Текст книги "Зачем богу дьявол к 2 (СИ)"

Автор книги: Леонид Январёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

Друзья вышли пораньше, чтобы сначала пристроить лошадей.

Николай хмуро взглянул на Петра и спросил у Никиты:

– Ты ему доверяешь?

– В разумных пределах. – неопределённо ответил Никита и предложил: – Вы отойдите в сторонку, я им объясню, а то ведь не пойдут.

Пётр не понял о чём речь. Оказалось, о лошадях! Отошли. Пётр удивлённо спросил Николая:

– Он что у тебя, Маугли?

– Типа того. – подтвердил Николай и достал три золотых за приют для лошадей.

– Это по-королевски! – Пётр не ожидал подобной щедрости. – Я бы и так...

– Так – не надо. Надо по-королевски. – предупредил Николай.

Из дома выбежал Рыжий и бросился к Никите, что-то с ходу объясняя.

– Это мой. После вчерашнего он со мной разговаривать не хочет. – пояснил Пётр.

– И поделом! – не посочувствовал Николай.

– Так считаешь? Уверен?

– Да! – Николай смотрел холодно, недружелюбно.

– Скор на выводы! – Пётр отвёл глаза. – Мда...

Пристроив лошадей, друзья отправились за покупками. Рано пришли. Торговая площадь пуста. Прогулялись до церкви на въезде в Село. Навстречу им выскочил тщедушный попик и начал подобострастно кланяться. Это было неожиданно и неприятно. Попик пригласил в церковь. Её построили десять лет назад вопреки мнению сельчан, которые считали, что место храму на пустыре, где по сельской памяти стоял прежний. Но церковному начальнику пустырь не понравился, или церковный начальник намоленному месту не понравился.

В церквях ни Никита, ни Николай не разбирались и остались равнодушны к скудному убранству храма. Зато попик их позабавил своей суетливостью, преувеличенной, неискренней доброжелательностью и напуганностью. В открытые церковные двери влетел до этого где-то замешкавшийся Парень. Попик вздрогнул, как от щелчка хлыстом рядом, и перекрестился.

Отец Василий, в прошлой жизни – Василиса. О себе в женском роде он не говорил, так звали его те, кто знал о его склонности брать в рот в общественных туалетах у желательно малоопрятных свежесправивших нужду мужичков. В попу Василиса давал неохотно, потому что после анального секса у него случались запоры. Туалетные радости Василиса дополнял сосанием у бомжей и пьяненьких в парках, или где придётся. В зону он попал без вины виноватый. Поиск сексуальных радостей в злачных местах как-то привёл Василису в наркоманский притон и, как следствие, он попал на заметку полиции, а в итоге – стал жертвой статистики раскрываемости.

Наслышанный об опущенных, в зоне Василиса повёл себя сдержано, хотя, на поверку оказалось, что ужасы лагерной пидорской жизни преувеличенны. В ней есть даже свои радости. К тому же, найти в зоне того, кто действительно, а не на словах, не трахается – это нужно поискать. Всё же Василиса не увлекался и благополучно числился "чушкарём". В часовенке при зоне он помогал приходящему священнику в окормлении криминальной паствы, и дружил с батюшкой сексуально.

После Серой смерти близость к церковным таинствам спасла Василису в образе отца Василия от бесчисленных превратностей нового мира. Абсолютное большинство как бы верующих Несчастной страны чрезвычайно слабо представляет себе церковную обрядность, поэтому некоторая опытность и фантазия позволяли отцу Василисе успешно нести свой новый крест. Бога, истребляющего человечество, народ хаял, но священника жалел.

Однажды Василисе не повезло встретить старого знакомого, который шантажировал его разоблачением, обирал и сексуально измывался над ним. Пролив много горьких слез, как-то в порыве безумия Василиса нечаянно несколько раз вонзил в грудь спящего мучителя нож и ушёл, куда глаза глядят. Так он оказался в Селе и при осиротевшей церкви. Воспоминания о шантажисте-мучителе не оставляли, стали навязчивыми, страх разоблачения превратил его в параноика, который видел в любой случайности ужасную для себя опасность. В том, что проклятые циркачи со своей мерзкой птицей слуги антихриста и прибыли по его душу – Василиса не сомневался.

