Текст книги "Король и спасительница"

Автор книги: Кристина Выборнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

– У-у-у-у… – тихо сказало нечто в басовом регистре, а из головы статуи начала расти странная подвижная чернота. Она ворочалась, будто вылезая наружу, а звук все не прекращался…

Я одним прыжком достигла короля и схватила его за запястье, намереваясь оттащить от статуи. Лид, повернув глаза, посмотрел сначала на меня, потом – на жуткую черноту, у которой к тому же вдруг прорезались зловещие рога, и сказал по-русски с варсотской выразительностью:

– Опя-ать приперлась.

– Кто? – заморгала я.

– Животное из вашего мира. Корова, правильно?

– У-у-у, – согласилась корова тихо. – Му-у-у-у.

– Ой, – рассмеялась я с облегчением. – Неужели та самая? Когда мы сюда входили, она с нами влезла, мы ее не могли запихать обратно!

– Наверное, она. Пока я обучал Гефа и его людей, она несколько раз входила и выходила через дыру. Видимо, траву выбирает, – король прищурился на коровий силуэт, который тряс рогами.

– Как же она это делает, ведь нужно же схватиться за трон! – удивилась я.

– По-моему, она касается его мордой. Наверное, уловила закономерность.

– Какая умная, – сказала я умиленно. – Просто дрессированная!

– Только иногда мешается. Пока я делал палатки, она пыталась жевать мою одежду.

Я хихикнула. Король не хихикнул в ответ: он, наконец, принялся за лицо статуи.

Одна за другой начали проявляться знакомые черты: тонкий Лидов нос с небольшой горбинкой, несколько удлиненный подбородок со впадинкой, высоко поднятые брови и большие, немного прикрытые глаза. Общее выражение лица было равнодушно-брезгливым, губы – крепко сжатыми, будто король устал на кого-то ругаться и умолк от безнадежности. Меня взяли сомнения.

– Лид, – сказала я. – Конечно, похоже, но ты уверен, что был таким мрачным? Мне ты как-то показался поприветливей…

Король покачал головой.

– Нет, Соня, я уверен.

– А по-моему, все-таки не совсем. Откуда ты это взял-то?

– Запомнил, – сказал Лид. – За триста лет.

Я примолкла. Король продолжал ковыряться над статуей, завершая отделку. Внезапно решившись, я слабо погладила его по плечу сквозь пиджак, и спросила шепотом:

– Лид, а если честно, очень страшно было?

Король, задержав руки в нескольких сантиметрах от лица статуи, крепко задумался. Я прямо видела, как он пытается втиснуться в непривычные рамки простолюдинских чувств. Наконец он отозвался:

– Нет, Соня. Терять нечего было. Сейчас страшнее.

– У-у-у-у, – под настроение подвыла нам корова.

Король хихикнул, вытер руки об траву и принялся аккуратно подбирать глину вокруг трона. Я, зевая во весь рот, помогала ему. Наведением чистоты мы занимались, как мне показалось, чуть ли не дольше, чем непосредственно лепкой. Когда педантичный Лид наконец подобрал последнюю глиняную крошку, я уже почти спала сидя, а корова успела поесть, ткнуться мордой в трон и уйти в наш мир. Наконец король поднял полуспящую меня с травы, практически волоком дотащил до лагеря и запихал в палатку, в которой на этот раз было весьма тесно и не было никакого собора.

– Ой, Лид, – последним усилием вырвалась я из сна. – А как ты спать будешь в таком холоде, ты же мерзнешь…

– Не беспокойся, Соня, я лягу возле выхода, тут близко костер, – отозвался король и с шуршанием улегся. Я хотела было предложить ему покрывало, но уснула в процессе открытия рта.

Проснулась я, конечно же, рано: утренний холод, сырость и жесткая земля под палаткам не способствовали хорошему сну. Открыв глаза и с трудом усевшись, я некоторое время, щурясь, молча смотрела на свернувшегося клубком спящего короля, которого колотило так, будто под ним был зарыт отбойный молоток. Наконец мои нервы не выдержали, и я начала трясти его по плечо. Лид с трудом приоткрыл глаза и приподнялся на локте. Выглядел он невыспавшимся, что, в общем, меня не удивило.

