Текст книги "Водоворот"

Автор книги: Ларри Бонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 61 страниц)

– И ни у одной из сторон не хватит ума, чтобы искать политическое решение. Заварив эту кашу, Форстер не успокоится, пока не завоюет всю Намибию. А самолюбие Кастро не позволит ему отступиться, пока он не вытеснит последнего африканера за пределы ЮАР. Вся международная поддержка, которую он завоевал, испарится, если он не доведет войну до победного конца.

Форрестеру все стало ясно. Это будет затяжная война. Хуже того, этот конфликт имеет свойство распространяться подобно раковой опухоли – пограничные с ЮАР и Намибией страны по сути дела уже оказались втянуты в войну. США не могут этого допустить. Помимо соображений экономического порядка, есть еще и гуманитарный аспект: это повлечет за собой колоссальные человеческие жертвы. Америке придется вмешаться, причем энергично, иначе ее обвинят в бездействии.

Форрестер в нетерпении постучал ручкой по блокноту.

– Хорошо, господа, что мы можем сделать? Президент ждет от нас конкретных рекомендаций.

Первым заговорил Николсон.

– Корень зла – агрессия ЮАР против Намибии. Остановить войну, и все рассосется.

Хэрли возразил.

– Это очень меткое наблюдение, но какие конкретно меры вы предлагаете, чтобы мы сумели осуществить это достаточно быстро? Мы восемь лет предпринимали аналогичные попытки, но нам так и не удалось разнять иранцев с иракцами. Здесь у нас этого времени нет.

Генерал Хикман засопел.

– А по-моему, корень зла – этот негодяй Форстер. Это он начал войну в Намибии, будь она неладна. И нам нужно найти способ заставить его, ее прекратить.

– Скорее я научу своего кота танцевать чечетку, – Хэрли водрузил на нос очки в роговой оправе.

– Погоди, Эд. В этом что-то есть. – Форрестер откинулся в кресле, слегка задрав голову к низкому потолку. – Форстер упрямый сукин сын, но если мы найдем способ припереть его к стенке, то он, возможно, прислушается к голосу разума. Мы понимаем, что его армия пока еще вполне боеспособна, но ЮАР не сможет продолжать войну за рубежом, если ее экономика начнет разваливаться.

– Вы хотите сказать, что белые в ЮАР потеряют интерес к захвату чужих земель, если они сами окажутся на пороге голода? – уточнил Хэрли.

Форрестер немного помедлил, а затем кивнул.

– Да, именно это я и имел в виду. Так давайте ускорим этот процесс.

Казалось несколько странным планировать ускорение экономического краха ЮАР, имея целью предотвратить более масштабную и кровавую катастрофу. Что-то вроде прививки, когда человеку вводят слабую дозу смертоносного вируса, с тем чтобы защитить его от настоящего заболевания.

Форрестер повернулся к министру торговли.

– Хамильтон, я бы хотел, чтобы ваши люди подготовили анализ наиболее уязвимых мест в экономике ЮАР. Где мы действительно можем припереть их к стенке? Для начала я посоветую президенту заморозить южноафриканские авуары в наших банках. Мне нужно иметь что-то такое, что я смогу представить на рассмотрение президента уже через неделю. Ясно?

Было видно, что министр торговли чувствует себя более уверенно в деле налаживания экономики, нежели в ее подрыве, но он кивнул и сделал у себя какую-то пометку.

Форрестер оглядел внезапно стихший стол.

– Дамы и господа, мы говорим уже о чем-то большем, нежели просто санкции. Санкции предназначены для того, чтобы показать тому или иному правительству наше отношение к его действиям, либо используются как средство мягкого давления. Нам же нужен гарпун, который мы сможем всадить в самого Форстера. – Он оскалился. – И я подозреваю, что лучшим таким гарпуном будет угроза, что перед лицом голода и безработицы его собственные сторонники скинут его с президентского кресла.

Он посмотрел через стол на Николсона.

– Крис, нужно, чтобы ваши люди продумали набор активных мероприятий, которые можно было бы провести. Как отправной момент используйте список Хамильтона, но пусть и ваши специалисты по агентурной работе изложат свои соображения. И опять-таки это нам нужно как можно скорее.

