Текст книги "Амулет богини Бэнтен (СИ)"
Автор книги: Ли Льеж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)
Раздвинула створки – в самом деле бабочка! Да какая – алая, будто огонь! Влетала в комнату и уселась на подушку к мертвецу, рядом с изголовьем.
Женщина решила, что дурной это знак, колдовской. Стала молитвы шептать, заклинания, а бабочка всё не улетает. Так и просидела рядом с телом Оиши до самых похорон.
Как пришли из деревни люди нести старика на погребальный костёр, так бабочка и взвилась в воздух. Покружилась над комнатой, выпорхнула в дверь и полетела к озеру, будто розовый лепесток. Многие видели это чудо, и многим захотелось узнать, куда же летит бабочка.
А та подлетела к чёрному камню на берегу, опустилась на него – и исчезла. Когда люди подбежали и стали осматривать камень, оказалось, что на нём вырезано имя женщины. Кто-то из старожилов деревни вспомнил, что эта юная девушка больше полувека назад утопилась в озере, так как родные прочили её замуж за богатого купца, не разрешая соединиться с любимым. Вот и погибла бедняжка из-за несчастной любви.
Имя возлюбленного девушки старики вспомнить не смогли, но никто теперь и не сомневался, что звали его – Оиши.
С тех пор над озером часто видели двух алых бабочек, кружащихся в неярком вечернем свете. Всем известно, что бабочки – это души умирающих или уже умерших, но не могущих покинуть этот мир из-за тяжести грехов или болезненных воспоминаний. И, видя двух бабочек, порхающих над водой, крестьяне и радовались за Оиши, что он снова рядом со своей любимой, и скорбели о судьбе этих несчастных, навеки оставшихся в холодном мире людей.
– Очень грустная сказка, – выдохнула Цуё, по слогам дочитав до конца.
Вдова Моринага, пригорюнившись, наклонилась над очагом, зажмурившись от пламени.
– Это не сказка, Цуё-тян, это древняя и прекрасная легенда. – Женщина провела рукой по седеющим волосам и слабо улыбнулась. – Знаешь, когда я ночами сидела у лампы, вышивая косодэ, ко мне часто прилетала бабочка, только белая. Я думаю, что это душа моего Юкио-доно. Он ждёт меня, зовёт меня к себе.
– О. – Цуё стало как-то не по себе. – Мне так жаль вас!
– Я знаю, ты меня понимаешь, милая, ты ведь потеряла всю семью. Но ты молода, ты полна сил, а я уже стара для жизни. Сколько мне ещё отпущено – кто знает? Встретимся ли мы с моим Юкио? Я так скучаю по нему, если бы ты знала! – Вдова уронила голову на грудь, но не заплакала.
Зато Цуё немедленно принялась всхлипывать и сморкаться в рукав.
– Я тоже… не смогу жить… без Юки-тяна! – Пробормотала она сквозь слёзы.
Юйко-сан обняла девушку и прижала её голову к своей груди.
– Значит, нам надо сделать всё возможное, чтобы он остался жив.
Глава 13 САЙТО
Господин и слуга
Асакура Торио не просто разбирался в людях, он видел их насквозь. Лишь об одном человеке он мало что знал и постоянно заблуждался на его счёт, – этим человеком был он сам.
Торио почему-то казалось, что на посторонних он производит впечатление сильной, разумной, уверенной в себе личности, бесстрашного самурая и надёжного руководителя. Он и не догадывался, как много вокруг тех, кто видит в нём только ловкого интригана и от души презирает его. Кое-что стало для него проясняться только в последние месяцы, когда его ближайший помощник Кано дал понять, что ни во что не ставит своего господина и не собирается безукоризненно следовать его приказам.
– Но ты же подписал договор! – Слабо возражал Торио, ужасаясь, как он мог проглядеть в Кано столь неприглядную черту характера как непокорность воле хозяина.
– Ну и что? – Молодой воин лишь безжалостно ухмылялся. – Служить тоже можно по-разному. Я буду действовать в твоих интересах, но так, как сам посчитаю нужным. И не пытайся мне помешать, хуже будет.
