. Она перевела часы на пульте управления на два часа вперед – и готово. Камера «подумала», что уже полночь, и автоматически отключилась. Кэтрин умна, надо отдать ей должное. Слишком умна, когда речь заходит о собственной выгоде. – Копли вдруг сменил тему: – Она нуждалась в вашей помощи, мистер Додж? На той вечеринке вы просто поболтали с ней немного о работе, пытаясь создать приятное впечатление? Или дело у вас зашло дальше? Несколько свиданий? А может, весь план целиком принадлежал вам?

– Повторяю в последний раз, я не помню, чтобы с ней разговаривал. – Бобби тряхнул головой. Ему все надоело. Он даже не мог припомнить ни одного концерта. Если честно, подобные мероприятия его утомляли. Он действовал машинально, улыбался, пожимал руки и отсчитывал минуты до окончания вечера, когда можно пойти домой, снять смокинг и затащить Сьюзен в постель.

А потом вдруг он кое-что вспомнил.

«А куда вас чаще всего вызывают? Ограбления банков, захват заложников, сбежавшие преступники?»

«Нет. В основном всякие домашние неурядицы. Когда пьяные идиоты лезут в бутылку и начинают угрожать собственным семьям».

«И для этого вызывают отряд специального назначения?»

«Если парень вооружен – да. Это называется «локальный захват». Члены семьи считаются заложниками. Мы очень серьезно относимся к таким вызовам, особенно если там стрельба».

Это случилось на маскараде, когда покровители изящных искусств дефилировали по залу в масках, украшенных перьями. Джимми и Кэтрин Гэньон остановились поздравить Сьюзен с удачным исполнением. Черные волосы Кэтрин были собраны в пучок на затылке; она расхаживала в узком золотистом платье и экзотической маске павлина. С первого взгляда Бобби понял подоплеку этого вызывающего костюма. А потом он переключился на Джимми, пожиравшего Сьюзен глазами и переставшего уделять внимание Кэтрин.

В итоге он резко оборвал разговор, неуклюже извинился и увел Сьюзен. Потом они дружно обсуждали столь вызывающее поведение Джимми и чувствовали то смутное моральное превосходство, которое всегда испытывает одна пара, когда встречает другую – богатую, преуспевающую и так далее, но испорченную.

Бобби опустил голову. Черт, он не хотел сейчас об этом вспоминать.

– Мы ее поймаем, – повторил Копли. – А вы знаете, Кэтрин не из тех женщин, кто достойно принимает поражение. Первый признак реальной угрозы – и она кого только не приплетет. Вы ведь не хотите, чтобы вас подхватило течением, мистер Додж?

– Вы даете мне время подумать? – язвительно спросил Бобби. – Ну-ка, я угадаю. До пяти часов вечера завтрашнего дня.

Копли нахмурился.

– Теперь, когда вы сами это сказали…

– Да, да, завтра. Я вам позвоню. – Бобби сделал широкий жест, предлагая им подняться со старенькой кушетки и выйти. Ди-Ди странно на него посмотрела.

– Последнее, – сказал Копли, останавливаясь на пороге. – Где вы находились вчера с десяти вечера до часу ночи?

– Убивал Тони Рокко, разумеется.

– Что…

– Спал, черт вас подери! Спасибо, что пришли и обхамили меня в моем собственном доме! Проваливайте.

Копли по-прежнему торчал в дверях.

– Дело серьезное…

– Это мое дело, – отозвался Бобби и захлопнул дверь.

Глава 22

Ответить на звонок оказалось не слишком удачной мыслью, особенно сейчас. Теперь нужно было общаться с позвонившим, а тот выражал крайнее недовольство.

Клиент приказал сделать так, чтобы случившееся выглядело как несчастный случай или, на худой конец, как убийство с целью ограбления. Но если человека зарезали кухонным ножом – это уж никак не похоже на несчастный случай!

– Я вам уже говорил, что не могу его контролировать.

– Теперь за работу принялась полиция, Робинсон. Дело становится чертовски запутанным.

– Вряд ли его это беспокоит.

– Почему? Потому что он знаменитый «мистер Босу»? Кстати, что означает его прозвище?

– Кажется, так по-японски называется один гимнастический снаряд.

– Не понимаю.

– Нечто вроде полусферы. Одна сторона плоская, а вторая выпуклая. На ней балансируют в упоре присев. А если перевернуть эту штуку, то можно делать на ней выжимания со штангой. Ее часто используют в тюремных спортзалах.

– Робинсон, вы хотите сказать, я нанял человека, который считает себя тренажером?

