Текст книги "Водоворот"

Автор книги: Ларри Бонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 61 страниц)

Всякий раз, когда колонны надрывающихся грузовиков следовали в глубь материка от дурбанского плацдарма, оставшегося уже почти в девяноста километрах позади, с дороги доносился приглушенный рев дизельных двигателей. Долетали до десантников и неясные разрывы мин, тоже откуда-то сзади – явные свидетельства того, что бурские партизаны дают прикурить следующим за 3-м батальоном частям.

Большинство солдат не обращало на шум ни малейшего внимания. Одной недели боев на подступах к Драконовым горам вполне хватило на то, чтобы научиться пропускать мимо ушей любую стрельбу, нацеленную не на них.

Майор Джон Фаруэлл, высокий, с крючковатым носом командир 1-й роты, переходил от костра к костру, собирая офицеров и сержантов. Оба его связиста шли следом: их легко было отличить по длинным тонким антеннам, которые раскачивались у них над головой. Увидев их, бойцы обеспокоенно переговаривались и по старой привычке начинали проверять оружие. Как правило, майор не любил устраивать общих собраний и по возможности избегал их. Поэтому появление группы управления в полном составе, по всей видимости, означало, что бой неизбежен.

Предчувствия их не обманули. Новая информация повлекла за собой новые распоряжения. Шестистам солдатам 3-го парашютно-десантного предстояло идти ночью в атаку.

Пять минут спустя Фаруэлл собрал взводных командиров и сержантов на маленькой прогалине у шоссе. Он обвел глазами полукруг освещенных отблесками огня лиц. Кое-кто выказывал удивительную ретивость, чуть ли не радость в предвкушении настоящего «дела». Другие, в большей степени наделенные воображением, более разумные, а может, просто более опытные, глядели с мрачной решимостью. Все они казались страшно молодыми тридцатилетнему ротному командиру.

Он развернул карту и расстелил ее в свете костра.

– Стало быть так, ребята. Вот что мы с вами имеем… – Он говорил быстро, стараясь держаться увереннее, чем был на самом деле. Ему предстояло обрисовать ситуацию и общий план атаки, спущенный из штаба батальона.

Двумя часами ранее бойцы 4-й роты, специального разведывательного подразделения батальона, столкнулись с отрядом бурских пехотинцев численностью до роты, которые заняли оборону вдоль последнего хребта, отделявшего силы союзников от широкой долины реки Муй. Буры не проявили готовности отступить без боя – они жаждали крови. А к рассвету оборона укрепления африканеров может быть так сильна, что на несколько часов задержит наступление экспедиционных сил. А этого союзники позволить себе не могли.

Поэтому британским десантникам предстояло атаковать немедленно, принимая неизбежные риск и неразбериху ночного боя, чтобы нанести удар прежде, чем буры успеют построить бункеры и подготовить боевые позиции. Дабы свести к минимуму неизбежную сумятицу, штаб 3-го парашютно-десантного батальона разработал простой, как песня, план. После короткой артподготовки Фаруэлл со своей ротой будет штурмовать хребет к востоку от шоссе. Одновременно 2-я рота начнет атаку высоты с запада. Пулеметчики и расчеты противотанковых ракетных установок «Милан»роты огневой поддержки расположатся вдоль исходного рубежа, готовые подойти ближе и подстегнуть атаку. Если все пройдет хорошо, к утру они смогут опрокинуть противника и освободить дорогу для скорейшего наступления.

– А 3-ю роту полковник будет держать в резерве… вот здесь, – Фаруэлл указал на крошечный ручеек, протекающий у подножия хребта, на котором расположились африканеры. – Это позволит лоботрясам из роты «Чарли» укрепить ось атаки… если их медвежьи услуги вообще кому-то понадобятся.

Как он и рассчитывал, последнее замечание вызвало несколько мимолетных ухмылок. Между 1-й и 3-й ротами существовало давнишнее, но вполне дружеское соперничество.

Фаруэлл сел на корточки и испытующе оглядел подчиненных.

– Вот, пожалуй, и все, господа. Вопросы есть?

