Текст книги "Зачем богу дьявол к 2 (СИ)"

Автор книги: Леонид Январёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

Картина пёстрая. Ноутбук мог соседствовать с ручной работы кривоватым решетом, непонятно для каких целей сделанным, рядом с ветошью могло лежать роскошное вечернее платье. Широко были представлены товары, произведённые на подконтрольных правительству территориях. И, конечно, оружие. Куда без него в смутное время? Несчастная страна накопила такое количество оружия и боеприпасов, что этого добра хватит на десятилетия междоусобной войны.

Меновую торговлю, с которой новая деловая жизнь начиналась, всё уверенней вытесняли расчёты драгоценностями, золотом и крестовками. Крестовками называли деньги правительства Несчастной страны. За свою страну никто из бесов её теперь не принимал.

О прошлом жалели до слез по ночам, до сердечной боли, до навязчивых снов, но жестокая, безжалостная свобода нового мира, в котором жизнь и смерть шли рука об руку, уже не казалась кошмаром и уж точно была предпочтительней идиотического устройства Несчастной страны.

Внимание Николая и Никиты привлекла кучка потешающихся над кем-то зевак. Подошли ближе. На большом куске грязного картона сидел замызганный, под стать картону под ним, депутат Государственной Думы, знаменитый своим полемическим темпераментом и скандальностью политик. Сильно располневший за годы во власти, теперь он похудел, старческая кожа висела на нем, как и ставший непомерно просторным потрёпанный костюм.

– А вы знаете, что наш президент дурак? – спрашивал слушателей Политик, но ответа от них не ждал: – Дурак! Клянусь! А коротышка какой! Обезьянка такая... Мне всё время хотелось ему банан в рот сунуть, чтоб заткнулся. А то, как ротик откроет, маленький свой, поганенький, обязательно чушь скажет. Демагог. Однозначно! Я конечно так не говорю. Это пародисты придумали. А певица эта... Вы её любите. Корова. Проститутка и развратница! Меня обвиняли, что я с мальчиками трахаюсь. А в правительстве одни пидарасы! Это я вам говорю! Начну перечислять, пальцев ни на руках, ни на ногах не хватит. И у вас вместе взятых не хватит! Пидарасы полные! И евреи!

Политик прыгал с пятого на десятое, резко менял темы. Выглядел забавно.

У Политика судьба Касандры. Когда он был моложе, говорил то, о чём другие думали, а из соображений политкорректности молчали, иногда даже говорил правду, случалось, говорил толково. Но его не слышали, над ним потешались, его манеру выступать растащили на номера пародисты, его наперебой приглашали в различные ток-шоу, где он блистательно пародировал сам себя.

В какой-то момент самые реакционные и нелепые высказывания Политика, которые ему снисходительно прощали избиратели, относя их на издержки яркой политической демагогии, вдруг стали сбываться. Это не потому что к нему прислушалась власть. Это потому что он, считая себе оппозиционером, на самом деле озвучивал самые сокровенные, тайные мечты власти, которая, стыдливо прикрываясь демократией, как кисейная барышня веером, выжидала удобный момент, чтобы расправиться с демократическим бардаком и возродить былую державность по образцам, казалось бы, давно списанным на свалку истории. Когда голоса власти и Политика слились в одну песню, Политик стал мало кому интересен.

События перед Слепой ночью застали Политика на декоративно-чиновничьей охоте, которая вроде тира с живыми мишенями на природе. После появления первых признаков Серой смерти на своих телах, его свита разбежалась. Политик пешком и в полном неведении о происходящем добрался до ближайшего уездного городка. Он кипел от злости.

– Вы знаете, кто я такой!? Я вас в пыль сотру. – кричал Политик на с трудом найденного чиновника местной администрации, живого благодаря "госуколу".

Повсюду уже лежали трупы. Связь не работала. Немногочисленные "чистенькие", тогда их ещё не называли "бесами", оплакивали близких.

Появление военных Политик прозевал, прикорнув на диване в кабинете главы местной администрации. Это его спасло. Политик обрадовался и готов был кричать в окно: "Я здесь! Это я!". Он сдержался, увидев с какой грубостью военные грузят "чистеньких". Чиновник, на которого орал Политик, показывал пальцем в сторону управы. Не иначе, как государственный переворот! Политик убежал через чёрный ход и решил переждать.

