Текст книги "Зачем богу дьявол к 2 (СИ)"

Автор книги: Леонид Январёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

На вариант конфигурации деревенского социума с учётом межвидовой борьбы натолкнули мысли об устройстве Вселенной, которая в демократическом варианте никогда не смогла бы осуществиться. В результате сформулировалась система, основанная на звеньях – жёстких, обязательных и гибких. Жёсткое звено – принципы, которые не изменяются, не подлежат обсуждению, имеют прямое действие. Обязательное звено – гражданское, уголовное право и особые правила. Гибкое звено – самоуправление на местах в какой угодно форме в зависимости от обстоятельств для решения конкретных задач на основе Принципов и Обязательности. Даже если местные самоуправленцы захотят устроить себе диктатуру пролетариата – на здоровье!

Писать законы Правители не собирались. За уголовку, в чём бы она ни состояла, наказание одно – высшая мера. По гражданским делам – на усмотрение судьи. Судьи выбирались сложно, не демократически, под контролем бойцов и на последнем этапе из не менее трёх человек жребием выбирался один. По уголовным делам судье вменялось искать смягчающие вину обстоятельства: суд в праве отсрочить исполнение приговора на любой срок, хоть пожизненно. Если находящийся на отсрочке преступник совершал другое преступление, то отсрочка отменялась, а судья, давший отсрочку, уходил в отставку. Запрет на тюрьмы был закреплён в Принципах. За нарушение Принципов отсрочки не полагалось. Бойцы гражданскому суду не подсудны.

В Советах, или в заменяющих их органах самоуправления, голосованием выявлялось количество голосов против. Решение можно было принять только единогласно. Если к согласию прийти не удавалось, решал трёх вариантный жребий – "Принять", "Отложить", "Отказать". Совет рассматривал все поступающие с его территории предложения, создавал для реализации конкретных задач по-своему усмотрению любые вспомогательные структуры, хоть на один день.

Иваныч, из чернового варианта лихо набросанного Никитой, мало что понял, в чём откровенно признался и с искренней тревогой в голосе спросил:

– Ты хорошо себя чувствуешь?

Чистовой вариант не прибавил ясности ни смыслу документа, ни вопросу о самочувствии Никиты, но Николай расставил всё по местам на Военном совете:

– Соколы мои, привыкайте! По-новому жить, по-новому выть.

– И что, даже жребий не кинем? – не удержался от язвительности Иваныч.

Обилие жеребьёвки в избирательной системе поначалу и Николая тоже удивило. Но лучшего барьера на пути политических манипуляторов человеческой глупостью не придумаешь. Иваныча не смущает особая, исключительная роль бойцов. А по сути, те же яйца, вид с боку: и бойцы барьер, но, хочется верить, что разумный, поэтому уязвимый для искушения. Неразумность жребия меньшее зло, чем злонамеренная воля.

Подавляющее число ошибок выбора основано на доводах о целесообразности, или на подобных заблуждениях. Если кто-то говорит, что его власть принесёт людям пользу, его следует гнать в шею, а то и вовсе свернуть ему шею, чтоб другим неповадно было бессовестно лгать. Любая, без исключения для демократии, иерархическая структура построена на личной выгоде тех, кто находится на высшей ступеньке, за счёт тех, кто находится на низшей ступеньке. Это обязательное условие её существования. Иерархия способствует групповому успеху, но это далеко не всегда благо, а чаще всего горе и страдание для рядовых членов.

Кто сказал, что выборы – главное и единственное условие демократии, если допустить, что она меньшее зло? Сначала выборы в строгих рамках, как минимум с исключением из голосующих люмпенов: право голоса нужно заслужить. Право голоса – это статус, а не обязанность. Бойцы в голосовании не участвуют и не могут быть избраны, они выбирают из числа избранных, кандидатов для жеребьёвки. Николай безоговорочно принял предложение Никиты и даже обозвал его гениальным звёздным мальчиком. Но внедрить это путём просвещения народных масс невозможно. Людям по душе лишь социальные и прочие сказки.