– Вы наняли человека, охотно причиняющего другому боль.

Клиент несколько секунд молчал. Робинсон тоже.

– Он готов к следующему заданию?

– Готовится. Но есть одно небольшое препятствие.

– Какое?

– Мистер Босу выдвигает новые условия. Вместо десяти тысяч долларов он просит тридцать.

Клиент засмеялся:

– Неужели? Да ведь он завалил свое первое поручение!

– Полагаю, мистер Босу думает иначе.

– Он открыл счет?

– Нет.

– Почему?

– Он предпочитает наличные.

– Ради Бога, передайте кое-что этому психу. Во-первых, у меня нет такой суммы наличными. Во-вторых, он получит десять тысяч, и ни цента больше. И если честно, пусть радуется такой сумме. Мы оба прекрасно знаем: я всего лишь попросил его выполнить то, что он собирался сделать сам.

– Вряд ли он пойдет на такую сделку.

– Вся жизнь – это сделка.

До клиента донесся глубокий вздох. А что еще оставалось?

– Мистер Босу прислал записку. Он пишет, если вы хотите результатов, то заплатите ему тридцать штук. Если нет, это также обойдется вам в тридцать штук. Мистер Босу знает, где вас найти.

– Что? Вы ведь ничего ему не сказали? Я думал, вы посадили его в машину и вручили украденный мобильник. Как он мог меня выследить?

– Полагаю, он блефует. Но уверенности нет. У меня свои связи, возможно, у него свои.

Клиент помолчал, тяжело переводя дух. От гнева или от страха – трудно судить.

– Что вы думаете, Робинсон?

– Пожалуй, стоит заплатить или смыться из города.

Клиент шумно вздохнул.

– Скажи ему, условия не меняются. Напомни: я вытащил его из тюрьмы и с той же легкостью могу загнать обратно.

– Чтобы вернуть мистера Босу в тюрьму, надо сначала его… поймать.

Пауза.

– Черт, – отозвался звонивший.

* * *

Мистер Босу купил щенка. Пришлось зайти в зоомагазин, открытый в воскресенье вечером. Магазин с переполненными полками, дешевым линолеумом и слабым запахом антисептиков вселил в него некую нервозность. Учитывая то, что всего сорок восемь часов назад он сидел в тюрьме, разглядывание щенят и котят, втиснутых в крошечные проволочные клетушки, приносило ему мало удовольствия.

Он рассчитывал поболтаться здесь какое-то время. Зоомагазин, в котором полно пушистых котят, забавных щенят и детей, – разве это не замечательно? Но гнетущая атмосфера этого места заставила его отступить.

Мистер Босу купил щенка. Крошечного восторженного щенка, помесь терьера с гончей, белого, с огромными коричневыми пятнами вокруг глаз, болтающимися ушами и длинным хвостом. Это был самый замечательный щенок из всех когда-либо виденных им.

Он приобрел поводок, маленькую переноску, похожую на саквояж, и штук сто резиновых игрушек. Возможно, он перестарался. Но щенок (Пятныш?) покусывал его за подбородок и тыкался ему носом в шею с таким энтузиазмом, что мистер Босу охотно купил бы ему любую безделушку.

Потом он взял щенка на поводок, и они весело зашагали по Бойлстон-стрит. Песик (Снежок?), оказавшись на свежем воздухе, пришел в неимоверный восторг. Если подумать, и человек тоже.

Мистер Босу и щенок (Игрун? Ну же, щенку нельзя без имени!) дошли до угла. Там мистер Босу достал из кармана карту. Рядом остановилась женщина – светловолосая, красивая, одетая по последней моде. Осенняя коллекция Ральфа Лорена. Она одарила его роскошной улыбкой.

– Какой замечательный щенок!

– Спасибо. – Мистер Босу взглянул на нее. Детей поблизости нет. Он чувствовал разочарование.

– Как его зовут?

– Я еще не придумал, купил его пятнадцать минут назад.

– Он просто душка. – Женщина присела, не обращая внимания на прохожих, которые пытались обогнуть группу на тротуаре, и потрепала длинные коричневые уши. Щенок блаженно закрыл глаза.

– Это ваша первая собака? – спросила она.

– В детстве у меня был щенок.

– Вы живете в Бостоне?

– Сейчас – да.

– Непросто держать щенка в городской квартире.

– К счастью, у меня свободный график, так что все не так уж плохо.

– Вам повезло, – с чувством сказала женщина. Она разглядывала его, и, судя по всему, увиденное ей нравилось. Мистер Босу чуть напряг мышцы, и ее улыбка разрослась.

