Текст книги "Зачем богу дьявол к 2 (СИ)"

Автор книги: Леонид Январёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

У Николая давно не было женщины в порядке разнообразия, поэтому он не стал отказывать себе в удовольствии. Надя интересовала его как подходящий сексуальный объект: молода, стройна, похожа на мальчика. Личный опыт Николая допускал существование и вполне успешное тройственных сексуальных альянсов. Да и в доме нужна женская рука. А Никита поворчит и привыкнет.

Надя никогда не вступала в соперничество за мужчину. Женские разборки – это отвратительно, вряд ли кто-то из мужиков достоин, чтобы из-за него драться. В прошлой жизни ничего такого с ней и не случалось, а в новой жизни она столкнулась с наглядным подтверждением своих мыслей. В первой же компании, к которой Надя прибилась, случился бабский конфликт за членообладательство. Две тётки драли друг другу волосы, а мужики со смехом наблюдали. Когда один из них хотел остановить мерзкое зрелище, то сам получил удар в челюсть от виновника разборки. Либо благородное отношение к женщине исчезло, словно его и не было, либо Наде последнее время не везло на хороших людей.

О предстоящей встрече с Никитой и его реакции Надя трусливо не хотела думать. Николай не даст её в обиду! Хотя, кто его знает? Когда вернулись домой, Надя нервничала и делала вид, что не замечает Никиту. Николай вёл себя как обычно: не поймёшь, что у него на уме. Надя даже засомневалась: было ли что-то между ними, или ей показалось? Или они теперь будут спать втроём? А может, по очереди?

– Ну что, наконец-то потрахались? – разрубил молчаливый узел Никита.

Надя обмерла. Николай не ответил. Никита знал, что Железный дровосек не станет врать и оправдываться – либо ответит "нет", либо промолчит.

Сцены ревности не последовало, если не считать за сцену демонстративное переселение из спальни в свою комнату. Так Никита отметил черту в новых отношениях с Николаем. Надя ждала предложения занять освободившееся место, но не дождалась ни в первую ночь, ни потом.

Ревность, злость, жалость к себе одолевали Никиту как приступы, между которыми он успокаивался мыслями о том, что ничего страшного не произошло. В конце концов, нужно ведь Николаю размножаться, вот пусть он и размножается. С самого начала между ними была полная ясность – только секс!

Отступиться ради счастья любимого человека? Уже отступился, да из сердца не выкинешь. Счастье? А если это всего лишь недоразумение? А может быть Николая нужно спасть от него самого? Он считает себя сильным, даже всесильным. Он считает, что всегда прав. А это значит, что у него большие проблемы. Так всё же, отступиться -благородство или предательство?

Любовь одна для всех и приоритет в ней для мужчины женщины – не аксиома реальной жизни. Тем более, когда речь идёт о Николае. Как такого волка не корми женскими прелестями, он уже знает вкус другой пищи и никогда от неё не откажется. В этом Никита уверен, как в таблице умножения, но не уверен, захочет ли простить Николая. Не за измену, нет! За бесчувственность. За то, что тот, такой, какой есть и другим не станет. За боль, которую это причиняет.

Слова, сказанные в запальчивости, могут превратиться в непреодолимую пропасть между людьми. Николай отмалчивался, потому что не хотел, провоцировать красноречие Никиты, не хотел, чтобы тот наговорил лишнего, того, о чём потом пожалеет, того, что потом сам же не сможет переступить из-за раздутого самолюбия.

Для Николая не существовало вопроса – быть или не быть с Никитой? Как быть без Никиты – это вопрос, и вовсе не в бытовом смысле. Друг-любовник и женщина – одно другому не мешает. Николаю не мешает. Никиту такой расклад не устраивал.

Поначалу Надя обрадовалась, что дело приняло правильный, на её взгляд, оборот, но радость быстро сменилась тяжёлыми сомнениями. Николай не проявил решительности, или не хотел ничего менять, оставляя себе лазейку для возвращения к прежним отношениям с дружком. У неё не хватало смелости, чтобы поговорить об этом прямо.

