Текст книги "Король и спасительница"

Автор книги: Кристина Выборнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

– Да, наверное, лучше все, – подтвердил Лид, беспокойно на меня глянув. – Впрочем, Соня, если ты устала, то можешь побыть здесь: ты ведь не колдунья…

– Ваше величество, Сонька у нас жуть какая ревнивая, – предупредительно заметила Натка, пока я скрипела зубами, пытаясь справиться с собой и изречь что-то достойное королевы. – Ты уж ее не провоцируй, а то, какой бы ты не был колдун, боюсь, получишь тяжкие увечья…

Ученики, оценив шутку, дружно расхохотались. Я, несколько придя в себя, вздохнула и кисло улыбнулась королю.

– Ладно, пойду с вами…

Осторожно и с оглядкой мы вылезли из дырки под лестницей дворца на улицу. Там гулял ветер и было почти что темно и очень неуютно. Никакого освещения поблизости не было, поэтому ученики и король дружно засветили над собой магические огоньки и расселись на нижних ступенях мраморной лестницы.

Я подсела под королевский бок, сжавшись в комочек и утонув в платке. Платок был чистый – Лид велел нам перед встречей с дворцовыми увеселителями привести себя в хотя бы в более-менее приличный вид. Средствами для этого мы располагали небольшими, однако ученики расчесали пальцами волосы, умыли физиономии, и теперь с достоинством сидели, скрестив ноги и натянув пиджаки на коленки, чтобы скрыть большую часть дырок. Король, конечно, тоже вымылся и расчесался и приказал Иа зашить драные рукава своей черной рубашки, так как мы с Наткой в шитье были не асы. Иа оказалась швеей еще похуже нас, но Лид компенсировал странный пузырь на локте и то, что один рукав стал явно короче другого, своим обычным уверенным и величавым видом. На лестнице он сидел, как на троне: прямо, будто проглотил аршин, и взирал на расстилающееся перед нами смутно освещенные синеватым светом заросли бурьяна.

Стояла тишина, только изредка слышалось далекое гудение машин, стрекот и вопли птиц и насекомых. Ветер не унимался, похолодало еще больше. Я плюнула на величавый вид и перестала пытаться распрямиться. Сот с Адаром, чтобы согреться, принялись бегать друг за другом вокруг лестницы, пока не споткнулись об Лидовы ноги.

– Ха-агр! – цыкнул на них Лид, что на жаргонном варсотском значило примерно «уймитесь, пока не влетело по первое число». Мальчишки смутились и забрались по лестнице наверх. Снова стало тихо, и я уже хотела поинтересоваться, сколько же можно ждать, когда все мы услышали громкий треск и знакомый голос:

– Вот, Ла-ат, сюда проходи, они нас на развалинах должны ждать, я договорилась.

– Сюда? – переспросил тихий голос, и из бурьяна выступил высокий тонкий юноша с заостренным иконописным лицом, черными прядями волос, спадающими на бледный лоб, и большими печальными карими глазами. Расфуфыренный цветастый костюм, состоящий из обтягивающих красно-желтых штанов и синего камзола с буфами на плечах, висел на нем мешком, усиливая горестное впечатление. Я подумала, что никогда раньше не видела такого печального специалиста по увеселению. За ним вынырнула фрейлина, конечно же, в новом платье канареечно-желтого цвета, но со старой прической: румяная, довольная и явно наевшаяся всяких вкусностей во дворце.

– Ну вот, – сказала она, обегая юношу, который, застыв, молча глядел на нас. – Познакомьтесь-ка. Это Лат, главный дворцовый увеселитель. Он говорит, что увеселители ему как раз нужны, потому что их не знали, где взять. Чего-то никто не хотел веселить нашего великого короля Сьедина! – она пожала плечами и изобразила крайнее удивление. Юноша скривился, Лид слегка улыбнулся, Натка захихикала. Мада продолжала:

– Ну, Лат, знакомься: вот это – самый главный тут, его зовут Рет. Это его девчонка, Соня. Это его помощник, Геф, и его девчонка, Натка. А это – все остальные. Ну, чего вы смотрите, давайте сами представляйтесь, а то у меня уже весь язык устал!

