Текст книги "Энциклопедический словарь истории советской повседневной жизни"

Автор книги: Леонид Беловинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 80 страниц)

Аналогичная судьба была и у расчетов противотанковых ружей (ПТР), которые вели огонь по танкам на дистанции в несколько сотен метров. У «пэтээрщиков» было свое прозвище: «Ствол длинный, жизнь короткая».

ПРЫГАЛКА – см. Скакалка.

ПРЯНИКИ – см. Печенье и пряники.

ПРЯСЛО – легкий забор из жердей на вбитых в землю парных кольях, связанных ивовым или черемуховым прутом, огораживавший селения и огороды внутри их.

ПСИХУШКА – на бытовом жаргоне – психиатрическая лечебница. В 1960–80‐х гг. принудительное заключение в психушки с массированным использованием психотропных средств широко использовалось властями для борьбы с диссидентами и правозащитниками. Особенно прославился этим Психоневрологический институт им. Сербского в Москве, практически превратившийся в филиал КГБ. В народе психушки также назывались дурдомами.

ПТИЦА ДОМАШНЯЯ – постоянный дефицит продовольствия и низкий уровень материальной жизни большинства населения требовалось компенсировать, и такой компенсацией стало личное подсобное хозяйство граждан. Однако содержание даже овец или коз, не говоря уж о коровах, требовало определенных, иногда больших трудовых и денежных затрат и места на дворе: нужны были сено, которое не всегда и не везде можно было накосить, дефицитные отруби или комбикорм и пр.; только содержание всеядных свиней было более доступно, отчего многие семьи содержали в сарайке поросенка. Содержание же птицы, особенно кур, намного проще (уткам и гусям нужна вода, маленькие индюшата очень нежны и легко погибают); к тому же почти всеядные куры дают не только мясо, но и яйца. Разумеется, подсчет поголовья домашней птицы отсутствовал, но думается, можно говорить о млрд голов. В прессе попадались сообщения о содержании кур на балконах многоэтажных городских домов, так что утреннее пение петухов будило временами и горожан.

ПТИЦЫ ДЕКОРАТИВНЫЕ И ПЕВЧИЕ. – В дореволюционной России «пташковая охота», как называлась ловля и содержание певчих птиц, была популярна в высшей степени, и целые подгородные слободы жили ловлей птиц, добычей корма для них и изготовлением клеток, иногда напоминавших дворцы. К тому же в старой России был незыблемый обычай выпускать на волю птицу в день Благовещения, для чего, разумеется, годились только дикие особи. В Москве существовал даже «Охотничий» трактир на Цветном бульваре, где все стены были увешаны клетками с певчими птицами и куда можно было прийти с собственной птицей. Содержалось великое множество птиц: чечетки, горихвостки, лазоревки, овсянки, чижи, щеглы, снегири, скворцы, варакушки, щуры, пеночки, славки и т.д.; но, разумеется, королем птиц был соловей, и знатоки различали десятки «колен» его пения, а наиболее популярны были канарейки. Любители держали по много птиц, устраивая вольеры в особой комнате с затянутыми сеткой окнами и дверьми, усыпанным песком полом и кучами хвороста и сухим деревом посередине.

В советской стране постоянные трудности обыденного бытия сразу же привели к упадку этой традиции: было не до муравьиных яиц для певчих птиц, если людям не хватало простого хлеба. В результате «пташковая охота» быстро скатилась до содержания обычных канареек. Разумеется, любители певчих птиц оставались, но они были редкими исключениями. В Москве, в других больших городах существовали очень немногочисленные зоомагазины, в которых иногда можно было встретить снегиря или чижа, а также купить простейший корм для птиц в смеси или в чистом виде (напр., конопляное семя), но примечательно, что наибольший доход магазины получали от весенней торговли инкубаторскими цыплятами и кормом для кур. В кон. 1950‐х гг. пресса начала поход против «мещанства», символами которого в т.ч. были объявлены и канарейки, быстро замененые волнистыми попугайчиками. Попугайчиков, как и декоративных рыбок для аквариума или собак необычных пород, можно было купить не только в зоомагазинах, но и в Москве на Птичьем рынке; попугайчиков стали разводить для продажи и везти во множестве из-за границы. Любители природы стали теперь заслушиваться не пением соловья и мелодичным посвистом канареек, а невнятной болтовней и чириканьем заморских птиц.

