Текст книги "Амулет богини Бэнтен (СИ)"
Автор книги: Ли Льеж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)
Но не успели они проехать и полпути, как Юки с криком «матушка!» спрыгнул с лошади и бухнулся на колени. Пожилая бедно одетая крестьянка с двумя деревянными вёдрами, полными воды, увидела его и уронила свою ношу. Вёдра покатились по земле, а женщина бросилась к коленопреклонённому юноше, не веря своим глазам.
– Юки-тян! Ты ли это?!
– Матушка!
Из домов потянулись крестьяне: поглазеть на чувствительную сцену.
– Что это такое! Кто этот юноша? – Спрашивали друг друга они.
– Говорит, что Юйко-тян его мать.
– Мать?! Так этот богатенький княжич – её сын?
– А второй кто? Тоже сын?
– По лицам-то видно, что из благородных, не чета нам… Тот, который на лошади, смахивает на дочку Ито-сана – одни волосы чего стоят!
– Не продают ли они лошадей? Нам бы хоть одного такого коня на деревню, а то пахать не на чем.
Широ забеспокоился, не зная, как отделаться от любопытных крестьян. Юки с Юйко-сан зрители не волновали: они наглядеться друг на друга не могли, а на посторонних не обращали внимания. Широ никогда ещё не видел друга таким счастливым: он ластился к матери, как огромный щенок.
– Ах, матушка, как я рад, что ты жива и здорова!
– Извините, – Широ тоже спрыгнул с лошади и подошёл к семейству Моринага, – я не хочу вмешиваться, но, может, мы лучше зайдём к вам в дом?
Юйко-сан обернулась и, опомнившись, поклонилась второму гостю.
– Боги да благословят вас, Йомэй-сама!
– Вы меня знаете? – Удивился Широ.
– Юки-тян писал мне о том, как вы добры к нему. Я безмерно благодарна вам и вашему отцу за заботу о моём сыне.
– О. Не стоит. На самом деле, это Юки обо мне заботится. – Широ застенчиво улыбнулся. – Без него мне пришлось бы трудно.
– Вы добры и скромны, – понимающе закивала вдова Моринага, – вы непременно станете замечательным человеком, Йомэй-сама. Конечно, пойдёмте в дом!
Пока Юки собирал опрокинутые вёдра и бегал за водой к колодцу, Широ и Юйко-сан медленно двинулись к домику, причём Широ пришлось вести в поводу всех четырёх лошадей. Он надеялся, что Юки быстро управится с доставкой воды, а то ему, Широ, чего доброго, придётся ещё и распрягать их самому. Подойдя к жилищу вдовы, Широ отбросил пустые мысли: конюшни при домике, конечно, не было. Но сам дом! Как в таком можно жить?!
Щели в косоватых стенах кое-как заткнуты сухой травой, полы отсырели, а в соломенной крыше виднелись дыры! Внутри домика было совсем пусто, только очаг в центре комнаты и свёрнутый соломенный тюфяк в углу. Общее впечатление усугубляли жалкие попытки придать комнате хоть сколько-нибудь уюта: кленовая ветка на стене напротив входа, свиток с надписью первой строки сутры лотоса в углу, лампа, расписанная бабочками.
Увидев, с каким выражением лица гость осматривает её обиталище, хозяйка принялась извиняться:
– Простите меня, Йомэй-сама, я совсем не подготовилась к вашему приходу… С тех пор, как на нашу семью свалилось бесчестье, моего мужа убили, а нас с сыном лишили фамилии, я что-то никак не могу взять себя в руки. Совсем опустилась. Мне и накормить-то вас нечем…
– Ничего, – пролепетал Широ, не зная, куда девать глаза, – это нестрашно. У нас есть с собою кое-какая провизия. Хватит и нам, и вам.
Тут, к счастью, появился Юки. Обозрев домик изнутри и снаружи, он только тяжко вздохнул. «Как это несправедливо!» – подумал Широ.
Юйко-сан ему ужасно понравилась. Когда все трое смогли преодолеть радостную оторопь от внезапной встречи, вдова принесла из погреба каких-то корешков и, растопив очаг, тут же зажарила их на открытом огне. Отыскалась в домике и бутылка саке.
– Это ещё из мужниных запасов, – объяснила она, – я вот берегла её на всякий случай… а случай и настал!
