Текст книги "Король и спасительница"

Автор книги: Кристина Выборнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)

– Так он же Маду лечил, сила и потратилась, ваше величество, – сказал Лен и бросил в печку уголек.

– Потратилась? – король поднял брови. – Набранная сила не тратится от колдовства, она может стать чуть меньше от усталости, как… В батарейке, – добавил он по-русски.

– Так то колдовство, а то лечение, – возразил Лен мягко. – У меня бабушка лечила, я знаю. Один день лечит, неделю отдыхает. Только у нее само восстанавливалось, она так, как мы, не умела силу набирать.

– А набранная, наверное, насовсем уходит, – подал голос Геф. – Я так и чувствовал, что будто бы колдую наоборот… Эх, жалко, набирал-набирал… Зато если бы не набрал, Маду бы сейчас не вылечил.

– Да, ничего не поделаешь, – король коротко кивнул и сдвинул брови. Вид у него стал какой-то хмуро-задумчивый. Больше не произнеся ни слова, он встал, взял парчовую тряпку и поволок ее в камеру, которую я присмотрела для себя. Я переглянулась с Наткой и пошла следом.

В камере, которую я себе облюбовала, видимо, сидела какая-то высокородная дама, потому что здесь была кровать с остатками балдахина и то самое трюмо, в котором я отразилась, когда мы только вошли в темницы. Возле трюмо стоял высоченный круглый стул на одной тонкой ножке, отлитый из какого-то рыже-красного металла. Я уселась на него, и, стараясь не смотреться в зеркало, спросила мрачно застилающего кровать короля:

– Лид, ты чего? Так плохо, что Геф силу потерял? Не успеет уже набрать?

– Плохо, конечно, но, думаю, набрать успеет, – отозвался Лид неохотно. – В конце концов я могу дать ему часть своих сил, на мне это вряд ли отразится…

– А в чем тогда дело? – подстегнула его я, потому что он опять умолк.

– Мне не нравятся мои догадки, хотя они весьма логичны, – честно сказал Лид. – Нам всегда говорили, что ниже достоинства высокородных заниматься лечением, поскольку мы болезням не подвержены, а плебеи для нас неважны. Но почему-то никто, даже мой отец, не говорил мне, что лечение просто быстро вытянет силы у высокородного колдуна. Думаю, всех моих сил едва ли хватило бы, чтобы вылечить сто человек со средней тяжести ранами…

– Эх, вот если бы заставить Сьедина кого-нибудь лечить… – протянула я мечтательно. Король беззвучно усмехнулся, почти не изменившись в лице, и хлопнул по застеленной кровати.

– Вот, Соня, думаю, на этом вполне можно спать. По крайней мере, не хуже, чем в ваших палатках.

– Угу. А ты где будешь?

– Здесь, – он кивнул на комнату, которая располагалась как раз напротив моей. Видимо, там держали каких-то не очень важных преступников, потому что все ее убранство составляли высокая угловатая кровать, квадратный стол и люстра в виде плошки.

– Ну хорошо, – сказала я. – Пойдем чего-нибудь поедим и руку твою промоем, а то, не дай бог, воспалится. И не раздумывай ты о мотивах твоих высокородных родственников. Понятно, что они только и делали, что пытались власть захватить и удержать. Какое уж там лечение, или, как ты говоришь, дурацкая щедрость. Надо же всю родню еще успеть заколдовать!

– Знаешь, Соня, захват власти не всегда являлся главным мотивом, – Лид резко поднял руку, с его пальцев слетело множество белых огоньков и усеяло люстру вместо свечек. Полюбовавшись на свое творение и разгладив какие-то невидимые складки на устилающей кровать ткани, король, наконец-то, подошел ко мне и докончил свою мысль:

– Я вот к власти не стремился никогда, но в то же время понимал, что если я не заколдую своего дядю, то он рано или поздно заколдует меня. Это… Как по-русски… Порочный круг.

– Да, кстати о круге, а что мы теперь делать-то будем? – спросила я озабоченно.

– Ближе к вечеру пойдем собирать тех, кто остался из нашей организации. План у меня кое-какой есть, его и обсудим и будем осуществлять.