Ученики неразборчиво забормотали свои имена, король кивнул. Я на миг вынырнула из платка и кивнула тоже.

– Здравствуйте, – сказал Лат, глядя на нас без особенной приязни. – Вы точно хотите служить при королевском дворе и отвечать за увеселения при празднике? Учтите, что если королю что-то не понравится, вас либо посадят в тюрьму, либо сотрут в порошок. Вы ребята, я смотрю, простые, – понизил он голос, глядя на Лида. – А во дворце все не так просто, того гляди заколдуют. Я бы на вашем месте отказался.

– А ты не на их месте, – поспешно заговорила фрейлина. – И вообще: чего это ты их уговариваешь, а сам стоишь такой красивый, из дворца? Не слушайте его, ребята, наш король Сьедин такой лапочка, такой молодец!

– Да тем более, мы и во дворец-то не пойдем, что нам там делать, – сказал Лид на простонародном варсотском. – Мы с тобой тут разработаем программу, какую надо, а в день праздника придем и покажем. Или король захочет ее заранее посмотреть?

– Вряд ли, – отозвался Лат. – Он считает это ниже своего достоинства. Если ему что-то не понравится, он просто заколдует вас на месте.

– Весьма мудро с точки зрения экономии времени, – усмехнулся Лид и поднялся. – Давай мы тебе покажем, что умеем, а ты выберешь. Идите сюда, – подозвал он учеников. Те слезли с лестницы и окружили короля плотной кучкой, и вся эта кучка принялась оживленно шептаться. Наконец, видимо, распределив обязанности, они встали рядом, подняв глаза и руки вверх. От их пальцев стали отрываться и улетать разноцветные магические огоньки, из которых, как из пазла, начала собираться в небе какая-то картинка. Тут Натка издала странный звук и ткнула пальцем. Я вгляделась и поняла, что вижу над собой большущую недовольную физиономию Сьедина. Лид слегка кивнул, и все одновременно опустили руки. Сьедин, к моему удовольствию, бесшумно рванул и распался на мелкие салютины-огоньки, которые брызнули в разные стороны. Глянув на сидящего рядом со мной на ступеньке Лата, я впервые заметила на его лице следы увеселения: он криво улыбнулся и сказал:

– Хорошо, только возьмите какую-нибудь другую картинку. Наш король таких шуток не поймет.

Лид с учениками покорно сотворили букет цветов, потом что-то еще, но пока это взрывалось, лицо Лата оставалось таким же похоронным. Потом король снова посовещался с учениками, и они встали, повернувшись к нам лицами, в каком-то странном шахматном порядке. Обращаясь к увеселителю, король сообщил:

– Еще мы можем создавать пространственные движущиеся картины разной сложности и разного размера. Вот, например.

Мы с Наткой, не удержавшись, ахнули: перед нами возникла огромная трехмерная картинка. Теперь Лид с учениками, казалось, стояли посреди зеленого летнего поля. Поле колыхалось под ветром и цвело яркими сиреневыми цветами; кое-где на нем росли варсотские и земные деревья, а вдали виднелось большое синее озеро, в котором отражалась радуга, видневшаяся на небе между расходящимися тучами.

– Любой пейзаж, – сказал Лид, кивая ученикам, чтобы они перестали колдовать. – А можно и здание. Подойдите ко мне и посмотрите назад.

Хотя, возможно, он имел в виду одного Лата, но мы с Наткой тоже встали и подошли, глядя на еле виднеющуюся во тьме лестницу. Лид с сосредоточенным и вдохновенным видом медленно приподнял руки, и над лестницей и руинами начал медленно вырастать полупрозрачный дворец. Поднялись вверх белые каменные стены со стрельчатыми окошками, остроконечные башенки, крыши которых были покрыты какой-то блестящей кремовой черепицей… Над лестницей появились высоченные двустворчатые двери с мелкой резьбой. Они беззвучно открылись вовнутрь, и мы все невольно вытянули шеи, но король резко махнул рукой, и картинку как ветром сдуло.

– Да, – убито сказал дворцовый увеселитель. – Очень хорошо. Такой дворец тут стоял?

– Я не знаю, какой тут был дворец, – спокойно пожал плечами Лид. – Просто придумал, какой мне нравится.