Несмотря на некоторую стеснённость, это был, пожалуй, лучший вечер в жизни Широ. Когда над землёй сгустились тени и крошечный домик погрузился во тьму, оказалось, что сидеть втроём у жаркого очага и пить тёплое сладкое саке очень весело и приятно. Широ, у которого никогда не было ни матери, ни по-настоящему близких отношений с отцом, с тёплым чувством наблюдал за нежной родственной дружбой, существовавшей между вдовой Моринага и её почти взрослым сыном. Даже с ним, Широ, Юки не был так открыт и искренен. Он, казалось, совсем забыл про своего друга и смотрел только на мать, говорил только с матерью. Однако Юйко-сан не позволяла Широ чувствовать себя лишним, постоянно обращаясь к нему с вопросами и слушая ответы с такой заинтересованностью, что он постепенно оттаял. Ближе к полуночи он уже начал завидовать Юки: какой он счастливец, у него есть мать!
Когда луна склонилась на западную половину неба, госпожа Моринага решительно поднялась с колен.
– Йомэй-сама, Юки-тян, вам необходимо отдохнуть, ведь завтра вам снова в дорогу. Мне очень жаль, Йомэй-сама, но в моём домике слишком мало места, я не могу предоставить вам для ночлега отдельную комнату. Ничего, если вы с Юки-тяном ляжете здесь, возле очага? Я дам вам сухое одеяло.
– А ты, матушка? – Забеспокоился Юки.
– У меня страшная бессонница! – Сказала Юйко-сан. – Ночами я вообще не сплю. Днём дремлю иногда, если время есть, а ночью обычно шью кое-что на продажу. Не беспокойтесь обо мне!
Юки не стал спорить: от саке у него слипались глаза. Широ тоже хотелось спать. Не раздеваясь, они юркнули под большое лоскутное одеяло, и тут же обоих свалил сон.
…Широ проснулся от тихого конского ржания. Он поднял голову и попытался сквозь сёдзи разглядеть луну: кажется, луна была ещё высоко.
Широ вспомнил, с каким вожделением вчера вечером крестьяне разглядывали их лошадей. Поскольку конюшни в деревне не было, Юки перед тем, как зайти в дом, распряг лошадей и привязал их к изгороди. «Украсть проще простого!» – подумал Широ.
Он решительно выбрался из-под одеяла и огляделся: Юки спал с блаженной улыбкой на лице, а Юйко-сан в домике не было. Отодвинув сёдзи, Широ выглянул на улицу. Мать Юки сидела на деревянной колоде, приспособленной под сиденье и, повернувшись в сторону луны, что-то неторопливо шила. Все четыре лошади паслись тут же.
Ёжась от свежести, Широ вышел наружу и задвинул сёдзи.
– Простите, Юйко-сан, Вам не холодно? Вы шьёте на улице, потому что в доме не хватило для вас места, да?
Вдова обернулась:
– Йомэй-сама? Вам не спится?
– Очень даже спится, просто вы тут сидите совсем одна…
– Спасибо, что беспокоитесь обо мне, – Юйко-сан тепло улыбнулась. – Нет, мне совсем не холодно, я привыкла. Светлыми лунными ночами я всегда шью на улице, чтобы не тратить лучину дома.
– Можно посмотреть, что вы шьёте? – Нерешительно спросил Широ.
– Да, разумеется. Присаживайтесь.
Широ осторожно присел на краешек колоды и взглянул на шитьё: это был белый шёлк, покрытый искусной вышивкой множества светло-зелёных бабочек. Мастерская работа!
– Как красиво! Но для кого же вы это шьёте? Ведь здесь, в деревне… – он прикусил язык, но вдова Моринага не обиделась.
– Нет-нет, это косодэ[4] я вышиваю для Юки-тяна. Эту ткань мне подарил ещё его отец много лет назад… Да, теперь нам с сыном запрещено носить шелка, но когда-нибудь, возможно, он наденет его, чтобы вспомнить обо мне.
Широ снова ощутил неприятное чувство в душе: эта женщина такая милая, почему она должна так страдать?!
– Как вы можете быть такой доброй? – Не выдержал он. – Ведь вы же должны меня ненавидеть!
Юйко-сан отложила иглу.
– Почему вы так думаете?
– Но как же!.. Ведь мой отец убил вашего мужа!..