– Ну и чего ты над собой издеваешься? – укорила я бестолкового короля. – Надо было как следует костер разжечь или под себя хотя бы углей насыпать.

– Костер я разжигал, но он, видимо, уже потух. Неважно, все равно нужно будить простолюдинов, – отозвался Лид, встал на четвереньки и, все еще дрожа, выполз из палатки. На любом другом человеке, кроме короля, это выглядело бы комично, но за Лидом тянулся такой плотный шлейф собственного достоинства, что я даже не улыбнулась и вылезла следом.

Костры, ясное дело, потухли, из палаток доносился храп. Занимался серый рассвет, трава была мокрой. Невдалеке высился трон, на нем сидела поддельная статуя, а рядом, помахивая хвостом, паслась корова. Король, даже не дожидаясь, пока я реанимирую костер, пошел вдоль ряда палаток, громко говоря:

– Вставайте, будем продолжать учиться.

В палатках застонали. Чей-то заспанный голос спросил:

– Чего он орет там?

– Вставайте, – повторил упорный король, не меняя интонации. Из палаток начали показываться лохматые головы, а вскоре на четвереньках выползли и сами их обитатели.

– Ваше величество, да ты же жаворонок, – с отвращением протянула Натка, пытаясь пригладить всклокоченные волосы. – Может, тебя в свое время именно за это и заколдовали, а?

– Возьми Гефа и помогите Соне приготовить еду, – проигнорировал ее слова король и обратился к остальным:

– Пойдемте.

– А поесть?! – возмутилась Иа. Король, не отзываясь, направился к трону.

– Поедим попозже, когда они приготовят, – примирительно сказал Лен, аккуратный и благодушный даже с утра, и пошел за королем. Остальные сумрачно направились следом.

К моему костру подбрела всклокоченная Натка и хриплый Геф, и мы принялись вяло и медленно варить суп для завтрака. Солнце, маленькое и белое, постепенно поднималось над дальними деревьями. Когда его лучи упали на палатку Иа, она неожиданно зашевелилась, и наружу выползла измятая фрейлина с травой в прическе. Сладко потянувшись, она зажмурилась и сказала:

– Ой, как я выспалась!

– Ну тебе и повезло, – сказал Геф с завистью, подошел к ней и положил руки ей на плечи.

– Э… – вякнула фрейлина и осела на землю. Геф ногой вкатил ее в палатку, широко зевнул и, почесываясь под кепкой, возвратился к нам. Натка хотела было что-то ему сказать, но на полпути передумала и тоже зевнула.

Через час суп доварился, мы почти проснулись, и ученики вместе с королем пришли на завтрак. Уже издали я заметила, что в их рядах происходят какие-то прения. И точно: Иа, идя следом за Лидом, возмущенно кричала:

– Я тебе кто, чтобы ты меня тридцать раз по затылку и рукам хлопал?! Я чего, слуга тебе, что ли?!

– Будешь делать все правильно, не буду хлопать, – отозвался король. – С остальными я делаю так же.

– Вот-вот, и долго ты так делать-то будешь? – поинтересовался Урот. – Мы, между прочим, рискуем тут жизнью, участвуя в революции, мы тут не малолетки, чтобы нас тумаками воспитывать.

– Кто как, – сказал Лид, пожав плечами. – И если вы рискуете жизнью, то хлопки вас не должны волновать. Они не болезненны.

– Зато они… Унизительные, вот! – воскликнула Иа, упирая руки в бока и сверкая глазами.

– Да ладно тебе, – попытался успокоить ее Геф. – Меня он тоже хлопал, подумаешь, голова-то не отвалилась.

– Так не учат! – заорала Иа. Король посмотрел в упор, но почему-то не на нее, а на Урота, и сказал ледяным тоном:

– А я и не учитель. Я вынужден учить вас, потому что никто другой не может этого сделать. Споря со мной, вы теряете время обучения, а его у нас мало. Лучше ешьте.

Ученики, кто быстрее, кто медленнее, подавленно опустили головы, молча расселись вокруг костра и взялись за миски. Я поймала себя на том, что сделала то же самое: хотя высказывания Лида меня не касались, сопротивляться его приказам, когда он так говорил, было крайне трудно.