Николай взял со стола пробный экземпляр золотой монеты. Всё как полагается: на одной стороне – неузнаваемые профили Правителей, на другой – чеканный знаменито узнаваемый Парень.

– Лови! – предупредил Николай, бросил Иванычу монету, тот поймал, удивившись: – Бросай. Орёл!

Не понимая зачем, Иваныч подбросил монету. Орёл.

– Ещё! – потребовал Николай. – Орёл.

Снова выпал орёл. И так десять раз подряд в посрамление теории вероятности. Иваныч не скрывал своей растерянности, но так и не понимал – к чему это?

– Чем крупнее предательство, тем больше оно похоже на преданность. – объяснил Николай. – Мне не нужна твоя покорность. А вот за искреннюю помощь скажу – спасибо.

Оправдываться Иваныч не стал: не о предательстве речь, о сомнениях. Ставить под сомнение все явления – натура у него такая. Николай не всегда это ценит. Мятущаяся душа нынче не в чести.

Своевременно и убедительно – мысленно поддержал командира Молчун. Иваныч не предатель, он не военный, поэтому забывается: когда нужно просто сказать "есть!", рассуждает. Даже монета не сомневается: как ей сказано было, так и выпала! Без доверия командиру, не победить. Или заградительные отряды ставить надо.

Хитрец! Никита вспомнил, как мыл в Лаборатории посуду, купившись "на монетку". Так, глядишь, перекуёт Иваныча из атеистов в мистики.

Детине и Петру – по барабану! Им, что любить, что наслаждаться, а выборы или не выборы – какая разница! Комендант всегда "за" наперёд, при этом, нисколько не кривя душой, потому что его душа, уму не подвластная – это Правители. Приглашённый Кирилл задумался: в чём секрет фокуса? Вот ему бы такую чудо-монетку! На Совете, что ни пустяк, то дебаты. А так, монетку подбросил, и обижаться не на кого. Беда только, что от спроса за жизнь жребием не прикроешься: либо народ порвёт, либо Правители к стенке поставят.

Население Углов, как стали назвать общую территорию, приняло нововведения спокойно. Что изменилось? Как и есть: от сумы не зарекайся, на тюрьму не рассчитывай. Выборы? Покажите человека, который верит в честные выборы? Будем на него ходить смотреть, пока памятник Глупости не поставлен. Всё развлечение! Довольный смех противопоставлением прошлому вызвала судебная реформа. Теперь судьи в наказание за родовое проклятие своей профессии будут преступникам оправдание искать!

Не до смеха стало, когда выяснилось, что избиратели должны сами содержать Совет, судей и прочие органы самоуправления, которые они выдумают: не возбранялось выдумывать любую, какую душе угодно, структуру власти. По инерции мышления предполагалось, что суды будут сначала устанавливать вину, а потом уже по новым правилам миловать. Нет! Устанавливать вину должны сами избиратели, а судам это запрещено. Совет предложил создать следственные комиссии, которые на практике продемонстрировали полную беспомощность. Даже с очевидными случаями, возникла проблема: избиратели не сомневались, что приводить в исполнение приговоры будут бойцы. Нет! Бойцы не палачи. До выбора палачей дело не дошло, хотя такие предложения были. Палача нанимал Совет на деньги избирателей. Впрочем, эта статья расходов не стала обременительной, потому что приговорённые не ждали смиренно своей участи, они сбегали. Запрет на тюрьмы распространялся и на заключение людей под стражу. Беглецов объявляли вне закона и любой, кто их где-либо встретит, имел право привести приговор в исполнение. Алкоголики и наркоманы неизбежно скатывались, если не в буйство, то в воровство, что влекло за собой высшую меру. Лечить их запрещалось. Крупного криминала в Селе никогда не было, а мелкий исчез так быстро, словно и его не было.

В своём финансовом неучастии в самоуправлении Правители дошли до того, что отказались участвовать, в, можно сказать, государственном деле – переписи населения с последующей "паспортизацией". Вам нужно, вы и занимайтесь – таков был ответ Правителей. За соблюдением Принципов и Обязательности следили бойцы. Так как гражданское общество проявило полную неспособность выделить из своей среды палачей, роль исполнителей приговоров бойцам всё же пришлось взять на себя.

