Текст книги "Легенды о доне Хуане (Жуане). Дон Жуан на сцене"

Автор книги: Леся Украинка

Соавторы: Карло Гольдони,Тирсо Молина,Василий Федоров,Владимир Корвин-Пиотровский,Алексей Бежецкий,Лев Корсунский,Николаус Ленау
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

Мерцает ясных звезд далекий свет,

Когда листву колышет ветер томно,

Других миров, где счастье так огромно,

Как на земле, наверное, и нет.

В теснинах горных пряный дух растений,

Лишь здесь любви мы постигаем суть,

И жажду я стократ расширить грудь,

Чтоб только воздух впитывать весенний.

Грациозо

Ну, это вы, конечно, перебрали,

Но две груди бы вам не помешали.

Одну вам продырявят на дуэли,

Тогда бы вы другой дышать сумели.

Мы, кстати, сударь, скачем не без риска —

Здесь дом Антонио довольно близко.

Дон Жуан

Мы до рассвета лес пересечем,

Покуда спит он безмятежным сном.

Грациозо

С тех пор как Изабеллу в жены взял,

Он поселился здесь, у мрачных скал.

Дон Жуан

Жена с него взяла, должно быть, слово,

Что бегать он за мной не будет снова.

Грациозо

Однако, если подвернется случай,

Один другого в мир отправит лучший.

Поэтому никак я не пойму,

Зачем искать сей случай самому.

Дон Жуан

Ты, заячья душа! Коню дай шпоры

И зря не трусь. Оставим разговоры!

Грациозо

Уже светлеет небо за ветвями,

Но по лесу еще мы скачем с вами,

И нет конца деревьям и кустам!

О Господи! Никак стреляли там?

Дон Жуан

Нет. Но внизу охотник – значит, скоро

Услышишь ты – не бойся – щёлк затвора.

Токующий глухарь – его забота,

И все б я дал, чтоб сорвалась охота!

Грациозо

Антонио как будто близорук:

Дон Жуан

Откуда же мне знать, мой храбрый друг

Грациозо

Похоже; и охотой увлечен

Дон Жуан

Да мне не говорил об этом он

Грациозо

А чем мешает вам его охота?

И где глухарь, в толк не возьму я что-то…

Дон Жуан

Чтоб улеглось, дружок, твое волненье,

Придется мне пуститься в объясненья.

Итак, глухарь, взлетевши на сосну,

Токует – чтоб найти себе жену,

И ждет – вдруг прилетит издалека.

Хитрец охотник прячется пока.

Глухарь токует, заливаясь всласть,

И перышки его топорщит страсть.

И вот, пока призывно кличет птица

Любовь свою, не слыша ничего,

Проворными прыжками враг его

С заряженным стволом к нему стремится.

Гром выстрела – и падает с ветвей

Певец, отдавшийся любви своей.

Злодейство убивать его как раз

Весеннею порой во время тока

И душу птичью омрачать жестоко,

Когда ее заворожил экстаз.

Сорву охотничью затею злую

И глухарю сегодня жизнь дарую.

Грациозо

Чем посвящать спасенью птицы речь,

Себя бы постарались уберечь!

Дон Жуан

Держи коня, пешком продолжу путь,

Чтоб бедного влюбленного спугнуть.

Картина 13.

Другое место в лесу. Антонио, Дон Жуан. Антонио, завидев приближающегося человека, машет ему рукой, чтобы тот остановился, но тщетно.

Дон Жуан

(громко кричит)

Свободу страсти! Не губи ты птицу!

Антонио

Прекрасно! Благодарен я замене

И счастлив, что с тобой могу сразиться!

(Стреляет в Дон Жуана, но промахивается).

Дон Жуан

Тебе бы неподвижные мишени!

Смерть забрала себе сегодня мало:

Примчалась, видимо, издалека

И лишь тебя, негодного стрелка,

Мне прямо в ухо громко освистала.

Антонио

Бери оружье, грешник, честь по чести

Тогда я уложу тебя на месте!

И, Дон Жуан, в аду – даю я слово

Тебя никто не примет за другого.

В мой рай сумел ты дерзостно пробраться

Но небеса не впустят святотатца.

Дон Жуан

Коль на земле мы жить не можем оба,

Пусть меч решит, кого ждут двери гроба.

Антонио

(падает)

Умру я с радостью забвенья

Но грыз, глодал, сверлил воображенье

Тог червь, что ты, мой враг, своею властью

Всадил коварно в сердцевину счастья.

(Умирает).

Картина 14.

Кладбище. Лунная ночь. Каталинон и дон Жуан бродят между надгробиями.

Каталинон

Как жутко здесь бродить среди камней!