– Мда, – нарушила Натка гнетущее молчание. – Всегда мне, твое величество, нравилась твоя принципиальность. Сколько усилий ты предпринимаешь, чтобы отстоять какую-нибудь фигню, приятно посмотреть! Смотри, какой шорох навел, теперь, небось, пару дней икаться будет, а мог бы просто прекратить свои средневековые подзатыльники, да и все.

Я думала, что король зашикает на подругу, но он вдруг ответил со вздохом:

– Прекратить трудно, я это делаю, как вы говорите, машинально. Вы считаете, что отучиться от такой манеры очень важно для общения с простолюдинами?

Обращался он явно ко мне и к Натке, но мы обе от неожиданности замолчали: впервые на нашей памяти король вообще просил у нас совета. Натка пришла в себя первой и заявила, тряхнув головой:

– Важно, твое величество, даже очень. Давай учись, мы с Сонькой тебя благословляем.

Я кивнула. Король тоже кивнул и перешел на варсотский:

– Я постараюсь не шлепать вас, если вам это не нравится. Я привык к такому способу, потому что меня самого учили так же.

На лицах некоторых учеников, в частности, близнецов, Адара и Иа, проступило явственное сочувствие.

– Ага, – сказал Мир. – Нас тоже хозяин колотил, пока мы к другому не сбежали.

– А меня хозяйка, когда я служанкой работала, за косу дергала, – вдруг добавила Иа. – Я тогда пучок сделала, и ей дергать стало неудобно.

Все, включая даже короля, рассмеялись. Геф одобрительно посмотрел на Натку, положил руку ей на плечо и потряс, спросив при этом у меня:

– Во она всех помирила, да? Головастая.

– Угу, – охотно согласилась я. Натка тоже рассмеялась и даже слегка покраснела.

Оставшийся день прошел мирно, но деловито. Мы готовили еду и следили, чтобы излишне выспавшаяся фрейлина не выползла из палатки, Лид с учениками колдовали возле трона, рядом паслась, периодически уходя в наш мир и приходя обратно, довольная корова. Иногда к нам прибегали похвастаться успехами Адар или Сот. Теперь, по их словам, они уже набрали побольше силы и у них получается действовать на людей и предметы на расстоянии, тогда как раньше нужно было браться за них руками. В доказательство своих слов Сот повел рукой в воздухе, и Адар расчихался. Чихая, Адар тоже махнул рукой, и на Сота напала икота. Тут пришел посланный Лидом Геф и с ухмылкой увел за шивороты шебутную парочку, которая продолжала чихать и икать.

Про статую ученики, как ни странно, не спрашивали: точнее, что ее сделал Лид, они поняли, а зачем – их не интересовало, либо король уже успел соврать что-то подходящее. На солнце статуя подсохла и приобрела оттенок, близкий к оттенку камня, из которого был сделан трон.

Помимо приготовления еды мы занимались еще решением вопроса с королевским сном. Я рассказала Натке, как трясло Лида утром, мы напряженно покумекали, посоветовались с Гефом, и в конце концов к вечеру у нас было готово для короля специальное ложе. На вид оно было неказисто и вообще вызывало нехорошие адские ассоциации, потому что состояло из двух горшков с тлеющими красными углями, которые стояли, в свою очередь, в двух небольших костерках. Над всем этим мы воздвигли из крепких толстых веток и двух притащенных с помощью Гефа пней нечто, что, если накрыть его циновкой, отдаленно напоминало кровать, а над кроватью, в свою очередь, поставили навес, потому что такая конструкция в палатку не влезала.

После ужина, когда усталые ученики поели сами, покормили фрейлину и принялись разбредаться, мы с гордостью ухватили короля с двух сторон под руки, подволокли его к кровати и почти хором поинтересовались:

– Ну, как?

– Спасибо, девушки, – серьезно сказал Лид и посмотрел на нас почти растроганно.

– И Гефу тоже, – довольная Натка показала на ухмыляющегося подростка, который стоял рядом и по привычке теребил кепку. – Он нам пни притащил.

– Спасибо, – сказал король с сомнением в голосе.

– Да не за что, Рет. Мне чего-то даже завидно стало: ночи такие холодные сейчас, прямо будто на снегу спишь…

– Ночи тут ни при чем, – тихо сказал Лид, но Геф его не расслышал, потому что уже убрел в сторону палаток.