ПУГАЧ – игрушка, литой из олова или штампованный из жести револьвер или пистолет, «стрелявший» пистонами: при ударе снабженного сильной пружиной курка по бумажному пистону с запрессованной в него лепешечкой взрывчатой смеси (сера, селитра и пр.), раздавался резкий хлопок.

ПУДРА. – Широко применялась как в дореволюционной, так и в советской России. Довольно большие коробки с пудрой, обычной прямоугольной или круглой формы, а иногда в форме треугольника и даже сердечка, с яркими цветами на крышке можно было увидеть практически в каждой городской семье на комоде или подзеркальном столике: деревенские жительницы обычно имели хороший цвет лица и пудрой пользовались реже. Иногда такие коробочки служили для украшения интерьера. В 1960‐х гг. коробки с пудрой были вытеснены маленькими металлическими коробочками со встроенным зеркальцем, спонжем и лепешкой прессованной компакт-пудры, прочно поселившимися в дамских сумочках. Наибольшей популярностью стала пользоваться пудра бежевого тона, придающая лицу оттенок загара.

ПУНКТЫ КОММУНАЛЬНОГО ПИТАНИЯ – в период военного коммунизма – столовые, к которые были превращены бывшие рестораны, кондитерские и пр. В 1922 г. в одном Петрограде их было 652.

ПУПСИК – пупс, в разговорной речи – небольшая, обычно целлулоидная кукла-голыш. Поскольку у таких куколок лица были неопределенно-миловидными, среди молодежи пупсиками иногда называли небольших стройных миловидных девушек.

ПУСТЫШКА – небольшая резиновая соска с диском на конце, препятствующим проглатыванию, и кольцом, предмет ухода за младенцем, имитирующий сосок материнской груди. Пустышки появились в 40‐х гг. и сначала были в дефиците, в основном используясь в больших городах. По старой русской традиции еще в кон. 40‐х гг., особенно в деревне, маленькому ребенку, не отлученному от груди, давали для сосания кусочек хлебного мякиша, завернутый в тряпочку, либо (при наличии) обычную резиновую соску. В 70‐х гг. стали появляться более удобные и прочные пластиковые пустышки с выпуклым концом.

ПУТЕВОЙ ОБХОДЧИК – рабочий железной дороги, регулярно обходивший свой участок пути с молотком на длинной ручке и большим гаечным ключом. Осматривал пути, подтягивал гайки на стыках рельсов, загонял в шпалы вылезшие костыли и проверял состояние рельсов ударами молотка. Обычно жил на вверенном ему участке (околотке) в будке возле железнодорожного полотна. Поскольку в стране существовала истерическая боязнь шпионов и диверсантов, была даже написана песня о бдительном обходчике, пресекшем попытку диверсии. В 1950‐х гг. обходчиков стали сменять небольшие мобильные бригады со специальным оборудованием.

ПУТЕЙЦЫ – дореволюционное название рабочих и инженеров на железных дорогах, строивших и ремонтировавших железнодорожные пути. Поскольку старая инженерия носила форменную одежду, существовало даже понятие «путейская фуражка». В кон. 20‐х – нач. 30‐х гг. вместе с другими дореволюционными специалистами старая инженерия были ликвидирована по обвинениям во вредительстве, а вместе с ней постепенно вышел из употребления и термин.

ПУТИК – на Русском Севере наследственное охотничье угодье охотников-промысловиков: тропа в тайге, тянувшаяся на десятки км, на которой строились избушки для ночлега и лабазы для запасов продовольствия и добычи, устанавливались ловушки и капканы на птицу и зверя. Путики метились родовыми «знаменами», знаками.

ПУШКА – на блатном жаргоне – огнестрельное оружие, обычно револьвер или пистолет.

ПУШКАРЬ – на бытовом жаргоне – фотограф, чаще бродячий, в т.ч. по деревням, зарабатывавший фотографированием населения.