Пойдемте – дома, точно, веселей!

Столы накрыты – своего ждут часа,

Томясь в кастрюлях, рыба или мясо.

И духи добрые из стран далеких

Живут в бутылях низких и высоких,

В стеклянные они забрались кельи,

В предощущенье жажды и веселья,

И скрипочка играет вдохновенно...

Когда же пир затихнет постепенно,

Вы подадите знак прелестным дамам

К сладчайшим играм, что любому милы...

Идти домой давно уже пора нам,

Охота вам разглядывать могилы!

Дон Жуан

Когда услады перешли в усталость

И жизнь в кольцо удушливое сжалась,

Кладбищенская мне мила прохлада —

В ней свежесть есть, как в кружке лимонада.

Читаю на камнях слова скупые

И слышу мелодичное журчанье

Вод, льющихся по мрамору в молчанье,

Хоть слез давно не льют глаза сухие.

Тут слышен вздох о жизни быстротечной,

Там скорбь надгробья быть клянется вечной,

А здесь, где урну обвивают розы,

О неземном свиданье молят грезы.

Так, словно иронические речи,

Могилы остужают пыл любого,

И радости я рад отдаться снова,

Испивши смертный ужас этой встречи.

Но с радостью, пожалуй, стало хуже,

Уж не поет она, как прежде пела,

Линяет птичка или охромела,

Не знаю, но страшусь я этой стужи.

Вот извещают вязью золотою:

Здесь человек лежит, убитый мною.

О, что за надпись! Мертвого достойна!

Сперва ему желает спать спокойно,

До скорого, конечно, воскресенья,

Затем перечисляет достиженья,

А в заключение пророчит строго:

Убийца не уйдет от гнева Бога.

Ну, если кара столь же непреложна,

Как воскресенье,– надпись эта ложна.

А там не статуя ль его видна мне?

Что ж, подойду. Никак она из камня?

(Рассматривая статую).

Как странно, что луна из темноты

Льет свет на эти глупые черты!

Лицо гниет на дне могильной ямы,

Но в камне будет жить оно упрямо.

Как хочется, смотрю, любым отбросам,

Покрасовавшись всласть на белом свете,

Себе присвоить камня долголетье,

Чтобы пролезть к потомкам дерзким носом!

Эй, статуя, зачем торчишь ты тут?

Ты, губернатор, всем известный плут,

Теперь – ничто и был ничем доселе.

Что толку в этих надписях пустых?

Не уничтожил я тебя. На деле

Ты громким был ничтожеством – и стих!

А коль ошибся я – ко мне пожалуй

Сегодня ночью. Сердце ледяное

Согреешь, чарку выкушав со мною,

И сам согреешься с девчонкой шалой.

Зайдешь? Эге! Мне показалось было,

Что голову скульптура наклонила.

Ты видел?

Каталинон

                        Нет; но стало мне казаться,

Что вы решили здесь навек остаться!

Монолог.

Дон Жуан

Куда ни глянь, все пусто и уныло,

Жизнь, говорят, на странствие похожа,

Мы гонимся за тем, что нам дороже,

И по дороге лишь теряем силы.

О, если б приходил к последней цели

Все тот же бодрый и веселый малый,

Который путь прокладывал сначала,

Тогда б хоть посмеяться мы сумели.

Вот так кувшин, разбившись у колодца,

Не может больше воду зачерпнуть;

Она из трещин потихоньку льется,

Течет вода, и дольний длится путь.

Кувшин пустеет – пить нельзя оттуда,

И у тебя в руках обломков груда.

Картина 15.

Ярко освещенный зал в доме Дон Жуана. Дон Жуан, Марцелло и несколько принаряженных девиц сидят за столом, на котором остатки пиршества. Музыканты играют.

Дон Жуан

Довольно, скрипачи! Нет больше мочи!

Девчонки, кончен пир! Спокойной ночи!

(Обращаясь к Марцелло).

Да, точен гость кладбищенский, похоже,

Уже я чувствую его приметы —

Сейчас он рядом с нами бродит где-то,

И я зубами лязгаю от дрожи.

Марцелло

Тебя продуло, друг мой, и знобит,

Вредны прогулки у могильных плит.

Дон Жуан

(обращаясь к Каталинону)

Девицам дай по десять золотых.

Мне ни одна не нравится из них.

Вот золото, а мог ли думать я,

Что дольше проживут мои дублоны,

Чем сила нежных чувств, чем страсть моя.

Меня сломили женщин легионы.

Как будто землю тусклый цвет покрыл,

И даже золото блистает бледно —

Веселый Дон Жуан исчез бесследно,

Печальный Дон Жуан его сменил.