Коллективное решение любых органов и структур самоуправления, выходящее за рамки дозволенного, влекло за собой коллективную же ответственность за содеянное. Органам самоуправление запрещено принимать законы. Им дозволено только решения принимать, от которых тошнит, и которые чуть не каждый день меняются. Ещё бы они законы принимали! За нарушение закона – высшая мера, за невыполнение решений Совета – штраф и то, если судья не сочтёт решение Совета глупым.

Здравомыслящим людям Принципы, установленные Правителями, жить не мешали. Запрещено религиозное проповедничество, зато про всё остальное хоть заорись. Попов нет, церковь не работает – это беда?! Тот, для кого это беда, видать, с бедой незнаком. Ростовщикам по рукам дали – ужас! Бойцы неприкосновенны – какой кошмар! Власти запрещено в постель к избирателям заглядывать – как так?! А без тюрем, что за жизнь?! Смертная казнь – царица наказания? Ну и что? Лучше, когда справедливость измеряют в сроках заключения? Если вдуматься, то бред полный. Законов мало? А для чего их должно быть много? Произвол Правителей? Так они ничего никому не обещали. С какой стати и перед кем они должны отчитываться? Или они твой кусок заели и обобрали тебя до нитки? Не трогай Правителей и проживёшь до ста лет под их защитой. Тем, кто чувствовал себя ущемлённым в правах, ответ один – скатертью дорога! А то из одной миски едим, а ты на меня глаза таращишь! Здесь никто и никого не принуждает. По нынешним временам у тебя есть роскошный выбор: или – добровольно, или – пуля в лоб, или – на все четыре стороны.

Под охраной Четырёх углов внутри четырёх угольника вдоль дорог стали появляться хутора, связывая воедино общее пространство. Поездка в столичное Царёво, или в другой посёлок, перестала считаться отважным путешествием. Новые люди не сразу понимали, в какую быль попали. Прежде всего, удивляло отсутствие заповеди "ни убий". Понятно, что во все времена нигде и никогда она не соблюдалась, но существовала, как стремление к идеалу. В царстве порядка убийство не грех. Вора, пойманного на месте преступления, тут же убивали. За проявление религиозности расстреливали. При наличии свидетелей суд к таким делам относился формально, считая право на убийство неотъемлемым правом человека: это было достаточным основанием для пожизненной отсрочки наказания. Что творилось без свидетелей, даже богу неизвестно, потому что он на территорию Правителей не заглядывал, а суд такие дела не рассматривал.

Увы, масштабирование сложившейся с грехом пополам системы в Царёве, очень быстро привело к локальным сбоям в среде вновь прибывающих, которые поняли право убить, как вседозволенность: вспышки насилия, исчезновение людей, мошенничество и далее по списку целый букет криминальной подлости. Нельзя сказать, что это стало серьёзной проблемой, скорее – досадной. Искать причину в странном устройстве нового общества – ложный путь, преступность неискоренима в любом обществе. Естественный человек – это, прежде всего, вор, насильник и убийца, потому что он существо разумное, беззащитное. Его сила и оружие – слабость его морали, которая оправдывает достижение цели, какой бы она ни была, любыми средствами. Альтруизм, доброта, взаимовыручка – качества, которые, как кажется, подтверждают наличие нравственного закона внутри человека. На деле, в гомеопатической дозе чаще всего он встречаются внутри жестоко, смертельно враждующих сторон. Чем больше враждующих сторон, чем сильнее ненависть между ними, тем больше в мире альтруизма, доброты и взаимовыручки.

Углы запросили помощи у столицы и получили на свою голову. Вернулись бойцы из "местных". Они ушли к Правителям сразу после объединения и назад их не тянуло, но приказ есть приказ. Неприятным сюрпризом для местной власти оказалось, что бойцы не подчинились местной власти. В своё время схитривший религиозный Хитрый угол жестоко поплатился за свою хитрость. За "тайные" церковные службы, за седмицу и пасху бывшие свои расстреляли местный Совет в полном составе. Верующие проявили себя ночью, напав на бойцов без большого успеха, но двоих убили, сами понесли несоизмеримые потери. К бунтовщикам присоединились близкие к попранному Совету люди. Столица не заставила себя ждать. В результате население Хитрого угла уменьшилось на две трети. Не обошлось без крови и в других Углах.