ПЫЛЕСОС. – Первые модели советских пылесосов вместе с другими электробытовыми приборами, довольно тяжелые и массивные, стали появляться в квартирах в кон. 1950‐х – нач. 60‐х гг.

ПЫЛЬНИК – легкий, преимущ. дамский плащ, чаще из светло-серой плотной хлопчатобумажной ткани, носившийся летом наиболее обеспеченной частью населения. Пыльники появились до революции, в СССР довольно широко употреблялись в 1930–50‐х гг., затем стали выходить из моды.

ПЫТКИ. – В России пытки были запрещены в сер. XVIII в., в перв. четв. XIX в. их применение признано уголовным преступлением. В СССР разнообразные формы воздействия чекистов на арестованных применялись уже в период Гражданской войны, в 1920–30‐х гг., но до 1937 г. для этого требовалось получить специальное разрешение, хотя это требование и обходилось. С 1937 г. пытки официально применялись по усмотрению следователей и без ограничений: признание подследственного в вине стало основой доказательств, а требовалось еще и выбить показания против других людей: раскрытие группового преступления было в интересах следователя. Наиболее распространенными были пытки бессонницей (днем в камере спать запрещалось, а всю ночь подследственный находился на допросе; см. Конвейер), избиениями, жарой или холодом, соленой пищей без выдачи воды, запиранием на сутки в тесном боксе и пр., но были и «квалифицированные» виды пытки: допрашиваемому пропускали полотенце через рот и через спину привязывали к загнутым назад ногам (т.наз. «ласточка»); уложив на пол и раздвинув ноги, нажимали носком сапога на половые органы; ставили клизму объемом до ведра; привязав навзничь к скамейке, накрывали лицо смоченным водой полотном, почти прекращающим доступ воздуха, и т.д.

ПЬЕКСЫ – меховые короткие сапожки с высоко загнутыми носами. Использовались при ходьбе на лыжах с простейшими креплениями в виде широкой ременной петли, в которую продевалась ступня ноги. Пьексы в 1920–30‐х гг. даже выдавались на лыжных станциях напрокат вместе с лыжами. С появлением более совершенных мягких креплений с запятником вышли из употребления.