Но, как и прежде, мне смешны бедняги —

Безумцы-стоики, аскеты-скряги.

Всего полезней самообузданье?

Всего полезней утолить желанье,

О, мчать за милей милю, как борзая,

Что гонит дичь, в поту, изнемогая,

Иль рыскать, как голодный волк в снегах,

И вот ручей холодный; лань в зубах!

Когда олень, влеком природным зовом,

Презревши пастбище, забыв про сон,

Летит, стремясь к любовным встречам новым,

Лесной бродяга, как же счастлив он!

Не лучше ли с оленьим жить размахом,

Чем в монастырской келье быть монахом!

Но проку нет и в лучшей из наук,

Когда вот так оставят силы вдруг,—

В крови погасло прежнее горенье,

Как будто тело охватило тленье.

Марцелло

В чем дело? Коль усладам ты не рад,

Настала, знать, пора других услад!

Дон Жуан

Ах да! Другие, бедные услады!

Неужто, словно жалкие пигмеи,

Из шахты выглянуть наверх не смея,

Искать в груди, при свете лампы клады?

Но я любовь на самом деле чту —

Самокопанье чуждо мне недаром,

Чем рыться сам в себе, я предпочту

Вселенную пробить одним ударом.

Не тем богам, что заправляют миром,

Веселым поклоняюсь я кумирам,

Всеобщие кумиры мне вначале

Предстали, но со мною жить не стали —

Им, хладнокровным, близ меня несладко,

Как в тропиках, их мучит лихорадка.

Марцелло

В любви не одурачен только тот,

Кто, одурманен страстью, в гроб сойдет.

Дон Жуан

Мои мечты услышаны тобою.

Да, поединком насладившись всласть,

О, как бы мне теперь хотелось пасть!

Приди, мой смертный враг, готов я к бою!

Марцелло

Зачем же враг? Коль плечи давит кладь,

Ее скорей стряхну я без оглядки.

Чтоб сбросить груз, зачем другого звать?

Ведь ты же смерти ищешь, а не схватки!

Дон Жуан

Пусть смерть придет извне, по чьей-то воле,

Недуг, насилье – враг любой удобен,

Я сам себе щелчок дать не способен

И верным собственной останусь доле —

Как в страсти быть вдвоем велит природа,

Так нужен мне другой и в миг ухода.

Закон любви, закон моей богини,

Нарушить не хочу и при кончине.

Я к смерти сам не сделаю ни шага,

Но пусть меня сразит чужая шпага.

А рассечет удар меня на части —

Я тело отдал в дар высокой страсти.

Марцелло

Давай, дружище, из большой бутыли

Еще бургундского хлебнем с тобой,

Чтоб с глотки смыть следы могильной пыли.

Сухие листья видел ты весной?

А те цветы, что расцветают рано,

Когда еще в снегу лежит поляна?

Лес утомился и заснул уныло,

Весной проснулся – и вернулась сила.

Устал и ты, но если ляжешь спать.

То утром весел будешь ты опять.

Дон Жуан

Налей! Представить хочешь непременно

В дурных сравненьях жизни перемены.

Так выпьем же! Пусть лес живет зеленый!

И соловей пускай живет влюбленный!

ручей, куда приходит лань напиться!

Мох, где чета любовников таится!

Пускай живут, ликуют, любят – годы!

Но жизнь моя не даст, как прежде, всходы.

Mарцелло

Ты просто приуныл, – даю я слово

Что поутру здоровым будешь снова.

Дон Жуан

С уныньем не знаком я – ненавижу

Нытье мужское, слез безвольных жижу

Всю жизнь летел я в дивном урагане –

Он кончился. Затишье в океане.

Застыли все надежды, все стремленья;

Иль вправду гнев небесный, став огромным

Убил мою любовь, мое влеченье,

И я увидел мир пустынным, темным?

Иль все, что я имел, успел я сжечь

И остывает сумрачная печь?

Предстал однажды сквозь ночную тьму

Огонь на небе взору моему,

Как будто метеор во мгле возник,

А это на земле пылал тростник.

Когда же догорел камыш дотла,

Погасло небо, красота ушла.

Вот и любви, наверно, волшебство

Лишь отраженный в небе огнь земли!

Когда ж земное вещество сожгли

То больше не осталось ничего.

Марцелло

К любви ты относился по-иному

Ты помнишь, вечером каким-то нудным

Скакали мы, и ты в лесу безлюдном

Дал волю ликованию шальному.

Тогда, горя огнем ни с чем не схожим,

Ты ощущал любовь дыханьем Божьим.

Дон Жуан

И там лишь искра светлая сверкала,

Так воспарило пламя – и пропало.