Хутора требовали от Правителей патрулирования бойцами внутренней территории, но не считали обязательным соблюдать Принципы.

– Я вас знать не знаю, и знать не хочу. – ответил Николай. – Вы требуете! Вы привыкли жить из-под палки. Я вам не палка. Вам охрана от самих себя нужна. Не знаю, откуда вы пришли, но буду рад, если вы поубиваете друг друга. Надеюсь, недели вам на это хватит. Потом очищу от вас территорию как от бешеных собак. Гарантирую поголовное истребление как генетически опасный материал.

В Селе не удивились ответу Собирателя, а хуторчане недоумевали: они мирные люди! Через неделю все хутора сожги. Тех, кто пытался сопротивляться, расстреляли, остальные разбежались, унося в душе бессильную ненависть к Правителям. До благодати в Благодатном четырёхугольнике ещё далеко. Путь всех земных цивилизаций вымощен человеческими костями и полит кровью.

***

"Летающие тарелки" видят даже те, кто в них не верит, а те, кто их не видел, столько раз о них слышали, что будто уже и сами видели. Называть объекты неопознанными, даже странно. И всё же, наяву НЛО воспринимается таким же чудом, как мобильный телефон для средневекового рыцаря.

Когда бойцы на КПП с раскрытыми от удивления ртами зачарованно наблюдали за приближением – не верилось – самой что ни на есть настоящей "летающей тарелки", Николай и Никита были на спортплощадке в Военном городке. Ранения обоих давали о себе знать. Первое время Никите с большим трудом давались спортивные занятия. Николай не считал, что само пройдёт. Только его непреклонность, терпение, помощь и радость, когда начало получаться, помогли Никите вытерпеть поначалу пыточные занятия физкультурой. Потом втянулся, а Николай не давал выбиться из привычки.

Сигнал тревоги зазвучал, когда боевой челнок завис над пустырём. Сценария на случай появления "летающей тарелки" не было. Дежурный офицер, не дожидаясь Командиров, приказал тревожному взводу занять оборону на пустыре и вызвал снайперов. Увидев причину переполоха, Никита успокоил Николая:

– Свои!

Николай отметил грамотное поведение бойцов, позицию гранатомётчиков и снайперов. В случае чего, отутюжат пустырь за милую душу! Только вот без толку, но это не от них зависит. По тревоге всем свободным от службы бойцам в Селе предписывалось явиться в расположения лагеря, а сельчанам – с тревожными пожитками рассредоточится в поле и в лесу. По дороге с сумасшедшей скоростью уже мчались два автомобиля.

Спокойствие, с которым Командиры направились к грозному объекту, заставило усиленно колотиться сердца бойцов: теперь огонь не откроешь, только в атаку идти!

Челнок приземлился, выпустил трап, по которому к хозяевам вышел Алексей в обычной одежде: нанокостюм напрягает общение. Никита смотрел осуждающе:

– А скромнее никак нельзя было?

– Я тоже рад тебя видеть! – ответил Алексей. – Считай, что мне стыдно.

Алексей! На Никиту обрушилось чувство семьи, детства... Так неожиданно, что он не устоял перед открытыми объятиями Алексея. Они коротко обнялись. Это вышло взаимно искренне, хотя в уловке Алексея упрекнуть можно: так он между делом получил материал на очередной тест ДНК Никиты.

– Здравствуй, каменный истукан! – закончив с Никитой, Алексей протянул руку Николаю, тот ответил рукопожатием.

Бойцы поняли, что воевать не придётся, но не понимали, как всё это понимать? Командиры – сами пришельцы, или пришельцы их друзья? И то, и другое вписывалось в образ Командиров.

Николай отошёл от Никиты с Алексеем, чтобы отменить боевую готовность. Бойцы вопросов не задавали, а вот на лицах ближайших помощников, которые тоже как один примчались, вопрос был написан красноречиво и так, будто задан хором.

