Текст книги "Амулет богини Бэнтен (СИ)"
Автор книги: Ли Льеж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)
– Да, она всего лишь судомойка, но ты бы понял, если б увидел её. Она такая весёлая и такая хорошенькая!
Широ с серьёзным видом скрестил руки на груди.
– Хорошенькая судомойка, надо же!
– Широ, тебе легко смеяться, ты знатный господин, любая девушка почтёт за честь стать твоей женой! А мне вот выбирать не приходится. Я сын предателя, кто захочет связать со мной свою жизнь? Провести вечерок за чашкой чая с приятной девушкой – вот и всё, но что я могу рассчитывать.
– Да не всё так просто, – задумчиво проговорил Широ.
Его старшие братья, уж на что были знатными, а к богатым невестам посвататься не смели – знали, что получат от ворот поворот. Это раньше благородное происхождение искупало все прочие грехи, теперь времена изменились: родители девушки смотрели первым делом не на родословную жениха, а на величину его амбаров. Мужчины рода Асаи были бедны. Широ знал, что не только не слишком разборчивый Рю, но и Акио, несмотря на всю его утончённость, не считали для себя большим проступком приволокнуться за какой-нибудь прелестницей простого звания. Выходит, и Юки нашёл себе подружку из крестьян?
– Ну она мне не совсем подружка, – улыбнулся Юки, – просто милая девушка, всё время рассказывает что-нибудь весёлое. Если хочешь, я и тебя с ней познакомлю.
– Зачем мне знакомиться с какой-то судомойкой! – Передёрнул плечами Широ.
– Ну, не скажите, Йомэй-сама, – возразил Юки. – Этой весною вам сровняется пятнадцать лет, и господин Райдон наверняка отыщет вам высокородную невесту. Может быть, даже принцессу! А вы ни разговор поддержать не умеете, ни любовное письмецо сложить, об остальном я уж и молчу. Только зря обидите девушку.
Широ задумался; Юки, посмеиваясь, смотрел на него. Потом он сказал:
– Я ведь пошутил, Йомэй-сама. Не принимайте мои слова всерьёз. Конечно, вам не стоит общаться с простолюдинками.
– Нет-нет, Юки, ты совершенно прав! – Широ положил подбородок на согнутые колени и хитро посмотрел на друга. – Мне непременно нужно познакомиться с девушкой, и для начала с какой-нибудь не очень родовитой. Решено, веди сюда свою судомойку!
Рот Юки сам собой открылся.
– Широ, что ты говоришь! Ты совсем с ума сошёл? Ты представляешь, что будет, если об этом узнает Асакура-сама? То есть, тебя-то пожурят и только, а нас с Акико-тян выставят за порог!
– Ну вот! Сам предложил, а теперь сам отговаривает! Я ведь только хочу с ней поговорить, больше ничего! Хорошо, давай сделаем так: как только потеплеет, пригласим эту Акико-тян на прогулку по парку. Пойдём все втроём. Так и я пообщаюсь с девушкой, и ты меня поддержишь, если что!
Юки этот план решительно не понравился.
– Этот парк для господ, а не для прислуги. И Райдон-сама всё равно всё узнает и рассердится.
– Ну хорошо! – Широ нахмурился. – Скажем охране, что мы с тобой пошли пообедать в беседке, а за Акико послали, чтобы она принесла нам провизию. Не самому же мне, Йомэю-сама, таскать корзинки? И чай нам тоже заварит Акико. Видишь, ничего страшного!
– Асакура-сама это не понравится… – упрямо твердил Юки.
Но случилось так, что в самые холодные дни Райдон слёг с колотьем в пояснице. Боль так сильно мучила его, что он совершенно не выходил из своих покоев и не хотел видеть Широ. Приглашённые доктора лечили его разными снадобьями и мазями, но ничего не помогало: все утверждали, что болезнь пройдёт сама собой, когда установится тёплая погода.
Наконец снег начал таять, в парке кое-где появились просохшие местечки, постепенно покрывавшиеся травой. Высохла и деревянная беседка.
– Всё, Юки, завтра обедаем на природе! – Азартно потирая руки, заявил Широ. – Приглашай Акико-тян!
Юки поплёлся на кухню с приглашением. Акико, конечно, сразу согласилась. Это была полненькая, свеженькая девушка лет пятнадцати-шестнадцати со вздёрнутым носиком и немножко оттопыренными ушами.