– А, понятно. Красиво. Король будет впечатлен.

Мы почувствовали себя от этой похвалы примерно так же приятно, как если бы получили приглашение на чьи-то похороны. Ученики молча расселись обратно, Лид пристроился рядом со мной. Мада покашляла и сердито подопнула увеселителя в камзольный бок.

– Ну и хорошо, договорились, значит? Вы друг другу понравились? Давайте тогда придумаем чего-нибудь, чтобы порадовать нашего любимого короля Сьедина?

Увеселитель так поморщился, что Геф, наконец, не выдержал и сообщил во весь голос:

– А я-то придворного шута себе повеселее представлял.

– Какой я тебе шут! – вскинулся юноша, блеснув запавшими глазами. – Дворцовый увеселитель – это тот, кто организует увеселения! Вовсе не обязательно для этого быть веселым!!

– Да мы уж поняли, – пробормотал Фир.

– У тебя бы девушку во дворец забрали, я бы поглядел, как ты веселился бы! – надрывно сообщил Лат, даже воздевая руки, будто актер древних трагедий.

– Во дворец? Для короля? – сочувственно спросила я, зная Сьединовы привычки. Юноша мрачно кивнул и добавил:

– Сейчас она в темнице. Сьедин обещал отпустить ее, если я организую хороший праздник.

– Ну просто сказочная ситуация, – умилилась Натка, а я, преисполнившись сочувствия к юноше, начала:

– Да ты не переживай, ты знаешь, это все скоро… – тут король незаметно взял меня за руку и я почувствовала, будто каждый его палец стрельнул в меня маленькой молнией. Видимо, это был колдунский аналог щипка. Я осеклась и кое-как докончила:

– …Это все скоро пройдет. Найдешь себе новую девушку…

Юноша поглядел на меня трагическим взором, резко отвернулся и вдруг деловито сказал:

– Ладно, давайте обсудим программу.

В последующий час мы с Наткой дружно смотрели что-то вроде голографического шоу. В небесах и на развалинах дворца возникали пейзажи, лились водопады, падали звезды и взрывались салюты. Наконец дворцовый увеселитель вчерне утвердил программу, пообещал прийти еще завтра, попрощался с нами даже почти не гробовым голосом и нырнул в бурьян. Фрейлина пошла его немного проводить. В бурьяне неожиданно раздался взрыв какого-то лошадиного хохота, и зашумели затихающие шаги. Мы недоуменно переглянулись, но Мада уже вылезла обратно, подошла к нам и устало плюхнулась в траву у моих и Лидовых ног.

– Уф! Сегодня во дворец не пойду, ни к чему каждый день там сидеть. Только вы все-таки Лату ничего не рассказывайте. Он же этот… лицедей.

– Чего? – не понял Адар.

– Ну, любит изображать из себя всяких людей. Сегодня, вот, несчастье разыгрывал.

– Он чего, хотел проверить, не будем ли мы ругать Сьедина?! – ужаснулась Иа.

– Да не-е, он хочет на сцене в театре играть, вот всех и обманывает и смотрит, поверят или нет. По-моему, до Сьедина ему дела-то нет, но вы все равно смотрите, чтобы он не узнал чего, а то он тот еще болтун, – она хихикнула и подышала на руки. – Пойдемте вниз, а? Погреемся.

Я встала и с уважением покосилась на Лида, думая, что его вечная королевская подозрительность все-таки иногда может вполне пригождаться…

Прошло еще две недели, за которые темница стала нам всем домом родным. Ученики обжили свои камеры, натаскав туда высокородных тряпок из кладовых. Готовить тоже было удобно, а продукты бесперебойно доставляли нам приходящие с воли члены квазитайной организации. Сами же мы, включая короля, наружу почти не выходили, если только по вечерам, отрабатывать программу увеселения Сьедина. Дворцовый увеселитель, переставший играть из себя несчастного влюбленного, оказался вполне активным и деловитым юношей, напоминающим мне тех парней, которые участвовали в наших институтских командах КВН. Он приходил к нам вместе с фрейлиной, которая ночевала то у нас, то во дворце, и иногда приводил своих помощников-увеселителей, тоже молодых, тоже активных и тоже похожих на самодеятельных КВН-овцев.

