Текст книги "Король и спасительница"

Автор книги: Кристина Выборнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

– Тьфу ты, Соня, мне не плевать на всех! – парадоксально выразился король, тоже повышая голос. – Мне не плевать на тебя, поэтому я стараюсь вести себя так, чтобы ты была довольна. Что для этого делать, я знал. А сейчас ты снова противоречишь сама себе и меняешь условия!

– Где это я противоречу?

Лид глубоко вздохнул.

– Когда ты только меня расколдовала, мы договорились о том, что я не буду заколдовывать твоих простолюдинов смертельным колдовством и не буду с ними разговаривать. Я помню, что обещал. Разве я это хотя бы один раз нарушил по своей воле?

– Ну нет, – буркнула я, глядя в землю.

– Вот именно, – продолжил отчитывать меня омерзительный король. – А ты почему-то разозлилась, когда я превратил в животное ребенка твоих родственников, хотя это далеко не смертельное колдовство. Еще ты злилась, что я не разговариваю с простолюдинами, хотя сама просила с ними не разговаривать. Поскольку другого выхода не было, мне пришлось самому свое обещание и нарушить, начать говорить, тогда ты почему-то успокоилась… Теперь ты злишься из-за того, что я не спас какого-то простолюдинского ребенка, который имел глупость заниматься тем, что он не умеет. Ты не предупреждала меня, что нужно спасать всех простолюдинов от их глупостей, да еще и в твое отсутствие.

– Господи, я не знала, что об этом нужно предупреждать! – чуть не плача, сказала я. – Я даже об этом не задумывалась! Это же естественно: помочь человеку!

– То, что для тебя естественно, для меня далеко не очевидно, – отрезал Лид. – С твоей точки зрения это, как ты говоришь, человек, а с моей – простолюдин, да еще и чужой. Чтобы ты лучше поняла, для меня это все равно, что никто. Если о сохранности простолюдинов своего мира мы еще можем заботиться, поскольку это наша, так сказать, вотчина… Но и там «заботиться» это не значит предупреждать каждый несчастный случай своими силами. Скорее, устраивать жизнь так, чтобы этих случаев было меньше.

– Но тут ведь жизнь не устроена… А если бы он погиб… – прошептала я. Лид по своей королевской привычке вскинул голову, в его ответном голосе прозвучали стальные нотки:

– Соня, я давно понял, что ты хотела сказать. Ты опять имела в виду ваше сострадание и так далее. Разве для тебя до сих пор не очевидно, что я этого не имею? Я, конечно, подлаживаюсь под твое восприятие, чтобы порадовать тебя, но это не значит, что я превратился в здешнего плебея. Ты моя спасительница, я чту тебя за это, но я сразу видел, что ты другая и твое восприятие мира не такое, как у меня. Если бы я так же, как ты, проявлял возмущение криками по поводу каждого нашего несходства, я бы давно остался без голоса. Ты не во всем соответствуешь тому, чего можно ожидать от высокородной дамы, вряд ли это можно изменить, поэтому я просто старался подлаживаться под тебя. Но ты, по-моему, принимаешь меня за кого-то другого, – вдруг повторил он слова Натки. – Я и не плебей, и не из этого мира, и такое поведение, какое тебе привычно, для меня неестественно. Я слежу за собой при тебе, но в другие моменты я все равно буду поступать так, как считаю правильным я сам.

– То есть не помочь ребенку это очень благородно, правильно и достойно короля? – поинтересовалась я нехотя, еле ворочая языком от понимания бесполезности наших прений.

– Что такое «правильно», я вообще не представляю, – отозвался Лид холодно. – Благородный я по происхождению, и никогда не слышал, чтобы благородные манипулировали словами типа «правильно» или «верно». Скорее «должно-не должно». И заниматься мелочами действительно недостойно короля. По крайней мере, я не вижу в этом никакого смысла. Тебя же, чтобы хотя бы ты порадовалась спасению, с нами не было.

– Не было, а я все равно узнала. Видишь?

– Вижу. Мне часто трудно предсказывать твои реакции, они для меня нелогичны. Это просто очередной случай.