– Конечно, согласна! – Обрадовалась она. – И всю провизию я приготовлю, прихвачу чай и всё остальное. Мне давно уже не терпится познакомиться с молодым господином!
Около полудня Широ и Юки вышли из ворот замка, за ними семенила служанка с тяжёлой корзинкой. Один из телохранителей Широ, Ботан, почуял что-то неладное и преградил им путь.
– Что это такое? – Возмутился Широ. – По какому праву вы нас останавливаете?
– Асакура-сама приказал мне докладывать обо всех странностях, Йомэй-сама. Сегодня вы ведёте себя странно. Куда вы идёте и зачем ведёте за собой эту девушку?
– Акико-тян несёт нашу корзинку для завтрака… – начал было Юки, но Широ его перебил:
– Не лезьте не в своё дело, Ботан-сан. Вы должны меня охранять – вот и охраняйте, но не путайтесь у меня под ногами. Знайте ваше место!
Ботан прищурился, ничего не сказал и отступил с дороги.
– Какой у вас храбрый голос, Йомэй-сама! – Подпела Акико, когда они миновали мост.
Широ довольно улыбнулся.
А вот Акико, по правде сказать, была разочарована. Судя по рассказам Юки, молодой господин должен был выглядеть совсем не так! На вкус Акико, он был слишком худ, и кожа у него была белая, как рыбье брюхо, и глаза, как у рыбы. Речной карп, вот он кто! Юки нравился девице гораздо больше: кожа у него была смуглая, загорелая, лицо круглое и гладкое, и глаза нормального человеческого цвета. Однако Акико помнила, кто именно здесь является наследником огромного состояния, и улыбалась своим спутникам поровну, чтобы никого не обидеть.
Они зашли в беседку; мальчики уселись на сухие соломенные маты, а Акико принялась хлопотать, сервируя на низком деревянном столике обед.
Она достала из корзинки большую миску дымящегося риса и две пустых маленьких, плошку с пастой мисо, тарелку с аккуратно нарезанными ломтиками рыбы и два маленьких глиняных горшочка с глиняными крышками, залитыми древесной смолой.
– Это – особенное блюдо! – Пояснила Акико. – Маринованные сливы по рецепту моей бабушки. Попробуете – пальцы себе проглотите!
– Хотелось бы обойтись без этого! – Улыбнулся Юки.
– Тогда вам нужно прочесть специальную молитву «перед поеданием маринованных слив»! Как, вы не слышали о такой молитве? Не читая её, вы сильно рискуете! Мой дядя Кейичи однажды начал есть маринованные сливы, не помолившись, так из сливы выскочила косточка и встала ему поперёк горла!
– И что? Задохнулся?
– Нет, тётя Кейко начала так сильно бить его по спине, что косточка выскочила. После этой истории тётушка долго рассказывала всем подругам, как полезно иногда бить своих мужей.
Юки и девушка весело рассмеялись.
Широ поначалу чувствовал себя скованным, но вскоре и он включился в беседу:
– Вот скажи, как по-твоему, Акико-тян, – Широ взял палочками немного риса из общей чашки, – Юки-кун утверждает, что после свидания с девушкой юноша обязан непременно написать ей любовное письмо, и сделать это не позднее чем на следующее утро. Правда, что существует такой обычай?
– Да, и он мне очень нравится, – Акико с интересом посмотрела на Широ.
– А что должна сделать в ответ девушка?
– Девушка тоже должна написать ему письмо, ответное. А что, Йомэй-сама, – вкрадчиво спросила Акико, – вы хотите кому-нибудь написать любовное письмо?
– Хочу, да не знаю, как за это взяться. Сроду ещё не сочинял любовных писем. Писать стихи – это так сложно…
– Если бы мне пришло любовное письмо, Йомэй-сама, – девушка подвинула к нему горшочек со сливами, – то я бы ответила на него чем-нибудь вроде:
До пределов крайних
Неба и земли,
Верно, не найти на свете никогда
Человека, чтобы мог любить
Так, как я люблю, любимый мой!
– Акико-тян, как красиво! – Восхитился Юки. – Неужели ты сама сочинила?
– Нет. – Возразил начитанный Широ. – Это из Манъёсю.
