Текст книги "Амулет богини Бэнтен (СИ)"

Автор книги: Ли Льеж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 30 страниц)

– Спасибо, – машинально откликнулся Широ и только потом отметил, как нелепо это звучит.

Кано и на это никак не отреагировал. Не усмехнулся, не кивнул.

– Торио мёртв, знаешь? – Широ сделал попытку сесть, и попытка увенчалась успехом, хоть тело и откликнулось болью. – Причём, похоже, его убила женщина.

– Знаю, – сказал Кано.

– А ты почему не убил меня, когда это было возможно? – прямо спросил Широ.

– Это всегда было возможно. Это возможно и сейчас, – откликнулся Кано.

– Значит, всё ещё хочешь убить меня?

– А ты?

Широ задумался, чего он хочет. Получалось, что ничего. Это чувство называется опустошением, и Широ сейчас был опустошён, как никогда раньше. Ему почему-то казалось, что и Кано тоже.

– Мы должны это закончить, – проговорил Широ.

– Пожалуй, что должны, – согласился Кано.

Он поднялся на ноги, быстро, но без прежней грациозной лёгкости, делающей его похожим на дикого зверя. Широ тоже постарался встать, хоть это и не удалось ему с первой попытки. Тупая, ноющая боль во всём теле не собиралась исчезать.

– Мы куда-то пойдём? – спросил он.

– По-моему, и здесь достаточно места, – откликнулся Кано.

Они встали друг напротив друга. Широ небрежно вытащил меч из ножен, а сами ножны без всякого почтения бросил на траву. Прекрасное, но ничего не выражающее лицо Кано вдруг оказалось напротив его лица. Чёрные глаза уставились в его серые.

Широ вдруг вспомнил что-то и коротко рассмеялся.

– Что? – без особого интереса спросил Кано.

– Вспомнил сейчас. Давно уже забыл, а сейчас вспомнил, – Широ хотел улыбнуться, но не удалось. – Давным-давно, после первой встречи с тобой, я увидел одну старуху. Древнюю такую старуху. И она сказала мне, что я должен где-то разыскать амулет богини Бэнтен. Что за амулет, где именно искать и зачем – ничего не понятно. Но якобы этот амулет должен защитить меня от огня и сделать сильным. Знаешь, что? По всему получается, что этот амулет – ты, Кано.

На точёном лице хищника появилось лёгкое недоумение.

– Старуха? Сказала про амулет?

– Да.

– Я тоже видел какую-то старуху, но давно, ещё в монастыре... Что ты мне плетёшь про амулеты? Амулет – это всегда какая-то вещь. Амулетом человек быть не может…

– Ах да, – сказал Широ, – я забыл, ты же у нас большой знаток религии. Монах.

– Я давно уже не монах. И в богов не верю.

– В амулеты тоже?

– Не верю, – повторил Кано. – Хватит болтать, нападай.

– Мне что-то лень тебя убивать, – сознался Широ.

Кано ничего не ответил, но сжал меч крепче. Запах гвоздики, тяжёлый, душный, будоражащий обоняние, плыл вокруг него. Удивительной красоты лицо казалось окаменевшим, но всё-таки напряжённым. Будто бы Кано из последних сил пытался держать маску.

Широ замахнулся и ударил.

– Ты жив?

Широ повернул голову к источнику звука. На него смотрела Цуё. Её одежда была смята и разорвана, ноги босы, а в руке девушка крепко сжимала свой нож, побуревший от крови.

– А ты? – задал столь же полезный вопрос Широ.

Цуё подошла к нему и встала рядом.

– Я думала, ты сгорел.

– Я думал, тебя зарезали.

– Я сама уложила двоих.

Широ кивнул, будто и не ожидал другого ответа.

– Кто-то ещё спасся?

– Многие, – ответила Цуё, – твой учитель Мицуёри успел вывести много людей из замка. Госпожа Моринага спаслась каким-то подземным ходом. Кто тебя ещё интересует?

– Юки?

– Мёртв. Но мне удалось защитить его тело, – с непонятной гордостью в голосе отозвалась Цуё, – никто к нему не прикоснулся, кроме меня.

– Я могу его увидеть?

– Да. Пойдём.

Цуё повернулась и пошла, её маленькие грязные ступни так легко ступали по усыпанной пеплом траве, будто она не шла, а скользила. Дождь продолжал заливать всё вокруг, смывая запах гари. Развалины замка почти перестали дымиться.

Они обошли то, что осталось от замка Мино, и вышли к мосту перед воротами. Потом Цуё свернула в сторону повела Широ в парк, в самую гущу деревьев, напитавшихся влагой, где пряталась уютная беседка. Сейчас она показалась Широ какой-то облезлой, будто дождь смыл с неё краски. Даже деревянная обезьяна на крыше словно бы поджала под себя лапы.