Не ощутив прилива духовности, друзья, не раскланявшись со странноватым попиком, покинули храм божий.

– Что Рыжий от тебя хотел? – вспомнил Николай.

– Прощения просил. Он думал, что идут заступаться за нас. – без усмешки, но и без сочувствия ответил Никита.

– Наивный...

Планировали запастись у старателей только самым насущным, но выбор оказался богатым и соблазнительным, поэтому дополнительных покупок оказалось больше, чем удобно нести. Николай не удержался при виде набора инструментов, думая о ремонте дома, Никита не смог пройти мимо роскошных нард, хотя не умел играть, но вдруг вообразил, что в часы отдыха они будут гонять шеш-беш на берегу реки, кроме того, взял по паре рубашек для себя и Николая и не устоял перед явно не контрафактной курткой из тонкой кожи...

– А-а... Сладкая парочка! – узнал циркачей один из старателей и громогласно объявил: – Прощайтесь с мирной жизнью, селяне!

Это репутация!

Николай строго посмотрел на старателя.

– А я что? – ретировался старатель. – Молчу! Ничего не видел, ничего не слышал! Могила! – сравнение с могилой вырвалось неудачно. – Образно. Вы вас не видели, вы нас тоже!

Как нельзя кстати, появился Пётр на машине и предложил подвести. Это было настолько кстати, что можно не сомневаться – случайность тут не причём.

– Мы просим вас сегодня прийти на заседание Совета. – оправдал подозрения Пётр.

Николай проигнорировал неожиданную просьбу: ничего отвечать он не собирался.

– Кто такие "мы" и зачем? – не удержался от вопроса Никита.

– Какая нам разница. – Николай остановил Никиту. – Не заводи пустое.

– А ты не заметил, что вокруг вас люди? – Пётр обращался к Николаю.

– Он прав. – согласился с Петром Никита. – Давай встретимся. А то, после вчерашнего, какая-то недоговорённость осталась.

– Оружие, что побросали, забери. – предложил Петру Николай. – А винтовки я конфискую.

Никита помог Петру собрать не конфискованное оружие и сложить в машину.

– Я заеду за вами часа через три. – предупредил Пётр.

Совет как всегда собрался в административном здании Села, в просторном кабинете за солидным столом. Разговор начала Мать, когда увидела, что бойкие минуту назад мужчины, спрятали глаза при появлении гостей, разглядывая столешницу, будто только на неё и пришли полюбоваться.

– Без предисловия, сразу к делу. – начала Мать учительским тоном, окинув строгим взглядом, как провинившихся школьников, стоящих перед Советом Никиту и Николая. – Мы предлагаем вам уехать. От вас одни неприятности.

– Это ваши проблемы. – раздражённо ответил обычно невозмутимый Николай.

– Да. Наши проблемы, но из-за вас. – парировала Мать.

– И это правда. – неожиданно согласился Николай. – Вчера вы пришли смотреть, как нас будут убивать. Сегодня вы хотите нас выгнать. Кто вы такие? Вам что-то не нравиться? Собирайте манатки и уёбывайте отсюда. Я никого не держу.

От такого крутого виража у собравшихся дух захватило, оторвавшись от созерцания столешницы, они смотрели на наглецов с изумлением и возмущением.

Вдруг раздался треск: трещал пол и стол, первым разломался стол. Сидящие инстинктивно вскочили, не понимая, что происходит.

– Приходите нас убивать. – предложил Николай. – Только сегодня никто из вас живым не вернётся.

Мать смотрела с ненавистью: эти двое разрушат всё, что с таким трудом сложилось!

– Желчью не захлебнись! – предостерёг Никита. – Пирожки она печёт...

Выйдя из здания, Николай, имея в виду стол, прикрикнул на Никиту:

– Тебе всё надо превратить в комикс!

– Эй! Не ори! Не на собрании уже! – одёрнул Никита.

Назад шли пешком. Почти всю дорогу молчали.

– Что со столом лучилось? – нарушил молчание Николай.

Никита подобрал с земли камень, положил на ладонь и камень взмыл вверх!

Антигравитация? Николай застыл на месте. Камень полетав, упал на землю.