Впервые за свою короткую жизнь Надя чувствовала себя женщиной, а не сексуальной игрушкой. Когда Николай приходил ночью в её комнату, она забывала о своих сомнениях, только бы рядом был он – нежный, сильный, желанный. Но Николай не оставался до утра, он уходил, это бесило её, и сомнения появлялись вновь. Взгляды Нади на борьбу за своего мужчину резко переменились. Теперь она бы выцарапала глаза сопернице. А как быть, если это соперник? Отравить? Пожалуй, отравила бы, да не знала, как это сделать.

Спасением от депрессии для Никиты стал лес. Он не боялся, что в там с ним что-то может случиться. Иногда Никите казалось, что он чувствует на себе взгляды живности, прячущейся в зарослях. Это осторожное любопытство лесных обитателей, а не угроза. Обычно часть дня, свободную от общих хозяйственных хлопот, Никита проводил в своём зелёном убежище, чтобы избавить себя от подробностей семейной жизни Николая. Однажды на его любимую, с буйным разнотравьем поляну выскочила птица. Она была похожа на сокола, так Никите показалось. Раньше видеть соколов в живую ему не доводилось, поэтому он бы не стал настаивать на своей версии. Птица – она, сокол – он. Никите ближе мужское естество, не раздумывая о том, как может быть на самом деле, он отнёс неожиданного приятеля к роду мужчин.

– Чего тебе, парень? – спросил Никита у птицы.

Парень бесстрашно подскочил к ногам человека, словно никогда не сталкивался с коварством двуногих прямоходящих и принялся разглядывать нового знакомого. Никита протянул к птице руку, Парень что-то проклёкотал и отскочил, но не улетел. Так весь день он и крутился возле Никиты, ненадолго отлучаясь по каким-то своим делам.

– Что, влюбился? – Никита насмешливо смотрел на птицу: – Ничего у нас с тобой не получится!

Любовь, не любовь, но что-то у Парня на уме было, потому что за Никитой он последовал и домой: парил высоко в небе пока его избранник шёл от опушки леса до дома, а потом упал камнем, но в последний момент грациозно опустился прямо на крыльцо. Никита открыл перед ним дверь, Парень топтался на месте, словно уступая дорогу старшему. Чего только не бывает, когда жизнь наперекосяк! Доскакав за Никитой до столовой, Парень, неуклюже в тесноватом для полёта помещении, уселся на стол. Необыкновенное поведение птицы лишило дара речи Надю, и усугубило молчаливость Николая.

– Это мой друг. – успокоил их Никита.

Вдруг, глядя в сторону Нади, Парень нахохлился, а через секунду принял угрожающий вид, хищно раскрыв клюв, издавая клокочущие звуки, и расшиперив крылья.

– Мне она тоже не нравится! – прокомментировал Никита.

– Никита! – поправ свою обычную невозмутимость, рявкнул Николай.

Мир и в правду перевернулся, если Железный дровосек сердится! Никита демонстративно вздохнул и указал птице на выход. Парень спрыгнул со стола и действительно направился вон. Его неправильно поняли, ему очень не понравилось косметическое зеркальце на полке, по поводу которого он и выразил своё недовольство, вовсе не имея в виду хозяйку. С тех пор как Никита самоустранился от кухонных дел и совместных ужинов, хозяйкой в столовой стала Надя, натащив за собой женские предметы, которым здесь не место.

Проводив чудного гостя, Никита вернулся в столовую и никого уже не застал. Надя, обидевшись, ушла к себе. Николай отводил душу в библиотеке. А виновник своего одиночества, разумеется, Никита! В такие моменты ему было особенно тошно, он чувствовал усталость от новой тупиковой реальности вообще, а не только из-за Николая. Хотелось назад в многолюдный город, в комфортный быт. Иногда казалось, что всё вокруг лишь дурной сон.

