Текст книги "Легенды о доне Хуане (Жуане). Дон Жуан на сцене"

Автор книги: Леся Украинка

Соавторы: Карло Гольдони,Тирсо Молина,Василий Федоров,Владимир Корвин-Пиотровский,Алексей Бежецкий,Лев Корсунский,Николаус Ленау
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

Сам фельдшер нос повесил, точно ива

Плакучая. Ох! А доктор палец к носу –

И чепуху преважную понёс

О скрофулёзе, скрупулах[2]2
  Скрофулёз – симптоматический комплекс, прежде всего – увеличение шейных лимфатических сосудов.
  Скрупула – аптечная единица измерения массы и объёма, равная 20 гранам.


[Закрыть] и прочем.

На век калекой стал я из-за вас!

Так наградили вы меня за верность!

Жестокий свет!

Дон Жуан

                           Советую тебе

Молчать: не то ещё получишь рану

Похуже этой. Говори, ты знаешь

Служанку донны Анны?

Лепорелло

                                            Я – служанку?

Служанку донны Анны? Вот ещё!

Дон Жуан

Не притворяйся! Три уж дня ты ходишь

Здесь мимо дома: не поверю я,

Что б горничной не видел ты! За донной

Она к окну со свечкой подходила, –

И недурна: хорошенькие глазки,

И ямочки на щёчках, стройный стан,

Сама брюнетка, беленькие ручки…

Не правда ли?

Лепорелло

                           Как видели вы всё,

Коль были вы, – как сами говорите, –

Ослеплены красою донны Анны?

Дон Жуан

Что ж странного? Стояла с донной рядом

Она.

Лепорелло

          Вы, право, гений, господин!

Влюбиться страстно в госпожу и здесь же

Описывать все прелести служанки, –

Вот чудеса! Мне, право, не понять!

Дон Жуан

Болван! Ну, что ж, педант я, что ли, глупый,

Что б мне систему вкладывать в любовь?

Я красоту готов ценить повсюду,

Во всех сословиях и проявленьях всех.

То госпожу люблю я, то служанку:

Разнообразье только красит жизнь

И помогает нам невыносимость

Её забыть. Где ж комната служанки?

Лепорелло

Грех – вам открыть! Мой ангелок живёт

Вон там, внизу, в подвале. О, пускай

Её невинность защитят все черти,

Ведь небеса от вас не защитят!

Дон Жуан

Стучись в окно к ней: расспроси её,

Где можно завтра донну Анну встретить

Вне дома.

Лепорелло

                  Ночью к ней стучать в окно?

Дон Жуан

Так я хочу, так и в романах пишут.

Притом и ждать мне надоело. Ты

Её разбудишь, как любовник страстный.

Всего приятней девушке проснуться

При звуках лести. Лесть – весне подобна,

Морщины может и на лбу старух

Разгладить.

Лепорелло

                      Я спою такую песню,

Что и медведь, её услышав в спячке,

Пробудится, и тоненькие ушки

Лесная рысь проворно навострит!

Дон Жуан

Нежнее пой!

Лепорелло

                        Уж вы не беспокойтесь!

Спою я песню старую: её

Отвергнутый один любовник пел:

В ночь летнюю вздыхал он под балконом

И, вдохновясь, ту песню сочинил.

(Поёт).

С мухою жук на заборе… Ой ли?

В нежном сидел разговоре: «Лю-ли»!

«Муха, послать к тебе сватов? Ой ли»?

Дам тебе пару дукатов». Лю-ли!

Дон Жуан

Да не глупи же, полно!

Лепорелло

                                           Не глупить,

Синьор? Так к прозе должен я прибегнуть,

А песенка чем дальше, тем глупей.

(Тихо в окно).