В дверь дома стучат; снаружи слышны женские и детские голоса.

Женский голос

(кричит)

Откройте двери! Справедливость ждет!

Впустите обездоленных сирот!

Впустите обольщенных женщин в дом!

Откройте, или двери разнесем!

Дон Жуан

(кричит в окно)

Я в жизни не видал такой оравы!

Пришли вы для разбоя и расправы?

Входите! Мне сказать довольно слугам,

И воздано вам будет по заслугам!

Делает знак Каталиону, чтобы тот открыл двери.

Дон Педро

(входя в сопровождении толпы женщин и детей, обращается к ним)

Я в шуме делать ничего не стану,

Не замолчите – вызову охрану.

(к Дон Жуану).

Я, Дон Жуан,– дон Педро де Ульоа,

Был мой отец, Гонсало де Ульоа,

Известным Калатравы командором.

Я здесь от всех, кто служит вам укором,

От соблазненных вами и убитых;

Давно я одержим желаньем мести

За смерть отца, за всех лишенных чести.

Вы виноваты в тягостных обидах!

Когда отец погиб, пришлось надолго

Откладывать мне исполненье долга.

Я годы ждал, хоть было и непросто,

Пока оружье станет мне по росту.

Но в ожиданье я не падал духом,

Я вас искал, опознавал по слухам,

И многих женщин обнаружил вскоре,

Узнавших из-за вас позор и горе.

(указывая на детей)

Издалека привел сынков и дочек,

Чтоб на отца взглянули хоть разочек.

Вы ваших черт им дали благородство,

Но обрекли на горькое сиротство.

Скитались с матерями ваши дети,

Иные же – совсем одни на свете.

Вот, Дон Жуан, вы видите мой меч,

И я хочу к ответу вас привлечь —

Сперва желают дамы объясниться,

Потом я вас прошу со мной сразиться.

Дон Жуан

Каталинон, пора прощаться нам.

С последней просьбой я к тебе, друг мой:

Вот это ключ возьми, ларец открой,

И завещанье обнаружишь там.

Его мне принеси сюда скорее,

И список тот, куда вносил, жалея,

Ты всех бедняжек, что на белом свете

Когда-нибудь в мои попались сети.

Констанца

Вы, Дон Жуан, прекрасны и сейчас!

Какое счастье снова видеть вас!

Ребенок мой похож на вас чертами,

Он лучшим часом жизни дан – и вами

Бланка

Да, он красив, и новое свиданье

Смягчает горечь моего страданья —

Ведь грех мой меньше, коль он так хорош,

Что, ненавидя, глаз не оторвешь.

Теодора

О, как спокоен чести похититель,

Как весел юности моей губитель!

Инесс

В бою сейчас тебе погибнуть надо,

Не то тебя убьет родное чадо!

Ведь там, где мальчик сызмала растет,

Проклятьями тебе наполнен дом,

И он с моим впитал их молоком,

С любым куском, что попадает в рот.

Каталинон

(возвращаясь с бумагами – Дон Жуану)

Бумаги ваши я принес с собой!

(к Инесс)

Не ты ли, ведьма, подняла здесь вой?

Чтоб больше твоего не слышал писка,

А то возьму и вычеркну из списка!

Дон Жуан

(рассматривая детей)

Да, сорванцы, отличной вы породы —

Даю, пожалуй, неплохие всходы!

И хоть прощаюсь с миром я уже,

А все теплее стало на душе.

Чертами все вы на меня похожи,

Но кое-что еще оставлю тоже!

Марцелло

Ты видишь – это жизни зов могучий.

Прошу тебя, не упусти же случай!

Дон Жуан

(обращаясь к дону Педро)

Вот, рыцарь, завещание, проверьте:

Вступает в силу сразу после смерти.

Хоть не сумел скопить я капитал,

Но кое-что я все-таки собрал.

В реестре есть не только имена,

Там и наследства доля названа,

И не настолько уж она мала,

Чтоб мать растить ребенка не могла.

Д чтобы вам сомнений не внушать,

Внизу есть подпись и моя печать.

Каталинон не обделен наследством,

Нанять слугу теперь ему по средствам.

(Рассматривает реестр).

Каталинон

(еле сдерживая слезы)

У вас все, сударь, на уме проказы!

Решили драться вы на самом деле?

Но с вами он не выдержит дуэли

И глазки гордые закроет сразу!

Ведь фехтовальщик Дон Жуан блестящий,

Ему противник нужен настоящий,

Не это же нескладный де Ульоа,

Наследничек Гонсало де Ульоа.

Ни волосинки нет на подбородке,

Ножонки паука, да ум короткий.

А голосок! С цикадою сравнится!