– Асакура-сама не убивал моего мужа.
Широ споткнулся на полуслове:
– Что? Но ведь…
Вдова Моринага молча смотрела на луну. Её лицо было спокойным и умиротворённым, как у монахини, волны белого шёлка заливали её худые колени.
– Юкио-доно покончил с собой.
– Юкио-доно – это отец Юки? Покончил с собой?!
– Да. – Отрешённо проговорила женщина. – Это случилось четыре года назад. В то лето было много бабочек, нигде не было от них спасенья. Люди боялись, говорили, что это к беде. А я не верила. Знаете, бабочки – это ведь души живых людей, почуявших несчастье.
– Да, я что-то такое слышал…
– Асакура-сама беспокоился, что из-за своего нездоровья он не может ездить в Киото и участвовать в политической жизни. Он ведь очень живой, очень деятельный человек, но старость и недуги сделали его малоподвижным. Тогда он позвал моего мужа – а Юкио-доно был его ближайшим сподвижником, господин Райдон даже называл его другом… Получив задание от Асакура-сама, Юкио-доно отбыл в Киото, якобы по личным делам, но на самом деле он должен был присматривать за одним молодым даймё, рвущимся к власти над всей страной. Юкио-доно был очень осторожен, но враги Асакура-сама всё-таки разоблачили его. Если бы Юкио-доно признался, что занимается слежкой по приказу Асакура-сама, вашего отца ждало бы страшное бесчестье. Конечно, Юкио-доно не мог этого допустить. Когда его поймали, он сказал, что хочет продать военные секреты Асакура-сама, а сам потихоньку связался со своим господином и всё ему объяснил.
– И мой отец на это согласился? – С трепетом спросил Широ.
– Он не мог не согласиться, ведь на кон была поставлена честь его рода – рода Асакура. Это имя не должно быть запятнано позором.
– А как же имя Моринага?
– Когда мужа отправили из Киото обратно в Мино, уже в качестве шпиона от врагов Асакура-сама, он всё рассказал нам с Юки-тяном, и мы, конечно, согласились, что иначе поступить нельзя. Юкио-доно явился в замок Мино, и Асакура-сама публично предъявил ему обвинение в предательстве. Юкио-доно совершил сэппуку, а голову ему отрубил сам господин Райдон. Тело Юкио-доно было брошено собакам, я отправилась в изгнание, а Юки-тян остался слугой в замке. Нас лишили фамилии и объявили навек опозоренными. Всё было сделано согласно правилам, так что враги Асакура-сама ни о чём не догадались.
– Но это же ужасно! – Едва не закричал Широ. – И Юки всё знает?
– Разумеется, знает! – С достоинством произнесла вдова, и на её лице была написана гордость за мужа. – Юки-тян очень гордится своим отцом и тоже мечтает отдать жизнь за своего господина. И он обязательно это сделает, вот увидите, Йомэй-сама.
– Да не хочу я, чтобы Юки из-за меня умирал!
– Но для него это единственный способ окончить жизнь так, как подобает. Род Моринага всё равно прервётся: у моего сына нет шансов жениться на порядочной девушке. Я же не последовала за мужем только потому, что сын был ещё слишком молод. Мне тяжело здесь, Йомэй-сама, я мечтаю о смерти. И очень скучаю по Юкио-доно. В этом мире нам пришлось несладко, но если мы – каждый из нас – выполним свой долг, то в следующем рождении нас ожидает куда более завидная участь. Может быть, мы даже не разлучимся.
– Я тоже не собираюсь разлучаться с Юки! – Решительно заявил Широ. – Уж извините, Юйко-сан, а придётся вам ещё пожить, так просто вам обоим я умереть не дам. То, что с вами произошло – это просто нечестно! Род Моринага гораздо древнее и благороднее рода Асакура, сложись обстоятельства чуть по-другому, это я мог бы прислуживать Юки!
– Нет, такого быть не могло. – Покачала головой вдова. – Юки-тян рождён, чтобы служить, а вы рождены, чтобы повелевать людьми.
– Это я-то?
– Да, я вижу это на вашем лице. Вам суждено стать великим, Йомэй-сама.
От того, насколько серьёзно она это сказала, Широ стало не по себе.
– Пока что у меня это не очень хорошо получается… – Пробормотал он, сползая с колоды. – Если вы не возражаете, я ещё немного посплю.