– Действительно, – тихо согласилась я и продолжила сдавленным голосом: – Только не очередной, а пусть будет последний… Вход в твой мир отсюда близко, так что уходи, пожалуйста, к себе. Я тебя и правда принимала не за того, а с тобой настоящим я никогда не договорюсь. Меня от такого поведения с души воротит.

– Хорошо, если ты мне приказываешь, я уйду, – голос Лида, в отличие от моего, был не сдавленным, а вполне спокойным: либо его королевское величество так хорошо умело владеть собой, либо тоже понимало, что лучше завершить наше общение именно сейчас.

– Только жителей своих не заколдовывай. Помнишь, ты обещал, – буркнула я мрачно.

Лид посмотрел на меня. Взгляд его был прямым, но непроницаемым и прохладным, как у Снежной королевы мужского пола: никаких тебе бездомных собак. Впрочем, может, я сама себе это бездомно-собачье выражение и придумала, как и остальные человеческие черты короля?

– Что я-то обещал, я всегда помню, – произнес он значительно. – И заколдовывать жителей моего мира за то, что они когда-то заколдовали меня, я не буду… – он чуть приподнял правую руку, на которой еще были видны слабые следы ожога, и сразу же опустил ее.

– Прощай, Соня. Благодарю тебя за то, что спасла меня.

– Прощай, Лид, – отозвалась я и проглотила огромный комок в горле. Король медленно повернулся ко мне спиной. Я решила было, что он исчезнет, но он просто ушел по тропинке вглубь сада. А, ну да, ему же на луг…

Пару минут я стояла неподвижно, сминая подол платья и борясь с собственными ногами, которые вдруг захотели понестись следом за королем.

«А смысл-то какой? – сказала я себе. – Ты что, будешь приносить ему извинения? За что? Лучше стой тут, а то совсем плохо будет».

Постояв еще немного, я неожиданно для себя сорвалась с места и стремглав понеслась в конец сада. Сад был пустым. Переводя дыхание, я уперлась ладонями в калитку, глядя в щель между досками, есть ли кто на лугу, и готовясь к спринту. Но на лугу никого не было, и на меня навалилась жуткая пустота. Даже не знаю, что это было: то ли злость на Лида, что он оказался вообще не таким, как я думала, то ли обида, что мой красивый сон так некрасиво сбылся, то ли что-то вроде чувства разочарованного собственничества по отношению к королю: кто мне теперь будет наколдовывать что угодно и бежать во все стороны по любому моему капризу?.. От современных парней такого отношения не дождешься… Тут на меня вдруг нахлынули воспоминания о приключениях в Сьединовом королевстве, о том, как король сердито пихал меня в окно и обнимал перед тем, как сигануть в воду с десяти метров, и как он потом простужено чихал и спал у меня на ногах; о его картинках…

Тут мне стало совсем плохо. Не знаю, что бы я вытворила, но тут послышался топот босых пяток, и по тропинке ко мне прилетела обеспокоенная Натка.

– Э, Сонька, ты чего? – сказала она, пытаясь отодрать меня от калитки и заглянуть в лицо. – Ты чего ревешь-то? Опять наше величество довело? Где оно, кстати?

– Вы-ы-ыгнала-а-а! – завыла я на всю деревню.

– Блин, – емко выразилась подруга. – Чего бы вот мне раньше не прийти. Куда он потопал?

– К себе! В страну! Совсем выгнала! Мы же хотели… Ну невозможно с ним, Нат.

– Это-то конечно, – неожиданно согласилась подруга. – Я еще удивлялась, как ты с ним столько времени проводишь.

– Так, может, и ладно, Нат, а? К лучшему это?

– Ну ясно, к лучшему. Родители твои приехали бы, куда бы мы его дели? Не до пенсии же прятать…

– И проблем от него была куча.

– Да вообще одни проблемы.

– А что я реву, так это привыкла просто… Как-то неожиданно… Пройдет?

– Конечно, пройдет! – воскликнула Натка с энтузиазмом.

– Ага-а, – сказала я, икая. – Потому что сил уже нет.

– Ну нет – и не надо. Пошли, пошли, – приговаривала подруга, отрывая меня от калитки и таща за руку в сад. Я покорно волоклась за ней, не понимая, на каком я свете.

