Текст книги "Зачем богу дьявол к 2 (СИ)"

Автор книги: Леонид Январёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Январёв Леонид Иванович
Нп Зачем богу дьявол к 2

НОЧНЫЕ ПТИЦЫ. ЗАЧЕМ БОГУ ДЬЯВОЛ?

Книга 2

ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ...

***

"Человек человеку бог". (Л. Фейербах)

"Человек человеку... как бы это получше выразить – табула раса. Иначе говоря – все, что угодно. В зависимости от стечения обстоятельств". (С. Довлатов)

"Бог – ради человеков, чтобы их просветить, дабы поняли сами, что они – это скот и только". (Соломон)

***

– Приехали. – Николай слегка подтолкнул задремавшего Никиту.

Ночная безлунная, подоблачная тьма. Никита, поёживаясь, всматривался в темноту. На ум пришло – конец географии, конец истории. Да, конец всему. Странно, что они ещё живы и зачем живы? А, может быть, и не живы. Но и не мертвы. Застряли в разрыве пространственно-временного континуума.

– Как в жопе у негра! – ответил на свои мысли Никита.

– Посиди в машине. – предложил Николай.

Никита отрицательно мотнул головой:

– Вдруг ты заблудишься без меня.

Беззлобное нахальство спутника не напрягало Николая, наоборот – отвлекало от тяжёлых мыслей. Осознание катастрофы приходило постепенно: настоящее болезненно вытягивало душу из прошлого, которого уже нет, но в котором осталась вся жизнь. А Никита заноза то ли в сердце, то ли в заднице, сразу не разберёшь, и поэтому постоянное напоминание – несмотря ни на что, жизнь продолжается.

Автомобиль стоял у длинного, бетонно-стеклянного двухэтажного здания в глубине небольшого парка, сделанного под лес. Здание и парк терялись в темноте. Рукотворность окружающей природы проступала лишь при свете дня. Где вы видели естественный лес с деревьями, посаженными как бы в случайном порядке? Настоящий лес не случаен и гармоничен, искусственный – нарочит и похож на запущенную клумбу. Никита в таких тонкостях не разбирался: в темноте деревья показались ему вековыми, а здание – зловещей избищей, присевшей на свои куриные ножищи так, что их стало не видно.

Николай шёл впереди, а Никита за ним как юный пионер за своим вожатым. Учитывая опыт последних дней, вероятно, им предстоит победить Бабу-Ягу, а потом и Змея Горыныча. В здании темнота поплотнела до непроходимости, но Николай шёл уверенно без фонарика, словно у него во лбу третий глаз, ясно различающий все подробности мироустройства в любой обстановке. Никита вынуждено ухватиться за рукав всё видящего.

– Лестница. – предупредил Николай: – Вниз.

Не иначе, в Преисподнею! Никита с опаской переставлял ноги на ступеньки. Лестница не крутая, но в два пролёта. Доведись выбираться обратно по темноте – только на четвереньках.

– Стой здесь. – приказал Николай и, не дожидаясь ответа, пропал.

Ждать пришлось неизвестно сколько. В темноте и время тёмное. Темнота – враг. Темнота – страх. Время работает на смерть, отнимая у жизни мгновения, часы, годы. Время в темноте – это кризис реальности. Обостряется слух и ловит звуки, которых может быть нет. Нервы оголяются и вздрагивают при каждом вздохе, как от прикосновения. Чувствительность растёт до предела, который она не может преодолеть, но и удержаться на котором не может, и внезапно исчезает. Это смерть и конец времени. Только темнота без времени, без ужаса жизни.

Зажглось тусклое аварийное освещение и отдалось в мозге колкой вспышкой. Гроб темноты открылся. Ещё мгновение Никита стоял ни жив, ни мёртв, а когда душа в тело вернулась, оказалось, что он находится у дверей лифта.

Вернулся и Николай, набрал на вмонтированном в стену пульте код, двери лифта открылись.

– Ты видишь в темноте? – апатично поинтересовался Никита, не рассчитывая на ответ.

– В основном слышу. – посчитал нужным объяснить Николай.