На полу беседки лежал Юки с аккуратно сложенными на груди руками. Стрела продолжала торчать у него из груди, будто явное свидетельство смерти. Цуё не стала заходить в беседку, остановилась у входа, а Широ зашёл.

Лицо Юки казалось безмятежным. Но он не выглядел так, будто прилёг отдохнуть и вот-вот проснётся, он выглядел абсолютно и несомненно мёртвым. Широ встал на колени и коснулся его холодной руки: она тоже была мёртвой.

– Мне кажется, это не Юки, – сказал Широ, не поворачиваясь к Цуё. – Я почти уверен, что это не он.

Когда Широ встал и собирался выйти, Цуё вдруг сделала шаг навстречу и крепко его обняла: так крепко, что весь воздух вышел из лёгких.

Потом Цуё ушла, а Широ направился глубже в парк. Ручей, наполняясь свежей влагой, пузырился и гудел, перекинутое через него сухое дерево поблёскивало влажными боками. На дереве сидела старуха и болтала ногами, пытаясь достать до воды. Заметив Широ, она устремила на него сердитый взгляд острых, совсем не старческих глаз.

– Ну присаживайся, раз пришёл, – поприветствовала его она.

И даже подвинулась, освобождая немного места рядом с собой.

Широ осторожно устроился на скользком мокром стволе рядом со старухой. Пахло от неё тоже совсем не по-старчески: железом, цветами и ещё чем-то дурманяще-женским, чем просто не может пахнуть от таких древних, морщинистых старух.

Ливень терял в силе, из стремительного становился жалобным, удручённым. Или это здесь, в насквозь промокшем парке, так казалось?

– В этом году дожди поздно, – сказал Широ, чтобы что-нибудь сказать.

Разглядывать старуху, сидя рядом с ней, было неудобно, и юноша уставился вниз, на русло ручья, быстро наполняющееся свежей водой.

– Вам всё поздно, – буркнула старуха, – то поздно, то рано. А я вот считаю – в самый раз!

Широ сложил руки на коленях. Почему-то руки были все в синяках и занозах, и когда только успел так украситься?

– Вы бы могли всё предотвратить, – сказал он, – если бы захотели. Но вам нравится просто наблюдать.

Старуха хмыкнула и бесцеремонно похлопала его по колену жёлто-коричневой старческой ладонью. Видно, несмотря на крутой нрав, она была не злая. Просто сварливая.

– И то верно, – согласилась старуха, – ну какие ещё развлечения в мои годы? Только на вас, молодых, смотреть…

– Но вы могли бы спасти Юки, – упрямо проговорил Широ, – могли бы! Дали бы и ему какой-нибудь амулет…

Тут старуха каркающе расхохоталась:

– Ой, не могу! Чего вспомнил! Ха-ха-ха!

Отсмеявшись и стерев рукой выступившие на глазах слёзы, она соизволила объяснить:

– Не было никакого амулета. И нет, и не будет никогда. Ты что, всерьёз думаешь, что человека может спасти от беды какая-то безделушка?

– Но вы же сами велели мне…

– Да разыграла я тебя, дурака! Хотя нет, – старуха со значением подняла вверх указательный палец, – не разыграла, а дала тебе цель! Понимаешь? Цель – это не чепуха навроде амулета, это дело серьёзное. У кого есть цель, то живёт не зря.

– И какая же у меня цель? – спросил Широ.

– Стать сильным. А у Юки была другая цель, и он своего добился. Ну и с чего бы мне потребовалось его спасать? Людям, стремящимся к цели, я не мешаю…

– Вы просто бессердечная, – Широ передёрнул плечами, – вы просто так развлекаетесь.

– Уж пожалуйста, не приписывай мне того, чего я никогда не делала! – Старуха резко ткнула его локтем в бок. – Не ищи виноватого, мальчик Широ. Сам понимаешь, бесполезно это…

Они ещё немного помолчали, сидя рядом. Густая листва деревьев скрадывала все звуки, и Широ понятия не имел, что творится сейчас у развалин замка. Главное, что здесь, в парке, ещё сохранился покой, который можно разделить с этим странным существом. Но покой этот недолог.

– Вам не пора? – бесцеремонно спросил Широ.

Богиня Бэнтен скосила на него глаза и ухмыльнулась.

– Мне уже давно никуда не пора. Ты иди. А я ещё посижу здесь, уж больно тут хорошо.

Широ кивнул и слез с дерева, мокрая одежда противно липла к телу, волосы облепили спину. Меча при нём уже не было, – он бросил его на месте последнего разговора с Кано, прямо на обагрённую кровью траву. Сейчас, наверное, дождь смыл все следы с того места.