Пережидание затянулось и стало бессмысленным, когда Политик узнал от таких же, как он "чистеньких", что от солдат и полиции нужно убегать со всех ног. Лето прожил как в бреду, кочуя с разными компаниями сумасшедших. Осенью украл машину у случайных попутчиков и отправился на юг. Бензин закончился, машина сломалась. Бродяжничал, так и набрёл на рыночное место. Развлекая зевак, зарабатывал подачки на жизнь и, похоже, слегка тронулся умом.

Но самое страшное у него впереди. Политика возьмут к себе в шуты бандиты.

– Все вы сволочи, мерзавцы! Всех вас нужно расстрелять! – будет кричать Политик под дружный гогот бандитского застолья.

Политику будут кидать объедки со стола, которые он тут же, на полу будет жадно поедать. Однажды на него помочатся, он заплачет, ему станет плохо с сердцем. Чтобы старик бесполезно не умер, его пустят "на кровь".

Бизнес "на крови" бесов естественно сочетался с бандитским ремеслом. Есть спрос, будет предложение. Поначалу некоторые бандиты действовали неуклюже. Так, в одном месте, они не удержали в тайне секреты кровавого ремесла, и все поселенцы разбежались: кому нужна такая "крыша"? Банда от безлюдья сунулась к соседям, была частично разгромлена и развалилась.

Умные бандиты действовали тоньше. Своё население "на кровь" использовали по минимуму: прибирали больных, слабых, старых, одиночек, особо строптивых. Основной приток крови давали набеги на соседей.

Политик попадёт в умелые руки, умрёт безболезненно, отдав свою кровь до последней капли делу возрождения Несчастной страны, о которой он всегда искренне радел. Его тело скормят собакам бандитского царька, который баловал своих четвероногих друзей человечиной. Но и любитель собаковод ненадолго переживёт Политика. В результате внутрибандитской интриги соратники бросят своего бывшего главаря живьём на съедение его же питомцам, которых специально для этого два дня не будут кормить.

А пока, Политик собирал от благодарных зрителей подачки и приговаривал:

– Хорошие у нас люди! Я всегда это говорю!

На отшибе торгового ряда друзья увидели напёрсточника. Уж сколько раз твердили миру! В душе Николая взыграло ретивое. Обманщики всегда действовали на него как тряпка на быка. Лгать в жизни приходится сплошь и рядом, и тому всегда есть какие-то причины, иногда даже уважительные, но зарабатывать бессовестным надувательством – это слишком!

Николай подошёл к рабочему месту напёрсточника и положил перед ним золотой:

– На всё твоё.

На прилавке напёрсточника было разложено разнообразное мелкое барахлишко, на которое Николай даже не взглянул. Никита изумился – азартен Железный дровосек, оказывается!

Окинув незнакомцев задумчивым взглядом, оценив их ухоженность, хорошее оружие и уверенный вид, напёрсточник рабски улыбнулся и с выражением лица "как пожелаете" приступил к сеансу оболванивания клиента. Закончив манипуляции со стаканчиками, он выжидающе замер. И тут приключилось странное дело: шарик в его руке стал обжигающим и напёрсточник невольно выпустил его как раз на стол. Явка с поличным! То есть, попался с поличным, а явка – потому что сам себя выдал. Растерянность сменилась испугом.

Николай подошёл к прилавку с барахлишком напёрсточника и стал выкидывать всё, что попадалось под руку под ноги проходящих мимо людей.

– Распродажа! – выкрикнул Николай. – Даром!

Сумасшедший! – решили покупатели. А Николай выкидывал и выкидывал. Напёрсточник оцепенел. Это катастрофа!

Заметив нерядовую суету, к месту беспорядка подошли представители местного порядка – один бугай и два тощих.

– Что за шум, а драки нету? – спросил Бугай, свысока глядя на участников суматохи.

– Я выиграл. Это моё. – ответил Николай.

– Степа?! – Бугай изумлённо смотрел на напёрсточника: – Я в шоке! Провалиться мне на этом месте!