– Я так и думал! – оживился Никита: – Ты Бэтмен!

– Ты бываешь серьёзным? – скорее упрекнул, чем спросил Николай.

– Если всё, что происходит – это серьёзно... – Никита задумался: – То я сумасшедший!

Да, хорошего мало. Но худшее впереди. В этом Николай не сомневался. Впереди борьба за выживание, безжалостная, беспощадная.

В Лаборатории Николай чувствовал себя дома и в настроении. Никита не удивился обстановке: как и должно быть – логово Бэтмена! Попробовал расспросить Николая, что к чему и почему? Нарвался на отговорку, мол, длинная история. Можно подумать, они куда-то спешат!

В наземной части здания до печальных событий размещались канцелярские и вспомогательные службы обширного городского управления ФБС: научно-промышленная зона в основном состояла из секретных объектов, за которыми требовался неусыпный контроль. Лаборатория находилась под землёй и была серьёзным инженерным сооружением, способным выдержать ядерную атаку. Но это не бомбоубежище в прямом смысле, так как для гражданских, чудо надёжности не предназначалось. Часть помещений находилась на консервации до первой волны эпидемии. Большой объем работы после Серой смерти вынуждал к казарменному положению, к тому же появилось много новых людей, которых срочно негде было разместить, а так же привезли дополнительное оборудование и выставили специальную охрану. После расконсервации оказалось, что собственно Лаборатория, лишь одна треть всего подземного помещения.

Приведение в боевую готовность включало и полную автономизацию: вода из артезианских скважин, накапливаемая в титановых баках, могла не портиться в них годами и десятилетиями; мини-электростанция и два подстраховочных генератора позволяли запитать электричеством небольшой городок. Сразу же были обновлены продуктовый и вещевой запасы. Быт, организованный без излишеств, включал всё необходимое для жизни на казарменном положении. Остались незадействованной только кухня, потому что в наземной части здания была неплохая столовая.

Первым делом хотелось смыть с себя почти недельную грязь странствий. Увидев душевой отсек, Никита пофантазировал вслух о том, как хорошо будет друг другу спинки потереть. Но ему не свезло. Николай, не предупредив, пошёл мыться первым и закрыл общую дверь. Никита тыркнулся, но безрезультатно. Пришлось смириться. На сон Николай отправился в свою обжитую подсобку, оставив Никиту в комнате на пятнадцать коек. Только две кровати на выбор были со свежим постельным бельём. В одной из них, взгрустнув, Никита, ещё раз после душа, сладко помастурбировал перед сном. Слово "мастурбация" ему нравилось больше, чем родное "онанизм" и вульгарное "дрочка".

У человека, который не знает день или ночь на дворе, жизненный ритм меняется: сутки становятся понятием условным, они могут длиться и двадцать четыре часа, и тридцать часов, и сорок восемь часов. Бодрствование и сон сменяют друг друга, увеличиваясь. Никита выбился из двадцати четырёхчасового цикла сразу: в первый день проспал неизвестно сколько. Николаю сначала это показалось на руку.

Встав, неизвестно когда, Никита нашёл Николая в Лаборатории.

– Чай, кофе. – предложил Николай: – Сам нальёшь или тебе в койку.

– Что-то ты разговорился. – съехидничал Никита: – Боюсь, это дурная примета.

Чай, кофе, хлеб с маслом, колбаса, сыр. Никите хотелось сразу всего. На его радость хозяева, покидая Лабораторию, оставили на аварийном электропитании бытовые помещения, поэтому в холодильниках ничего не пропало.

Чтобы занять Никиту, Николай, отложил в сторону разобранный прибор, с которым возился, и вывалил на соседний стол целый ящик DVD с фильмами, предупредив, что не все с переводом. Эта коллекция собралась постепенно: не всегда было вдохновение на работу, поэтому иногда сотрудники переживали трудовое расстройство в отвлечённых занятиях.

– What a mess! This is a problem! – ответил Никита, перебирая диски: – J'esp?re que je vais traiter. Parlez-vous fran?ais?