На лице Акико промелькнуло неудовольствие.
– Я не знаю, откуда это, Йомэй-сама. Бабушка моя знает много таких красивых стихотворений и рассказывала их мне. Сама я, признаться честно, тоже не умею сочинять.
– Зато ты прекрасно готовишь! – Юки затолкал в рот целую сливу. – А уж эти сливы – просто объеденье!
– Спасибо! – Улыбнулась Акико. – А вы почему не угощаетесь, молодой господин?
– Благодарю, но я совсем не люблю сливы. – Вздохнул Широ. – Можете забрать мою порцию.
– Ну вот, а я так хотела вам угодить… – Огорчилась девушка.
Когда все наелись, Акико развела огонь в жаровне, поставила чайник, ловко измельчила чайные листья и залила их горячей водой. Все стали пить чай.
– Ну уж в следующий раз я приготовлю что-нибудь по вашему вкусу, Йомэй–сама! – Объявила девушка.
– Вряд ли мы сможем часто видеться. Мой отец, господин Асакура, строго следит за мной.
– Главное, чтоб вы захотели снова со мной встретиться, – Акико потянулась налить Широ ещё чаю и как бы ненароком задела его рукавом, – а уж выход мы найдём.
Юки, глядя в свою чашку, печально поджал губы.
Проговорив ещё несколько минут, молодые люди решили разойтись, чтобы не возбуждать лишних подозрений. Широ и Юки допивали свой чай, а Акико взялась за оставшийся горшочек со сливами.
– Обратно я его ни за что не понесу, старшая кухарка увидит и заберёт. А ведь это моё любимое кушанье! Я не покажусь вам слишком невоспитанной, если сейчас съем эти сливы?
– Нет, – Широ с удовольствием смотрел на хорошенькую девушку, – на тебя так приятно любоваться, Акико-тян.
– Осваиваетесь! – Еле слышно шепнул ему на ухо Юки. Широ подвинул его локтем.
– Бабушка хранит в страшной тайне рецепт этого маринада, – вылавливая палочками из горшочка сливы, щебетала Акико, – перед смертью она непременно откроет его мне. Но думаю, ничего необыкновенного в нём нет, всё дело в нужном количестве перца, аниса и гвоздик… гвозд… – девушка вдруг поперхнулась, закашлялась и схватилась рукой за горло.
– Акико-тян? – Встревожено спросил Широ.
Юки вскочил на ноги.
– Акико-тян, вы подавились? – Настаивал Широ.
Девушка перевела на него взгляд необычайно округлившихся глаз, ничего не сказала и повалилась лицом вниз на татами. И сколько Широ и Юки ни трясли её, ни звали по имени и ни шлёпали по спине, в себя она больше так и не пришла.
Происшествие в театре
Случившееся в беседке надолго выбило Широ из колеи. Зима кончилась, начали зацветать деревья, а он всё никак не мог успокоиться.
Когда Акико-тян упала и перестала дышать, оба мальчика так растерялись, что даже не смогли оказать ей мало-мальски достойную помощь. Когда Юки, опомнившись, побежал в замок за лекарем, Акико была уже вся синяя, глаза её закатились, только кончики пальцев ещё подрагивали некоторое время. Примчавшийся доктор сказал, что уже ничего не может поделать: девушка умерла.
– Должно быть, подавилась косточкой. – Хмуро сказал лекарь, обхватив голову мёртвой Акико за затылок и заглядывая ей в рот. – Хм, вот только косточки не видно. Наверное, выскочила, или проскользнула в желудок.
– А почему же она тогда задохнулась? – Спросил Юки.
Широ отвернулся: его тошнило.
Лекарь пожал плечами.
– Может быть, косточка застряла в гортани, так мне не разглядеть. Я бы мог забрать тело девушки на медицинское освидетельствование, да вот родители её ни за что не позволят, поднимут крик. У неё ведь есть родители?
– Бабушка… – пробормотал Юки.
Подоспевшие слуги завернули Акико в кусок грубого полотна, подняли её и понесли к замку. Мальчики как оцепенели, стоя в углу беседки и ни во что не вмешиваясь. Их привёл в себя женский крик, донёсшийся со стороны замка, и горестные причитания, последовавшие за ним. Услышав это, Юки вздрогнул, быстро прочёл какую-то молитву и опустился на колени, чтобы потушить угли в жаровне и собрать в опрокинутую корзинку остатки обеда. Потом они с Широ, ни сказав друг другу ни слова, медленно побрели в замок.