Степа не знал, что ответить: согласиться с проигрышем он не мог, а признаться в мошенничестве, которое секрет лишь для азартных идиотов – это, значит, расписаться в профнепригодности.

– Нет. Нет. – Степа помахал обеими руками над головой, соскочил с рабочего места, подбежал с боку к Бугаю и, привстав на цыпочках, на ухо ему зашептал: – У них золото. Много золота. Он меня вынудил...

Пока шло разбирательство, под шумок, барахлишко, брошенное Николаем на землю, рыночные зеваки растащили.

Бугай дружелюбно посмотрел на незнакомцев. После услышанного, Степа больше его не интересовал.

– Мы всегда рады состоятельным гостям. – обратился Бугай к Николаю и, махнув рукой в сторону Степы, сказал: – Не обращайте внимания!

Степа снова оцепенел. О дальнейшей его судьбе ничего неизвестно, на рынке он больше не появится. Но свято место никогда не пусто и его займёт другой напёрсточник.

Николай посчитал инцидент исчерпанным.

– Если господа пожелают задержаться в нашем местечке, – Бугай явно не желал прекращать общение, говорил с учтивостью сильно несоответствующей его облику неучтивого вышибалы, но с искренней заинтересованностью. – Могу порекомендовать гостиницу. Из лучших времён! Всё по высшему классу.

Никиту это заинтересовало. Провести хотя бы ночь в мягкой постели на кровати, а не в спальном мешке – заманчиво. Он вопросительно посмотрел на Николая и как бы невзначай поделился с ним образом томной неги. Преимущество невербального общения в полноте ощущений, которые трудно передать словами.

– Если не врёшь... – ответил Николай учтивому Бугаю. – Можно посмотреть.

Проводил их один из тощих. Гостиница находилась в особняке, окружённом декоративным кованым забором без ворот. Внутри действительно казалось, что за окнами, если в них не смотреть, прошлый мир, а не новая явь. Николая, в жизни которого дорогие гостиницы отсутствовали как таковые, отведённый им номер, поразил роскошью. Никита лишь пренебрежительно хмыкнул, мол, не бог весть что, но сойдёт.

На управляющего и портье в одном лице, как и на сопровождающего, неизгладимое впечатление произвела наглость Парня, который уверенно проскакал за Никитой в гостиницу. Управляющий сделал птице рукой "кыш" и нарвался на страшное негодование расшиперившего крылья, хищно раскрывшего клюв, Парня. Никита оградил друга от неподобающего к нему отношения, сказав, что птица с ними, чем вызвал неконтролируемое волей удивление на лицах как бы гостеприимных хозяев. То-то их ждало через пяток минут!

Скупиться Николай не стал и заказал отдельный номер Парню. Вот уж, действительно, номер так номер! Кто бы стал спорить, только не управляющий, пожилой, услужливый человек с, не выразимой словами, тоской в глазах. Ему ли удивляться, что у богатых свои причуды? Новый мир нов только тем, что утратил комфортность, обнажил естественное лицо людей. Цивилизованность, культура – куда это девается? А откуда берётся то, что остаётся? Осталась грязная жопа проститутки, которая раньше показывала только накрашенные губы. Управляющий был не чужд образно философским обобщениям.

Всё в целом обошлось в кругленькую сумму. На эти деньги можно купить корову, или десять автоматов, или пять раз заправиться. На ужин выбрали сущие деликатесы по нынешним меркам, хотя ещё недавно ресторан с таким меню точно прогорел бы. Сравнение текущего момента с прошлым долго не оставляет людей. Парню заказали свежего цыплёнка лишь чуть-чуть подогретого. А в его номере настежь открыли окна. Находится долго в закрытом помещении, Парень не любил.

Не обошлось без предложения развлечься с мальчиком или девочкой, за отдельную плату. Всё как водится...

Горячая вода, душ, ванна, фен у зеркала, шампунь трёх сортов, ароматное мыло, огромные махровые полотенца, простыни, пахнущие свежестью... Сказка! Походный секс Никита с Николаем практиковали редко, поэтому воспользовались представившимся случаем и отвели душу по полной программе.