Удивил. Николай не ожидал такой образованности рядом.

– У меня бабушка француженка. – объяснил Никита: – Английский – куда от него денешься, если ты не пень? Слушай, а порнуха есть?

– Вряд ли. – предположил Николай.

– Спорим, что есть? – Никита хитро прищурился: – Не может не быть! На душ вместе спорим?

– Отстань. – Николай закрыл тему и продолжил прерванное занятие.

Наконец Никита выбрал фильм для души, который так толком и не успел посмотреть раньше – несколько дисков с сериалом "Зловещие мертвецы". Показал их Николаю, тот не нашёл слов, чтобы прокомментировать, очевидно, дурацкий выбор.

Застолбив за собой компьютер с креслом поудобнее, Никита исследовал его программное содержимое и не удержался – запустил Internet Explorer.

– Жаль, интернета нет. – не в серьёз огорчился Никита. – Отправил бы письма бабушкам, что жив и здоров, чего им тоже хотел бы пожелать, да...

Николай смотрел сочувственно: его тронул внезапный переход Никиты от шутовства к горечи.

– Они умерли ещё в первую эпидемию. – продолжил Никита: – А почта осталась. Вот я и писал им письма, как живу без них, как по ним скучаю... – у Никиты на глаза навернулись слезы, слезы обо всём сразу, о том, что пришлось пережить в последние дни: он словно внезапно оттаял, вспомнив о близких: – Чтобы не держать в себе, мне иногда поорать нужно, сломать что-нибудь. Не обращай внимания. И ничего не говори. Это сейчас кстати.

А что тут скажешь? У самого нервы на пределе. Николай хотя бы чувствовал себя дома, в привычной обстановке. Как помочь Никите? Орать, пусть орёт, а вот ломать ничего не надо.

Неожиданно в комнату зашла, невидимая для живых, Контактёрша. Она, как для неё обычно, была в командировке, умерла в гостинице, а кое-какие её вещи остались в Лаборатории. Поэтому Контактёрша иногда сюда приходит. Не за вещами, разумеется. Ей здесь нравится. А вещи лишь повод и возможность: пути призраков ограниченны. С чем это связано она не знает. А сколько интимных моментов припоминалось! Как-то в спальном помещении её однажды поимели сразу трое молодых горячих охранников. Ах!

– А я что говорила? – Контактёрша оценивающе смотрела на Никиту, но слова её относились к Николаю: – Гомик! А Левашов спорил! Меня на мякине не проведёшь. А парнишка, что надо! – это она уже про Никиту. – Красивая пара. Можно сказать, у обоих вкус есть, раз друг дружку выбрали. Ах...

Николай контролировал свой обычный суточный цикл, а Никита нет. Их часы бодрствования и сна разошлись сразу: Никита в первый же день не успокоился, пока не посмотрел почти всех "Зловещих мертвецов" и только после этого пошёл спать, тогда, как Николай только проснулся. Вроде бы и неплохо, что друг другу глаза не мозолят, но и не хорошо. У одного – ночь, у другого – день. А работы много и нужна помощь: проводить дополнительную проводку, переставлять оборудование, проверять работу аппаратуры.

Чтобы обезопасить Лабораторию от прежних хозяев Николай сменил входные коды, изменил схему запуска генераторов. Теперь войти сюда не сможет никто кроме него и призраков прошлого. Для экономии энергии ограничил нагрузку аварийного питания, отключил жизнеобеспечение излишних помещений. Даже грубый расчёт показывал, что двоим здесь можно прожить лет десять, но жить в Лаборатории Николай не собирался. Это всё на крайний случай.

В двух секретных, опломбированных комнатах, возле которых раньше всегда стоял пост охраны, Николая ждал сказочный подарок: они набиты оружием и боеприпасами. Если кому-то кажется, что спецслужбы, это что-то разумное и организованное, то, как раз тот случай, когда, если кажется, креститься надо. Лаборатория, убежище, база мобильного спецподразделения, склад оружия и ещё неизвестно что – завидная многофункциональность. Только общий замысел не складывался, потому что каждую функцию контролировала независимая служба. Охрана добросовестно по приказу бросила опломбированные комнаты, о содержимом которых должны были позаботиться другие командиры, да в смертельной суматохе при слабой голове руки не дошли.