Вернувшись в дом, Широ почувствовал, что очень замёрз. Влезая под одеяло, он думал о том, какую страшную цену за преданность господину пришлось заплатить семье Моринага. И Юки, зная об этом, всё равно считает Широ выше себя и не гнушается быть у него на побегушках?
– Почему, Юки?
Юноша сонно пробормотал что-то и перевернулся на другой бок. Широ улёгся лицом к очагу и закрыл глаза.
– Йомэй сама! Подождите!
Широ и Юки, уже тронувшись с места, вынуждены были остановиться. Вдова Моринага, задыхаясь, подбежала к Широ и протянула ему продолговатую золотую монету.
– Вы потеряли деньги, Йомэй-сама! Вот, я нашла это, когда убирала тюфяк!
Широ вспыхнул так, что даже шея над воротом стала красной.
– Да нет, я, собственно, не забыл… я просто…
Юйко-сан молча смотрела на него. Юки тоже покраснел и низко опустил голову.
– То есть, да… простите…я забыл! Спасибо вам, Юйко-сан! – Широ неловко взял монету, мечтая провалиться сквозь землю.
– В добрый путь вам, дорогие мои! – Мать Юки снова улыбалась. – Будьте осторожны! Юки-тян, навещай меня хоть иногда!
– Обязательно, матушка!
Мать и сын распрощались со слезами на глазах: оба знали, что несмотря на все обещания, новая встреча могла состояться ещё очень и очень нескоро.
Святилище Бэнтен
В тот же полдень Широ, старательно пересчитав все имеющиеся у него деньги, большую половину отдал Юки.
– Ни за что, Йомэй-сама!
– А ну замолчи! Я тебе их не дарю. Будешь моим казначеем: расплачивайся за меня на постоялых дворах, в лавках, идзакая[5] и так далее. Я не силён в искусстве счёта, сам знаешь, меня будут надувать.
– Ну, если так… – Юки неохотно спрятал за пазуху мешочек с монетами. – Вы намерены остановиться в Наре, Йомэй-сама?
– Непременно. У меня есть там одно дело.
– Какое?
– Личное.
Видя, что Широ опять не расположен разговаривать, Юки замолчал. После знакомства с вдовой Моринага Широ сделался каким-то замкнутым, раздражённым. Юки не знал, что и думать: не обидели ли они с матушкой его чем-нибудь?
– Ты обиделся на нас, да, Широ? – С тревогой поинтересовался он.
– Да.
– Ох, этого я и боялся… Я ведь предупреждал вас, что лучше бы остановиться в гостинице, ведь у матушки так тесно и холодно…
– Да при чём тут это!
Широ так вцепился в гриву коня, что тот недовольно заржал и замотал головой.
– А что тогда?
– Я просто не понимаю, – лицо Широ приняло такое выражение, будто он готовился разразиться слезами, – почему вы оба такие гордые?
– Гордые?.. – Не понял Юки.
– Да! По своей же воле угодили в бесчестье и кичитесь этим!
– Кто кичится? Широ, опомнись!
– Ты – нет, но твоя мать!.. В жизни ещё не видел такой гордячки!
Юки всем корпусом развернулся к нему.
– Широ, про меня можешь говорить всё что угодно, но матушку оскорблять не смей!
– А меня, значит, вам оскорблять можно? – Тут из глаз и впрямь потекли слёзы – Широ на скаку быстро вытер их рукавом. – Что ей, трудно было взять эту проклятую монету?
– Взять деньги? Но ты ведь понимаешь…
– Я-то всё понимаю, только меня вы не хотите понять! Вы не понимаете, что мне стыдно, больно и неловко из-за того, что вы с матерью так несправедливо унижены, и что я не в состоянии вам помочь: не могу же я отменить приказ господина Райдона и признать, что твой отец был наказан незаслуженно! Этим я погублю имя Асакура… Но смотреть на всё это тоже невыносимо! Я так хотел оказать хоть какую-то помощь, хоть крошечную…
– Йомэй-сама…
– … но нет, вы же подачек не принимаете! Несмотря на всю свою приниженность… С голоду умирать будете, а денег не возьмёте, нет-нет, вы же надеетесь, что в будущей жизни вам всё возместят: вы с матушкой будете восседать на подушках в райских садах, а мы с отцом – подносить вам вино…
– Йомэй-сама!