Наша затея с фантомами осуществлялась довольно-таки успешно. «Тайная организация» регулярно устраивала бестолковые бунты по всему городу и легко давала себя усмирить. Жертвами полиции, к счастью, были в основном фантомы, которых колдуны ловко выставляли вперед. Однако постепенно и фантомов почти перестали убивать – полиция подавляла бунты все более лениво и нестарательно, привыкнув к глупости бунтовщиков. Слыша такие новости, я потирала руки, чувствуя себя гениальным стратегом, сидящим посреди большой паутины заговора. Лида же вся эта романтика не волновала, видимо, потому, что он и так и так привык к управлению людьми. Он беседовал с заговорщиками, обучал учеников и, чем ближе была коронация Сьедина, тем больше напрягался и тревожился. Прямо-таки видно было, как он пытается все предусмотреть и ничего не упустить, и сомневается, что это у него выйдет.

За два дня до коронации наше общее состояние напоминало сборы в кругосветное путешествие. Мы с утра не могли никуда выйти, потому что снаружи кто-то приперся на пикник, залез в подвал дворца и жег там костры. Ученики слонялись туда-сюда по комнатам, фрейлина, которая не могла уйти во дворец, сидела на кровати, нервно постукивая по ней ногой. Мы с Наткой и Гефом пытались что-то готовить, поглядывая на короля, который сидел за столом с оцепеневшим видом и смотрел в никуда неподвижными двухцветными глазами. Я прямо-таки слышала, как поскрипывают его мозги.

– Лид, – окликнула короля Натка, сидящая на корточках у печки. – Ты суп будешь? Э-эй! Я тебя спрашиваю! Фу ты! И как ты страной-то управлял, с такой гиперответственностью?

– Он не будет, – ответила я за Лида: насколько я знала, он никогда не ел суп по утрам. – Оставь ты его в покое.

– О покое, Сонька, сейчас говорить вообще глупо, – фыркнула подруга.

Я передернула плечами, положила половник и, предоставив Гефу с Наткой доканчивать готовку супа, пошла в коридор с фресками послушать, не убрались ли варсоты, устроившие пикник. Судя по глухим воплям за стеной, веселье у них, наоборот, было в самом разгаре. Я зевнула и рассеянно уставилась на ближайшую фреску, где изображались очередные двое высокородных, как-то странно скрючившихся друг напротив друга.

Скоро я услышала позади себя знакомые шаги – король отправился на поиски меня.

– Лид, – сказала я, не оборачиваясь, – чего это их так скорчило?

– Вовсе их не скорчило, Соня, – обиделся король. – Это просто поклон. – Он сцепил пальцы перед грудью, как мужчины на фреске, и опустил руки, наклоняя голову. – Таким поклоном высокородные колдуны выражали глубокое уважение…

– Ишь ты, – сказала я вяло и пошла к выходу из коридора. Король двинулся за мной. Такой вереницей мы пришли обратно и снова уселись за стол.

– Чего ходите-то, маетесь, – укорила нас Натка. – Твое величество, я бы на твоем месте лучше повторила наш план.

– А что повторять? – пожал плечами Геф. – Пятьсот раз все обсудили. Когда в небе появится картинка с распускающимся красным цветком, колдуны из тайной организации, которые будут стоять в толпе, выпустят кучу фантомов, чтобы отвлечь внимание полиции, да и Сьедина. Они отвлекутся, а мы с Ретом тем временем проберемся через толпу и – р-раз! И все. Заколдуем Сьедина.

Я вздохнула: «р-раз – и все» меня не слишком-то убедило либо я заразилась от короля неизбывным пессимизмом. Лид, конечно же, тоже не преминул заметить:

– Ты говоришь самый идеальный вариант развития событий, в реальности же может случиться что угодно.

– Что угодно не предусмотришь, – резонно заметил Геф, принимая у Натки огромный горшок с супом. – Так чего об этом думать, Рет?

– Простолюдинский способ мышления иногда отличается большой эффективностью, – обратился ко мне король, взглянув на меня с унылым видом. – Жаль только, что взрослому высокородному его, по-видимости, уже невозможно привить.