Следующие несколько часов я запомнила плохо. Кажется, Натка подлила мне в чай бабушкиного валокордина, потому что я уснула и проснулась уже когда стемнело. Голова была тяжелая, в груди тоже было тяжело. С трудом я подавила в себе желание пойти на терраску, где мы с королем обычно сидели в это время, и, злобно сжав зубы, принялась ходить по комнате из угла в угол. Натка молча наблюдала за мной, но не трогала, зная по опыту, что мне нужна разрядка. Бабушка, не обладающая подругиной тактичностью, да, к тому же, сама расстроенная, только выйдя из своей комнатки, тут же поинтересовалась:

– Ты чего бегаешь-то, Сонечка?

– А она просто так, – объяснила Натка.

– А Лид-то где?

– Эм-м-м… Скажем так, уехал.

– Вы что, поссорились? – всплеснула руками бабушка. – Ну как же так, что случилось?

– Бабушка!.. – застонала я, хватаясь за голову.

– Нина Алексеевна, ей не до того, – перевела Натка.

– Ну так ты мне расскажи, – потребовала бабушка.

– Они… Как бы это сказать… Уж очень разные были. Прямо-таки из разных социальных слоев. Вот.

– Какие еще слои? Какая разница, слои или не слои, такой хороший парень… – запричитала бабушка.

– Это вы, Нина Алексеевна, просто его плохо знаете, – стойко отвечала Натка.

– Это вы, девчонки, людей плохо знаете! – подбоченившись, расстроено закричала бабушка. – А я сразу вижу, кто хороший, а кто чепуха безголовая! Вот этот ее однокурсник по институту, Сашка, что ли, в городе его видела – вот он чепуха!

– Не могу с вами не согласиться, – фыркнула Натка.

– А Лид не чепуха!

– Ну, может, не чепуха. Но он такой сложный, что нормально общаться с ним невозможно.

– Сложный… Все вам простых подавай. Где теперь хорошего такого парня найдешь? Так тебя любил, все за тобой ходил, а ты…

– Если он так меня любил!!! – заорала я, не выдержав. – То чего это я должна его искать?! Пусть сам приходит и ходит за мной дальше, а я тут ни при чем!!!

С этими словами я вынеслась в сени и с грохотом захлопнула дверь…

На другой день ничего кардинально не изменилось, разве только бабушка перестала ко мне приставать, видимо, поддавшись на уговоры Натки. Но мерзкая тяжесть в груди и желание расшибить что-нибудь об кого-нибудь все еще нарастали во мне. От безысходности я прошлась по саду, пиная ни в чем не повинные кусты смородины, но это мне особенно не помогло. Натка следила за мной из-под яблони, делая вид, что читает, и ждала, пока я выдохнусь.

Выдохлась я часам к девяти вечера. Притащившись к подруге под яблоню, я плюхнулась на траву, скорчилась, обняв колени, и жалобно проскулила:

– Нат, ведь должно же стать легче?

– Ясно, должно, всю жизнь убиваться, что ли.

– А почему не легче?

– Ты чего, шутишь? Один день всего прошел! Помнишь, сколько ты ревела, когда тебя Вовка бросил?

– Какой Вовка?

– Ну и ну. Который в школе еще, в одиннадцатом.

– А-а-а, – с трудом вспомнила я. – Так он же вообще идиот какой-то был.

– Вот именно. Если ты по идиоту неделю ревела, что уж про короля говорить.

– Он тоже на идиота тянет.

– Да нет, наше величество было умное, – неожиданно запротестовала подруга. – По-своему, конечно. Ум у него практический такой. Типа как так схитрить или пригрозить, чтобы чего тебе надо от всех добиться. Так он же, считай, политик, да еще и наследственный. У них там, небось, гены уже в виде скипетра и державы, а ты хочешь от него чего-то.

– Не «чего-то», а чтоб не врал и не притворялся.

– Так он и не врал. А если бы не притворялся, ты бы его уже недели две назад отсюда выставила, а то он этого не понимал.

– А чего ему надо-то было, Нат?

– А ты сама как думаешь? – подруга фыркнула.

– Я просто думала, что я для него… Что он меня…

– Ну конечно, ты для него и он тебя. За километр видно было. Но толку-то в этом? Ты думаешь, что каждый, кто в тебя втюрится, тут же должен стать таким, как ты себе идеал представляла?