– Тоже пойду, – улыбнулась нам довольная Натка. – Давай, твое величество, не мерзни…

Король действительно не мерз: мерзла я, потому что часть ночи проболтала с ним на астрономические темы, наполовину высунувшись из палатки, и всунулась внутрь только когда окончательно перестала чувствовать нос и уши.

На следующее утро у меня появился небольшой насморк, но Лид выглядел гораздо более бодрым. В честь этого он вскочил чем свет и принялся вытаскивать учеников из палаток еще до восхода. Ученики, громко ворча, вываливались в полутьму и подбирались к костру, где я сочувственно кипятила воду. Попив кипятка и трясясь как осиновые листы, они поплелись следом за Лидом к эшафоту, то есть к трону. Мы с Наткой дремали у костра, дожидаясь рассвета.

Рассвет толком не наступил. Варсотское время года решило напомнить, что оно все-таки осень, поэтому кроме холода показало нам хмурое низкое небо и моросящий дождь. Ученики, занимаясь, держали над головами циновки, Лид сидел просто так, в потемневшем от мороси костюме со слипшимися в сосульки волосами, с которых медленно капало, но все такой же величественный, как обычно. Корова разок заглянула к нам, но, видимо, оценив погоду, пропала и больше не появлялась. Было тихо, только иногда с шумом мимо нас пробегал очередной ученик, посланный за добычей: ксарами, жуками, бабочками и прочей живностью.

Мы уже думали, что отсыреем насквозь, но к обеду неожиданно распогодилось: тяжелые тучи над нами будто треснули, как толстая серо-белая кожура, и в дырку хлынули солнечные лучи. Все вокруг оживилось: застрекотали, запрыгали и залетали насекомые, защебетали птицы, корова высунула морду из воздуха, опять оценила погоду и осталась щипать траву, из палатки снова полезла излишне выспавшаяся фрейлина, и нам пришлось спешно бежать за Гефом, чтобы тот ее усыпил.

После обеда Лид, подумав, вдруг поднял своих учеников на ноги, расставил их по полю рядочком и, махнув вперед рукой жестом полководца, велел им идти, прочесывая траву и уничтожая всех попадающихся насекомых. Ученики, скрючившись, послушно двинулись вперед. Натка рядом со мной стала, посмеиваясь, напевать вполголоса: «Косил Ясь конюшину», хотя на мой взгляд, движения учеников напоминали не косцов, а собирателей колорадских жуков на картофельном поле, до того они старательно гонялись за кем-то в сухой траве и так злорадно радовались, изловив очередное насекомое. Король оставил их и подошел к нашему костру. За ним попыталась отправиться корова, но у нее кончилась оставшаяся в нашем мире привязь.

– Побуду пока с вами, отсюда лучше слышно дорогу, – сказал мне Лид. – Все-таки мимо иногда кто-то проезжает, а мои простолюдины далековато от дыры.

– Ты же сам их туда послал, – заметила я.

– Потому что так они быстрее наберут силу. На мелких животных это и без того получается не слишком-то скоро…

– А почему бы не перевести их на крупных животных? – поинтересовалась Натка и встретилась взглядом с коровой, которая как раз на нас уставилась. – Гм, ну если не на животных, то на деревья, как ты делал.

– Вытягивать силу из деревьев может только тот, кто уже много вытянул ее из животных и людей, как я, например. Я не хочу учить их набирать такую силу. Простолюдины не приспособлены для этого, у них нет ни контроля, ни достаточной самодисциплины.

Натка сморщила нос.

– Ну да, мы помним, твое величество, что они не так прекрасны, как ты… А если кто-то из них сам догадается, как стереть в порошок какую-нибудь там лисособаку? Ты же сам говорил, что это не так сложно, тем более, что на маленьких животных они натренировались.

– Я им запретил это делать, – внушительно сообщил король. «И путь только попробуют» – так и витал в воздухе конец его фразы. Натка с сомнением поглядела сначала на меня, а потом на Лида, но промолчала. Ученики старательно «собирали колорадов», солнце светило почти по-летнему…

Вечер тоже выдался неожиданно теплым. Точнее, теплым для нас, потому что ученики жались у костра и дружно стучали зубами. Особенно сильно мерз Геф.