– Так точно, сэр, – веснушчатый лейтенант, командир 2-го взвода, с озабоченным выражением подался вперед. – Почему бы не задействовать 4-ю роту для атаки с фланга? Я к тому, что не больно-то заманчиво шпарить напрямую по этому склону.

Фаруэлл кивнул. Хороший вопрос, тут надо отвечать без обиняков. Он окинул взглядом путаницу ущелий и ложбин по обе стороны дороги:

– Боюсь, Джек, у нас просто нет времени на такие премудрости. В этой неразберихе 4-й роте понадобится несколько часов, чтобы занять позиции. – Он покачал головой: – Да и кто знает, чем их там встретят эти сволочные буры?

Лейтенант медленно кивнул, нехотя соглашаясь с аргументом командира. Остальные молчали.

Фаруэлл подождал несколько секунд и поднялся на ноги. Остальные торопливо последовали его примеру.

– Прекрасно, господа. Вы получили приказ. Свои взводы можете проинструктировать в свободное время. – Он широко улыбнулся: – Но не позднее, чем в ближайшие пять минут. Через десять минут мы выходим на исходный рубеж, так что не опаздывать. Все свободны.

Когда группа управления расходилась, Фаруэлл прошел среди офицеров и сержантов – одному пожмет руку, другого хлопнет по плечу. Это минимум, что он мог. В глубине души он знал, что мало кто из этих молодых людей увидит рассвет. А поскольку он предполагал сам повести роту в атаку, то и себя числил среди возможных потерь.

БЛОКИРУЮЩАЯ ГРУППА БУРСКОГО ПАРТИЗАНСКОГО СОЕДИНЕНИЯ СЕВЕРНОГО НАТАЛЯ, ХРЕБЕТ К ЮГУ ОТ ДОЛИНЫ РЕКИ МУЙ

Скрежет и шорох, производимые солдатами, копающими каменистую почву, далеко разносились в темноте под осенявшими кряж деревьями. Стрелковые ячейки и бункеры копали больше на ощупь, а необходимые приказы передавались хриплым, режущим слух шепотом по цепочке взмокших от пота немолодых бойцов. В сотне метров от того места, где автострада № 3 прорезала хребет, невысокий широкоплечий сержант Геррит Мир отложил лопату в сторону и распрямил ноющую спину. «Господи, – подумал он с отвращением, – ну и дурь же все это. Выдумка чокнутого офицера».

Он ничего не имел против того, чтобы воевать против uitlanders,иностранцев. Вовсе нет. Мир был уроженцем Муйривира и совершенно не желал наблюдать, как полчища захватчиков – этих обожателей черномазых – свободно наводняют улицы его родного города. Но он никак не мог согласиться, когда ему предлагали совершить самоубийство.

Ведь похоже было, что его командиры замыслили именно это. Шесть лет он провел, воюя на границах республики, прежде чем вернуться на семейную ферму, так что его познаний в области тактики вполне хватало, чтобы воспринимать этот хребет как смертельно опасную ловушку. Те же деревья, которые прятали партизан от наблюдения с воздуха, точно так же скроют и войска противника, когда они будут подниматься по склону. Хуже того, имея позади открытую долину реки Муй, он и его товарищи не смогут найти безопасного пути к отступлению.

Но еще хуже, на взгляд сержанта, было то, что для отражения спланированной атаки слишком мало людей. Если бы отряд был весь в сборе, еще могло бы что-то получиться, но больше половины его состава даже не потрудилось показаться на сборном пункте.

Мир харкнул и сплюнул. Предательские «красношеие» свиньи. Его соседи-англичане гнушались черномазых не меньше его самого. Он знал это наверняка. И что же они сделали, как только стало туго? Драпанули, спасая свои шкуры. Он насупился. Вот кончится эта война, он еще поквитается с трусами.

Он поднял лопату и опять принялся за работу, вонзая широкое, острое лезвие в землю короткими, сильными ударами. В конце концов, хорошая, глубокая стрелковая ячейка может помочь ему прожить столько, сколько понадобится, чтобы убить хоть несколько врагов.

