Текст книги "Король и спасительница"

Автор книги: Кристина Выборнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

– Что такое, Лид, что случилось?!

– Похоже, люди дерутся с полицией, – бросил он коротко, тоже оглядываясь.

– Наши люди? – удивилась я.

– Нет. Обычные варсоты, Соня. Этого я и боялся…

Толпа пошла судорожными волнами. Теперь я ясно видела, что множество варсотов яростно пытаются прорваться поближе к Сьедину, а полиция напропалую лупит их своими палками. Люди падали целыми рядами и напирали снова, опять попадая под те же палки. Сьедин поглядывал на это все, ничего не предпринимая, ему-то народ было не жалко, наш король тоже застыл в каком-то оцепенении… Может быть, из тех же соображений?

Но оцепенение было недолгим. В следующий миг Лид вскинул руку с раскрытой ладонью, и в сером небе раскрылся огромный багрово-красный цветок. И тут же по краям площади началось сильное движение – наша нетайная организация, молодчина, тут же наплодила громадную кучу фантомов, размахивающих флагами с надписями «Долой Сьедина» и угрожающими на вид железяками. Полиция хлынула от настоящих людей к фантомам и почти мгновенно тоже распределилась по краям площади. Геф и остальные ученики повытаскивали из-за шиворотов заранее приготовленные складные палки и принялись ловко тыкать ими в полицию позади нас и в ту, что побежала к нам от сцены.

– Очередь Сьедина! – взвизгнула Натка, к счастью, по-русски, вцепляясь в меня, чтобы удержаться на ногах. Я откинула с головы платок, чтобы лучше видеть, и вытаращилась вперед. Лид, конечно же, не зевал, и тут же попытался что-то сделать со своим высокородным дальним родственником. К сожалению, Сьедин не зевал тоже. На миг в его лице мелькнуло изумление при виде замызганного простолюдина, который, сбросив кепку, оказался Лидом, но тут же пропало. Вскочив с трона, он вытянул вперед руки, и в результате между королями в пустом воздухе раздался оглушительный хлопок с громовыми раскатами: наверное, столкнулись заклинаниями.

– Ты подался в простолюдины, король Лидиорет? – насмешливо поинтересовался Сьедин, который, видимо, никогда не упускал случая порисоваться. – Всегда говорил, что ты поганый демократ.

– С тобой республиканцем станешь, – отозвался Лид на простонародном варсотском, и короли снова столкнулись заклинаниями. Грохотнуло над оркестром, и он разбежался, зажимая уши, хотя, казалось бы, мог, при своей-то музыке, привыкнуть к отвратительным звукам. Я взволнованно привстала, высунувшись из-за плеча Иа, и вдруг встретилась взглядом со Сьедином. Лицо короля злорадно перекосилось: он явно меня узнал.

И дальше для меня все было, как в замедленной съемке. Сьедин, шевельнул пальцем, и невидимая сила выбросила меня в первый ряд. А с помощью другой невидимой силы Сьедин спродуцировал из воздуха толстенную блестящую стрелу и направил ее в меня.

Я почувствовала сильный удар куда-то в район солнечного сплетения и удивилась, что особенной боли нет. Да и на ногах я вроде бы пока стояла. И даже смотрела на Лида. А он смотрел на меня широко открытыми двухцветными глазами, таким взглядом, будто стрелой попали в него. По его глазам я сразу же поняла, что он собирается подбежать ко мне, и что Сьедину только этого и надо, чтобы стереть его в порошок. Поэтому и целил он в меня! Я попыталась донести эту мысль Лиду, тоже с помощью взгляда, потому что ноги подкашивались, а рот не открывался, но внутренне я изо всех вопила:

«Лид, иди назад!!!»

И, к счастью, он меня понял. Наш немой диалог продлился, наверное, полсекунды, потому что Сьедин еще ничего не успел сделать, а продолжал глядеть на меня со злорадной улыбкой, когда на сцену каким-то неестественным прыжком, наверное, помогая себе колдовством, вскочил Лид и вцепился обеими руками в узкие Сьединовы плечи.

И от его ладоней, как плесень, поползли по Сьедину серые пятна. За каких-нибудь несколько секунд он полностью обесцветился и превратился в неподвижную каменную статую, стоящую прямо и зырящую в пространство с противной улыбкой.