– Родственники... – честно, как знает, ответил Николай. – Займитесь своими делами. Успокойте народ.

Легко сказать, если так и сказать, только после этого на успокоение, вряд ли, можно рассчитывать.

– Страж мой! – Никита воспользовался отлучкой Николая, чтобы поговорить о семейном.

Алексей услышал упрёк, хотя и не серьёзный, но вопрос щекотливый.

– Виноват. – согласился Алексей. – Готов загладить вину. Начну с Николая. Его нужно устранить из твоей жизни, как главную опасность.

– С ума сошёл?! – изумился Никита.

– Я теперь и для всех страж. – напомнил Алексей. – Ослушаешься? Ты особый хранитель, но ты хранитель. Не забывай.

Ослушаться Лидера, как плюнуть в Пророчество. Такое невозможно представить. Или в этом роль Никиты – ослушаться, плюнуть, разрушить мир хранителей?

– Я человек! – раздражённо ответил Никита.

– Ты ещё не привык. – не принял ответ Алексей. – Не волнуйся. Я не буду ставить тебя перед выбором. Я только хотел, чтобы ты понял, почему я не могу быть твоим стражем, почему это для всех лучше, но плохо кончится для нас обоих.

– Я должен сказать спасибо? – усмехнулся Никита.

– Никиток, ты, Никиток... Телёнок вырос, да быком не стал. – Алексею не хотелось спорить. – У тебя много вопросов. С этого нужно начать. Но не сейчас.

Невдалеке от челнока пространство испортилось: промелькнули блики, прошла рябь, образовались три пупка в ряд и вытянулись в эллипсы, превратившиеся в веретена. Веретена лопнули, как мыльные пузыри. На их месте остались два дракона ростом с Детину и голая женщина. У драконов вид очумелый, они не понимают, что произошло, смотрят то вокруг, то друг на друга, трясут головами, чтобы прогнать наваждение. Голая женщина – не Афродита, но и не торговка с рынка, вполне себе приличная голая баба, которой, как и большинству женщин, не помешало бы сбросить несколько килограммов лишнего веса.

Алексей замешкался, то ли удивляясь, то ли любуясь живописной картиной, и не сразу кинулся прикрывать обнажённые прелести Клеопатры, искренне восхищаясь: одновременно три пространственных прохода! Вот она, сила женского духа! У Алексея один – еле-еле получается и то, в основном – задний. Клеопатра выглядела недовольной. Алексей спохватился и, подбежав к ней, передал браслет из двух со своей руки. На теле Клеопатры возникло множество очагов нанокостюма, они распространились, как сыпь и срослись в чешуйчатую корку скафандра без шлема и перчаток.

– Ты даёшь! В три дырки сразу! – выказал своё восхищение Алексей.

Уважающая себя женщина не отвечает на сомнительные комплименты, если она не дважды блондинка независимо от цвета волос. Клеопатра небрежным выражением почтения выразила своё отношение к шутке Алексея: что поделаешь, Лидер пошляк и порнозвезда! Её больше волновали прибывшие с ней питомцы:

– Всё в порядке, хорошие мои. Успокойтесь!

Один из драконов, успокаиваясь от пережитого стресса, пукнул: из-под задравшегося вверх хвоста вырвалось огненное облачко. Его дружок от волнения моргал чаще, чем обычно. У него красивые миндалевидные зелёно-карими лучиками глаза. У драконов двое век: одни – обычные, другие – кожистая броня, оставляющая незаметную щёлку для взгляда. Похожей створчатой бронёй прикрыто интимное место. Крылья не перепончатые, а сложно складные. Их вытянутые, язык не поворачивается сказать, морды, элегантно пропорциональны общему облику. Кожа зелено-голубоватая, похожа на змеиную, чешуйчатая: большие чешуи состоят из меньших, меньшие – из совсем небольших. От этого движения драконов выглядят удивительно пластичными, текучими, из-за игры света и тени – немного калейдоскопическими. Лапочки!

Подошёл Никита, с опаской глядя на гостей. Из-за его ног выглядывал Парень, недружелюбно косясь на крылатых несобратьев.

– Они так лес подожгут! – с тревогой сказал Никита.

– Не бойся! Как подожгут, так и потушат. – успокоила Клеопатра. – Они пожарники.

Драконы-пожарники? В этом что-то есть! Как минимум, экономия на пожарных машинах.

Николай последним присоединился к занимательной компании, настороженный, недоверчиво глядя на гостей.

– Ты Никита, ты Николай. Вы головная боль нашего Лидера. А я Вера. – представилась Клеопатра.

– Пока она ему всё объяснит... – обратился Алексей к Николаю. – Пройдёмся?

Взгляд Никиты стал жёстким, угрожающим.

– Я не могу его контролировать. Это мы выяснили. – Алексей правильно понял реакцию Никиты. – Не смотри на меня так. Мне неприятно.

Алексей выбрал направление – к саду. Шли молча. Первым заговорил Николай:

– Ты хочешь его забрать?

Алексей не ответил.

– Не отдам! – предупредил Николай.

– Вы, кроме друг друга, что-нибудь вокруг видите? – без тени насмешки спросил Алексей. – Хотел бы забрать, то забрал бы. Надо было тебя тогда шлёпнуть, а теперь поздно.

В это же время в "тронном зале" сам по себе собрался военный Совет, но без Командиров. Сидели молча. Каждый думал в своей манере, но все об одном и том же. Как быть, если командиры – пришельцы? Странное и необъяснимое всегда сопутствует Собирателю и Хранителю. На это перестали обращать внимание. Они необыкновенные люди с необыкновенной судьбой. Но если они пришельцы, тогда они обыкновенные пришельцы. Всё сразу объясняется: люди – это люди, пришельцы – это пришельцы. Война миров! И кто теперь на чьей стороне? Чувство, что ты оказался на стороне пришельцев, не вдохновляет. Если они пришли с миром, то почему пришли тайно, исподтишка, используя людей в своих неизвестных, вероятно, коварных планах? Логично, но неубедительно. Всё, что делают Никита и Николай, то, как они живут и любят друг друга – это по-человечески. Жестоки? Если жестокость – черта пришельцев, то все люди – пришельцы. Только благодаря решительности Правителей тысячи людей могут сейчас жить по-человечески. Можно спорить насколько по-человечески, но уж точно не по-скотски. Кресты тоже уверены, что живут по-человечески – их бог им судья. Люди не могут договориться между собой, что значит "по-человечески". Пришельцы тут причём? Никита и Николай во всех своих ипостасях: как Собиратель и Хранитель, как Командиры, как Правители – люди. Если предположить, что у пришельцев всё так же как у людей, то это бОльшая фантастика, чем пришельцы. Люди друг другу сплошь и рядом, как пришельцы!

У пустыря кучками стояли бойцы. Им этого никто не запретил. А помог бы запрет? Происходящее выходило за рамки не только дисциплины, но и за пределы вообразимого. Границу любопытства Николай очертил оцеплением со стороны дороги. Общее состояние муторной тревожности охватило лагерь. Что нужно незваным гостям? И что теперь будет, не зря же они прилетели?

К оцеплению подбежал боец, его пропустили, и он направился к Николаю, остановился на виду невдалеке от гостя и Командира, ожидая приглашения, получив его, передал записку. В двадцати километрах от Села ещё одна "тарелка".

– Ваши летают? – спросил Николай, Алексей кивнул. – Всё нормально. – сказал Николай бойцу.

Боец мялся на месте и решился задать мучительный вопрос:

– Вы с ними улетите?

– Нет. – успокоил с улыбкой Николай. – Нам с ними не по пути.

Боец приготовился с радостными силами рвануть обратно. Его остановил Алексей. Боец умилял простотой взгляда и мысли.

– Минуту, молодой человек! – Алексей показал рукой в сторону Солнца. – Как вы думаете, земля вокруг Солнца вертится, или Солнце вокруг земли?

Неожиданный, идиотский вопрос. Боец смотрел на командира: отвечать? Николай кивнул.

– Солнце вокруг земли, разумеется. Это же... – боец не стал договаривать, что и дураку ясно.

– Свободен! – скомандовал Алексей.

– Всё очень просто: вода – на земле, земля – на ките, кит – на воде. – сказал в след бойцу Алексей: – Вот с ними вам по пути!

– Что-то ищите? – Николай не собирался обсуждать малограмотность бойца.

– Хотим предложить вам план развития территории. – ответил Алексей.

– Ты же добрый самаритянин! Помню. – усмехнулся Николай.

– Отчасти. Например, цех по производству кока-колы. – предложил Алексей и продолжил под удивлённым взглядом Николая: – Запросто! Мы не собираемся так сразу отказываться от наших привычек. Промышленное производство возродится на земле очень нескоро. Ты не представляешь, сколько вообще территории выведено из цивилизационного оборота! Вот и подыскиваем подходящие места.

– Почему я тебе не верю? – Николай смотрел задумчиво и продолжил, сожалея: – Нужно было тебя пристрелить, когда была возможность.

– Встреча проходит в духе взаимопонимания. – согласился Алексей: – Мы оба в прошлом совершили одну и ту же ошибку. Но... Всё не то, чем кажется, реален только Бог

Островок жизни, созданный Правителями, уникален. После мировой катастрофы нигде ещё людям не удалось собраться в таком количестве и при этом не поубивать друг друга. Село – пример будущего, или начало того конца, которым оканчивается начало?

Внушаемость – корень человеческого коллективизма и социальности. Человек начинается с внушаемости. Обучаемость, накопление опыта, формирование культуры, совершенствование технологий – это было бы невозможно без способности внушаться. Внушаемость в языке, в способе мышления. Внушаемость – основа человеческого сознания и поведения. Избавление от внушаемости – только смерть.

Человеку можно внушить любую реальность. Объективная реальность – абсурдный набор слов. Низшая, нулевая точка напряжения реальности – Бог. Религиозность обусловлена генетически. Человек не ошибка природы, потому что не результат эволюции. У идеи "бог" много издержек, но все они окупаются: только под "богом" человек чувствует себя комфортно. Под словом "бог" он может понимать всё, что угодно: дьявола, высшую силу, природу, секс и наркотики – без разницы. Крестовый поход Николая против религии – ошибка. Человеческую натуру нельзя изменить иначе атеизм давно бы стал всеобщим мировоззрением. Видовая наследственная изменчивость лишь допускает атеизм. Алексея беспокоило другое – Никита непроизвольно, или сознательно напрягает реальность под Николая. Для дружка и серёжка из ушка, а для милого обе вынула бы! Напряжённая реальность порождает монстров, её управляемость иллюзорна, её успешность фрагментарна. Но Никита думает, что сумеет справиться. Чем сильнее он давит, тем более разрушительны будут последствия. Пример разрыва реальности – "чёрные дыры" Вселенной, но они результат физических процессов. Ментальный разрыв реальности – смерть для всех. Сила Никиты растёт. Он потенциальная "чёрная дыра", которая может поглотить всё сущее. Любовь как причина смерти Вселенной? Почему бы и нет? Безопасна только любовь к богу и то, лишь в рамках одной конфессии. Да, и в правду, хочешь быть счастливее, не думай о людях, думай о предметах неодушевлённых.

– Всё это тщета и ловля ветра: кривое нельзя расправить, и чего нет, нельзя исчислить! – процитировал Алесей: – Что было, то и будет, и что творилось, то творится, и нет ничего нового под солнцем. Прав Екклезиаст, как ты думаешь?

– Никита рассказывал про вас. – Николая напрягала неконкретность разговора. – В благотворительности вы не замечены.

– Никита один из нас, хотя воображает себя человеком. – тон Алексея стал резким. – Я хотел напомнить ему об этом, и тебе тоже. – Алексей сменил тон на нейтральный: – Я не верю в реальность, которую вы создаёте, но расстегаи тут замечательные.