За год Кано сильно изменился. Из неопрятного, помешанного на убийствах полумонаха с блуждающим взором он превратился в светского человека, понимающего толк в жизни: его природная красота, обрамлённая дорогими одеждами из благородного шёлка, выделяла его даже в толпе придворных сановников. Он выглядел как хищник, втянувший когти, и алчное безумие, светившееся в его звериных зрачках, заставляло мужчин трепетать от страха, а женщинам внушало болезненное любовное томление. Однако женщины Кано не интересовали, не нуждался он и в пирах, и в кутежах. Изредка участвуя в шумных застольях, он всегда оказывался вне общего веселья, всем видом выражая чуть снисходительное презрение. Кано впервые после давнишнего обрития головы подстриг волосы, но старую катану так и не заменил новой. В его руках любое оружие было смертоносным.
Торио, сам того не осознавая, начал его побаиваться. Ещё год назад он жаловал Кано право беспрепятственного входа в свои покои в любое время дня и ночи, и Кано распоряжался этим правом по своему усмотрению. Именно он раз за разом откладывал поход на Мино, не желая вдаваться в объяснения, но отнюдь не считал лишним являться без приглашения рано утром или поздно вечером без всякого повода. Торио начинало казаться, что Кано испытывает его на прочность. На самом деле Кано просто доставляло удовольствие лицезреть заспанную бессмысленную физиономию господина, в то время как сам он был бодр, свеж и полон захватнических амбиций.
Кано не тратил времени даром: он учился. Освоив «Искусство войны», Кано разузнал, в каких окрестных селениях живут наемники, из которых Торио намеревался сформировать своё войско, и лично объехал все деревни. Кано ещё только предстояло научиться руководить людьми, и он, понимая это, подолгу наблюдал, как тренируются воины под началом своих командиров. Оказалось, что в стратегии и тактике ведения боя существует множество тонкостей, о которых он прежде не имел и представления. Это значило, что в управлении войском Кано придётся полагаться не на древнюю науку, а на собственную догадливость. Блестящий воин-одиночка может быть бездарным полководцем, Кано вполне понимал и признавал такую возможность. Нападать на Мино он не торопился: во-первых, не было смысла это делать, пока ни он, ни войско не готовы к такому походу; во-вторых, договор с Торио был заключен на три года. Чем ближе к окончанию срока действия договора Мино будет захвачена, тем лучше. Только тогда он сможет убить Широсана и приобрести ценный трофей – меч в ножнах из кожи ската.
Порой Кано сам себе удивлялся: отчего этот меч настолько завладел его мыслями? Или дело было не в мече, а в его владельце? Но почему? Широсан интереснее других противников и кое-что умеет, но всё равно по сравнению с ним, Кано, он просто слабак. Торио считал, что сводного братца хранят от верной смерти какие-то боги или духи, но Кано, несмотря на своё религиозное прошлое, не верил в богов. Единственным божеством он считал собственное чутьё, редко его подводившее. И раз это чутьё требует смерти Широсана, значит, так тому и быть. Что такое эти три года перед задачей всей жизни? Пустяк!
Вышло так, что Кано тоже недооценил своего господина. Однажды он ворвался в его личные покои, страшно разгневанный, с руками, сжатыми в кулаки. Спящий Торио подскочил на своём тюфяке и, узнав Кано, начал поспешно протирать руками глаза.
– Что это значит? – Процедил Кано, скрестив руки на груди.
– Кано-кун?
– Отряд в сто человек напал на Мино, мне донесли. Что это такое? Это ты отдал приказ?
– Кано-кун, успокойся! – Торио умоляюще сложил ладони и кивнул головой на чистый соломенный мат для сидения. – Присядь, я всё тебе расскажу!
Кано церемонно присел на пятки, не переставая злобно щуриться. Торио потряс головой, чтобы окончательно отогнать сон, и заговорил:
– Кано-кун, мы слишком долго не нападали. Медлить было больше нельзя. Я действительно послал одну рё[1] на границы Мино, чтобы проверить обороноспособность противника. Если бы им удалось прорваться, мы бы поняли, что охрана слаба…
– Как ты посмел без моего разрешения? – От ярости у Кано затряслись плечи. – Ты понимаешь, что ты натворил, дурак? Мы их спугнули! Если раньше Широсан ещё сомневался, что мы нападём, то теперь он уверен в этом и начнёт наращивать военную мощь. Я собирался выждать ещё несколько месяцев, но теперь всё потеряно! Нам придётся выступать в ближайшее время!
