Текст книги "Лиловый (Ii)"

Автор книги: Коллектив авторов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 44 страниц)

   – Интересно, солгал Наследник насчет собственного таланта или нет, – добавил Гавин. – Во всех отчетах говорится, что талант у него есть.

   – Что скажете, капитан Касвелин? – поинтересовался профессор, обратившись к буйволоподобному капитану, сидевшему на стуле в углу.

   – За время работы я наблюдал проявления почти всех талантов этих людей, – ровным баритоном отозвался тот. – Я видел вычислителей, смещающих, телепатов, мне даже доводилось издалека видеть навигатора в деле. Об управляющих, полагаю, можно умолчать: естественным образом я сталкивался с ними. Но что касается Фальера...

   Леарза молчал и продолжал внимательно смотреть на капитана.

   – Трудно сказать, – подытожил Касвелин. – Будущее – сложная вещь. Возможно, он что-то и может предвидеть, ведь каким-то образом он вычислил меня. С другой стороны, меня могли раскрыть благодаря Тегаллиано, этот человек необычайно хитер, а его талант – один из самых сильных среди управляющих.

   – Я думаю, он лжет, – пробасил Морвейн. – Ему выгодно скрывать свои сильные стороны.

   – Это так, но у него и вправду может не быть таланта, – возразил профессор Квинн. – Если внимательней читать отчеты инфильтрационной команды, становится очевидно, что большинство упоминаний о таланте Наследника – лишь слухи. Никто из говоривших это лично не сталкивался с ним.

   – Я имел дело с аристократами, – почти сердито сказал Морвейн, – я еще понимаю: бездушные, ни разу не видевшие его, но...

   – Тем не менее даже Дандоло признавал, что видел Наследника только издалека и не имел чести разговаривать с ним, – перебил его профессор.

   Леарза продолжал молчать.

   Он знал истину; он твердо знал, что Фальер солгал сегодня. У Фальера есть... его талант, позволяющий ему видеть будущее... Дар Хубала. Каково высоколобому? Его талант, в отличие от Леарзы, полностью раскрыт. Он точно знает, что ждет его впереди.

   Невольно Леарза почувствовал внутреннее расположение к этому человеку, хотя с первой встречи Фальер ему не понравился. Они были... похожи. Да, конечно, Фальер оказался более удачлив: он может принести пользу своему народу, быть может, он и будет тем, кто спасет Анвин, и...

   Потом Леарзе в голову пришла другая мысль.

   Ведь за все это время, сколько бы он ни читал материалов об Анвине, сколько бы ни слушал рассказов самих анвинитов, – никто ни разу не упомянул при нем ни темного бога, ни чего-либо подобного.

   У них не было этого неизбежного зла, грозящего им разрушением!

   Что, если профессор Квинн ошибался? Если цивилизации типа Катар не все подвержены такой беде? Если...

   Если ему солгали.

   В этот момент добродушное круглое лицо Квинна оказалось обращено к нему, и задумавшийся Леарза выхватил фразу:

   – Что ты думаешь об этом, юноша?

   – А?.. я прослушал, – неловко сознался китаб.

   – Мы тут все еще спорим, лжет ли Фальер или нет, – рассмеялся Каин. – Мнения разделились! Что скажешь?

   Леарза смешался.

   – Не знаю, – наконец ответил он. – Не знаю, что и думать. Я ведь пока не имею удовольствия понимать язык, на котором он говорит, и вообще... да и ладно, разве мое мнение что-нибудь значит? Я и сегодня весь день был чем-то вроде чучела на выставке.

   – Ты прекрасно знаешь, юноша, что твое мнение играет особую роль, – возразил ему профессор Квинн; выражение его лица никак не изменилось, но светлые глаза пронзительно взглянули на китаба. Леарза вынужден был опустить голову.

   – Я совсем в этом не уверен, – сказал он. – Если... если у меня и есть Дар, он по-прежнему не открылся мне. К тому же, у вас такие развитые технологии, и Лекс сам мне говорил, что занимается прогнозированием, для чего ему я?.. В любом случае, я не знаю насчет Фальера. Я с ним и говорил-то всего один раз.