Директор ЦРУ кивнул и озабоченно сморщил высокий лоб. Для любого руководителя разведки с политическими амбициями проведение тайных операций представляет определенную опасность. Любимое занятие раздраженных политических оппонентов и циничных журналистов – вытаскивать их на всеобщее обозрение и на посмешище конгрессменам. Поэтому, планируя секретные операции, Николсон всегда думал о последствиях, которые они могут иметь в случае провала.

Хэрли перехватил взгляд Форрестера.

– Я бы рекомендовал дополнительные консультации по этим вопросам с некоторыми нашим союзниками. Особенно с Великобританией. У нее в этом регионе значительные военные и экономические интересы. – Он бросил взгляд в сторону Николсона. – К тому же у них первоклассная разведка. Они могут обладать данными, которыми мы пока не располагаем.

При этих словах директор ЦРУ слегка нахмурился, но все же неохотно кивнул.

Форрестер поднял руку.

– Давайте на этом прервемся на неделю или около того. Пока я не переговорю с президентом.

Он в последний раз оглядел собравшихся.

– Может, кто-нибудь хочет что-то еще сказать?

Генерал Хикман прокашлялся и подался вперед.

– Позвольте мне задать один вопрос, сэр. Насколько я понял, мы исходим из того, что дела в ЮАР неизбежно пойдут хуже, чем они есть сейчас?

– Да.

– Тогда я советую начать эвакуацию оттуда американских граждан. И безотлагательно. Если нам придется прибегнуть к прямым действиям против этих негодяев, то присутствие там наших соотечественников может нам помешать.

В комнате воцарилось молчание. Прямые действия. Никто не решался спросить, что подразумевает под ними председатель Объединенного комитета начальников штабов. Форрестер подумал, не успел ли уже Пентагон подготовить план действий на случай чрезвычайных обстоятельств, о чем он недавно просил. Он решил задать этот вопрос позднее – когда вокруг будет поменьше любопытных ушей.

Хэрли нахмурился.

– Не знаю, что мы еще можем сделать, чтобы убедить наших туристов и бизнесменов воздержаться от поездок в ЮАР. Мы уже издали туристический справочник по всему региону с соответствующими рекомендациями. Какие-то дополнительные меры типа открытого запрета на турпоездки или насильственной эвакуации потребуют либо соответствующего акта конгресса, либо указа президента.

Теперь пришла очередь нахмуриться и Форрестеру. Запрет на туризм с военной точки зрения вполне обоснован, но он поднимет волну истерии на мировых валютных рынках. Он повернулся к Хикману.

– Послушайте, генерал, вы, конечно, правы. Мы не хотим, чтобы наши соотечественники оказались там под перекрестным огнем. При следующей же встрече с президентом я подниму этот вопрос. Согласны?

Хикман пожал плечами, как если бы он и не ждал немедленного решения.

– Хорошо. Еще добавления есть?

Молчание.

– Отлично. – Форрестер открыл маленький ежедневник в кожаной обложке и пробежал его глазами. – Встретимся снова через неделю, если ничего не произойдет. А тем временем держите меня в курсе всех важнейших событий. И давайте безотлагательно приступим к разработке пакета предложений. К следующему заседанию президент ждет от нас конкретных рекомендаций.

Он поднял глаза на группу хмурых, озабоченных людей вокруг стола. Надо их немного приободрить.

– Расслабьтесь. Согласен, что события, происходящие на юге Африки, не внушают оптимизма. Но теперь мы по крайней мере имеем какое-то представление о том, что нужно делать.

Он ошибался.

17 СЕНТЯБРЯ, ШТАБ АРМИИ, АВЕНИДА САМОРА МАШЕЛ, МАПУТО, МОЗАМБИК

В старой каменной крепости, оставшейся после португальцев – прежних колониальных властителей Мозамбика, – теперь размещался генеральный штаб мозамбикской армии. По стенам и бастионам крепости без устали вышагивали часовые, вооруженные «АК-47».На фоне старинных укреплений, предназначенных изначально для укрытия от мушкетного и пушечного огня, они выглядели несколько неуместно.