– Разве это так плохо? – Возразил Торио. – Сейчас весна, лучшего времени не придумаешь. Осенью начинать войну неразумно, ведь зимой у врага появится преимущество: их воины смогут прятаться от холода в своих домах, на родной земле, а наши будут вынуждены зимовать в поле без провизии и тепла… Я ведь прав, Кано-кун, ты сам знаешь!
– Ты, я вижу, считаешь себя главнокомандующим. – Глаза Кано превратились в две узкие щелки.
– Но ведь так оно и есть. Я – господин, а ты генерал моего войска, мой подчинённый.
– С чего ты взял, что ты хороший стратег? Затея с вылазкой была донельзя глупой и бездарно провалилась. Мы потеряли несколько десятков людей. Не то чтобы мне были нужны их жалкие жизни, но для нас сейчас важен каждый боец. Нам не собрать войско больше того, которым командует Широсан, у тебя просто не хватит на это денег. Хотел бы я знать, на что ты рассчитываешь, вступая в бой с превосходящими силами противника.
– На высшую справедливость! – Дёрнул головой Торио. – Я законный наследник Мино, я сумею переманить людей на свою сторону, как удалось мне сделать это здесь, в Киото. Этот сопляк-чужекровка не имеет права властвовать над землёй моего родного отца, и все это понимают не хуже меня. Кроме того, я рассчитываю на тебя, Кано, на твои военные таланты. Ты очень силён и много чего можешь сделать даже в одиночку. Один ты наверняка прорвался бы за границы Мино, я уверен в этом.
Но Кано не купился на лесть.
– Ты снова заговариваешь мне зубы, Торио-сама. Учти, если попробуешь вести игру за моей спиной, я убью тебя. У меня, видишь ли, есть свои цели в Мино, и я не позволю мне помешать!
– А ты не мешай мне, Кано. Я уже не настолько молод, как ты и этот твой Широсан, я не могу бесконечно откладывать то, к чему стремился все последние годы. Уже почти двадцать лет я мечтаю захватить Мино, и я своего добьюсь, с тобой или без тебя. Лучше, если мы не будем ссориться, Кано-сан. Мы не враги друг другу.
Кано криво усмехнулся. Торио безмерно его раздражал, в эту секунду руки так и чесались убить его каким-нибудь особо изощрённым способом. Но, помня про договор, Кано уступил.
– Хорошо, Торио-сама. Будь по-вашему. Выступление назначим через месяц, а вы пока думайте, из каких закромов будете платить нашим воинам. Не знаю, кто снабжает вас деньгами, но надеюсь, что этот человек щедр.
Торио согласно кивнул, усилием воли сгоняя с лица оторопь. Какую ненависть он сейчас испытывал! Торио казалось, что он ненавидит Кано даже больше неизвестного пока Йомэя, но обнаруживать это было нельзя. Кано слишком ценен для него как соратник, упустить его – значит закрыть себе путь к победе. Пока действует договор, они с Кано ничего друг другу не сделают. Главное – по истечении срока действия ухитриться убить Кано прежде, чем тому захочется убить Торио.
Идея с вылазкой в Мино выглядела по-дурацки, ничего не скажешь. Разумеется, это была чистой воды провокация, но провокация не для Йомэя и его сторонников, а для генерала Ханакаяма Кано. Как иначе было заставить его перейти к активным действиям? Хорошо, что Кано счёл господина самодуром и об истинных его мотивах не догадался.
Ничего, мы с тобой ещё поборемся, непобедимый Кано! – мысленно решил Торио. Как бы ужасен ты не был, но хитрости в тебе ни капли. Ты прямодушен, и это твоё слабое место. И всё-таки любопытно, с чего тебе так пал на сердце этот Йомэй, которого ты зовёшь Широсаном? Чтобы заинтересовать тебя, Кано, он должен быть как минимум незаурядным воином, вряд ли тебя привлекает в людях что-то ещё, кроме боевых качеств. Плохо, если твоё мнение о нём соответствует действительности, но ничего ещё не потеряно.