– Да какой там идеал, – махнула рукой я. – Хоть бы на людей не плевал и простолюдинами не обзывался… Это я чего, много хочу?

– По отношению к королю-то?! А ты думаешь, мало, что ли? Он уж такой есть.

– Мне не нравится, какой он есть!

– Ну так ты его и выгнала: сиди радуйся… И нечего драться, – опытная Натка ловко увернулась от моих тянущихся рук и отсела подальше. – Что делать, Сонька. Нельзя же только с куском человека дело иметь, все остальное тоже брать приходится…

– Не хочу все остальное! – стукнула я по яблоне.

– Ну так и сиди.

– И сижу.

…На второй день мое состояние изменилось, но отнюдь не в лучшую сторону. Теперь на место злости пришла тоска. Игнорируя бабушку и Натку, я торчала в кухонном углу возле печки практически целый день, только к вечеру, как заблудший таракан, выползла на воздух.

– Что, не звонил он тебе? – тут же поинтересовалась бабушка, которая стирала в саду.

– Да откуда ему там звонить, – сказала я в сердцах и ушла под яблоню. Натка пошла за мной, и мы повторили вчерашний разговор, изредка переставляя слова. После этого мне всю ночь снилось, как я ругаюсь с королем. Но самое страшное было не это, а то, что я проснулась и осознала, что ругаться мне больше не с кем. Неожиданно я осознала еще одну вещь: я теперь Лида и увижу только во сне! Это ведь не Земля, где зашел в интернет и хотя бы на фото поглядел. Мы никогда не увидимся! Совсем никогда!

Тут из меня потек слезный ручей. Бабушка была на кухне, так что громко реветь я не стала, подавила основные потоки и на трясущихся ногах пошла разыскивать Натку. Подруга сидела на лавочке и озабоченно ела котлету. Я молча схватила ее за руку, подняла и потащила за собой. Увидев знакомую яблоню, Натка впала в панику и заорала:

– Нет уж, Сонька, давай лучше возле дома посидим!

– Я не могу возле дома. Я реву, – объяснила я, вытираясь подолом.

– Ну и ладно, поревешь и перестанешь.

– Нат, а получается, что мы ведь никогда…

– Ну а что ты хотела, если ты его сама выгнала? – скороговоркой затараторила подруга и сунула мне под нос половину котлеты. – Что ж он к тебе пойдет, он же у нас высокородный и все такое, типа своего спасителя не смеет ослушаться…

– Да уж, как что хорошее, так он не смеет…

– А ты уверена, что если он припрется обратно, это будет что-то хорошее?

Я откусила котлету и примолкла. Остаток дня мы сидели возле дома и вели тот же разговор, что и под яблоней. Бабушка молча и сочувственно приносила нам еду.

…В какой-то момент я будто бы очнулась ото сна, встряхнулась и посмотрела на часы. Было уже десять, за кустами сирени краснел закат. Потом я огляделась вокруг и увидела лавочку, заставленную пустыми тарелками из-под наших обедов и ужинов и Натку, остервенело чешущую искусанные комарами голые ноги. Поймав мой взгляд, подруга тоже посмотрела на меня и спросила несколько севшим голосом:

– Ну чего? Очухалась, что ли?

– Вроде бы, – отозвалась я неуверенно, попыталась осторожно подумать о короле, и тут на меня снова накатило.

– Нат, – затянула я. – А мы ведь никогда…

– Да почему никогда-то?! – вышла из себя Натка. – Вон на лугу дыра, пропихивайся в нее и вперед, в объятия нашего величества!

– Дыра! – я даже привстала, так как умудрилась совсем забыть про такую возможность. – Нат, а если он ее закрыл? Он же умеет!

Подруга снисходительно на меня глянула.

– Он что, по-твоему, дурак, что ли? На что хочешь спорим, на месте она. Можно прямо сейчас туда пойти, наше величество вытащить и дальше с ним валандаться!

– Почему сразу «валандаться»? – обиделась я. – На самом деле хорошего даже больше было, правда?

– Правда, почему нет.

– А если его так воспитали, так кто же виноват?

– Теперь мы… То есть я хочу сказать – никто.