– Хорошо. Все вместе пойдем?

– Нет, тебя я лучше оставлю в темнице. Здесь безопасно, а там я буду вынужден за тебя беспокоиться.

– А если уйдешь ты, я буду вынуждена беспокоиться за тебя, – буркнула я. – И одна я тут не останусь.

– Тут будут Мада и Натка, и кого-нибудь из мальчишек оставлю на всякий случай, – он чуть улыбнулся и мягко подтолкнул меня в плечо. – Пойдем, Соня.

Остальные ученики, когда мы пришли, уже ели суп из общего котелка, стоя возле стола. Натка наливала кипяток из странной формы огромного чайника в антикварные металлические чашки с резьбой.

– Тут у нас завтрак в стиле «тюремный шик», – сообщила она, ставя чашку перед Лидом. – Держи, твое величество. Кроме кипятка и супа из кореньев ни фига нет.

– Продукты добудем, – кратко успокоил ее король и, перейдя на беглый варсотский, сообщил ученикам то, что до этого говорил мне. Те деловито закивали.

– Только вы поосторожнее, – сказала я. – А то что мы тут с Наткой делать будем? Мада вон до сих пор не в себе, от нее толку никакого… Кстати, ее, наверное, долечить надо?

– Да не, сама отойдет, – махнул рукой Геф. – Пару компрессов, и все… Рет, давай, что ли, я тут посижу с ними?

– Хорошо, – согласился король с явным облегчением: я уже давно заметила, что Гефу он доверял.

Через полчаса король с учениками, предварительно отчистив и частично сменив изодранную и перепачканную в драке с полицией одежду, удалились наверх. Остались мы с Наткой, Геф и фрейлина. Последняя пребывала в полубреду и металась по своей огромной кованой кровати с мощной толстой сеткой. Я подошла поближе и некоторое время задумчиво глядела на нее: мне в голову пришла мысль, что Мада со своей старинной, хоть и растрепанной, прической и навороченным платьем, гораздо органичнее вписывается в общий стиль темницы, чем даже сам король в его теперешнем виде… Прервал мои размышления всполошенный крик Натки: оказывается, Геф намылился в погреб, чтобы сделать фрейлине компресс с алкоголем. Сорвавшись с места, я бросилась к подруге, и мы хором объяснили Гефу, что вино может быть отравлено. Он поморщился и хлопнул в ладоши – так варсоты выражали крайнюю степень досады:

– Что за люди тут раньше жили? Зачем вино-то травить?

– Тут не жили, а сидели, – поправила его Натка. – Да и погреб, может быть, использовали больше для отравления заключенных…

– Ну тогда чего я могу поделать, – Геф, налив на тряпку для компресса холодной воды из чашки, пошел обратно к фрейлине. – Сил у меня все равно нет, ну, авось она сама оклемается, – с этими словами он шлепнул компресс на лоб Маде и отряхнул руки. – Ну чего, давайте пока по хозяйству обустраиваться?

– Давай, – безмятежно согласились мы с Наткой.

…Через два часа мы поняли, как были неправы. Геф загонял нас хуже, чем любой высокородный: мы грели воду, таскали из кладовых посуду и тряпки, вытрясали эти тряпки, полоскали эту посуду, застилали кровати и мыли полы. То, что Геф в этом участвовал вместе с нами, мало нас утешило: под конец руки у меня уже просто отваливались. Единственное, чем я занималась с каким-то подобием удовольствия, так это обустройством королевской комнаты. Я все-таки притащила для Лида большую красивую, хотя и полуистлевшую тряпку и постелила ее на кровать, а внизу под ней мы соорудили большую жаровню, высыпав угли на старый железный поднос. Геф аккуратно пустил магические огоньки во все люстры и лампы, и в темнице стало неожиданно светло, хотя освещение и вышло несколько мрачно-синеватым, как в метро. Но Геф остался вполне доволен и сказал:

– Ну вот, теперь хоть жить можно. Пошли поедим чего?