Асакура Торио верил в свою судьбу. Он был убеждён, что Мино ему покорится, и надеялся, что избавится от обоих ненавистных ему людей в тот же день, когда это произойдёт.
Весенний рассвет
Комната отличалась изысканным убранством: спальную зону огораживали искусно вышитые ширмы, в токонома нежно светилась цветущая ветка вишни, сбрызнутая росой, а по циновкам были разбросаны свежие лепестки – обитательнице комнаты нравилось постоянно ощущать их тонкий аромат. Госпожа Акэбоно, одетая в бледно-розовое платье, праздно возлежала на футоне, разглядывая мотыльков, облепивших потолок. Свет в жилище придворной дамы всегда горел допоздна, и насекомые, привлечённые им, легко залетали через раздвинутые перегородки, а утром не могли выбраться наружу. Служанкам каждый день приходилось сгонять их травяными метёлками и выдворять на улицу.
Красавица не знала, чем себя занять. Её исполнилось 28 лет, она почитала себя старой и ужасно хандрила по этому поводу. Она не верила даже отражению в зеркале, не то что комплиментам влюблённых мужчин. Её светлое, чистое лицо сияло прелестью, её волосы были мягкими и блестящими, а тело гибким и стройным, но во дворце теперь всем заправляли совсем юные девушки. Император, большой любитель хорошеньких женщин, приглашал их из всех благородных семейств. Нынешняя его любимица была моложе Акэбоно чуть не в два раза! Подумать только!
Такие мысли заставляли красавицу морщиться, а от этого, как известно, у женщин появляются морщинки. Между бровями госпожи Акэбоно уже имелась крошечная, почти незаметная сердитая складочка, от которой придворная дама безуспешно пыталась избавиться с помощью всяческих притираний. Однако эти усилия не приносили желаемого результата, и с каждый днём прекраснейшая женщина во дворце всё больше грустнела.
Госпожа скучала из-за отсутствия в её жизни достойных мужчин. Мужа, разумеется, можно было не брать в расчёт, – он, зная о любовных приключениях супруги, не удосужился даже приревновать. Левый министр Сайто женился на юной Хотару-тян, будучи уже вдовцом и имея дочь от первой любимой жены. Ни о каких взаимных чувствах и речи не шло – брак был заключён по воле императора, обожающего устраивать личную жизнь своих вассалов. Статус замужней дамы позволил Акэбоно находиться во дворце практически неотлучно, она считалась неприкасаемой – и никто, кроме Сына Неба, на которого законы не распространяются, к ней и не прикасался. Во всяком случае, все так думали.
На самом деле дама всё больше и больше тосковала, от скуки влюбляя в себя молодых людей и почти сразу же бросая их за ненадобностью. Устоять перед её чарами могли очень немногие, но такие крепыши во дворце всё же изредка случались.
Вот, например, тот мальчишка из семьи Асакура – Йомэй, кажется? Женщину привлекла его необычная внешность: белая, почти прозрачная кожа, светлые, будто пепел, глаза и красивые вьющиеся волосы. А каким изумлённым он выглядел и как покраснел, когда Акэбоно, расшалившись, воткнула цветок ему в причёску и предложила притвориться девушкой! Ха-ха! Очаровательный мальчик и совсем юный. Жаль, оказался грубияном. Подумать только, в ответ на изысканное любовное письмо сочинил какой-то глупый и бесцеремонный стишок. Ну и ладно, не жалко: у него могло быть лучшее свидание в его жизни, а он отказался. Потом жалеть будет, да поздно.
Или господин санги по имени Асаи Акио. Чаровница пленилась его нежным, текучим, как горный эфир, именем. Акио знал толк в нарядах, был умён и отличался редкостной утончённостью. Однако, пококетничав с ним некоторое время и ничего не добившись, госпожа Акэбоно сделала вывод, что это воздушное создание не интересуется женщинами, преисполнилась презрения и оставила свои попытки. Очень нужно время на такого тратить.