   Квинн молча покачал головой; рыжий Малрудан пожал плечами.

   – Небось если б у Фальера действительно был талант, – заметил Гавин, – наш Леарза отреагировал бы на него куда более бурно. Так что предлагаю временно считать по умолчанию, что Фальер не лжет.

15,18 пк

   – Господин Теодато, но ведь уже стемнело.

   – Тем лучше. Лошадь уже оседлали?

   – Да, но...

   Теодато вздохнул, остановившись, и внимательно взглянул в смуглое лицо Нанги. Кажется, годы шли, а бездушный никак не менялся; сколько Тео помнил себя, Нанга всегда был бронзовым идолом, высоченный и худой. Некоторые знакомые полагали, что господин Дандоло чересчур многое позволяет своему слуге, но Нанга был тем, кто заботился о еще тогда сопливом мальчишке Тео, и теперь было бы даже как-то глупо слишком строго приказывать ему.

   – Со мной все будет хорошо, Нанга, – мягко сказал Теодато. – Я не совсем беспомощный. И чего ты так трясешься? Как будто война началась!

   – Но ведь вы сами сегодня видели этих инопланетян.

   – Видел, и теперь точно знаю, что они не кусаются. К тому же, из дворца их не выпускают, а я совсем в другую сторону. Ну все, я пойду.

   Бездушный не стал возражать, однако смотрел вслед господину с укоризной во взгляде; Теодато легко сбежал по ступенькам крыльца, во дворе с оседланной лошадью его ожидал один из конюхов.

   – Чертова скотина, – буркнул Теодато, сунув ногу в стремя, – когда-нибудь я от тебя избавлюсь.

   "И буду ездить на машине", – добавил он про себя. Жеребец сердито заржал и попытался вырвать уздечку из рук придерживавшего его бездушного, и Теодато пришлось с силой ударить животное по крупу хлыстом.

   В Централе улицы сияли многочисленными огнями; копыта лошади звонко цокали по мостовой. В Тонгву наконец пришло лето, но лучше от этого погода определенно не стала, теперь днем царила невыносимая жара, от которой спастись было возможно только в каменных стенах, а ночью по-прежнему было чертовски холодно. Теодато пустил жеребца рысью и неловко поправлял тужурку, оглядываясь; в голове у него крутились разрозненные мысли. Богатые дома высились по обе стороны от него. Он смотрел вокруг и думал себе, "ведь все это построили руки бездушных". В чем-то Контарини (а вернее, написавшие его труд инопланетяне) был определенно прав. Общественное устройство на Тонгве далеко от идеала, хуже того, – все здесь как будто застыло. Сколько себя помнил Теодато, всегда все было одинаково. Богатые аристократические кланы владели всем: землями в самом городе и вокруг него, поместьями, усадьбами, заводами, фабриками. Но работали всюду бездушные, получая за свой труд сравнительно небольшую плату. Немудрено, что аристократов все устраивало, и потому полубезумные планы Кандиано просто обязаны были провалиться, потому что кто в здравом уме пойдет от добра добра искать? Что до бездушных, они настолько необразованны, что им тоже и в голову не придет менять свою жизнь: нужен кто-то, кто донес бы до них такую идею и повел их за собой.

   При мысли об этом по спине у Теодато побежали мурашки. Если б Кандиано с самого начала обратился к бездушным вместо того, чтобы цацкаться с аристократами, все могло бы обернуться куда... страшнее.

   Он беспрепятственно миновал границу Централа, и улица резко пошла вниз, становясь все уже и уже. Теодато примерно помнил дорогу; это его не беспокоило, но тут ему в голову вдруг пришло: и что, он вот так вот возьмет и завалится домой к чужим людям?.. А... черт побери, а если она уже не живет там? А если...