– …и даже если так оно и случится, всё равно это несправедливо! Невиновные не должны страдать! Я не понимаю отца, как он мог пойти на такое? Я бы ни за что не подставил тебя! Ни за что!
Пришлось остановиться: из-за слёз в глазах Широ перестал разбирать дорогу. Юки почувствовал себя совсем несчастным.
– Моя мать – бедная одинокая женщина, Йомэй-сама. Что у неё осталось, кроме гордости?..
– Во всяком случае, ты это не отрицаешь – Тяжело дыша, ответил Широ. – Но тебе я не позволю выкинуть такой номер, Юки. Ты будешь до старости ходить за мной с чайником и расчёской, и только попробуй мне умереть из-за какой-нибудь глупости, понятно?
– Понятно, Йомэй-сама. – Невесело откликнулся Юки.
– И мне наплевать, если тебе это не нравится!
– Я это знаю, Йомэй-сама.
Переведя дух, Широ пустил коня рысью. Юки последовал за ним.
Несмотря на позднюю осень, древняя столица Нара была прекрасна: многовековые таинственные храмы дремали среди облетающих деревьев, ветер разносил повсюду звон колоколов и приглушённое пение молитв. Несколько столетий назад город был оживлённым и шумным, теперь же это место принадлежало богам и их верным служителям; лишь пятнистые олени разгуливали по жухлой траве и поглядывали на путников всё понимающими глазами.
По главному тракту, перебирая чётки, брели паломники. Конных было немного, люди всё больше шли пешком, не считая нужным пропускать вперёд всадников и паланкины: видимо, считалось, что перед богами все равны. Широ приходилось ехать очень медленно, внимательно глядя вниз и по сторонам. Разглядев сидящего на обочине буддийского монаха, с задумчивым видом жующего рисовый пирожок, Широ подъехал к нему.
– Да будет на вас благословение Будды Амида, почтенный монах. Не подскажете, нет ли где-нибудь здесь неподалёку храма богини Бэнтен?
Монах недружелюбно воззрился на богато одетого юношу.
– Вы, почтенный самурай, не стесняясь, грешите богохульством. Или вы не знаете, что нам, последователям Будды, запрещён вход в жилища ками?
Широ вынул из кошеля пару монет и протянул последователю Будды.
– Поверьте, у меня и в мыслях не было вас обидеть! Просто по вашей одежде и поведению видно, что вы не паломник, а коренной житель этого славного горда, но в Наре так много храмов, что мы совсем заблудились.
Монах задумчиво покидал монеты на ладони и даже попробовал одну на зуб, чтобы убедиться, что деньги не поддельные.
– Хм, кажется, за монастырём Журавлиного Холма было маленькое святилище в честь этой богини. Паломники туда редко заходят, их всё больше влечёт храм богини Каннон. Пойдёмте, я покажу вам дорогу.
Убедившись таким образом, что деньги творят чудеса, юноши вскоре отыскали строение из некрашеного дерева под двускатной крышей, засыпанной листьями, которые никто и не думал убирать. Перед храмом стояли весьма покосившиеся тории, давно утратившие свой праздничный красный цвет, а колодец с единственным черпаком, располагающийся за ними, был весь покрыт мхом. Заглянув внутрь, Широ увидел зелёную ряску, но не увидел воды.
– Есть здесь кто-нибудь?
Из храма выглянул чрезвычайно потрёпанный каннуси.
– Вам нужен храм богини Каннон, молодые господа? – Спросил он. – Это совсем в другой стороне.
– Вообще-то, нет, нам нужен храм богини Бэнтен. Это здесь?
Священник не поверил своему счастью.
– Здесь, молодые господа, здесь! Проходите, пожалуйста! Хотите пройти очищающий обряд?
– Ну да, не помешает. – Согласился Широ. – А ещё расскажите-ка нам о своей богине.
– Зачем тебе это? – Шепнул Юки. Широ не ответил.
