Текст книги "Лиловый (Ii)"

Автор книги: Коллектив авторов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 44 страниц)

   – Принято, – кажется, говорившим был капитан Дэвин Касвелин: Леарза лично не был с ним знаком, но догадаться было несложно.

   Оставался он один; и тогда он, выпрямившись, неожиданно для себя хрипло произнес:

   – Принято!

   – В таком случае, команда утверждена, – сказал профессор Квинн. – С Фальером было обговорено, что делегация прибудет на Анвин еще через девятнадцать часов, когда в Тонгве стемнеет, дабы никого не смущать посадкой. Координаты уже переданы бортовому компьютеру. На этом все, готовьтесь.

   Люди снова зашумели, поднимаясь со своих мест; сидеть остался Леарза, а по обе стороны от него Богарт и Каин.

   – Видишь, даже Лекс согласился, – заметил китаб, обращаясь к младшему. – Лекс тоже не считает эту идею ловушкой.

   – Ну-ну! – фыркнул тот. – И поэтому рекомендовал одних почти что разведчиков! Ты хоть обратил внимание, умник? Помимо тебя, Гавина и профессора, все остальные члены команды – бойцы! Да не просто какие-нибудь там растяпы, а самые что ни на есть мастера своего дела, лучшие из лучших!

   – Это ты так изысканно хвастаешься? – поддел его Леарза.

   – Ничего я не хвастаюсь! – возмутился Каин. – В разведческом корпусе действительно есть деление на категории, и в высшую имена заносит сам Лекс. На первом месте там сейчас, если я не ошибаюсь, идет фамилия Касвелина, а сразу за ним Таггарт. Я третий.

   – И что, и даже Морвейн в высшей категории? – немного уязвленно уточнил китаб.

   – Морвейн четвертый, – усмехнулся Финн. – На пятой позиции после Руоса шел я. Даже после истории с тобой Лекс не сместил его.

   Проклятый Морвейн, подумалось Леарзе; чтоб ему провалиться.

   Потом уж он немного озадачился: и чего он так сердится на разведчика в последние часы? ...Кажется, все-таки все дело в ней. Стоило Леарзе вспомнить: Морвейн смотрит на него таким уничтожающим взглядом потому, что считает, будто это он, Леарза, обидел его драгоценную сестру, – и бешенство опять поднялось внутри.

   – Ладно, я пойду, – сказал он резко и поднялся на ноги. – Конечно, в отличие от вас, мне не выучить анвинитского за два дня, но все равно надо когда-то начинать.

   ***

   В заводской столовой стоял человеческий гомон. В это время здесь уже не было ни надзирателей, ни тем более управляющих; ужин подходил к концу, заступила ночная смена, а отработавшие в дневную могли себе позволить посидеть в сытом тепле еще несколько минут и обсудить последние новости.

   На лицах многих людей было беспокойство, если не страх.

   На молодую смуглую женщину в комбинезоне никто не обратил внимания: никто и не подумал, что она может быть не с этого завода, да и даже если так, разницы нет, а она ходила от стола к столу и негромко о чем-то спрашивала. Иногда сидевшие люди сердито отмахивались от нее, несколько раз попытались заигрывать с ней, но вот наконец один из тех, к кому она обратилась, что-то сообразил и воскликнул:

   – Аллалгар? Аллалгар... А-а, ты про Черного! Вон он сидит... погоди, зачем тебе Черный? Останься, посиди с нами, детка!

   – Я пойду, – негромко, но твердо ответила она, увернувшись от чужой руки.

   Человек, которого они назвали Черным, действительно находился в столовой, он сидел в одиночестве за столиком в углу, перед ним сиротливо стояла кружка недопитого чая, и сам он выглядел глубоко задумавшимся. Нина, увидев его, была удивлена: она совсем по-другому представляла себе его. Аллалгар был просто огромен, настоящий гигант, но при этом в его фигуре что-то было почти печальное, он горбился, тяжелые заскорузлые руки его лежали на столешнице по обе стороны от чашки, а на его темном лице застыло скорбное выражение.