– Если только ваше величество поленцем по голове не огулять! – бесцеремонно рассмеялась Мада, подходя к столу с тарелкой. – Геф, плесни-ка мне супчика.

Лид, не обращая на нахальную фрейлину внимания, вдруг живо развернулся ко мне с какой-то мыслью в глазах и сказал:

– Соня, а ведь ты не колдуешь. Я думаю, тебе не стоит находиться рядом с нами в первых рядах, а лучше остаться здесь, а еще лучше – подождать результатов свержения Сьедина в своем мире – там пройдет всего несколько часов. К Натке это тоже относится, но пусть думает сама.

– Чего?! – завопила я, вскакивая. – Она пусть думает, а я обязана в приказном порядке вернуться в свой мир и несколько часов ждать там неизвестно каких результатов?! А если они будут не положительными?!

– Тем лучше для тебя, ты ведь останешься невредимой.

Меня с ног до головы пробрала дрожь. Судорожно вытянув вперед руки, снедаемая желанием вцепиться омерзительному королю в воротник рубашки и оторвать его с мясом, я прохрипела:

– Ты мне тут давай без твоего паршивого благородства! Тоже мне, нашелся доморощенный жертвователь собой во имя ближнего! Не умеешь – не берись! В вашем признании даже говорится, что не страшно, если вместе сойти в могилу!

Король явно шугнулся от моего резкого порыва, потому что чуть подался назад и сдержанно ответил:

– Это фигуральное выражение.

– То есть на самом деле ты все врал и никуда со мной сойти не готов?! – заорала я в три раза громче прежнего.

– Куда-то готов, но почему обязательно в могилу? И почему ты все время кричишь?

– Хочу и кричу! Все равно мне до твоего высокородного идеала не доплюнуть!

– У меня нет никакого идеала.

– Ага, ври больше! Все время меня учишь, а теперь еще и в мой мир выпихиваешь!

– Интересно, почему простолюдины всегда требуют заботы, если никогда ее не принимают?

– Кто простолюдинка? Я?!

– Ну не я же, – сказал отвратительный король, омерзительно улыбаясь. Издав нечленораздельный вопль, я походкой зомби приблизилась к нему и вцепилась ему в плечи. Но тут же злость куда-то испарилась, будто ее и не было. Я размякла, как каша, и в результате безвольно повисла у Лида на шее, давясь слезами. Король со вздохом похлопал меня по спине и, подтянув вверх, втащил к себе на колени. В тишине раздался разочарованный голос Адара:

– А я думал, драться будут.

– Да, Сонька что-то сдавать начала, – согласилась Натка. – Раньше они так лаялись, что только щепки летели, а теперь чего-то форму потеряли…

– Нервничают все, – просто сказал Геф, глянув на нее. Подруга отвела глаза и почему-то нахмурилась.

– Вот и не надо, – вставила я, мрачно хлюпая, – еще больше друг друга нервировать этими дурацкими жертвами типа «я пойду, а ты останься». Вместе начинали, вместе и закончим.

– Точно, ура! – зашумели ученики, которые всегда были не прочь поиздавать патриотические возгласы.

– Хорошо, Соня, – сказал и Лид после небольшой паузы.

…День коронации Сьедина выдался по-настоящему осенним – уже с утра небо обложило серыми тучами, из которых мерзко моросило. Мы намотали на себя кучу тряпок и для того, чтобы не быть узнанными Сьедином, и просто для тепла, но мне лично все время было зябко. Может быть, от волнения.

Унылой вереницей мы тащились следом за дворцовым увеселителем через город по направлению к площади, где должна была состояться коронация, пригибаясь от порывов ветра. Я глядела на мир в щель между намотанными на меня верхними и нижними платками, будто сквозь скафандр. В таком виде я бы и сама себя не узнала, где уж было Сьедину, который видел нас раз в жизни. Натка имела аналогичный облик, остальные меньше маскировались, но все равно напялили платки и кепки, затеняющие лица. Лид, в аналогичной кепке, черной рубашке и пиджаке варсотского рабочего, походил на прежнего себя, пожалуй, только прямой осанкой, а так даже динамика его движений изменилась – из них ушла львиная доля величавой замедленности. А в остальном, как я надеялась, Сьедину в голову не придет приглядываться к какому-то рядовому подданному.