Внезапно ослепительно яркая вспышка озарила гребень горы, и он увидел собственную тень, стремительно вытягивающуюся вниз по склону. Земля содрогнулась. Мир застыл, а затем нырнул в укрытие.

– Ложись! Все ложись!

В верхушках деревьев разорвались еще снаряды, поливая землю смертоносным ливнем зазубренных металлических осколков и древесной щепы. Кто-то беззвучно упал, сраженный на месте взрывом. Другие попадали с воплями, залитые кровью, с развороченными внутренностями, но живые.

Все это время сержант Геррит Мир и другие ветераны лежали, съежившись в своих мелких окопчиках, с нетерпением ожидая окончания артобстрела.

1-Я РОТА, 3-Й ПАРАШЮТНО-ДЕСАНТНЫЙ БАТАЛЬОН

Майор Джон Фаруэлл присел рядом со своим связистом в десяти метрах позади темных, застывших силуэтов бойцов 2-го взвода. Все взгляды были прикованы к черной громаде хребта, вздымавшейся перед ними.

Десятки сияюще-белых вспышек промелькнули вдоль гребня с востока на запад, оставляя за собой дымный шумный шлейф и развороченные дебри. Целых три батареи 155-миллиметровых гаубиц обстреливали африканеров, обрушивая залп за залпом на их оборонительные позиции, указанные патрулями 3-го парашютно-десантного.

Затем разрывы снарядов прекратились так же неожиданно, как начались. В ночи вновь воцарилась тишина.

Фаруэлл посмотрел на часы: 21.35. Артподготовка закончилась.

Он вскочил на ноги, взмахом руки призывая своих людей вперед. В другой руке он сжимал автомат «Энфилд Л85А1».

– Пора, ребята! Вверх!

Взводные и сержанты уже повторяли его приказ. Вся растянувшаяся в линию 1-я рота быстро двинулась вперед, разбиваясь на взводы и отделения по мере подъема. Фаруэлл следовал чуть позади, карабкаясь вверх по склону, который, казалось, с каждым шагом становился круче. Как только они вступили под деревья, стало совсем темно. Ни в одном направлении ничего не было видно дальше, чем на десять-пятнадцать метров, но до него доносились пыхтение, ругательства и шарканье подошв, то и дело скользивших по рыхлой, каменистой земле. Господи, подумал он, а этот чертов кряж на порядок выше, чем казалось по карте.

В ночное небо с шипением взмыла осветительная ракета и вспыхнула высоко в воздухе, заливая жутковатым белым сиянием взбирающихся на гору. Черт! Заградительный огонь не уничтожил буров. Они были по-прежнему там, готовясь к схватке. Фаруэлл зашагал шире. Мешкать было нельзя.

Три небольших взрыва один за другим взрыли землю чуть ниже по склону. Минометы! Ядрена вошь! Похоже, им понадобится больше подавляющего огня своей артиллерии. Фаруэлл протянул руку и выхватил протянутые связистом наушники:

– «Красный-Бродяга-Один», я «Альфа-Четыре»…

Очередной минометный залп африканеров попал точно в цель. Одна шестидесятимиллиметровая мина разорвалась примерно в пяти метрах перед майором и его связистом.

Время и пространство, все и вся будто было поглощено одной этой опаляющей вспышкой белого огня и неистовым грохотом. Фаруэлл почувствовал, что его отбросило назад словно тряпичную куклу. На миг в нем шевельнулось сознание, но тут же покинуло его.

Он очнулся лишь несколько секунд спустя. Оказалось, что он сидит, неловко притулившись к корявому стволу низкорослого деревца. Маленькие, с запекшейся кровью по краям, прорехи на форме и пронзительная боль в правом боку говорили сами за себя: по ребрам хлестнула добела раскаленная шрапнель. Автомат пропал – осколком его вырвало из рук и отшвырнуло куда-то в темноту.

Фаруэлл попробовал подняться. Первая попытка оказалась неудачной, и он посмотрел вниз, чтобы понять причину. Боже правый. По-видимому, его связист принял на себя всю силу взрыва. Изуродованное тело лежало у него на ногах, мешая встать.