Натка согласилась, я – нет. Слушая разносящуюся под высокими полукруглыми сводами радостную болтовню подруги и Гефа, я еще разок навестила фрейлину, убедилась, что она перестала бредить и сладко дрыхнет, от нечего делать позаходила по разу в каждую комнату темницы, посмотрела в трюмо на свою синеватую физиономию в ореоле растрепанных не очень мытых волос, и, чтобы заняться чем-то, тщательно расчесалась, сделала хвост и надела на свое бессменное грязно-синее варсотское платье чистый серый платок, позаимствованный у Иа. Снедаемая уныло грызущим беспокойством за Лида и остальных учеников, я некоторое время сидела на кровати, покачивая ногами и наблюдая, как из-под длинного платья высовываются края обтрепанных джинсов и носки кроссовок. Наконец, вздохнув, я сползла на пол и побрела на экскурсию по коридору с древними варсотскими фресками. Свет из темницы падал довольно далеко, так что я могла разглядывать старые росписи в подробностях. Хитрые высокородные лица отрешенно пялились мимо меня навеки застывшими взглядами. Я поводила пальцем, с трудом разбирая древний варсотский язык: особенной возможности попрактиковаться в чтении у меня не было. «Сонародин ратсанатла ра Арситсиея ратсенатла» – значит, король Со-Народин и королева Арситсиея, предки Сьедина… Да, Натка права: судя по их физиономиям, сегодняшними достижениями Сьедина они бы только гордились. «Елеорана ратсенатла» – королева Елеорана… Довольно симпатичная девушка, похожая на Маду, со светлыми волосами и веселой улыбкой. Жаль только, что с этой веселой улыбкой она на картинке стирала кого-то в порошок. Я вздохнула и пошла дальше. «Мадуерон ратсанатла» – этот король, против обыкновения и варсотской высокородной моды, оказался с бородой, весьма черной и дремучей. В интерпретации художника он смахивал на Бармалея, стырившего корону. Хорошо хоть, ничего плохого он на картинке не делал, просто торчал на троне и царил. Еще какое-то королевское семейство – имена неразборчивы, да и лица наполовину затерты… Разглядывая фрески поближе, я заметила, что их периодически пытались восстанавливать: краски кое-где отличались по оттенку, более свежий грунт был наляпан там, где осыпался старый. Непосредственно перед входом в темницу, уже за изображением Лидового отца в виде пацана-принца, фрески кончались и шел один светлый грунт, довольно неровно наляпанный. Хотя не совсем неровно… Неровность, можно сказать, была только в одном месте – примерно на уровне моей груди, да и видно ее было только под определенным углом. Я отошла так, чтобы свет падал на стену по касательной, наклонилась и прищурилась. И явственно увидела на ровной стене два слабых отпечатка ладоней. А под отпечатками, кажется, что-то было нацарапано по-варсотски. Надо же, высокородные – а все туда же, хулиганят. Я хихикнула и с интересом приложила свою руку по очереди к отпечаткам. Они оказались немного меньше: наверное, были женскими или даже детскими. Отпечатался тут явно не один человек, потому что у одного человека не могло быть две левых руки, да и форма отличалась: одна ладонь была поуже, с более длинными пальцами, а другая – пошире, похожая на мою собственную. Прищурившись, я попыталась разглядеть, что накарябано под ладошками. Первая надпись была вроде бы варсотской, но нечитаемой, либо я ее просто не понимала. Вообще она смахивала больше на иероглиф или вензель, чем на обычные варсотские закорючки. Вензелями, судя по фрескам, пользовались варсотские короли – значит, все-таки тут какой-то король отпечатался, безобразник… Я начала было разбирать вторую надпись, но вдруг на меня накатило странное ощущение, будто я одновременно и понимаю и не понимаю, что там написано. Язык-то, кажется, был варсотский, но сочетание для варсотского совсем нехарактерное. Если попробовать прочитать это по буквам, то выходило… С… О… Н… Соня?!

Голова у меня закружилась, будто я падала в темную пропасть. Я зажмурилась и оперлась обеими руками о стенку, и непонятно откуда из глубины сознания вдруг всплыл забытый детский сон. Причем теперь он не был таким обрывочным, как раньше.