– Какое ужасное происшествие… бедная Акико-тян! И вы не должны были ничего этого видеть, Йомэй-сама. Это несправедливо. – Тихо произнёс Юки, когда они шли по мосту.
Широ промолчал.
Ему было очень жалко несчастную девушку, но ещё больше было жалко себя и Юки. Теперь от наказания им не спастись: господин Райдон непременно узнает, что они с Юки хоть косвенно, но всё же стали причиной смерти служанки. Как же ему всё объяснить? Широ пока ничего не мог придумать, мысли путались.
И ещё одно обстоятельство смутно тревожило его:
Акико съела сливы из ЕГО горшочка. Из того горшочка, который предназначался ему, Широ.
Конечно, не прошло и двух часов, как Широ вызвали в господские покои. Асакура полулежал на двух футонах, один из которых был свёрнут валиком и подложен ему под спину, пухлое лицо его кривилось от боли, но глаза были ясными и строгими.
– Йомэй, будь добр, расскажи мне без утайки обо всём, что сегодня произошло. – Велел он.
И Широ рассказал, действительно ничего не утаив, хоть из его слов выходило, что это именно ему, а не Юки, пришла в голову дурацкая затея пригласить на свидание служанку, и что Юки отговаривал его, но он, Йомэй, стоял на своём, и Юки пришлось подчиниться. Широ подробно описал их короткий разговор втроём.
– А потом Акико-тян стала есть сливы, подавилась и умерла от удушья. – Сухо закончил он свой рассказ.
Лицо Райдона стало ещё более строгим.
– Она стала есть острые маринованные сливы после чая? – Спросил он.
– Да, именно так. – Честно сказал Широ.
Райдон молча смотрел на него, будто пытаясь прочитать что-то на лице мальчика.
– Это всё? – Наконец спросил он.
– Да, отец. – Ответил Широ.
– Ты сам понимаешь, что поступил дурно. Стоит мне объяснять, что именно в этой истории мне не нравится?
Широ покачал головой.
– Но я не вижу твоей вины в смерти девушки. Наказание твоё будет таким: ты сейчас же найдёшь Сагара-сана, прикажешь ему выдать семье этой служанки вспомоществование на похороны и поминальную службу, а также передашь через него извинения – от своего лица. Обстоятельства смерти Акико всё равно станут известны слугам, так что они должны знать, что ты не отрицаешь своего участия в этой истории, не делаешь вид, что тебя там не было, и не прячешься за мою спину. Тебе всё понятно?..
И Широ пришлось извиняться перед слугами. Хорошо хоть Асакура-сама не заставил его спускаться для этого в людскую.
Снег совершенно стаял, но беспокойство Широ не проходило. Как он ни уговаривал себя, что всё это его выдумки, и что злосчастный горшочек пришёлся на его долю совершенно случайно, и что крышка была хорошо залита смолой, но полностью изжить страх не получалось. Что если кто-то пытался его отравить? Но кто? Почему? Зачем?
О своих сомнениях Широ ничего не говорил Юки, боясь показаться трусливым глупцом в его глазах. Вместо этого он приналёг на учёбу и старался как можно быстрее забыть о неприятном событии.
Но Юки видел, что поведение друга изменилось, и хотя он не понимал причины этого, но изо всех сил старался развеять его хандру.
– Помнишь, я говорил тебе о том, что в большой деревне есть театр? Может быть, ты захочешь посмотреть на зрелище, а, Широ? – Однажды спросил он.
Широ изумлённо посмотрел на него.
– После того, что произошло, снова вызвать гнев Асакура-сама? Юки, на что ты опять меня подбиваешь?
– В сущности, в этом нет никакого преступления. – Уверенно сказал Юки. – В этот раз мы отпросимся у Асакура-сама, как положено. Про театр говорить необязательно: он расположен при храме, так что мы можем сказать, что отправились в храм. Это будет честно.
Широ улыбнулся:
– Ну и кто из нас плут и мошенник?
Мальчики посмотрели друг на друга, очень довольные своей придумкой.