– Ну и кашу ты заварил! – Никита прокомментировал происшествие на рынке, когда бурный секс остался позади, и прилично было поговорить о чём-нибудь. – Не ожидал. Я тобой горжусь! Таким я люблю тебя ещё больше, хотя куда уж больше! Как я жил без тебя? Прозябал в богатстве, благополучии и разврате!

Истинно так! Николай крепче обнял Никиту.

По звонку на ресепшен подали ужин. Управляющий-портье оказался ещё и услужливым официантом.

До ужина дело не дошло. Никита первый нетерпеливо устремился к столу и осёкся: кольцо на пальце засвербело. Яд или снотворное. Да, слишком хорошо – всегда с подвохом.

Гостиница? Нет. Дом для встреч. Здесь останавливались мафиозные кресты во время переговоров с доминирующей в городе бандой. Вопросов для обсуждения совместной деятельности хватало. Не забывали о развлечениях. Проституты и проститутки мастерски ублажали дорогих гостей.

В перерывах деловой занятости помещения, дом для встреч использовали, заманивая комфортом заезжих богатеев. Открытый грабёж ведёт к упадку торговли, к мерзости запустения. Продвинутые банды быстро эволюционировали в подобие государства. К тому же, люди, по счастливой случайности, напавшие на жилу драгоценностей, почти всегда бывшие старатели, никогда не носили всё своё богатство с собой.

Постояльцы исчезали из "гостиницы" как будто съезжали. Заснув сладким сном на белых простынях, они просыпались в жутком подвале, где под пытками выдавали свои тайники, покупая свободу, а на деле платили за быструю не мучительную смерть. Если поразмыслить, то и это чего-то да стоит.

Незнание подоплёки, не помешало прийти к очевидному выводу: Никите и Николаю отвели жертвенные роли в пьесе "О гостинице". Обеспокоенный Никита, мало ли что, заглянул в номер Парня. Тот гордо сидел на подоконнике. К цыплёнку он не притронулся. Молодец! Умница!

Шум сразу поднимать не стали. Еду скинули под кровать. Съесть что-нибудь, конечно, не помешало бы, но можно и потерпеть, а вода в кране есть, не привыкать. Стоило дождаться финала. Спустить с рук злодеям коварство – ни за что!

В номере стоял телевизор. Большой выбор фильмов и отдельно – порнуха на любой вкус. Для Никиты это был пир души, заменивший ужин. Просмотр закончился неизбежно – сексом.

"Спать" легли одетые с оружием под рукой. Бандиты не заставили себя ждать, когда решили, что в номере наступила "ночь". Как зашли втроём, так втроём и отправились дальше в мир иной, словно туда и собирались. Выходя из номера, Николай оставил за собой сноп бесноватых огненных шариков, которые, разлетевшись врассыпную, набросились на шикарную обстановку.

Управляющий, он же исполнитель прочих гостиничных сервисов и соучастник злодейства, завидев постояльцев, живых и невредимых, попытался сбежать в подсобное помещение. Не добежал до спасения. Охрана здания исполняла свои обязанности неизвестно где. Во всяком случае, на глаза не попалась. Скандальные постояльцы спокойно покинули подлый дом, в котором набирал силу пожар.

Доночевали в часе езды от злополучного города. Утром не спеша собрались и тронулись в путь. Отъехали недалеко, когда заметили за спиной, на прямой как стрела трассе, пару стремительных автомобилей. Не по их ли душу? Свернуть некуда. Скоростные способности джипа не позволят уйти от погони. Остановились на обочине, укрылись за джипом. Николай предупредил Никиту, чтоб тот не спешил: стрелять только по команде.

Поторопились бандиты: они открыли неприцельный огонь до того, как следовало бы, исходя из уверенно убойного расстояния между сторонами. Неожиданно первая машина стремительно замедлилась, схваченная сзади чёртовой силой, колеса только что не рвали асфальт. Вторая машина въехала на невидимый трамплин, уходящий круто вверх, на мгновение встала на дыбы, перевернулась и заелозила на крыше к обочине, как упавший на спину жук. Чёртова сила исчезла и от внезапной свободы, как из пращи, первая машина взмыла в небо, переворачиваясь в полёте, а когда приземлилась, разбилась вдребезги, распираемая внутренним давлением. В разные стороны вместе с металлом полетели фрагменты человеческих тел.