…На эту же холодную шершавую стенку я опиралась рукой в самом начале своего сна. Только она была еще и противно сырой и чуть податливой. Я удивленно ойкнула и хотела было отдернуть руку, но вдруг безо всякого перехода оказалась на светлом весеннем лугу, залитом пронзительным солнцем. Рядом со мной откуда-то взялась Натка, вдали за обычными деревенскими домиками, как в тумане, виднелось громадное белое здание с острыми башнями и частыми узкими окнами, окруженное высоченной стеной. Только теперь я поняла, что это, наверное, и был королевский дворец. А по лугу радостно носились друг за другом два пацана в странных костюмах, которые показались мне ужасно смешными – сейчас же я знала, что так выглядит богатая варсотская одежда. У одного из пацанов были темные глаза и черные волосы со стрижкой типа каре, и вообще своим остроносым худым лицом он немного смахивал на Сьедина, а второй мальчишка – чуть повыше ростом и белобрысый, был похож на Лида, и вовсе даже не немного, а очень сильно.

Мы с Наткой знакомиться с такими странными пацанами не собирались, но не успели опомниться, как они сами подбежали к нам: темненький утащил за руку светлого, а тот, кажется, немного стеснялся. Темненький же и начал разговор довольно бодрым предложением:

– Привет! Давайте знакомиться!

– Меня зовут Соня, это Натка, – сказала я мальчишкам, – а вас как звать?

– Это принц Еленодарк, он мой дядя, хотя ему столько же лет, сколько мне, – вступил в разговор мальчик с длинными светлыми волосами, внимательно глядя на меня двухцветными глазами, – а я – принц Лидиорет.

– Ой, вас как девчонок зовут! – рассмеялась Натка.

– У вас самих имена странные! – обиделся принц Еленодарк, а Лидиорет рассудительно заметил:

– Так вы же не отсюда…

– А откуда мы?

– Не знаю. Мы еще не во многих мирах побывали.

– Я даже не поняла, как я сюда попала, – сказала я озадаченно. – Ты, Нат, чего-нибудь помнишь?

– Неа. Просто оказалась тут – и все. А ты?

– Я тоже… А, хотя нет: я вначале как будто схватилась за какую-то стенку, холоднющую и скользкую…

– За стенку? – обрадовался неизвестно чему принц Еленодарк. – Так это, наверное, та самая, в которую ты вляпался, Рет, помнишь?

Лидиорет кивнул и изрек с умным видом:

– Наверное, это такой переход в другой мир.

– Слушайте, раз уж мы встретились, давайте во что-нибудь поиграем? – предложила неугомонная Натка. – Может, в салочки? Мы вас научим, если не умеете.

– Ладно, – согласился Лидиорет охотно, аккуратно наклоняя голову, – давайте.

Салочкам мальчишки обучились быстро и тут же начали выигрывать, потому что бегали они, конечно, быстрее нас, да еще и, кажется, подколдовывали. В конце концов, когда Лидиорет в очередной раз дотянулся до меня и осалил, я со смехом схватила его за запястья и закричала:

– Вот и не выпущу тебя, ты жульничаешь!

– Не жульничаю! – отозвался он, тоже смеясь, но я мотала головой и не отпускала руки.

– Поза почти как в придворном танце, – сказал Лидиорет насмешливо.

– А мы тоже на танцах так держались, – согласилась с ним я, – только потом откидывались назад и кружились.

– Как? Вот так, что ли?

– Ага, почти… Ой, ты чего! У меня сейчас голова оторвется!

– А ты смотри в одну сторону!

– Ай!

– Да не бойся.

– Ничего, – сказала я и рассмеялась сама над собой. Принц Лидиорет, не отпуская моих рук, улыбнулся. И тут сон начал развеиваться…

Я помотала головой и неожиданно обнаружила, что сижу на кровати в своей шикарной комнате-камере. В трюмо отражались три всполошенных и искаженных моих лица. Это что еще за штучки?! Я же только что осматривала фрески! Заснула я, что ли? Сидя?! Странно, не настолько же я устала…

Поспешно спрыгнув с кровати на пол, я устремилась в коридор с фресками и стала, отклоняя по-всякому голову, осматривать пустое загрунтованное место. Но как я ни старалась, ни отпечатков маленьких ладоней, ни надписей увидеть мне не удалось: стена была совершенно гладкой. Я схватилась за голову обеими руками и, пошатываясь, направилась к Гефу и Натке. Они сидели за столом и болтали, и оба с удивлением воззрились на мое перекошенное лицо.