Когда Широ уже намеревался уйти, богиня Бэнтен окликнула его в спину:

– Эй, мальчик!

Он обернулся. Старуха смотрела на него прозрачно-серыми, такими же, как у самого Широ, глазами.

– Всё будет хорошо, мальчик, – сказала она, – всё наладится.

Вместо эпилога

Маюри выбежала навстречу. За два месяца волосы у неё немного отросли и теперь были уложены в гладкую причёску, украшенную цветами. Бледно-зелёное еще девическое кимоно из тончайшего шёлка ладно облегало её фигурку, так что Цуё искренне залюбовалась подругой. Всё-таки она красавица, Маюри-тян.

– Цуё-тян! – поражённо воскликнула Маюри. – Неужели это ты?

За три дня пути в паланкине Цуё растрясла все внутренности. А ей-то раньше казалось, что нет ничего хуже верховой езды! Но паланкин, который несли на своих плечах четверо крепких слуг, оказался тем ещё пыточным устройством: громоздким, тряским и неудобным. Впрочем, сейчас, в её новом статусе главной служанки, Цуё путешествовать было нельзя.

– Это я, Маюри-сама, – прокряхтела Цуё, вываливаясь из паланкина, – как же я по вам соскучилась, Маюри-сама!

Не успела она произнести все приличествующие случаю слова, как Маюри сгребла её в объятия. Она так радовалась, что Цуё даже стало неловко.

– Ну что, есть ли новости, Цуё-тян?

– Да-да, замок наполовину восстановлен, все нижние покои уже заново отстроены и пригодны для жизни. Я прибыла за вами.

Некоторое время спустя подруги уже сидели в малой гостиной на женской половине замка Нидзёмару и пили чай. Уставшая с дороги Цуё шумно отфыркивалась, дуя на горячий чай, а Маюри только вертела на блюдечке свою чашку и с нетерпением ждала рассказа.

– Я привезла вам письмо от вашего отца, – уполовинив чашку, наконец-то выдала главную новость Цуё, – вот, радуйтесь! Мы его, конечно, не вскрывали, но Йомэю-сама ваш отец тоже написал.

– Что написал? – побледнела Маюри.

– Гневается! – со значением кивнула Цуё. – Но не противится. Свадьбе быть.

Маюри ничего на это не сказала, только закрыла лицо руками.

Слабенькая она всё-таки. Сейчас заплачет. Действительно, радость-то какая – стать женой правителя Мино, теперь уже единственного и безусловного!

Но оказалось, что Маюри расплакалась по другому поводу.

– Цуё, мне так жаль… – пролепетала она сквозь слёзы.

Поняв, в чём дело, Цуё тут же нахмурилась. Себе она запретила плакать, но не плакать не могла, и сейчас, в присутствии Маюри, слёзы едва не хлынули ручьём. Цуё изо всех сил принялась моргать и шмыгать носом, чтобы подавить всхлипы.

– Прости! – спохватилась Маюри.

– Не надо, – сдавленно произнесла Цуё. – Пока не могу я об этом… Давай лучше о чём-нибудь другом. О новостях, например.

…Сразу после трагических событий в замке к Имагава-сану был послан гонец, который, увы, сумел добраться до границы, когда уже всё закончилось. Полк воинов, примчавшийся на помощь Йомэю-сама, застал только дымящиеся развалины замка и два десятка мёртвых тел, среди которых, однако, не было молодого правителя Мино. Асакура Торио погиб, убитый каким-то чрезвычайно тонким оружием. Тело Ханакаяма Кано так и не нашли. То ли сбежал, то ли сгорел, – никто не знает.

…Армия Торио, узнав о смерти своего предводителя, подняла бунт. К счастью, с наёмниками оказалось легко поладить: Йомэй пообещал заплатить каждому обещанное жалованье, и этого хватило, чтобы гнев воинов превратился в восторг.

…Странные вести пришли из Киото: дайнагон Ямада был снят с должности, как не заслуживающий доверия. Место главного наперсника императора оказалось вакантным, и Его Величество изъявил желание, чтобы его занял властитель Мино. Асакура Йомэй пока не может придумать, как отвертеться от этого почётного назначения.

…Замок Мино сгорел не полностью. Уцелели все склады и подсобные помещения, все хранилища зерна и других припасов. По сути, сгорели только верхние этажи, в которых ничего ценного не было. Замок уже начали отстраивать заново, и если всё сложится удачно, то до холодов рабочие обещают закончить строительство. Сагара-сан уцелел при нападении на замок и потому остаётся на прежней должности, а Цуё неожиданно подобревший Йомэй-сама пожаловал звание главной служанки. Так что теперь она управляет слугами наравне с Сагара-саном, и тот на неё за это не обижается.