– Разряжение. – объяснил Никита. – Вверху – разряжение, внизу – давление. Можно наоборот и в любую сторону.

– Ну, ты даёшь! – удивился Николай.

– Даю, но только тебе. – схабалил Никита. – И у тебя получится, если постараешься. Что бы двигать, никаких сил не хватит, а так всё само летает. В замкнутом пространстве – ломается, если правильно точку выбрать. Я научу.

Когда подъехал Пётр, Николай в расстроенных чувствах сидел у костра на раскладном стуле, а Никита ещё не вернулся из леса. Инструменты оказались китайским барахлом, продавец соврал, что немецкие: молоток Николай уже сломал, долото – на подходе. Кругом одни жулики!

Пётр, стоял молча, напротив не обращающего на него внимания Николая. Начать разговор просто, но как начать разговор правильно? По дороге Пётр обдумал, что скажет, но его заготовки испарились от вида каменного Николая. Положения спас подошедший Никита:

– Хоть заорись, он глазом не моргнёт. Зачем приехал?

– Вы не всё знаете. – начал Пётр.

– А мы и не хотим знать. – перебил его Никита. – Ты разве не понял?

– Да, замкнулись вы в своей скорлупе. Долго ли так протяните? – с сожалением, без обиды сказал Пётр.

– Не учи нас жить, лучше... – Никита не закончил избитую шутку про материальную помощь. – Говори по существу, а то я и сейчас замолчу.

Никита достал из палатки брезент, постелил на подсушенную землю рядом с костром, сел:

– Присаживайся в наших хоромах.

– Бос поставляет нам топливо. Он предъявил ультиматум – или вы, или топливо. – ответил Пётр и подсел к Никите на брезент. – Мы не злодеи. Нам о людях думать надо. Мы тут все друг от друга зависим, нравится нам это, или нет.

– Я его в пять минут раскулачу и с удовольствием. – заговорил Николай.

– Так дела не делаются! – категорически не согласился Пётр. – Старатели уже всполошились из-за вас, еле их успокоили. Сегодня одного раскулачишь, завтра другого, а послезавтра хуй на пропитание рубить будешь. Даже бандиты торговлю не трогают. Сначала топливо достань, а потом делай с Босом, что хочешь. Это другая разборка. Рынок есть рынок. – Пётр криво усмехнулся. – Рынок, блядь! Одно название! Что уж есть!

– И вы за этого гавнюка не заступитесь? – спросил Николай.

– Нет. Он нам поперёк горла. – уверенно ответил Пётр. – Да и заступаться тут не принято. У каждой общины своё и по-своему. Совет ничего не решает. Это так, чтобы не передраться и сильно дорогу друг другу не перебегать.

Николай поймал взгляд Никиты и согласно кивнул головой. Пётр почувствовал, что это не просто переглядки, а вроде как разговор, только молча. Они что-то решали.

– Сколько отсюда до трассы? – Николай уточнял детали, а не раздумывал, как поступить.

– До федеральной тридцать километров. – сообщил Пётр.

– Подъезжай завтра с утра, подбросишь. – приказал Николай.

– Он всегда такой... – Пётр обращался к Никите и хотел сказать "наглый", но смягчил: – Так распоряжается?

– Всегда! – подтвердил Никита.

***

По трассе шли долго, прежде чем нашли место, удобное для разбойных целей. От затянувшейся пешей прогулки Никита натёр ногу. Пустынное шоссе нагоняло тоску, солнце то брызгало светом, то пряталось за тучи, для полной унылости не хватало только дождя.

Ожидание осталось без вознаграждения: колонну из трёх военных грузовиков под охраной двух бронетранспортёров пропустили нетронутой, здраво оценив свои силы, возможности и последствия мало контролируемой стычки, от которой после шальной пальбы останется только груда искорёженного металла. Не стали трогать и одинокий, обшарпанный, явно не очень технически здоровый автомобиль. План быстро добыть транспорт, трещал по швам.