– Чего это за холодрыга? – недоумевал он, сидя чуть ли не в обнимку с костром. – Даже зимой такой не бывает! Прошлой ночью, если честно, чуть не окочурился, а этой даже спать неохота ложиться… Слушай, Рет, а это не может быть от колдовства?

Король подтверждающе наклонил голову.

– А, понятно, – повеселел Геф. – А надолго такая штука?

– На всю жизнь, – сказал Лид сумрачным тоном. – Чем больше твоя сила, тем хуже будет греть тебя твоя кровь.

Гул ученических разговоров разом умолк, все содрогнулись.

– А ты этого нам не говорил, – осторожно заметил Лен.

– А что бы изменилось? Все равно избежать этого нельзя. Или вы бы передумали восставать против Сьедина? – в королевском голосе проскользнул оттенок прежнего высокородного презрения к несовершенным простолюдинам.

– Не передумали бы, но кровати бы по-другому сделали, как у тебя, – сердито сказала Иа. – Опять ты только про себя думаешь! У самого-то кровать есть!

– Хорошо, можешь спать на моей, – тут же сказал король, которому явно было неохота вступать в долгие разборки со склочной ученицей. – Тем более как ты мне неоднократно уже рассказывала, все, кто женского пола, заслуживают отношения к себе, как к больным.

– Не как к больным, а уважения! – возмутилась Иа. – Ты как будто в лесу вырос. Соня, Натка, скажите ему!

– Ку-ку, – послушно сказала Натка.

– Ты чего?!

– А чего нам еще сказать? Давайте лучше спать, а? Иа, ты будешь ложиться на Лидову, то есть, Ретову кровать?

– Нужна она мне, – фыркнула Иа, уходя. – Завтра себе сама сделаю.

– Я тебе помогу, – пообещал Урот и тоже ушел. За ними потянулись остальные ученики. Только Геф все не отходил от костра: видно было, что он побаивается спать.

– Кажется, ты слишком много для себя набрал, – задумчиво посмотрев на него, пришел к выводу король. – Завтра ничего не уничтожай, как раз остальные тебя догонят. Спать будешь на моей кровати.

– А может, того, не надо? – покосился Геф на неприветливо сверкающее красными углями ложе. – Мне Натка обещала покрывало лишнее отдать.

– Ничего оно не лишнее, – проворчала Натка. – От сердца отрываю.

– Покрывало тебе не поможет, холод ведь идет изнутри, а не снаружи. Завтра будет лучше, ты привыкнешь, а сегодня ложись туда.

– А ты как же, Рет?

– Я уже привык, мне не так трудно спать в этом состоянии, – сверкнул благородством Лид и подтолкнул Гефа в спину. Тот не слишком охотно, оглядываясь на нас, взобрался на кровать и неловко натянул до подбородка покрывало. Лид сказал мне:

– Пойдем в палатку, Соня…

Оспаривать королевское решение я не стала, а, возможно, и зря, потому что на деле оно оказалось хоть и благородным, но дурацким. Король спал пунктиром, потому что его трясло, я не спала, потому что пыталась закидать его всеми имеющимися в палатке тряпками и пододвинуть поближе к костру, отчего неблагодарный Лид во сне довольно сильно лягался. Проснувшись в пятидесятый раз я, стиснув зубы, слушала, как треплются о какой-то чепухе тоже неспящий Геф и не уходящая из сочувствия к нему Натка, которые думали, что говорят шепотом…

Часов в пять утра мы с королем полуживые вылезли из палатки и обнаружили пустую кровать и Натку с Гефом, которые сидели возле костра.

– Вы проснулись? – сердито спросила я.

– А чего, уже утро? Да мы чего-то не ложились, – безмятежно отозвалась подруга. – Спать не хочется. Да ладно, Сонька, нам же не на работу, завтра выспимся.

Я исподлобья поглядела своими красными глазами в красные глаза короля и прошипела:

– Ну, Лид, чтобы я еще раз!..

– Что, Соня? – заинтересовался король.

– Ничего, – буркнула я и полезла за кореньями и мясом для супа.