…Госпожа Моринага отказалась остаться в Мино, а Йомэй-сама не смог её удержать. Собрав свой узелок, вдова удалилась пешком и в неизвестном направлении, отказавшись принять даже несколько простых монет. О ней уже больше месяца ничего не известно.

…Мицуёри-сэнсей был ранен в сражении, но сумел полностью освободить замок от врагов. Он уже идёт на поправку, а с осени снова начнёт преподавать в своём додзё.

…Сам Йомэй-сама развил такую кипучую деятельность, что только держись. Он собирается расширять и перестраивать свои деревни, чтобы превратить их в города, и уже распорядился заложить новое святилище, посвящённое почему-то богине Бэнтен. Что с ним такое приключилось, Цуё точно не знает, но надеется, что женитьба пойдёт Йомэю на пользу.

– Он не передумал? – тихо спросила Маюри.

– Я ему передумаю! – грозно пообещала Цуё.

Маюри тихо рассмеялась.

***

Асаи Акио всерьёз раздумывал над тем, чтобы стать монахом. Вообще-то он всегда считал, что такая жизнь не для него. Ни в одного из богов Акио не верил и терпеть не мог работать руками, а ведь монахи только тем и занимаются. Распорядок в монастыре был такой: подъём до рассвета, до-о-о-о-олгая молитва, потом завтрак, состоящий из детской порции риса с водорослями, и вперёд, на работу. Акио приходилось целыми часами таскать воду из реки. Хоть и недолог путь, а как потом спину ломит!

Когда начался сезон дождей, река налилась силой, забурлила, но пока ещё не вышла из берегов. Шествуя к воде с вёдрами под проливным дождём, – двадцать шагов туда, двадцать шагов обратно, – Акио предавался размышлениям о том, как глупо и абсурдно устроено всё в этом мире. Ну зачем монахам вода? Хочешь пить или помыться – вот, двадцать шагов до реки! Да ещё дождь такой, что сам всё с тебя смоет, хочешь или не хочешь. Но с настоятелем Иошинори спорить бесполезно: только начнёшь ему возражать, как он сложит руки на неохватном животе и заведёт что-то нравоучительное про Будду. Акио пару раз послушал и больше не возражал.

В общем-то, и такая жизнь не хуже других. Во дворец Акио возвращаться боялся, чтобы не подставить ненароком младшего любимого брата, поступать на счётную службу куда-нибудь к торговцам не хотел, становиться простым писарем считал для себя зазорным… А здесь, в монастыре, спокойно.

Так спокойно, что порой хочется завыть.

Но благовоспитанный Акио выть никогда не будет, тем более под осуждающим взглядом Мамору. Братец считает, что Акио здесь чужой, и братец, конечно, прав. Вот только деваться Акио некуда. И незачем.

Однажды дождь превратился в туман, да такой густой, что в крошечное окошко кельи стало не видно реку, а от берега реки невозможно было разглядеть монастырь. Именно в такую замечательную погоду Иошинори снова послал Акио за водой. Добравшись до реки в моментально промокших сандалиях, Акио сердито бросил вёдра на песок и скрестил на груди руки. Только в таком тумане он мог позволить себе немного побыть собой настоящим, самую чуточку проявить эмоции. Ведь они у него были, эмоции. Просто он привык их скрывать.

В сизом воздушном молоке, слева от реки, неожиданно проступил человеческий образ, который с каждым мгновением приближался. Акио сначала подумал, что это один из монахов заплутал в тумане, потом подумал, что его самого подводит зрение, а в конце концов решил, что сходит с ума.

– Ты? – недоверчиво пробормотал Акио. – Ты как меня нашёл?

Ичиро сделал ещё несколько шагов и остановился рядом, широко улыбнулся, сбрасывая с плеча тяжёлый дорожный мешок. Сейчас они могли видеть друг друга, но их никто не видел, так как туман укрывал берег реки надёжным, охраняющим тайны покрывалом.

– Я просто хорошо искал, – ответил Ичиро.

***

Старая кухарка Кото рассыпала рис и соль, собираясь готовить свадебные лакомства для молодожёнов.

– Это к добру! – тут же заявила она, оборачиваясь, пока кто-нибудь не обвинил её в напрасной трате продуктов.

Но в кухне никого не было.

– К холодной осени это, – уже гораздо тише сказала кухарка, наклоняясь за метлой, – и к крикливому первенцу. Вот будет чудо, если с серенькими глазками! А лицом бы лучше в мать пошёл…

Она собрала рассыпанную крупу, бросила её в окно воробьям и снова принялась за готовку.

27.07.2018