Он сдвинул труп в сторону и с трудом распрямился.

Мины продолжали месить склон, озаряя короткими вспышками мертвенного света развороченный ландшафт. Кровавыми грудами там и сям валялись тела убитых и раненых. Те же, кто уцелел, залегли за поваленными деревьями или валунами. Некоторые палили наугад, посылая пули вверх по склону до самого гребня.

Фаруэлл ожесточенно выругался. Атака его роты захлебывалась, теряя слаженность и силу. Он должен заставить своих людей продвигаться дальше, или все они погибнут под минометным огнем. Не обращая внимания на боль в правом боку, он заковылял вперед.

– 1-я рота, всем встать! Вперед! В атаку!

Кто-то поднялся из-за расщепленного ствола и схватил его за руку:

– Вы в порядке, майор?

Фаруэлл узнал старшего сержанта 2-го взвода и прокричал в ответ:

– Все нормально, сержант! – Недалеко разорвалась еще одна мина, и он упал. Осколки просвистели мимо. – Где Слэйтер?

– Убит, сэр.

Помимо воли перед глазами возникло веснушчатое лицо лейтенанта, на какое-то мгновение оттеснив все происходящее на задний план. Он вспомнил свою встречу с пожилой матерью Слэйтера, вдовой, гордившейся сыном-солдатом. Он отогнал воспоминания. Для них еще будет время. Если он останется в живых.

Он наклонился к самому уху сержанта:

– Надо идти вперед. Ясно?

Тот рьяно закивал. Десантникам надо было либо идти на сближение с противником, либо признать свое поражение и отойти к подножию кряжа.

– Хорошо. Тогда поднимайте взвод в атаку, сержант, – Фаруэлл осклабился, пряча внезапный приступ боли за яростной ухмылкой-оскалом. – Задавите их, Бэйтс. Я буду тут же, позади вас, с остальными.

Новый командир 2-го взвода еще раз кивнул и уверенно затрусил прочь. На короткий миг его силуэт возник на фоне очередной вспышки, и вот уже почти бычий рев перекрыл грохот заградительного огня:

– Всем встать! Вперед! Перебьем этих бурских ублюдков!

По одному, по двое британские солдаты покидали укрытия и присоединялись к сержанту, устремившемуся вверх по склону. Справа и слева гром обстрела перекрывали Другие голоса, повторяя его призыв. 1-й и 3-й взводы тоже шли на штурм.

Фаруэлл быстро опустился на колени около убитого десантника, поднял его автомат и захромал за своими.

БЛОКИРУЮЩАЯ ГРУППА ПАРТИЗАНСКОГО СОЕДИНЕНИЯ СЕВЕРНОГО НАТАЛЯ

В двадцати метрах от зазубренного гребня горного хребта, пластом лежал сержант Геррит Мир, глядя вниз, вдоль ствола своего автомата «Р-1».Теперь в любой момент, – мрачно думал он, – чертовы англичашки попрут на вершину. Какие-то секунды их будет четко видно на фоне неба – легко заметить и легко пристрелить. Палец сержанта плотнее лег на спусковой крючок. Он и его ребята разнесут этих «красношеих» в пух и прах.

За спиной слабо застонал один из раненых, которых не успели эвакуировать.

– Заткнись. – Мир не сводил глаз с вершины гребня.

Еще одна осветительная ракета разорвалась высоко над полем боя, на мгновение превратив ночь в день.

В воздухе промелькнул небольшой круглый предмет и глухо стукнулся оземь позади его окопчика. Прокатившись мимо, он остановился около упавшего дерева. У Мира замерло сердце.

– Граната!

Он зарылся лицом в землю.

Бах! Раздался негромкий, приглушенный взрыв, осколки прожужжали у него над головой. Еще несколько несильных взрывов эхом отозвались справа и слева. И все.

Африканер поднял голову и увидел серый клубящийся туман, поднявшийся от залпов дымовых снарядов. Он облизал вдруг пересохшие тубы, напряженно глядя туда, где должны были проступать очертания гребня, но все исчезло под рукотворной завесой.