ПЬЯНСТВО – неумеренное употребление спиртных напитков, преимущ. водки, в котором традиционно обвиняют русских. Между тем, когда в сер. 90‐х гг. XIX в. в связи с введением винной монополии было проведено статистическое исследование, выяснилось, что из 14 «передовых» стран Европы и Америки Россия находилась на 8-м месте, деля его со Швейцарией (6 литров спирта в 50-градусном измерении в год на душу населения), далеко отставая от Англии, Голландии, Франции, США, Германии, Австрии и т.д. При этом деревня с ее преобладающим населением потребляла лишь от четверти до трети указанного количества; крестьяне пили хотя и помногу, но редко, по большим праздникам, преимущ. употребляя довольно слабые брагу и домашнее пиво своего изготовления. Самогоноварение появилось только в нач. Первой мировой войны с объявлением сухого закона при мобилизации армии, и в «Словаре живого великорусского языка» В. Даля самогон указан лишь как способ охоты на зверя без собаки, когда охотник сам гнал его. Но при этом количество опившихся до смерти в Великороссии было значительно больше, чем в Прибалтике, употреблявшей довольно плохой «брандвейн» из картофеля. Дело заключалось в способе употребления водки: русские пили стаканами, сразу один за другим, чтобы быстрее «ударило в голову», не закусывая или закусывая слегка. Другие народы запивали обильную плотную еду, напр. бекон с хлебом, бифштекс или колбасу, и, больше выпивая, меньше пьянели. Хотя после революции статистики потребления спиртных напитков или не существовало, или она была гос. тайной, постоянно шел рост пьянства. В Гражданскую войну самой вожделенной добычей и регулярных войск, и банд были спиртзаводы, а самогон варили чуть ли не в каждом деревенском доме. Сухой закон в стране официально был снят в 1921 г., когда началась продажа пива и вин крепостью до 14°; к кон. 1924 г. крепость разрешенных к продаже наливок и настоек поднялась уже до 30°, а с авг. 1925 г. началась продажа 30-градусной водки, или рыковки. С 1927 г. увеличилась продажа водки, и доход от нее составил ок. 500 млн руб. В результате только в Ленинграде в 1924–25 гг. было выпито 617 тыс. ведер алкоголя, а в 1927–28 гг. уже 2 063 тыс. ведер. Доля в бюджете от торговли спиртными напитками увеличилась с 2% в 1923/24 гг. до 12% в 1928/29 гг. Если на семью в месяц в 1925 г. в среднем покупали 1,5 бутылки водки, то в 1927 г. – 2,4, а в 1928 г. – 3 бутылки. По данным московских профсоюзов, потребление всех видов алкоголя среди рабочих в среднем с 1924 г. возросло в 6 раз, а в 1928 г. – в 8 раз. Смертность от употребления алкоголя в 1922 г. составляла 2,6 случая на 100 тыс. населения, а в 1928 г. – 44 случая. По сообщению Контрольной комиссии ЦК ВКП(б) имел место рост пьянства среди комсомольцев и членов партии, особенно выдвиженцев: среди них «…пьянство в два раза сильнее, чем среди рабочих от станка»; обследование 1928 г. в Иваново-Вознесенске показало, что особую тягу к спиртному проявляли комсомолки. Эта тенденция сохранялась и в последующие годы. Торговля водкой стала одной из основных доходных статей бюджета. Достаточно сказать, что в 70‐х гг. зарплата выплачивалась сначала рабочим предприятий, совхозов и пр., а через день-два, когда деньги возвращались через винные отделы магазинов в банки – служащим. Т. к. хлеб для выкурки спирта ввиду его отсутствия использовать было невозможно, а картофеля колхозы и совхозы также производили недостаточно, в кон. 40‐х гг. была разработана удостоенная Сталинской премии технология очистки древесного спирта, и в торговле появился низкокачественный сучок. Хотя в условиях постоянного продовольственного дефицита полки магазинов периодически зияли пустотой и заполнялись пачками суррогатного кофе и т.п., недостатка в спиртных напитках нигде и никогда не замечалось. Поскольку водка для многих была слишком дорогой и цены на нее постоянно росли, большой популярностью пользовались дешевые низкокачественные суррогаты крепленых вин, бормотуха. В провинции можно было в разлив купить крепкий, хотя противный на вкус и вид спирт-сырец. В довольно большом количестве потреблялись одеколон, особенно самый дешевый «Тройной», денатурат, даже превратившийся в дефицит, спиртовые лаки, очищавшиеся от наполнителя солью в процессе длительного размешивания, и т.д. Борьба с самогоноварением, нарушавшим государственную монополию, т.е. лишавшим государство доходов, превратилась в постоянную задачу органов милиции и пропаганды. Самогон стали гнать не только в деревне, где все знали, к кому можно в любое время суток обратиться за бутылкой, но и в городе; теперь преимущ. его гнали не из свеклы или фруктов (абрикосовый самогон очень вкусен), а из сахара с добавкой дрожжей. При этом деревня стала обгонять город по пьянству: если прежде идти по жаре за сохой, косить, жать серпом хлеб пьяным или в состоянии похмелья было просто невозможно, то теперь тракторист, комбайнер, доярка, скотник могли не стесняться: машины облегчили труд, а в кабине трактора можно усидеть, и крепко выпивши. Самогон и водка превратились в национальную «жидкую валюту», которой расплачивались за украденное со склада зерно или комбикорм, доставку дров, вспашку огорода трактором. На предприятиях, в воинских частях и на кораблях предназначенный для промывки приборов и оптики спирт большей частью выпивался, и офицеры и старшины стали счастливыми его обладателями. По любому поводу, особенно в канун больших праздников, в учреждениях, научно-исследовательских институтах, на вузовских кафедрах устраивались после работы междусобойчики, т.е. пьянство охватило ту часть населения, которая ранее не отличалась склонностью к этому недугу. Непомерно пили партийные и комсомольские работники, пили академики и профессора, врачи и учителя, офицеры и милиционеры, в т.ч. при исполнении служебных обязанностей. В 50–60‐х гг. были многочисленные случаи смертельного отравления техническим спиртом, украденным из цистерн на железнодорожных станциях и в цеховых кладовых, поэтому его выдачу или прекратили, или стали выдавать в мизерных количествах питьевой спирт, а спиртовые лаки заменили нитролаками. Неимоверно возросло количество случаев травматизма, аварий на транспорте, а также преступлений «по пьянке».