Надя злилась. Никита специально выдрессировал эту чёртову птицу, чтобы унизить Надю! Почему его не сожрёт волк или медведь, почему он не утонет в реке, почему не подавится насмерть рыбной костью? Надя всеми силами души желала ему зла. Если изредка Никита и Николай оказывались рядом, они будто безмолвно разговаривали друг с другом. Наде казалось, что стоит только Никите поманить пальцем и Николай вернётся к нему. Если уже не вернулся! Что он делает ночью, когда не приходит к ней? Никита странный и опасный. А вдруг он колдун? Надя никогда раньше не встречала людей с такими глазами. Наверняка колдун! Иначе как объяснить, что Николай с ней, а словно принадлежит ему как заговорённый?

Если Никита задерживался допоздна в лесу, Николай мрачнел, и сидел на крыльце, пока не услышит издалека его шаги и только тогда возвращался в дом. Так уж сложилось и вошло в привычку. Уезжая в Лабораторию или на разведку, Николай ни на минуту не забывал, что Никита остался один и всякое может случиться, как и о том, что если с ним самим что-то случиться, то Никите придётся туго.

Птица Парень стал постоянным спутником Никиты: исчезал на несколько часов или даже на полдня, но всегда возвращался. В лесу летал с дерева на дерево, во дворе расхаживал по-хозяйски. Никиту находил, где бы тот ни был. В прятки с ним не поиграешь. Николай по своей инициативе сколотил во дворе что-то вроде насеста с навесом. Парню понравилось новое место для ночлега. Для Нади чёртова птица стала последней каплей в чашу её терпения.

Выбрав момент утром, когда Николай уже уехал, а Никита только собирался уйти, Надя остановила его:

– Нужно поговорить!

Никита проигнорировал её предложение, и Надя сорвалась. Она высказала всё, что о нём думала. Обозвала педиком, уверяла, что Николай не такой, что он из жалости терпит Никиту, что Никита отравляет им жизнь. Куда делась робкая, трусливая девчонка? Её глаза горели, как прожектора ненависти, словно всё зло нового мира воплотилось в Никите, словно он виноват в том, что прежний мир рухнул. В заключение она посоветовала Никите убираться туда, где много педиков. И соврала, что говорила об этом с Николаем, он не будет удерживать Никиту. Ложь – самое малое, на что способна ревнующая, разъярённая женщина.

Про Николая врёт! Никита не сомневался в этом. Но теперь война объявлена. Эта сумасшедшая ни перед чем не остановится. В подтверждение его мыслей на пальце засвербело кольцо.

Решение пришло внезапно. На войне, так на войне! В новой жизни каждый сам себе судья, прокурор и адвокат. В эту минуту Никита ненавидел Надю так же, как и она его. Глупая сука! Человек вправе ненавидеть тех, кто ненавидит его.

– Ты хочешь заполучить Николая, но ты не всё о нём знаешь. – Никита говорил спокойно и очень уверенно: – Прежде чем я уйду, ты должна это увидеть.

Увидеть, что? Надя смотрела недоверчиво, ещё находясь во власти нервного срыва. С каким удовольствием она вонзила бы сейчас нож в сердце Никиты! Примитивное воспитание, никакая образованность, эмоциональная незрелость, глупость, в конце концов – набор дикарки.

– Как хочешь. Мне всё равно. – задумав военную хитрость, Никита играл на женском любопытстве.

– И ты после этого уйдёшь? – недоверчиво спросила Надя.

– Обещаю! – убедительно соврал Никита. – Я и без твоей истерики, сам думал уйти. Мне уже по фиг ваша любовь-морковь.

В спокойном состоянии Надя не пошла бы за Никитой, но она всё ещё была взбудоражена и совершенно не могла думать. В голове крутилась только мысль о том, что он уйдёт, уйдёт, уйдёт...

На половине пути до леса Надя опомнилась и испугалась. Почему они идут в лес? Что такого там может прятать от неё Николай? Он что, Синяя Брода, и хоронит в лесу своих жён? Чушь!

– Я не пойду! – Надя остановилась: – Ты врёшь!