   Но поворачивать назад он не собирался, и тем более твердо был намерен сдержать данное Белу слово. Теодато очевидно было, чего опасается угрюмый черноглазый кеттерлианец: у бездушных совсем иное отношение к инопланетянам, и если хоть одна живая душа догадается, что муж Нины оказался одним из них... вспоминая, какие были лица у Морвейна и его спутников, Тео принимался посмеиваться про себя. Они действительно такие, как о них говорил Гальбао: бесстрастные на вид, будто сами – машины, ни за что не покажут своих истинных чувств... но ему, Теодато, было так совершенно очевидно, что этот Уло (кажется, на самом деле его зовут Эохад Таггарт) заботится о своей женщине, даже любит ее, но самому ему неловко было просить незнакомого человека об услуге, и тогда Морвейн воспользовался своей дружбой с Тео, чтобы помочь. Они, кажется, обо всем условились заранее, так что здоровяк Каин сам отыскал Тео и привел его.

   Тем сильней Тео хотелось исполнить просьбу этих людей, и он твердо решил, что приведет Нину к себе домой, будет делать вид, что она всего лишь служанка.

   Вот он различил в сумерках знакомый уже домишко, на втором этаже которого, он знал, раньше жил Таггарт. В окне наверху тускло горел свет; подумав, Теодато спешился и завел лошадь в темный тупик, привязал ее к чахлому кусту, а сам осторожно направился к двери. Дверь была не заперта; кажется, семейство на первом этаже уже легло спать, и никто не вышел навстречу. Стараясь как можно меньше шуметь, он поднялся по крутой лестнице и постучал.

   Открыли ему не сразу, и то сперва лишь образовалась узенькая щелочка, в которую выглянули настороженные черные глаза.

   – Нина, – чрезвычайно обрадовался Теодато, сразу узнав ее. – Нина, не бойся. Ты помнишь меня?

   – Г-господин Теодато? – щелочка немного приоткрылась. – Силы небесные, что вы тут делаете? В такой час?

   – Может, пустишь меня? Если твои соседи снизу услышат...

   Она распахнула дверь, и он шагнул внутрь. Нина была одета в сильно поношенное, но чистое платье, в комнате горела электрическая лампочка, а стол весь оказался завален каким-то тряпьем; кажется, женщина занята была рукодельем.

   – Вы один? – спросила Нина; ее глаза блестели в сумраке. – Ведь вы рисковали, придя сюда, вы понимаете?

   – Да, да, – отмахнулся Теодато и весь так и просиял: – Я видел твоего Уло, Нина.

   Губы ее дрогнули, и она в невольном жесте прижала кулаки к груди, но сказать ничего не посмела будто.

   – Это он просил меня отыскать тебя, – добавил Тео. – Он беспокоится о тебе. Ты можешь пойти со мной, у меня дома безопасно, все подумают, что ты просто служанка. Я обещал позаботиться о тебе, Нина.

   – ...Спасибо, господин Теодато, – совсем растерялась женщина. – Спасибо... он... во дворце? Да?

   – Да, во дворце. Поговорить с ними с глазу на глаз непросто, – ухмыльнулся он, – но мне это удалось. Возможно, и впредь получится хоть изредка обмениваться с ним парой слов. Ну что, ты идешь?..

   – С вашего позволения... мне лучше остаться тут, господин Теодато, – покачала она головой. – За мной наблюдают, я знаю. Будет очень подозрительно, если я вдруг переберусь в Централ...

   – Но... – чуть растерялся Тео, не ожидавший такого поворота и встревожившийся от ее новостей.

   – Все будет в порядке, – воскликнула Нина. – Я нашла работу, я теперь на текстильной фабрике... вам тоже следует поберечься, господин Теодато.

   – Во всяком случае, я буду тебя навещать! – решительно возразил он. Женщина всплеснула руками.

   – Не подвергайте себя такой опасности!

   – Но я обещал! Ты думаешь, я оставлю одинокую женщину без помощи?

   Она вздохнула и покачала головой.

   – Хорошо, – согласилась она. – Только будьте очень осторожны, пожалуйста. Если удастся вам еще увидеть его – передайте, что у меня все в порядке... ах, неужели вы и вправду видели его!..

   Теодато рассмеялся и самовольно опустился на шаткий стул.