Я тоже улыбнулась и с чувством выполненного долга упала.

В глазах темнело. Меня теребили и разминали чьи-то руки, что-то кричала Натка, Мада, и, кажется, еще кто-то из учеников, но меня это уже не волновало. Безуспешно попытавшись хлебнуть воздух, я погрузилась в черноту.

…Вначале из моей груди что-то дернули. Потом по мне проехался поезд. Мне это не понравилось, и я протестующе захрипела. Поезд, не вняв моим хрипам, развернулся и проехался еще раз, еще более смачно. Потом снова развернулся и пошел на третий круг…

Все это время меня держали мертвой хваткой чьи-то жесткие руки, в груди нарастало жжение, а поезд ездил уже просто со страшной скоростью. Я издала громкий крик и изо всех сил забрыкалась. Смутные голоса надо мной забормотали «что ты, что ты», мои руки кто-то прижал, а на ноги кто-то сел. Я взвыла и, распахнув глаза, сквозь слезы уставилась вверх.

На меня, побледнев и сжав губы, пристально глядел Лид. Светлые растрепанные волосы его, свисающие по бокам лица, почему-то были в крови.

– Аа-а-а-отпусти, больно же! – обрела я голос.

– Потерпи, Соня, – ответил он непреклонно и прижал меня пуще прежнего. Я закашлялась, опять взвыла, попыталась укусить его за руку, промахнулась и от отчаяния начала с каждым новым проездом поезда ругаться на чем свет стоит. Как раз когда мой запас крепких выражений окончательно иссяк, жжение в груди сменилось щекотанием, которое и вовсе исчезло, а Лид медленно отпустил мои руки и выпрямился, держась за виски и моргая с совершенно измученным видом. Из одного его глаза неожиданно вытекла слеза и стекла вниз по щеке. Другим глазом король почему-то плакать не стал.

– Ой, Лид, ты чего?! – перепугавшись, я поднялась с земли, сразу забыв, как только что хотела его убить. – Ты что, плачешь?!

– Да? Я не заметил, – вяло удивился король, одной рукой крепко прижав меня к себе, а другой продолжая держаться за голову. Тут к нам неожиданно наклонилась растрепанная Натка и сказала хриплым голосом:

– Сонька, ты чего, все забыла, что ли?! В тебя стрелой попал вот этот каменный болван, – она кивнула назад, и я увидела пустую эстраду, трон и стоящую возле него каменную статую Сьедина.

– Ой, точно же! – воскликнула я, ощутив прилив раздирающей радости.

– Мы тебя держали, а его величество – лечил, – сказала Мада.

– Ой, как ты ругалась… – восхищенно добавил Адар. Остальные ученики, стоящие вокруг нас, потрепанные, но живые, рассмеялись.

– Что тут делается? – завертела я головой, придерживая Лида, который покачивался, даже стоя на коленях.

– Сьедина Рет в каменюгу превратил. Полиция разбежалась, – деловито доложил Геф. – Придворные – смылись. Народу тут еще полно, но давки уже нету. Сейчас будем помогать лечить раненых, в нас пока силы больше…

– Подождите, я с вами, – тихо сказал Лид и рывком поднялся на ноги.

– Вид у тебя, Рет, не очень-то, – засомневался Геф.

– Неудивительно – это ведь была смертельная рана, – отозвался король, кивнув на меня. – Только с таким запасом магии, как у высокородных колдунов, можно было ее вылечить… Правда, она же и забрала у меня две трети этого запаса, – добавил он с неожиданным смехом.

– Ой! И что теперь будет?! – испугалась я.

– Да ничего, Соня, – он махнул рукой. – Без печки буду спать, как все нормальные люди…

Оставив меня переваривать эти слова и предоставив на попечение Натке и Маде, король удалился. Дождь кончился, и даже чуть-чуть символически выглянуло солнце, и лучи его заблестели, отражаясь от мокрых камней. Я, чувствуя себя совершенно здоровой, смотрела на варсотов, натыкаясь взглядом на радостные улыбчивые физиономии. Народ что-то тихо выяснял друг у друга насчет произошедшего, пытался понять, кто такой Лид, понимал, цокал языком… Некоторые залезали на эстраду и с наслаждением отвешивали пинка статуе Сьедина: на это развлечением даже образовалась целая очередь. В зданиях вокруг нас что-то гремело, иногда вываливались стекла, кто-то за кем-то гонялся, но все это выглядело как-то празднично и безобидно…

Лид пришел нескоро – где-то через час, как и другие ученики, еле держась на ногах, но весьма довольный.

– Ну чего? Ну как? Какие новости? Ты садись! – засуетилась я, как примерная будущая жена обеспечивая ему комфорт с помощью постеленного на камни измазанного платка. Лид, аккуратно его расправив, осторожно уселся, но насчет дел не успел ответить, потому что не рассеявшаяся толпа вдруг начала что-то скандировать, причем что, не разобрали ни мы с Наткой, ни коренные варсоты. Мы в недоумении переглянулись, но тут какой-то варсот догадался выскочить на сцену и ухватить валяющийся без дела рупор.

– Смотри, Сонь, это наш премьер-министр! – прошептала Мада. – Только что из тюрьмы…

– Пожалуйста, те, кто превратил Сьедина в камень, идите сюда! – хрипло гаркнул в рупор бывший глава Варсотии. – Король… Как-как? Да, король Лидиорет, его спасительница и его ученики! Выйдите, пожалуйста, вас просит народ Варсотии!

Толпа шумела, вразнобой требуя нас. Еле живой Лид неожиданно выпрямился и, приняв свой обычный осанистый королевский вид, сказал нам всем:

– Идемте. Не нужно заставлять людей ждать, если они хотят нас поблагодарить.

– Да, твое величество, примем уж поздравления, – хихикнула Натка и кокетливо загородилась платком.

Лид взял меня под локоть и легким шагом направился к эстраде. Ученики полезли следом за нами, а вместе с ними вполне законно набежало несколько членов тайной-не тайной организации. Такой толпой мы ввалились на сцену. Лида пошатнуло, и он выпрямился, подпираемый с двух сторон мной и Гефом. Но и Гефа от утомления клонило куда-то в сторону, как и остальных учеников, так что мы являли собой не торжественную шеренгу, а какой-то пошатывающийся забор.

Однако премьер-министр смотрел на нас с понятным умилением и даже утирал слезы. Похоже, в тюрьме нервы ему попортили основательно.

– Те, кто еще не слышал! – крикнул он в рупор. – Это – Лидиорет, древний король Варсотии, его спасительница Соня и его ученики!

– Да я теперь ровно такая же твоя спасительница, как и ты – мой спаситель! – сказала я Лиду. – Мы, в общем, квиты.

– А зачем нам вообще друг с другом расплачиваться, Соня? – резонно возразил Лид и устремил свои светлые глаза на народные массы. Массы что-то неразборчиво орали, но лучше всего в этом шуме выделялось слово «Спасибо».

Меня немного расперло от гордости. Я оглянулась на друзей.

Ученики стояли с улыбками шире ушей, пихаясь локтями. Геф и Натка тоже улыбались, но почему-то немного печально, и смотрели при этом исключительно друг на друга. Мада с мечтательным видом оглаживала мех на пальто – наверное, представляла, как сделает предложение своему возлюбленному конюху, или кто он у нее там…

Лид тоже немного улыбался: понятное дело, не до ушей, а по своему обыкновению сдержанно, но мне было видно, что в нем теснятся какие-то чувства. Словно услышав мои мысли, он обернулся ко мне и негромко сказал:

– Однозначно приятнее, Соня, когда тебя благодарят заслуженно, а не из страха, что ты кого-то превратишь в пыль.

– Открыл Америку! – покачала головой Натка. – Доходит до тебя, твое величество, иногда, ты извини, как до жирафа…

Варсоты тем временем продолжали орать, и Лид, видимо, счел своим долгом как-то на это среагировать. Выступив вперед, он сплел пальцы перед грудью и медленно опустил руки, одновременно наклоняя голову в древнем варсотском поклоне, которым короли приветствовали равного и уважаемого человека…

В этот же день в наш мир мы уйти не смогли – было слишком много дел, встреч и обсуждений. Из тюрьмы выпускали насаженных туда Сьедином узников, правда, с оглядкой, потому что среди них случались и заслуженно сидящие настоящие бандиты. Но Енга, конечно, выпустили он оказался жив-здоров и даже сделал в тюрьме чертеж очередной усовершенствованной модели самолета.

Нам же, как спасителям Варсотии, устроили шикарную ночевку прямо в здании парламента – залы там оказались большие, застеленные коврами, с высокими потолками, и вообще не хуже, чем в темнице под развалинами дворца. Нас всех пристроили рядом с покоями премьер-министра, который воспылал к нам еще большей любовью, когда выяснил, что Лид не собирается становиться королем вместо Сьедина. Хотя некоторые варсоты принялись было его уговаривать принять обратно королевство, но Лид отказался с такой непреклонностью, что эти уговоры быстро затухли.

Вечером я стояла у окна зала, глядя с третьего этажа на темную улицу. Там что-то иногда тревожно грохотало, слышались вопли и вспыхивали огоньки – похоже, дорвавшийся народ гонялся за полицией, которая, несмотря на все свои палки, потеряв поддержку в лице Сьедина, предпочитала скрываться и убегать, не вступая в борьбу. У нас в зале под высоким сводчатым потолком горел уютный ряд желтоватых магических светильников. Ученики укладывались спать на разнокалиберных ложах от скамей до кроватей с балдахинами, притащенных из других залов. Все мы, наконец, сняли обмотки, вымылись и переоделись в чистую одежду. На мне теперь было белое варсотское платье из плотной шерсти и кожаные башмаки – джинсы и кроссовки так истрепались, что их пришлось выкинуть. Спать я еще не очень хотела и ждала Лида, который опять ушел о чем-то трепаться с варсотским премьер-министром.

– Стоишь? – раздался за моим плечом тихий голос Натки. Я обернулась и, с удовольствием смерив взглядом незамызганную подругу в светло-коричневом платье, сказала:

– Стою. Придумываю, чего мы бабушке врать будем про то, где были. Сколько мы тут просидели-то?

– Месяца два. То есть два дня по нашему времени. Можно особо и не врать, – Натка неожиданно так тяжело вздохнула, что я посмотрела на нее уже внимательней.

– Ты чего, а, Нат?

– Везет тебе, Сонька, – пробурчала подруга, упираясь лбом в стекло. – Тебя Лид аж на 300 лет старше… А у меня…

– Геф? – догадалась я. – Значит, Лид правильно мне тогда сказал?!

– Правильно, наше величество все замечает… Он мне, представляешь, замуж предлагал, – Натка невесело рассмеялась.

– Раннее у них тут развитие, – удивилась я. – Ему сколько? Пятнадцать?

– Скоро будет шестнадцать, но от этого не легче… Во-первых, он все равно мелкий. Во-вторых, я не могу остаться в Варсотии. В-третьих, если я в Варсотии не останусь, то не успею оглянуться, как он тут состарится и помрет. Ведь как тут время идет!.. Поцапалась с ним на этой почве, вон под балдахином сидит злой. Никакого выхода не вижу, Сонька.

– Да уж, – поежилась я и невольно оглянулась на безмятежно спящих учеников. Вполне может быть, что я вижу их сегодня в последний раз, по крайней мере, детьми, а не глубокими стариками…

Натка хлюпнула. Я шмыгнула. По каменному полу раздались четкие шаги с чавкающим эхом. Я обернулась, узнав походку Лида.

Это и правда был король. В честь того, что больше не нужно было притворяться простолюдином, он опять вернулся примерно к тому костюму, что у него был в нашем мире: белая рубашка, красная тряпка вокруг пояса, темные бриджи и сапоги.

– О, наше величество опять при полном параде, – с деланной веселостью махнула ему Натка. – Костюмчик наколдовал?

– Да что ты, такую одежду при моей теперешней силе я бы колдовал не меньше недели, – рассмеялся Лид, и в его смехе я уловила явственное облегчение. – Зато мне больше не холодно.

– Совсем уже ничего не можешь? – огорчилась я.

– Могу, Соня, что и любой здешний колдун. Картинки, например…

– Картинками тут не поможешь… – протянула я, имея в виду Гефа и Натку. Лид тут же встревожился:

– Чему надо помогать?

– Натке с Гефом. Что им делать? Ведь мы должны идти обратно, а Геф…

Тут Геф, будучи легок на помине, вдруг сам подошел к нам и с хмурым подозрением сказал:

– Это вы про меня, что ли, тут трете? Чего-то у меня уши чешутся.

– Это у тебя от непривычки к чистоте, – хмуро пошутила Натка.

– Да, мы говорим про тебя, – подтвердил Лид, пристально на него глядя. – Мне кажется, возраст для брака у тебя вполне нормальный, но для Наткиного и Сониного мира ты чересчур молод. Думаю, лучше сделать так: мы уйдем в другой мир и подождем там несколько месяцев, за которые для тебя пройдут несколько лет, и, когда ты сравняешься возрастом с Наткой, ты можешь тоже пройти через дыру и жить с нами в другом мире.

– Во спасибо-то, – растерянно сказал Геф, почесав затылок. – А почему это я должен столько ждать?

Лид удивленно поднял брови: видимо, это для него само собой разумелось, но все же ответил:

– Естественно, не должен. Но если ты вообще собираешься быть с ней, такие неудобства не должны тебе помешать.

– Да, вот некоторые, не будем показывать пальцем, дожидались своего счастья без малого триста лет, а ты тут физиономию кривишь, – ехидно заметила Натка.

– Триста восемнадцать, – уточнил король педантично. Геф взглянул на него со сложной смесью уважения, тоски и ужаса и перевел глаза на Натку.

– Знаешь что, я буду навещать тебя каждую неделю, – тут же смягчилась подруга. – То есть для тебя каждые семь месяцев… Или даже два раза в неделю. Каждые три месяца. А?

– Лады, – кивнул Геф сумрачно, явно прикидывая свое безрадостное существование на ближайшие несколько лет. Но Лид глядел на него с таким уверенным видом, а Натка так радостно повисла на шее, что он все же смягчился и ушел с подругой прогуляться по коридору – благо коридоры парламента годились не только для прогулок, но даже и для езды на велосипеде.

– Если мы приедем в Варсотию следующим летом, – нарушила я задумчивое молчание, – то у них пройдет 365 месяцев, а это…

– Чуть больше тридцати лет, – подсчитал король. – Что делать, Соня. Я тоже привык к этим простолюдинам. Зато мы сможем увидеть прогресс здешней науки и техники, так сказать, в ускоренном варианте.

– А если мы будем являться сюда раз в пару наших лет, то скоро станем живыми легендами, – хихикнула я. – Будем стоять с торжественными физиономиями и принимать чествования от правнуков сегодняшних людей.

– Очень может быть, – король тоже хихикнул. – Известно, что чем реже простолюдины видят человека, тем лучше о нем думают… Пойдем спать, Соня.

Провожать нас в дыру с толпой, чествованиями и помпой король своим бывшим подданным запретил, но от учеников мы, конечно, не смогли отвертеться. Тихим и мокрым осенним днем на нескольких машинах нас доставили к дыре. Луг под ногами чавкал, роща почти полностью облетела. Слепленная Лидом на троне статуя раскисла до состояния бесформенного кома…

Ученики выстроились печальной шеренгой, и мы принялись с ними обниматься, хлюпать носами и обещать, что будем приезжать по крайней мере раз в нашу неделю. Я похлопала по прическе расстроенной Мады, еще раз пожала руки близнецам, Лену, Адару и Соту и оглянулась на прочно вцепившуюся в Гефа Натку. Геф от расстройства выглядел старше и симпатичнее, чем есть. Иа начала кривить рот и вытирать слезы…

– Может, пойдемте?! – взмолилась я, чувствуя, что прощание того гляди превратится в панихиду. К счастью, Лид был со мной согласен.

– Да, пойдем. Мы видимся далеко не в последний раз, поэтому вовсе не обязательно так горевать. Геф, если ты хочешь дождаться Натку в здравом уме, ты должен вырабатывать терпение. До свидания всем.

– До свидания, ваше величество! – дружным тихим хором отозвались ученики. Лид улыбнулся, помахал им, взял меня за руку и потянул в дыру…

Я сделала шаг, и на меня пахнуло теплом. Горел закат, под ногами шуршала зеленая трава. Ну да, я совсем забыла, у нас же лето!

– Му-у, – протянул кто-то большой, надвинувшись на нас сбоку, и, лизнув мне руку, принялся жевать рукав.

– Ой, – умилилась я. – Корова!

– Чего ты сюсюкаешь, – проворчала еще немного расстроенная подруга. – Не видишь, эта белая, а наша черная была. Наверное, вторая смена…

Когда мы подошли к бабушкиному дому, закат уже почти догорел. Бабушка сидела на крыльце и при виде нас всплеснула руками и тихо заговорила:

– Господи, ребятки мои! Помирились? Вот молодцы! А что это вы, девчонки, на себя нацепили в такую жару-то, как обмороженные? А ты зачем так подстригся-то, а? Ты лучше уж обрежься под машинку, как нормальные мальчики ходят…

– Я… – ошарашено начал король, явно не желающий превращаться в «нормального мальчика», но бабушка не дала ему договорить и продолжила так же тихо восклицать:

– А загорелые какие! И ты загорел, а говорил, у тебя родители рыжие! А похудели-то как, господи! Два дня вас не было, а будто месяц не кушали! Ну давайте, давайте скорее в дом. Сонечка, родителям позвони, я их успокоила вчера, конечно, но на всякий случай-то…

– С твоего мобильника. Я свой, понимаешь, потеряла… – смущенно уточнила я. Бабушка вдруг вздрогнула.

– Ты чего так кричишь-то, Сонечка? Я тебя хорошо слышу.

– Я не кричу, – удивилась я.

– И слова тянешь как… Ты не заикаться у меня начала? – озаботился бабушка.

– Соня не заикается, – попытался успокоить ее Лид. Не тут-то было: теперь бабушка уставилась на него:

– А ты чего с таким акцентом вдруг говорить стал? Ты ж говорил хорошо. Ты к своим, что ли, ездил? Как они за два дня тебя обработали.

Тут я поняла, что бабушка говорит вовсе не тихо, а совершенно нормально, а мы привыкли к варсотскому языку и теперь тянем слова и орем дурными голосами, и порадовалась, что родители приедут еще не скоро.

– Бабушка-а, не обращай внима-ания-а, это пройдет, – сказала я, пытаясь не очень тянуть слова и вопить. – Просто Лид – варсот, а у них такой характерный язы-ык, что мы заразили-ись…

– Варсот? – бабушка повернулась к Лиду и вручила ему батон колбасы. – А ты не из цыган, часом?

– Нет, – сказал Лид и рассмеялся.

– Смеется, ишь ты, – пробормотала бабушка. – А то какой смурной ходил. Вы что-то за два дня как по новой на свет родились…

Натка откинула назад сбившийся капюшон своего шерстяного варсотского платья и сказала:

– А может, и так.

* * *

Электричка громко стучала. За грязноватым подмерзшим окном быстро проносились снежные поля. Вагон был почти совсем пустой – кроме нас с Лидом, нашей трехлетней дочки Лизы и Гефа с Наткой в нем никого не было.

Мы сидели напротив, разглядывая друг друга с большим интересом – Геф и Натка только-только вернулись из годичной командировки по делам Гефовой инженерно-строительной работы, и мы, как встретились, сразу же поехали к дыре между мирами, решив наболтаться по дороге.

– Обалдеть, как Лизка выросла! – прервала короткое молчание моя подруга и попыталась пощупать светлые кудрявые волосы нашей дочки. Лиза поспешно, но с королевским достоинством увернулась от ее руки и прилипла носом к окну. Натка расхохоталась.

– Ты меня забыла, да, Лиз? Помнишь тетю Наташу?

– Нет, не помню, – пробормотала дочь по-варсотски – она всегда, когда стеснялась, начинала говорить на этом языке, и тут же, перейдя на русский, завопила:

– Мама! Смотри, домики! Приехали?!

– Нет, еще рано, это другие деревни, – ответил за меня Лид, взглянув на часы из-под очков. – Сядь спокойно и не кричи так.

Лиза покорно отлипла от окна, вывернула из-под себя ноги, распрямилась и уселась с постным видом, выложив руки на колени.

– Во послушная, – одобрил Геф. – А нашему Лешке хоть кол на голове теши. Два года, а хулиган. Я еще не рассказывал, как мы его по всему строительному объекту искали?

– Рассказывал пять раз, – оповестила Натка. – Он бы нам и тут показал, но у него, слава богу, насморк, я его с бабушкой оставила… Лид, слушай, только сейчас заметила, что ты в очках. Для форсу, что ли?

– Да нет, какой там форс, – махнул Лид рукой. – За компом сижу постоянно, вот зрение и посадил.

– Ну, зрение я тебе выправлю, – пообещал Геф, бодро потерев красноватые от холода руки. – Парочку деревьев только наберу…

– Спасибо, – кивнул Лид, покопался в своей сумке, достал оттуда ноутбук и воткнулся туда. Геф и Натка уставились в окно, что-то там разглядывая, Лиза, позабыв, что она их боится, подавала оживленные реплики то по-русски, то по-варсотски. Я же, глядя на них всех рассеянным взглядом, вспоминала времена, когда мы только вернулись из Варсотии после свержения Сьедина.

Конечно, приехавшие родители, тогда, мягко говоря, сильно удивились, увидев, какого размера и вида теперь стала моя комната, и совсем уж обалдели, когда я представила им Лида, сказала, что он бывший король и мой будущий муж и жить будет у нас, поскольку дома у него нету. Для убедительности Лид продемонстрировал несколько картинок, и нам с трудом поверили. С женитьбой тоже обошлось почти без скандалов, хотя родители проворчали, что я даже короля ухитрилась найти бездомного, без документов и без работы. Я в качестве ответа расколотила парочку тарелок и одну чашку, и все снова стало тихо-мирно.

У Натки с Гефом дела были, конечно, похуже: несколько месяцев подруга растила своего жениха, наведываясь в Варсотию чуть ли не через день, потому что опасалась, что за долгий срок он, чего доброго, положит глаз на кого-то другого. Глаза Геф не положил, но нервы у обоих наконец не выдержали, и они воссоединились раньше срока. Геф остался младше Натки, только теперь все-таки не на шесть лет, а на два года, зато моя подруга перестала быть нервной и дерганой и начала нормально есть. С учебой и работой, как я опасалась, будет хуже, однако все тоже сложилось благополучно. Поднабрав себе сил с помощью нескольких несчастных деревьев и кустов, Лид соорудил им с Гефом вполне приличные документы, и оба принялись в поте лица учиться, готовясь поступать кто куда: Геф – на строительный факультет, а король – на дизайнерский. Учились они заочно – отчасти потому, что туда легче поступить и было хуже видно их пробелы в знаниях, а отчасти потому, что оба работали. Лида и без всякого образования разрывали заказчики – он, пользуясь своими «мультиками» и компьютерными технологиями, делал оформление и видеоряды для концертов, а Геф просто пристроился помощником инженера. В Варсотию мы старались наведываться как можно чаще, но это не всегда получалось, и для местных жителей мы, как и предупреждал Лид, постепенно начали превращаться в живую легенду. Я очень надеялась, что в этот визит нас попросту не узнают – все-таки Геф в пушистой ушанке и дутой куртке, Натка с перекрашенной в медный цвет шевелюрой, Лид в черном пальто, в очках и с волосами, забранными в хвост, и я в красном пуховике и с относительно короткой стрижкой не очень-то походили на тех, кто когда-то помогал народу Варсотии свергать Сьедина. А Лизы Варсотия еще вообще не видела…

– А там лето или зима? – приставала тем временем упомянутая Лиза к Натке.

– Да кто ж его знает, принцесса Елизавета, – отозвалась подруга. – Сезон не угадаешь. Ну, если что, куртки снимем.

– Я принцесса?! – встрепенулась Лиза, подскочив на сиденье.

– Ну да, ты же дочь короля.

– Сейчас я не король, так что это не считается, – отрезал Лид, выглянув из-за экрана ноутбука. – Натка, не морочь ей голову, она и так всем в детском саду рассказала о своем происхождении.

– А еще я вылечила кошку! – вдруг перескочила мысль Лизы. – У нее была лапа, а я положила на нее руку, сделала вот так, и…

– Нету лапы, – хмыкнул Геф. Лиза обиделась, вскинула голову, глянула на него свысока своими двухцветными зелено-голубыми глазами и отчеканила:

– Ты совсем, наверное, тупой простолюдин! У нее лапа болела!