– Как ты это сделал? – оправившись от неожиданности, спросил Николай.

Если бы Никита знал, как он это сделал! Впрочем, одна зацепка есть. Никите вспомнилась сцена автомобильной погони из последней серии "Матрицы", вспомнилась условно, без подробностей. Подробности пришли в голову под градом шальных пуль.

– Не знаю! – ответил Никита. – Я думал, это ты...

С небесной высоты спустился Парень. От перестрелки он забрался повыше и правильно сделал. Никита его за это похвалил.

Джип пострадал: электроника барахлила, масло подтекало, двигатель нещадно грелся. На таком только и воевать! Можно сказать, ползком добрались до развилки, съехали на просёлочную дорогу и еле-еле тащились по ней часа три, пока добрались до посёлка, въезд в который преграждал шлагбаум. Сломать препятствие – значит начать с грубости в новом месте. Решили дождаться хозяев, но никто на встречу не вышел. Никита выбрался из машины по-маленькому, следом за ним – Николай. Лишь после личного появления гостей перед видеокамерами, шлагбаум взмыл вверх.

В посёлке их встретили три человека во главе с мужчиной лет под сорок, совершенно седым, с колкими, насмешливыми глазами неопределённого цвета на худощавом загорелом, обветренном лице.

– Вижу, что не бандиты. – удостоверил старший. – Добро пожаловать.

– А что, бандиты достали? – поинтересовался Николай.

– Нет. Мы их поубивали. – объяснил старший и предупредил: – Вас тоже поубиваем, если будете выябываться.

Старшего звали Иваныч и на "ты". Он отвёл гостей в крохотный с одной комнатой и кухонькой сборный панельный дом. Две солдатские кровати, тумбочка между ними, встроенный шкаф, столик, табуретки. Скромно и чисто.

– Семейная кровать тут не предусмотрена. – пояснил Иваныч.

– Ничего. Мы уже не молодожёны. – ответил Никита.

Посёлок состоял из капитальных и сборных домов. На отшибе небольшая казарма для солдат и подобие плаца, заставленного машинами, как на авторынке. Всё это лишь дополнение к территории, окружённой высоким каменным забором с колючей проволокой поверху. Непонятное место, явно не для гражданских целей, но и не войсковая часть.

Чистота, порядок, спокойствие и, на первый взгляд, полная автономия. С трудом верилось, что такое ещё возможно, или уже возможно?

Местные своим вниманием чужаков не баловали. Смотрели с любопытством, но к знакомству, побаиваясь, не стремились. Николай возился с джипом, Никита – на подхвате, Парень – на крыше автомобиля. Невдалеке остановился просто парень, не птица. Славный! Глаза хитрющие. Парень разглядывал Никиту, явно, с похожими мыслями. Поиграли в гляделки. Парень ушёл, Никита проводил его взглядом.

– Шею свернёшь. – недовольно сказал Николай.

– А я что... – застигнутый врасплох Никита, не знал, что ответить. – Так просто... А ты ревнуешь? – Никита как обычно перевёл стрелку.

– Не знаю. – серьёзно ответил Николай, но ведь что-то кольнуло в сердце? И добавил: – Наверное, да.

Вечером, когда Никита и Николай доедали ужин "совсем не каша" из чудо-таблетки, к ним зашёл Иваныч. Он принёс овощи, фрукты, хлеб, варёное мясо.

– Вы ребята колоритные. О вас вся округа гудит. И о том, что вас пернатый дьявол охраняет. – Иваныч хмыкнул. – Оказалось, что не врут. Судя по боевым ранениям джипа, что-то натворили?

– Пустяки. – ответил Никита.

– Нам бы машину. – вступил в разговор Николай.

– Вы люди не бедные, договоримся. – обнадёжил Иваныч.

Перед сном Никита долго ворочался, кровать скрипела.

– Отвык я без тебя спать! – признался Никита.

– А я вот думаю, неужели у всех людей, которых мы встречали, был ВИЧ? – совсем о другом заговорил Николай. – Нет. Что-то ещё...