Город, через который мы шли, беспокойно бурлил. По улицам грохотали, разбрызгивая грязь, телеги, ездили редкие машины и озабоченные расфуфыренные велосипедисты. Полиции тоже было сколько душе угодно – она оглядывалась по сторонам и значительно помахивала своими «палками» в поисках нарушителей спокойствия. Мы прошли через рыночную площадь, часы на которой как раз издавали громкий вой, возвещая какое-то там время. Рынок сейчас не работал, только стояло несколько пустых навесов, а между ними бродили отсыревшие лисособаки.

– Помнишь, Сонька, как мы тут танцевали? – прошептала мне на ухо Натка, сжимая мою руку.

– Помню, – вздохнула я. – Если вернемся, мобильники придется новые покупать…

– Девчонки, не отставайте! – позвала нас Мада, тряхнув высоченной прической. На ней было ярко-розовое платье, а сверху она накинула шикарный бордовый плащ с меховой оторочкой. «Все-таки служба при Сьедине имеет некоторые плюсы», – подумала я мельком, оглядывая свои обмотки.

Чем дальше мы шли, тем больше сгущались толпы. Протискиваясь сквозь них, я поняла, что большинство варсотов настроено однозначно недружелюбно, и подивилась самоуверенности Сьедина.

Наконец-то, перейдя реку по выгнутому аркой каменному мосту, мы попали на площадь перед парламентом. Я ее сразу узнала: трехмерные модели, которыми ее изображал Лид и другие колдуны, оказались очень достоверными. Сама площадь была покрыта брусчаткой и окружена разнокалиберными зданиями с трех сторон. С четвертой ее ограничивала река. Я увидела и само пятиэтажное здание парламента – довольно мрачное, в форме подковы, возведенное из какого-то шершавого бежевого камня типа гранита. У него были маленькие окошки и лепнина между ними, изображающая колонны. Рядом пристроилось явно более древнее здание – из красного камня, с круглой крышей – по виду, какой-то музей. С другой стороны было тоже большое сооружение, слегка напоминающее земной Колизей. Это, собственно, и был театр. Кроме этих впечатляющих построек присутствовало несколько домов поскромнее, и всю огромную площадь, которую они окружали, заполняла угрожающе колышущаяся толпа: куда ни глянь – море кепок и темных платков. Неровными полосами в это море внедрялся красный цвет – это были полицейские в парадной форме.

– Дайте пройти дворцовым увеселителям, именем Сьедина! – зычно покрикивал Лат, который сегодня не эксплуатировал свой образ меланхоличного юноши. Варсоты, нехорошо поглядывая на нас, расступались. Пока мы пробирались к парламенту, я сквозь свою амбразурную щель между платками тоже пыталась поразглядывать толпу, чтобы вычленить из нее знакомые лица нетайной организации, но бесконечные кепки, платки и бороды сливались у меня в глазах в нерасчленимую массу. Лид, идущий впереди, вдруг обернулся, приостановился и решительно ухватил меня за руку, выдрав у Натки. Натка молча прицепилась к Гефу. Остальные ученики тоже выстроились парами, как на утреннике.

Наконец парламент загородил от нас и так-то слабый свет осеннего неба. Оказывается, перед ним было возвышение вроде эстрады, на которую вело несколько ступеней. На самой эстраде стоял очень изящный трон из серебристого металла со светлой обивкой, а под ней, ощетинившись палками, шеренгой выстроилась полиция.

– Куда прете?! – раздраженно рявкнул на нас какой-то полицейский.

– Мы – дворцовые увеселители, – с достоинством отозвалась Мада.

– Так отойдите на двадцать шагов. Вон туда, слева, встаньте и увеселяйте, а в первых рядах придворные будут, убирай давай своих оборванцев – поприличнее не могли одеться, что ли…

Ученики встрепенулись и, казалось, собрались полезть на рожон, но Лид сделал молчаливый кивок и направился куда сказано: видимо, левый угол его совершенно устраивал.

В результате мы очутились метрах в тридцати от левого края эстрады с троном и оттуда тревожно наблюдали, как площадь продолжает заполнять волнующаяся толпа. Несмотря на усилившийся дождь, варсотов становилось все больше, набивались они просто как сельди в бочку.