Погода в этот день снова была сумрачной и не исправилась даже в обед. Дождь сначала моросил, а потом пошел сильнее, насекомые попрятались, и Лид, решив прервать занятия, послал учеников за дровами в лесополосу, чтобы успеть сделать угли для будущих кроватей, пока все деревья не промокли. Сам он, как образцовый правитель, потащился со своими подданными, а я потащилась за ним. Лид, привычно скинув пиджак и засучив рукава, рубил сухие древесные стволы, велев мне и Натке следить за дорогой. Мы принялись следить и насчитали за два часа две машины и одну телегу: кажется, из-за плохой погоды варсоты потеряли вкус к загородным поездкам.

Нарубленные дрова мы принялись жечь под навесами на краю рощи, чтобы превратить их в угли для кроватей. Влажное дерево горело плохо и жутко дымило, отовсюду доносился кашель, но хотя бы никто ни с кем не ссорился. Правда, неугомонный Сот подговорил Адара наслать издали приступ чихания на Урота. Это им удалось: Урот расчихался так, что уронил себе на ногу не очень толстое, но увесистое бревно для кровати, тут же подобрал его и со зверским чохом швырнул в мальчишек. Те, хохоча, разбежались, но это происшествие почему-то сильно рассердило Лида. Вначале он подозвал Сота и Адара, наградил их увесистыми подзатыльниками и минут пять рассказывал, когда можно и когда нельзя использовать увеличившуюся силу, после чего подошел к Уроту, бить его, к счастью, не стал, но прочитал аж двадцатиминутную нотацию, которая сводилась к тому, что он как старший и более разумный не должен так сильно реагировать на выходки младших колдунов. После этого Урот с нехорошо сверкающими сине-зелеными глазами подошел к костру, у которого возились мы с Наткой, и, слегка дернув головой вбок, будто отгонял комара, сердито сказал мне:

– Как ты его терпишь, Соня, такого нудного!

– Он не нудный, – встала я на защиту короля. – Он объясняет, как может, у него просто детство было… Гм… Трудное.

– А у нас у всех легкое, что ли? – хохотнул Урот. – Ну ладно.

Пожав плечами, он ушел, а я поглядела ему вслед с непонятным смутным чувством.

С кроватями мы провозились до самого вечера. Хотя по часам было не так уж много времени, из-за туч стемнело очень быстро, и темнота была густой, как чернила. Дождь в конце концов перестал лить, но перешел в противную морось. Поеживаясь под ней, мы таскали в наш лагерь ветки и бревна, вырубая их теперь уже не только в лесополосе, но и неподалеку от болота, где имелся небольшой древесный оазис. Ксары в болоте неодобрительно на нас квакали, но теперь даже мы с Наткой не обращали на них внимания.

Именно у болота мы с подругой, король и Геф и проторчали битый час, разрубая неподатливые деревья и обрубая ветки. Остальные ученики ушли в лагерь, оттуда слышался смутный гул голосов, сквозь морось мокрыми красными пятнами виднелись костры.

– Ну что, ребята, может, пойдем? – взмолилась, наконец, Натка. – Мы тут уже одни остались.

– Не считая ксаров, – добавила я, бестрепетно отпихивая палкой уныло вползающую на мое бревно квакучую гусеницу.

– Я смотрю, Соня, ты уже привыкла к ним? – спросил Лид с улыбкой.

– За кого ты меня принимаешь? – проворчала я. – Я и тогда-то заорала больше от неожиданности.

– Видать, ничего себе неожиданность была: даже мы услышали, – припечатал меня Геф со своим добродушным ехидством.

– Не тронь Соньку, – тоже добродушно хлопнула его по кепке Натка. Король, все еще улыбаясь, протянул мне руку, помогая перелезть через огромную травяную кочку.

– Пойдем, Соня.

Мы пошли. Я умиротворенно топала за королем, одной рукой придерживая на плече длинное бревно, а другой – крепко сжимая его мокрые холодные пальцы. Мне казалось, что должно случиться что-то хорошее, а, может, и уже случилось…

Мы прошли мимо трона, на котором страдала под дождем осклизлая статуя. За спинкой трона, как ни странно, вырисовывался силуэт коровы.

– Смотри-ка, она чего, дождик полюбила? – хихикнула Натка.

– Лид, а статую не смоет? – тревожно посмотрела я на короля.

– Сразу – нет, а когда она подсохнет, я придам ей твердость колдовством, чтобы глина больше не текла.