Наконец в видимости из засады показались две дальнобойные фуры старателей. Отличить их издалека просто по обильной цветной раскраске и флагам из разноцветных лент. Когда-то выдумка Никиты, оказалась удачной и ушла в народ. Агрессивно перегораживать собой дорогу друзья не стали, они скромно проголосовали поднятыми вверх руками, в знак мирных намерений. Не доезжая до голосующих, фуры сбавили ход и остановились, не глуша двигателей. Из кабины первого грузовика вышли двое с автоматами, из второго – ещё четверо и заняли оборонительную позицию: безобидное путешествие автостопом умерло вместе с прошлым.

С оружием наизготовку авангард старателей приблизился к автостопщикам.

– Ба... – воскликнул, судя по уверенному, властному виду, старший группы. – Глазам не верю! Или я ошибаюсь? А я-то думал, врут люди...

– Подбросите? – спросил Николай.

– Если только не в ад. – старатель с любопытством смотрел на выглядывающего из-за ног Никиты Парня. – Его тоже подвести?

– Он сам о себе позаботится. – ответил Никита.

Старшего звали Макс. Ровесник Николая или около того, слегка ковбоистый, самоуверенный и офигенно приятный парень. Он хозяин фур, но не только поэтому лидер разновозрастной группы. Макс умеет договариваться с внешним миром.

Автостопщиков Макс усадил рядом с собой в кабину под молчаливое неодобрение своей команды: нарушалось, пожалуй, главное правило старателей – ни во что не вмешиваться, только нейтральная торговля, даже если на твоих глазах убивают, насилуют, забирают в рабство. А за помощь циркачам можно и головой поплатиться. Но Макс часто нарушал правила, умудрялся оставаться на хорошем счету у враждующих между собой банд, казалось, что ему всё сойдёт с рук. Его удачливость приписывали бесспорному обаянию, уму, связям, в том числе интимным. Конечно, без набора качеств дорогой шлюхи не обошлось, но этого явно недостаточно для успешной торговли оружием и наркотиками. Секреты своего мастерства Макс хранил в тайне, что само по себе залог успеха. Он падал реже других, потому что заранее знал, где соломку подстелить. Информация – вот его золотой ключик к потайным дверцам.

– Даже не верится, что я везу сказочных героев! – Макс прищёлкнул языком. Николай и Никита непонимающе переглянулись. – Вы и по воздуху летаете, вас, и пули не берут, и сам чёрт вас охраняет. Народ любит робингудов, бэтменов. Что только про вас не рассказывают! Даже бандиты на вас разборки списывают. – Макс засмеялся, что-то вспомнив. – И меня вы однажды жестоко ограбили!

– Ты сумасшедший? – спросил Никита.

– Нет. Мир сумасшедший. – Макс обаятельно улыбнулся. – Не мешай людям сходить с ума, и они простят тебе многое.

Разговорить пассажиров Максу не удалось и, смирившись с этим, он говорил сам. Оказалось, что кресты активно развивают сеть своих гарнизонов на неконтролируемых ими территориях, хотя носа из этих гарнизонов не высовывают. Система выглядела очевидной: гарнизоны создавались вокруг баз Госрезерва, которые охранялись отдельно и основательно, а так же на объектах, значимость которых была известна только крестам.

– Они хотя и воняют как жопы, но в основном славные, сексуально озабоченные парни. – охарактеризовал солдат-крестов Максим.

– Ты ведёшь с ними дела? – спросил до этого молчавший Николай.

– Я со всеми веду дела. – серьёзно ответил Макс. – Чистоплюйство не моё ремесло.

Государственные гарнизоны – это почти безобидная ерунда. Не государственные кресты – это чума. Макс рассказал, что знает о Генерале. Пока его армия продвигается на юг, здесь жить можно, но, если они придут сюда, придётся бежать, искать новые места.

– И с ними ты дела ведёшь? – уже Никита спросил с иронией.

– Нет. Боюсь. – Макс сделал паузу. – Боюсь оказаться на цепи у ног какого-нибудь их командира. Говорят, они своих любовников на цепь сажают и как собак водят. А Генералу наполняют ванну из золота бесовской кровью. Он женщин любит... и потрошить их любит. – Макс холодно посмотрел на пассажиров. – Я перед ними распинаюсь... А они мальчики-чистоплюйчики! Высадить вас, к ебеней матери...

– Не пропадём. – равнодушно ответил Никита: Макс ему нравился, да вот болтать с посторонними отвыклось.