Священник, впервые за долгое время обретший слушателей, не стал задавать лишних вопросов. Увидев, что гости спешились и готовы слушать, он заговорил, протяжными интонациями в голосе явно подражая бонзам:
– Бэнтен – великая богиня, да! Сейчас все больше славят Каннон, но Каннон – это женская богиня, она помогает девам искать женихов, а жёнам нянчить детей. Каннон не любит мужчин. Вот Бэнтен – совсем другое дело! Посмотрите на неё, сколь хороша! – С этими словами каннуси достал из рукава и развернул потёртый свиток с гравюрой, на которой была изображена пышнотелая красавица с восемью руками, причём в каждой руке девица сжимала какое-нибудь смертоносное оружие.
– Бэнтен покровительствует мужчинам-воинам! – Возвестил священник. – Она помогает самураям и в ратных подвигах, и в любовных утехах… Некоторые последователи культа даже утверждают, что богиня Бэнтен – это сам бог войны Бисямон-тен, принимающий женское обличье.
– А от огня она защищает? – Перебил Широ. Юки с удивлением воззрился на него.
– Бэнтен также считается богиней моря, а огонь и вода не слишком ладят друг с другом, молодой господин. Конечно, и от огня она защищает. Если вы согласитесь пройти очищающий обряд…
– А людям она является?
– Является, но разгадать, что это именно она, трудно: одни воины видят её в облике прекрасного юноши, помощника на поле брани, к другим она приползает белой змеёй, третьи встречают маленькую девочку… Бэнтен – не Каннон, она не выставляет напоказ свою женскую прелесть!
– Всё понятно, – Широ закусил губу и немного поразмыслил. – Ну, проводите свой обряд!
Получив от религиозного юноши золотую монету, каннуси расстарался: он вручил Широ и Юки по длинной ветви священного дерева наги и долго читал над ними заклинанья, призывая богиню в свидетели их многочисленных достоинств. Ритуал длился чуть ли не целый час.
– А скажите-ка мне, почтенный священник, – Широ отдал свою ветку Юки и повернулся к каннуси, – не знаете ли вы, где можно раздобыть амулет богини Бэнтен?
– Как где? Прямо здесь, в храме! Паломников у нас немного, так что я лишь тем и занимаюсь, что режу из священного дерева амулеты. Моя мастерская там, позади храма. Пойдёмте, я вам покажу!
– Оставайся здесь, следи за лошадьми, – велел Широ другу.
По лицу Юки было понятно, что он до крайности удивлён, но с объяснениями Широ решил подождать. Они вместе со священником обошли храм и остановились у кособокой деревянной хижины, которую служитель Бэнтен гордо именовал мастерской. Священник зашёл внутрь, Широ, опасаясь, что потолок свалится ему на голову, остался снаружи. Земля вокруг храма была неожиданно топкой, болотистой, и пахла прелой травой, а деревья вокруг разрослись так густо, что даже поздней осенью древесный массив был совсем непрозрачным. У нынешних ниппонцев богиня Бэнтен определённо была не в большой чести.
– Вот! – Священник вынырнул из храма и протянул на ладони Широ нечто, напоминающее большого мохнатого паука. Оказалось, что это не очень удачно вырезанная из дерева многорукая женская фигурка.
– Это и есть амулет богини Бэнтен? – С сомнением спросил Широ.
– Разумеется! – Священник захлопал глазами от обиды. – Этот святой амулет защитит вас от всех напастей и дарует вам любовь вашей избранницы!
– Нет, мне надо такой, чтоб защищал от огня и давал абсолютную силу.
– Это он и есть! – Глазом не моргнув, заявил священник. – И от огня защитит, и сделает сильным!
– То есть в огне он не горит?
– Конечно, не горит. Но предупреждаю вас, молодой господин, что пробовать поджечь священный амулет великой богини – это большое кощунство!
– В общем, враньё это всё, – кивнул Широ, – собственно, я так и думал…
– Но молодой господин! – Священник шагнул вперёд, насильно пытаясь вручить фигурку своему собеседнику. – Нигде в Наре вы больше не найдёте ни храмов Бэнтен, ни амулетов! Так что если вам нужен такой амулет, то вот он, купите его у меня!
Тут в воздухе раздался какой-то резкий звук, будто лопнула струна на лютне. Широ увидел, как маленькие, заплывшие жиром глазки каннуси вдруг широко распахнулись, рот открылся, а руки, только что сжимавшие амулет, выронили его и вцепились в одежду юноши.
– Эй! – Ничего не поняв, попятился Широ.
Тело священника потянулось за ним. Голова каннуси упала ему на грудь, и Широ увидел, что из спины служителя Бэнтен торчит стрела. Не успел он опомниться, как вторая стрела, просвистев над ухом, воткнулась в одну из досок мастерской.
Судорожно высвободившись из тисков мертвеца, Широ кинулся назад, к Юки.
– Ты что? – Оказалось, что Юки не слышал свиста стрел и не видел, как совершилось убийство.
– Быстро на лошадь! – Вскричал Широ.
К счастью, Юки сразу послушался. Мгновение спустя они уже летели по дороге, рискуя затоптать по-черепашьи бредущих паломников.
Они скакали до тех пор, пока Южная столица не осталась позади. Широ молчал, Юки, которому приходилось на скаку вести за собой двух навьюченных лошадей, не мог донимать его расспросами. На закате они достигли деревушки, откуда до Киото можно было добраться всего за сутки, но ночью Широ ехать не захотел, и юноши остановились на ночлег в гостинице для паломников.
– Ну, что это такое было? – Требовательно спросил Юки, когда они с Широ, оставив лошадей в конюшне, поднялись в свою комнату на втором этаже.
– Ты это о чём?
– Как?! Широ, ты сегодня весь день странно себя ведёшь! Зачем тебе потребовалось идти в храм богини Бэнтен? На что тебе амулет? Почему мы так спешно уехали? Что случилось, объясни мне!
Щёки юноши пылали – было неудобно оставлять его без всяких объяснений, но ничего подходящего Широ придумать не мог. Попросту говоря, он был очень испуган. Затягивая время, Широ снял с пояса коробочку-инро, в которой всю дорогу что-то гремело, и принялся разглядывать её содержимое.
– Смотри, Юки, что мне сюда положили. Это ароматическое масло! И пудра! А ещё тут всякие лечебные порошки: от бессонницы, от рези в желудке, от тошноты…
Весь дрожа, Юки присел рядом с Широ и отодвинул от него коробочку с побрякушками.
– Не заговаривай мне зубы! Что произошло?
– Не знаю, как тебе сказать. Знаешь, что? Сходи-ка вниз, принеси нам чаю. Я что-то проголодался с дороги.
– Широ!
– А потом я тебе всё расскажу.
Делать нечего, пришлось Юки идти за чайником. Когда он вошёл в комнату с подносом, на котором стояли приборы, Широ сказал, что сам разольёт чай, а Юки отослал за водой для умывания. Как только друг ушёл, Широ разлил чай по чашкам, достал из инро пакетик с порошком от бессонницы и высыпал всё его содержимое в чашку Юки. Тщательно скрыв следы преступления, он взял свою чашку и сделал глоток.
Вернувшись, Юки присоединился к нему.
– Рассказывайте!
– Сначала попробуй чай. У здешней воды очень интересный вкус, тебе не кажется?
Юки попробовал чай.
– Да, – заметил он, – вкус в самом деле странный. Будто это не чай, а какое-то другое растение.
– Но мне нравится. – Широ сделал ещё глоток, не сводя глаз с друга. – Пей, не стесняйся.
Ёжась под его пристальным взглядом, Юки осушил чашку, но от своих намерений не отступил.
– Широ, напоминаю, что ты хотел рассказать мне…
– Да-да, я помню. Видишь ли, нам пришлось так быстро уехать, потому что священник оказался больным. Когда он протянул мне амулет, я заметил, что на запястьях у него страшные язвы. А ты ведь знаешь, что заражаться мне нельзя: я ведь еду во дворец императора!
– Болен? Но я ничего не заметил…
– Это потому, что у него длинные рукава, но когда он протягивал мне амулет, рукав завернулся… Думаешь, вру? – Широ с вызовом посмотрел на друга.
Юки сделался цвета варёной креветки: он прекрасно видел, что Широ врёт.
– Йомэй-сама, ну зачем вы так со мной?
– То есть, ты считаешь, что я обманываю тебя?
– Я не считаю…
– Или не обманываю?
– Вы говорите не то, что было на самом деле… – Тщательно подбирая слова, ответил Юки.
– Вот как? А зачем я говорю не то, что было на самом деле?
– Если бы я знал!
– Но увы – ты этого не узнаешь. – Широ развёл руками. – Давай-ка будем ложиться.