Неспособность ясно видеть обострила его слух. Время замедлилось, а потом словно остановилось вовсе.

Дьявол, где они? Геррит Мир опять мог чувствовать, биение сердца, и ему с каждым ударом чудилось, что оно вот-вот выскочит из груди.

Вот они! С криками и воплями, не таясь, из туманной завесы выскочили какие-то фигуры и бросились вперед с автоматами наперевес. Он увидел, что один несется прямо на него, – горящие глаза и темное от ненависти лицо под стальной каской.

Боже. Он стрельнул раз, другой, потом опять и опять. Англичанин споткнулся, согнулся пополам и ничком рухнул вниз.

В тот же миг весь ужас Мира как рукой сняло. В исступлении он громко захохотал и встал на колени, поворачиваясь из стороны в сторону в поисках врагов, чтобы их убивать.

Но тут из клубов дыма вылетел еще один маленький круглый предмет и приземлился где-то сзади.

Ба-бах! Взрывом его швырнуло вперед, на бруствер, и какое-то мгновение он лежал там, оглушенный и окровавленный. Инстинкт подсказывал ему, что лучше оставаться лежать, признав свое поражение.

Ну нет! Этому не бывать! Разорванными губами Мир выплюнул осколки гравия и песок и из последних сил поднялся на колени. Перед его слезящимися глазами маячили какие-то неясные контуры. Он нашарил винтовку.

Он так по-настоящему и не разглядел британского десантника, с диким криком возникшего из тумана и завихрений пыли. Он лишь ощутил острую, раздирающую боль, когда ему в грудь, прямо в сердце, вонзился штык.

Геррит Мир навзничь повалился в свой так и не вырытый до конца окоп. Он не почувствовал, как десантник выстрелил в упор, чтобы высвободить свой штык. Сержант-африканер был уже мертв и глядел в ночное, затянутое дымом небо незрячими глазами.

Кряж, закрывавший подступы к долине реки Муй, был взят.

Глава 36
ПОСЛЕДНИЙ РЫВОК

31 ДЕКАБРЯ, НАТАЛЬ

Его всегда удивляли функции войск специального назначения. Капитан Джефф Хокинс по опыту знал, что «боевые действия с применением специальных методов» происходят гораздо чаще, нежели «обычная война», но чем дольше он воевал, тем больше убеждался, что война редко ведется в соответствии с какими-либо правилами.

Хокинс был одет в походную форму сухопутных войск США и обильно увешан всевозможным снаряжением, прежде всего флягами с водой. Высокий и сухощавый, он переносил жару легче, чем дородный сержант Гриффит. И все-таки никто не хотел стать жертвой обезвоживания. Неся свой груз, он шагал с упругой легкостью, что выглядело естественно при его поджарости. Его лицо было угловатым и худым, и даже пальцы – длинными и костлявыми.

Капитан Хокинс командовал 1-й группой войск специального назначения армии США. Он и одиннадцать его товарищей высадились в районе Дурбана вместе с экспедиционными войсками, и теперь действовал «в тылу врага», оказывая помощь повстанческому движению черных южноафриканцев.

Кожа Джеффа была разве что чуть посветлее, чем у его соратников-африканцев. Он всегда считал себя черным американцем, но в этой чуткой к оттенкам стране его отнесли бы к «цветным», поскольку среди предков у него были и черные, и белые. Глядя на шагавших с ним в ногу уроженцев племен сото и зулу, он счел, что лучше всего ему подходит термин «афроамериканец».

Группы спецназа особым образом поддерживали местное сопротивление, собирали разведданные и координировали операции с обычными американскими войсками. Кроме него и лейтенанта Дворски, в группу входили только сержанты, ветераны, обладающие большим опытом. Работать с представителями иной культуры, давая советы, помогая, но не приказывая, было делом весьма деликатным. Постоянно возникали сложности.

Они возвращались после двухдневной разведки. Джефф водил лейтенанта Дворски и сержантов Гриффита и Ламаса на инженерную разведку моста через реку Тугела. Потенциально он представлял собой возможное препятствие для наступления войск союзников, поэтому им было приказано установить, нельзя ли будет захватить мост и удерживать его до подхода основных сил. Это была лишь одна из многих задач, выполняемых группой.