– Не пропадёте. И я не высажу. – согласился Макс и долго молчал о своём. – Я детдомовский. В детстве столько говна огрёб, что нынешнее дерьмо мне по колено.

Когда неожиданно съехали с трассы, Макс успокоил:

– Мне туда. А для вас что-нибудь придумаем, если остаться не хотите.

Придумкой оказался с виду убитый автомобиль.

– А вы под капот загляните! – предложил Макс, правильно оценив реакцию друзей. – Тачка после прокачки. Я на таких самое ценное вожу. Шик и блеск нам ни к чему. И эти фуры ерундой набиты. Настоящий груз сейчас другой дорогой едет. А я как приманка для дураков торчу тут с вами. Генералу не попадитесь. Это будет последняя история про вас, ангелочки. Я всплакну, честно!

На прощание Никита, сам не зная почему, обнялся с Максом, как со старым другом: наверное, в порядке компенсации за необщительность.

До Лаборатории добрались без приключений.

Дома! Радостное чувство возникло неожиданно. Казалось бы, тяжёлые воспоминания, связанные с этим местом, должны угнетать, но нет, тягостное прошлое фонило, не заслоняя главного – здесь Никита и Николай нашли друга. Встреча двух людей – это загадочное зерно судьбы, что из него вырастет никогда неизвестно. Встретившись, не найти друг друга – обычное дело.

После лёгкого ужина, эротический душ и секс, секс, секс. Прорвало будто после длительного воздержания. Николай только с Никитой понял, что раньше ничего не знал о близости, был механической куклой, добывающей удовольствие генитальным трением. Дома, а Лаборатория пока была их единственным домом, за порогом осталось напряжение, в котором они жили всё последнее время, может быть, поэтому их обуяла взрывная страстность.

– Я становлюсь как ты, а ты как я, я с тобой, как ты со мной, я – это ты, ты – это я и наоборот. – вдруг выдал Никита резюме своих чувств.

– Ты понял, что сказал? – не удержался от критики Николай.

– Да. Я люблю тебя, ты любишь меня. – на всякий случай за обоих ответил Никита, потому что на разговоры о любви Николай был крайне скуп.

– Да, но любовь приходит и уходит, любовь... как-то не то слово. – Николай крепче обнял Никиту. – Мне кажется, что без тебя я не жил...

С утра Никита не получил своей традиционной кружки чая в постель, вместо этого Николай обманом, мол, сюрприз, завлёк его в процедурную, чтобы взять кровь на анализ.

– Нужно тебя обследовать. – Николай уговаривал насупленного Никиту. – Пожалуйста. Это важно.

Никита протянул руку и закрыл глаза, почувствовал укол и вдруг вспомнил плен в госпитале во всех деталях, подробностях, даже запах был тот же – ужасный, больнично-крестовский. А что если Николай, спасение, их странствия – это игра воображения, а на самом деле Никита по-прежнему в госпитале? Тогда лучше умереть, не открывая глаза!

Отвлёкшись на мгновение, чтобы поставить пробирку, Николай в последний момент успел подхватить теряющего сознание Никиту. Вместе они оказались на полу. Процедурная исчезла, вокруг была мрачная каменистая пустыня с маленьким, фиолетовым солнцем невысоко над горизонтом. Кровь пульсировала в такт одному повторяющемуся слову – умереть, умереть, умереть... "Нет!" – закричал Николай.

– Нет! Нет! Нет! – кричал Николай, прижимая к себе Никиту.

Безумие отступило внезапно, как и началось. Никита начал дышать ровно, зрачки двигались под веками, но глаза он открыть боялся. Николай облегчённо вздохнул.

– Я здесь! – Николай поправил спутавшиеся на лбу волосы Никиты.

Осторожно открыв глаза, Никита предварил очевидный вопрос:

– Я себя чувствую. А ты седеешь. Покрасить тебя, что ли? – Никита сел, мягко высвободившись из крепких рук Николая, и пристально всмотрелся в его глаза. – Если ты что-то видел, никогда не говори мне об этом.

Не хотелось, чтобы Николай когда-нибудь увидел госпитальные картинки, которые, казалось, стёрлись из памяти, ан нет!

– Ничего не видел. – успокоил Николай.

Случившееся он отнёс на счёт блуждающих пси-импульсов внешней среды: в процедурной Никита не так давно лежал в коме и отголоски того его состояния ещё не рассеялись. Шприц, кровь сработали провокационно. Николай уже как-то задумывался о том, что очистительные обряды – это неспроста. Но не кадилом же махать! В такие манипуляции он не верил, хотя сам предложить ничего не мог. А вот сейчас, окажись у него под рукой кадило, наплевал бы на своё неверие. Подземная Лаборатория идеальное место для сохранения и накопления пси-импульсов. Наверняка, здесь есть и другие ловушки-резонаторы. Чувство постороннего присутствия, странные сны, внезапная усталость, или наоборот неутомимость, в том числе и сексуальная, необъяснимые звуки, вдруг пронзительно ясно всплывающие, как голограммы, картины прошлого – всё в наличии и, вероятно, это не так безобидно, как представлялось раньше.

Как и прежде, анализ крови Никиты показал, что ни к какой известной группе крови её отнести нельзя. Для профилактики и заодно для проверки тестовой системы Николай рутинно проверил свою кровь. Результат его изумил примерно так же, как если бы он уснул белым человеком, а проснулся – негром! Группа крови изменилась! Это невозможно. Группа крови предопределена у каждого человека генетически от рождения.

На этом невозможности не закончились. Когда Николай первый раз подступился к ДНК Никиты, он всё сделал неправильно. Но ведь и в голову не могло прийти, что начинать следует с определения генома! Геном – это визитная карточка биологического вида, генотип – визитная карточка особи. Бесстрастный тестовый комплекс не нашёл в своей информационной базе подходящего соответствия, о чём и уведомил: Никита – неизвестный биологический вид. Геном Николая пока в пределах человеческого, но надолго ли? Судя по анализам крови, и с ним что-то происходит.

Думаешь, что пережил конец света, но, оказывается, это была только прелюдия к чему-то, чему даже названия нет. Что из того, что Никита "звёздный мальчик"? Что это меняет? Распирает научное любопытство? Думать о Никите с познавательной целью – это отвратительно, это всё равно, что препарировать любимого человека, как лягушку. Но и отрешится от той мысли совсем – невозможно.

Рассказы Никиты о хранителях, о воплощении и прочем подобном Николай воспринял как продолжение бесконечного комикса. Удивляли последовательность и подробность фантазий, но это удивляло, как талант выдумывать истории, а входить в роль свойственно артистическим натурам. Он такой и не только этим необыкновенный, другое объяснение не требовалось. Никита было обиделся на Николая, не воспринявшего его попытку рассказать о себе, но потом решил, что так даже лучше: и врать не приходится, и правда жить не мешает.

– Со мной совсем плохо? – прервал Никита задумчивость Николая. – У тебя такой вид...

– Всё хорошо. – упокоил Николай.

– А что со мной было? – Никите не хотелось думать о себе, как о припадочном и он надеялся, что Николай, как всегда, всё объяснит.

Пси-импульсы? Выслушав Николая, который скупо упомянул, что сам пережил подобное, Никита переиначил его рассказ на свой лад:

– Это волнушки! Они, как вибрирующие струны разной длинны, некоторые, как кольцо. И они будто живые. Я их так чувствую. Вот почему я не люблю метро!

Волнушки, так волнушки! Николаю понравилось такое название. И про метро, пожалуй, верное наблюдение. Зверушки-волнушки действительно могут предпочитать замкнутые пространства и подземелья, хотя и не обязательно.

– У нас здесь какая-то тётка живёт. – неожиданно сказал Никита, к чему-то прислушиваясь.

Николай ответил обеспокоенным взглядом: что если обморок прошёл не бесследно и наваждения теперь будут преследовать Никиту?

– Я не тронулся. – успокоил Никита. – Она волнушка-призрак. Я ей не нравлюсь. А ты нравишься.

– И давно она... – поинтересовался Николай для поддержания разговора, всё ещё сомневаясь, что волноваться не о чём.

– После смерти. Она здесь раньше работала. – пояснил Никита. – У неё на тебя виды были. Вот пахабница! Ужас!