– Сонька, ты чего? – забеспокоилась подруга, привставая.

– Где я была? – спросила я в лоб. – Я была в коридоре с фресками пару минут назад или нет?!

Геф и Натка озабоченно переглянулись. Потом подруга, пожав плечами, ответила:

– Тебе лучше знать, где ты была-то. Мы все время тут сидели, тебя было не видно и не слышно, наверное, полчаса уже.

– Да она, небось, заснула, – добродушно предположил Геф.

– Ну может быть… – пробормотала я, потирая виски. – Но все-таки…

Тут нас всех отвлек доносящийся со стороны входа шум. Мы одновременно подскочили, прислушиваясь, и почти сразу с облегчением уловили голоса короля и учеников. Слава богу, Лид здесь! Может быть, я как раз смогу как бы между прочим спросить его насчет отпечатков ладоней: видел он их или нет…

С этими мыслями я устремилась королю навстречу, но тут же попятилась, поскольку выяснилось, что пришел он, мягко говоря, не один. Кроме учеников в темницу ввалилась целая толпа варсотов – человек сорок, многие из которых мне были знакомы по организации. Варсоты потрясенно оглядывались, открывая рты, и тут я их вполне понимала.

– Это точно темница? – спросил кто-то.

– Ага, – отозвался Геф с довольным видом. – Просто мы тут слегка прибрались, пока вас ждали… Привет, Вар, привет, Имур!

Проходящий мимо король зацепил меня глазом и слегка кивнул, однако не остановился и прошел мимо стола в погреб. Все сорок человек заструились за ним.

В погребе король подвесил в воздух горсть огоньков и вдруг деловито впрыгнул на большущую бочку.

– Мне так вас будет лучше видно и слышно, как и вам меня, – сказал он, отряхивая руки и выпрямляясь. – Теперь слушайте внимательно. Праздник по поводу коронации Сьедина состоится совсем скоро, в начале холодного времени. Я считаю, что на этом празднике мы и должны будем на него напасть.

– Ура-а! – закричали было варсоты, но Лид так глянул на них, что мгновенно воцарилась гробовая тишина.

– Но чтобы это было для Сьедина действительно неожиданным, – продолжил в этой тишине король, – мы должны уже сейчас подготовить почву. Для этого нужно будет сделать много вещей, которые, я так думаю, будут неприятными для вас, но другого выхода я не вижу.

– Да ладно, нам уже давно и так неприятно! – выкрикнул хриплый голос. Лид с неудовольствием покосился в сторону выкрика и договорил:

– Мы должны будем разделиться на две части. Одна часть, большая, будет изображать тайные организации по свержению короля.

– А мы кто… – озадачился кто-то.

– Изображать плохие тайные организации, – уточнил Лид. – Ваша задача будет своими как можно более глупыми и недальновидными действиями убедить полицию и вместе с ней Сьедина, что любой бунт легко может быть подавлен и ему нечего опасаться.

– Так это что, нам нужно будет давать себя арестовывать или избивать?! – ужаснулся Вар. Король без эмоций отозвался:

– Поэтому я и говорил, что такие действия могут быть для вас неприятными и опасными. Но, повторяю, другого выхода я не вижу. Скрывать огромную организацию совершенно невозможно, и если нами снова заинтересуется полиция, то скоро свергать Сьедина будет уже некому. Сьедина, как всякого высокородного, взять можно только хитростью. Вы и ваши люди отвлечете его внимание, а тем временем я и мои ученики сможем обезвредить его. Поэтому вашей задачей является еще и устройство паники и неразберихи в толпе на самом празднике, чтобы рассеять внимание полиции. Детали мы, конечно, обсудим, но в общих чертах так, – он слегка развел руками и обвел толпу уже не королевским, а, скорее, озабоченным взглядом и сказал без всякой торжественности:

– У меня нет никаких средств заставить вас делать то, что я говорю, но это сделать надо, иначе от Сьедина мы не избавимся. Если это вас утешит, я и мои ученики, пытаясь справиться с королем, будем подвергаться такой же опасности, как и вы, когда вы будете изображать плохие тайные организации перед полицией. Ну так что?