Капитан Жоржи ди Соуза ответил на четкое приветствие часовых и, прихрамывая, быстро прошел через ворота в тенистую прохладу крепости. Это был невысокого роста человек с квадратным лицом, на котором блуждала усталая улыбка. Ему довелось воевать еще с португальцами, и вот теперь – с РЕНАМО. Хотя ему было немногим за тридцать, он уже пятнадцать лет носил военную форму.

Предписание явиться в генштаб, не вызвало у него удивления. Он уже почти оправился после ранения, а опытные офицеры были сейчас на вес золота. Но он ожидал встречи со штабными крысами в кадровом отделе армии, который ведал отправкой офицеров на передовую, а никак не личной беседы с самим генералом Куэльяром.

Де Соуза был смущен. Он получил ранение в бою с засевшими в засаде мятежниками, выполняя свой долг, и ему не в чем было себя упрекнуть. Похвалить, впрочем, тоже. Подобно многим ветеранам, мозамбикский капитан был фаталистом, поэтому он решил дождаться, чего же от него хочет генерал. В конце концов, ждать не так долго.

Кабинет главнокомандующего маленькой и бедной мозамбикской армии был обставлен богато, почти роскошно. В этом неравенстве ди Соуза не видел ничего предосудительного. Генерал обладал практически единоличной властью над армией, и на эту власть ему давали право его заслуги.

Куэльяр был не один. Возле красивого полированного стола тикового дерева, «экспроприированного» у последнего колониального диктатора Мозамбика, в кабинете главнокомандующего стоял еще один человек. Высокий, смуглый, с густыми усами, он был одет в гражданский костюм с галстуком. Тем не менее, его выправка безошибочно выдавала в нем военного.

Ди Соуза отдал честь, и Куэльяр сделал ему знак подойти ближе.

– Поздравляю, Жоржи, я рад, что ты снова в строю. Ты уже полностью оправился от ранения?

– Так точно, генерал. – Ди Соуза лгал, но он не мог ответить иначе. Он прихрамывал при ходьбе, и в дождливую погоду его левая нога ныла, а дожди в Мозамбике не редкость.

Куэльяр с вежливым недоверием поднял бровь. Указав на человека, стоящего возле стола, он произнес:

– Это полковник Хосе Суарес из Кубинской народной армии.

Кубинец? Это интересно. Сделав шаг вперед, ди Соуза пожал полковнику руку. Он на самом деле был рад познакомиться с кубинским офицером. В тех краях, где цензура тщательно отсеивала «ненужную» информацию, Кастро, на протяжении многих лет сражавшийся против южноафриканского колониализма и западного империализма, представлялся настоящим народным героем.

Суарес тоже был рад. Командующий дал им обменяться приветствиями и комплиментами, после чего прокашлялся и перешел к делу.

Он жестом указал им на два кресла с кожаными спинками, стоящие прямо напротив его стола.

– Капитан ди Соуза, пока вы находились в госпитале, кубинское правительство обратилось к нам с предложением, которое может решительным образом изменить нашу стратегию в отношении РЕНАМО. – Он искоса взглянул на полковника Суареса. – Не открою большого секрета, если скажу, что это предложение вызвало немало споров в высших эшелонах власти нашей страны.

Суарес покивал с тонкой, ничего не выражающей улыбкой.

Куэльяр сложил руки на груди.

– Последние успехи Кубы в Намибии побудили нас, более внимательно подойти к предложению президента Кастро. А недавняя агрессия ЮАР против Намибии заставила нас его принять.

Ди Соуза посмотрел вопросительно, и генерал продолжал. Голос его стал глубже и выразительнее.

– По сути дела, капитан, мы начинаем действовать совместно с кубинцами и их социалистическими союзниками против ЮАР. Мы вторгнемся на их территорию и свергнем Форстера и его расистское правительство.

Ошеломленный услышанным, ди Соуза сидел совершенно прямо, забыв про боль в ноге. Мозамбикская армия находилась в плачевном состоянии и была способна лишь на периодические рейды против опорных пунктов РЕНАМО. Идея вторгнуться с этими вояками в ЮАР казалась столь же нелепой, как если бы речь шла о нападении на Россию или США.