– А-а-а, – успокоилась я.

Загребая ногами холодную мокрую траву, мы приближались к лагерю. Нам навстречу, как всегда, выскочили неразлучные Адар и Сот.

– Ре-ет, а тут к тебе… Мы сказали, что вы у пруда… – как всегда косноязычно и прерывисто выговорил Адар.

– Что? – резко переспросил король. Адар смутился и втянул голову в плечи, но тут необходимость в объяснениях отпала: навстречу нам, обойдя костер и тяжело шаркая, вышел мокрый Корант, обмотанный в несколько слоев тряпками, как все варсоты, которые предпринимали поездки на автомобиле. Он оглядел нас всех из-под насупленных седых бровей и остановил глаза на Лиде. Король спокойно сказал:

– Ави, Корант.

– Авилекса-а, – отозвался старик. – Здравствуй… Король Лидиорет.

Я с трудом сдержалась, чтобы не ойкнуть, и оглянулась на Натку. Та стояла с горестным лицом и бревном на плече, Геф переминался рядом, но у него вид был скорее спокойно-любопытный. Сам король, конечно, тоже не показал лицом никаких эмоций, только аккуратно положил топор-секиру и пару бревен, которые нес, выпустил мою руку, и, встав чуть ли нос к носу с Корантом, поинтересовался:

– Почему ты называешь меня королем?

– Потому что ты и есть древний король, которого заколдовали наши предки триста лет назад, – сказал Корант мрачно, но решительно. – Раньше наша семья жила не бедно, я хорошо учился. У меня сохранились старые книги. Я знаю историю. А тут и много размышлять не нужно было. Ты ведь не слишком скрывался. Когда мы с тобой встретились, ты говорил старым языком, каким были написаны древние книги в доме моих родителей. Ты плохо знал, что происходит у нас в стране, а вел себя иногда так, как будто ты выше всех и это само собой разумеется. Ты представился Ретом, но девушки называют тебя Лидом, и ты откликаешься. От какого еще имени могут быть два таких сокращения? Уж точно от имени высокородного. Я вначале подумал, что ты – один из приближенных Древнего короля, сбежавший в другой мир и вернувшийся сюда, чтобы расколдовать короля и вместе с ним прийти к власти…

Лид, холодно слушавший старика, при этих словах брезгливо поморщился и сказал:

– Ты напрасно приписываешь мне свою логику.

– Логика у всех одинаковая, – усмехнулся Корант. – Я приехал сюда недавно, но вас не застал, и успел подойти к статуе. Ее даже трогать не надо, чтобы понять, что она поддельная: сколдована хорошо, но это глина…

– Не сколдована она! – не выдержала я и, опомнившись, замолчала. Король поглядел на Коранта сверху вниз, придав лицу выражение высокомерного сожаления.

– Корант, – сказал он. – Если ты провел такое тщательное расследование, ты должен был знать, какой силой обладали древние короли. По меньшей мере, неразумно являться к ним без поддержки и в одиночку.

Меня даже передернуло от явной угрозы, мягко проскользнувшей во вроде бы ровном Лидовом голосе. Я беспокойно глянула на короля: неужели он собирается стереть старика в порошок? А с другой стороны, что можно еще сделать? Усыпить его, как фрейлину? Но вдруг не один Корант такой догадливый, вдруг он кому-то рассказал? Усыпить и его? Перед моими глазами уже успело встать дрыхнущее заколдованным сном все Варсотское королевство и король со Сьедином, растерянно хлопающие друг на друга глазами посреди него, но тут Корант, наконец, снова заговорил:

– Конечно, я бы не стал так поступать. Я оставил несколько писем, в которых написал все, что знаю, и приказал вскрыть их, если я не вернусь Так что, что бы ты со мной ни сделал, тебе больше не удастся, король Лидиорет, прикрываясь революцией, морочить людям голову. Ты не сядешь на трон вместо Сьедина.

– Чем меня всегда удивляли простолюдины, – помедлив, сказал король с интонацией главного злодея в каком-нибудь фантастическом фильме, – так это умением выстроить совершенно правильную логическую цепочку и сделать на ее основе абсолютно неправильный вывод. Ты в целом верно рассказал мою историю, но какие мои поступки позволяют тебе думать, что я хочу захватить власть вместо Сьедина?