Он вопросительно приподнял брови. Среди варсотов стояло неразборчивое гудение, рядом с собой я видела хмурые лица и поеживающиеся плечи: видимо, план Лида и правда казался всем чересчур рискованным Я уже было расстроилась, но стойкий король держал МХАТовскую паузу и продолжал сверлить людей глазами. И постепенно что-то изменилось Сначала один, а потом другой робкий голос, сказал:

– Ладно… Что делать…

– Давай, Рет…

И вдруг все эти невнятные перешептывания вылились в дружное и громкое:

– Мы согласны!

Король кивнул, глянул в толпу куда-то мимо меня, и на лице его мелькнула быстрая улыбка. Я ревниво проследила за его взглядом и увидела Сота с Адаром, лыбящихся просто до ушей. Они обменялись с Лидом какими-то странными заговорщицкими взглядами, попятились и выбежали из погреба.

Дальше было бурное обсуждение деталей плана, которое я, к своему стыду, практически все пропустила мимо ушей, потому что меня звали то разбирать котомки с едой, то греть воду, чтобы напоить всю организацию заваренными травками, то расставлять посуду…

Удалилось все общество уже глубокой ночью, оставив на память о себе обглоданные кости, грязные тарелки и звон в ушах. В конце концов за стражницким столом осталась только наша компания. Король, подперев голову рукой и, кажется, засыпая на ходу, допивал остатки заваренной травы, ученики, зевая, собирали посуду, Иа и Геф кормили проснувшуюся и притащившуюся к столу Маду, еще бледную и слабую, зато вменяемую.

– Вот, значит, чего ты придумал, Лид, – вклинилась я в обсуждение каких-то вариантов заколдовывания Сьедина, которое король вел с Леном и Гефом. – А мне вначале, кстати, показалось, что они ни за что не согласятся.

– Да уж, – вздохнула Натка озабоченно. – Я бы тоже не согласилась на их месте: не больно-то привлекательное предложение – свою шкуру подставлять. Да еще они и не знали, что ты король. Ты, все-таки, великий оратор, ваше величество.

– Твои похвалы не по адресу, – отозвался Лид с грустной улыбкой и кивнул на Сота и Адара. – Я тоже понимал все то, что вы говорите, поэтому заранее подговорил своих учеников, если что, склонить общественное мнение в нужную сторону. Это не слишком трудно, достаточно было нескольких одобрительных слов, ведь люди поставлены Сьедином в такое положение, что и без того колебались.

– Ваше величество, зря ты отказываешься царить, ты же настоящий политик! – расхохоталась Натка. – У тебя цель оправдывает средства! Ты даже мухлюешь с таким величавым видом, что твоему вранью памятник можно ставить!

Король пожал плечами и изрек:

– Полная честность и искренность – это самое глупое и самое последнее, что надо задействовать в общении с плебеями… С народом. Некоторую часть правды, конечно, нужно сообщать, но очень дозированно.

Ученики закивали и заподдакивали, любовно глядя на короля, будто сами не относились к тем же плебеям, и это убедительно доказало мне, что король в своих рассуждениях совершенно прав.

– Ну и денек был… Давайте-ка спать, – заключила Иа и, потягиваясь, встала со с одной из винных бочек, которые мы вместо стульев поставили рядом со столом. Мы все, включая короля, тоже без возражений поднялись и принялись разбредаться по своим шикарным темничным камерам.

Я думала, что едва я упаду на кровать, то тут же засну мертвым сном, но не тут-то было: стоило мне повернуться на правый бок, как прямо мне в глаза уставился Лид, лежащий на своей кровати в комнате напротив меня. По темнице неслись храпы и перешептывания засыпающих учеников, а мы все молча лупились друг на друга, и, похоже, оба прикидывали, с какой громкостью надо заговорить, чтобы и нам было друг друга слышно, и мы никого не разбудили. Первой, конечно же, раскрыла рот я, поскольку король имел в смысле выжидания бездну терпения.