От полковника Суареса не укрылся его скептицизм, и он поспешил развеять его.

– Собственно, для нападения будут использованы кубинские и другие войска, капитан. Ваши люди слишком нужны здесь, у себя дома. Мы это понимаем. Но нам необходимо содействие вашей страны для организации военных баз, разведки, системы безопасности. Взамен мы предлагаем материальную помощь и опытные кадры для усиления ваших вооруженных сил. Вдобавок президент Кастро пообещал Мозамбику значительные торговые льготы от нового южноафриканского правительства – после того, как мы приведем его к власти.

Ди Соуза перевел взгляд с кубинца на генерала, не веря своим ушам.

Голос Куэльяра снова переменился и стал жестким, почти суровым: он уже не уговаривал, а приказывал.

– Капитан ди Соуза, это решение утверждено президентом и партийным руководством. Я надеюсь, в их мудрости вы не сомневаетесь?

– Конечно, нет, генерал, – ди Соуза покачал головой. Подвергать сомнению приказы означало конец военной карьеры, даже для проверенного боевого офицера.

Куэльяр улыбнулся.

– Хорошо. – Он сделал жест в сторону кубинского полковника. – Вы будете осуществлять связь между полковником Суаресом и нашими войсками. Нам надлежит наладить коммуникации и обеспечить безопасность кубинским частям и войскам других стран, которые вскоре начнут прибывать по морю и по воздуху. Это будет крупномасштабная кампания, капитан. Ответственность очень велика.

Ди Соуза кивнул, заинтригованный вопреки всем своим опасениям. Он и представить себе не мог, что перед ним могут открыться такие возможности.

– На данный момент никто в армии не должен знать о предстоящей операции. Мы объявим, что кубинские войска прибывают, чтобы помочь нам в операциях против мятежников и подготовке кадров. Для иностранных «наблюдателей» будет придумана другая легенда. – Куэльяр не скрывал своего презрения. Он никогда не делал различия между дипломатами, журналистами, бизнесменами и шпионами. Для него они все были одного поля ягоды.

Куэльяр взял со стола толстую папку и пододвинул ее к ди Соуза.

– Здесь план операции, разработанный в Гаване. Внимательно изучите его. Ваш новый кабинет – через две двери от меня.

Решив, что он свободен, ди Соуза начал подниматься с кресла, но Куэльяр знаком велел ему задержаться.

– И последнее, Жоржи. Это новое назначение слишком ответственно для простого капитана. Так что отныне вы майор. Поздравляю.

Майор? Делая над собой усилие, чтобы не дать волю эмоциям, ди Соуза пожал руки обоим начальникам, и, отдав честь генералу, быстро удалился.

Глава 14
РАССЛЕДОВАНИЕ

18 СЕНТЯБРЯ. ЙОХАННЕСБУРГ, ЮЖНАЯ АФРИКА

Эмили ван дер Хейден не скрывала своей зависти, наблюдая редакционную суматоху. Она тоже должна была бы быть среди них, в этом шумном, будоражащем хаосе.

Редакция «Йоханнесбург стар»находилась на финишной прямой, торопясь подписать завтрашний номер в печать. Корректоры, измученные репортеры и красные, чуть не дымящиеся редакторы сновали в лабиринте письменных столов, стеллажей и переполненных корзин для бумаг. Громкие голоса, телефонные звонки и стук машинок и клавиатуры компьютера сливались в один громкий, нестройный гул.

– Все как в настоящей газете, да? – с горечью сказал Брайан Пакенхэм.

Эмили взглянула на стоящего рядом с ней худого, долговязого и лысеющего молодого человека. Еще в школе Пакенхэма дразнили все кому не лень за его наивность и безграничную доброту. В нем не было ни капли того цинизма, который так необходим для настоящего журналиста. Четыре года работы в редакции в условиях строжайшей южноафриканской цензуры разительно изменили его.

– Но ведь это хорошая газета, Брайан.

Пакенхэм помотал головой.