Никита развернулся к Наде лицом и достал пистолет. Николай запретил ему ходить без оружия. Надя онемела от страха, мелькнула мысль, что Никита лишь угрожает, но... Это была её последняя мысль. Никита выстрелил. Всё как учил Николай – никогда не разговаривай с человеком, которого убиваешь, не стой близко, чтобы не запачкаться кровью, стреляй в голову. Пожалеешь врага, умрёшь сам.

Ревность не бывает хладнокровной. Ревность – взрыв безумия. Но Никите казалось, что он абсолютно спокоен и рационален, и что правда на его стороне.

Вернувшись домой, Никита положил пистолет на стол и заварил себе чай с травами. Что дальше? Николай никогда ему этого не простит. Хотя и Железный дровосек, да не настолько. И Никита бы не простил на его месте. Убьёт? Пусть! Даже оставшись только втроём на всей земле, они, вероятно, всё равно поубивали бы друг друга.

Под вечер, когда вернулся Николай, Никита передумал, кажется, обо всём на свете: о прошлой жизни, о близких, о своих ошибках, которых не счесть и вся его жизнь казалась ему ошибкой.

– А где Надя? – с тревогой спросил Николай, обычно в такое время Никиты не бывало дома, да ещё и с пистолетом на столе.

– Ушла. – равнодушно ответил Никита, помолчал и дополнил: – Совсем ушла.

– Где?! – Николай не хотел верить в то, о чём подумал.

– По дороге в лес. – врать, каяться и просить прощения Никита не собирался.

***

Мёртвое тело тянет к земле, в могилу, наверное, поэтому оно всегда очень тяжёлое, даже если при жизни было словно пушинка.

Николай отнёс тело Нади на холмик к могиле Левашова, вместе с которым символически похоронил своих родителей. Теперь получается что-то вроде семейного кладбища. Перепачканный в крови, не обращая на это внимания, Николай вернулся во двор за лопатой. В дом заходить не стал. Там Никита. Николай не мог о нём думать. Или же забрать его прямо сейчас? Пусть видит, что натворил! Нет, не все сразу. Надя – одно, Никита – другое.

Похороны Нади заняли несколько часов. Она ушла в могилу, но Николай не чувствовал перемены в жизни: промелькнула в темноте искорка Надя и угасла. Боль потери? Скорее, печаль. Что их ожидало впереди? Неуверенность в завтрашнем дне, бессмысленное выживание. Николай лёг на спину рядом с могилами и смотрел в небо. Поэт сказал, что, умирая, люди превращаются в звёзды. Тогда небо – это кладбище. Или вознесение в звёздную жизнь? Ни то, ни другое. Утешительные образы красивы, но бессмысленны.

По дороге в дом, Николай старался не думать о Никите. Он не знал, как поступить. Как получится. Чем ближе Николай подходил к дому, тем сильнее становилось чувство новой беды. Дом пуст! Николай заглянул во все комнаты, даже в кладовку и в подвал. Никиты нигде не было, хотя вещи его на месте и пистолет на столе. Это слегка успокаивало. Наверняка, как обычно ушёл в лес. Как обычно? Почему тогда Николай не может найти себе места? Почему дом вдруг стал как гроб, крышку которого вот-вот заколотят навсегда? Нужно взять себя в руки. Это страх Никиты, а Николай его чувствует, как собственный. Или это только кажется?

Ничего, вернётся, побродит по лесу и вернётся, успокаивал себя Николай. А если вернётся, тогда что? Пусть вернётся, а там видно будет. Николая разрывали противоречивые чувства. Он не знал, как поступит завтра, снял окровавленную одежду, умылся и пошёл спать. Внезапная сонливость спасительно сшибала с ног. Николай запутался и не в силах был больше думать о том, что произошло и в чём он себе лжёт. Люди лгут сами себе чаще, много чаще, чем окружающим, даже если лгут им бесперечь. Честность с собой – путь к безумию, или – к пробуждению ото сна, который называется жизнью.

Рассвело. Николай проснулся и лежал с закрытыми глазами. Никиты по-прежнему нет дома, это он чувствовал, а Надя умерла, её он не чувствовал. Но всё в прошлом. Нужно жить дальше. Никакого смысла и сверхзадачи в жизни нет. У жизни нет цели. Цели придумывает себе человек в зависимости от обстоятельств. Привязанности делают людей слабыми, формируют обстоятельства и задают цели. Одиночество – это сила и свобода. Дело за малым, выбросить из головы случайного попутчика. Сколько их ещё будет!

Мы очень часто думаем, что нам нужно то, чего нам хочется, а то, что нам нужно на самом деле, если не отрицаем, то не берём в расчёт. Понимание этой ошибки всегда приходит тогда, когда уже ничего нельзя изменить, остаётся только горько сожалеть.

Не принимайте решений с закрытыми глазами, потому что, когда вы их откроете, вам придётся заново убеждать себя в своей правоте. Не факт, что это у вас получится.

Наскоро умывшись, глотнув холодного чая, Николай ушёл в лес и блуждал несколько часов. Он напал на след как собака ищейка: сначала Никита шёл не сворачивая, не выбирая троп, наугад, в какой-то момент остановился и долго сидел на небольшой поляне. Потом его путь стал извилистым – он заблудился, ходил кругами, и эти круги сбивали Николая с толку.

Николай вернулся в дом, чтобы подготовится к поискам, которые могут оказаться непростыми, он это почувствовал. Никита найдётся, обязательно найдётся! Разве может быть по-другому? Все может быть по-другому, но Николай запретил себе об этом думать. Для начала он собирался основательно обыскать лес: не мог Никита далеко уйти, а даже если далеко ушёл и заблудился, то в лесу не пропадёт, лес его любит.

Сборы прервал Парень. Завидев его издалека, Николай обрадовался: теперь он точно найдёт Никиту! Странно, конечно, что птица летит сюда. Почему Парень не может привести домой Никиту?

Парень спланировал к ногам Николая и сбросил на землю кольцо. Кольцо Никиты! Он назвал его – бабушкин оберег. Николай не верил в обереги, но в них верил Никита и трепетно относился к памяти о своих близких: он никогда бы просто так с кольцом не расстался, а потерять – исключено, Никита его не снимал.

Камешек в кольце, который раньше слегка искрился, угас. Скорее всего, это ничего не значило, но и оптимизма не добавляло. Николай думал, куда положить кольцо, не в кармане же носить! Оставить с вещами? Нет ничего более случайного и мимолётного, чем наши вещи. В доме Николай не сразу нашёл, что искал: торопливо перерыл закрома в девичьих комнатах, вытряхнул на кровати ящички с бижутерией – ничего подходящего не было. Наконец в коробке с аксессуарами для мобильника, нашёл подходящую тесьму, укоротил её, продел в кольцо и крепко завязал. Николай никогда не носил цепочек, а теперь у него на груди кольцо. Непривычно.

У Николая появилось чувство, что он вернётся обратно не скоро. Нужно было приготовить дом к отсутствию жильцов. В первую очередь собрал вещи Никиты, о которых тот наверняка бы позаботился: флешка с фотоальбомами, тетрадь в кожаном переплёте, блокнот с записями, iPod из прошлой жизни и две тряпичных куклы – из новой. Во дворе убрал настил из досок, ведущий к чудо погребу: огромные слегка подмятые лопухи стали распрямляться, закрывая собой подвал. Отключил автоматику генератора и закрыл спуск к нему щитом с дёрном.

Начать следует с разведки в лесу, решил Николай, может быть там остались какие-то следы, которые помогут понять, что случилось и где искать. Но Парень считал иначе. Он недовольно путался под ногами, словно разучился летать. Наконец ему надоела недогадливость человека, и он с клёкотом взгромоздился на крышу автомобиля. Это могло означать, что Никита попал или в руки бандитов, или к крестам. И то, и другое требовало более основательной экипировки. Николай заехал в Лабораторию. Парень терпеливо его дождался. Выехали на главную трассу. Парень полетел в сторону столицы.