   – Честное слово, Нина, – сказал он. – Ведь ты знала, что он не из нас?

   Она будто снова напугалась, но Тео примирительно поднял ладонь.

   – Не бойся. Тот человек, который тогда приходил вместе со мной, – он тоже один из них. Я всех их видел сегодня утром. Я даже имел дело с одной из их машин!

   Глаза Нины расширились.

   – Я состязался с машиной, – не утерпел и похвастался он. Нина продолжала смотреть на него, и Теодато рассказал о своем соревновании с планшетом профессора Квинна, увлекся, в нем опять вспыхнули мечты. – Может, когда-нибудь все-таки нам позволят открыто общаться с ними, и тогда я-то непременно отправлюсь на их планету! У меня обязательно будет такая же штука, и...

   – Господин Теодато, – мягко перебила его Нина, и только теперь он заметил, что на ее смуглом лице написано беспокойство. – Господин Теодато, разве вы не думаете о том, что нам

никогда

не позволят с ними общаться?

   – П-почему это?

   – Они – все то, что у нас считается злом, – грустно сказала женщина. – Всем нам с детства твердили, что человек – царь вселенной, что его душа – самое великое сокровище. Я знаю, вы аристократ, но наверняка и вам рассказывали сказки о том, как злые машины пытаются уничтожить отважного героя, а он их побеждает? И страшилки... об искусственных людях, которые притворяются настоящими.

   – Конечно, – растерялся Теодато. – Но...

   – Господин Теодато, – с нажимом повторила Нина. – Неужели вы не поняли? Их закрыли во дворце. Одна ошибка с их стороны – и их уничтожат.

   – Погоди. Их не так-то просто уничтожить! С их-то технологиями, с их знаниями! Да если захотят, они сотрут нашу планету в порошок, наверняка Фальер этого боится!

   – Они не боги! Они не такие, как мы, это правда, но их тоже можно убить!

   – Нина, – воскликнул Тео, вскакивая с места. – Я думаю, ты преувеличиваешь... и, в конце концов, чем они могут так сильно напугать нас?

   – Среди них есть искусственные люди, – безголосо произнесла она. – Пока это остается тайной, все должно быть хорошо... но если это станет известно... закованных они долго удерживать не смогут, я знаю. Если среди нас пойдут слухи о том, что Наследник во дворце держит искусственного человека, все здесь встанут на дыбы.

   – Я думаю, Наследник тоже это понимает, – отозвался Теодато. – Даже если они сообщат ему, он не позволит разойтись такому слуху.

   Нина покачала головой и бессильно опустилась на стул.

   – Пожалуйста, господин Дандоло, – сказала она. – Если вы действительно можете общаться с ними, хотя бы иногда... передайте им, чтобы они ни за что не открывали правды.

   ***

   Холодно блестел бесконечный ряд зеркал, уводящий вдаль. Под ногами кафельная плитка. В одном из зеркал он увидел свой собственный настороженный взгляд.

   Что-то было неправильно; что-то было не так. Леарза стоял совершенно один в смутно знакомом ему месте, в легкие ему врывался вентилируемый мертвый воздух, и казалось, жизнь повсюду прекратилась. Все вокруг него было таким строгим и чистым, как в медицинской лаборатории, он один стоял возле раковины, на нем был измятый к чертям пиджак, волосы его все спутались, лоб блестел от пота.

   Он поднял свои руки и вздрогнул: что-то темное перепачкало их, оставило пятна на расстегнутых рукавах рубашки, оно влажно стекало по пальцам и капало на белоснежный пол.

   Кровь!

   Решение было прямо перед ним. Он поспешно сунул кисти в раковину, и холодная вода тут же послушно полилась на них, но кровь так просто не уходила; Леарза лихорадочно пытался смыть ее, в то же время оглядываясь в поисках какого-то средства, но...

   Кровь будто бы сочилась прямо из пор на коже: он смывал багровые пятна, но они проступали снова и снова.