Ответом на вопрос, поставленный командованием, было решительное и однозначное «нет». Джефф уже многому научился, чтобы вовремя понять, когда тебе светит посмертная награда. Так вот это был тот самый случай. Мост был хорошо укреплен, кругом в радиусе двадцати километров стояли заслоны из патрульных и разведывательных отрядов, так что даже бросить взгляд на это сооружение было весьма рискованным делом.

Нет, штабу придется поискать какой-нибудь другой путь через Драконовы горы. Эти зубчатые вершины стали своего рода символом защитников ЮАР, воплощением трудностей наступления.

Чувство разочарования мешалось в душе Хокинса с досадой на африканских солдат под его началом, которых ему надлежало обучать. Эти люди считались союзниками. А насколько он себе представлял, союзникам надлежит стрелять отнюдь не друг в друга, а в общего врага. В разные периоды истории это порождало порой весьма странные альянсы, но пока будут повторяться войны, будут заключаться и новые союзы.

Здесь же все было по-другому. По крайней мере, сначала. А дело было так. Хокинс и еще три американца отправились ночью на встречу с бойцами местного сопротивления, в основном бывшими партизанами АНК, ныне воевавшими на стороне союзников.

Любая ночная сходка глубоко в тылу врага таила в себе риск, и несмотря на то, что Джефф воевал в Африке вот уже две недели, он все равно нервничал. Растянувшись цепочкой, они приблизились к условленному месту – обособленной группе деревьев. В пятидесяти метрах впереди шел Эфраим Бетализу, их лучший разведчик.

Эфраим скрылся в зарослях и спустя несколько минут крикнул на зулу:

– Все в порядке.

Чуть расслабившись, Джефф знаком приказал цепочке двигаться вперед. Но не успел он сделать и двух шагов, как услышал шум драки. Хокинс бегом помчался к рощице с оружием наперевес. Из рощицы доносились крики, затем раздался удар металла о дерево, а потом – глухой выстрел.

Ворвавшись под сень деревьев, Джефф увидел лежащего на земле Бетализу. Трое человек стояли рядом с ним. Четвертый лежал ничком чуть в стороне. Возле вытянутой руки Бетализу валялся пистолет, а двое незнакомцев сжимали в руках «АК-47».Автоматы были направлены на разведчика, и поза одного из этих людей подсказала Джеффу, что он вот-вот спустит курок.

Черт. Пора показать, что он американец, подумал Джефф.

– Что здесь, черт побери, происходит? Вставай, Эфраим.

Он холодно повернулся к нападавшим. Стараясь не выдать голосом гнева, он спросил:

– Кто из вас связной?

Один из троих, с «АК-47»,но не тот, что собрался стрелять, опустил автомат и воззрился на Джеффа. Американец был одет в обычную маскировочную форму армии США и зеленый берет с черной пластиковой эмблемой. Пусть не в полном боевом снаряжении, по сравнению с партизанами Джефф был просто-таки шикарно экипированным.

На африканце были маскировочной расцветки шорты, потрепанная футболка и сандалии. Рослый, он носил небольшую бородку; в коротко подстриженных волосах виднелась седина.

– Я Джордж Нконганве, командир местной ячейки. А вы, похоже, те самые американцы, которых мы поджидаем. – Он указал на Бетализу, который медленно поднимался на ноги: – Но с вами этот предатель.

Джефф почувствовал, что заводится, и попытался овладеть собой.

– Если я привел его, значит, он не предатель. – Он услышал шорох – это остальные члены группы пробирались к ним через кустарник. – Я ручаюсь за каждого из моих людей.

Хокинс предпринял рискованный, но необходимый ход. В этом регионе у американцев не было особого влияния, поэтому, связавшись с зулусом, он рисковал: дело могло обернуться двояко. Но он готов был побиться об заклад, что в глазах Кейптауна и Дурбана они были все-таки друзьями, а не потенциальными угнетателями или коллаборационистами.