– Сам ты гадёныш! – не выдержала Контактёрша, а это была она, но живые не слышат призраков. – Я пидорские объёбки не собираю!

– А как она выглядит? – неуверенно продолжил разговор сумасшедших Николай.

– Никак! – ответил Никита. – Она призрак. Зачем ей выглядеть?

– Хорошо я выгляжу! – возмутилась Контактёрша. – На себя посмотри! Чмо!

– Я ей точно не нравлюсь. – Никита продолжал прислушиваться к своим ощущениям. – На том столе... – он показал на стол. – она раньше трахалась с каким-то очкариком. Да она тут, где только не трахалась! Вот поэтому и заторчала здесь посмертно.

– Что ты понимаешь в сексе? – с превосходством бывалой женщины в неслышимом голосе парировала Контактёрша. – Сопляк!

– Она и за нами... – Николай замялся. – смотрела?

– Ага... – кивнул Никита.

– Ужас! – скопировал Никиту Николай.

– Где хочу, там и смотрю! Придурки! Хуи отрастили, а мозгов нет. Так с женщиной обращаться! Да что с вас взять, одним словом... – Контактёрша чувствовала себя униженной и оскорблённой. Какая бестактность! – Ничего! Придёт время, и вы в моей шкуре окажитесь. Вот тогда и поговорим!

С негодованием Контактёрша свернулась в волновую шестерёнку и гордо ушла через шеренгу отключённых приборов, моргнувших от этого индикаторами.

– Обиделась. Ушла. – сообщил Никита.

Ух! Николай облегчённо вздохнул. Говорят, призрак если привяжется, то так по пятам и будет ходить.

Следующие два дня прошли в сборах. Никита предложил раскрасить бензовозы в ГЛБТшные цвета старателей: путь не короткий, ехать только ночью, а на день прятаться – не получится, спрятать такие махины проблематично, а вот воспользоваться для прикрытия относительной неприкосновенностью торговых транспортов, почему бы и нет?

Предложение здравое, но раскрасить практически и то кое-как, получилось только кабины. С трудом нашли краску, испачкались по уши, осуществляя задумку, и бросили это дело. Вместо раскраски навязали, где привязывалось, разноцветные ленты и водрузили ленточные флаги.

Пришлось поупираться, чтобы втиснуть дополнительный груз во все мало-мальски пригодные для этого места: хотелось увести с собой привычную бытовуху, в число которой Николай включил свой уцелевший чудо-генератор – его пришлось разобрать – а так же приборы неизвестного Никите назначения. Утрата снаряжённого транспорта, например, в результате бомбардировки с воздуха, стала бы, после сожжённого дома, второй и уже невосполнимой потерей имущества. А если учесть, что и о золотом запасе, пусть и в скромном объёме, не забыли, то, можно сказать, сложили все яйца, включая и свои, в одну корзину ёмкостью в два бензовоза.

Обсуждая рискованный путь, повздорили из-за того, кто поедет впереди. Николай вынужден был согласиться, что по части спецэффектов Никита его превосходит, но считал главным, в данном случае, чувство ответственности и жизненный опыт. Никита возмутился: из подгузников и даже коротких штанишек он давно вырос, а кто из них более ответственный друг за друга – это дурацкий разговор. В итоге сошлись на том, что дорога обычно пуста, поэтому они поедут бок о бок, сметая все преграды на своём пути.

Преград сметать не пришлось. Два раза попались старатели, которые благоразумно прижались к обочине, пропуская диковинных и нагло занявших дорогу собратьев. До Села добрались утром меньше, чем за сутки беспривалочной, лишь с парой коротких остановок, езды.

Из сельчан один Пётр понимал, что происходит, но не мог определиться: то ли радоваться, то ли огорчаться? Очевидно, что устоявшийся сельский миропорядок отныне в прошлом. А так ли он хорош, чтобы о нём жалеть?

Перед отъездом друзья собрали палатку, все вещи и отнесли их в погреб одного из подсобных домов. Дорожное напряжение вымотало, но, несмотря на усталость, предстояло ещё обустроить прежнее место. Пётр застал их сидящими на земле у бензовоза. На его сдержанное приветствие кивком ответил Никита.