   Когда он опять вскинул голову, он перепуганно замер: в зеркале было видно, что за его спиной стоят невесть откуда взявшиеся люди. Их было бесконечно много, холодные чужие лица уходили в темноту бледными пятнами. Совершенно неподвижные; казалось, они вовсе не дышат, но все они молча смотрели на него.

   Леарза обернулся, больно ударившись бедром о раковину. Они действительно стояли позади него. Первым был Каин, его светлые глаза смотрели на китаба в упор, руки безвольно обвисли; ни намека на привычную улыбку. Рядом с Каином, чуть подальше, стоял Беленос Морвейн. То же мертвое выражение, те же обвисшие руки, лед во взгляде. Еще дальше Леарза увидел смуглую женщину, которой он никогда не знал, но она казалась знакомой ему. Возле нее стоял Таггарт, за Таггартом – профессор Квинн, Гавин Малрудан, капитан Касвелин, Финн...

   "Это сон", – вдруг пришло ему в голову.

   Это сон.

Так проснись, идиот

.

   Это было похоже на прыжок с большой высоты; мертвая комната вдруг начала рушиться, распадаясь на мелкие осколки, Леарза зажмурился, вытянул руки, как человек, который вот-вот упадет...

   И открыл глаза.

   Он лежал навзничь в постели; над ним кружился белый потолок. Слышно стало легкий шелест шторы, колыхавшейся от сквозняка, и на мгновение ему даже померещилось, что он чует знакомый запах женских духов, но, когда он повернул голову, возле него никого не оказалось.

   – Это было твое окончательное решение?

   Леарза ответил не сразу. Он медленно сел в кровати, оглянулся. Комната, в которой он находился, была отлично ему знакома: это была спальня в Дан Уладе. На полу лежал пушистый ковер со сложным мелким узором, мебель сделана из темного дерева, у противоположной стены – старинный трельяж, за которым она иногда сидела по утрам, расчесывая свои длинные вьющиеся волосы...

   На этот раз на стуле с гнутыми ножками устроился другой человек. Он был худощав и невысок ростом, лицо его узкое и длинное, с ломкими, даже хрупкими чертами. Глаза настолько светло-карие, что казались желтыми.

   – Я ничего еще не решил, – сказал ему Леарза. – И почему я должен?

Потому что от твоего решения зависят другие люди. От всякого важного решения зависят жизни

.

   Он опустил голову, положив кончики пальцев себе на виски. Темнота в уголках глаз; никуда не деться от нее.

   – Все они зависят от твоего решения, – добавил Эль Кинди. – Что ты предпримешь?

   – Я должен помочь им, – ответил Леарза. – На мой век хватило смертей. Люди, близкие мне, погибли. Я не хочу, чтобы здесь произошло что-то плохое. ...Но я не верю тому, что мне говорили.

Думаешь, они все лгут тебе?

   – Они всегда лгали. С самого начала они скрывали от меня свои подозрения насчет меня самого. Потом они подослали Финна. Наконец они пригласили меня сюда, но не сказали истинной причины, по которой я нужен им здесь. Они лгали не только мне, но и этим людям, открыто предложившим им контакт, они предпочли проигнорировать предложение и исподтишка наблюдали, выжидая, когда случится беда. С чего бы мне доверять им?

Правильно,

– тихий смех. –

Никому не доверяй

.

   – И тебе в особенности, – зло возразил Леарза. – ...Если я кому и могу верить, так это ему. Он такой же, как я. Он знает.

У него глаза, как у тебя

.

   – Глупец, – сухо сказал Эль Кинди. – Ты ничего не понимаешь. Ступай! Поговори с ним, он ждет тебя!

   ...Провал.

   Он резко вскинулся, хватая ртом воздух. В первые мгновения ему казалось, что он опять в невесомости, и тело его неощутимо, но вот острая боль в затекшем запястье дала знать о себе, и Леарза немного пришел в себя.

   Огляделся с осторожностью.

   Это уже не было похоже на сон, хотя поначалу все выглядело нереальным. Он находился в смутно знакомом помещении, совершенно один. Судя по тусклому розоватому свету, падающему на паркетный пол, только светало.