Даже в тусклом свете луны Джефф увидел, как Нконганве перевел взгляд на кого-то позади него. Он посмотрел туда же и обнаружил за своей спиной Дворски и Ламаса.

Хокинс представил лейтенанта как своего заместителя, а затем всех остальных членов группы. Мысль о том, что вооруженный белый и латинос могут быть союзниками, похоже, насторожила Нконганве не меньше, чем появление зулуса. Белые были угнетателями. А латиносы – это кубинцы, некогда друзья, а теперь враги. Он знал, что эти люди – американцы, то есть теоретически соратники, но жизнь, прожитая в нескончаемой борьбе, мешала забыть об их расовой принадлежности.

Джефф проклинал свою самоуверенность. Зулусы и коса издавна враждовали, а сейчас стали и политическими соперниками. Большинство членов пошатнувшегося ныне АНК составляли коса, а движение Инката было на 95 процентов зулусским. Инката придерживалась более консервативной линии, тогда как АНК поддерживал связи с коммунистическими и социалистическими группировками.

Черные жители ЮАР пока не слишком прониклись духом политического диалога. Любое расхождение во мнениях, становилось в этом повидавшем много крови краю, поводом к насилию. И белое правительство страны использовало эти расхождения, чтобы раздувать междоусобицу между двумя сильнейшими оппозиционными силами. Даже теперь, имея общего врага, им было тяжело подавить в себе застарелую ненависть.

Дворски и Гриффит осмотрели четвертого человека, которого, к счастью, всего лишь оглушили, а не пристрелили. Только деловитость позволила Хокинсу уговорить продолжать дело, ради которого они собрались. Им предстояло пройти еще много километров вражеской территории, и за ними по пятам рыскал опасный враг.

Сначала Джефф планировал отправить вперед кого-то из местных вдвоем с Бетализу, но теперь об этом и речи быть не могло. Бетализу не знал местности, и один идти не мог. Хокинс был вынужден полностью доверить судьбу группы незнакомцам.

Стоило им тронуться в путь, как возник новый конфликт, поскольку ни те, ни другие не хотели быть замыкающими. Чувствуя себя школьным учителем, американец выстроил две параллельные цепочки, рассредоточив по ним комсостав в целях поддержания мира.

В дальнейшем выполнение задания – успешное, но не принесшее положительного результата – вылилось в сплошную череду компромиссов. Только после того, как Бетализу в компании с Ламасом произвели осмотр моста под носом у бурских часовых, Нконганве сказал о нем доброе слово.

Ту ночь они провели в укрытии, примерно в пяти километрах от моста. Джефф и Нконганве потолковали на сон грядущий – сначала о борьбе черного населения ЮАР, потом о многорасовом американском обществе. Коса долго не мог уяснить, как это общество может существовать.

Джефф рассказал о себе. Да, ему доводилось сталкиваться с дискриминацией, но он в жизни не знал, что такое апартеид. Более того, все американское общество разделяло идею равноправного сосуществования рас. Мало кто из южноафриканцев, как черных, так и белых, видел такое. Поэтому Нконганве было трудно поверить, что такое действительно существует.

В африканской культуре семья и род превыше всего. Человек сознает свою клановую принадлежность гораздо явственнее, нежели национальную. Америка сама определила свои границы, карту Южной Африки начертили европейские колонисты, которые думать не думали о тех, кто испокон веков жил на этой земле.

Семья много значила для Джеффа, но он мыслил себя в первую очередь американцем, а уж потом Хокинсом или жителем Чикаго. Отчасти это было заложено воспитанием, но основу его мировоззрения составляли главенство закона и принцип «один избиратель – один голос», а потому в первую очередь он был верен государству, которое воплотило эти идеалы.

А к какой нации принадлежат коса и зулу? Правительство было для них врагом, и южноафриканская нация представляла собой механический набор народов, специально разделенных друг с другом. В ЮАР не существовало идеи «плавильного котла» или плюралистического общества – настолько укоренился апартеид.

Сто с лишним лет спустя после гражданской войны американцы все еще обращали внимание на расу. Интересно, думал Джефф, сколько же времени понадобится ЮАР, чтобы избавиться от этого.