На минуту предавшись глобализации мышления, Алесей почувствовал себя жертвой излишнего драматизма. Никита – распиздяй, Николай – его рубль неразменный. Опасаться за Вселенную можно в одном случае – если у них друг от друга родятся дети. Вот это катастрофа! И то, как посмотреть. Ничто так не ужасно, как об этом можно подумать!

– Здоровое недоверие – хорошая основа для совместной работы. – припомнил из вежливости Алексей, натолкнувшись на глухую стену неприятия.

Сделав круг по пустырю, Алексей и Николай вернулись в исходную точку, сойдясь лишь в одном – они помеха друг другу. Никита уже только что не обнимался с драконами, Парень смотрел ревниво.

– Это Чук и Гек! – объявил Никита задумчивому Николаю. – Они будут работать у нас пожарниками и сторожами.

– Это её идея. – открестился от драконов Алексей, указав на Клеопатру. – Она считает, что вам нужно помогать.

– Я уверен, что вы не должны вмешиваться в нашу жизнь. – обозначил свою позицию Николай.

– Ты тоже так считаешь? – спросил Алексей, многозначительно глядя на Никиту: – Или на тебя это не распространяется? Ты думаешь, мы не понимаем, что здесь происходит? А он... – Алексей явно нацелился сказать о Николае.

– Осторожнее! – с холодной улыбкой предупредил неудобный вопрос Никита: – Не беспокойся о нас. Береги себя. Ты у меня один от семьи остался.

– Вы ещё подеритесь! – вмешалась Клеопатра, – Как вам не стыдно! – и обратилась к Николаю: – Технические и технологические ресурсы людей остались в прошлом. Начнём с того, что вы лишитесь электричества. Не сегодня, не завтра, но на своём веку. Это неизбежно. Людям придётся вернуться к примитивным средствам труда и производства. Мы не можем этого изменить, но можем облегчить этот болезненный процесс.

– Прислушайся к тому, что тебе говорит Афина, учившая людей ремёслам в похожей ситуации. – посоветовал Николаю Алексей.

– Мы отказываемся от вашей помощи. – не прислушался к совету Николай.

– Но Чук и Гек могут остаться, если захотят. – внёс свою поправку Никита.

Драконы переглянулись и ждали реакции Клеопатры, которая согласно кивнула. Она понимала, что проблема – в сложных отношениях мужской троицы, поэтому никакие её аргументы не помогут. И похвалить не за что, и ругать не хочется. Отказываясь от помощи, Николай не отказывается от Никиты – не без пользы замечательный пример мужской принципиальности! Да и как он может отказаться? Для него это немыслимо! У Алексея свои неделовые тараканы в голове, только признаться в этом не хочет. А драконы для питомника давно переростки, пусть набираются жизненного опыта. Хоть что-то.

– Я не нуждаюсь в твоём согласии. – сказал Алексей Николаю со спокойствием перед бурей, казалось, что он смотрит не вокруг, а в себя, наливаясь силой, которая сметёт всё на своём пути.

– Лёша! – Клеопатра однажды видела Алексея таким.

Это произошло в Вечном городе. Тот случай, когда отличить ошибку от глупости невозможно, если вообще такое отличие есть. Клеопатру заинтересовали охотники за хранителями. Некоторые из них считали, что убивают врагов их бога, некоторые считали, что убивают врагов рода человеческого. У бога не может быть врагов на земле. У рода человеческого нет друзей ни на земле, ни на небе. Людям важно верить, что бог их любит и что у бога есть враги, от которых нужно защищать любимого бога. Как-то так она думала и, проверяя свои умозаключения, угодила в ловушку. За века своей неутомимой деятельности Орден хорошо изучил слабости хранителей, одна из которых – любопытство, помноженное на уверенность в неуязвимости. Клеопатру спас Алексей. Пресса с неделю смаковала жуткие подробности побоища в старинном особняке, теряясь в догадках: какое животное могло так изуродовать тела? Остроумно ответил один эксперт: "Если это животное, то оно разумно не меньше нас, неразумному животному такое в голову не придёт". Став Лидером, чуть не первым делом, Алексей уничтожил Вечный город, чтобы он, не дай бог, когда-нибудь не возродился.