   Анвин; он был по-прежнему на Анвине.

   Время здесь шло медленно и осторожно. Конференции проводились едва ли не каждый день; казалось, Фальер сам горит желанием во все посвятить представителей другой цивилизации, однако Малрудан продолжал хмуриться, и профессор Квинн при всем своем обычном благодушии неоднократно повторял, оставаясь со своей командой, что от них многое скрывают. Прошло добрых две недели по местному времени; невыносимо долгие, тяжелые дни. Обмен не прекращался. Профессор позавчера демонстрировал трехмерные схемы космических кораблей Кеттерле; присутствовавшие на конференции Традонико и его люди следили за пояснениями с таким видом, будто хотели запомнить каждое слово. Принесенная профессором действующая модель антигравитационной установки, кажется, произвела на них особенно сильное впечатление, и Квинну даже пришлось очень подробно объяснить им насчет эффекта Казимира.

   Сегодня состоится следующая конференция, на которой опять очередь кеттерлианцев раскрывать свои тайны. Леарза не знал, что планирует профессор Квинн; в последние дни он под предлогом того, что ему нужно срочно учить язык, почти не объявлялся на вечерних собраниях команды Кеттерле.

   Язык действительно был чертовски необходим ему. Леарза чувствовал себя немного ущербным из-за этого: все присутствующие здесь могли общаться без барьеров, и только ему непременно требовался переводчик, третья сторона в разговоре – а переводчик мог быть лишь одним из кеттерлианцев. Потому он допоздна засиживался со словарем и грамматическим справочником, и к концу второй недели усилия его вознаградились: он обнаружил, что в состоянии понимать короткие и простые фразы.

   Он сидел теперь в постели и тер лицо ладонями, пытаясь прийти в себя после сна. Он привык уже, не то слово; сейчас подобные сны мало пугали его, хотя всякий раз заставляли судорожно раскладывать виденное по полочкам, пытаясь понять, что все это означает. Приснившиеся ему мертвые лица знакомых людей так и стояли перед глазами. Леарза мог предположить, что от какого-то из его решений действительно зависят их судьбы, но не верил, что в достаточной степени. Логически рассуждая (как любил эту фразу Исан!..), от всякого решения, даже самого ничтожного, зависят другие люди. Любой поступок – это еще один шаг вперед, воплощение ли предначертанного или изменение грядущего.

   Что до слов Эль Кинди и темного бога... ну, к ним Леарза тоже привык. Иногда они говорили дельные вещи. Иногда они соглашались друг с другом, иногда нет.

   – Вот пойду и поговорю, – буркнул Леарза, припомнив последнюю фразу Одаренного. – Теперь, мне кажется, мне даже может хватить словарного запаса.

   Утро между тем медленно вступало в свои права; ночной холод быстро уходил, уступая место степной жаре. Леарза уже привел себя в порядок и был готов, когда за ним зашел Финн Богарт, чередовавшийся с Каином в должности переводчика.

   – Сегодня важный день, – сообщил Финн. – Тебя вчера опять не было, а профессор между тем решил, что пора изложить теорию массового бессознательного Катар.

   – Правда, – без выражения отозвался Леарза; они вдвоем вышли в длинный коридор и направились к ведшей на нижний этаж лестнице. Там, внизу, располагался большой холл, в котором обычно и устраивались конференции.

   – Многое зависит от того, как примут эту теорию анвиниты.

   – Скажи, Финн, – не удержался Леарза, – а профессор уже установил... откуда исходит опасность? Где их темный бог, в чем он?

   – Ты это услышишь от него лично через несколько минут.