– Боюсь, ты ошибаешься. Когда-то это была хорошая газета. Теперь мы только режем и склеиваем официальные сообщения, полные такого дерьма, что после них меня тянет блевать.

Он мотнул головой в сторону человека со строгим лицом, выделяющегося на общем фоне тем, что он сидел в одиночестве в дальнем углу комнаты.

– Вон он, кровавый Цербер, следящий за тем, чтобы ничто, напоминающее правду, не могло дойти до наших читателей.

Эмили посмотрела в ту сторону.

– Агент безопасности?

– Угу. Один из образцовых убийц из ведомства твоего папеньки. – При виде ее обиженного лица Пакенхэм зарделся. – Ладно, Эм, извини меня за глупую шутку. Я был не прав. Я знаю, что ты не можешь отвечать за весь этот бардак.

Она с силой улыбнулась.

– Да. Мы ведь не выбираем себе родителей, правда?

– Точно.

Взяв Эмили под локоть, он повел ее сквозь переполненную комнату, мимо увертывающихся сослуживцев, бросаемых через плечо острых реплик и пачек розовых телефонограмм, которыми махала у него перед носом секретарша.

За ними закрылась стеклянная дверь, и шум резко стих.

Ведя ее по узкому длинному коридору к лестнице с табличкой «Только для сотрудников», он смотрел на нее сверху вниз.

– Я могу отвести тебя в нашу справочную, только потом мне надо будет вернуться к себе – работы много. – Он заколебался. – Послушай, Эм, я могу тебе чем-нибудь помочь? Какой материал тебе нужен?

На мгновение Эмили почувствовала искушение сказать ему правду. Справочный отдел «Йоханнесбург стар»представлял собой огромную комнату, уставленную стеллажами с досье, забитыми пожелтевшими старыми номерами, старыми фотографиями, папками с вырезками из старых газет и журналов со всего света. Самостоятельно рыться во всем этом в поисках информации о шефе безопасности Эрике Мюллере означало убить много часов или даже дней. И всегда будет опасение пропустить что-то самое важное. С помощью Пакенхэма все было бы намного легче. Но это было бы и крайне неосторожно.

Иэн прав. Чем меньше людей посвящено в это дело, тем меньше человек они подвергают риску.

– Спасибо за предложение, Брайан, но я не собираюсь выискивать ничего особенного. Просто хочу найти кое-что… из прошлого моей семьи, понимаешь? – Она была рада, что они сейчас идут по крутой лестнице и она может не смотреть Брайану в глаза. Она никогда не умела врать.

– Генеалогические изыскания. Конечно, конечно, понимаю. – Недоверие боролось в нем с вежливостью. Он вздохнул и пожал плечами. – Ну что ж, думаю, это не имеет значения. Мне все равно недолго здесь оставаться.

Эмили резко остановилась.

– Что ты хочешь этим сказать, Брайан? У тебя неприятности?

– Ничего особенного. – Пакенхэм резко засмеялся. – Не больше, чем у любого белого мужчины в нашей стране.

Ах, вот оно что. Армия.

– Тебя призвали?

Он покачал головой.

– Пока нет. Но скоро призовут. На самом деле, при данных обстоятельствах я удивлен, что они так долго меня не трогают. – На его лице промелькнула горькая улыбка. – Наверное, Форстеру и его «братьям» неприятно видеть так много солдат английского происхождения, снующих тут и там с оружием наперевес.

– Ты пойдешь?

– Да. – Теперь Пакенхэм старался не смотреть ей в лицо. – Я не герой, Эм. Мне кажется легче пойти служить, хоть и помимо собственной воли, чем оказаться в концлагере.

Справочная «Йоханнесбург стар»занимала подвальное помещение, в каждом углу которого горела яркая люминесцентная лампа. По комнате в беспорядке были расставлены исцарапанные, заляпанные чернилами столы и стулья. Казалось, каждый, кто приходил сюда работать, ставил стул там, где ему было удобней. В справочной хозяйничали две пожилые седовласые женщины, они старательно наклеивали вырезки и подшивали старые газеты.

Пакенхэм познакомил Эмили со старшей из них.