***

Когда Николай хоронил Надю, Никита вспомнил, что в холодильнике есть водка. Выпивали они изредка, было дело, пару раз надрались сильно. Выпивка в их жизни ни погоды, ни настроения не делала. А спать рядом с пьяным мужиком ещё и противно, даже если ты сам пьян. В обозримом будущем Никите не грозило спать с кем-нибудь рядом, а о настроении и говорить не приходится, поэтому он налил себе сразу стакан водки и, зажмурившись, мужественно его выпил: к таким дозам за раз он не привык, но цедить по рюмке в одиночестве – противно. Запьянел Никита незаметно, при этом думая, что водка его не взяла. Выпил ещё.

На душе легче не стало, но появились отвлечённые мысли. Никита представил себе, что если бы кто-то в него влюблённый приревновал к нему Николая и убил бы Железного дровосека из-за этого... Пиздец, причём полный! Остальное представить себе Никита не мог. Он думал о том, что, по сути, убил не только её, но и себя тоже. Теперь Николай для него всё равно, что мёртвый. И чего тогда тут сидеть? Чего ждать? А не пошло бы всё на хуй!

Захотелось на воздух, в лес. Только там ему теперь хорошо. И Никита ушёл. Бродил в потёмках, долго сидел на своей поляне. И решил не возвращаться. В какую сторону идти – это неважно, лишь бы идти и быстрее всё забыть. Там, где-то за лесом другая жизнь, может быть, не хуже прежней, а он об этом просто не знает. Так и шёл куда-то.

Идти по лесу надоело. Нужно выйти на дорогу. Легко сказать! Хорошо ещё, что ночь лунная. На луну между деревьев и пошёл. Никита устал, его мутило. Поблевал. На какую-то дорогу всё же вышел и без сил опустился на обочину. Соображал плохо. Вдалеке показался свет фар. Кольцо на пальце засвербело. Какая теперь разница, если всё мерзко, гадко! Никита со злостью стал стягивать кольцо, оно не поддавалось и это разозлило ещё больше. Он сорвал кольцо и бросил его на землю. Будь, что будет!

Патрульная полицейская машина выхватила светом фар, сидящую на обочине фигуру и сбавила скорость. Бес в такое время – подозрительно, как бы ни ловушка, да всё равно его не объедешь. Первая мысль – проскочить на скорости, но если он не один, то это не поможет. Уже хотели развернуться: случаи нападения на патрули, даже днём, не то, что ночью, участились. Но поза сидящего на обочине беса говорила скорее о бессилии, чем о воинственности. Да и глупо, вот так выставляясь, нападать. Уже бы напали. Полицейские подъезжали медленно. Один из них наготове с автоматом.

– Премия! – с удивлением сказал полицейский с автоматом, надевая на несопротивляющегося, пьяного Никиту наручники: вот так халява!

Машина не рассчитана на перевозку задержанных, а в багажнике контрабандный спирт. Полицейские усалили пленника в салон.

– Дёрнешься, изуродую! – предупредил водитель. – Вояка! – усмехнулся полицейский, глядя на пустую кобуру, которая болталась на поясе беса.

По свободной дороге и на хорошей скорости доехали часа за полтора. Наручники застёгнуты спереди, поэтому не очень мешали и Никита забылся в хмельном бреду.

Дежурный офицер в полицейском участке с удивлением смотрел на полусонного, пьяненького беса, с пустой кобурой на ремне, которая вызывала жгучее желание врезать этому сопляку по мозгам. Намедни в засаду попали трое патрульных, никто не выжил.

Нападения на полицейские патрули участились на самом деле, но реально составляли ничтожный процент от списанных на бесов происшествий. Знали об этом лишь те, кому это положено по службе, для остального личного состава, как полицейских, так и военных подразделений бывшие сограждане подавались как опасные террористы. Сводки о стычках и диверсиях проходили под мало к чему обязывающим, но всё же ограничительным грифом "для служебного пользования". Это было сделано специально, чтобы вызвать слухи среди гражданского населения. Молва "по секрету" катилась как снежный ком, обрастая фантастическими подробностями, которые власть официально опровергала, что в свою очередь только усиливало пропагандный эффект. Большинство людей верят сплетням, даже те, кто не верит. Правда то, что считают правдой.

Реальная картина удручала обыденным разгильдяйством с криминальным душком. Транспорт со взводом солдат опрокинулся в кювет, потому что все, включая офицера, вусмерть обкурились анаши. Полицейская патрульная машина по завязку забитая контрабандным спиртом врезалась в блокпост и взорвалась: водитель был в стельку пьян. Пожар на газораспределительной станции – результат неквалифицированного обслуживания. По той же причине взорвался трансформатор на электроподстанции. И далее в таком духе, включая пожары на окраине города, которые для развлечения устраивала добропорядочная молодёжь – все это относилось на счёт террористических происков бесов.

– Эко вам подфартило! – дежурный офицер вопросительно смотрел на патрульных, ведь за каждого пойманного беса полагалась премия: – Только в толк не возьму, что вас понесло к чертям на ночь глядя? Что там с вашим путевым...

– А то не знаешь? – ответил водитель: – С нас пол литра. За удачу.

– Литр! – дежурный был категоричен.

Патрульные не стали спорить. Никиту завели в обезьянник, сняли наручники. Клетка для стоячих, присесть, если только на пол. Никита какое-то время бродил взад-вперёд, потом уселся, а, уснув, и улёгся. Утром его трясло с похмелья и от холода на цементном полу.

***

Из полицейского участка арестованного перевезли в спецприёмник для таких, как он. Раньше бесов отвозили на стадион, где для них был оборудован палаточный лагерь, обнесённый колючей проволокой. Спецприёмник появились недавно. Теперь отвозили, куда команда будет. Для нижних чинов ситуация с бесами выглядела головоломно. Как их судить, если ни судов, ни судей то ли уже нет, то ли ещё нет? За что их судить, если вылавливали, кого попало, уголовные дела не заводились, следствие не велось? А если бы и велось следствие, то, как их каждого звать-величать? Документов при бесах никогда не находилось. Заново имена им давать? Конкретно и понятно выглядели только поощрения за каждого пойманного беса.

Ходил слух, что кровь нечестивцев, лучше любого лекарства. Официально об этом не говорилось, а те, кто всё же с этим столкнулся практически, помалкивали. Уж очень, очень деликатная, да и опасная тема. Невесть откуда возродившиеся колдуны и колдуньи уже предлагали помощь, замешанную на бесовской крови. Вот не убиваемое племя! Все вымрут, а эти останутся!

Спецприёмник – это госпиталь под охраной военных, наспех переоборудованный наподобие тюрьмы. Больничный комплекс расположен в глубине парка, окружён высоким, кованным, с виду декоративным, но на деле основательным, на мощном фундаменте, забором. Для большей надёжности внутренний периметр обнесён заграждением типа "спотыкач" – сетью из колючей проволоки на низких кольях и дополнен армированной колючей лентой "егоза".

Устроители грозных предосторожностей постарались излишне, но их в этом не упрекнёшь: они не знали, что на самом деле будет происходить на секретном объекте. У тех, для кого он предназначен, лишь один путь от сюда – в мир иной. Если вдруг, чудом пленникам кто-то извне поможет, или они захотят сами избавиться от государственной опеки – это только ускорит неизбежный финал без каких-либо дополнительных хлопот для хозяев. Что касается "захотят сами" – это лишь беллетристическое допущение, практически невозможное. Вторжение извне – серьёзно, как несерьёзный вариант, никто не рассматривал. Так что вполне хватило бы простой ограды и обычной охраны. Но когда заказчики увидели результат, то возражать не стали: профессионально, солидно и по государственному.