   Нина все-таки набралась храбрости и подошла к нему, негромко окликнула:

   – Ты Аллалгар?

   Он поднял на нее взгляд.

   – Я Нина, – нервничая, представилась женщина. – Меня Кэнги послал...

   – Кэнги, – повторил за нею Черный, и его лицо осветилось. – Ты знаешь, где он? Он ушел и никого не предупредил. Когда я спрашивал, надо мной все смеялись и сказали, что он перебрался в другой город.

   – Я не знаю, где он теперь, – осторожно ответила Нина. – Но он просил найти тебя. Он друг моего... мужа. Они ушли вместе. Но они вернутся. ...Я осталась совсем одна, у меня нет работы... Кэнги сказал, что мы должны держаться друг друга.

   Казалось, Черный задумался; наконец он сообразил что-то и неловко подвинулся на скамье.

   – Садись, – предложил он. Нина послушно села. Аллалгар смущенно отвел взгляд.

   – От меня тебе не будет много пользы, – сказал он. – Меня здесь не любят. Называют малохольным и еще похуже. Один только Кэнги был добр ко мне. Он даже научил меня читать. Я бы помог тебе, но если я и попрошу, здесь никто не даст тебе работы.

   – Не нужно, – решительно ответила она, – я и сама не беспомощная... просто, понимаешь... вместе легче, – и она улыбнулась. – Уло ушел, а у меня, кроме него, никого нет. Хочется иногда поговорить с кем-нибудь.

   – ...Да, конечно, – согласился Аллалгар; он до смешного напомнил ей в тот момент неповоротливого медведя, спохватился: – Хочешь есть? Или чаю?

   – Сиди-сиди, – почти рассмеялась она. – Уло оставил мне денег, я не голодна. Я просто буду приходить к тебе, ты не против? Чтобы поболтать.

   – Друг Кэнги – мой друг, – совсем важно отозвался Черный.

   ***

   В час, когда они прибыли, город окутывала глубокая ночь. Тем не менее в Централе было неспокойно; аристократы вообще имеют привычку ложиться поздно, а теперь еще и последние новости будоражили кровь. В назначенное время на космическую станцию "Анвин-1" явился небольшой звездолет, командой которого, по всей видимости, управлял уже виденный кеттерлианцами человек, на вид лет тридцати пяти или сорока, довольно высокий, немногословный; его представили как Аньело Традонико, и теперь в разговоре с профессором Квинном он пояснил, что является главой космического флота Анвина, а также одним из ближайших советников Фальера. Профессор задал было ему какие-то вопросы насчет технической части полета, но Традонико отвечал односложно и будто чувствовал себя при этом неловко, так что Квинн быстро отступился от него.

   Как и было обговорено, кеттерлианская делегация включала в себя восемь человек; один лишь Леарза нервничал, кажется, тогда как остальные его спутники сохраняли совершенно невозмутимый вид. Леарзе между тем было втройне интересно, потому что он ни разу не видел анвинитских звездолетов изнутри и обнаружил, что они совсем не такие: его поразило то, какими примитивными выглядят эти корабли по сравнению с серебристыми красавцами Кеттерле, как сложно на них перемещаться в безвоздушном пространстве: когда Традонико предупредил гостей о том, что необходимо сесть в кресла и пристегнуться, Леарза недоумевал и лишь потом сообразил, что в анвинитских звездолетах отсутствует гравитационное поле. В условиях невесомости это было даже весело, – до того руосец испытывал подобное состояние только однажды, когда младшие еще во время его жизни в Дан Уладе как-то взяли его на орбитальную станцию, – однако когда корабль пошел на посадку, ощущения были не из приятных.

   Что ж; пусть эти звездолеты не слишком располагали к длительным путешествиям в своем стальном нутре, свою задачу они все же выполняли, и посадка была совершена беспрепятственно. Традонико, теперь уже явственно волновавшийся, сообщил своим пассажирам, что они прибыли на Анвин, и был открыт люк. Ворвавшийся внутрь ледяной воздух остро напомнил Леарзе о холодных пустынных ночах в Саиде.