Как виселица тощ, высок как жердь,

И если выбирать пришлось бы смерть,

На нем, пожалуй, лучше удавиться!

Дон Жуан

(читая реестр, про себя)

Ну что ж, прощусь с подругами моими!

Как быстро все поблекли – до одной,

Когда-то райский звук, теперь – пустой

Так увядает все, и даже имя.

Я в памяти скитаюсь вновь по свету,

Ту навещу сперва, а после – эту...

Веками, если боги жертвы просят,

На жертвенники первенцев приносят.

Весной нас первые чаруют почки,

И все прелестней первые листочки,

И первый взгляд прекрасен с корабля

Туда, где вдалеке видна земля!

Важней других нам первое свершенье,

И первый поцелуй пьянит сильней,

И коли есть жизнь райская – и в ней

Всего чудесней первые мгновенья.

И потому – сладчайший миг – в начале

В дыхании неведомой любви,

А от прощанья с прежней, от печали

Еще сильней огонь кипит в крови.

Какой источник радости был рядом!

О, если б мог я в страсти умирать

И возрождаться всякий раз опять,

Чтоб с юным сердцем к новым плыть усладам!

(Обращаясь к дону Педро).

Исполнить вы готовы завещанье?

Дон Педро

Я рыцарское дам вам обещанье!

Дон Жуан

(передавая ему бумагу)

Ну, поглядим, как держите вы шпагу!

Не верю что-то в вашу я отвагу!

Фехтуют.

Дон Жуан

Я сразу разгадал, что вы такое,—

Вам сердце трижды мог проткнуть легко я.

Вам о защите думать – не о мести.

Будь строже я – убил бы вас на месте!

Вот раз! Другой! Опять вас поцарапал!

Я вашей кровью весь свой дом закапал.

Повсюду шпага вас уже пронзила,

Лишь главная цела покамест жила!

Дон Педро, право, есть ли место днесь,

Где б я был безопаснее, чем здесь?

Не поединок это, милый друг,

А просто отдых! Не дуэль – досуг!

Дон Педро

Нет, лучше гибель, чем кровопусканье!

Проклятый, не позорь меня опять!

Тебя лишь черт осилит в состязанье,

Убей, чтобы тебя мне не видать.

Дон Жуан

Уже противник смерти ждет послушно,

Но скучно драться – жить на свете скучно!

(Отбрасывает шпагу).

Дон Педро его закалывает.

1844 г.

Александр Иосифович Мордвин-Щодро (1858 – 1907 гг.)
Дон Жуан
Трагедия в пяти действиях, в стихах
Отрывок

…

Дон Жуан

(переодетый священником)

Во времена библейские Юдифь,

Припомни, принесла что в жертву долгу?

И не тревожь себя! О, дочь моя,

Борьба трудна с страстями человеку,

Но чем трудней она, тем чище, знай,

То чувство, борешься с которым тайно!..

Донна Изабелла

О, если это так!.. То в свете нет

Святее, чище того чувства, падре,

Которое горит в моей груди!..

Нет в мире жертвы той, – перед которой

Остановилась я бы для него!!!

Но всё ж борюсь, и умирать я буду –

Уста не скажут, что люблю его…

Люблю безумно… Им живу лишь… Крест тот,

Что дон Жуан мне дал, я понесу,

И ни единый ропот на мгновенье

Уста мои не осквернит… Нет… Нет!!!

Порой мне самые мученья эти

Каким-то счастьем кажутся… Ведь он,

Ведь он мне эти муки дал… О! Падре,

Боюсь кощунствовать, но только я…

Мне кажется, о, да простит Мадонна,

Постигла мучеников радость!.. Да!..

Я поняла великий смысл страданья

За тех, кто дорог нам…

Дон Жуан

(про себя)

                                             Я потрясён

Величьем, чистотой души… Ужели…

Уже ль?!.. Я ту жемчужину нашёл,

Что я ищу?.. И предо мной награда

За все страданья?.. Что же чище, что

Святей созданья этого найду я?!..

О, замолчи, презренный разум… Шепчешь

Слова, слова: « Быть может, эта»!.. Да,

Ты прав, проклятый змей! Мой враг надменный,

Ты, искусившийся в любви, в борьбе

Меня улыбкою своей язвящий!

Знай же, её заставлю доказать

Слова… И если… О, какое счастье!

Всё это не мираж, не сон… Тогда…

О, я поверю тебе, Небо… Пусть же

Натянется сильнее тетива,

И вырывается стремительней стрела та,

Что поразит на смерть иль жизнь меня!

(К донне Изабелле, громко).

На свете каждый смертный искушеньям

Ведь подвергается! И верь: любви

Никто ещё не избежал доселе!

Любовь потребность есть души. Она

Стара, юна – вечна. Как дня и ночи

Восход с заходом – непреложна… Бог

Её вложил в сердца людей и в душу

Не для мучений их. И потому,

Когда любовь и страсть борьбу с рассудком

Затеют меж собой, и предсказать,

Кто победит из них, бывает трудно,

То сан наш разрешает иногда,

Увидев чистоту и святость чувства,

Прийти на помощь с утешеньем нам

К душе скорбящей, – ей прибавить силы,

Сказав, что не одна она скорбит, –

Что горе делит с ней душа другая

Того, кто дорог ей… Узнай, о дочь!

Что дон Жуан вчера мне клялся так же

С слезами на глазах, что он тебя

Безумно любит.

Донна Изабелла

                               Падре, падре! Б-же,

Уже ли он страдает за меня?

Я мучаю его? О Б-е, Б-е!..

О, что мне сделать, только б он не знал,

Не знал из-за меня мучений… Падре!..

Дон Жуан

(про себя)

Да, я люблю, люблю её, люблю!..

О, как мне сладко видеть её муки,

Терзанья эти… Мучься… Мучься… Знай…

1895 г.

Алексей Николаевич Маслов-Бежецкий (1853 – 1922 гг.)
Севильский обольститель
Драма в 4-х действиях по мотивам пьесы «Севильский озорник, или Каменный гость» Габриэля Тирсо де Молины

Действующие лица:

Дон Жуан де Тенорио.

Педро – его слуга.

Фабио – содержатель гостиницы.

Монахи монастыря Св. Франциска:

Доминго – настоятель.

Антонио – духовник Лауры.

Грегорио.

Альваро – капитан.

Донья Инесса.

Донья Лаура.

Серафина – ее служанка

Роза – дочь Фабио.

Пахита – певица.

Рафаэль – жених Розы.

Призрак девушки.

Монахи, солдаты, разбойники и прочие.

Действие I

Площадь перед собором; кончается вечерня. Из собора по временам выходят молящиеся; у входа несколько нищих.

Явление I.

Через площадь проходят Доминго и Антонио.

Доминго. Ты говоришь, что дон Жуан негодный

В Севилью вновь вернулся из Толедо?

Антонио. Увы, вернулся!

Доминго.                             Ну и что ж, изгнанье

Смирило ли в нём бурные порывы

Души порочной?

Антонио.                 Нет, неисправим он!

Доминго. Я так и думал!..

Антонио.                               Женщины опять

Пленяются всё тем же дон Жуаном

И говорят, что из-за них Жуан

Уже три раза дрался на дуэли...

Молва идет, что много слабых жен

Он совратил и бросил беспощадно...

Доминго. Развратник гнусный!

Антонио.                                           Я теперь боюсь

За дочь мою духовную, Лауру!

Доминго. Лаура?.. Та достойная вдова,

Которая в святой наш монастырь

Богатый вклад недавно принесла?

Антонио. Та самая... За детское доверье

К служителям своим всесильный Бог

Ей даровал здоровье и богатство;

Она прекрасна и чиста душой;

Но враг силен, и дон Жуан искусно

Умеет расставлять соблазна сети!..

Доминго. И что ж? Она погибла?

Антонио.                                           Нет еще,

Но замечаю я, что дон Жуан

Следить за нею начал на прогулках

И даже в церкви...

Доминго.                   Но когда ж придёт

Желанный час и разразится небо

Над головою грешника грозой!

Как Еву дьявол искушал, скрываясь

Среди цветов, так точно Дон Жуан

Всю молодежь примером совращает;

А молодость податлива на зло

Когда оно сулит им наслажденье!

Они Севилью развратят совсем,

Пока Всевышний, истощив терпенье,

Не повелит подняться из брегов

И затопить ее Гвадалквивиру!

Из Рима мы напрасно ждем ответ,

А наш король, забыв грехи Жуана,

Дал упросить себя придворной знати

И волка вновь в овчарню возвратил...

Антонио. Да, с этим волком не легко нам сладить.

Все женщины, забыв свой стыд и долг,

Его речам растленным поддаются,

Не слушая своих духовников.

И братство наше много оскорблений

Выносит от него... Алонзо-брат,

Вы помните его, отец Доминго,

Был слугами Жуана так избит,

Что от того ль, иль по другой причине

На третий день пред Господом предстал...

Доминго. Да, жалко мне почтенного Алонзо!

Но дон Жуан ещё виновен боле!

Безбожнейшим себя связавши браком

С племянницей почтенного д’Уллоа,

Которого убил на поединке,

Он повредил вконец монастырю...

Антонио. Д’Уллоа был нам предан и немало

Нам средствами своими помогал...

Доминго. Нет! если нет защиты у монарха,

То мы должны вступиться за себя!

Следи, Антонио, усердно за Лаурой,

А я придумаю, как нам освободиться

От этого исчадья сатаны.

Уходят.

Явление II.

Входит Педро.

Педро. Мой господин велел передать эту записку прекрасной сеньоре Лауре. Она еще молится в церкви. Как бы половчее это сделать!

Из собора выходит Фабио.

Явление III.

Педро и Фабио.

Педро. А, Фабио! Вот где мы с тобой встретились, земляк! Давненько я тебя не видел...

Фабио. Да, уж года четыре...

Педро. И, судя по твоей здоровой роже, я вижу, что ты сыт... Ну, как твои делишки? Чем промышляешь?

Фабио. Да вот купил недавно гостиницу на большой дороге, недалеко от города.

Педро. Вот как? Какого же рода эта гостиница, или, вернее, каким родом ты обираешь посетителей?

Фабио. Ты по-старому все скалишь зубы, а, право, у меня недурно: провизия свежая, вино старое, хорошее, дочка красивая и приветливая... Все хорошо устроено... Бывают музыканты, певицы, танцовщицы; кто хочет играет в карты...

Педро. А, понимаю! Значит, у тебя просто притон, в котором могут с доброго христианина содрать кожу...

Фабио. Что ты, что ты! За кого же ты меня принимаешь?

Педро. За большого плута... Да ты не бойся! Теперь, когда я узнал, что у тебя за гостиница, можешь быть уверен, что мой господин скоро тебя навестит.

Фабио. А ты у кого теперь служишь?

Педро. У Дон Жуана де Тенорио.

Фабио. Слышал, слышал. Говорят – веселый господин.

Педро. Да, веселый; но только с таким господином, как мой, надо иметь четыре ноги, чтобы всюду поспевать и не уставать.

Фабио. Говорят, он большой охотник до любовных похождений?

Педро. Да и какие похождения! Ужас! Сегодня мы соблазняем жену благороднейшего сановника; завтра – дочь какого-нибудь жида, которая сидит за десятью замками. Послезавтра лезем через монастырскую решетку и, в то время как я отбиваюсь от собак, он уверяет какую-нибудь хорошенькую монахиню, что, кроме любви, все вздор и чушь... Мы ни перед чем не останавливаемся: даже перед невинностью! Совести у нас никакой нет! Сколько мы соблазнили этих слабых созданий – просто не перечтешь! Конечно, это не всегда доставалось ему даром: для самой чистой любви нужны деньги, и поэтому мы мотаем их без всякой жалости.

Фабио. Скажите, пожалуйста, какой прекрасный господин!

Педро. Ты находишь? Впрочем, уж чего же прекраснее для таких мошенников, как ты! Но хорошо, если бы наши истории стоили только одних денег… Но дело в том, что эти господа, у которых он отнимал женщин, дьявольски сердились… Честь и ревность – это, приятель, такие чувства, которые нас доводят до драки. Недаром благородные господа сравнивают честь с глазом, который невольно начинает мигать, когда в него что-нибудь попадёт… А мой господин у многих сидит в глазу... Вот почему мы то и дело пускаем в ход шпагу… А ты ведь понимаешь, чем это кончается?

Фабио. А отчего не жалуются королю?

Педро. И жаловались! Да что ж из этого? Король придумал средство: приказал нам жениться... Что он мог больше сделать? Жену мы вскоре оставили отдыхать в Валенсии,

а сами – сюда. Отсюда вскоре нас опять выслали в Толедо. Пожили мы там три месяца, а потом получено было, благодаря хлопотам нашего дядюшки, разрешение вернуться в Севилью, вероятно, в награду за хорошее поведение. Король нам сделал выговор и пригрозил в случае чего изгнанием из Испании; но и это, кажется, не действует...

Фабио. Что же? По-прежнему безобразничает?

Педро. Даже более, чем прежде... И что мне теперь не нравится, так это то, что в нем пропадает прежняя беззаботность... По временам он как будто о чем-то думает и, знаешь, этакое... беспокойство...

Фабио. Может быть, он подумывает, как бы исправиться?

Педро. Эка ты хватил! Исправиться! Нет, тут что-то другое, чего я в толк не возьму... Вижу только, что он стал нетерпелив и переменчив...

Фабио. Да ведь он и прежде был такой?

Педро. Такой да не такой! Прежде во всем этом был какой-нибудь порядок, а теперь никакого порядку... Например, он приказал сейчас передать любовную записку

одной прекрасной сеньоре; объяснение самое пламенное, но возможно, что он теперь о той же любви говорит уже другой; а эту позабыл, не успев еще даже ее хорошо запомнить... Вообще, черт знает что такое...

Из собора выходят донья Лаура и Серафина.

Однако я с тобой заболтался, а мне надо еще исполнить его приказание.

Фабио. Ну, прощай, любезный земляк! Надеюсь вас увидеть у себя...

Педро. Надейся, надейся! Прощай!

Фабио уходит.

Явление IV.

Педро, донья Лаура и Серафина.

Педро (Лауре, снимая шляпу). Благородная сеньора, осмелюсь побеспокоить вас этой запиской, которую мой господин приказал передать вашей милости... (Подаёт записку и отходит в сторону).

Лаура (берет записку и читает про себя). Серафина! Это тот самый сеньор, который смотрел на меня в соборе... Он объясняется мне в любви...

Серафина. Какая дерзость!

Лаура. Дай этому слуге дукат и расспроси его хорошенько.

Серафина. Не будет ли это неосторожно? Посмотрите, какое у него дерзкое лицо... Не лучше ли оставить? Слишком много для него чести... Вспомните нашу поговорку: не для ослиной морды создан мед...

Лаура. Без советов! Я тебе приказываю!

Серафина. Что же его спросить?

Лаура. Ну, спроси, как зовут его господина, женат ли, много ли имел дуэлей; одним словом, узнай его характер…

Серафина. А что мы будем делать с капитаном Альваро?

Лаура. Альваро?.. Серафина! Ты ужасно глупа!

Серафина. Ну, хорошо; сейчас все спрошу; только не сердитесь… (Обращаясь к Педро). Как ты смел передавать записку моей госпоже?

Педро. А что ж прикажете делать? Я исполнял приказание сеньора, а он шутить не любит… А сам-то я человек тихий и робкий…

Серафина. Что-то незаметно! Достаточно взглянуть в твои бесстыжие глаза, чтобы догадаться, что ты за птица.

Педро. Наружность обманчива... Мне было очень страшно, тем более у вас такой грозный и неприступный вид...

Серафина. Ну, хорошо! Говори, кто твой господин?

Педро. Мой господин очень знатный человек.

Серафина. В самом деле?

Педро. Самой чистой и знатной испанской крови. Мне кажется, что его предки родились на такой земле, где ни грязи, ни пыли никогда не бывает.

Серафина. Вот как! А как его зовут?

Педро. Дон Жуан де Тенорио.

Лаура (постепенно приближаясь к разговаривающим, вполголоса). Я предчувствовала, что это – дон Жуан. Что-то мне как будто подсказало, что это – он!..

Серафина. Судя по тебе, твой господин большой обманщик и, может быть, даже безбожник...

Педро. О, нет! Он никогда не обманывает... никогда! Он настоящий кавалер и зараз любит только одну женщину... Теперь, я знаю, все его мысли наполнены доньей Лаурой... Теперь он только и делает, что расхваливает ее прелести...

Лаура (про себя). Вот как?

Педро. Ах, говорит, Педро, как она хороша! Никогда, говорит, не видал такой красавицы...

Серафина. А он, должно быть, много любил?

Педро. Нет, очень мало... Так себе, изредка... Ведь нельзя же тоже и без любви. Это ведь все равно, что есть суп без соли и перцу.

Серафина. И неужели он никогда не терпел неудачи?

Педро. Неудачу? Не помню такого случая... Не знаю, любили ли его всякий раз, но знаю, что он всегда своего добивался...

Лаvpa (про себя). Удивительный человек!

Серафина. Скажите, пожалуйста, какой! Что же он знаком с нечистыми силами?

Педро. Признаться сказать, я и сам иногда думаю, Дьявол у нас часто бывает в гостях, хотя я его в лицо никогда не видел...

Серафина. Все ты шутишь! Ну, как же это он побеждает все женские сердца.

Педро. Сам не знаю, сам не знаю! Правда, он красив, ловок, храбр и даже, если хотите... м-м-м... не глуп, но ведь таких кавалеров много, и все они очень часто остаются вот с каким носом…

Серафина. Ты сам не понимаешь, что ты говоришь...

Лаура. Серафина, дай ему два дуката!

Серафина. Балуете вы его, сеньора! Ну, да на тебе! говори!..

Педро. Искренно вам благодарен... (Прячет деньги). Но, право же, мне трудно вам объяснить то, что вы желаете... Я ведь простой слуга... Да и что об этом говорить! На все нужна своя сноровка, а слов в испанском языке довольно, чтобы заговорить не только всех испанских женщин, а и тех, что живут кругом Испании... Да и слова ещё много значат… А есть что-то другое…