Гарантией внутреннего спокойствия на объекте является некий препарат – дальний родственник аминозина, упоминание которого у людей мало-мальски сведущих, сразу ассоциируется с психиатрической клиникой. Новейший нейролептик не имел официального названия, вносимого в медицинские справочники -только аббревиатуру и номер разработки. Это не лекарство. На жаргоне разработчиков и специалистов его называли прививкой покорности. Препарат BET1311 вызывал апатию, не позволял мыслям себя додумывать и сцепляться в последовательность, подавлял воспоминания, но не затрагивал жизненно важных рефлексов и навыков. Человек превращался в биологическую куклу, с которой, в принципе, можно было делать всё что угодно.

BET1311 обладал финальным свойством, которое, в зависимости от обстоятельств, можно считать или достоинством, или недостатком. Единожды введённый, препарат убивал человека, если в дальнейшем не следовало подтверждение пролонгации. Это не вопрос привыкания: ключом к пролонгации был другой препарат, который можно было добавлять в пищу, растворять в воде, или давать в виде таблеток. Антидот разрабатывался, но так и не был создан.

Считалось, что решение о применении BET1311 было принято на самом высоком уровне. Необходимость в подобном препарате возникла до всеобщей катастрофы во время сбора сырьевого контингента для производства вакцины. Обычные нейролептики имели много побочных эффектов, действовали на здоровых людей не однотипно и требовалось огромное их количество, чтобы покрыть масштаб происходящего. Тут-то и выручил BET1311. Фатальность его применения на тот момент не имела никакого значения, а его использование началось в срочно-явочном порядке без вникновения в детали и какого-то особого решения, которое, тем не менее, в последствие как бы кто-то и как-то подтвердил.

Все люди, которых Николай освободил перед взрывом Установки, умерли. И неизвестно, что лучше – быстрая смерть в мясорубке, или смертельная ломка, выжимающая из человека сок жизни, как грязную воду из половой тряпки.

Обычно бесов привозили партиями к транспортному въезду и доставляли сразу к корпусу, Никиту, как одиночный экземпляр, приняли через центральный вход, который прежде играл роль бюро пропусков для посетителей. Вид парка, по которому вёл Никиту конвоир, будил близкие воспоминания о другом парке, о Лаборатории, о Николае. От этого контраста происходящее выглядело ужасным и непоправимым, даже если впереди были бы райские кущи.

На этаже Никиту приняли двое охранников крестов и санитар бес из зондеркоманды, как её здесь называли по аналогии с известными историческими образцами: свои обслуживают своих. По правилам новенького следовало остричь наголо и отправить в душ, но стрижку пришлось отложить до поступления новой партии: из-за одного человека парикмахер не пойдёт. В душевой Никита вместо своей одежды получил длинную рубаху без рукавов и негнущиеся пластиковые тапочки. Раздеваться и мыться пришлось под сальным взглядом санитара.

После гигиенической и визуальной обработки санитар завёл новенького в квадратную комнату без окон, со скамейкой у стенки и запер. В голове у Никиты вертелось: "Что делать? Что делать?". А что делать, когда уже ничего не сделаешь?

Сидение взаперти показалось долгим. Наконец санитар вернулся и отвёл новенького на обед. В большой столовой самообслуживание. Выбор блюд из сублимированных продуктов скромный, на вкус – сносно. На раздаче женщины и один парень – все из зондеркоманды. За столиками остриженные наголо люди с мёртвыми глазами и от того, кажется, похожие друг на друга. Их вид подавлял, и Никита расхотел расспрашивать о чём-либо санитара.

Зондеркомандовцев через Укол не пропускали. Отбор готовых на компромисс бесов начинался ещё в накопительных лагерях. Там уколы делали только буйным, что неизбежно, а заодно и назидательно для остальных. С теми, кто проявлял лучшую из возможных в таких обстоятельствах заинтересованность, а это заинтересованность в себе, в дальнейшем беседовали психологи и, как правило, отсеивали две трети кандидатов в добровольные помощники власти: выбирали людей не дёрганных, с устойчивой психикой и образованием. Так формировались зондеркоманды для различных целей.