– Давай постелем на полу? – гнул своё Никита.

– Спи! – скомандовал Николай. – Как маленький.

Обиженно поворочавшись, Никита всё же уснул. Николаю не спалось. Завернувшись в тонкое солдатское одеяло, он вышел на улицу. Вдалеке стоял бронетранспортёр. Николай осторожно подошёл настолько близко, насколько возможно, чтобы не выдать себя. У бронетранспортёра стояли двое – Иваныч и крест!

Крест полноватый, холёный с усиками на круглом лице, одет в подобие военной формы. Иваныч стоял перед ним с опущенной головой.

– Я тебя, сука, последний раз предупреждаю! – крест говорил не столько зло, сколько высокомерно и презрительно. – Всех твоих уёбков в публичный дом сдам, а тебя на кол посажу!

Когда крест отбыл, Николай проследил за Иванычем, который пошёл к себе.

Вот и разгадка внешней стабильности, да за ней новая загадка. Дождаться утра? Лучше брать тёпленьким. И Николай без приглашения вошёл в дом Иваныча. Двери на замок здесь не закрывали. Идиллия!

Иваныч, увидев завёрнутого в одеяло Николая у себя в комнате, опешил.

– Ничего плохого, не бойся. – успокоил Николай.

Иваныч прижал палец к губам – тише! И кивнул на дверь. Вышли на улицу.

– Я видел тебя с крестом. Что это было? – сразу перешёл к делу Николай.

– Глазастый! – Иваныч усмехнулся. – И ушастый?

– Последнее слышал. – подтвердил Николай.

Иваныч надолго замолчал, обдумывая, что сказать. Николай не торопил.

– Не верь, не бойся, не проси! – начал издалека Иваныч. – Нет, я не урка. Но жизнь нынче такая. Я учитель. Учитель истории и физкультуры. Ты парень нестандартный, да и друг твой тоже. Может быть, вам и нужно знать... Это кресты, но не те кресты. С теми крестами они на ножах. Специфическая банда. Главный у них Прошин. Думает, что он генерал. Настоящий генерал. Я не верю. На них мы и работаем. Потому нас никто не трогает. До тех бандитов, у которых вы начудили, у этих бандитов пока руки не доходят, а как дойдут, им хана. Прошин... – Иваныч усмехнулся. – Он своё государство намерен построить. Рабовладельческое.

– Сколько их? – спросил Николай.

– Человек сто-двести. – неопределённо ответил Иваныч: – Они пополняются. Кресты бегут от президентской власти. Здесь им вольница. Да и то, что за власть, стыдно вспомнить! Хорошо, очень хорошо вооружены. Дисциплина. Строжайшая иерархия. В порядке компенсации полная безнаказанность по отношению... к рабам, к нам. Не дай бог вам, попасть к ним руки! Удивительно, что они когда-то были людьми.

– А за что сейчас сыр-бор разгорелся? – поинтересовался Николай.

– Да, парнишка один, по пьянке чуть... – Иваныч замялся, явно не желая объяснять подробно. – Напортачил, короче. У меня тут хорошая команда собралась, но мы не понимаем, как жить дальше. Парни думают, что я это знаю... Завтра машину выбери сам. И уезжайте от греха. Только моих не сманите, а то они уже готовы с вами убежать.

С утра пораньше Николай выбрал машину. Иваныч деньги не взял. Перегрузились из джипа и после обеда отправились дальше. Их провожало человек десять. Надавали еды и даже бутылку настоящей водки подарили.

Когда отъехали, Никита удивлённо спросил:

– Что это они?

– В тебя влюбились. – ответил Николай.

– Ну... Не буду скромничать! – подыграл Никита.

Первый день дороги обошёлся без происшествий. Николай не мог нарадоваться экономичности двигателя и сглазил. На второй день отказала электроника. Бортовой компьютер сообщил о куче неисправностей, поморгал и отключился. Николай очень расстроился: ведь он сам выбирал автомобиль и выбрал! Таким огорчённым Никита друга ещё не видел и воздержался от колкого комментария, типа, вызовем техпомощь, или службу спасения. То, что Никита, как обычно в подобных случаях, не съязвил, добило Николая окончательно.