Сближение суточных циклов обитателей подземелья происходило шумно. Спросонья Никита безотчётно хамил и матерился. Николай не принимал это на свой счёт. Когда идёшь вдоль похабно исписанного забора, не стоит преувеличивать: не всё там написано только о тебе. Потом Никита непременно извинялся и даже полдня вёл себя паинька-паинькой. Николай верил не в бога, а в Высший разум, который почему-то дал ему именно такого спутника и помощника. Вероятно, для того чтобы жизнь не казалась большим кладбищем.

Некоторым занятиям Николай отводил время, когда Никита спал, чтобы не навлекать вопросы, ответов на которые не было, если не считать предположений. Со стороны это выглядело как эксперименты по телекинезу, но Николай не считал уместным применять сей парапсихологический термин в своём случае. Мысль – это сила! Кто бы сомневался, но не в том смысле, что она может двигать предметы и кипятить воду в чайнике. Зачем так умалять умственную деятельность?

И всё же, Николай на расстоянии: кипятил воду в стакане, сжигал намертво микросхемы, взрывал кристаллы кварца. Мог создать что-то вроде шаровой молнии размером с горошину, но управлению это создание поддавалось плохо, вело себя хаотично и разрушительно. Предметы двигать не удавалось, даже самые маленькие. Зато, подбрасывая монетку, Николай мог заставить её сколько угодно раз подряд выпадать орлом, или решкой. Древние считали жребий божьей волей. Чтобы они сказали теперь? Да то же самое! Божья воля иногда причудлива, а конкуренция с ней – либо глупость, либо неуёмная, предосудительная гордыня.

Три раза, пытая судьбу кому мыть посуду, Никита нарвался на происки Николая, причём "монетку" предложил сам. Почувствовав неладное, неудачник сменил жребий на обломанную и не обломанную зубочистки. С первого же захода мытье досталось Николаю, что, по мнению Никиты, доказывало – торжество справедливости неминуемо!

В нарды, в кости, в "угадай, где шарик" и в рулетку с Николаем играть не стоило, потому что обойдётся дорого. Но практическое азартно-игровое приложение сил его не занимало. Николай пытался понять, как это всё происходит и при каких условиях?

На каком расстоянии, за какое время и в какой среде закипает от его усилий вода? Николай провёл десятки экспериментов, но объяснить результаты не мог. Простой расчёт показывал, что количество необходимой для этого энергии человеческий организм выработать не в состоянии, не говоря о том, чтобы ещё и передать её без потерь. Энергия – ключ к разгадке. Откуда она берётся? Николай, иногда успешно, иногда нет, мог лишь управлять этой энергией, концентрируя её мысленно в пространстве. Как её накапливать?

До своей искусственной смерти, Николая мучили жуткие кошмары наяву. Теперь он понимает, что их причина – энергетическое голодание мозга. Видение чужих смертей было подсказкой. Поэтому Николай и поставил на себе эксперимент, который так напугал Левашова. Состояние изменилось к лучшему, кошмары пропали. Что произошло? Организм по-прежнему не мог обеспечить режим работы мозга Николая. Дополнительная энергия приходила извне. Её хватало на всё, включая телекинезные и рулеточные чудеса. Энергия мысли тут совершенно не при чём.

При Серой смерти некогда было заниматься собой, а теперь, когда человеческий мир стал другим, неординарные способности Николая давали ему бесспорное преимущество в конфликтной среде новой жизни. Нет разницы – вскипятить стакан воды, или стакан мозга противника. Но на это требуется время. Эксперименты показали, что если кто-то попытается вскипятить его мозги, то Николай успеет три раза выстрелить в ответ, хотя и одного выстрела достаточно. Если сбросить со счетов его опытность и реакцию, то пуля всё равно может оказаться проворней. Тем не менее, полно других ситуаций, когда адекватный ответ не последует.