Обиднее всего вышло с легендарным воином Кано. Этот во дворце появился всего раз, но попал в поле зрения придворной дамы и заставил её – впервые с детства! – открыть рот от восторга. Хорошо, что все смотрели на Кано, и её неприличной реакции никто не заметил. Вот это красавец, куда там двум предыдущим! Просто божество! А как ему шла эта естественная небрежность! Сразу понятно: вот человек, абсолютно равнодушный к собственной красоте, и от этого ещё более прекрасный. Над записными красавчиками, которые вертятся перед зеркалом больше девушек, Акэбоно смеялась, но Кано, вероятнее всего, в зеркало вообще никогда не заглядывал. Умопомрачительно хорош, окружён будоражащими слухами, горд, опасен и одинок. Глядя на него, дворцовые красавицы едва сдерживали стоны. Ну уж не дождётесь, решила Акэбоно, никому из вас он не достанется.
Решив так, самая красивая женщина во дворце перешла в наступление. Выяснила, где можно встретить Кано, под разными предлогами стала попадаться ему на глаза. Улыбалась ему, кокетливо прикрываясь веером, – он и не заметил. Роняла платок ему под ноги – поднял и пошёл себе дальше. Притворялась больной, умирающей – не сработало. Пыталась заговорить – отмалчивался. Написала ему любовное письмо, прождала ответа целую неделю – не дождалась. Ничего на него не действовало, ничего! Акэбоно уж, было, решила, что этот неприступный красавец из той же породы, что и женоненавистник Акио, и приготовилась презирать его тоже, пока однажды не застала Кано разговаривающим с её собственной падчерицей Маюри – дочерью Сайто. Девушка ему не больно-то отвечала, а вот Кано улыбался! Улыбался!
Дело осложнялось ещё и тем, что господин, на службе у которого состоял Кано, – какой-то выскочка с тёмным прошлым и родственник Йомэя, – с некоторых пор не давал госпоже Акэбоно проходу. Несчастный дурак отчего-то решил, что придворная дама прогуливается возле его дома ради встречи с ним. Ну и самомнение! Этот Торио, так его звали, был вовсе не красив, да и не так молод, как нравилось Акэбоно – всего года на три моложе Сайто. Не старик, но и не юноша. Взгляд противный, скользкий, пальцы всё время шевелятся, как у паука. В ответ на мнимые заигрывания госпожи Акэбоно Торио-сан зачастил во дворец, вроде бы для встреч с дайнагоном Ямада, а сам вместо этого таскался за придворной дамой и осыпал её заверениями в своей искренности. Надоел ужасно, и ведь не нагрубишь в ответ: откажет от дома – как видеться с Кано?
И падчерица! Ох, эта падчерица! Раньше госпоже Акэбоно и в голову не приходило видеть в ней соперницу: во-первых, и в половину не так красива, во-вторых, не первой молодости, в-третьих, очень уж застенчива и нелюдима. Раньше мачеха иногда жалела бедняжку: с заключением брака у Маюри-тян вышел большой конфуз, и вот девушке уже двадцать, поздно замуж. На двадцатилетних в наше время женятся только вдовцы или те, кому нужна жена-служанка. В прислуги к какому-нибудь богатому нечестивцу Сайто, разумеется, свою обожаемую дочь не отдаст, так что Маюри одна дорога – в монастырь. Но оказалось, что эта тихоня не так проста – и как только ухитрилась познакомиться с Кано?!
С того дня госпожа Акэбоно невзлюбила Маюри. Прямо вредить ей она не могла, ведь Сайто любил дочь больше неверной жены и наверняка встал бы на её сторону. Но женщина знала, что Маюри тиха и жаловаться не любит, поэтому изводила девушку незаметной травлей.
Вот и сейчас, лёжа в постели, госпожа Акэбоно ощутила желание причинить падчерице какое-нибудь неудобство, поэтому закричала жалобно и мелодично, но в то же время пронзительно, как это умела делать только она:
– Маюри-тян! Эй, Маюри-тян!
Тут же за тонкой перегородкой послышались быстрые шаги. Мгновение – и в комнату вбежала высокая тонкая девушка с длинными рыжеватыми волосами, одетая в светло-зелёное кимоно.
– Вы звали? Вам плохо, госпожа?
– Нет-нет! – Несчастным голосом произнесла придворная дама. – Просто у меня ломит спину, а вечером мне во дворец, там будет большое празднество. Что же делать? Маю-тян, прошу тебя, разомни мне плечи!
– Конечно, госпожа! – С готовностью откликнулась девушка.
Госпожа Акэбоно перевернулась на живот и спустила платье с плеч.
– Только осторожнее, Маюри-тян, у меня очень тонкая кожа! Не оставь синяков!
Девушка принялась разминать спину мачехи, а Акэбоно, положив подбородок на сцепленные на подушке ладони, тихонько попросила позвать служанку, чтобы выгнать из комнаты «этих проклятых насекомых».
Пришла девчонка-служанка с метёлкой из травы. Вскарабкавшись на скамейку, она начала махать метёлкой в сторону окна, разгоняя мотыльков и шершней. Комната наполнилась жужжанием и мельтешением.
– В чём дело, Маюри-тян? Что не так? – Спросила госпожа Акэбоно, заметив, как дрогнули руки девушки.
– Всё хорошо, госпожа! – Маюри боялась насекомых и всегда вздрагивала, когда они пролетали мимо её лица.
– Тогда не останавливайся!
Рука Маюри прикоснулась к мачехиной шее, и тут какая-то оса, разозлённая движениями метёлки и не могущая найти выход, уселась прямо на щёку девушки.
– Ах! – Маюри некрасиво вскрикнула и вскочила на ноги, сама себя ударила по щеке.
– Что такое? Что ты делаешь? – Недовольным голосом осведомилась мачеха.
– Оса! Она меня укусила!
– Ты оцарапала мне шею, Маюри. Я ведь не оса, которая тебя укусила, за что же ты мстишь мне? Убирайся вон из моей комнаты! У тебя слишком длинные ногти, придётся тебе их обрезать!
– Простите, госпожа! – Маюри, залившись слезами и прижав ладонь к распухшей щеке, выбежала прочь. На белом лице Акэбоно мелькнула едва заметная улыбка.
Пока женщина поворачивалась на спину и снова натягивала кимоно, ей показалось, что служанка, стоявшая на скамеечке со своей метёлкой, кинула на неё неодобрительный взгляд.
– Эй, ты! – Госпожа Акэбоно сдвинула брови, и морщинка вернулась на своё место. – Как ты смеешь смотреть на меня так?
– Я на вас не смотрела, Хотару-сама. – Невозмутимо откликнулась девчонка.
– Как не смотрела? Я же заметила.
– Вы ошиблись, на самом деле я смотрела на большую мерзкую осу.
– На осу?
– Да, на ту самую, которая ужалила Маюри-сама. Вот противная тварь, надо её прихлопнуть!
– Не слишком ли много ты себе позволяешь… как там тебя? – От такого красноречия дама даже опешила.
– Цуё, госпожа. Просто Цуё.
– Занимайся своей работой, Цуё, а не болтай!
– Слушаюсь, госпожа.
Служанка проворно смахнула с потолка оставшихся мотыльков и довольно ловко выгнала их в окно. Поклонившись напоследок, она забрала скамеечку и вышла из комнаты.
Вернув метёлку из травы в кладовку, Цуё достала из-за пояса коробочку с целебной мазью и пошла навестить Маюри. Дочь Сайто, в комнату к которой Цуё с недавних пор разрешалось входить без стука, разглядывала в зеркало распухшую щёку и горько плакала от боли и собственного безобразия.
– Ну-ну, не плачьте! – Сурово велела Цуё. – Я принесла мазь, сейчас мы всё исправим.
Маюри доверчиво смотрела, как служанка зачерпывает из коробочки жёлтую пахучую мазь и кладёт её на чистую тряпицу. Этой тряпицей служанка решительно обвязала голову Маюри: получилось совсем некрасиво, но боль сразу же начала отступать.
– Ох, спасибо, Цуё-тян! – Девушка вытерла руками покрасневшие глаза. – Ты такая заботливая! Почему в комнате мачехи всегда столько насекомых? Её-то они не кусают...
– Ничего удивительного – осиный улей! – Цуё раздражённо пожала плечами. – Осы никогда не жалят свою королеву.
– Нехорошо так говорить.
– А вы разве со мной не согласны?
– Цуё, тут стены очень тонкие.
– Вот потому я и говорю тихо. А вот вам бы говорить поменьше, Маюри-сама, а то опухоль нескоро спадёт.
Девушка рассмеялась с горькой иронией.
– Чему быть, того не миновать. Перед кем мне теперь красоваться, Цуё-тян? Жених от меня отказался…
– Один отказался – другой найдётся. Не отчаивайтесь, вы молоды.
– Молода, как же! В наше время если не вышла замуж до шестнадцати, то о браке можно забыть.
– Ну и очень глупо! – Возразила Цуё. – Тот, кто полюбит вас, плюнет на все условности и женится на вас. Вы очень добрая девушка, вы достойны большой любви.
– Спасибо, Цуё-тян, ты всегда пытаешься меня поддержать. Нет, я не утратила надежды. Я всё ещё верю, что найдётся человек, который полюбит меня несмотря на мой возраст. И я тоже его полюблю. А у тебя есть жених, Цуё-тян?
– Есть, – минуту помолчав, ответила Цуё. – Но наша свадьба тоже расстроилась. Впрочем, я также не теряю надежды.
Обе девушки вздохнули, думая каждая о своём. Госпожа Акэбоно в соседней комнате пальцем разглаживала морщинку между бровей и посмеивалась про себя.
Левый министр императора
За неделю до этих событий выяснилось, что у Асакура Торио есть ещё один сюрприз для своего верного вассала.
– Я знаю, Кано, ты считаешь меня ни на что не способным руководителем. Ничего, я не обижаюсь. Я просто докажу тебе, что это не так! Я тут, видишь ли, кое-что сделал, и теперь наше войско по численности не уступает войску Йомэя!
Выслушав этот короткий монолог, Кано заметно напрягся.
– Что же, интересно, вы сумели предпринять, Торио-сама?
– Теперь у нас есть влиятельный союзник! – Торио гордо улыбнулся. – Я нашёл человека, который готов выступить против Йомэя. Я него личные счёты к этому самозванцу. Каково?
Нижняя челюсть Кано выдвинулась вперёд.
– Другими словами, вы опять приняли решение, не посоветовавшись со мной.
– Твоё позволение мне не нужно, Кано. Это сильный и надёжный человек, он не подведёт.
– Не подведёт? Откуда вы знаете? Что вы пообещали ему за помощь? Никому доверять нельзя!
– Кано, выслушай, пожалуйста, прежде чем кричать на меня. За помощь я пообещал ему сущие пустяки: он помогает мне захватить Мино, а я в ответ женюсь на его дочери. Что, ловко? – Восхищённый своей предприимчивостью, Торио радостно рассмеялся. – Не каждый день мне удаётся заключить такое выгодное соглашение!
– Выгодное соглашение? – Вскипел Кано. – Да тебя облапошили, как дурака! Ни один нормальный человек не согласится на такие условия!
– Не знаю, что в твоём понимании «нормальный», но Сайто-сан не только согласился, но и выразил готовность отправиться в поход немедленно. Он давно точит зуб на Райдона и его приёмного сына. Они оба нанесли роду Сайто страшное оскорбление!
– Оскорбление?
– Да, именно. У Сайто дочь. Когда девушке было около шестнадцати, мой отец попросил её руки для своего приёмного сына Йомэя, которому тогда было четырнадцать. На руку девушки уже имелось несколько претендентов, но узнав о предложении Асакура, Сайто отказал им всем. И что же? Господин Райдон три года откладывал свадьбу, объясняя это тем, что его сын Йомэй, видите ли, ещё слишком молод, чтоб становиться отцом семейства. А потом Райдон взял да и умер, а этот выскочка никак не поддержал намерение жениться на Сайто Маюри. Он даже письмо с извинениями не прислал! Естественно, Сайто просто в ярости. Благополучный возраст для замужества давно упущен, девушке исполнилось двадцать лет. Старовата, но ничего. Я женюсь на ней, если только её любящий батюшка поможет мне захватить Мино!
Но Кано эта история не убедила.
– С чего бы это ему тебе помогать? Ради замужества дочери рисковать жизнями тысяч людей?
