Текст книги "Король и спасительница"

Автор книги: Кристина Выборнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)

– Соня, я же не слепой, – снисходительно отозвался король. – Я видел, что либо ты меня не узнала, либо какие-то мои действия тебя сильно злят. Не думаю, что напоминание о том, что мы когда-то виделись, что-нибудь бы сильно изменило в наших тогдашних взаимоотношениях.

– Это да, – признала я. – Наверное. – И, не удержавшись, добавила:

– Но вообще-то я после этого сна тебя даже частенько вспоминала. Ребенком ты был как-то немного… Поприветливее, что ли, чем когда я тебя расколдовала.

– Конечно, – сказал Лид. – Как раз после нашей встречи нас начали учить набирать энергию для колдовства. Животных в пыль обращали… – он чуть поморщился. – Если вспомнить свои тогдашние чувства, это было для меня крайне… неприятно. Дальше, когда мне исполнилось 16, моя мать заколдовала моего отца, через год дядя заколдовал мою мать… – он махнул рукой и умолк.

– Чувства, которые ты испытывал, можешь не описывать, – отозвалась я со вздохом. – И так понятно.

– Что? Да нет, Соня, к восемнадцати годам, когда я заколдовал своего дядю, особенных чувств у меня уже не было. В общем-то, не сказать, что и сейчас они есть. Я ведь высокородный, поэтому такая жизнь для меня была скорее нормальна, чем нет.

– Была? – посмотрела на него я. – То есть еще раз так не хотелось бы?

– Не хотелось бы. Хотя придется еще и не так, учитывая то, что здесь происходит.

– Вот если бы ты тогда был таким, как сейчас, ты бы стал хорошим королем, – я осторожно положила руку ему на плечо, шершавое от грубой ткани черной рубашки.

– Ну да, – согласился Лид с усмешкой. – Поэтому меня либо быстро заколдовали бы собственные родственники, как это случилось с моим отцом, либо, что, конечно, маловероятно, я бы умудрился проправить всю жизнь и умереть двести с лишним лет назад, так и не встретившись с тобой. Правильно я смоделировал альтернативную реальность?

– Видимо, да, – признала я. – Действительно, ничего хорошего…

– Помнишь, я тебе говорил еще в Мире Долгой Ночи, что не всегда хорошее складывается только из хорошего. Часто как раз наоборот, сначала бывает много плохого.

– Ты, Лид, все-таки жутко умный, – прошептала я, глядя в его двухцветные глаза, где отражались голубоватые магические огоньки.

– А ты страшно красивая, – тут же сообщил король. Я, вспомнив свой вид в зеркале, подпрыгнула:

– Лид, ты меня передразниваешь или просто издеваешься?!

– Нет. Я… – и король произнес какую-то дикую варсотскую фразу, от которой меня мороз продрал по коже. Может быть, это была поговорка потому что буквально ее можно было перевести как «не страшно, если мы сойдем в могилу».

– Не страшно?! – я аж отодвинулась от короля подальше, чтобы он не гипнотизировал меня своими странными глазами. – Не знаю, как ты, а я лично могилы побаиваюсь! И чего ты опять заладил свои пессимистические речи: победим мы Сьедина, все будет хорошо!

Король посмотрел на меня с недоумением, прикрыл глаза и несколько раз щелкнул пальцами, явно что-то пытаясь до меня донести.

– Да нет, Соня, ты не поняла… Как это будет по-русски-то… А, вот: я тебя люблю.

После этого он вдруг громко хихикнул. Я уже в полном амоке уставилась на него с четким ощущением, что я доверила свою судьбу совершенно неадекватному человеку, и проскулила со слезами на глазах:

– Ради бога, Лид, в этом-то что смешного?!

– Да ничего, конечно, Соня, – король повернулся ко мне и провел рукой по моему плечу, после чего вдруг снова хихикнул и сказал:

– Просто этот ваш язык… Ты же знаешь, что в варсотском глагол «любить» используется только для прозаических вещей – например, чтобы сказать «я люблю вяленое мясо». А у вас это относится и к еде, и к явлениям, и к людям… Звучит это смешно.