Так прошла подземная неделя. Лаборатория надёжно запечатана. Пора двигаться дальше.

– Собирайся. Уезжаем. – поставил Николай перед фактом Никиту.

Уезжать никуда не хотелось. И фильмы ещё не все посмотрел. И куда опять? Что ему неймётся? Никита расстроился, да что сделаешь? Упасть на пол, сучить ножками и орать благим матом?

– Вернёмся мы сюда ещё не раз. – успокоил Николай, увидев реакцию Никиты. – Так нужно. Ты как маленький.

Поверхность Никита воспринял напряжённо, словно шёл в клетку со львами. В Лаборатории он забылся от всего, представляя, что летит на космическом корабле, а фильмы дополнительно отшибали мозги напрочь. И вот полёт закончился, под ногами снова недружественная планета человекообразных монстров.

***

Путь был недолгим. Асфальт сменился грунтовкой, которая уводила в заброшенный посёлок, но и с неё съехали. По дороге похожей на тропу, подъехали к двухэтажному кирпичному дому, огороженному невысоким деревянным штакетником. Невдалеке от калитки грелся на солнце беспризорный беспородный пёс. Увидев, выбравшихся из машины Николая и Никиту, он радостно завилял хвостом, но на встречу не бросился.

Собак ни в доме, ни во дворе не держали, но этого пса подкармливали. В благодарность он симулировал охрану, за что и получил кличку Симулянт: лениво тявкал на незнакомых людей, но стоило на него цыкнуть, как он ретировался, поджав хвост, отбегая на безопасное расстояние от потенциального обидчика.

– Симулянт! – позвал собаку Николай и, дождавшись, когда пёс, выражая вихляющими движениями тела своё полное подобострастие, приблизился, достал пистолет и выстрелил. Не успев взвизгнуть, пёс забился в конвульсиях.

Разомлевший от вида дружелюбной собаки Никита вздрогнул всем телом.

– Сколько можно убивать! – зло закричал Никита. – Всех будем убивать?

– Как ты думаешь, что он ел все эти дни? – спокойно спросил Николай.

Никита не сразу понял вопрос. Мало ли что едят собаки? Но быстро вспомнил: первое время по дороге им часто попадались мирно соседствующие компании крыс и собак, поедающие трупы. А один раз Никита увидел, как на опушке леса человеческими останками лакомились милые, безобидные ёжики.

Дичающие собаки – проблема. В посёлке рядом их много. Этим нужно заняться в первую очередь – решил Николай.

Новое пристанище Никите понравилось. На первом этаже – кухня-столовая, вполне современная с минимумом деревенской архаики; кабинет-библиотека; какие-то шкафы и шкафчики; в дальнем углу сантехнический блок с душем и унитазом; вход подвал. Второй этаж – спальный: в самой просторной комнате стояла большая семейная кровать, вызвавшая у Никиты возглас одобрения с намёком, но Николай его не поддержал и указал фантазёру на другие двери. Три комнаты почти одинаковые, две очень женские по виду. Никита выбрал третью, не зная о том, что раньше в ней жил Николай.

В первый же день Никита навредил сантехнике дома, пытаясь неправильно добыть горячую воду, чуть не спалил кухню, балуясь со спиртовкой, и умудрился сломать кровать в своей комнате, зачем-то пробуя новое ложе на прочность, подпрыгивая на нём.

– Зачем тебе голова? – не выдержал невозмутимый Николай.

– Зачем голова, когда руки из жопы растут и под хуй заточены? – вынужден был согласиться Никита, искренне чувствуя себя виноватым.

Опасаясь оставлять Никиту одного, Николай не хотел давать ему времени на самостоятельное освоение дома. Да и вольный, лабораторный график жизни закончился. Впереди трудовые будни! Не подозревая об этом, Никита сладко спал в отремонтированной кровати. Проблема его побудки снова стала актуальной. Воинский окрик, тормашение, будильник под ухо – всё это предпосылки утреннего мини скандала. В домашней обстановке Николай вдруг вспомнил, как его в детстве будила мать – она клала ладонь на его щёку.