– Когда пожитки вытащим, отгонишь... – пропустил приветственные церемонии Николай и кивнул на бензовозы: – Дальше сами разберётесь.

– Ты в доле. – неожиданно для Николая уточнил Никита. – Десять процентов за охрану и организацию торговли. Цена... в половину от прежней. Думаю, Бос, с вас драл лишнее.

– Щедро! Договорились. – не раздумывая, согласился Пётр. Пожалуй, перемены – это к лучшему!

Николай смотрел удивлённо. Никита объяснил:

– Ой, чувствую, с тобой мы мне на мозги никогда не насобираем.

– Вижу вы устали, что тут сидеть... – Пётр не стал обращать внимания на переглядки друзей – разве их поймёшь? – Давайте ко мне. Комната найдётся... партнёры.

Оказаться в нужное время, в нужном месте, да ещё и кстати – похоже у Петра на это талант. Предложение приняли и уже через полчаса спали как убитые на чистых простынях.

Проснувшись первым, Николай не нашёл своей одежды. Одежды Никиты тоже не было. К чему бы это? Карманная ерунда лежала, аккуратно на столе. Значит, не фанаты, или фетишисты утащили. Николай вышел в коридор. В открытую дверь дальней комнаты он увидел Рыжего.

– Я постирал! – объяснил Рыжий. Он как раз пробовал подсушить одежду гостей утюгом. – Не высохла...

Николай махнул рукой, мол, бросай это дело и спросил:

– Чай есть?

Рыжий провёл гостя на кухню, начал было суетиться, но Николай его отстранил. Сам выбрал большую кружку, дождался кипятка, заварил чай, добавил сахар, попробовал, дал чаю постоять, перелил его несколько раз из кружки в кружку. Что, казалось бы, проще и будничней? Если бы! Рыжий раньше никогда не видел колдунов, но ни секунду не сомневался, что стал свидетелем колдовства: Николай готовил волшебный напиток, наполняя его своими мыслями и чувствами. Дальше, больше! Николай вернулся в комнату, нежным прикосновением, как обычно, разбудил, Никиту, дал ему кружку с чаем и смотрел, как тот пьёт. Рыжий подглядывал в щёлочку между косяком и неплотно прикрытой дверью. Вот это, да! На окружающих Николай производил впечатление человека, который на такое не способен. Это одна из историй про Никиту и Николая, которые Рыжий потом будет рассказывать, разумеется, по секрету и только в хороших компаниях среди своих, рассказывать с завистью. Пить чай в постели не мудрено, если только сам за собой поухаживаешь. Никакой другой вариант Рыжему не светил и не светит – он так думал.

Жена одного известного в уже очень далёком прошлом артиста, как-то сказала дочери: "Мужчину найти не трудно, но как найти мужчину, который утром будет целовать тебе руку и говорить, что ты самая прекрасная?" Её муж был именно таким мужчиной. Ах, ах, какая сентиментальность! За целованием ручки может скрываться всё что угодно – лицемерие, измены, ханжество. Да! Но если думать только об этом, в вашей жизни никогда не будет ни целование руки по утрам, ни заваренного с нежностью и любовью чая. Считать это важным, или нет, каждый решает сам, как творец своей счастливости, или несчастливости в любви.

Николай не придавал особого и уж тем более возвышенного значения утреннему чаю для Никиты, да и не всегда обстоятельства позволяли исполнить ритуал, который возник, когда Никита болел, зато окружающие находили это в высшей степени романтичным.

Пока гости спали, хозяева приготовили баню. Завернувшись в простыни, благо, день выдался не злой холодом, в галошах на босу ногу Никита и Николай прошлёпали через двор в царство пара и веника. Прошлые грехи смыли, новые нагрешили. Баня исконно не целомудренное место. А если в начале своих отношений Николай и Никита не подошли бы друг другу в сексе? Такое случается чаще, чем наоборот, так же случается и наоборот– когда идеальные любовники не способны жить в любви и согласии. Отвечать на этот вопрос хуже, чем заблудится в дремучем лесу. Никите и Николаю повезло, пока. В сексе они друг по другу как с ума сходили. У кого так не бывало, не поверит. А у кого бывало, не сможет объяснить. Это всё равно, что рассказывать про вкус загадочного фрукта помидор.