– Ты создал нашу организацию, а теперь ты обучаешь детей колдовать.

– Зачем?

– Вам, высокородным, виднее, зачем вы что делаете! – воскликнул Корант в сердцах. – Может, поиздеваться над нами всеми хочешь. Или использовать и потом уничтожить.

– Я произвожу впечатление бессмысленно жестокого человека? – поинтересовался Лид.

– Да кто тебя знает, какое ты производишь впечатление! – Корант, будучи не высокородным, разговор с королем переносил плохо и начал хвататься за сердце. – Тебя ведь за что-то заколдовали! Ты мне даже был симпатичен, пока я не понял, кто ты такой…

– И это понимание изменило для тебя мое поведение и поступки? – допытывался король.

– Изменило, потому что твое поведение и поступки непонятны! И кто тебя вообще расколдовал, хотел бы я на него посмотреть!

– На нее, – сказала я, выходя вперед. – Я его расколдовала.

– Соня-а-а, не ле-е-зь, – с сильным акцентом, который показал мне степень его волнения, сказал король по-русски и, взяв за плечо, задвинул меня назад. Я успела заметить, что вокруг нас собрались ученики, которые стояли с таким видом, будто им показывали бесплатный остросюжетный фильм, и забеспокоилась еще больше. Чью сторону они вообще примут? А Геф?..

Король смерил Коранта взглядом с головы до ног и произнес с сожалением:

– Ты выяснил, как меня зовут и кто я по рождению, но не можешь ответить, что я за человек. Если ты меня как следует не понимаешь и не знаешь, то откуда ты взял, что мне хочется и нравится править?

– Я предполагаю… – пробормотал Корант.

– Ты бы хотел быть королем? – в упор спросил Лид. Глаза старика чуть не выскочили из-под бровей.

– Нет, никогда не хотел.

– Я тоже, – вдруг сказал Лид. – Я это делал, потому что умею это, потому что родился высокородным, потому что так было должно. Мои собственные склонности и устремления на тот момент никому не были важны, мне в том числе. Власть мне не нужна, потому что она мне ничего не прибавляет: самоуважение у меня есть и без нее, ума и счастья она не дает, богатство же меня, как и любого высокородного колдуна, не интересует. К тому же, ты не находишь, что было бы по меньшей мере странно, имея возможности переходить в другие миры, возвращаться в тот мир, где меня сумели уже однажды победить собственные простолюдины? Это же может случиться и во второй раз.

– Может, ты пришел, чтобы отомстить, – предположил Корант неуверенно.

– Высокородные колдуны нашего мира не унижаются до мести, это плебейское чувство, – процедил король сквозь зубы.

– А вот Сьедин его не чужд, – заметил Корант с сухим смешком.

– Он и не отсюда, а из Мира Долгой Ночи. Хоть он нам и родственник по крови, но не по воспитанию.

– Ну хорошо, а зачем ты пришел сюда? Ты мог бы остаться в мире своей спасительницы, какое тебе дело до нас, если тебя здесь не ждали, и ты не хочешь быть королем?

– Я всегда король, – повторил Лид то, что я уже слышала от него когда-то. – Не хотеть им быть так же бессмысленно, как тебе не хотеть быть колдуном. Если бы Сьедин сам по себе пришел в Варсотию, я бы не вмешался, но он пришел из-за меня. Мы встречались с ним раньше, в Мире Долгой Ночи, и поскольку мне удалось победить его, он в качестве мести решил прийти сюда и отыграться на людях. Варсотия – моя страна, – король сделал загребущий жест, который теперь выглядел скорее так, будто он пытается обнять что-то ускользающее. – Я отвечаю за своих простолюдинов, пока я сам жив. Значит, мне приходится исправлять последствия моих столкновений со Сьедином, хотя мое личное желание – уйти в мир моей спасительницы. Сьедин очень сильный колдун, сильнее многих варсотских королей и, тем более, меня. Один я с ним просто не справлюсь, а ведь на его стороне еще и полиция из колдунов. Поэтому я учу этих колдунов-простолюдинов набирать силу, чтобы они помогли мне, и тогда, при продуманной стратегии, шансы на победу будут велики.