Николай колебался: "материнская побудка" – слишком интимно. Кто ему Никита? Случайный попутчик? Любого другого Николай высадил бы из своей машины по дороге сюда и подальше отсюда, но не Никиту. Трудно представить в прошлой жизни ситуацию, в которой они бы пересеклись даже мимолётно. А даже если бы пересеклись по маловероятному стечению обстоятельств, то, скорее всего, прошли бы мимо друг друга. И даже если бы нечаянно стукнулись лбами, их встреча продолжилась бы не дольше, чем требуется для взаимных извинений. Николай так думал, предполагал, но не был уверен, что это так. Причины, обстоятельства – для судьбы это лишь фон, который может быть каким угодно: встреча в метро или крушение мира – это не имеет никакого значения, у судьбы свои причины. Такое объяснение, хотя и приходило в голову, не устраивало Николая, потому что ничего не объясняло, а только красиво выглядело. Привычней была околонаучная образность, если рационального объяснения нет. Николай и Никита – два космических тела, случайно пролетая мимо друг друга, они зацепились своими гравитационным полями, и теперь им не суждено разлететься в разные стороны.

Никита проснулся от чего-то необычного. Он открыл глаза и не мог понять, что происходит, чувствовал уютное тепло на щеке.

– Просыпайся, пожалуйста. – попросил Николай и убрал руку.

– Если я умер, то почему я в раю? – удивился Никита: у Железного дровосека оказывается лёгкая рука, кто бы мог подумать! – А ещё раз можно?

Отрицательно качнув головой, Николай встал с табуретки и пошёл к выходу из комнаты.

– Встаю! Встаю! – почти крикнул ему вдогонку Никита. – Убедил!

То, что Николай называл посёлком, в действительности было деревней вольных непотомственных крестьян. Они облюбовали это место вблизи города для подсобных хозяйств, которые со временем переросли в маленькие фермы. Добротные дома соседствовали с летними домиками и основательными дачами – вперемешку. Место не считалось престижным, и это спасало постоянных и приезжающих только на лето жителей от внимания властей. Электричество сюда провели ещё в пору некого садового товарищества, о котором за давностью лет никто не помнил.

Николай не ошибся: по посёлку по-хозяйски бродили безнадзорные собаки. Обглоданные человеческие трупы говорили о том, что дармовая пища закончилась. Завидев людей, собаки насторожились и наблюдали.

– Вернись-ка в машину, пока я разберусь. – предложил Николай.

Никита не стал спорить. Собачки явно не обрадовались гостям и выглядели угрожающе. Очевидно, Никита слишком резво направился обратно к машине, и это вызвало реакцию друзей человека. Тявкнул один пёс, а за ним остальные. Округа огласилась злобным собачьим лаем. Николай, с двумя пистолетами наизготовку и автоматом на земле у ног, не торопился действовать. Окончательно осмелев, собаки подошли совсем близко. Никита смотрел с ужасом: они сейчас набросятся на Николая и сожрут его! Набросятся, если хотя бы один пёс из стаи на это решиться. Именно такого и высматривал Николай, но не видел. Лающая свора угрожающим поведением хотела лишь вытеснить незнакомца со своей территории.

Наконец царь горы появился. Огромный, лохматый, цепной от рождения пёс, примчался из какого-то дальнего двора на всеобщий лай. Близкого знакомства с ним Николай не стал дожидаться и выстрелил. Подкошенный пулями пёс упал на землю и пронзительно заскулил. Общий лай прекратился. У стоящих рядом с ним собак раздувались ноздри: их пьянил запах свежих ран собрата, который ещё подавал признаки жизни. Свора потеряла интерес к Николаю, а не разбежалась лишь потому, что голод сильнее страха. Обычно собаки не едят сырую собачатину: им не нравится её запах, но в варёном виде – не отказываются. Голод легко снимает этот барьер.