Юки покраснел ещё сильнее: он никогда не обижался на Широ, понимая, что это бесполезно, но такое открытое пренебрежение отозвалось в его сердце болью и досадой. Однако он знал, что больше ничего не сумеет вытянуть из своего молодого господина, и поэтому счёл за лучшее оставить выяснение отношений до утра. Тем более что очень хотелось спать…
Дождавшись, когда Юки уснёт, Широ встал и тихо собрал свои вещи. Проверив, на месте ли деньги и нужные бумаги, он спустился вниз и, расплатившись с хозяином гостиницы, дремавшим в прихожей в ожидании поздних путников, забрал из конюшни свою лошадь и другую, на которую с помощью конюшего навьючил тюк с подарками для императорских чиновников. Вскоре он уже резво скакал по дороге, обсаженной криптомериями, направляясь в Киото.
…Сомнения больше не было: за ним следят убийцы. Кто-то желает его, Широ, смерти, и, похоже, намерен добиться своего. Таинственный недоброжелатель не торопится: он предпринимает попытки крайне редко. Это, верно, затем, чтобы усыпить бдительность Широ и его покровителя Асакура-сама. Теперь понятно, что покойные Ботан, Даики и Кента были им подкуплены: следовательно, убийца был в Мино и теперь следует за ним по дороге в Киото. Кто он? Пока это не важно. Важно спастись самому и защитить близких людей.
А этих близких людей не так уж много. Собственно, только один – Юки. Он вознамерился отойти в мир иной героической смертью, закрыв собой своего господина, – но Широ не даст ему такой возможности. Юки должен жить. Потерять Юки просто немыслимо. Следовательно, оставить его в одиночестве – единственный способ спасти от нависшей угрозы. Что ж, он, Широ, готов к такой жертве. Хочет того Юки или нет, а с этого момента их пути расходятся – до тех пор, пока Широ не найдёт и не покарает своего врага. А это непременно случится.
Юки проснулся, когда солнце уже скатилось на западную половину неба. Был непривычный для осени ясный и тёплый день. Чувствуя странную дурноту и слабость, Юки долго лежал с открытыми глазами, пытаясь сообразить, отчего он так плохо себя чувствует и куда подевался Широ. Мысли в голове ворочались с большим трудом.
С усилием приподнявшись, Юки потряс головой, силясь восстановить нормальное мышление. Перед глазами всё кружилось, расплывалось, ноги отказывались его держать.
Кое-как встав и одевшись, Юки спустился вниз и спросил у хозяина гостиницы, куда подевался его спутник. Хозяин, никогда не запоминавший лиц своих постояльцев, неуверенно сообщил, что, кажется, юноша ушёл куда-то ночью один или с какими-то друзьями. Побледнев, Юки снова заполз наверх и увидел, что все вещи Широ исчезли.
Ушёл? Один? Но куда? С друзьями? С какими друзьями? А если это…
Юки застонал от ужаса и вцепился в волосы руками. Неужели Широ настолько обиделся на него, что бросил, не попрощавшись?.. Или, ещё хуже, до него добрались те злоумышленники, что заплатили его охранникам за избиение и попытку убийства? Что с Широ? Может быть, он уже мёртв!
Юки сидел на полу, обливаясь холодным потом и не зная, что предпринять. Широ, движимый благородным порывом, не потрудился оставить ему даже записки, и теперь Юки перебирал в голове варианты, один кошмарнее другого. Об истинных намерениях Широ он, разумеется, догадаться не мог.
Проведя часы в горестных размышлениях, Юки решил, что его дальнейшее существование не имеет смысла: мёртв Широ или бросил его – всё равно, больше ему незачем жить. Оставалась лишь одна надежда: добраться до Киото, найти там Широ и спросить его, правда ли он больше не желает, чтобы Юки ему служил. И если Широ ответит, что это правда, – что ж, тогда можно и умирать.
Еле волоча ноги, Юки вышел на улицу и обратился к первому встречному прохожему:
– В какой стороне путь на Киото?
Прохожий, рассудив, что имеет дело с пьяным, неопределённо махнул рукой, и Юки потащился в указанном направлении, не догадавшись даже зайти в конюшню за лошадьми. Пыльная, узкая дорога тянулась вглубь поросших осокой болот, и вела она вовсе не в Киото, – но Юки, одурманенный снотворным и почти что убитый горем, не замечал этого.