– Соня, держись ближе ко мне, – не поворачивая головы, сказал король по-русски. – Может быть давка, по крайней мере, в мои времена такое часто бывало.

– Хорошо-хорошо, не волнуйся, – я и сама не горела желанием куда-либо отходить. За мной встали Мир и Фир, немного прикрыв от напирающей толпы. Геф цепко держал Натку, а Лен – Иа, бледную до зелени. Сохраняли относительную безмятежность лишь Сот с Адаром да Мада, болтающая с Латом и встряхивающая прической.

– И скоро начнется-то? – простонала я – у меня даже ноги зудели от ожидания.

– Скоро, – сказал король тихо. – Видишь, уже идут придворные и музыканты.

Лид был прав: к эстраде подтянулась вереница расфуфыренных донельзя варсотов. Часть из них тащила громадные, почти с себя ростом, толстые дудки, часть – такие же огромные помеси арфы с гитарой, еще несколько обнимали пухлые мешки с клапанами – то ли гармошки, то ли волынки, а трое, отдуваясь, волокли целую барабанную установку. Прикинув, как это все может грянуть, если захочет, я невольно потерла сквозь платок ухо. Помимо варсотов с инструментами величаво пришествовали придворные с пустыми руками, преимущественно женского пола, с редкими вкраплениями противного вида юношей, и заполнили все первые ряды перед эстрадой, а оркестр стал прослойкой между ними и полицией.

Лат, о чем-то посовещавшись с нашей фрейлиной, растолкал локтями оркестрантов и полицейских, вскочил на эстраду и нырнул прямо в здание парламента.

– Ребята, скоро начнется. Он переодеваться побежал, – обернулась к нам Мада и хихикнула. Я ее веселого настроения не разделяла: у меня засосало под ложечкой. Лид, впрочем, насколько я различала его лицо под кепкой, сейчас выглядел скорее деловитым, чем мрачным или испуганным. Это меня чуть успокоило, но тут же я снова вздрогнула, потому что дворцовый увеселитель выскочил из парламента обратно, хлопнув огромной кованой дверью. Только теперь он натянул бархатный синий пиджак с попугайски-зеленым жабо и держал в руке громадный блестящий рупор.

– Приветствуем всех, пришедших в этот радостный день на коронацию великого Сьедина! – поднеся рупор к губам, рявкнул он на всю площадь. – Сегодня произойдет возрождение Варсотского королевства! Ибо к нам явился представитель древнейшей династии королей Варсотии – Сьедин, потомок великого короля Сонародина!

Толпа неоднозначно зашумела: я расслышала крики «ура» и «долой» примерно в равной пропорции. Но дворцовый увеселитель, конечно, не смутился, а кивнул оркестру. Варсоты схватили инструменты и издали громовой звук, от которого у меня чуть не лопнули барабанные перепонки, и я, вздрогнув, прижалась к королю. Лид, тоже содрогнувшись, сказал:

– Отвратительно.

– В твое время играли так же паршиво? – крикнула Натка.

– По-моему, все же немного лучше, – отозвался король, морщась от очередного оглушительного пассажа. Варсотский оркестр, кажется, не знал, что такое две вещи: тональность и ритм, зато прекрасно представлял, что такое громкость.

Звук умолк на самой тошнотворной ноте – хлопнула дверь здания парламента. Мы все, притихнув, исподлобья наблюдали, как к нам величаво выплывает Сьедин.

Как и в первый раз, король Мира Долгой Ночи не произвел на меня особенно грозного впечатления. Он все так же походил на подростка. На нем снова был синий камзол, штаны в обтяжку и длиннющая красная мантия, которая делала его небольшой росточек еще приземистей и волочилась за ним по земле. Единственное, сейчас он был без короны, и его бледную физиономию с черно-синими глазами обрамляли лишь черные волосы, которые трепал ветер. С недоумением я глядела на него, пытаясь понять, чего же я так боялась и чего ради мы столько готовились к свержению этого паренька. В прошлый раз Лиду достаточно было ему разок вделать, и все…

Сьедин остановился на краю эстрады и устремил взгляд поверх наших голов – явно он не собирался разглядывать каких-то простолюдинов, а упивался собою. Выпрямившись так, словно наглотался копий из собственной коллекции оружия, он воздел унизанную перстнями руку и сообщил без всякого рупора, посылая гулкий голос во все концы площади, по примеру Лида:

– Я пришел забрать власть в своем королевстве. Те, кто поддерживают меня, будут жить гораздо лучше, чем при республике. А те, кто не поддерживают, долго не проживут. Потому что вас, слабые простолюдины, я обращу в пыль щелчком пальца.