– Мисс Кук – наш гений. Она поможет тебе отыскать все, что тебе нужно. – Он повернулся, чтобы идти.

Эмили тронула его за руку.

– Удачи тебе, Брайан. Спасибо за помощь. Береги себя.

По его лицу опять скользнула горькая улыбка и тут же пропала.

– Постараюсь, Эм. Надеюсь, они пошлют меня в Намибию, а не куда-то еще. Я бы с большим удовольствием стрелял в какого-нибудь кубинца, чем в бедного черного или студента. – Он выпрямился в полный рост. – А кто знает… Может, я и твоего бывшего жениха там встречу. Он ведь воюет, да?

Эмили кивнула.

– Да, может, и встретишь.

Ее удивило, что сама мысль о Генрике Крюгере причинила ей боль. Не из-за того, что он ее чем-то обидел. Совсем нет. Боль причиняли ей воспоминания о том, сколько мучений она ему принесла. Он был хороший человек, добрый – но не тот. Не для нее.

Она смотрела вслед Пакенхэму, поднимавшемуся по лестнице через две ступеньки, пока тот не скрылся из виду. Повернувшись, она увидела мисс Кук, с готовностью ожидающую ее вопросов.

Пора было приниматься за работу.

Эмили ван дер Хейден выпрямила ноющую спину и потерла усталые, покрасневшие глаза. От приглушенного, но не стихающего гула и белого сияния флюоресцентных ламп у нее разболелась голова, и эту головную боль только усугубили часы, проведенные за ветхими вырезками из газет, возвещающими о крестинах, открытии новых магазинов и церковных праздниках. Все – обычная тягомотина, которая составляет новости о жизни в провинциальном Трансваале.

Пока что ей не попалось ничего стоящего. Только дата рождения Эрика Мюллера. То, что он был единственный ребенок в семье. Или неожиданная новость о том, что отец Мюллера погиб в автокатастрофе, когда Эрику было семь лет. Хотя в этом тоже ничего странного.

В начале пятидесятых дороги в Трансваале находились в зачаточном состоянии, и на них то и дело случались аварии. Слава Богу, военное строительство последних десятилетий хоть в этом изменило положение к лучшему. Теперь вельд прорезала целая сеть многополосных шоссе – больше, чем было нужно патриархальным городкам и поселкам провинции. Циники высказывали предположение, что эти дороги – взлетно-посадочные полосы для реактивных истребителей на случай войны. Возможно, они были правы.

Эмили с досадой тряхнула головой. Никак не удается сосредоточиться. Мюллер. Эрик Мюллер. Вот кто ей нужен, вот ее мишень. Она отложила последнюю пожелтевшую вырезку и откинулась назад на неудобном деревянном стуле с жесткой спинкой.

– Мисс ван дер Хейден?

Она открыла глаза.

Перед ее столом с новой папкой вырезок стояла мисс Кук. Она оказалась рьяной и толковой помощницей. К тому же она, похоже, обладала поистине феноменальной памятью.

– Мне кажется, вам стоит просмотреть вот это. Как фон для ваших изысканий. – Мисс Кук разложила вырезки на столе. – Ни в одной из них мальчик по фамилии Мюллер не упоминается. Но они все – о событиях в том городе и в то время, когда он с матерью еще жил там. – Ее тонкие губы неодобрительно поджались. – Похоже, в этом маленьком городке творились какие-то странные вещи.

Эмили, заинтригованная, подалась вперед.

– Странные, мисс Кук? В каком смысле?

– Смотрите сами, мисс ван дер Хейден. – Женщина ткнула в первую вырезку тонким, морщинистым пальцем.

Эмили быстро пробежала заметку, усваивая только суть. Детали можно будет изучить после. Священник Голландской реформатской церкви в родном городке Мюллера был лишен сана за проявления того, что газета называла «ужасные проступки». Конкретнее ничего не объяснялось.

Это означало, что «проступки» священника были связаны с какими-то сексуальными извращениями. Она почувствовала, что начинает улыбаться. Ничто так не повергает старомодного африканера в смущение, как даже просто намек на секс. Особенно если речь идет о служителе церкви, который запутался в простыне.

Она сверила год и месяц. Мюллеру было в это время около одиннадцати. Не похоже, чтобы он был как-то с этим связан. И все же вид приходского священника, служителя культа, изгоняемого из церкви, должен был произвести на него определенное впечатление. Она сделала для себя пометку и перешла к следующему материалу.

Убийство! Это уже куда интереснее. Молодой чернокожий юноша Габриэль Тсване был найден мертвым в поле недалеко от родного городка Мюллера. Детали опять были скудными, но сквозь строчки угадывалось, что парня забили до смерти. Анонимный репортер не скрывал собственного убеждения, что Тсване убили «черные бандиты и воры», но все же вынужден был признать, что «полиция еще не закрыла дело».

Эмили обратила внимание на дату. 22 октября. Со дня позорного изгнания священника прошло меньше двух недель. Есть ли здесь связь? Если есть, то какая?

Она вновь почувствовала боль в висках и положила заметку в свою распухающую папку, чтобы повнимательнее изучить ее позднее. Заметки более чем тридцатилетней давности о тайнах и проступках служителей церкви, конечно, интересное чтиво, но они никак не приближают ее к раскрытию роли Мюллера в уничтожении «Голубого экспресса».

– Нашли что-нибудь полезное, мисс ван дер Хейден?

Эмили подняла глаза на участливое лицо женщины и улыбнулась.

– Да, очень, мисс Кук. Очень. – Она посмотрела на часы. – Но нам сейчас, наверное, следует перейти к началу карьеры господина Мюллера в службе безопасности. Вам не удалось… – Она резко замолчала, не успев закончить свой вопрос, потому что мисс Кук водрузила ей на стол целую кипу папок. Эмили едва подавила стон и лишь тихо вздохнула.

Кто сказал, что у журналистов красивая жизнь?

24 СЕНТЯБРЯ, ЙОХАННЕСБУРГ

Староанглийский паб «Шелби» был не такой уж старый и совсем не английский. Его хромовые светильники и жесткие пластиковые столы больше напомнили Иэну аэропортовскую забегаловку в Штатах. Зато «Шелби» был удобен для частной конспиративной встречи: в баре было тусклое освещение, столбом стоял табачный дым, там было шумно и многолюдно.

Новые правительственные ограничения на продажу спиртных напитков никак не отразились на объеме потребления алкоголя в ЮАР. Люди просто стали выпивать привычную дозу быстрее. Классический пример закона с непродуманными последствиями, уныло подумал Иэн, потягивая теплое пиво.

Здесь ему предстояла азартная игра – игра, являющаяся продолжением состоявшейся ранее конфиденциальной беседы с главой резидентуры ЦРУ в американском посольстве. Так называемый «советник по политическим вопросам» Фрэнк Прайс не подтвердил его уверенности в том, что служба безопасности ЮАР имеет своего человека в руководстве АНК, но обратил внимания Иэна на операцию, которая, судя по всему, наиболее убедительно об этом свидетельствовала, – хирургически точно рассчитанный рейд южноафриканской диверсионной группы в Зимбабве в мае месяце.

Хотя Прайс не хотел особо распространяться на эту тему, но упоминания о нападении на Гавамбу для Иэна было достаточно, чтобы взять верный след, по крайней мере он на это надеялся. Последующие несколько дней он провел, стараясь договориться о встрече с человеком, который, как он надеялся, поможет ему еще более приблизиться к разгадке.

Входная дверь бара распахнулась, вместе с новым посетителем впустив струю свежего, прохладного вечернего воздуха. Сощурившись, Иэн наблюдал, как вошедший, чувствуя себя неловко в непривычном гражданском костюме, пробирается сквозь толпу солидных бизнесменов и галдящих солдат. Он кого-то искал.

Иэн дождался, пока человек посмотрит на него, и указал на свободное место напротив.

Капитан Вооруженных сил ЮАР Майкл Хеншоу осторожно проскользнул в кабину. На лбу у него выступил пот.

– Мы здесь в безопасности? За вами не было хвоста?