   Леарза нахмурился, но больше ничего не сказал, и они в молчании вошли в зал, в котором уже собирались другие люди. Сам Фальер был на месте (он почти всегда приходил первым) и приветствовал их, как приветствовал всех. Теперь Леарза знал о нем достаточно, успел привыкнуть к этому лицу, и огромный лоб анвинита перестал так бросаться в глаза. Марино Фальеру было тридцать четыре года; он был старшим сыном предыдущего Наследника, мать его ушла из жизни во время своих третьих неудачных родов, отец намного ее не пережил и умер от сердечной болезни. Двое сыновей, Марино и Алехандро, остались одни в целом свете, старшему тогда едва исполнилось семнадцать. Кажется, братья между собою близки не были: Леарзе уже было известно и то, что несколько лет назад Алехандро поднял мятеж и едва не захватил власть в Тонгве, но Марино одолел его. Поняв, что его бунт не удался, Алехандро пустил пулю себе в лоб. Это полностью лишило Марино семьи; оттого, может быть, Леарза еще больше чувствовал свое сходство с этим человеком.

   Зал был практически полон. Финн грузно опустился на место рядом с Леарзой, а китаб принялся оглядываться. Многих здесь он уже знал, если и не по именам, то лица выучил: в первом ряду, как обычно, устроились советники, в их числе и старик Зено, и нервный Традонико (Леарза чувствовал, что космонавт все еще побаивается инопланетян), и носатый Тегаллиано, который доселе не произнес и двух слов в присутствии гостей. Приметил Леарза и живчика Дандоло, появлявшегося практически на каждой сессии и всякий раз вертевшегося с таким видом, будто сидит на угольях. Вычислитель отчего-то был ему симпатичен, хотя, за исключением памятного состязания с планшетом профессора, напрямую в конференциях больше не участвовал.

   С некоторых пор на собраниях начал появляться новый человек, чье лицо привлекло его: высокий и смуглый, с неизменно мрачным лицом, этот детина обычно бесшумно возникал в тени дальнего угла и стоял там, не сводя угрюмого взгляда с кеттерлианцев. Он настолько сильно отличался от остальных анвинитов, что не мог не обратить на себя внимания Леарзы: у него были совсем иные черты лица, кожа другого оттенка. Присутствовавшие обычно делали вид, что этого человека просто не существует в природе.

   После обычных приветствий профессор Квинн наконец взял слово; китаб обернулся к нему и внимательно слушал на этот раз, стараясь улавливать не только перевод Финна, но и оригинальную речь на анвинитском языке.

   – До сегодняшнего дня мы в основном делились лишь достижениями нашей культуры, – произнес профессор, оглаживая свою бороду. – Но, как мне видится, настал час поделиться с вами, друзья, и нашим опытом общения с другими цивилизациями. Все уже знают, что присутствующий здесь Леарза – единственный выживший обитатель Руоса, и господин Фальер задавал мне вопросы по этому поводу. Пришло время осветить эту проблему...

   Профессор был крайне деликатен в выборе слов; Леарза сполна оценил это. В очень обтекаемых выражениях он упомянул о событиях катарианского раскола, о том, что долгое время считалось, будто никто из сторонников Тирнан Огга не выжил; наконец нить его повествования дошла до Норна, о котором Леарза знал уже вполне достаточно. Профессор беспристрастно сообщил о произошедшем на планете, и слова его были сопровождены видеозаписями, которые сам Леарза видел впервые. На первой же видеозаписи показаны были молодые лица астронавтов Кеттерле, очевидным образом готовившихся к первой встрече с норнитами; комментатор сообщал о важном историческом событии, о...

   Под конец записи Леарза отвернулся, не в силах дальше смотреть на это.

   Профессор рассказал анвинитам о Ятинге; своим обычным ровным голосом говорил о том, как погибла эта планета. Не обошел он стороной и Венкатеш, о котором Леарза до сих пор знал меньше всего, и наконец подробно объяснил произошедшее на Руосе.

   – Как вы видите, у нас есть уже некоторый опыт, – подвел итог профессор Квинн. Собравшиеся в зале анвиниты молчали. – Разумеется, такие трагические события не могли навести нас на определенные мысли. Я лично был участником трех из четырех экспедиций и своими глазами видел, как гибнут целые планеты; возникшая у наших ученых теория о причинах происходящего в научных кругах Кеттерле носит название теории массового бессознательного Катар. Я сейчас должен объяснить вам ее суть, друзья, поскольку она является одной из причин, по которой мы не желали сразу идти на открытый контакт.

   Дальнейшее Леарзе было уже известно. Он наблюдал за Фальером все время, пока профессор подробно объяснял свою теорию; выражение Наследника все это время будто никак не изменилось, и Леарза уверился в том, что Фальер все знает. Возможно, Фальер знает даже больше, чем он сам.

   Как бы то ни было, сообщать об этом вслух Наследник точно не собирался. Он внимательно выслушал профессора и лишь потом задал один-единственный, вполне ожидаемый вопрос:

   – Скажите же, господин Квинн: теперь, когда вы уже довольно близко знакомы с цивилизацией нашей планеты, как вы оцениваете наше положение в терминах вашей теории? Если существует некая опасность, о которой вы столь подробно говорили, – где она кроется?

   Профессор, – Леарза был уверен, – с самого начала был готов отвечать и потому без промедления взял слово.

   – Как вы могли догадаться, господин Фальер, мы полагаем, что развитие вашей культуры еще не дошло до критической точки. Массовое бессознательное на Анвине, вне всякого сомнения, уже существует, но оно не направлено в какую-то единую точку, а это невообразимо хорошо. Однако я считаю, что любой конфликт на планете способен теперь привести к взрыву. В первую очередь опасность может крыться в противостоянии между аристократическими кругами и рабочим населением планеты.

   Фальер помолчал.

   – Вы имеете в виду бездушных, – наконец сказал он. – Что ж, это очевидное решение. Я весьма благодарен вам за то, что вы поделились с нами своими соображениями, господин Квинн. Однако, думаю, вы понимаете, что сложившуюся ситуацию невозможно изменить в один день.

   – О да, разумеется.

   – Тем не менее я надеюсь, что сотрудничество с вами принесет свои плоды...

Он не верит профессору

.

   Леарза вздрогнул и, не удержавшись, оглянулся; разумеется, услышанная им реплика не могла принадлежать никому из присутствовавших здесь людей. И никто, кроме него, не заметил этого голоса... он силой воли успокоил пробежавшийся по жилам холодок и подумал про себя: "не мог бы ты заткнуться, пожалуйста, я знаю".

Я на всякий случай,

дерзко ответил голос.

А то догадливостью ты не отличаешься

.

   Конференция была вскоре закончена; анвиниты покидали зал, явно потрясенные услышанным, и даже почти не переговаривались между собою, да и кеттерлианские гости смотрели настороженно: не были уверены, что их послание достигло цели. Леарза видел, как Фальер приблизился к смуглому незнакомцу и вместе с ним вышел. Профессор между тем сделал знак, предлагая своим спутникам следовать; ясное дело, что необходимо было обсудить положение, однако Леарза на этот раз почти искусно замешкался, пропустив разведчиков вперед себя, и скользнул угрем в толпу.

   Если Богарт и видел, то не предпринял попытки его остановить.

   Тяжелая деревянная дверь была знакома китабу: он уже несколько раз бывал в этой части здания и знал, что за дверью скрывается библиотека, в которой часто проводит время Наследник. Не совсем уверенный, он все же решительно открыл дверь и шагнул внутрь.

   Мягкий желтый свет заливал собой длинный стол, заваленный книгами. Поначалу Леарзе показалось, что он просчитался и в библиотеке никого нет; однако, сделав еще несколько шагов, он обнаружил, что в другом конце помещения действительно стоит Наследник, напротив него – смуглый незнакомец. Они услышали шаги и обернулись к вошедшему.

   – Господин Леарза, – окликнул его Фальер; выражение его лица неуловимо изменилось, на тонких губах мелькнула вежливая улыбка. – Вы хотели поговорить? ...С вами нет переводчика.

   – Я справлюсь без него, – отозвался Леарза, с облегчением обнаруживший, что действительно может понимать анвинитскую речь. – Только, пожалуйста, говорите медленно. И мне придется использовать словарь, – он рассеянно взмахнул планшетом, который держал в руке. Черный взгляд второго анвинита настороженно проследил за его движением.