Площадь притихла – Сьедин таки умел производить впечатление речами. Я ждала, как он еще нас припугнет, но он отвернулся, прошествовал к трону, без церемоний плюхнулся на него, и, вытащив из воздуха огромную корону-трезубец с красными камнями, рывком напялил ее себе на голову со словами:

– Объявляю себя законным королем Варсотии. Увеселитель, показывай, что вы приготовили в честь моей коронации.

Я встрепенулась, но Лид качнул головой: увеселитель объявил танец фрейлин. В этом танце, к нашей тревоге, участвовала и Мада: подмигнув нам, она полезла на эстраду вместе с десятью другими девушками в шикарных платьях и с высокими прическами. Оркестр попытался заиграть что-то похожее на танец, но то ли я не понимала варсотской музыки, то ли он опять фальшивил и не держал ритм. Фрейлин, впрочем, это не смущало – как следует танцевать из-за развесистых нарядов они и не могли, а просто топтались перед носом Сьедина, взмахивая руками. Самокоронованный король Варсотии смотрел и слушал, перекашиваясь лицом при особенно фальшивых аккордах. Стоящий рядом со мной Лид в точности повторял его мимику. Адар пытался затолкать снятую кепку себе в ухо. Площадь шумела…

…Когда музыка достигла своего фальшивого апогея, Сьедин приподнялся с трона и гаркнул:

– Достаточно!

– Не могу с ним не согласиться, – прошипела Натка.

– Танец хорош, девицы, – благосклонно кивнул королек на фрейлин, которые кокетливо захихикали. – А вот оркестр отвратителен. Особенно мерзко играла вон та дудка, – Сьедин ткнул пальцем в соответствующего варсота и чуть тряхнул рукой. Варсот вместе с дудкой рассыпался в пыль. Площадь в ужасе затихла, а Сьедин взгромоздился обратно на трон и кивнул увеселителю:

– Давай дальше.

– П-п-песня в честь коронации Сьедина, – без следов веселья в голосе сказал Лат и подвинулся. На эстраду, загораживая от нас Сьедина, вдруг полез целый женский хор с тощей солисткой во главе. Сьедин недовольно рявкнул, хор послушно передвинулся, выстроился справа от него и раскрыл рты.

Оркестр заиграл вступление, видимо, с перепугу, почти не фальшивя. Зато хор с избытком восполнил это упущение, гнусаво затянув:

– О, король ты наш Сьедин, Ты нам так необходим, Ты принес порядок и закон! Ты хороший, ты красивый, строгий, смелый, справедливый, так цари во веки ты веков!

Натка тихо застонала, но для Сьедина, видимо, льстивые слова и женский пол хора перевешивали качество исполнения: слушая, он жмурился и улыбался, как кот перед сметаной. Лид, сжимая мою руку, глядел на него из-под сени кепки с легкой сожалеющей королевской улыбкой…

Наконец мучение кончилось: хор прогнусил еще несколько банальных славословиц и умолк. Сьедин одобрил его словами «умницы, девочки», подойдя, ущипнул за щеку тощую солистку, которую больше щипать было не за что, и, слегка потирая ухо, направился обратно к трону. Оркестр выдохнул и заиграл вступление к следующему номеру – акробатическим трюкам в исполнении двух гимнасток-жонглерш. Я знала, что фейерверк должен идти за ним, но меня насторожило изменившееся гудение толпы. Некоторое время я убеждала себя, что это просто стучит усилившийся дождик, но, взглянув на Лида и учеников, поняла, что они тоже встревожены. Все громче в общем шуме толпы звучали чьи-то крики и вопли. Я поднялась на цыпочки и зашептала: