Текст книги "Охота на мух. Вновь распятый"

Автор книги: Лев Златкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 43 страниц)

Трубку сняла обаятельная секретарша. Мир-Джавад не без основания, подозревал, что она работает на Атабека, и поэтому своим агентам запрещал даже голос подавать, если не он сам брал трубку, тогда включалось специальное устройство, полностью исключающее подслушивание. Но теперь Арутюн начхал на все запреты и довольно нахально, он чувствовал себя все же дичью, спросил:

– Где шеф?

– Кто говорит? – привычно подозрительно спросила секретарша, машинально включая магнитофон.

– Саид из канцелярии достопочтимого Атабека! – наглел дальше-больше Арутюн, искусно подражая голосу хорошо знакомого прихвостня Атабека. – Ты что, милая, друзей не узнаешь? Говори, куда твой шеф исчез?

– С чего хрипеть стал? – на всякий случай задала провокационный вопрос бдительная секретарша.

– Издеваешься? Не знаешь, когда хрипеть стал? Я завтра с тобой особо поговорю. Где шеф? – грубо рявкнул на нее Арутюн, боясь, что следующей проверки он не выдержит: мало ли каких интимных подробностей не сыщется у любвеобильной секретарши.

– Охотится за мухой в Орском районе, свору с собой забрал…

Арутюн, не слушая дальше, бросил трубку. Такой удачи он не ожидал: два дня только прошло, как он попросил одного из своих клиентов из Орского района распустить слух, что он там скрывается, и уже сработало, ищейки «клюнули»…

Ничего подозрительного Арутюн не заметил и перед домом Бабур-Гани. Встретил его печальный красавец, любовник Бабур-Гани, проводил в залу.

– Ханум сейчас придет! – тихо пропел он и удалился.

Арутюн положил на столик принесенные драгоценности в чемоданчике, сел поудобней в кресло и… тут же со всех сторон из окон и дверей раздались длинные автоматные очереди, изрешетившие агента и кресло вместе с ним.

А затем, в абсолютной тишине, даже собаки не лаяли в округе, испуганно забившись в конуры и в подворотни, раздались звонкие мерные шаги, и появился Мир-Джавад с автоматом в руках, он внимательно следил за обмякшим, залитым кровью агентом, но тот не подавал никаких признаков жизни. Следом за Мир-Джавадом появились два инквизитора, а за ними Бабур-Гани. Мир-Джавад жестом удалил инквизиторов. Те мгновенно исчезли, словно привидения…

Мир-Джавад, улыбаясь, смотрел на мертвого Арутюна: такая довольная улыбка бывает только у охотника после тяжелой изнурительной погони за редкой, хитрой и опасной добычей, вот она, у его ног, в Крови, но охотник испытывает лишь благостное ощущение достижения дели.

Бабур-Гани сделала несколько воздушных па вокруг кресла и поцеловала Мир-Джавада:

– Теперь ты спокоен, дорогой?..

Мир-Джавад, все еще не расставаясь с автоматом, подошел к мертвецу и обшарил на нем все карманы. Запачкался кровью, но в одном из них, в правом боковом, кожаной куртки, совершенно нетронутом пулями, неожиданно для себя обнаружил вечный пропуск и золотой значок с номером, который знал наизусть: это был номер Лейлы, даже у Мир-Джавада он был значительно больший…

Мир-Джавад торопливо, чтобы не заметила Бабур-Гани, сунул все в карман кителя полувоенного образца, в котором он, подражая Великому Гаджу-сану, ходил всюду, даже в публичный дом. Мир-Джавад сначала хотел скрыть от Бабур-Гани то, что дела принимают плачевный оборот, если Лейла решилась расстаться со своими атрибутами власти, значит, взамен получила нечто такое ценное, что согласилась даже отпустить агента, считая, очевидно, что он больше уже не нужен, но, взглянув на чемоданчик с драгоценностями, решил частично посвятить ее в свою неудачу. Мир-Джавад сразу понял, что такое могла получить Лейла взамен своих атрибутов, что теперь лежит у «милой» женушки в сейфе: фотографии, которые так опрометчиво поручил снять Мир-Джавад Арутюну.

– Гадина! – негодовал Мир-Джавад, сплюнув на труп агента. – Ты еще легко отделался, скажи спасибо… Взял бы тебя живым, был бы ты… – Мир-Джавад с наслаждением подумал, что «был». – Ладно, времени остается слишком мало…

На его свист появились два инквизитора. Мир-Джавад отдал им необходимые распоряжения: куда зарыть труп, чтоб случайно не нашли, и те послушно вынесли труп Арутюна вместе с креслом.

– Дуван я забираю с собой! – Мир-Джавад шепнул тихо Бабур-Гани.

– А моя доля? – заволновалась та.

– Твоя доля – это моя жизнь! – злобно зашипел ей на ухо Мир-Джавад. – Смерть этого шакала ничего не дала, подумай, чем мне это грозит… Чемоданчик забираю с собой в столицу, во дворец эмира. Новая жена Солнца мира коллекционирует драгоценности, а здесь есть все, что может удовлетворить ее аппетит: такой черный жемчуг, клянусь отца!..

– А что мне сказать этим людям? – испуганно зашептала Бабур-Гани, хотя в комнате, кроме их двоих, никого не было.

– Он приходил пустой, договариваться. Ясно?.. Ничего у него не было.

– Опасно, дорогой, не лучше ли отдать их долю?

– Я добычу не отдаю!.. Не бойся, приставлю к тебе охрану, носа не сунут, да и улик у них нет… Не дрейфь!

И Мир-Джавад, забрав все драгоценности, уехал в инквизицию.

Первое, что пришло ему в голову, это – позвонить Васо. Мир-Джавад так и поступил. Васо был на счастье дома.

– Дорогой! Рад тебя слышать! – загудел он пьяно. – Приезжай, ты мне нужен… Я тебе сутки уже звоню, а ты каких-то мух ловишь. Бросай пернатых ловить. Здесь по тебе такой зверь плачет: всем мухам мух!

– Ты мой единственный друг! – ожил Мир-Джавад. – Какой я тебе подарок везу, – закачаешься! Через три часа присылай в аэропорт машину. Встречай, принц! – польстил Мир-Джавад, прекрасно зная, что Васо уговаривает отца объявить его наследником престола.

В последнее время в печати стали появляться странные статьи: их авторы, где намеками, а где и прямо, в лоб, доказывали, что престолонаследие – прогрессивная форма правления в условиях постоянной борьбы с эксплуататорским классом…

Мир-Джавад помчался в местный аэропорт, где его уже ждал подготовленный к полету самолет. Во время полета у Мир-Джавада мелькнула мысль: «не отдать ли действительно бандитам Гуляма причитающуюся им долю, – но потом он здраво рассудил, что они потребуют в таком случае все, как компенсацию за смерть своего человека, а так „ищи-свищи“! Кто докажет, что драгоценности у него?»

И Мир-Джавад переключился на свои радужные надежды, связанные с Васо. Через три часа он был уже в аэропорту столицы, в так называемом «дворцовом», здесь имели право приземляться только личные самолеты высокопоставленных слуг и соратников Гаджу-сана. Машина уже его ждала. Васо не поленился и сам приехал за своим другом, а неподалеку стоял бронированный кадиллак охраны.

Когда садились в машину, Васо покосился на чемоданчик.

– Аппаратура?

– Стоимостью в несколько миллионов фунтов! – пошутил Мир-Джавад.

– Серьезно, э!.. Скажи, что пошутил! – удивился Васо, у него никогда в жизни не было ни гроша в кармане, при том, что его счет в банке имел много нулей, да они, эти деньги, Васо были и не нужны: он получал все, что только душа ни пожелает.

– Клянусь отца! – Мир-Джавад завидовал такой беспечности друга, для Васо цена была только в его желании, а препятствий не было, и он просто не знал таких понятий, как «купить» или «продать», а тем более «заложить».

Все действия Васо характеризовались двумя понятиями: «хочу» и «не хочу». Единственным препятствием для него была только воля его отца: великого, непобедимого, могучего и всемогущего Гаджу-сана. Эта воля доставляла Васо непереносимые страдания, хотя он и не знал, что это так называется, просто пока это было его единственным неосуществимым желанием. Однако Васо делал все, чтобы уговорить и убедить отца, не брезгуя применять для этого ни подлог, ни подлость, ни подкуп…

Атабека Васо ненавидел. Однажды Васо подслушал, как Атабек чернил Васо в глазах отца, причем делал это, как всегда, умело, оставаясь сам в стороне, так что Васо только ждал удобного случая, чтобы уничтожить ненавистного врага, преграждающего ему дорогу к власти. И этот случай, как ему казалось, представился: Атабек остался единственным свидетелем смерти матери Васо, и Гаджу-сан знал это. Слишком многим был обязан Гаджу-сан Атабеку, этот груз благодарности так тяжело давил на плечи учителя всех стран и народов, что сил нести его дальше уже не было…

Вот почему Васо и вызвал своего друга и тайного врага Атабека Мир-Джавада. Но разговора не начинал. На немой вопрос Мир-Джавада, посмеиваясь, сказал:

– Посадил в машину, привезу домой, а там уже стол накрыт: ешь, пей, забудь печали…

По приезде Мир-Джавад первым делом раскрыл чемоданчик с драгоценностями. Васо ахнул и с удивлением посмотрел на друга:

– Черт побери! Неужели самому Атабеку дорогу перешел? Его человека шлепнул? Кого, рассказывай…

– Мужа Лейлы! – открылся Мир-Джавад.

– Не смеши, дорогой, сам себя шлепнул? А кто мне драгоценности показывает, призрак? Как интересно…

Мир-Джавад пристально всмотрелся в Васо и убедился, что тот действительно ничего не знает, глаза аж загорелись от любопытства. И Мир-Джавад рассказал другу историю своего брака, своей ненависти и мести с такими подробностями, что Васо стонал и плакал от смеха, изредка вскрикивая сквозь слезы: «не может быть… клянусь отца… неужели смогли зашить»?..

Отсмеявшись, Васо с интересом посмотрел на Мир-Джавада и совершенно серьезно, без тени улыбки сказал:

– Сегодня наши интересы пересеклись, дорогой друг! Знай ты это, не привез бы такой знатный выкуп за свою жизнь. Раз привез, дари! Давай отберем уникальные вещи для моей очередной мачехи, отца надо уважить, люблю его, скажу тебе прямо, да, сегодня утром он спросил о тебе, все помнит… Ты уж не обессудь, но твой рассказ я полностью, со всеми подробностями повторю ему, такой защитник своей чести будет иметь успех у поборника нравственности, представляешь, он стоит за верность, правда, больше жен боится Великий, что ему рогов наставят…

Мир-Джавад побелел, слушая такие вольности по адресу вождя и учителя. Васо его успокоил:

– Не бойся, меня не прослушивают!..

Он ошибался, его тоже прослушивали. Начальник инквизиции страны Гимрия поручил только одному человеку, преданному и проверенному, следить за каждым шагом Васо, да что там за каждым шагом, за каждым словом, но весь полученный обильный материал прятал в сейфе, до лучших времен. Довольно поблескивая очками в тонкой золотой оправе, Гимрия копил это богатство, чтобы не дать Васо уговорить отца назначить его своим преемником. Этой чести Гимрия добивался для себя. Атабек ему тоже мешал, вот почему он был рад маленькому заговору Васо и с удовольствием негласно пытался ему помочь.

Васо закрыл чемоданчик:

– Давай есть, пить!

Аппетит у обоих был волчий, они и ели, как волки, жадно глотая огромные куски, никакие переживания и волнения на аппетит не распространялись… Ели долго, пили много. В перерыве между тостами Васо рассказывал похабные анекдоты, сколько ни пил, не хмелел…

Когда Мир-Джавад откинулся в изнеможении, на подушки, Васо подмигнул ему:

– На каких это мух ты все время охотишься?

– На двуногих! Не поверишь, такие нахальные попадаются.

– Хочешь, я покажу тебе настоящую охоту?

– Хочу! – с готовностью откликнулся Мир-Джавад.

Он решил полностью отдаться на волю Гаджу-сана, только учитель имел право помиловать своего ученика, поэтому во всем потворствовал и его сыну.

Васо позвонил по внутреннему телефону и вызвал машину… Когда два друга, шатаясь, но совсем немного, вышли из дворца эмира, их уже ждали две машины, одна – с охраной…

Машины медленно двинулись по центральной улице.

– Высматривай дичь! – засмеялся Васо. – Выбор здесь, в столице, богаче, чем в ваших аулах.

Мир-Джавад сразу понял, о какой дичи идет речь, и стал высматривать на улицах хорошеньких девушек. Но при вечернем свете было трудно что-нибудь разглядеть. Видно, Васо и сам понял, что трудно, хотя машины и ослепляли ярким светом фар прохожих. Мир-Джавад уже успел заметить, что женщины и девушки, если они не уродины, убегают сломя голову, едва увидев эти две машины.

– Видно, мальчик часто охотится! – подумал Мир-Джавад.

– Поезжай к школе, где мы потеряли тогда ту красотку! – приказал Васо шоферу.

– Какая школа? – удивился Мир-Джавад.

– Вечерняя, для ремесленников, – пояснил Васо. – Днем они работают, а вечером получают минимум образования.

Возле школы было пусто, очевидно, шли занятия. Васо положил руку на плечо шофера, и тот привычно выключил фары машины. Охрана последовала их примеру…

Васо посмотрел на часы:

– Скоро занятия кончатся…

Один из охранников вышел из машины и прошел в школу, старинный особняк, бывший дом сановника Ренка, превращенный в школу, стоял в небольшом тупике, вокруг возвышались дома современной чудовищной архитектуры, № единственный выход на улицу был теперь загорожен двумя машинами, практически перекрывавшими школу. Затемненные окна машин не давали возможности разглядеть кого-либо внутри. Было что-то мрачное в этих двух длинных силуэтах, черных и беспощадных, словно посланцы ада, притаившиеся в засаде, почти слившиеся с наступающей ночью…

Васо, очевидно, хорошо изучил расписание занятий во всех школах: через несколько минут в здании школы зазвонил колокольчик, возвещающий о конце занятий. И буквально через мгновение двери школы распахнулись, выпустив на волю самых нетерпеливых, ожидающих конца занятий с самой первой их минуты учеников. Юноши и девушки, смеясь и балагуря, выпархивали из школы, как из клетки птицы, но смех и гомон сразу же смолкал, как только они замечали стоящие машины, чья давящая чернота угнетала и так не гармонировала с весельем.

Васо равнодушно пропускал эти стайки, да и Мир-Джаваду, избалованному красотками Бабур-Гани, тоже никто из проходивших не приглянулся в тусклом свете редких фонарей. Но вот последняя самая многочисленная группа школьников вывалилась из дверей школы, и Васо весь напрягся, как хищник перед нападением. Увидев ту, кого он так нетерпеливо ждал, Васо крикнул:

– Пошли!

Шофер ослепил дальним светом фар группу ребят, охрана последовала его примеру и повторила маневр. Все вышли из машин. Когда ослепленные поначалу школьники заметили фигуры в длинных черных кожаных пальто, то бросились обратно в школу, но кто-то уже заботливо закрыл двери школы изнутри, и Мир-Джавад мог бы поклясться, что это сделал тот агент охраны, который вошел в здание школы незадолго до окончания уроков.

– Не двигаться! – приказал Васо оцепеневшим от страха подросткам.

Те сбились в кучу, завороженно глядя на черных удавов, подползающих все ближе и ближе… И не было кроликам пощады.

В этой группе было на кого посмотреть, кем полюбоваться. Васо первым делом указал на юную красавицу, которую, как понял Мир-Джавад, он когда-то упустил. Двое охранников схватили девушку за руки и, несмотря на ожесточенное сопротивление и крики о помощи, поволокли в машину Васо. Остальные тупо молчали, не делая даже попытки помочь той, кем буквально несколько минут назад восхищались, кого боготворили. Мир-Джавад в свою очередь указал на двух красивых скорее своей молодостью и юностью девчонок. Эти обреченно не сопротивлялись и молча, покорно шли к машинам. Еще четырех без всякого шума забрала в свою машину охрана. Фары погасли, и два черных чудовища медленно, словно насытившись до отвала, развернулись и не спеша покатили в свое логово, переваривать жертвы…

А оставшиеся ребята еще какое-то время стояли в жутком оцепенении, подобно скульптурной группе, затем, стряхнув с себя эту жуть, все бросились в полицию и, перебивая друг друга, стали рассказывать дежурному о столь наглом похищении. Один из ребят умудрился даже запомнить номер машины Васо и истерично кричал:

– Задержите их, они не могли далеко уйти, сообщите номер постам.

Дежурный полицейский, старый добрый служака, один из немногих из оставшихся в живых полицейских Ренка, из-за того, что в те черные времена спас жизнь нынешнему начальнику полиции, по-доброму посмотрел на ребят и сказал ласково, жалея:

– Идите домой, птенцы! Ваше счастье, что сегодня я дежурю… Завтра ваши девочки будут вновь с вами, если не в целости, то в сохранности… А будете шуметь: они не вернутся, а вы, будете много болтать, исчезнете на просторах родины чудесной. Идите с богом!..

И ребята, стыдясь смотреть друг на друга, тихо разбрелись по домам…

А Васо с добычей вернулся к себе, в свое крыло дворца эмира. Там уже по-новому были накрыты столы такой разнообразной снедью, что девчонки ахнули, но не все: пассия Васо даже не взглянула на еду, а на лице ее было написано такое отвращение, что всякий, кто увидел бы на таком прекрасном лице такую муку, сжалился бы над ней. Всякий, но не Васо, он-то не был «всяким»… Две девочки быстро освоились, как только убедились, что их привезли не в тюрьму, а на пирушку. Они бойко представились: «Свела», «Ила», – и стали пробовать, вернее, хватать все, что было на столе. Третья, их подруга, добыча Васо, с презрением смотрела на них. Свела заметила этот взгляд.

– А ты, Оя, чего кочевряжишься? Расплачиваться все равно придется. А как гласит древняя поговорка: «если насилие неизбежно, то надо получить от него максимум удовольствия»!

– Шлюхи! – выругалась неожиданно Оя.

– Если хочешь быть «жертвой», – будь ею! – невозмутимо отпарировала бойкая Свела. – А мы гульнем!.. Наливай, атаман!

Мир-Джавад налил ей полный бокал водки, и Свела выпила его так, как будто всю жизнь только этим и занималась, после чего стала жадно утолять голод, приговаривая:

– Мировой закусон!.. А то я быстро «скапустюсь»… И «вырублюсь»!

Ою Васо чуть ли не силой усадил за стол рядом с собой, налил ей бокал самого лучшего вина, какое только есть в мире и о котором она даже не слышала, однако Оя осталась совершенно безучастна к ухаживаниям Васо. А Васо, не замечая ее ледяного вида, все подкладывал и подкладывал ей в тарелку лакомые кусочки и деликатесы, о которых она также не подозревала и не слышала в своей жизни.

– Ешь, дорогая, пей, ты представить себе не можешь: какие драгоценности я тебе приготовил, вот этот… ювелир, – Васо засмеялся своей шутке, – утверждает, что они стоят миллионы, а у меня в кармане, клянусь отца, как говорит мой лучший друг, никогда не было и гроша…

– На что же вы все это купили? – недоверчиво спросила Ила, обводя глазами роскошный стол.

Ила, как только села за стол, стала трогательно ухаживать за Мир-Джавадом, она, кстати, сразу отказалась от предложенного ей бокала вина, тихо шепнув ему: «пить не буду, не заставляй, а то мать убьет»…

Васо хрипло рассмеялся этому наивному вопросу:

– Мне все дают, клянусь отца, все добровольно дают, как сегодня Оя мне подарит свою любовь…

– Не жди! – резко оборвала его Оя.

Васо опять рассмеялся и демонстративно выпил вино из бокала Ои.

– Придется пить и за тебя тоже, но я тебя так люблю, что вынесу и это двойное бремя…

Васо посмотрел на Мир-Джавада и на девочек.

– Мир! Тебе не кажется, что у нас есть что-то лишнее?

Мир-Джавад привык играть в подобные игры.

– Не у нас, а на нас!

– Ты ананаса хочешь? – дурачился Васо.

– А ню! – подыгрывал ему Мир-Джавад, включая пластинку с быстрой джазовой музыкой. – Раздеться хочу, вернуться к первобытному строю, общнуться с природой!

И Мир-Джавад стал разоблачаться, расстегивая рубашку. Свела мгновенно включилась в игру:

– Эх, гулять так гулять!

И так быстро разделась, что Мир-Джавад успел снять с себя только рубашку. А голая Свела, танцуя, хлопнула мимоходом по затылку Илу:

– Давай, подруга, работай, не мне же одной отдуваться.

Ила, покраснев, стала медленно, стыдясь, раздеваться, но все же умудрилась раздеться вместе с Мир-Джавадом, правда, тот все еще оставался в плавках.

– Ты что, джигит! – подковырнул Васо. – Тряпочку не снимаешь, боишься девочек напугать? Чем только: плюсом или минусом?

– А ты чего сам не раздеваешься, начальник? – съехидничал Мир-Джавад. – Не иначе, у тебя на заднице неприличная картинка выколота: голубки… целуются.

Свела пьяно захохотала и бросилась раздевать Васо, игриво прижимаясь к его лицу полной грудью, необычной для ее возраста.

– Нет, нет! Я не такая! – пьяно орал Васо, попутно машинально лапая Свелу. – Я паду только после Ои, джентльмен всегда и везде пропускает вперед даму первой…

Свела бросилась к Ое.

– Давайте поможем все вместе этой недотроге раздеться, а я завтра расскажу ее парню о всех прелестях, да со всеми подробностями…

Оя влепила Свеле такую пощечину, что та кубарем покатилась по ковру. Но эта вспышка отчаяния, словно отняла все силы у Ои, и, когда Мир-Джавад стал помогать Васо раздевать пленницу, она не шелохнулась. Сидела каменным изваянием, молча и отрешенно, без единой слезинки, без единого стона или крика, с застывшими глазами. Мир-Джавад удивился ее прекрасному телу…

Веселье продолжалось. Свела, будто и не получала затрещины, прыгала и бесновалась, время от времени хватая со стола лакомые кусочки и пробуя того или другого вина. А Ила кружила по комнате не в такт музыке, изредка глядя призывно на мужчин. Но Васо смотрел только на Ою, и каждый, кто в эту минуту взглянул бы на него, мог бы сказать: «какой хороший человек»! Так нежно и влюбленно смотрел на свою жертву Васо…

Затем, хлопнув себя по лбу, Васо выбежал из комнаты и через минуту вернулся, неся знаменитый чемоданчик с драгоценностями, с теми, конечно, что он оставил себе, долю своей мачехи Васо уже успел отправить с нарочным перед поездкой на «охоту». Но и его доля была великолепной. Свела с Илой завизжали от восхищения, бросились рассматривать драгоценности, с горящими от жадности глазами. Васо их отстранил довольно грубо и стал наряжать голое тело Ои, как дети наряжают елку под рождество или на Новый год где-нибудь в бедном доме, у них воображение превращает дешевую мишуру в сокровища пещеры Али-Бабы. А здесь Васо обращался с дорогостоящими безделушками, каких трудно было встретить в сокровищницах королей, как с игрушками. Он навесил на Ою два бриллиантовых колье и одно изумрудное, с десяток цепей, золотых и платиновых, с кулонами и без, на ее пальцы надел не менее сорока колец со всеми драгоценными камнями, которые обрабатывает человек, а так как уши Ои не были проколоты, то Васо все драгоценные серьги повесил, вернее, нацепил на водопад Оиных волос. Все сверкало, переливалось, но… не могло затмить Оиной красоты и всего лишь оттеняло ее, Свела завистливо вздохнула:

– Везет же некоторым!

Мир-Джавад обнял своих голеньких простушек, поймав выразительный взгляд Васо, и увел их в отведенную ему спальню, где с удивлением убедился, что они обе невинны, хотя в их девственность было трудно ему поверить, если судить по их поведению, после чего крепко заснул…

Через четыре часа он проснулся, будто его толкнули, с одной единственной мыслью: дело, ради которого он прилетел в столицу, еще не продвинулось ни на шаг вперед, а месть Атабека не будет медлить, уж это Мир-Джавад хорошо знал, сам был такой… Бесцеремонно растолкав своих случайных партнерш, он погнал их в ванную и одеваться. Правда Ила сделала попытку увлечь Мир-Джавада в постель, но у того неприятная мысль разбудила такие страхи, что молоденькие девчонки показались ему чуть ли не дешевками с панели. Шлепнув Илу по голому заду, он рявкнул:

– Государственные дела ждут!..

За завтраком они сидели втроем: ни Васо, ни Оя, ни драгоценности не появились. Мир-Джавад опять налил полный стакан водки Свеле, и та вылакала его с большим удовольствием, непринужденно и даже с некоторой грацией, а на еду набросилась с такой жадностью, словно неделю постилась, а то и голодала.

Мир-Джавад увидел на ковре у стула, за которым сидела Оя, кровавое пятно. Девчонки тоже обратили внимание на него.

– Нашу недотрогу наконец-то немножечко тронули, пустили и ей кровушки, так что мы теперь с ней сестры по крови, – злорадствовала Свела, на которую сразу же подействовала выпитая водка. – Слушай, атаман! У меня есть подружки не хуже этой сломанной ломаки. Могу познакомить. Под мужиком еще не побывали, гарантирую, да и где им бывать-то, все же живут сам-пять в одной клетушке, а в квартире еще человек сорок, – в уборную очередь – полдня простоять…

Она еще что-то говорила, но Мир-Джавад перестал слушать.

– Еще одна конкурентка Бабур-Гани, – усмехнулся он, – способная, стерва, контакт наладить не помешает, пригодится…

Ни Васо, ни Оя все еще не выходили к столу, и Мир-Джавад стал уже тревожиться, не столько за друга, сколько за свое существование, как вдруг услышал, что подъехала машина, и через пару минут вошел Васо, один, без Ои, но был веселым и довольным.

Мир-Джавад решил, что не мешало бы заняться и его делами, и бесцеремонно выпроводил девчонок, сунув каждой по сотенной и записав адрес Свелы, договорившись, что он выберет день, а она познакомит его со своими кадрами… Вернувшись в залу, Мир-Джавад застал Васо лежащим на ковре, прижавшись лицом к кровавому пятну.

– Ты что, спятил? – испугался Мир-Джавад.

– Влюбился! – Васо блаженно и мечтательно улыбнулся.

– Мало, что ли, у тебя было девственниц?.. Вставай с пола, простудишься… Куда ее дел? – поинтересовался Мир-Джавад.

– Домой отвез, куда еще! С матерью познакомился, учительница, представляешь? Оя – гордая девочка, не хотела брать драгоценности, ни за что не хотела…

– Ты бы Свеле предложил, эта бы не отказалась! – пошутил Мир-Джавад. – Девочка далеко пойдет, если не остановят.

– Я мать Ои уговорил…

– Взяла?

– На хранение только…

– Это как «на хранение»? Без права продажи, что ли?

– Пока Оя не одумается и не возьмет себе.

– Думаешь, она согласится?

– Уверен! Все они одинаковы…

Васо бодро встал с ковра, выпил бокал вина, который Ила оставила на столе нетронутым, и стал с аппетитом есть.

Мир-Джавад осторожно намекнул:

– Ты меня вроде не девочек воровать приглашал?

– Не «воровать», дорогой, воровство – это риск, а мне достается все без хлопот, отдают добровольно, ну, в некоторых случаях «добровольно-принудительно».

– Извини, неудачно выразился. У нас так женщин воруют: «добровольно-принудительно»… Ты мне сказал, что я тебе очень нужен… Горю от нетерпения!

– Здесь гореть не нужно, здесь нужна как раз трезвая, ясная голова. Холодная, но не замороженная, – пошутил Васо.

– Для вас сделаю сверх того, что в моих силах! – преданно произнес Мир-Джавад.

– Ты меня, как эмира, на «вы» уже называешь? – совершенно серьезно, изучающе глядя, спросил Васо.

– Великий Отец наш, и ты, его сын, для меня больше, чем все эмиры вместе взятые, – также серьезно ответил его друг.

– Я тебе единственному верю, как себе. – Васо вздохнул. – Ты слышал: вассал отца, Мирсен, своего сына назначил наследником…

– Но ты не согласился бы! – пошутил Мир-Джавад. – Тебе это на руку: если вассал может себе такое позволить, то господину – сам бог велел…

– Атабек! – с ненавистью выдохнул Васо.

– Что, Атабек? – с готовностью подхватил Мир-Джавад.

– Мешает, сука! А отец к нему прислушивается, пока! – подчеркнул последнее слово Васо. – Что это такое, тебе, надеюсь, не надо объяснять?.. Это значит, что он может уговорить отца отдать ему и тебя, и меня.

– Ну, Великий Гаджу-сан сына-то ему не отдаст! – пошутил Мир-Джавад, а у самого сердце заскрипело от страха. – «Ну, как действительно, – подумал он, – Атабек уговорит Гаджу-сана сделать ему маленький подарок…»

– Нам надо его сдать первыми! – вкрадчиво шепнул Васо.

– Как мы его сдадим?.. Сил не хватит. Сколько ни «клепали» на него, ничего не помогает, сам видишь, Гаджу-сан еще больше приблизил мерзавца к себе, – уныло затараторил Мир-Джавад.

– Говорю тебе, приблизил, чтобы глаз не спускать… Один бы раз, разочек ему споткнуться, хотя бы, так загремит, что костей не соберет, а я ему помогу, постараюсь подтолкнуть…

– Что, по-твоему, надо делать? – по-деловому поставил вопрос Мир-Джавад.

– Устрой у себя маленькое восстание или, на худой конец, бунт… И затопи его в крови. А остальное я беру на себя…

– Легко сказать: «устрой»!.. Наш народ боится сейчас собственной тени, кто будет бунтовать… – устало произнес Мир-Джавад.

– Неужели у тебя нет людей? Ведь можно и сымитировать…

– Есть у меня один человек: провокатор «экстракласса»…

– Здесь все должно быть «экстра»! Отец не должен догадаться, что это наших рук дело.

Васо разлил бутылку коньяка в два фужера. Молча выпили, пожелав взглядами каждому успех. Но оба в него пока мало верили…

Лейла, не дождавшись звонка Арутюна, а перед уходом он обещал ей позвонить, как только доберется до своего убежища, испугалась и стала сама названивать отцу. Но Атабек участвовал в бесконечных заседаниях, совещаниях, пленумах, беседах и в своем дворце практически не появлялся, а если и появлялся, то в таком состоянии, что ни охрана, ни секретари беспокоить его не решались. А Лейла по телефону боялась говорить о сути своего дела, не желая рисковать. Она ведь с детства росла в этом гадюшнике и знала, что выяснить: кто на кого работает, кому за кем поручено следить – невозможно, вот почему Лейла решила лететь в столицу со всеми полученными документами и там уже требовать расправы над ненавистным ей мужем-садистом. Боясь всего, даже проверенной прислуги, она потребовала приставить к ней максимально увеличенную охрану. Но даже под защитой столь увеличенной охраны она не чувствовала себя в полной безопасности до тех пор, пока не увидела отца перед собой.

Атабек очень удивился, увидев дочь в своем кабинете. Но еще больше удивился, когда она бросилась к нему на шею, разрыдалась, что-то хотела сказать, но только отдельные звуки, из которых нельзя было ничего понять, удавались ей. Атабек вспомнил ее далекое детство и вновь ощутил себя молодым отцом, и стал, как и тогда, много лет назад, утешать ее:

– Не плачь, девочка, родная моя, ягненочек кучерявый, газель быстроногая: убежишь от всех несчастий, огорчений, не догонит серый волк, зубами щелк, вытри слезки драгоценные, вместо них я отсыплю тебе жемчуга розового, жемчуга белого, жемчуга желтого, жемчуга черного, все перламутром переливается, хозяйке маленькой покоряется…

Как сразу раньше успокаивалась Лейла, и, вместо слез, смех струился из ее глаз. И теперь она перестала рыдать, только вместо смеха ярость и гнев сменили слезы.

– Ты должен уничтожить Мир-Джавада! – закричала она так громко, что Атабек прикрыл ей рукой рот.

– Не кричи так, я не глухой!

– Этот негодяй убил моего мужа, отца моей дочери, а твоей внучки.

– У тебя разве есть доказательства? – попытался утихомирить дочь Атабек, удивленный столь неожиданным оборотом.

Лейла швырнула на стол пакет с бумагами и фотографиями.

– Можешь полюбоваться делами своего ученика!

Атабек был ошарашен. Он долго, молча рассматривал фотографии, читал бумаги со свидетельскими показаниями Арутюна, а Лейла следила за выражением его невозмутимого лица и жадно курила. Атабек, мельком взглянув на нее, отметил про себя, что до сего дня она при нем не осмеливалась курить.