Электронику пальцем не починишь. Если Никиту любил лес, то Николая любили приборы и никогда его не подводили раньше. Чем он так провинился перед божествами микросхем? Взяв себя в руки, Николай стал искать причину отказа электроники. Манипуляции с отключением второстепенных функций привели к успеху. Двигатель завёлся, но радость оказалась недолгой – на этот раз электроника замолчала навсегда.

– У тебя такое лицо, как будто кто-то умер! – не удержался от комментария Никита. – Подумай о чём-нибудь хорошем. Обо мне, например.

Без сервисного обслуживания закат автомобильной эры не за горами. Нужно привыкать. Прогноз пессимистический, но Николая он взбодрил.

Почти весь свой скарб закопали невдалеке. Николай выбрал насущно необходимое, Никита не спорил, хотя посчитал ассортимент чрезмерно скромным, но очень скоро прочувствовал, что значит лишний килограмм в рюкзаке в сочетании с ходьбой по пересечённой местности.

Решили идти по трассе, но Парень стал путаться у них под ногами, что означало – он не согласен с таким решением. Если его поведение становилось странным, то это всегда неслучайно. Особо раздумывать не стали и последовали за Парнем, который со своего высока, совершенно не учитывал бездорожье.

Ночь застала путников в лесу. От снега они уехали, но в тепло не приехали. От сырого холода костёр помогал еле-еле. Пришлось одевать на себя все одёжки на манер капусты. Николай разрезал на две большие полосы запасливо прихваченное им тонкое шерстяное одеяло. Закутавшись, сидя, прислонившись к дереву, что спали, что не спали – так провели ночь.

Только ближе к вечеру пернатый Сусанин привёл их к незначительной малообитаемой деревушке. Местные жители на глаза не попадались. Наконец в одном из дворов выскочил из туалета парнишка лет двенадцати. Увидев незнакомцев, он замер на мгновение, а потом что есть мочи побежал в дом. Хозяин вышел на крыльцо с двустволкой антикварного образца.

– Не бойтесь! – сказал ему Николай.

– Мы хорошие. – добавил Никита.

Подслеповатый дед подошёл ближе, прищурившись, долго рассматривал незваных гостей, наконец, сказал:

– Может и хорошие, бог вас знает, а я нет.

– Они хорошие! – заступился выскочивший из дома пацан.

Дед цыкнул на непрошенного заступника. Подумал недолго и махнул рукой:

– Проходите. Брать у нас всё равно нечего.

Вход в большую и главную комнату дома через просторные сени со всякой хозяйственной утварью, в левом дальнем углу белая печь, по диагонали от неё – красный угол, в котором божница с иконами и лампадами. Дом не старинный, хотя очень старый, с приметами прошлого. Так уже давно не строят.

От усталости у гостей слипались глаза, поэтому общение с хозяевами прошло рассеяно. Им постелили в одной из комнат на полу. Наскоро умывшись, выпив травяного чая, гости пошли спать.

– Обворуют? Как ты думаешь? – спросил Никита.

– Нет. – уверенно ответил Николай.

– Тогда убьют. – засыпая, пробурчал Никита.

Деревня в лучшее время насчитывала не более полусотни дворов, теперь осталось три семьи: дед с бабкой и внук их Гришка двенадцати лет; муж с женой – их детей Серая смерть забрала в первую волну; ровесница Никиты, с родителями – девушку звали Оля. Красивая деваха, фигуристая. Она да Гришка в основном общались с Николаем и Никитой. Ещё один местный обитатель был одиночкой: вероятно, его рассудок не выдержал выпавшего миру испытания. Обросший, с торчащими в разные стороны неопрятными волосами, он как-то раз подкрался на различимое расстояние, чтобы посмотреть на гостей. Бесперечь крестился, что-то шептал.

После первой ночи Николая и Никиту отправили в справную избу бабки Ляли. Про покойницу сказали, что она перед смертью сама себе на погосте могилу вырыла.