– Лид! – сказала я громким шепотом. – Ты чего, что-то хочешь мне сказать?

Шипела я по-русски, а это далеко не такой звонкий язык, как варсотский, и, судя по всему, король половину недослышал, потому что переспросил на своем языке:

– Что ты говоришь, Соня?

От его варсотского шепота, громкого и гортанного, конечно же, сразу кто-то недовольно завертелся за стеной: очень возможно, что Иа.

– Ой, ладно, ладно! – замахала я руками, приподнимаясь на кровати. – Иди сюда, тут поговорим спокойно!

Лид охотно слез со своего ложа, притопал ко мне и уместился рядом.

– Ну, что ты хотела? – поинтересовался он, взглянув на меня. Я удивилась:

– Так это же ты чего-то хотел!

– Разве? – тоже удивился король. – А я думал, что ты.

– Почему?

– Ты на меня смотрела.

– По-моему, и ты на меня смотрел, – хихикнула я. Король тоже хихикнул. Некоторое время мы сидели молча, а потом я вдруг вспомнила о своем странном сне или не сне с исчезающими отпечатками ладоней и, решив, что сейчас как раз самое подходящее время об этом спросить, медленно начала почему-то по-варсотски:

– Лид, слушай, я, когда ты только пришел, кое-что тебе хотела рассказать, но ты был занят революционными делами, а потом я забыла…

– Хорошее вступление, Соня, – ободрил меня король, наклонив голову набок, видимо, чтобы лучше слышать. Я тут же сбилась, некоторое время тупо смотрела на него, а потом начала с начала:

– Так вот, я хочу сказать, что случилась одна странная штука, здесь, со мной, в темнице, и я хотела тебе рассказать, а тебя не было… – я перевела дыхание и единым духом выпалила:

– Ты когда-нибудь видел на стене в коридоре с фресками отпечатки детских ладоней?!

Лид уставился на меня расширенными глазами, и в глазах этих я неожиданно увидела, кроме понятного удивления, еще и не совсем адекватный восторг и опасливо переспросила:

– Ну… Ты скажи, видел или нет?

– Я не знаю точно, – пробормотал король, опуская взгляд себе на руки, – как это тебе объяснить… В общем, можно сказать, видел.

– Правда?! – обрадовалась я и облегченно выдохнула: – Фу, ну, значит, я не совсем с ума сошла! Понимаешь, я сегодня рассматривала фрески, потом дошла до конца, посмотрела под углом к свету, а на стене – два отпечатка детских ладоней. И под одним написано по-варсотски «Соня».

– А под вторым? – быстро спросил король. Я виновато на него глянула:

– Не помню, там была какая-то жутко витиеватая загогулина…

Я умолкла, потому что король резким жестом поднял руку и спроецировал на стену большую картинку. На белом светящемся фоне сама собой написалась черная витиеватая штуковина. Лид повернулся ко мне и спросил:

– Вот такая?

– Такая, – согласилась я, вглядевшись. – А как она расшифровывается?

Лид дернул головой. Загогулина на картинке упростилась и распалась на несколько варсотских слов-слогов. Слова попрыгали, следуя за глазами Лида, и, остановившись, составились в надпись: «Лидиорет ратсаниветла».

– Ратсаниветла – это же принц? – уточнила я по-русски. Лид кивнул.

– Ну да. Я ведь тогда не был королем, и мог бы и не стать.

– Это что же получается?! – сказала я, вылупляя на него глаза. – Ты знаешь, откуда взялись эти надписи? Кто это написал?!

– Конечно, знаю, – отозвался король и опять взял паузу.

– Ну?! – зашипела я, быстро потеряв терпение.

– Соня, не сердись, я просто стараюсь подобрать слова. Это сделал я.

– Так, ладно, хорошо, – забормотала я, начиная растирать себе виски. – Надпись сделал ты. А теперь, пожалуйста, скажи, когда, зачем и, главное, ГДЕ?! Ведь я когда увидела эти ладошки, закрыла глаза, а когда открыла, то уже сидела тут, на этой кровати, а в коридоре никаких ладошек не было!

– Где сидела?! – взволнованно переспросил Лид. – А, вот оно что…

– Чего что?! – подпрыгнула я. Пружины взвизгнули, кто-то в соседней камере угрожающе замычал и заворочался. Король шикнул, я застыла изваянием. Переждав скрип и мычание, мы возобновили разговор уже в менее эмоциональном стиле. Король поглядел на меня и вдруг спокойно спросил:

– Соня, мы раньше встречались, до того, как ты стала моей спасительницей. Ты это помнишь?

– Я? – сказала я, комкая простыню. – Да… Наверное, если это был ты. Просто, если честно, мне казалось, что мне это все приснилось. Точнее, это мне и правда приснилось, я же потом проснулась в своей постели!

– Увидев отпечатки, ты тоже очутилась на этой кровати, и тем не менее, они реально существуют, – заметил король.

– Тогда я чего-то не поняла, – призналась я и придвинулась к нему, чтобы лучше слышать. – У тебя есть какие-то объяснения всему этому? Это какой-то другой мир?

Король задумался с таким умным видом, что я перестала дышать и ждала, пока он изречет истину. Король действительно открыл рот и выразился по-русски:

– Блин. Извини, Соня, – снова перешел он на варсотский. – Но в твоем языке я не знаю слов, чтобы это объяснить, а на моем ты, боюсь, не поймешь…

– Ты хоть попытайся, – простонала я. – Имей совесть, я от любопытства помру!

– Ну хорошо, – сдался король. – Значит так. Переходы между мирами бывают, как ты уже, наверное, поняла, разные. Поэтому они бывают не только… Физическими. Некоторые переходы не пропускают живого человека, то есть и не могут пропустить, и человек их не видит. Но при этом он все равно может перейти в другой мир, только не физически, а…

– Ментально, что ли? – догадалась я.

– Как?

– Ну, мысленно. Тело остается, а сознание переносится. Я такое знаю, я фантастику читала, Лид.

– К сожалению, у нас такого не писали, а из твоих книг я прочел только «Чиполлино», «Волшебника Изумрудного города» и прочие сказки, – развел король одной рукой. – Так вот, кроме обычных дыр в другие миры для физического переноса, существуют такие же дыры для сознания. Они открываются не всегда, а только в определенных обстоятельствах, и видеть друг друга могут только определенные люди. Как мы видели.

– Стоп: там же еще была Натка! – сказала я. – Ты ее помнишь? И еще твой дядя был, кажется…

– Я их помню, но, думаю, что на самом деле их там не было, – сказал Лид. – Они просто были в твоем и моем сознании. Я потом спрашивал своего дядю, видел ли он что, но он даже не понял, про что я говорю. А этот… Ментальный переход обычно всегда запоминается.

– Ну что ж… Значит, местом перехода была стена с отпечатками? – прошептала я взволнованно. – А почему она была сырая?

– Я не занимался исследованием переходов в другие миры, – покачал головой король. – Но место мысленного перехода обычно все-таки связано с определенным настоящим местом. Только оно тоже бывает не совсем настоящее… А, наверное, оно находится в другом… Времени… Нет, не то слово.

– Измерении, – подсказала я по-русски. – У нас так это называется.

Лид кивнул:

– Да, я думаю, ты меня поняла, Соня.

– Поняла. Только чего я до сих пор не понимаю, так это зачем ты сделал эти надписи?

– Ну, я пытался запомнить дорогу, – отозвался король. По-варсотски это прозвучало как «Авр, ре равра тра-ар и-ирц», поэтому я сразу не уловила смысла слов, подумав, что он просто вдруг чихнул с рычанием. Потом до меня дошло. Я посмотрела на него и повторила:

– Траар И-ирц? Запомнить дорогу? Ко мне?

– Да. К сожалению, ничего не получилось. Мне больше никогда не удавалось найти эти отпечатки и надписи, вот только сегодня их обнаружила ты.

– А я дорогу запомнить даже не пыталась, – вздохнула я уныло.

– Да и вообще, я не знала, что ее нужно запоминать… Лид… Ты почему сразу не сказал мне, что мы виделись?