Правительственная политика по отношению к пьянству была двойственной и противоречивой. С одной стороны, это была гарантированная и важная статья дохода. Водкой и другими спиртными напитками торговали не только все продовольственные, а также специализированные винно-водочные магазины, а в розлив, распивочно – во всех буфетах, ларьках на улицах, многочисленных рюмочных, разного рода кафе, в т.ч. кафе-мороженых (сухим вином, шампанским и коньяком) и т.д. и т.п. С другой стороны, пьянство принимало угрожающие размеры. С 1926 г. началась организованная борьба с пьянством, пик которой пришелся на кон. 1928 – нач. 1929 г., когда был организован Всесоюзный комсомольский культпоход против пьянства. Именно в это время в стране появились вытрезвители, деятельность которых стала приобретать широкий размах с кон. 50‐х гг. и даже была поставлена на плановую основу (штрафы с их клиентов также поступали в доход); по жалобе членов семьи разбушевавшегося пьяного милиция могла забрать в вытрезвитель из дома. За появление на улице в очень уж пьяном виде (т.наз. антиобщественное поведение) грозил административный арест до 15 суток с выводом на работы. Была прекращена торговля водкой в розлив в уличных ларьках и исчезли рюмочные. Продажа спиртных напитков велась только с 11 час. утра до 7 час. вечера (в народе сразу антисемитами стали называть тех, кто был против этого закона). Однако это ограничение легко преодолевалось: купить водку в любое время суток можно было у водителей такси, да и продавцы с оглядкой, из-под прилавка, продавали спиртное, разумеется, с наценкой. Наконец, в 1987 г. по указу о «Борьбе с пьянством и алкоголизмом» в стране практически появился сухой закон, как всегда, применявшийся в виде отчаянной кампании и с необоснованными, даже преступными «перегибами». Так, было уничтожено множество виноградников и пивзаводов, а импортное оборудование порезано на металлолом. Под страхом увольнения и под ответственность руководства были запрещены даже невинные и «законные» (напр., на поминках) коллективные выпивки служащих, ученых и преподавателей, и не только в стенах учреждений и учебных заведений. Практически стало невозможно купить бутылку пива или сухого виноградного вина. Населению по месту жительства стали выдавать в ограниченном количестве талоны на покупку бутылки водки, а по случаю свадеб, поминок или проводов в армию в потребном количестве ее продавали только при предъявлении соответствующей справки.

Однако эти отчаянные меры уже не могли преодолеть пьянство, ставшее воистину национальным недугом. На тротуарах к винным магазинам выстраивались колоссальные очереди, в давке в дверях магазинов ломались сами двери и кости. Необычайно развилось самогоноварение, и поскольку сахар сразу оказался в большом дефиците, самогон стали гнать из дешевых конфет, также ставших исчезать из продажи. Из торговли исчезли одеколоны, а из аптек – спиртосодержащие лекарства, вроде настойки боярышника и корвалола. Жаждущие умельцы пили все что угодно, вплоть до жидкости для мытья стекол, разведенных резинового клея и сапожной ваксы. Стала получать быстрое развитие наркомания и впервые появилась токсикомания – «ловля кайфа» путем вдыхания паров нитроклея и т.п. веществ. Джинн был выпущен советской властью из бутылки и более в нее не возвратился.

Примечательно, что в советскую эпоху в русском языке появилось огромное количество эвфемизмов, обозначающих пьянство. Сравниться с ним по этой части может только воровство.

ПЬЯНЫЕ ПОГРОМЫ – см. Винные погромы.