– А чем вы занимаетесь?

– Убиваю людей, – бодро отозвался он.

Женщина от души расхохоталась. Мистер Босу готов был поклясться: она долго отрабатывала этот трюк, специально для таких, как он.

– Нет, правда?

– Правда, – сказал он, а потом улыбнулся. – Я могу рассказать вам все, но тогда мне придется вас убить.

Он следил за тем, как она это воспримет. Удивится, испугается или смутится? Женщина снова взглянула на него, потом на щенка (мистеру Босу все больше и больше нравилась кличка Игрун) и в итоге решила удивиться.

– Как интересно. И очень загадочно.

– В самую точку. А как у вас дела?

– Я недавно развелась. Муж оставил деньги, теперь я их трачу.

– Мои поздравления. А дети?

– К счастью, у меня их нет. Или, наоборот, к несчастью. Одиноким матерям выплачивают пособие.

– Да, действительно жаль, – согласился он. Глаза у нее потеплели, даже заискрились, когда она принялась разглядывать его внушительный торс.

– Может, поужинаем вместе? – произнес он магические слова.

Женщина заученным движением тут же вытащила визитку со своей фамилией и телефоном. Он сунул карточку в карман и пообещал позвонить.

Игрун мочился на газетную стойку. Мистер Босу дернул щенка за поводок, и они отправились дальше. Он снова разглядывал карту. Еще шесть кварталов – и они на месте.

Прелестная улочка, узенькая, расположенная где-то в недрах делового Бостона. В домах на первых этажах – бакалея, цветочный магазинчик, крошечная закусочная. Наверху – квартиры. Он считал справа налево, пока не нашел нужное здание. Потом снова сверился со своими пометками.

Все правильно.

Мистер Босу присел на скамейку у бакалейного магазина, похлопал рядом с собой, Игрун запрыгнул к нему и свернулся клубочком, а потом протяжно вздохнул, видимо, утомленный своими нелегкими собачьими делами.

Мужчина улыбнулся. Он вспомнил свою первую собаку, Поппи. Славный маленький терьер, которого отец принес домой от какого-то приятеля. Его родители не любили животных, но мальчику была нужна собака, и потому она появилась. Забота о ней полностью лежала на юном мистере Босу. Мать только вздыхала и морщилась, когда Поппи жевал ее любимые туфли, а потом принимался за обивку дивана.

Поппи оказался хорошей собакой. Они вместе бегали по двору, охотились на воображаемую дичь и зарывались в кучи листьев.

Мистер Босу знал, чего ждут от таких, как он, но никогда не причинял вреда своему псу. Даже не думал об этом. В тихом маленьком доме, в котором он вырос, он считал Поппи своим лучшим другом.

Так продолжалось пять лет, пока пес не выскочил на улицу, гонясь за белкой, и не попал под «бьюик» миссис Мэки. Мистер Босу помнил ее пронзительный вскрик. Он наблюдал, как его маленький песик извивается в агонии. Никто даже не заикнулся о том, чтобы отвезти щенка к ветеринару. Это все равно оказалось бы бессмысленно.

Мистер Босу завернул Поппи в любимую футболку, выкопал яму на заднем дворе и сам похоронил свою собаку. Он не плакал. Отец очень им гордился.

В тот вечер мистер Босу рано ушел к себе, но так и не заснул. Он лежал с открытыми глазами и мечтал, чтобы Поппи воскрес. Потом у него появилась идея.

Во втором часу ночи он вышел из дома. Это заняло немного времени. Люди частенько паркуются на улице, а в таких мирных районах, как этот, даже не запирают машины. Он открыл капот, воспользовавшись отверткой, и проделал несколько дырок. Все было так просто и аккуратно.

Говорили, миссис Мэки ничего не заметила. На перекрестке она нажала на тормоз, а уже в следующую секунду вылетела на красный свет. «Бьюик» снесло встречным потоком машин на скорости тридцать миль в час. Это стоило ей сотрясения мозга и нескольких переломанных ребер, не говоря уже о бедре.

Но она не погибла. Черт возьми!

И все-таки неплохо для двенадцатилетнего мальчишки. Конечно, с тех пор он многому научился.

Теперь мистер Босу рассматривал окно на втором этаже. Никакого движения. Ничего. Он подождет.

Он откинулся на спинку скамьи, закрыл глаза, подставив лицо теплому солнцу, и вздохнул, почти как Игрун, а потом почесал щенка за ушком.

Игрун благодарно завилял хвостом. Человек и его собака, подумал мистер Босу.

Человек, собака – и список жертв.