Собаки окружили умирающего пса. Когда он перестал биться, вероятно, самый нетерпеливый собрат из окружения, осторожно подошёл к мёртвому телу, обнюхал лужи крови, которые указывали путь к ещё не остывшей ране и резко с рычанием бросился рвать шерсть жертвы, чтобы добраться до мяса. Остальных сородичей упрашивать не пришлось. Николай убрал пистолеты, взял с земли автомат и расстрелял собачье застолье. Лишь небольшая часть стаи опомнилась и разбежалась в разные стороны.

Остаток дня с перерывом на обед ушёл на отстрел недавних друзей человека, а заодно и к приобщению Никиты к оружию. Собаки разбежались, но осторожности не проявляли: они ещё не утратили прежней близости к людям, понять, что происходит, не могли, и были голодны. Свободно разгуливающей домашней живности в посёлке не осталось, но пробудившийся охотничий инстинкт пока позволил расправиться лишь с глупыми курицами, сравнительно безобидными гусями и зловредными кошками. Вступить на территорию дикой природы собачье племя не решалось, к тому же во многих дворах остались закрытые курятники, сараи и прочие помещения, в которых от бескормицы мучилась потенциальная добыча, запах которой тянул к себе собак. Так что найти их было не трудно.

– Почему они в лес не убегают? – удивился Никита.

– В лесу волки. – пояснил Николай: – Они не дадут им шанса выжить. Порвут.

– Волки? – ещё больше удивился Никита, знакомый с лесом только в парковом варианте.

– И волки, и медведи, и много всего... – уточнил Николай: – Здесь охотничий заказник рядом.

Понятно, когда речь идёт о тайге, или джунглях, а тут, оказывается, под боком зоопарк на воле. Никита с опаской посмотрел в сторону леса.

– А что же будет с... курами, свиньями, коровами... – задумался вслух Никита: – Так и поумирают?

– Сначала одичают, все одичают, но не все выживут. – ответил Николай. – А курицы, даже летать, снова научаться.

Курица на бреющем полёте – забавно. Никита представил себе эту картинку и в голову следом пришёл весёлый факт из жизни животных, вполне в его духе.

– А ты знаешь, как слоны дрочат? – неожиданно спросил Никита.

Вот уж о чём Николай никогда не задумывался. Он отрицательно покачал головой.

– Хоботом! – раскрыл слоновью тайну Никита, довольный, что и он хотя бы что-то в тему знает.

Когда собачьи особи перестали попадаться на глаза, настало время уроков стрельбы. После первого выстрела пистолет в руке Никиты подскочил вверх, как будто ожил. Матч-реванш второго выстрела тоже не удался: руку занемела от напряжения, ожидая отдачи, и ходила из стороны в сторону, непроизвольно выписывая в воздухе что-то вроде восьмёрки.

– Не бойся выстрела, не жди выстрела и не напрягайся. – советовал Николай. – Курок не дёргай, жми плавно.

Прищурившись, Никита куда-то выстрелил.

– У тебя глаз лишний. – сделал вывод Николай.

Дав Никите совершить все ошибки новичка, Николай приступил к обучению.

– Для начала лучше держи пистолет двумя руками. – Николай показал, как это делать: – И запомни, что прицеливается всё твоё тело и оба глаза, мушка лишь помогает попасть в цель. Не "подлавливай" и не "поддёргивай" цель. Главное – удержать мушку ровно. Чуть влево, чуть вправо – не так важно. Прицеливаясь, не напрягайся, от этого глаза устают быстро. Курок спускай плавно. Если стреляешь на вдохе – рука поднимется, на выдохе – опустится. Чуть затаи дыхание. Только чуть.

Свои наставления Николай повторил в разных вариантах несколько раз, снова и снова показывал, как делать правильно. Никита на удивление не ёрничал и добросовестно учился. Вечером дома Николай показал, как разбирать и чистить пистолет. Отдал свою кобуру на ремень, себе взял плечевую, хотя именно она понравилась Никите.

– Потом, может быть. – пообещал Николай. – Ты в ней сейчас только ребра с непривычки натрёшь. И учти, пистолет в кобуре, или в кармане – бесполезный кусок железа. Как быстро ты сумеешь его достать и привести в боевое состояние, так быстро он и станет оружием. Если у противника реакция лучше, ты труп. Думай, как отвлечь, чтобы замедлить его реакцию. Даже полсекунды – это целая жизнь. Без оружия из дому ни шагу.

За один день Николай сказал столько слов, сколько не сказал за всё время их знакомства и проявил такое мягкое терпение, что у Никиты пропал настрой сопротивляться роли ученика.

Следующие несколько дней были посвящены курятине. Часть хлипких курятников разорили лисы, почуяв свою безнаказанность. В запертых строениях покрепче птицы изнывали от голода, перестали откладывать яйца и запах тухлятины только что с ног не сшибал при входе.

Николай нашёл пластмассовое ведро, проделал в днище штык ножом корявую дыру и подвесил получившийся гаджет на дереве. Курицу засовывал в ведро, так чтобы голова торчала из дырки, делал надрез на шее и спускал кровь прямо на землю. Предложил Никите попробовать, но тот отказался, посчитав за лучшее подносить кур, и просчитался. Ловля строптивых наседок в вонючих сараях оказалась утомительным, грязным и небезопасным занятием. Никита перепачкался в курином говне, поцарапал руки и чуть не проткнул ногу ржавым гвоздём. Он рассчитывал, что двух-трёх куриц вполне хватит. Как бы ни так! В каждом новом дворе оставалась кучка обескровленных тушек, а Николай всё не унимался.

– Живодёр! Тебе что, это нравится? – не выдержал Никита: – Куда столько?

– Увидишь. – Николай не стал вдаваться в подробности.

Наконец кровопускание закончилось. Тушки собрали в одну кучу во дворе дома с большим крыльцом. Николай нашёл кирпичи и поставил их в два столбика. Между ними сложил и разжёг костёр, сверху поставил ведро с водой. Затем тушки окунал в горячую воду, после чего их нужно было ощипать. Сидя на крыльце, Никита покорно выдёргивал перья, начиная с хвоста и крыльев, как показал Николай. Казалось, куриная эпопея никогда не закончится. Никита, фантазировал, что участвует в реалити-шоу "Выживание" и выполняет очередное задание, которое приведёт к победе, после чего всё станет как прежде – отдых, дом, друзья, развлечения. В некоторых случаях фантазирование здорово отвлекает, а верить в него совершенно не обязательно.

Лёгкий ветерок разносил перья по всему двору, они цеплялись за одежду, застревали в волосах. Шевелюра Никиты притягивала их к себе, а короткую причёску Николая они украсили лишь слегка. Перья, грязные и вонючие, на крылья райским ангелам явно не годились. Наступил момент, когда Николай не смог удержаться от смеха, глядя на Никиту.

– Сам такой! – без злости буркнул усталый Никита.

Железный дровосек умеет смеяться! Ради этого стоило потерпеть, решил Никита. В тяжёлом случае с Николаем, его смех означал слом замкнутости. Просто с кем-то он даже не улыбнулся бы. Эта мысль грела Никиту.

Чем ближе к финалу, тем гаже становилась работа. По сравнению с потрошением, о неизбежности которого Никита как-то не подумал, ощипывание показалось сродни гаданью на ромашке – любит, не любит, плюнет, поцелует. Курицы страдали от голода – это плохо! Пустые, без всякой гадости, куриные желудки – это хорошо. Кому что и каждому своё! Так, настроившись на философический лад, Никита опустошал куриные тушки.

Результаты упорного труда собрали в большие целлофановые мешки, заранее приготовленные запасливым Николаем. Если думать шире, то Никита уже стал привыкать к его предусмотрительности и доверял Николаю, даже если не понимал конечной цели каких-то приготовлений.

По дороге домой они натолкнулись на корову. Она лежала на земле, изогнувшись таким образом, чтобы жевать своё вымя. Струйка молока по её зубам стекала на землю.

– Вот это самоотсос! – удивился Никита.

Неожиданно Николай развернул машину обратно в посёлок. Никита откинулся на спинку сидения с видом – что ещё?! Он устал и хотел домой.