Обустройство на новом месте заняло весь день. Давно нетопленная печь чадила и не желала растапливаться. На дым из окон и дверей дома пришёл Гришка и показал, что новые жильцы сделали не так. В обед пришла Оля, принесла варёную курицу. Рассказала, какой небывалый урожай выдался в этом году, да вот сил и рук не хватило, чтобы всё собрать. Неспроста заговорив об этом, она мечтательно смотрела на Николая. Следом зашёл дед, удостовериться, что новенькие устроились, подивился на Парня, попробовал осенить его крестным знамением и нарвался на крайнее неудовольствие птицы. Вечером, на огонёк керосиновой лампы, заглянули муж и жена. Так почти со всеми и познакомились. А на ночь глядя нагрели воду в большущей кадке, которую нашли в сенях, и плескались в ней как дети. Вот оно, счастье!

Утром буквально прискакал Гришка: он был на красивом, вероятно, породистом жеребце и лихо с ним управлялся. Николай и Никита сообразили одновременно – вот зачем Парень сюда их привёл! Не откладывая отправились к деду. Тот, увидев золото, потерял дар речи, зато внутренний демон жадности заговорил в нём в полную силу. Выяснилось, что два жеребца и кобылка из недалёкого поместья, где некий богатей хотел лошадей разводить. А лошади общие, поэтому дед сначала поговорит, а тогда уже и решать, и торговаться.

На торг явились муж с женой и Дед. Сошлись на трёх золотых за лошадь, итого – девять золотых. Подумали и попросили сверху ещё золотой, как выразились, для чётности, чтоб всего десять было. Бог чётку любит! Да хоть по десять за каждую лошадь, и то бы нашлось. Потом Дед для себя, втайне от компаньонов, выцыганил ещё золотой, мол, всё для Гришеньки, сиротинушки.

Знакомство с лошадьми устроил Гришка. Он сказал Никите и Николаю разойтись в разные углы двора, в котором находилась конюшня. Вывел лошадей. Кобылка думала недолго и пошла к Никите. Жеребцы остались на месте. Это раздосадовало Николая, он тоже остался на месте. А Никита вовсю разговаривал с новой подружкой:

– Красавица ты моя! Красавица! Мы с тобой красивые...

Пересесть на лошадь с автомобиля, ничего не зная о лошадях, то же самое, что пересесть с лошади на автомобиль, ничего не зная об автомобиле. Первый опыт оказался плачевным. Лошади не понимали, чего хотят от них непутёвые всадники. Учителем стал Гришка, но он не умел объяснять. Он показывал, как нужно правильно садиться в седло, как сидеть в седле. И на второй, и на третий день получалось плохо: себя измучили, лошадей измучили, Гришка расстраивался. А Парень, сидя на крыше, сверху наблюдал за этим взаимным мучением.

Но в какой-то момент, на четвёртый или пятый день, дело пошло. У Никиты получалось лучше, чем у Николая.

– Да, подружись ты с ним, наконец! – понял проблему Никита. – Пока вы не станете друзьями, он не будет тебя слушаться. У вас даже характеры похожие. – Николай не ответил, Никита продолжил: – Поговори с ним. Я ему расскажу, какой ты замечательный, а ты расскажи ему, какой он замечательный.

Николай отмолчался, но, вероятно, со своим жеребцом по душам поговорил, и стало получаться!

Первое серьёзное испытание – поездка в поместье коннозаводчика. Лошади почувствовали, куда лежит дорога, и бежали легко, не обижаясь на ошибки и неуклюжесть всадников. Оказалось, действительно недалеко, или добрались быстро. Когда прибыли на место, лошади отметили своё возвращение ржанием: они говорили друг другу – а ты помнишь...? а ты помнишь...? Это было трогательно.

В просторном добротном доме коннозаводчик и его семья умерли в холле. Гришка рассказал, что дружил с братьями-близняшками. Они были ровесники. Последний год считай жил в этом доме, отсюда и сноровка наездника. По просьбе Николая прошли в библиотеку, которая, как он и предполагал, была посвящена лошадям. Просмотреть всё – за короткий срок нереально, да и вряд ли нужно. Николай отобрал с десяток книг, напомнил Никите, как это делается, и загрузка началась. Гришка решил, что они картинки смотрят, раз так быстро листают. Он пристроился на удобном кресле и уснул.