– Одно плохо: если я соберусь в деревню, за мной обязательно увяжутся эти три дурака. – Широ имел в виду своих телохранителей. – Надо бы как-то уйти без них… Вот что, Юки, позови сюда, пожалуйста, Сагара-сана, если он не занят.
Сагара-сан был занят, но поспешил прийти. Широ с невинным видом попросил его спросить у господина Асакура, можно ли ему, приёмному сыну, изредка посещать храмы и святилища. Через полчаса Сагара-сан вернулся сообщить, что разрешение получено.
– Ну вот, теперь можно ходить в деревню! Главное, не забывать каждый раз прихватывать с собой сувениры из храма для Асакура-сама. – С довольным видом сказал Широ.
Юки, видя, что молодой господин успокоился и захвачен мыслями о грядущем удовольствии, перестал за него волноваться.
Через несколько дней Юки разбудил Широ с рассветом.
– Вставайте, Йомэй-сама, спектакль начинается рано утром.
– Что? – Сонно пробормотал Широ. – Но ведь солнце едва взошло!
– Таков уж обычай. Но поутру, чтоб разбудить публику, актёры обычно играют весёлые пьесы. Вам понравится! Только собирайтесь быстрее, нам довольно далеко ехать.
– Ехать? – Изумился Широ.
Он постарался как можно быстрее умыться и переодеться в неброские хлопковые одежды, принадлежащие другу. Юки в это время куда-то исчез, а когда вернулся, глаза его весело поблёскивали.
Вдвоём они вышли из комнаты, охранители – Кента, Даики и Ботан, все втроём, – молча пошли за ними. Мальчики сделали вид, что их это нисколько не смущает.
Они прошли через парк, вышли наружу через незаметную дверцу в высокой стене и сразу же увидели первые домики: деревня начиналась за стеной. Широ со своими спутниками прошёл несколько десятков шагов, потом остановился на пороге лавки кузнеца, якобы в раздумьях, куда же следовать дальше.
– Йомэй-сама, отпустите меня в овощную лавку! На кухне зелень закончилась, стряпуха попросила купить! – Громко сказал Юки, кланяясь.
Широ сделал недовольное лицо.
– А вчера ты этого сделать не мог, бездельник? Теперь будешь задерживать меня во время моей прогулки? Ступай, но если за миг не обернёшься, уйду без тебя!
Юки кивнул и опрометью кинулся куда-то влево, тут же растворившись между строений. Широ поскучал, поглазел по сторонам; самураи-охранники стояли рядом, как три живые статуи.
Юки вылетел перед глаза так неожиданно, что Широ чуть по-настоящему не испугался. Одежды на нём были распахнуты, глаза лезли на лоб:
– Ах, Йомэй-сама, беда! Сюда бегут какие-то разбойники! Все вооружены, наверное, прознали, что вы вышли из замка!
– Где они? Сколько их? – Ботан, старший из самураев, сразу же выхватил меч из ножен, остальные последовали его примеру.
– М-м-м… пятеро! Они там, вот за той гостиницей!
– Хорошо… Оставайтесь здесь, Йомэй-сама, не отходите от лавки.
– Да у меня от страха ноги не идут! – Заохал Широ, хватаясь то за живот, то за голову.
Но стоило самураям убежать в указанном направлении, как ноги у него задвигались, причём очень бойко: когда телохранители поняли, что их обманули, мальчиков уже и след простыл.
– Вот, господин Широ, ваш храбрый конь, пожалуйте! – Смеясь, Юки похлопал по крупу медлительную бурую корову.
– Что? Какой же это конь?
– Так ведь крестьяне на лошадях не ездят, Йомэй-сама. Ни к чему всем сообщать, что вы из господского дома.
– Я знаю, я ведь для этого и переоделся в твою одежду, верно? – Широ без удовольствия оглядел свои жёсткие короткие хакама. – Но ведь мы можем пойти пешком?
– Пешком тоже нехорошо: нужно показать, что вы хоть и не княжеских кровей, но и не какой-нибудь бедняк, а то все лучшие места у сцены достанутся другим, и мы с вами ничего не увидим.
Пришлось Широ лезть на корову, взнузданную, как лошадь. Юки взялся рукой за уздечку и повёл корову по улицам.
Шли они долго, в деревне стало совсем светло. Пешком, вероятно, вышло бы быстрее, зато Широ мог без помех глядеть во все стороны.