– Нат! Да у тебя свое мнение-то есть?! – разозлилась я. Подруга опасливо покосилась на меня.

– Ну, мало ли, какое у меня там мнение… Ты еще драться полезешь, я тебя знаю…

– А ну говори! – потребовала я угрожающе.

– Да чего тебе говорить? По-моему, его величество, конечно, не фонтан. Наследственность у него странная, детство тяжелое. Ты с ним если свяжешься, хлебнешь, это факт. Причем этот случай еще цветочками покажется. Но с другой стороны, если на все это плюнуть, то он парень хороший. Да и тебе подходит. И ты ему нравишься, это мягко сказано. В принципе, и людям его можно обучить помогать. Знаешь, как собачку, дрессировкой. Если ты от него не будешь все время требовать кристальной честности и чтобы он превратился в твоего принца, то вы, глядишь, и сживетесь. В общем, что есть, то есть, все равно другого короля взять негде. Думай, Сонька.

Я и правда задумалась. Слезы высохли, мозги переключились в более деловое русло. Я честно попыталась прикинуть, насколько мне нужен Лид и готова ли я терпеть жуткие черты его характера и мировоззрения ради его достоинств?

Трезвого анализа не вышло, все время вспоминалась какая-то фигня: то как он совал руку в кипяток, то как расписывал Ирин браслет, то как мы смотрели на звезды в мире Долгой Ночи, то опять картинки…

– Пошли в дыру, – сказала я, махнув рукой, и решительно встала.

– Э, куда! – Натка ухватила меня за руку. – На ночь глядя? А чего Нине Алексеевне скажем? Ведь неизвестно, насколько мы туда запихнемся. И собраться надо. Еда, одежда. Кто его знает, куда там это оскорбленное величество от дыры убрело. Его еще теперь найди… Короче, давай завтра утром, а то и днем. Если не передумаешь.

– Эх, передумать бы надо, – вздохнула я, впрочем, без особой надежды, и пошла в дом собираться.

Бабушке мы сказали полуправду, сообщив, что отправляемся за Лидом мириться, что дорога неблизкая, и мобильной связи с нами может несколько дней не быть. Бабушка наше решение крайне одобрила и пообещала успокоить родителей. В общем, из нее вышел бы отличный Лидов верноподданный. Помимо всего прочего, увидев, что мы собираемся, она наготовила нам еды и настойчиво совала теплые вещи. Мы, памятуя о том, что в мире короля было лето, пытались отказаться, но по паре брюк и по шерстяной кофте на каждую нам все же перепало. Засыпала я, подпирая спиной лежащий рядом туго набитый рюкзак, но впервые за эти дни относительно спокойно…

Проснулась я рано – часов в восемь, и, поняв, что будить Натку бессмысленно, тихонько пошла на терраску пить чай. На улице было серо, небо заволокло низкими тучами, ветер с шумом гнул кусты сирени. То ли терраску продувало, то ли меня просто колотила дрожь, но я обхватила себя руками за плечи и принялась нервно трясти ногой, раздумывая, как я буду разговаривать с Лидом при встрече. А если он еще не отошел за эти три дня? Ведь его величество, кажется, обиделось…

Чтобы отвлечься от нервных мыслей, я стала допихивать в рюкзак вещи, которые потенциально могли бы нам пригодиться. Когда молнии окончательно перестали застегиваться, я махнула рукой и уселась на бывшую Лидову кровать, не зная, чем еще убить время.

Но тут, к счастью, из сеней послышались шаркающие шаги. Я подумала было, что это бабушка, но это оказалась заспанная донельзя Натка с одним открытым глазом.

– Ты чего рюкзак по полу таскаешь? – укоризненно поинтересовалась она.

– Собираюсь я. Как-то сон не идет.

– Наверное, он весь у меня остался, сон, то есть… – подруга зевнула во весь рот и обреченно посмотрела на меня. – Ну ладно, щас я соберусь…

Наткино «щас» затянулось почти до одиннадцати утра: только к этому времени она пришла в себя и выразила готовность куда-либо двигаться. На улице по-прежнему дуло, но дождя не было. Бабушка выдала нам от плохой погоды так называемые «ветровочки», которые подозрительно походили на старые куртки моего папы, и добавила еще один пакетик с бутербродами.

– Ну, мы пошли, – наконец-то выйдя за порог, сказала я. Бабушка кивнула и строго произнесла:

– Давайте там, не ссорьтесь. И без него не возвращайся!

– Постараемся, – буркнула я и потащилась следом за Наткой в сад, закрывая лицо воротником от ветра.

В этот раз с нами не было короля, чтобы распугивать луговых коров, и теперь дело обстояло наоборот: коровы распугивали нас. Из-за трех кругов вокруг быков и коня наш путь к дыре сильно удлинился, но наконец-то показалась и река.

– Нат, – забеспокоилась я. – А если мы дыру не найдем?

– Будем искать. Да я помню, где она.

– А если ее там нету?!

– Да есть, есть. Чтобы мне всю жизнь каждый день термех сдавать! – поклялась Натка. От этой страшной клятвы я немного успокоилась, но все равно не могла как следует унять колотящееся сердце.

Место, где должна быть дыра, мы узнали по характерному пятну темного клевера. В опасной близости от этого пятна паслась огромная черная корова на длиннющей цепи.

– Ой, черт, – сказала Натка. – Ну ладно, ничего, она вроде не злая. Давай ты будешь за ней смотреть, а я – искать, откуда видно колонну.

Не дожидаясь моего ответа, она принялась перетаптываться по пятачку, а я посмотрела на корову. Корова подняла большие глаза и тоже уставилась на меня. Потом тряхнула головой и пошла к нам, волоча по траве цепь.

– Натка, – сказала я предостерегающе, – она к нам идет. Ты дыру нашла?

– Не совсем, – отозвалась подруга, нервно оглядываясь. – Но так или иначе, этот пятак скоро кончится, так что…

Я испуганно глянула на нее. Неужели дыра все-таки закрыта? Нет, такого быть не может… А если и правда?! От ужаса я совсем забыла про бредущую к нам корову, и она сама напомнила о себе, ткнув мокрой мордой меня в шею. Я нетерпеливо отодвинула морду ладонью, а другой рукой постучала по подруге.

– Ну что, Нат, наш…

Я умолкла на полуслове, потому что окружающий мир щелкнул, и в глаза мне ударило солнце. Я увидела трон и чуть не заплакала от облегчения. Натка тоже выглядела довольной.

– Ну вот, – сказала она, засучивая бесконечные рукава своей ветровки. – Я же говорила… Э, а она-то тут зачем?!

– Кто?

Подруга кивнула назад. Я обернулась и увидела, что за моей спиной с застенчивым видом стоит корова, а ее цепь тянется из пустоты, начинаясь прямо в воздухе.

– Ой, – отскочила в сторону я.

– Это ты ее, что ли, сюда притащила? – поинтересовалась Натка и махнула на корову рукавом:

– Кш, пошла!

Корова попятилась, но никуда не делась. Мы огорченно посмотрели друг на друга.

– Ну вот, не было печали, – наконец, проворчала Натка. – Теперь ее обратно тащить. Она же чья-то.

– Не знаю, чья. Ну давай попробуем ее вернуть… – отозвалась я без особого энтузиазма.

Следующие пять минут мы в поте лица пытались запихать корову обратно в дыру, но отдельно этого сделать никак не удавалось. Только если Натка клала одну руку на животное, а вторую – на трон, они обе временно исчезали из этого мира, а потом со щелчком появлялись в том же составе.

– Нат, да в чем дело-то? – сердито сказала наконец я, разозленная глупой задержкой.

– Она за мной идет, вот в чем. И не отвязывается.

– Так, может, оставим ее, где есть?

– По-моему, не стоит. Там цепь как-то странно в воздухе натянута, как бы наши жители сюда не зарулили.

Корова, пользуясь паузой, начала щипать местную траву. Натка вздохнула.

– Сонь, может, ты попробуешь?

– Может, лучше ты? – протянула я умоляюще – мне почему-то казалось, что как только я выйду из Лидового мира, во второй раз попасть туда больше не смогу. Натка снизошла к моим капризам, опять положила руки на корову и трон, и снова они с животным несколько раз появились и исчезли. При последнем появлении у Натки было лицо, однозначно говорящее о том, что ей все надоело. Она и корова снова пропали, и на этот раз их не было довольно долго. Наконец я посмотрела на часы, увидела, что прошло пять минут, и, не на шутку забеспокоившись, уже протянула руку в сторону трона, когда передо мной снова возникли Натка и корова. Только в этот раз с локтя подруги свисала намотанная цепь, завершающаяся грязным стальным колышком.

– Короче, Сонька, отогнать я ее не смогла, так что просто отвязала, – сообщила Натка и с размаху вонзила колышек в землю. Корова опять начала щипать траву.

– А что вы там так долго делали? Друг за другом гонялись? – спросила я.

– Почему долго-то? По-моему, даже полминуты не прошло.

– Как полминуты! Пять минут или даже больше!

– Ладно, какая разница… Ого.

Натка застыла, глядя вдаль. Я, наконец, тоже туда поглядела и удивилась.

В Лидовом мире явно давно и прочно царила осень. Листья на кустах и деревьях стали ярко-красного и рыжего цвета, трава выцвела и пожелтела. Хотя было безоблачно и сухо, но отнюдь не тепло – ветер дул не хуже, чем в деревне у бабушки. Я в недоумении поглядела на темно-красную стену леса вдали и пожала плечами:

– Сезоны у них тут быстро сменяются, что ли… Хорошо хоть теплую одежду взяли.

– Ну и куда пойдем? – Натка оглядела пустынный луг.

– Наверное, к лесу, Лид говорил, что если его пройти, то за ним начинается город.

– Да, только его, вот именно, вначале пройти надо… Ты спички взяла?

– Угу.

– Ну пошли.

Мы пошуршали по высокой траве. Пасущаяся возле трона корова выдала нам вслед задумчивое «му». Все шло как-то не так. Никакого намека на присутствие Лида, бесконечное поле, спокойно светящее сверху белое солнце… Ко мне в голову начали закрадываться нехорошие мысли о том, что мы можем никогда и не найти короля среди этих необъятных просторов. Правда, когда я озвучила эти мысли Натке, она успокоила меня:

– Да ладно, этот уж не потеряется. Зуб даю, скоро мы встретим каких-нибудь стонущих под его игом жителей.

– Ты думаешь, он опять захватил власть?

– А почему бы и нет. Это же его страна… Уф, наконец-то лес.

– Наконец-то? – переспросила я в сомнении, глядя в темную чащу. Местные деревья походили скорее на очень высокие кусты со спутанными серыми стволами, через которые было трудно пролезть. Внизу стояла сухая трава, посыпанная опавшими листьями. Что-то слегка потрескивало и ворковало – наверное, какие-то птицы. Потом треск вдруг усилился, и мы задрали головы, высматривая самолет. Но на безоблачном небе ничего не показалось, а треск постепенно затих вдали.

– Гм, – сказала Натка, переступая с ноги на ногу. – Ну пошли в лес, что ли.

– А мы там не заблудимся, а, Нат?

– Не знаю. Давай на всякий случай фонарики вытащим и ножи, чтобы зарубки делать.

Опустив рюкзаки на траву, мы долго ковырялись в них, выискивая нужные предметы. За это время успела усилиться и утихнуть еще парочка подозрительных тресков, а самолета так и не показалось.

Наконец мы умяли вывалившиеся из рюкзаков лишние вещи, вскинули сами рюкзаки на спины, и крадучись, держа в левых руках фонарики, а в правых – тупые столовые ножи, взятые у бабушки, вступили в темный лес.

Под нашими ногами захрустели листья, они же сыпались нам на плечи, когда деревья колыхались от ветра. Шли мы, наверное, две минуты, а мне уже стало не по себе.

– Нат, мы с пути-то не собьемся?

– А у нас нет толком никакого пути. И вообще, мы с тобой астрономы, значит, будем держать путь по солнцу. Видишь, вон оно, между ветками? Пошли туда, там как раз вроде деревья чуть пореже стоят.

– Ага. Пошли, – я кивнула, и, глубоко вдохнув, сделала вслед за подругой несколько шагов…

Мне в лицо ударил свет, земля куда-то провалилась, и под ногами захлюпало. Приземлившись то ли в грязь, то ли в лужу, я вскочила и поняла, что деревья кончились. Наш дремучий лес оказался лесополосой шириной от силы метров тридцать, и мы, пройдя ее насквозь, очутились в болотистой канаве-низине. Рядом, на некотором возвышении, была насыпь из чего-то вроде белого утрамбованного песка с камнями. В ней виднелись глубокие колеи явно колесного происхождения.

– Ну вот, опять дорога, – сказала я, отряхиваясь. – Прямо так же, как когда к Сьедину ходили.

– А дороги-то у них тут, между прочим, так себе… – начала Натка, но ее слова прервал оглушительный треск вперемежку с громкими выстрелами, и из-за пышного дерева, закрывающего дорогу, взметая песок и мелкие камушки, выехала несусветная конструкция. Основу ее составляло нечто вроде плохо сбитого деревянного ящика, который подпрыгивал на громадных колесах, также с деревянными спицами, зато имеющих нечто вроде велосипедных шин. Спереди к конструкции была привязана большущая одиночная лампочка, изображающая фару, которая явно держалась на одном гвозде, а из-под днища вверх выгибалась грубо сделанная труба, и эта труба трещала, стреляла и плевалась клубами черного дыма. В недрах «машины» я с трудом разглядела человеческую фигуру, замотанную прокопченными тряпками по самые глаза, будто мумия. За дымом водитель нас, кажется, и вовсе не заметил, машина проследовала мимо на скорости детского велосипеда и кое-как скрылась за поворотом.

Откашляв дым, мы с Наткой потрясли головами, чтобы в ушах утих треск, и переглянулись.

– Ну чего, – сказала подруга, – голосовать не будем?

– Обойдемся, – кивнула я.

– Тогда пошли.

– Вдоль дороги?

– Да тут все равно недалеко. Лид своих недооценил, королевство-то расширилось, – Натка кивнула себе за спину. Я повернулась и даже вздрогнула.

Оказывается, мы находились на довольно большом холме. Дорога сбегала с него вниз, петляла между деревьями и впадала в расстилающийся от края до края горизонта неприятный на вид город с невысокими треугольными домами, серыми квадратными промышленными постройками и торчащими между ними заводскими трубами, которые старательно коптили небеса. Квадраты черной земли распаханных полей поблизости от городской окраины делали картину еще более сумрачной.

– Здоровенный какой, – помолчав, сказала я. – Наверное, Лид туда пошел?

– А куда бы он еще делся. Такое не пропустишь. Эх, выехали на природу, называется… Пошли, что ли, чего стоять? – подруга вздохнула и потихоньку начала спускаться с холма. Я, тоже вздыхая и хмурясь, поспешила за ней.

Оказалось, идти нужно было весьма далеко. Пока мы топали по обочине, мимо нас пропылила еще парочка здешних пародий на машины, но основным транспортом тут, как вскоре выяснилось, были все-таки не они. Когда мы спустились вниз и пошли среди полей, движение чуть усилилось, и из прилегающих дорог принялись выезжать облепленные грязью скрипучие телеги, запряженные кем-то, кого можно было бы с натяжкой назвать лошадьми, если бы не ветвистые рога, лопухастые уши, козлиные бороды и неестественно-белые пушистые шкуры – животные почему-то все были голубоглазыми альбиносами. В телегах ехали на кучах сухой травы или грудах грязных овощей замызганные хмурые люди: что мужчины, что женщины – в однотонной сероватой одежде. На нас они не обращали особенного внимания: видимо, мы со своими темно-серыми куртками хорошо вписались в общую картину.

Однако, по мере нашего приближения к городу, за первенство с телегами стал соперничать еще один вид транспорта, похожий на большие мотоциклы с колясками, только приводимые в движения педалями, как велосипеды. На этих велосипедомотоциклах сидели личности как мужского, так и женского пола, с неизвестно чем гордыми физиономиями. Судя по всему, они относились к более зажиточному слою населения: их наряды не состояли, как у крестьян, из серых лохмотьев, а были довольно красивыми и аккуратными, хотя, на мой вкус, и несколько простоватыми, безо всяких узоров, приглушенно-пастельных цветов. Разглядеть их как следует мне не удалось: велосипедисты носились куда быстрее здешних машин.