   Они приземлились на площадку космопорта в Тонгве; встречала их все та же делегация из советников с Фальером во главе, и Леарза сразу узнал его высокий лоб. Затем их проводили по пустынным улицам к высокому богатому зданию, Леарза шел одним из последних рядом с Каином, а тот как раз, посмеиваясь, что-то рассказывал ему про жизнь на Анвине, но тут они вышли на широкую площадь с умолкшим фонтаном, и напротив них молчаливо светились окна дворца Наследника; Леарза в тот момент совершенно не слышал Каина и только смотрел вперед.

   – Я уже видел его, – тихо произнес он.

   – Что?.. – немедленно переспросил младший, но Леарза только покачал головой. Все укладывалось!

   Ему стало страшно.

   Это был далекий сон, почти забытый, в этом сне он, Леарза, стоял на этой самой площади и смотрел, как какой-то человек мягко перебирает пальцами серебристую паутину, повисшую в воздухе перед ним. Тогда он не мог разглядеть лица незнакомца, но теперь отчего-то уверен был в том, что во сне видел Фальера. Осознание этого совершенно выбило его из колеи, и оставшееся время Леарза молчал, не отвечая ни на какие вопросы Каина, пока тот совсем не разозлился на него.

   "Неужели это Дар, – думал Леарза. – В таком случае, толку от него еще меньше, чем я полагал... я видел собственное будущее, или... что это было?.. Я не знаю, но я видел человека, которого встретил только теперь, да разве я знал тогда,

что

вижу? Я и теперь не понимаю, что бы это все могло значить!"

   В подобном состоянии он стал лихорадочно припоминать все, что ему снилось в последние дни, но в прошлый раз ему снилось, как он подрался с Морвейном и тот вышвырнул его с крыши медицинского корпуса в Ритире; виденное было таким глупым и столь очевидно приснилось под влиянием происходивших наяву событий, что Леарза забросил попытки.

   Дворец Наследника был очень роскошно обставлен, но Фальер, – как перевел Каин, – объяснил, что живет здесь лишь в силу давних традиций, и большая часть здания все равно пустует. Чужаков отвели в предоставленные им комнаты и пообещали, что наутро состоится большая конференция, на которой сам Фальер будет знакомить их с культурой Анвина.

   Звучало невинно. Леарза все равно не мог успокоиться и, обнаружив, что по соседству с его комнатой оказалась комната Финна, постучался к нему.

   – Ты какой-то совершенно растрепанный, – буркнул разведчик, открывший дверь. – Что, Анвин настолько поразил твое воображение?

   – Не в этом дело, – расплывчато отозвался Леарза и сел в обитое шелком кресло. – ...Ведь ты и раньше участвовал в экспедициях, Финн?

   – Конечно, я уже без малого семьдесят лет в разведке, – совершенно спокойно сказал Богарт, встал у высокого окна, сложил руки на широкой груди. – Ты же не думаешь, что Лекс занес меня в высшую категорию за красивые глаза.

   Леарза нервно фыркнул.

   – На этот раз меня не сразу отправили в инфильтрационную команду только потому, что Лекс с самого начала распорядился оставить пару человек в резерве на случай, если с тобой что-то случится, – честно добавил Финн. – И, кажется, он рассчитывал, что Морвейн не выдержит и сорвется с места.

   – Морвейн поступил как трус, – ноздри Леарзы гневно раздулись. – Он попросту сбежал. Не понимаю, как теперь ему достает наглости смотреть на меня, будто это я в чем-то виноват.

   Богарт смолчал, явственно давая понять, что семейные дела других людей его не касаются; это смутило китаба. Потому, попытавшись замять неловкость, Леарза попросил разведчика помочь ему с языком, и остаток ночи Богарт терпеливо учил его анвинитскому, который сам освоил за прошедшую неделю, а Леарза про себя бесился оттого, что биокарты ему не видать, как своих ушей: в моменты, когда он осознавал свое бессилие и неспособность мгновенно запомнить несколько сотен слов, биокарта казалась ему манной небесной.