Услышав про тупых простолюдинов, Натка с Гефом повалились друг на друга от смеха. Лид схлопнул компьютер и строго сказал по-варсотски:

– Лиза, перестань. Высокородные никогда не должны унижаться до пререканий с простолюдинами.

– Ох, как я тебя давно не видела, твое величество! – в восторге воскликнула Натка, утирая выступившие от смеха слезы. Я вздохнула:

– Лид, ну ты нашел, что сказать…

– Я просто имел в виду, что если уж она так подчеркивает свою принадлежность к высокородным, то пусть и ведет себя подобающе. Какой титул, такая и ответственность, – пояснил Лид.

– Тьфу ты! – наконец рассердилась я. – Ничего она не подчеркивает, она еще маленькая, чтобы подчеркивать! Она просто так мелет чепуху, и ты вместе с ней!

– Это в вашем средневековье детей от взрослых не отличали!!! – завопила вдруг Лиза на весь вагон. Заметив, что мы все умолкли и ошарашено на нее смотрим, она пояснила:

– Мама это обычно папе говорит, когда он говорит мне непонятные слова. А средневековье – это что?

– Это время, в котором жил папа, пока его не заколдовали, – пояснила я. Лиза кивнула – историю заколдовывания и расколдовывания Лида она, понятное дело, знала. Тут двери электрички зашипели, и неразборчивый голос машиниста что-то прорявкал.

– Ой, чего мы сидим-то! – вскочила Натка. – Наша остановка!

Выскочив из электрички в последний момент, мы сошли с расчищенного перрона в поле и тут же по колено утонули в снегу. Лид одной рукой поднял барахтающуюся Лизу, а другой подхватил спотыкающуюся меня. Натка и Геф, тоже кое-как выровнявшись, побрели впереди нас, работая снегоочистителями.

– Найдем мы дыру-то? – пропыхтела я, чувствуя, как в сапоги насыпается все больше снега. – Лид, ты ее узнаешь?

– Я узнаю, – обернулась через плечо Натка. – Я ее, проклятую, после того, как тут Гефа выращивала, и во сне узнаю теперь… Нам вон туда.

Мы сменили направление и, оставляя за собой широкую снежную колею, протопали к замерзшей речке. Дыру и правда первой обнаружила Натка – она остановилась, помахала в воздухе рукой, и в какой-то момент рука эта вдруг исчезла по локоть.

– Ну, говорила я? – закричала она, вытаскивая руку обратно. – Кстати, по-моему, там тепло. Пошли?

Не дожидаясь ответа, она повернулась и растворилась в воздухе. Геф зашел следом. За Гефом двинулся Лид с Лизой, которая вдруг начала вырываться и вопить, что не хочет исчезать.

– Лиза, успокойся, – начала я и обнаружила, что говорю с пустым местом. Я поспешно сделала шаг вперед.

Меня окатило жаром, как будто я залезла в вагон метро в час пик. В Варсотии явно был разгар лета – солнце стояло в середине безоблачного неба и шпарило так, что я вспотела за одно мгновенье. Вокруг меня все поспешно расстегивали и сбрасывали верхнюю одежду; Лид, уже оставшийся в рубашке и брюках, выпутывал Лизу из дутого пуховичка с кучей застежек. Я тоже скинула пуховик и толстые сапоги на меху и огляделась. Под ногами шуршала слегка пожелтевшая от жары трава, роща вдали выглядела пыльно-зеленой – похоже, тут давненько не было дождя. Над нами со свистом пронеслось несколько самолетов – до реактивных двигателей варсоты успели дойти в наше прошлое появление, то есть лет пятнадцать назад, а неподалеку как раз находился аэродром. Со стороны дороги доносился постоянный ровный шум: хотя машины стали гораздо менее громкими, зато их количество сильно увеличилось.

– Дачники в город возвращаются, – подумала вслух я, повернулась и ойкнула.

Рядом с пустующим каменным троном, который уже немного потрескался и оброс мхом, стоял обращенный в статую Сьедин! На лице его была все такая же мерзкая улыбка, рука застыла на полувзмахе, и повернут он был так, что, казалось, собирался присесть на трон, но вдруг передумал.