Иэн нетерпеливо помотал головой. Он принял все меры предосторожности, чтобы оторваться от возможного преследования – ощущая себя при этом полным идиотом.

Первым делом Сэм Ноулз отправился с их водителем и предполагаемым осведомителем, Мэтью Сибеной, на целый день кататься по всему Йоханнесбургу. Предполагалось, что они вдвоем должны отснять кучу натуры, чтобы потом заполнять пустоты в информационных выпусках. Иэну оставалось только надеяться, что Сибена не знает, что они отсняли уже столько метров пленки с видами Йоханнесбурга, что ее не истратить и за десять лет.

Едва они уехали, как Иэн тихо выскользнул из студии и длинным, кружным путем направился в паб, – петляя, чтобы оторваться от возможного хвоста. Внезапные повороты. Быстрая смена такси. Даже стремительный проход через универмаг, полный вечерних покупателей. Черт возьми, да он использовал все те трюки, что ему доводилось видеть в шпионских фильмах. И ни разу не заметил за собой никакой слежки.

Он помахал бармену.

– Пожалуйста, пива моему другу.

Хеншоу молча наблюдал, как бармен в белом смокинге ставит перед ним высокий стакан. Когда тот отошел на достаточное расстояние, он отодвинул стакан и подался вперед.

– Ну, принесли?

– Да. – Иэн быстрым взглядом оглядел наполненный дымом зал. Никто как будто не следил за ними. Он придвинул Хеншоу конверт и отвернулся, а южноафриканец вскрыл его и пересчитал хрустящие купюры. Пятьсот английских фунтов чистыми. Хеншоу принадлежал к тем, кто готов на благородные поступки, но только если он будет с этого что-нибудь иметь.

Иэн нахмурился. Он терпеть не мог платить за информацию. Любая взятка, даже за правдивые сведения, всегда оставляла у него брезгливое чувство. Он выдавил из себя улыбку.

– Вы удовлетворены?

Южноафриканский офицер коротко кивнул и запихнул конверт во внутренний карман.

– Задавайте свои вопросы, мистер Шерфилд. Постараюсь ответить на них как можно подробнее.

– Вы сумели проверить записи, о которых я вам говорил в прошлый раз?

– Насчет диверсионного рейда на командный пункт АНК в Зимбабве? Да. – Хеншоу аккуратно глотнул пива. – Классическая диверсионная операция. Отлично сработано.

Иэн скривился.

– Я не просил вас давать оценки. – Он понизил голос. – Меня интересует, было ли в отношении этого рейда что-либо необычное? Что-то, показавшееся вам из ряда вон выходящим?

Хеншоу поколебался и снова оглядел людный бар. Затем он опять повернулся к Иэну.

– Было три момента, так? – Говоря, он пальцем чертил на столе цифры. – Первое. Парашютисты, которые вылетали на это задание, имели полную информацию о цели. Силы противника. Планы зданий. Все. Как будто они разговаривали с кем-то, кто там работает. Так?

Иэн понимающе кивнул.

– О'кей, второе. В операции участвовали не одни парашютисты. – Голос Хеншоу зазвучал еще тише. – Я видел приказ о проведении рейда. Помимо диверсионной роты, в нем участвовало еще и разведподразделение.

Становилось все интереснее.

– На кого они работали?

Хеншоу заерзал совсем уж нервно. Он сделал еще глоток, на этот раз внушительный. Затем он подался вперед.

– На человека по имени Эрик Мюллер. Слышали о таком? Начальник военной разведки.

Вот это удача. Иэн снова покивал как ни в чем не бывало, как будто эти сведения не очень-то много стоили.

– Хорошо. Что еще?

– Еще одна очень странная вещь. Операция была признана исключительно успешной. Все участники получили награды. Медали так и сыпались. Целые подразделения отмечены в приказе. Так?

– И что?

Хеншоу помотал головой.

– Тогда где захваченные документы? Через мой отдел ничего не проходило. Ни одного клочка бумаги!

Иэн пожал плечами.

– Может быть, солдаты не обнаружили ничего такого, что стоило бы тащить с собой?

Южноафриканец выглядел раздраженным.