Юки не обманул, когда говорил, что здесь скоро вырастет город: большую часть центральных улиц уже занимали не крестьянские жилища, а дома ремесленников, продуктовые лавки и увеселительные заведения. Строительство шло полным ходом: отовсюду слышался скрип досок и разговоры рабочих.
– Через владения Асакура-сама пролегает главный тракт на Нару и Киото, – объяснял по дороге Юки. – Сюда каждый день приезжают путешественники и паломники и останавливаются на постой. В основном это люди богатые и праздные, их надо кормить и развлекать. Кроме того, здесь подолгу живут купцы, и простой люд едет сюда на заработки, так что разных гостиниц и едален в деревне без счёта. Трудно даже представить, что пятьдесят лет назад здесь было пустое место!
Представить такое и впрямь было трудно.
Синтоистский храм богини Инари[5] находился на небольшом возвышении, окружённый почтительной пустотой: зданий вокруг не было. Всё свободное пространство уже было занято народом: некоторые, подобно Широ, приехали на коровах, но большинство пришли пешком.
– А видел бы ты, что здесь творится в праздник богини Инари! – Вздохнул Юки. – Одни богачи, да на таких роскошных повозках!
– Сегодня тоже какое-то празднество? – Спросил Широ.
– Да, сегодня праздник в честь цветения сливы.
– Опять слива!
Привязав корову к колышку, вокруг которого ещё оставалось немного свободного места и незатоптанной травы, мальчики прошли через тории[6] и, обогнув здание храма, увидели театр.
Святилище Инари Широ не заинтересовало, да и то сказать: выглядело оно небогато. Вот театр являл собой интересное зрелище: снаружи он смотрелся как длинный одноэтажный дом с двускатной крышей, а внутри всё пространство было поделено на две разноуровневые зоны. Та, что повыше, называлась сценой. На той, что пониже, сидели многочисленные зрители.
Поскольку спектакль уже начался, мальчикам пришлось сесть сразу у входа. Широ это не смутило: отсюда ему всё было отлично видно. В левом переднем углу сцены располагался изогнутый «мост», ведущий прямо к зрителям, но по нему никто на сцену не поднимался, актёры заходили и выходили в дверку, расположенную за мостом. А под мостом стояли какие-то нелепые глиняные горшки, и их назначение Широ, несведущему в акустике, так и осталось неясным.
С правой стороны сцены в два ряда стояли восемь человек в одинаковых одеждах, которые время от времени начинали что-то петь или громко переговариваться между собой. Актёры разыгрывали представление у самого края сцены, а за ними на полу сидели музыканты: три барабанщика и флейтист. За музыкантами находились ещё какие-то люди, но их было плохо видно. Позади всех располагалась огромная ширма во всю сцену, и на ней была крайне живописно намалёвана раскидистая сосна.
Актёры, один из которых был в маске, разыгрывали какую-то сцену, но поскольку друзья пришли не к началу, сути происходящего они уловить не смогли.
– Подожди немного, сейчас начнётся следующая пьеса, – прошептал Юки на ухо Широ.
– А я думал, в театр ходят только богатые, – шёпотом ответил ему Широ, – а здесь сплошные простолюдины.
– Это ведь не театр Но. Пьесы почти все те же, но актёры не такие умелые, как в настоящем театре. Но – для состоятельных людей, но ведь и все прочие любят красивые зрелища и интересные истории! Народных театров пока немного, и все при храмах, но скоро они появятся в каждом большом селении! – Уверенно сообщил Юки.
Вскоре пьеса закончилась, актёры низко поклонились зрителям и ушли со сцены. Никакого перерыва между спектаклями не последовало: дверца в левом углу сразу же открылась, и на сцену вышел тучный мужчина в маске, изображающей величие и спесь.
– Я – богатый и важный даймё! – Сообщил он зрителям. – Есть у меня большие владения: поляна да болото…
В зале раздался смех.
– Есть у меня большое имение – конура да сарай! – Продолжал «даймё». – А с угодий своих я большой урожай собираю – отборного рису горшок да миску!
Юки хихикнул, но, заметив, что Широ не смеётся, тут же прикрыл рот рукой.
– А ещё есть у меня слуга – глупец, вор да лоботряс. Ну-ка, Такеси, поди сюда!
На сцену тут же поднялся статный юноша – он был выше «даймё» головы на две и сильно нарумянен.