   Не только они не спали в ту ночь; в соседней комнате в то время сидели трое других разведчиков, и под потолком вился сигаретный дым. Все трое были немного неспокойны, хотя по их лицам этого было бы не заметить.

   – Опасно, – негромко произнес Каин, нарушив молчание. – Может быть, все-таки тебе не стоит являться на эту конференцию, Бел.

   – Пойдут толки.

   – А если он действительно будет? И, увидев тебя, заорет на весь зал?

   – Придется пойти на такой риск.

   – Да уж, – буркнул младший, – хоть нам с Эохадом не приходится беспокоиться о таком варианте. Я так более чем уверен, что еще оч-чень нескоро увижусь со своими анвинитскими знакомцами, если вообще увижусь.

   Таггарт молчал; его лицо было беспристрастным, как обычно, но коллег было не обмануть, и оба они прекрасно знали, что и он тревожится, хотя по другому поводу.

   ***

   И наступило утро.

   Огромный зал, в который привели чужаков, наполнился солнечным светом, ясно озарявшим высокие стены; стены украшены были росписью, и сопровождавший профессора Квинна и его спутников советник Анвина, именем Реньеро Зено, на вид благообразный старик лет шестидесяти, по просьбе самого Квинна принялся рассказывать об истории дворца и пояснил сюжеты фресок. Леарза слушал, что ему переводит Каин, лишь вполуха, больше его внимание привлекали люди, которые понемногу начали собираться в помещении. Явился Фальер; он выглядел, как всегда, но Леарза вдруг отметил, что под его глазами залегли тени. Присутствовали и другие уже знакомые ему лица, в их числе Традонико и тот самый тип в очках, насчет которого Леарза был уверен, что он имеет много дела с холодными цифрами. Но это были еще не все приглашенные, очевидно, потому что двери продолжали открываться, и в зал приходили новые посетители. Леарза рассматривал их; это была довольно разношерстная толпа, в большинстве, правда, все эти люди выглядели лет под сорок и старше, но были и ровесники самого китаба. Он обратил внимание на молодо выглядевшего человека, который с волнением на лице шагнул в зал и сразу принялся оглядываться; советник в очках быстро поймал его за руку и увлек за собой, так что живчику (так его невольно окрестил про себя китаб) пришлось стоять возле старшего товарища, но головой вертеть он не перестал. Однажды их глаза встретились, но Леарза обнаружил, что его персона не слишком заинтересовала живчика: тот почти сразу отвел взгляд. Китаб обернулся. Подле него привычно стоял Каин, собою загораживавший половину зала, а за Каином находилась широкая фигура Богарта, сложившего руки на груди и будто бы слушавшего Зено; Беленос Морвейн тоже никогда не был ни худым, ни коротышкой, но на фоне этих двоих он почти терялся, и к тому же стоял спиной к толпившимся у противоположной стены зала анвинитам.

   Тем не менее живчик, углядев длинный черный хвост Морвейна, вдруг как-то взволнованно воскликнул, чем мгновенно привлек к себе внимание Леарзы (и не его одного). Морвейн быстро обернулся.

   – Что такое, Теодато? – спросил советник в очках, взглянув на своего спутника. Тот будто бы смутился, еще раз взглянул на Морвейна, потом торопливо ответил:

   – Прошу меня простить, я переволновался.

   Инцидент оказался исчерпан, живчик стал будто даже избегать взглядов в сторону инопланетян, и Леарза от него отвернулся. К тому же, как выяснилось, все приглашенные уже присутствовали в зале, и Фальер обратился к профессору Квинну с речью.

   – Здесь сегодня собрались самые выдающиеся представители нашего народа, – произнес он, церемонно разведя руками. – Ваши предположения были верны, и среди наших людей встречаются личности... с весьма разнообразными талантами. Вы интересовались технологиями, при помощи которых Анвин осваивает космос, господин Квинн, – вот и ответ. Господин Традонико расскажет вам.