П/Я – обозначение (с последующими цифрами) адреса какого-либо секретного учреждения – завода, научно-исследовательского института, воинской части, тюрьмы, лагеря. Вошло в употребление с сер. 1930‐х гг. См. Ящик.

ПЯЛЬЦА – приспособление для вышивания, два небольших, плотно входивших друг в друга кольца из дранки, между которыми зажималась хорошо натянутая ткань. Большей частью изготовлялись кустарями. После упразднения промкооперации и падения кустарных промыслов, с 60‐х гг. стали изготовляться фабричным способом, из тонкой фанеры и даже пластмассовые.

ПЯТИДНЕВКА – см. Непрерывка.

ПЯТИСТЕНОК – рубленный бревенчатый большой дом с внутренней капитальной стеной, рубившейся вместе со срубом и находившейся между продольными стенами. Иногда пятистенок путают с избой-связью.

ПЯТИХАТКА – небольшой (от 10 до 50 чел.) выселок, где должны были поселяться под надзором коменданта раскулаченные по 3-й категории. Им выделялся минимум земли, скота и орудий труда. С кон. 1930 г. за неимением средств для создания выселков раскулаченных по 3-й категории ссылали наряду с раскулаченными по 2-й категории в северо-восточные районы СССР.

ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ СТАТЬЯ – самая одиозная статья Уголовного кодекса СССР 1926 г. Предусматривала широчайшее применение расстрела и максимальных сроков заключения. Самая разветвленная, имела 14 пунктов: 58.1 – всякое действие, направленное на ослабление власти (в 1934 г. введены подпункты а, б и в, каравшиеся расстрелом, и только для гражданских лиц при смягчающих обстоятельствах – 10-ю годами заключения); 58.2 – вооруженное восстание, захват власти или попытка отторжения какой-либо части СССР; 58.3 – способствование любым способом государству, находящемуся в состоянии войны с СССР; 58.4 – помощь, оказываемая международной буржуазии; 58.5 – склонение иностранного государства к объявлению войны СССР; 58.6 – шпионаж, в т.ч. подозрение в шпионаже, недоказанный шпионаж и связи, ведущие к подозрению в шпионаже; 58.7 – подрыв промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения и кооперации; 58.8 – террор, в т.ч. террористические намерения; 58.9 – диверсии; 58.10 – пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти, распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания (нижний предел – 10 лет); 58.11 – осуществление всех перечисленных действий в составе организации; 58.12 – недонесение; 58.13 – служба в царской охранке; 58.14 – сознательное неисполнение определенных обязанностей или умышленно небрежное их исполнение (саботаж). Отменена в 1955 г., фактически сменившись статьей 70-й Уголовного кодекса, предусматривавшей наказание за распространение (в любой форме) клеветы на советский строй.

ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ СТАТЬЯ – одна из одиозных статей Уголовного кодекса СССР, появившаяся в 1926 г. «Родная сестра» пятьдесят восьмой: по этим двум статьям предусматривался расстрел. В своей основе была направлена против бандитизма. Если до ее появления для подведения бандитов под расстрел нужно было найти в их деяниях контрреволюционную подоплеку, то теперь этого не требовалось: любое преступление против «порядка управления», хотя бы совершенное без «контрреволюционных целей», рассматривалось как преступление против советской власти. Едва ли не первым ее применением было т.наз. «чубаровское дело» – дело о групповом изнасиловании комсомолки в Ленинграде молодыми рабочими в саду «Кооператор» в районе Чубарова переулка. Из 22 подсудимых 7 чел. были приговорены к расстрелу, остальные получили от 3 до 7 лет, которые отбывали в Соловецком лагере.

«ПЯТЫЙ ПУНКТ» – на бытовом жаргоне – запись в паспорте о национальности: она указывалась в пятой строке. Поскольку с кон. 1940‐х гг. в политике верхов без излишних крайностей, но устойчиво проводилась политика ограничения прав евреев на некоторые должности (напр., дипломатическая, партийная работа), специальности, ведшие к занятию этих должностей (напр., философские, отчасти исторические факультеты университетов), постольку запись в графе «Национальность» – «еврей» у абитуриентов высших учебных заведений шутливо называлась «лишней пятеркой».