– И что мне делать с таким уродом? – Комически всплёскивая руками, продолжал актёр, изображающий «даймё». – Вот сказал я ему намедни: «Такеси, – говорю, – сходи купи петуха», и даю ему пять монет. Так что вы думаете? Этот дурак ухитрился деньги мои потерять, зато найти где-то на дороге для себя новые хакама! Что изволите делать с таким недоумком? «Лучше бы ты, – ругаю я его, – штаны свои потерял, а денежки нашёл!»
Зрители громко засмеялись.
Тут заговорил актёр в роли Такеси:
– Хозяин мой, даймё, сами видите, глуповат. Попробую-ка я его ещё раз обмануть! – «Такеси» повернулся к «даймё». – Господин мой, хорошенькая девушка сегодня в храме глядела на вас да всю службу вздыхала.
Даймё: Правда ли, что ты говоришь?
Такеси: Истинная правда! Щёки у неё покраснели, глаза заблестели. Точно вам говорю, она в вас влюбилась!
Даймё: а красивая ли девушка?
Такеси: стройная, как цапля, а кожа белая, как облако!
Даймё: надо же, какая красавица! Так, поди, и я сам в неё влюблюсь! А хорошего ли рода?
Такеси: не могу вам сказать, господин, но одежды на ней были три: нижняя белого узорчатого шёлка, а две верхние из шёлка цвета индиго и багряника. А в храме с ней были три служанки, и все в шелках!
Даймё: так ведь это принцесса какая-нибудь, не иначе!
Такеси: радуйтесь, господин, в вас влюбилась принцесса!
Даймё: вот радость!
Такеси: только что же вы подарите своей невесте?
Даймё: какой невесте?
Такеси: до этой самой. Раз уж она влюбилась в вас без ума, так уж, наверное, ждёт не дождётся, как бы поскорее выйти за вас замуж.
Даймё: ты прав! Только что же мне ей подарить?
Такеси: девица из богатой семьи, сложно такой угодить. Вот разве что парчовый оби вашей матери…
Даймё: так ведь это же память о матушке!
Такеси: вы правы, только другой подарок вашей невесте, пожалуй, может не понравиться. Оби – вещь семейная. Что же она потом передаст своей дочери?
Даймё: какой дочери?
Такеси: так ведь, раз девица влюбилась в вас без ума и собралась выйти за вас замуж, она и детей захочет поскорее родить!
Даймё: ты прав, я не подумал. Что ж, неси пояс!
Такеси забирает у господина драгоценный пояс и, пока тот предаётся мечтам о богатой принцессе, дарит его своей собственной любовнице.
Даймё: скажи, понравился ли моей невесте матушкин оби?
Такеси: сначала понравился, а потом она огорчилась и начала плакать.
Даймё: как? Что такое?
Такеси: она закричала «Ах-ах, а сыночек мой останется без подарка!»
Даймё: какой сыночек?
Такеси: подумайте сами! Раз девушка влюбилась в вас без ума, мечтает о замужестве с вами и дочь захотела родить, так ведь, верно, захочет и сына!
Даймё: и как я не подумал! А что же подарить моему будущему сыну?
Такеси: разве меч вашего отца?
Даймё: что ты, олух, опомнись! Это же память о батюшке!
Такеси: но ведь нельзя же девочек одаривать вперёд мальчиков? Что о вас скажут люди, когда узнают, что дочь свою вы одарили, а о сыне и не подумали?
Даймё: тут ты прав, неси скорее меч!
Так даймё лишился и меча: Такеси продал его, а на вырученные деньги купил новое платье возлюбленной.
Даймё: ну что, Такеси, когда же свадьба?
Такеси: как только известим родителей невесты. Ох, а что же вы им подарите?
Даймё: как, я и им должен что-то дарить?
Такеси: а как же! Нельзя пренебрегать родителями девушки, теперь это ваша семья! Как можно им не угодить, если принцесса, их дочь, влюбилась в вас без ума, захотела выйти за вас замуж и уже готовится родить вам сына и дочь!
Даймё: уже готовится?
Такеси: уж на сносях!
Даймё: как же это могло произойти?
Такеси: безумная любовь чудеса творит!
Даймё: но у меня нет больше ничего для подарков!