– Ага, ухохочешься, – сказала я мрачно. – А от вашей формы любовного признания у меня до сих пор поджилки трясутся. Какие-то могилы, смерти…

– Могилы тут ни при чем. Больше всего это похоже на то, как у вас говорится в сказках: «Жили они долго и счастливо и умерли в один день», – процитировал Лид по-русски.

– Вот именно, что жили, – заметила я. – А у вас так сразу померли. Мрачный вы все-таки народ.

– Мы разный народ, – улыбаясь, сказал Лид.

– Ну хорошо, – тоже улыбнулась я. – Я, конечно, не могу сказать, что мне хочется сойти с тобой в могилу или как там это по-варсотски, но, если по-русски, то я тебя тоже люблю.

– Ура!!! – завопил вдруг, отражаясь от всех стен и потолка, хор диких голосов. Послышался дружный топот, и к нам из всех комнат сбежалась толпа учеников во главе с хохочущей Наткой и Гефом. Ученики дружно и неумело аплодировали, видимо, повторяя за моей подругой.

Меня чуть не хватила кондрашка, и я бы, наверное, даже упала, если бы мы до того не успели крепко обняться. Сильно желая провалиться сквозь землю, я пискнула «Да что же это такое!» и спряталась на груди у короля. Король, в отличие от меня совершенно не обескураженный, похлопал по мне и сказал:

– Наверное, мы говорили слишком громко, а здесь такие потолки, что любые слова очень хорошо слышны.

– Ага, еще как хорошо-то! – подтвердила завернутая в покрывало фрейлина, хлюпая носом. – Разрешите мне, как королевской фрейлине, первой вас поздравить, ваше величество, с тем, что ваша избранница ответила на ваши чувства!

Она выдала глубокий поклон, тут же потеряла равновесие и чуть не свалилась прямо на колени королю. Лид удержал ее свободной от меня рукой и выпрямил обратно со словами:

– Осторожно, ты еще не совсем вылечилась.

– Ничего, отойду! – залихватски махнула рукавом фрейлина, пошатываясь, отступила назад, и на нас нахлынули остальные ученики, выражающие свои эмоции от подслушанного бесплатного спектакля, в смысле, поздравления. Я отворачивалась и пряталась, Лид вел себя как ни в чем не бывало, и даже, к моему ужасу, вдруг попытался меня поцеловать.

– Ты чего?! – зашипела я, уворачиваясь. – Тут же люди!

– Ну и что? – пожал плечами Лид. – Они же все плебеи по происхождению. Да даже если бы были высокородные, – видимо, заметил он мой бешеный взгляд, – чем люди мешают, они ведь не против.

– Ну и средневековое у тебя мышление, – выдохнула я и бессильно обвисла в его объятиях.

…Радостные ученики не отходили от нас еще полчаса, и могли бы не отходить и дольше, если бы король, заметив, что я судорожно зеваю и тру глаза, решительно их не выпроводил. Все неохотно разбрелись по своим комнатам, и в темнице снова воцарилась относительная тишина. Некоторое время мы с Лидом продолжали, обнявшись, сидеть рядом, но потом усталость меня все-таки одолела. Широко зевнув, я забралась под парчовую тряпку, служившую мне одеялом, и свернулась калачиком, а голову пристроила на королевских коленях. Лид положил мне руку на плечо и рассеянно постукивал по нему пальцами, движениями, которые, видимо, остались у него еще с тех времен, когда он носил перстни.

– Ты ведь тоже устал, иди спать, – предложила я шепотом – хоть мне и хотелось, чтобы он побыл со мной подольше, но совесть еще не окончательно уснула. Однако король, видимо, уловил мою нерешительную интонацию, потому что тут же отказался:

– Нет, Соня, я лучше побуду с тобой. Может, я и устал, но сейчас все равно вряд ли усну.

– Какой-то странный был день, – сказала я со вздохом, поворачиваясь на спину и глядя на него снизу вверх. – С одной стороны хороший, а с другой – жуткий… Мне даже радоваться совестно как-то.

Лид удивленно приподнял брови.

– Ну так Корант, – ответила я на его невысказанный вопрос. – Он бы за нас, наверное, тоже сейчас порадовался… – я шмыгнула носом и спросила с неожиданной надеждой:

– Лид! А ты, если бы умел лечить, смог бы его оживить?!

– Нет, такого никто из нас не может. А я, к тому же, даже лечить не умею.

– Что делать, – сказала я со вздохом, прикрывая глаза. Открыть их обратно я как-то забыла, и на этой печальной ноте провалилась в глубокий сон без сновидений.

Проснулась я, кажется, довольно поздно, разбитая и вялая, как будто призрак сидевшей в моей камере высокородной дамы всю ночь гонял меня по комнате. Воспоминания о прошедшем дне, и плохие, и хорошие, смешались в кашу, голова нудно болела. Да, видимо, слишком много впечатлений – это тоже плохо. Пробормотав эту фразу вслух, я поморщилась от неожиданной боли в горле. Неужели я все-таки подхватила какой-нибудь варсотский грипп? Вот тебе и раз: нашла время болеть…

Морщась и переглатывая, я слезла с темничной кровати на ледяной пол, вздрогнула от озноба и поискала глазами короля. В комнате напротив его не было, жаровня под кроватью не горела. На другом конце темницы, у стола стражников, громыхала посуда и слышались голоса учеников. Вздохнув, я вделась в кроссовки и черепашьим шагом выползла из комнаты.

Ученики и правда сгрудились вокруг стола и занимались приготовлением то ли завтрака, то ли уже обеда. Лида не было, Гефа тоже, зато была Натка. Увидев меня, подруга тут же устремилась ко мне, отложив в сторону кривой кинжал, которым пилила вяленое мясо.

– Наше вам почтение, уважаемая недокоролева, – радостно поприветствовала она меня, вытирая руки о платье. – Выспались? Чего мрачная такая: представляешь будущую семейную жизнь с нашим величеством?

– Да ну тебя, – поморщилась я и чихнула. – Лучше кипятку бы дала. У меня голова болит. И горло.

– Ну и ну, Сонька, как тебя от счастья скрючило, – покачала головой Натка. – Ладно, садись на бочку, будет тебе твой кипяток…

– А Лид где?

– А он с Гефом чем-то занят в погребе, кто ж его знает, чем, но велел их не трогать.

– Слушай, а тебя, может, вылечить? – предложил мне Мир. Лен возразил:

– Его величество не велел. Ты так всю силу, как Геф, потратишь.

– И чего теперь, ее величеству так и ходить сопливой?

Натка покатилась со смеху и пододвинула ко мне монументальную кружку с кипятком. Я дернула ее на себя и сердито прохрипела:

– Во-первых, у меня нет насморка, а во-вторых, какая я вам «ее величество»? У нас чего, свадьба, что ли, была?

– Так, это-самое, – вступил Лен. – Я читал в книжке про старину, что кому король скажет, что хотел бы с ней сойти в могилу, та и будет называться его женой. И короли говорят эти слова раз в жизни. Или два: если прошлую жену за что-нибудь, например, заколдовали…

– Я ему заколдую, – буркнула я и уткнулась носом в кружку.

– Вот поэтому ты, Соня, и есть ее величество, – докончил Лен.

– А мне плевать, – отрезала я раздраженно. – В нашем мире положено ходить в ЗАГС, а потом два дня есть и пить с кучей родственников, и пока у меня этого всего не было, нечего меня королевой называть!

– Извини, – опасливо сказал Лен и слегка отодвинулся. Натка хмыкнула:

– Не называй ты ее величеством, не видишь, королева сердится. А ты, Сонька, давай пей и приходи в себя, а то тебя тут лечить особо некому…

– Кстати о лечении: а Мада-то где? – спросила я, заметив отсутствие фрейлины. Натка махнула рукой.

– Да дрыхнет до сих пор, еще почище тебя. Видимо, выздоравливает.

– Везет, – сказала я с завистью и передернулась от озноба.

В это время из разделяющего погреб и темницы коридора послышались гулкие шаги, и к нам вышли король с Гефом. Вид у них был, как говорится, усталый, но довольный, только Геф по дороге почему-то потирал затылок, будто Лид опять применил к нему свой средневековый способ вбивания знаний.

– Привет, – сказала я королю, кладя подбородок на чашку в попытке прогреть горло. – Вы чего там делали?

– Геф меня обучал, – отозвался король, усаживаясь рядом со мной, для чего ему пришлось подвинуть чуть ли не всех учеников. Ребята, уже привыкшие к королевским выходкам, молча переставили бочки-стулья и свои тарелки и продолжили есть.

– Чему это он тебя обучал? – удивилась я, поглядев на Лида слезящимися глазами. – И почему, кстати, если обучали тебя, трет затылок все равно он?

– Да не-е, – сказал Геф, втискиваясь рядом с Наткой и пододвигая к себе ее тарелку. – Это я сам нарочно об бочку треснулся, чтобы шишка получилась…

Ничего не поняв, я опять переместила взгляд на короля. Он тоже посмотрел на меня и вдруг озабоченно сдвинул брови.

– Соня, что с тобой? Ты чем-то расстроена?

– ОРВИ у нее, – сочувственно пояснила Натка.

– Что? – явно забеспокоился король и быстро зашарил по мне глазами, будто ища блох. Я замахала руками и прохрипела:

– Да простудилась я! Насморк. Голова. Горло.

– О, как удачно! – неожиданно сказал Геф.

– Чего?! – возмутились мы с Наткой хором, но Геф, не обращая на нас внимания, кивнул Лиду:

– Рет, вот теперь на ней и попробуй.

Король кивнул и надвинулся на меня. Я отодвинулась. Лид наклонился еще ближе, я отклонилась еще дальше, и, держа перед собой растопыренные пятерни, захрипела:

– Эй, вы чего? Лид, что вы там придумали?! Мне и так плохо!

– Соня, не бойся, – сказал Лид с напряженным лицом и вдруг, сделав быстрое движение, ухватил меня обеими руками за плечи. Я сипло взвизгнула и попыталась вырваться, но тут что-то резко произошло. Что именно это было, я так и не смогла понять, но ощущение возникло такое, что по мне в молниеносном темпе туда и обратно проехался раскаленный поезд. В следующий миг мне захотелось одновременно зевнуть, чихнуть и кашлянуть, а потом все вдруг резко прекратилось, и я обнаружила, что моя одежда насквозь мокрая от пота.

Тяжело дыша, мы с Лидом, который все еще сжимал мои плечи, некоторое время смотрели друг на друга, потом я подала голос:

– Лид, э-это ч-чего такое было?

– Это ты, Соня, выздоровела, – сообщил Геф, хмыкнув в кулак, и добавил:

– Рет, может, помедленней надо? А то она, вроде, и не поняла, что ее лечат.

Тут только до меня дошло, что ни голова, ни горло больше не болят, да и хрипа в голосе не было. А мокрая от пота одежда, видимо, объяснялась резко упавшей температурой.

– Ой, Лид, – сказала я, улыбаясь. – Ты научился лечить?

– Да, Соня, – он улыбнулся мне в ответ. – Только не могу научиться делать это медленно: может быть, потому, что у меня слишком много сил по сравнению с простолюдинами.

– Кстати, силы-то, может, не надо раньше времени тратить на всякую чепуху? – озаботилась я.

– Твое здоровье – это не чепуха, – ласково отозвался король и, кивнув на Гефа, добавил ничтоже сумняшеся:

– Но его ушиб я вернул на место, после того как убедился, что могу его вылечить. Поэтому он и тер затылок.

Я потеряла дар речи и беззвучно захлопала на короля губами, подбирая ругательные слова и с горечью осознавая, что никакая любовь ко мне не сможет помешать ему и дальше вытворять всякие гадости. Однако кое в чем Лид все-таки поднаторел: а именно, научился хорошо ловить выражения моего лица.

– Геф, подойди сюда, – позвал он, не поворачиваясь. – Я тебя вылечу, чтобы Соня не злилась.

– Результат важнее мотивации, – подмигнув мне, сказала Натка и подтолкнула Гефа в спину. – Иди лечись, пока Сонька его величество запугала…

К тому времени, как Геф был вылечен и мы, дозавтракав, стали убирать со стола, проснулась фрейлина. Сладко позевывая и ероша образовавшийся на голове колтун, она сквозь зевок протянула:

– Доброе утро, ва-а-ах-ше величество…

Лид, чуть поморщившись от формы приветствия, кивнул. Но фрейлина, похоже, решила его добить:

– А у меня, кстати, прическа растрепалась – видали? Вы мне ее сделайте обратно, ага?

С этими словами она подобрала платье и плюхнулась на пол у Лидовых ног, откинув голову, как в парикмахерской. Натка сдавленно фыркнула, спрятавшись за Гефа. Лид с величественным и несколько печальным видом оглядывал фрейлиновский колтун. Наконец он подал голос:

– Сначала это надо расчесать, если ты не хочешь, чтобы я выдрал тебе половину волос.

– Ладно, щас расчешусь, – фрейлина резво вскочила на ноги. – Иа, гребень дашь?

Пока Мада с треском и хрустом причесывалась, осматривая вываливающиеся колтуны волос и сломанные зубья гребня, мы принялись более плотно обсуждать наш план.

– Площадь перед парламентом имеет примерно такую форму, насколько я помню, – начал Лид, без труда проецируя на стену большую трехмерную модель куска города, и даже несколько раз повернул ее под разными углами.

– Не, – вмешался Геф. – Вон там башню снесли, а вот тут – квадратную такую штуку построили. А здесь теперь мост.

Лид кивнул: одну башню на трехмерной модели всосало в землю, на другом краю площади вскочило уродливое квадратное здание, а через неширокую речку выгнулась арка моста. Геф и другие ученики довольно закивали.

– Это – здание парламента, – похоже, король пересидел-таки в нашем интернете, потому что возле нужного здания замигала белая стрелочка, разительно смахивающая на курсор мыши. – По логике, Сьедин должен появиться где-то на площадке возле него, а остальную площадь заполнит толпа простолюдинов. Мада, ты мне нужна.

– Зафем, ваше величестфо? – поинтересовалась фрейлина сквозь зажатую в зубах прядь волос.

– Сюда иди, – не повышая голоса, велел король. – Ты все же служила при дворе, возможно, при тебе обсуждались планы празднования в честь коронации. Кто должен был стоять в первых рядах, ближе всего к королю? Не очень мне верится, что эти ряды составят из совсем случайных людей.

– И правильно не верится, ваше величество, – одобрила Мада, выпустив прядь из зубов. – Обычно в таких рядах стоят всякие придворные и дворцовые увеселители.

– Плохо, – заметил Лид кратко и задумался.

– Лид, а чего, нам нужно обязательно в первые ряды? – заволновалась я. – Может, не надо, ведь Сьедин нас в лицо знает?

– Нам нужно подойти к нему как можно ближе, Соня, – со вздохом отозвался король. – Не совсем, конечно, в первый ряд, но хотя бы в пятый, чтобы можно было спрятаться за спинами. С помощью одежды можно сделать так, чтобы он не узнавал нас подольше, тем более, он не ожидает нас там увидеть… – тут его взгляд снова обратился к фрейлине.

– Мада, – сказал он. – Ты единственная из нас можешь на законных правах быть во дворце. Наверняка у тебя там есть знакомства, и, судя по твоему характеру, среди дворцовых увеселителей в особенности.

– Ух ты, какой вы догадливый, ваше величество, никак не привыкну, – удивилась фрейлина и почесала нос. Король терпеливо выдержал паузу и поехал дальше:

– Значит, сейчас ты должна будешь вернуться во дворец и добиться того, чтобы нас приняли в команду увеселителей. Скажи, что мы умеем пускать фейерверки, делать большие картинки в воздухе и тому подобное. Но сами мы во дворце, естественно, появляться не будем. Если увеселители захотят с нами встретиться, то встречу организуем наверху, на развалинах дворца, когда стемнеет…

– Ровно в полночь на распутье трех дорог, – машинально добавила Натка. Король наградил ее взглядом для тупых подданных и раздельно объяснил, перейдя на русский:

– Развалины дворца – это вовсе не дикое место, а что-то вроде парка в вашем мире. А фейерверки и картинки виднее на темном небе.

– Так коронация же, небось, будет днем.

– Какая разница. Сейчас наша задача – произвести впечатление на увеселителей.

– Ладно, ладно, поняла, что я глупая, – проворчала подруга.

– Не глупая, а приставучая, – поправил ее король и снова перешел на варсотский:

– Так вот, Мада, что тебе надо сделать. И лучше иди во дворец уже сегодня.

Фрейлина прекратила драть волосы гребнем и мрачно задумалась. Мы молчали. Наконец Мада подняла на короля почти такие же, как у него, двухцветные глаза.

– Ладно уж, схожу, ваше величество. Только тут такое дело: меня полиция тоже видела, и даже своей штуковиной вон как ткнула.

– Тем больше у тебя будет поводов на нее пожаловаться, – отрезал король. – Если кто-то напомнит тебе о происшествии на мосту, представляй его как случайность. Отсутствовала ты эти дни, предположим, потому, что занялась поиском увеселителей. На пути обратно во дворец ты попросила старика на машине подвезти тебя, и вы нечаянно попали в забастовку.

– Ну да, я чего-то такое и хотела наврать, – согласилась фрейлина задумчиво. – А если они не поверят, а, ваше величество? И расскажут Сьедину? А он-то – это не вы…

– Значит, будешь действовать по обстоятельствам, – пожал плечами король и добавил с грустной насмешкой: – между прочим, не далее, как несколько дней назад, вы все приносили мне клятву верности и намеревались отдавать за меня жизни. Я, конечно, знаю, что простолюдинские клятвы никогда ничему не соответствуют, но ты все-таки перебори свой страх, потому что я во дворце все равно появиться не могу.

– Почему это не соответствуют! – возмутились вокруг нас ученики. Фрейлина тоже обиделась.

– Вот любите вы, короли, всякие гадости говорить. Можно подумать, сами бы на моем месте не струсили. Прическу вы мне сделаете или нет?

Король посмотрел на Маду с сомнением. Расчесанные наэлектризованные волосы приподнялись над ее головой, так что она стала похожа на большое мохнатое солнце. Наконец, он сказал:

– Сделаю. Иди сюда.

Пока король причесывал фрейлину, постоянно получая слабые удары током от ее волос и отдергивая руки, мы с Наткой и Иа прямо на месте застирывали подол ее платья и пытались кое-как его разгладить. Особенных результатов это не дало, но вид у Мады стал не такой замызганный, как был. Лид завершил башню у нее на голове и заставил ее умыться и вымыть руки, после чего приказал:

– Лен, Мир, помогите ей выйти. Мада, мы тебя ждем вечерами. Приводи увеселителей как можно скорее, если можешь, уже сегодня. Иди.

– Ага, ладно, ваше величество, уж постараюсь, – задумчиво отозвалась фрейлина, оглянулась на нас, помахала рукой и медленно удалилась по коридору темницы в сторону выхода. Справа и слева от нее шли высокие фигуры Лена и Мира.

Мы некоторое время тревожно смотрели им вслед, после чего перевели глаза на короля.

– Можете разойтись, – разрешил он нам. – Скоро должны прийти люди снаружи, которые изображают тайную организацию для полиции. Если будет нужно, я вас позову.

Ученики закивали и постепенно разбрелись, даже Натка с Гефом куда-то делись. Мы с королем остались сидеть рядом. Лид с задумчивым и нерадостным видом ковырял ногтем стол, я, тоже мрачно, пощелкивала по медному чайнику. Наконец мы взглянули друг на друга и вдруг одновременно спросили:

– Тебе что-то не нравится?

Вопрос прозвучал странно, потому что мы задали его каждый на своем языке. Я хихикнула, но король даже не улыбнулся и продолжал смотреть на меня вопросительно.

– Ну конечно, не нравится, Лид, – призналась я со вздохом. – По-моему, ты все-таки злоупотребляешь обещаниями простолюдинов отдавать за тебя жизнь. Даже боюсь себе представлять, сколько народу погибнет из-за этого изображения тайной организации… А тебе что не нравится?

– Да то же самое, Соня, – сказал король и поерзал на стуле, будто стараясь получше умяться внутри одежды. – Но какой здесь выход…

Мы оба опять крепко задумались. Я хмуро перебирала наши небогатые возможности про себя, но так дело совсем не шло, и я забормотала вслух:

– Значит, так: надо, чтобы видимость организации была, а люди почти не страдали. Может быть, им нужно, завидев полицию, сразу же убегать, рассыпая по дороге тайные записки друг другу?

Лид у моего плеча фыркнул со смеху, наверное, представив это зрелище, однако возразил серьезным тоном:

– Излишняя трусость и поголовное нежелание не вступать в драку будет выглядеть подозрительно. Сьедин молод, но он все-таки высокородный.

– Черт бы его подрал! – высказалась я и представила этот процесс. Стало полегче, и я продолжила размышлять:

– Ну тогда, может быть, для драки выбрать каких-нибудь специальных варсотов, которые и так не дураки помахать кулаками, и выставлять их на полицию, а остальным – разбегаться… Только вот как бы их не поубивали, у полиции же палки…

– Соня, прими как данность, что жертв все равно не избежать, – прервал меня Лид. – Мы должны думать над тем, как это все свести к минимуму. Вообще, пытаться всех облагодетельствовать – главная ошибка правителя, потому что чем больше ты к этому стремишься, тем с большей вероятностью выйдет наоборот.

– А я и не правитель, – проворчала я. – Я даже и не королева, потому что ты отказываешься быть королем Варсотии… Но как все-таки сделать, чтобы создать видимость жертв, а на самом деле чтобы жертв этих было меньше…

Тут при слове «видимость» у меня в голове что-то щелкнуло. Я встрепенулась и подтолкнула плечом Лида.

– Слушай, а помнишь, как ты в Мире Долгой Ночи делал фигуру рассыпающегося в пыль стражника? Она ведь была трехмерной? Ну, объемной?

Лид кивнул.

– А можно научить этому здешних колдунов? Ты ведь говорил, что они умеют делать картинки?

– Да, да, этому можно научить, – король закивал энергичнее, тряся отросшими почти до плеч волосами. – Единственное, – добавил он с меньшим энтузиазмом, – для этого нужно иметь развитый ум и пространственное мышление.

– Ну, я не думаю, что из такой кучи народа их ни у кого не найдется, – подбодрила его я. – Ты же сам уже понимаешь, что все это деление на высокородных и простолюдинов – сплошная фикция.

Лид на это никак не отозвался, и я решила сменить тему:

– Ну и вот, пускай они делают ненастоящие фигуры и выставляют их в первые ряды. Полиция как раз будет тыкать их не руками, а своими палками, так пусть они после этого упадут и немного полежат, а потом, когда полиция уйдет, растворятся. Сомнительно же, что полицейские подбирают убитых или раненых?

– Конечно, Соня, они этим не занимаются.

– Вот и здорово. Надо придумать, как отвлечь полицейских, чтобы те не трогали фигуры, а то ведь поймут, что они бесплотные…

– В зависимости от обстоятельств что-нибудь придумать можно. К тому же, я бы не старался это скрывать. Даже если все обнаружится, ничего особенного не будет. Полицейские только лишний раз убедятся в трусости народа, который пытается загородиться безобидными фантомами. Спасибо, Соня, что помогла. Мне бы такая мысль не пришла в голову.

– Да я знаю, что ты мыслишь более глобально, – улыбнулась я и осторожно пристроила голову на королевское плечо – все-таки я еще не совсем привыкла к перемене в наших отношениях. Лид, чуть помедлив, тоже склонил голову и прислонился виском к моей макушке. Еще как минимум полчаса нас никто не трогал, чем мы и пользовались, пока неожиданно я не услышала рядом с собой громовой смущенный кашель. Король, по своему обыкновению, даже не подумал ослабить объятия, зато у меня сразу пропала всякая тяга к поцелуям. Я отпрянула от Лида, села прямо и смерила хмурым взглядом заполнившую весь коридор толпу народа: пришли члены нашего тайного явного общества. Их обросшие физиономии были красноватыми, а глаза смотрели вниз – все-таки со средних веков в Варсотии явно изменились представления о приличиях.

– Идите сюда и рассаживайтесь, – спокойно сказал им король. – Соня подсказала мне план, как уменьшить число жертв среди вас, нужно его обсудить.

Народ послушно принялся усаживаться, бросая на меня уже не смущенные, а, скорее, уважительно-благодарные взгляды. После того как король изложил нашу затею, оказалось, что несколько колдунов в детстве развлекались подобными штуками, поэтому им не составит труда сделать то, что надо. Я, вспомнив эскапады Лида насчет умственной недоразвитости простолюдинов, насмешливо на него глянула, но король этого не заметил, занятый созданием трехмерной модели грязного бородатого варсота, который закатывал глаза и падал, пораженный невидимым оружием. Те из пришедших, что были колдунами, тут же принялись повторять за ним, и скоро перед нами выстроился целый ряд фантомов, которые закатывали глаза и дружно помирали, напоминая мне падающий забор. Некоторые, правда, были пока что двумерными, а другие – полуобъемными, как магниты на холодильник, но большинство получалось хорошо, причем у колдунов были такие радостно-злорадные лица, что у меня мелькнула мысль, а не придают ли они этим фантомам внешность каких-нибудь личных врагов. Лид наблюдал за всем этим увлеченно и одобрительно, добился несколькими подсказками того, что все фантомы стали трехмерными, и принялся обсуждать с варсотами, где им лучше проводить восстания квазитайной организации.

На стене снова появился обширный план части города и замигали стрелочки. Некоторое время я пыталась с понимающим видом все это слушать, но потом, против своей воли, начала зевать и, наконец, решив, что военные планы – совершенно не женское дело, отправилась разводить огонь и ставить чайник. Сделала я это очень кстати, потому что варсоты принесли с собой какую-то еду и явно рассчитывали на чаепитие. Замучившись вытаскивать тяжелую посуду, я передала Лиду кучу тарелок. Некоторое время король, забыв о своем королевском достоинстве, обслуживал подданных, помогая мне расставлять посуду и наливая кипяток, Как официант, но, в конце концов, когда я нечаянно прищемила ему пальцы крышкой чайника, взбунтовался и повышенным голосом поинтересовался у пространства:

– Я не понимаю, Соня, разве кроме нас здесь нет никого, кто бы мог расставлять тарелки?

В ответ на это довольно злобное заявление в комнатах темницы послышался неохотный шорох, и к нам начали пробираться ученики – позевывающие, потягивающиеся и с отпечатками кепок, которые они подкладывали под голову, на щеках. Прибежала растрепанная и какая-то розоватая Натка и поспешно взяла у меня чайник, а Геф занялся почти совсем потухшей печью.

Члены нетайной организации, напившись и наевшись, убрались часа через три. Только мы собрали со стола грязную посуду и хотели отдохнуть и перекусить сами, как вдруг Лид встрепенулся и сказал:

– Нужно выйти наружу, может прийти Мада.

– Да щас тебе, твое величество, она припрется в первый день, – сердито сказала Натка, потирая поясницу. – Наверняка пока не наестся дворцовой едой и кучу платьев не перемеряет, с места не двинется.

– Ты не права, Натка, – возразил Лид так уверенно, что я поглядела на него с подозрением. – Мада наверняка придет, если будет возможно. Судя по тому, что она о себе и своих родственниках рассказывала, в ней течет высокородная кровь.

– Высокородная?! – отвесила челюсть Натка, а Иа ехидно добавила, покрутив носом:

– Что-то не чувствуется.

– Нет, чувствуется, – снова возразил король. – Особенно по тому, как она колдует.

– Так она тебе родственница, что ли, Рет? – уточнил Геф, подумав.

– Судя по всему, да. Могу предполагать, что она мне… – король сделал паузу. – Троюродная прапраправнутчатая племянница или что-то в этом роде.

Геф уважительно присвистнул. Я пыталась понять, что же это за родство, а Натка высказалась более откровенно:

– Извини, Лид, но тогда доля королевской крови в ней не намного больше, чем в нас. И вообще, из таких соображений вас тут всех можно назвать дальними родственниками, поскольку большая страна обычно разрастается из маленьких племен.

– И все-таки, – упорствовал Лид. – Сомнительно, что она будет бросать слова на ветер. Пойдемте наружу.

– Все? – сквозь зубы спросила я, начиная про себя горячо желать, чтобы фрейлина сегодня не притащилась: очень мне не понравилось Лидово уважительное лопотание про ее высокородность.