Лизетточка! Ты уже спишь? Одно словечко! Я ведь знаю, что ты не спишь. Ты на меня сердишься? Горностайчик мой, моя куколка! Как ты можешь на меня сердиться? (Дону Хуану). Проклятый мышонок! Она, наверное, не спит, а то она давно бы проснулась и мне отвечала. Нет, она не спит и молчит только из кокетства.

Дон Жуан. Откуда ты знаешь её имя?

Лепорелло. Имя? Я давно его прочёл у неё на лице, в её походке. Эх, синьор, разве вы не знаете, что по человеку и имя? Характер сейчас же виден по звуку: Амалии, например, всегда длинны и мечтательны, Каролины – вертлявы и хитры, Юлии – полны и пылки, Вильгеймины и Христины несколько похожи на истёртые монеты, имеют истасканный вид, сухощавы и бледны, Августы любят брюнетов… Наконец, синьор, если мне суждено быть несчастнейшим из смертных, то это именно потому, что родителям моим вздумалось окрестить меня именем Лепорелло! (Снова обращается к окну). Лизетта! Прелестнейшая из дев! Возлюбленная, одно словечко! Я потерял и сон, и аппетит! Твоя красота, твоя добродетель вызывают у меня слёзы.

Дон Жуан. Как чеснок!

Лепорелло. Что твоя барышня в сравнении с тобой? Вздор, козявка какая-то.

Дон Жуан. Ах ты, чучело!

Лепорелло. Ради Бога, успокойтесь: она думает, что и в самом деле так.

Дон Жуан. Ты прав: девушки поступают с речами любовника так же, как богачи с кушаньями, то есть принимают только то, что им по вкусу приходится.

Лизетта (внутри). Кто это шумит так бесстыдно? Когда ж он перестанет?

Лепорелло. Слышите: « когда ж он перестанет». Значит, она меня уже давно слышит.

Дон Жуан. Она бранится. Сразу видно, какого полёта птица.

Лепорелло. Ну, да! Вы напрактиковались порядком, а впрочем, и я в грязь лицом не ударю. (Снимает с пальца кольцо). Смотрите, вот такое колечко для девчонок настоящий талисман, любая за него трижды готова отдать свою невинность, что бы один лишь раз выскочить замуж!

Дон Жуан. Мужьям следовало бы лучше носить кольцо не на пальце, а на носу – в знак того, что их, в конце концов, непременно проведут за нос.

Лепорелло. Почему же? И на пальце неплохо смотрится. Ведь и вокруг пальца можно обвести. (В окно). Лизетта, бесценная моя! Неужели ты меня не знаешь? А я принёс обручальное колечко, что бы завтра идти с тобой к алтарю…

Дон Жуан. Прежде водили к алтарю телят и баранов, что бы там приносить их в жертву богам, а теперь водят туда же девчонок, что бы на них жениться. Ничто не ново под луной!

Лизетта. Граф Лепорелло…

Дон Жуан. Что я слышу, бездельник? Ты выдал себя за графа?

Лепорелло. Так точно, синьор: в делах любви я всегда бываю графом.

Лизетта. Граф Лепорелло! Не обманывайте бедную девушку! Берегитесь – я римлянка! Хоть я и бедна, но я клянусь Мадонной и убью вас, если вы меня обманете! Подождите, я сейчас подойду. Где кольцо?

Лепорелло. Здесь, радость моя! Возьми его. Любовь моя неизменна и чиста, как золото этого кольца. (Дону Жуану). Не беспокойтесь, синьор, оно медное и стоит всего несколько грошей – да и те я завтра выманю у неё.

Лизетта

(выходит и берёт кольцо)

Да, граф, носить кольцо твоё я буду

До гроба, с верной верностью!

Лепорелло

                                                       О Боже!

Лизетта, ангел мой! Как мать моя

Простит мне этот брак неравный? Страшно:

Её печаль, я знаю, истерзает.

Но пусть весь мир вверх дном перевернётся

(А этому, конечно, не бывать) –

Лишь бы тобой мне обладать, Лизетта!

Где Донну Анну завтра встретить мне?

Я о тебе хочу немного с нею

Поговорить.

Лизетта

                        Она гуляет утром

В своём саду.

Леопорелло

                          А где же этот сад?

Лизетта

На южный берег Тибра он выходит.

Лепорелло

Довольно. На прощанье – поцелуй.

Лизетта

Жестокий! Ты меня уж покидаешь?

Лепорелло

До завтра лишь, бесценная моя!

Я прикачу на рысаках в карете

И увезу тебя на Эбро[3]3
  Эбро – река в Испании.


[Закрыть], где

Мой гордый замок взносит к небу башни.

Лизетта

Иди ж сюда, прими мой поцелуй

И не забудь меня!

Дон Жуан

                                Назад! Кто смел

При мне здесь целоваться?

Лепорелло

                                             Но, синьор…

Дон Жуан

Молчать! Не то сейчас прощайся с жизнью!

Лобзания – единственная пища,

Которой можно сытым быть, и кто

Целуется при мне, – тот у меня

Кусок ворует изо рта.

Лизетта

                                       Граф, где вы?

Граф! Господин, меня покинул он! Ужасно

Презрел мой страстный поцелуй! Творец!

Граф, так пускай же гром над вами грянет,

Как здесь я двину ставнем!

Дон Жуан

                                                Слышишь? Гром

Захлопнутого ставня на тебя

Упал! Скорей, скорей взойди, Аврора,

И пред красою дивной донны Анны

Стыда румянцем вспыхни! Лепорелло!

Поди и пригласи ко мне Лукара

И Санвиталя.

Лепорелло

                            А картишки?

Дон Жуан

                                                     Да,

Мой друг! Вина подашь ты нам, конечно.

На карту, на листок один ничтожный

Поставить деньги все, всю жизнь свою

И вихрю рока без границ предаться –

Вот это значит время проводить!

Я веселюсь – и всё лети не воздух!

Пусть ставка стоит жизни! Прочь – расчёт:

Ва-банк!

Лепорелло

                 Ведь вы две ночи уж не спали.

Дон Жуан

Мне спать? То время, что проводим мы

Без сна, у смерти мы отнимем! Пусть

Мой взор, как Солнце, будет неустанен!

(Уходит).

Лепорелло

Вот – человек! Он наслаждаться рад

Весь век! А что ж? С его высоким званьем,

С его богатством, – был бы я не лучше, –

Когда б не хуже во сто раз, чем он!

Отправлюсь к Санвиталю!

(Уходит).

Сцена вторая.

Комната доктора Фауста на Авентинском холме, освещённая лампой.

Фауст

(встаёт из-за письменного стола)

Когда ж тебе конец настанет, ночь

Несчастная? Увы, едва лишь било

Одиннадцать. Итак, опять – к работе.

К работе? К изученью? Стыд и горе!

Неутолимой жаждою томиться,

Песчинку за песчинкой подбирать,

И вдаль идти в пустыне безграничной,

Нигде не видя ей конца, и – падать

В отчаянье и в жажде… Хищным зверем

Становишься, что б только сытым быть!

Людей, их душу, сердце, мысли, чувства,

Богов и целый мир спешишь обнять, –

И вновь бросаешь всё в голодном гневе,

Как лев, горячей кровью ненасытный.

Кто так, как я, трудился? Есть ли путь

В науке иль в искусстве чуждый мне?

Без хвастовства – стократ смелей и дальше

Проникнул я, чем те рабы дрянные,

Которые, пройдя лишь первый морген,

На жалкий путь свой рады оглянуться,

Надувшись гордо пред глупцом глупейшим!

Я шёл вперёд, я вечно шёл вперёд

И вот оставил Солнце за собою:

Сквозь дымку красноватого тумана,

Как матери заплаканное око,

Оно вдали сияло мне… Что солнце?

Тот ярче свет, которого ищу я!..

И вот конец я вижу пред собой:

Зияет бездна, и потоки мыслей

И чувств в неё несутся без возврата.

Сомненья гидра в бездне той грозит

Своим горячим ядовитым жалом,

Виясь и корчась!.. Да и ты, Голгофа!

Ты, место смерти, где предвечный свет

Проник во тьму безрадостную ночи, –

И ты ту бездну мне не озаришь!

Писанье, ты (другим опора веры) –

Том толстый, полный тёмных вариантов

И мудрости, и странных изречений…

Твои листы бессильны для меня,

Не защитят они меня в час бури:

Они мертвы, как чахлый лист осенний!

Чего своей душой я не пойму,

Того, увы, не объяснит мне мудрость

Всех книг священных. На челе моём

Что за девиз судьба мне начертала?

«Не верь тому, чего не знаешь ты:

Не знать тебе того, во что не веришь»!

Нет той души, которая б решить

Загадку эту не старалась, но

Не решена она! Блажен, кто малым

Доволен; тот, кто блеском ослеплён,

За свет считает этот блеск и верит –

Слепец – во всё, о чём мечтает слепо!

Что ж я? Скорей снесу я муки мук,

Чем быть счастливым глупостью! Земля,

Где я рождён и на которой вырос, –

Не сын я твой и не дитя твоё,

Пока не знаю сердца твоего;

Пока не черпал радости и силы

Из чудной глубины твоей, пока

Не ринусь я с отвагой беспредельной

В божественном полёте – дерзновенном –

В свод синенький, блестящий над тобой:

Что б там, в пространстве вечном, безграничном,

В пустынной дали, то найти, чего

Не удалось найти вблизи… Вблизи?..

Какая мысль! Что ближе нам Отчизны?

Отечество одно счастливит нас:

Изменник тот, кому чужбина лучше!

Не будь германцем я – я б не был Фауст!

Германия! Отечество! Слеза

Мой взор туманит – лишь тебя я вспомню!

Нет на земле страны, тебя милее,

Народа, благородной твоего!

Могучий Рейн – в теченье горделивом –

Венчанный виноградников короной,

Свергается в голландские пески;

Дунай бежит и весело, и смело

Меж гор, и льётся кровь в немецких жилах

Ещё смелее, чем Дуная волны.

Над ледяной и снежною вершиной

Тироля к солнцу царственный орёл

Парит, как будто к Родине далёкой,

Могучий взор бросая в тихий дол,

Внизу чуть видный… А в долинах этих

Любовно бьются тысячи сердец

За императора и – веру!.. Бьются

Стократ сильней, чем бьёт орёл крылами…

И этот Рим, который покорял

Весь мир, сперва мечом, потом тиарой, –

Кем покорён? Не здесь ли  был Аларих,

Могучий готский полководец? Карл –

Король великий франков? Гогенштауфен

Не здесь ли стяг победный развевал?

И веял стяг тот в воздухе горячем,

Губительном царям! Петра Святого

Громадный купол к небу всходит здесь[4]4
  Речь идёт о соборе Св. Петра в Риме, католическом соборе, являющемся наиболее крупным сооружением Ватикана и до последнего времени считавшимся самой большой христианской церковью в мире. Одна из четырёх патриарших базилик Рима и церемониальный центр Римской католической церкви.


[Закрыть],

Что б озирать всю землю властным взором;

Но задрожал пред кличем громовым,

От Лютера по свету прогремевшим

Из Виттенберга, – родины моей, –

И через Альпы прилетевшим грозно!

Всё ж горе, горе нам! Великий Лютер!

Ты заблужденье мощно уничтожил,

Разбил его, как молния небес,

Но истины целительной, всевластной

Не мог ты дать! Ужаснее теперь,

Чем до тебя, пред просветлённым взором

Зияет бездна мрака. Разрушать

И из развалин снова зданье строить –

Вот жребий человека! Подбираем

Крупинку за крупинкой, каплю к капле –

О жалкие! – и называем это

Наукой и искусством! Создан мир

Из ничего, мы ж из развалин жалких

Создать стремимся новое ничто!

Что б разузнать, кто мы и что мы можем –

Самих себя должны мы на куски

Рассечь. Ужасный жребий! Но на долю

Он выпал мне, и я его приму,

И за своей звездой пойду я смело!

Германия! Отчизна! Если б мне

Пасть за тебя в бою на поле чести!

Ты сердце, да, растерзанное сердце

Европы… Рим великий, я покинул

Страну родную, – тесной показалась, –

К тебе ушёл я, что б с тобой обнять

Всё человечество и насладиться

Чудесным созерцаньем. Вечный Рим!

Ты – зеркало разбитое времён

Давно прошедших, образы героев, –

В гражданской крови покорённых наций, –

Сверкают в этом зеркале разбитом,

Как звёзды в небе тёмном, тем сильней,

Чем глубже в них мы всмотримся. В тебе

Сливаются следы столетий многих:

Столицей папы Капитолий стал,

На Пантеоне вьётся плющ вчерашний!

Рим, Рим, владыка мира! Горе тем,

Кто так, как я, пришёл к тебе за счастьем!

Склонялись царства пред тобой во прах,

А почему – кто знает! Их не лучше

Ты был… Весь мир ты покорил мечом

И вновь главой поник ты, распростёртый

Во мраке варварства, потом опять

Блеснул ты новой жизнью, новым светом…

Напрасно же боролся и страдал:

Отсались лишь, как звон цепей разбитых,

Которыми Европу ты сковал,

Италии, Испании наречья

И Франции да португальцев!.. Да!

Неужто даже новые сраженья

И вся народов бойня – лишь послужат

Потомству поучительною сказкой?

Всемирные событья не важней ли

Истории всемирной? Горе нам!

История когда-нибудь могла ли

Людей исправить? Бродит дон Хуан,

Смеясь, среди обломков разрушенья,

И весел он, срывая миллионы

Цветов, ничуть не думая о том,

Что эти все цветы недолговечны,

Что не покой, – минутное забвенье

Найти мы можем лишь, где не цветёт

Цветок бессмертный – истина святая…

Но кончено! Терпенья больше нет!

Я к божеству стремился – и пред адом

Стою… Но дальше, дальше я пойду, –

Хоть сквозь огонь – к своей заветной цели!

И если есть для смертных к небу путь,

И он сквозь ад ведёт, по крайней мере,

Пройду и сквозь него! Вперёд, вперёд – смелей!

Магическим искусством потрясаю

Я землю, звёзды магией гашу,

Сомненья лишь мои неугасимы.

Итак, вперёд! Вот книга предо мной,

Смиряющая ад… Увы! Не дух мой!

Слышится свист вихря, Фауст подходит к окну.

                                                               Что?

Почуяли стихии, что хочу

Затеять я? Бледнеет месяц, тучи

Под ним бегут пугливо…

(Снова подходит к столу и берёт книгу заклинаний – прикованный к нему цепью фолиант).

                                                Пусть бегут!

Тебя раскрою, книга глубины…

(Раскрывает книгу).

Свеча на столе гаснет.

Как? Свет земной погас? Пускай он гаснет!

Я здесь бессонных тысячи ночей

Томился, правды свет найти желая:

Теперь зову другой, бессмертный свет,

Из бездны той, где луч горящий Солнца

Во век не проникал и не сиял.

Восстань! Свети же мне!

(На месте исчезнувшей свечи поднимается столб багрового пламени).

                                            О горе! Искры ада!

Илья погиб? Смелей, смелей вперёд!

(Глядит в книгу).

Что за черты? Не я ль их начертал?

Увы, тогда мы только замечаем,

Что сделали, когда возврата нет:

«Мы сети духа злобы

Не чуем над собой»!

Как ядовитый змей, здесь знаки вьются:

Меж ними блещет синеватый свет…

(Смотрит вдаль).

Какие муки в сердце! Вот я вижу

Ворота ада пред собой. Огонь

За ними блещет, яркостью подобный

Ланитам дев невинных иль – щекам

Румянами намазанных распутниц…

Беда тому, кто ступит шаг назад!

Я постучусь… Дрожи, земля! Прощайте,

Вы, духи света, милые младенцы!

Я прочь гоню тот сон, которым вы

Всю жизнь меня обманывали горько:

Хочу проснуться, знать, что я такое,

И муки ада встретить я готов!

(Торжественным голосом, положа руку на книгу заклинаний).

О Сатана! Тебя я заклинаю

Тем именем, – приличным лишь тебе, –

Перед которым ты бледнеешь в страхе…

Которое, как гром, тебя разит,

Неведомое человеку вечно

И более великое, чем ты!..

Владыка ада! Им я заклинаю

Тебя! Явись сюда и мне служи!

Служи мне!

(Снова смотрит вдаль).

                     А! Раскрылись, распахнулись

Вы, двери мрака! Что за шум и треск?..

Я весь охвачен пламени потоком…

Ничтожное! Толь самое ты пламя,

Которым вам грозят, как наказаньем?

Поверь мне, жарче грудь моя горит

Стократ, чем ты… Подходит он всё ближе,

Змей, с жёлтым оком, в чешуе, хвостом

Бичуя небо звёздное и ад…

Подходит он… Мне душно, душно! Нечем

Дышать! Мой дом чудовищем обвит:

Отрезан я от мира так, как остров,

Волной морской отрезанный от суши

Часы бьют полночь.

Увы мне! Вот прощальный звон несётся

С высокой башни! Вот последний час,

Пока ещё я не порвал навеки

Всех связей с человечеством!..

Раздаются три сильных удара в дверь, сопровождаемые громом и молнией.

                                                      Что слышу?

Уж близок враг! Мне помощи не надо:

Скорее смерть, чем страх! Войди, войди!

(Падает без чувств в кресло).

Входит чёрный рыцарь.

Рыцарь

Как? Пал без чувств могучий заклинатель

При нашем приближенье? Больше крика,

Чем смелости и силы!.. Пёс, проснись!

(Толкает Фауста).

Фауст

(очнувшись)

Кто псом меня назвал? Ты, змей? Презренный!

Дрожи пред повелителем твоим.

Рыцарь

Во прахе, повелитель, да, во прахе

Сейчас лежал ты пред своим рабом…

Фауст

Один лишь раз и – никогда отныне:

Смутилась плоть, не дух – ты страшен был.

Рыцарь

Пустое! Духу виден я, не плоти:

Телесные глаза здесь ни при чём.

Фауст

Но где же грань меж телом и душою?

Рыцарь

Я, прежде чем ответить вам, спрошу:

Зачем меня вы звали? На каких

Условиях?

Фауст

                    Кто с ними внемлет бесу,

Спешит в ловушку.

Рыцарь

                                    Как? И мудрый Фауст

Обманут будет?

Фауст

                             Мне обман не страшен.

Рыцарь

Итак, ловите близкое смелей,

Что б овладеть дальнейшим. Вот вам, доктор,

Моя рука – всего с одним условьем:

Не быть вовеки воином того,

С кем я боролся и бороться буду…

Пока его господство победит

Или – моё.

Фауст

                      Твоё? Да ведь давно уж

Ты побеждён!

Рыцарь

(про себя)

                          В лицо насмешка! Дерзкий!..

(Хладнокровно).

Да, это так: мы пали. Часто случай

Решает битву. Хитростью, коварством

Он победил меня. Желал он власти.

Её желал я так же с равным правом,

Но я был прям, он – лицемером был:

Назвал «любовью» он свои оковы,

И вот, нашлось достаточно глупцов,

За звоном слова звона тяжкой цепи

Не слышавших. Но знай, что ночь одна

Неизмерима, безначальна, свету

Потребна пища: без неё он гаснет.

Когда-нибудь пресытится любовь,

Погаснут звёзды, солнце, мрак старинный,

Которым мы объемлем целый мир,

Восстанет вновь. Свет станет защищаться,

И здесь-то мы нагрянем на него

Со всею силой. Близко, близко к небу

Стоят владенья наши. Укажи

Мне сердце то невинное, святое,

С чистейшею возвышенною верой,

В котором бы, хоть в тёмном закоулке,

Для наших козней места не нашлось?

Фауст

Ты говоришь о мраке; свет мне нужен!

Рыцарь

Э, доктор! Кто же свет-то породил?

Не мрак ли? Не затем ли ты призвал

Меня, что б я сорвал покров коварный,

Который блеском ослепляет вас,

Скрывая жизни племенные жилы,

Которые текут в глубоком мраке?

Фауст

Что за блаженство! Что за наслажденье!

О, если б мне тебя коснуться, сердце

Природы!

Рыцарь

                    Вы его коснётесь, доктор.

(Про себя).

Да, если пальцев ты не обожжёшь.

Фауст

Вперёд! Скорее! Вечность – за мгновенье!

Вперёд, не мучь мне сердца ожиданьем:

Хоть уголок завесы подними,

Но поскорее! Мой ты в этой жизни, –

Я – твой по смерти. Но за это, знай,

Я требую: во власть мою всю силу,

Которая тебе, как херувиму[5]5
  В христианстве и иудаизме – миф. существо, воплощение милосердия Божьего и Высшей справедливости, (в мн. числе – один из классов бесплотных сил), человекоподобное, с четырьмя крыльями (два крыла сложены на животе), с копытами, двумя руками и четырьмя лицами (тельца и орла с левой стороны, человека и льва – с правой). Способ передвижения – шествие и полёт.


[Закрыть],

Дана. Что б ты могучими крылами

Меня за грань познанья к царству веры

Отнёс; что б я с начала до конца

Всё видел; что бы мир и человека,

И жизнь, и жизни цель ты разъяснил;

И что бы ты, хотя б огнями ада,

Мне осветил тот путь, где я найду

Покой и счастье!

Рыцарь

                               Всё я обещаю.

Но я сперва прошу тебя (ведь мы

Теперь на «ты») – мне дать две капли крови,

Что б подписать союз наш. Вот бумага,

Вот и перо.

Фауст

                    Всё под рукой? Как ты

Предусмотрителен!

Рыцарь

(про себя)

                                  Не так, как ты.

Фауст

(ранит себе руку и подписывает бумагу кровью)

На вот, бери, исполнил я тебе

Формальность глупую…

Рыцарь

(про себя)

                                               Теперь ты мой!

(Громко).

Теперь ты должен…

Фауст

                                    Должен? Раб, ты – дерзок!

Что должен я? Кто мной повелевает?

Рыцарь

Владыка, доктор! Я пред вами в прахе

Лежу!

Фауст

            Лежи и трепещи!

(Про себя).

                                           Змея!

Прилёг к земле, как будто бы готовясь

К прыжку. Зато, как будет он ужасен,

Когда настанет мой последний час!

Рыцарь

Мой милый доктор, ты желаешь знать,

В чём счастье? Знай: в умеренности счастье,

С которую червяк ползёт не дальше,

Чем может он ползти, в том счастье, что бы,

Как дон Жуан (вот у кого тебе

Учиться бы!), весь век свой наслаждаться

Без устали. Не счастье в том, что дух твой

Так слаб, что он земных здоровых яств

Переварить не может, строит замки

Воздушные…

Фауст

                          И счастье, милый рыцарь,

Что вы теперь во прахе предо мной,

Что жалко мне вас наказать за вашу

Презренную, пустую болтовню.

Глупец презренный! То, что ты сказал,

Изведал я давно. Коль ты ничтожен,

Так не ничтожен я, знать не хочу я

Советов беса гнусного, когда

У ног моих визжит он, извиваясь.

Рыцарь

(в ярости, готовый броситься на Фауста)

Визжать! Перед тобою? Жалкий смертный:

Ты завизжишь в день мести! Он придёт!

Фауст

Молчи! Прочь лапы! Я могу ударить

По ним! Покамест я – твой господин…

Рыцарь

(спокойно)

Пусть так. Зачем ходить далёко нам.

Желаешь счастья ты, желаешь веры –

Ну, так влюбись скорее в донну Анну –

Прекраснейшую в Риме. И тогда,

Поверь, всего ты без труда достигнешь:

Кто любит, тот вздыхает, уповает

И верит.

Фауст

                 Я тебя затем ли звал,

Что б ты помог мне с женщиной связаться?

Иль лучше мне булавки подбирать,

Чем открывать ту дверь, где тайны мира

Сокрыты?

Рыцарь

                  Но придёт, поверь, тот час,

Когда булавка с груди донны Анны

Тебе всего дороже будет в мире.

Фауст

Вперёд, смелее! Купол синеватый

Бесчисленными солнцами усеян;

Как хлопьями бесчисленными снега,

Раскинулся вверху. Внизу, из тьмы,

Глядит свирепо адское коварство:

Раскрылась бездна…

Рыцарь

                                       Ты дрожишь?

Фауст

                                                                  Дрожать!

Чего дрожать мне? Радостно дышу я!

Веди меня: помчимся в бездну, в ад

И вновь – к небесной высоте. И если

Есть в бездне дно, то я хочу ногой

Его коснуться, и с небесной выси

Свободным взором я хочу глядеть

Рыцарь

Боюсь я только, что ногою ты

На дне той бездны поскользнёшься, в небе ж

Закружится от страха голова.

Фауст

Эй, бес! Кто показать природы сердце

Мне обещал?

Рыцарь

                         Всё покажу я, доктор!

Но помни, человечек, помни то,

Что издали тебе лишь безопасно

Природы зрелище разоблачённой

Переносить. Когда же в вихре том,

Где мчатся солнца, где горят кометы,

Где Млечный путь стезёю бесконечной

Ко трону Вышнего ведёт, один

Очутишься, тебе там станет жутко,

Точь-в-точь, как (извини за выраженье)

Под ливнем кошке. В бегстве боязливом

Искать ты будешь безопасной крыши:

Мне будет жаль тебя.

Фауст

                                      Пыль книг вдыхал

И не задохся я, в сиянье ж неба

Свободно, вольно буду я дышать.

Не сожалей: пускай мои страданья

Моими будут, а чужая жалость

Удвоит только горе, рыцарь!

Рыцарь

                                                     Сильно

И смело сказано! За мной! Мой плащ

Прикрыл тебя, как ворона крыло, –

Он понесёт нас быстро. Прочь, земля!

Скорей: шаги на улице я слышу.

Вниз? После вверх? Так мне ты приказал.

Проваливаются. Входят губернатор и дон Октавио со слугами.

Губернатор

Здесь чародея дом. Какой здесь запах

Удушливый! Лишь демон может здесь

Дышать!

Дон Октавио

               Невыносимо.

Губернатор

                                         Где же Фауст?

Исчез он. Есть ли выход здесь другой?

Дон Октавио

Одна лишь дверь и чрез неё вошли мы.

Губернатор

Он провалился в ад.

Дон Октавио

                                    Мой тесть, ты бледен

И всё бледнеешь.

Губернатор

                              Побледнел и ты!

Дон Октавио

Нехорошо нам здесь: уйдём скорее.

(Слугам).

Перед уходом окна все раскрыть:

И не захочешь, да поверишь в чародейство!

Все уходят.