– Ты, Кано, просто не знаешь, на что способна родительская любовь…
– Ну, если родительская любовь способна выдать девушку замуж за первого встречного проходимца, бравирующего громким именем, не спросив при этом даже мнения самой девушки, то такая любовь, действительно, весьма обескураживающее явление! – Насмешливо изрёк Кано.
Торио не захотел вступать в полемику.
– Можешь говорить всё, что угодно, Кано, но дело решённое. Мы с Сайто-саном уже подписали договор. Можем выступать хоть завтра!
– Не спеши, Торио. – Кано, продолжая ухмыляться, злобно сощурил глаза. – Пока я сам не поговорю с этим Сайто, никакого выступления не будет. Я должен убедиться, что этому человеку можно доверять.
– Но Кано! Договор!
– Не беспокойся. Если этот человек мне не понравится, я его просто убью. Никаких сложностей не будет.
И Кано, оставив господина хватать ртом воздух, отправился на поиски нового союзника, чтобы разобраться в его намерениях.
Сайто-сан жил в прекрасном доме недалеко от дворца. Дом охранялся, но для Кано этой проблемы никогда не существовало: едва завидев его фигуру, стражники сочли за лучшее расступиться. Кано мимоходом подумал, что если б ему заблагорассудилось пройти в покои самого императора, он и то не встретил бы ни малейшего сопротивления на своём пути. Всё-таки люди трусливы по своей природе, даже самураи, которые, по идее, должны презирать смерть и ценой жизни платить за безопасность своего господина. Разве можно положиться на такую охрану?
Кано прошёл по изогнутой дорожке из крупных, гладко отшлифованных камней. Кто-то, занимающийся обустройством сада, определённо обладал изысканным вкусом: и мелко просеянный белый песок, уложенный концентрическими кругами, и затянутый ряской пруд, и карликовая вишня, – всё здесь являло собою совершенную гармонию. Сквозь щель в створках окна на втором этаже Кано разглядел хорошенькую женскую головку: это была придворная дама, которая в последнее время часто попалась ему на глаза. Юноша припомнил, что она была женой левого министра Сайто.
Вход был огорожен портиком с резными деревянными колоннами. На высоком крыльце, подогнув ноги, сидела девушка в скромном светло-голубом кимоно, вышитом узором из листьев конопли. Увидев постороннего, столь бесцеремонно вторгшегося на территорию отцовского дома, девушка утратила дар речи и непроизвольно схватилась рукой за воротник. На струганных половицах перед ней лежало неоконченное вышиванье.
– Не пугайтесь, – предупредил Кано. – Я не к вам. Дома ли Сайто-сама?
– Отец дома, – пролепетала девушка.
Отец? Так это, стало быть, и есть та самая Маюри, на которой Широсан не захотел жениться. А он-то принял её за служанку.
– Можете его позвать? Я тороплюсь.
Девушка смотрела на него во все глаза, не двигаясь с места. На её лице застали недоумение и страх, смешанные ещё с каким-то чувством. Кано уже привык, что женщины реагируют на его появление странным образом, и его это всегда раздражало.
– Скорее! – Поторопил он.
Девушка неловко вскочила на ноги. Была она такая трогательная, лёгонькая, – и симпатичная, хоть Кано это и не сразу заметил. Юноша привык, что все женщины похожи на кукол, а в этой было что-то живое. Нет, не выражение лица, что-то ещё.
– Я быстро! – Маюри-сан бросилась в дом, забыв подобрать свою рамку для вышивания.
Она даже не спросила, кто он такой. Что ж, подумал Кано, наверняка Сайто сейчас примчится в доспехах и с обнажённым мечом.
Он почти не ошибся: левый министр выскочил на крыльцо хоть и без доспехов, но с катаной наголо. Его лицо словно превратилось в каменную маску: все черты застыли, в глазах полыхала ярость. Кано поспешно сделал шаг назад и склонился в свободном поклоне.
– Господин Сайто-сама? Не пугайтесь. Я вассал Асакура Торио-сама, меня зовут Кано. Я с добрыми намерениями.
Прищурившись, Сайто чуть опустил меч. Внешность у Кано была приметная, не опознать невозможно.
– У вас какое-то дело ко мне? Как вы посмели ворваться в мои владения и напугать мою дочь?