Они проговорили больше часа, и как большинство африканцев, с которыми доводилось беседовать Джеффу, Нконганве был готов отчасти принять его слова на веру, но во многом хотел бы убедиться собственными глазами. Хокинс решил, что пока достаточно.

Весь следующий день они продвигались домой по вражеской территории, хотя африканеры все в меньшей степени могли контролировать ее. Местность находилась у подножия Драконовых гор и была неровной. Их путь лежал то вверх, то вниз по бурым холмам, на которых прозелень появлялась только вблизи реки или ручья.

Группа базировалась в Тлали, большой деревне, вождь которой принял Хокинса с распростертыми объятиями, рассчитывая, что вооруженные американцы станут защитой от разгула банд, терроризирующих население деревни.

В Тлали жили сото, которых тоже много в ЮАР, но к зулусам они относятся более терпимо.

Благодаря тому, что они жили на возвышенности с крутыми склонами, сото сумели сохранить государственность. Хотя Лесото и находилось в сфере влияния ЮАР, но было предметом национальной гордости. Тлали располагалась вне пределов этого государства, но поддерживала с ним культурные связи.

Разведчики шли на юго-восток, к Тлали, когда наткнулись на небольшой подъем и в некотором отдалении увидели деревню. Она прилепилась к крутому склону, будто специально, чтобы освободить для земледелия более пологие участки. Опрятные, крытые соломой хижины были окружены посевами кукурузы, и, шагая к деревне, Джефф почувствовал себя дома. Словно он приблизился к своим неведомым предкам…

1 ЯНВАРЯ, ТЛАЛИ

Вздрогнув, Хокинс проснулся. Даже в относительной безопасности, какая-то часть его «я» была постоянно начеку. Рука автоматически потянулась к пистолету, когда он разглядел, что над ним наклонился Гриффит.

Успокоенный, он взглянул на часы. Четыре утра. После двухдневного перехода у него до сих пор ныло все тело. Он сказал:

– Лучше, если новости будут хорошие, Майк.

– Так и есть, капитан. Новости просто очень хорошие. – Воодушевление Гриффита заинтриговало Джеффа, он быстро встал, оделся и шагнул в прохладную темноту.

На открытом месте между хижинами горел небольшой костер, вокруг него виднелось несколько фигур, в том числе Джордж Нконганве. Он тихо разговаривал с Дворски и Бетализу. Хокинс услышал, что лейтенант повествует коса о детстве, проведенном в Филадельфии, в польском квартале.

Нконганве поздоровался с Джеффом и проговорил:

– Мне хотелось самому передать эту информацию. Я, правда, не вполне понял, о чем идет речь, но тот, кто ее передал, сказал, что ваши люди поймут.

Хокинс подсел к костру.

– За информацию спасибо. Уверен, она будет весьма полезной.

– Я должен передать, что радиолокационная станция кругового обзора в Ледисмите вышла из строя. Отказало приемное «реле», и им никак не удается достать другое. Они продолжают посылать сигналы, но на экране ничего не видно. Я лично знаю парня, который это случайно услыхал. Буры думали, он не поймет. Кроме того, часть гарнизона покидает город, направляясь на север в грузовиках.

Джефф почувствовал, как восторг наполняет и теснит его грудь. Это мог оказаться тот самый переломный момент, которого так ждали союзники. Ледисмит был населенным пунктом стратегического значения по ту сторону Драконовых гор. Если его оборона ослаблена…

Нконганве тем временем продолжал:

– Вы помогаете освобождать ЮАР. Коса не забывают друзей. – Он нахмурился: – Может, зулусы нам и не друзья, но пока они с вами, то останутся и нашими союзниками.

Теперь к ликованию Джеффа добавилось чувство облегчения и слабой надежды.

– Я заслужу дружбу коса, обещаю вам. Это крайне ценная информация, Джордж. Союзники будут вам очень благодарны за нее: она поможет спасти много жизней.

– Не бурских, надеюсь, – ухмыльнулся Нконганве, уходя. Ему предстоит долгий путь, который надо проделать до рассвета.