Такеси: Вот беда! А девушка уж носит в чреве дитя! Как же она выйдет за вас замуж, если у вас ничего нет?
Даймё: думаешь, не выйдет?
Такеси: что не выйдет – это полбеды, только как же вам теперь от неё откупиться? Обидели ведь вы девушку!
Даймё: откупиться от своей невесты?
Такеси: она же любила вас без ума, замуж за вас собиралась, хотела вам дочку и сына родить, а вы теперь жениться раздумали!
Даймё: я раздумал?
Такеси: конечно, вы!
Даймё: и то правда, неловкое положение… Как же мне из него выпутаться, Такеси, придумай, спаси меня!
Такеси: ну разве что вы продадите своё имение, а деньги я отдам девушке.
Даймё: как – продать имение? А с чем же я останусь?
Такеси: со мной. Я вам не дам по миру пойти, вот увидите!
Даймё: я-то думал, что ты дурак, а ты светлая голова!
Даймё продаёт имение, Такеси на эти деньги устраивает пир для своей подруги. За весельем их застаёт даймё.
Даймё: ах, мошенник! Вот что ты задумал – обобрать меня до нитки! Вот я тебя поколочу!
Даймё хватается за левый бок, а меча там нет – продан. Тогда он бросается на слугу с кулаками, но тот выше и сильнее, и вскоре это слуга лупит своего хозяина, а даймё охает и прикрывает голову руками.
– Ну всё, с меня хватит, – прошипел Широ и встал в полный рост. – Что за дикая чушь!
Зрители с интересом обернулись и посмотрели на него.
– Актёры начинают играть прямо среди народа? Это что-то новенькое! – Усмехнулся старый ремесленник, сидящий рядом с мальчиками.
Широ разгневанно посмотрел на него.
– Я не актёр, и я не желаю смотреть такие гнусные сцены!
– Ну так и катись отсюда. – Преспокойно заявил какой-то крестьянин.
– Что ты сейчас сказал, сын обезьяны? – Закричал Широ. – Я – Асакура-сама!
Вот теперь поднялся настоящий хохот. Все смотрели на Широ, никто даже не заметил, что на сцену вышли новые актёры и в растерянности замерли, не зная, начинать новый спектакль или нет.
– Ха-ха! Этот недоросток говорит, что он – Асакура-сама! – Слышалось отовсюду.
– Широ, пожалуйста… – пробормотал Юки, с тревогой глядя на искривлённые от смеха лица.
– Замолчите! Я не Асакура Райдон, я Асакура Йомэй! – Надрывался Широ.
– Что-то мы ни разу о таком не слышали.
– Я – ваш молодой господин!
– Нашего молодого господина, Торио-сама, полтора десятка лет тому назад выставили из Мино, – не прекращая смеяться, сказал крестьянин. – А ты, видно, совсем ополоумел, цыплёнок, раз решил, что ты – это он!
– Как ты меня назвал? – Ахнул Широ. – Ты, грязное животное, мерзкая обезьяна! От тебя воняет помоями!
Юки понял, что пора уносить ноги. Зрители перестали смеяться и не на шутку разозлились.
– Давайте поучим этого мальчишку, как следует разговаривать со старшими! – Закричали они.
И не выбраться бы друзьям из театра живыми, если б они не сидели у самого входа: Юки толкнул Широ к двери, заслоняя его собой от разгневанной толпы, и через секунду выскочил вслед за ним. Они бежали со всех ног, забыв про свою корову, а вслед им неслись ругательства и не самые любезные пожелания.
Обессилев, они остановились отдышаться возле уличного лотка.
– Как эти люди могут представлять такие отвратительные пьесы! – Громко возмущался Широ. – Мелкие, глупые простолюдины, они совсем забыли своё место!
Юки безнадёжно опустил голову.
– Слишком уж ты горяч, Широ. Так нельзя.
– Ты меня ещё будешь учить! Как ты посмел привести меня на представление, где слуги колотят своих господ?
– Это же народный театр, Широ, люди рассказывают о том, чего бы им хотелось…
– Ах, так? То есть все слуги мечтают издеваться над господами? И ты тоже этого хочешь?
– Нет, конечно, но…
– Хороший слуга чтит своего господина, и даже в мыслях не позволяет себе насмехаться над ним! Я попрошу Асакура-сама немедленно закрыть этот грязный театр!