   Уже знакомый Леарзе космонавт шагнул вперед и судорожно сглотнул; он очевидно волновался.

   – В некоторых семьях рождаются дети, – неловко начал он, – наделенные определенными способностями. Эти люди могут искажать пространство, а другие обладают беспрецедентным чувством направления и в состоянии вести корабль к назначенной точке. Это искажатели и навигаторы. Сейчас в гильдии космонавтов их двести восемьдесят четыре человека. Я сам обладаю даром навигатора. Это мой ближайший помощник, – он поманил к себе рукой другого анвинита, довольно молодого, лысоватого, – Орделафо Микель, он искажатель...

   – Как интересно, – негромко заметил профессор Квинн, когда Традонико умолк. – Использовать человеческие силы вместо машин! Мы также заметили, что у вас практически полностью отсутствуют традиционные для нас средства связи, господа. Смею предположить, среди вас есть люди, наделенные соответственными талантами?..

   – Верно, – коротко кивнул Традонико и указал на другого человека, довольно еще молодого и высокого ростом. – Доменико Дзиани – глава службы связи на планете, под его началом находится что-то около пяти сотен телепатов, которые могут передавать свои мысли себе подобным на расстоянии.

   – Вы правильно поняли главное отличие нашей культуры, господин Квинн, – мягко вмешался Фальер. – Задачи, которые у вас решают... машины, здесь принадлежат людям. Вот Маурицио Гальбао, – по его жесту вперед выступил и очкастый советник с холодным лицом, а за ним живчик, – глава гильдии вычислителей. Эти люди обладают талантом, который им позволяет совершать сложнейшие вычисления в уме. Они занимаются разработкой технических устройств, проектируют те же космические корабли и другие вещи. А это Реньеро Зено, с которым вы уже имели честь познакомиться, он обладает талантом смещающего и в состоянии мгновенно переместиться с одного места на другое одним лишь усилием воли.

   При этих словах седовласый Зено, стоявший с одной стороны от профессора Квинна, действительно вдруг исчез и заставил кеттерлианцев оглядываться; Леарза обнаружил его неподалеку от себя.

   – Конечно, расстояние это не слишком велико, – холодно улыбнулся старик, – обычно в пределах видимости. Однако часто и наше умение оказывается полезным.

   Они еще рассказывали и показывали; конференция длилась несколько часов, и под конец Леарза чувствовал себя совершенно ошалевшим. Все эти

таланты

мало напоминали Дары Саида, хотя было и что-то общее, и в то же время он уже так давно отвык от того, что человек без помощи машин и технологий способен творить подобные вещи, что смотрел на анвинитов во все глаза и с трудом мог верить в реальность происходящего, подозревая во всем этом фокусы. Холоднолицый Гальбао предложил профессору Квинну устроить небольшое соревнование по решению математических задач; профессор вежливо согласился и извлек собственный планшет, который, как он заверил анвинитов, не является самым мощным устройством в его арсенале, однако в состоянии вычислить площадь многогранника и тому подобное. Гальбао поманил живчика, который был представлен инопланетянам как Теодато Дандоло, один из самых выдающихся вычислителей гильдии; Леарза смотрел на него не без любопытства. Дандоло тоже явно нервничал, то и дело проводил ладонью по коротко стриженным волосам в характерном жесте, неосознанно взглядывал на кеттерлианцев и быстро отводил глаза. Профессор Квинн с обыкновенным добродушием предложил для начала разложить функцию в ряд Фурье на заданном промежутке и принялся писать ее на доске, которую специально для этого спешно принесли в зал; едва он нарисовал последний символ (Леарза вообще-то разбирался в математике, но профессор, естественно, использовал принятый на Анвине алфавит), как Дандоло подскочил и торопливо накорябал ответ. Планшет также продемонстрировал ровно то же выражение, и получилось, что времени у машины и человека ушло примерно одинаково. Тогда профессор Квинн задал вопрос посложнее; Дандоло расправился и с этим, он справлялся со всем, Леарза едва успевал следить: нелинейные функции, четырехмерные тензоры, римановы многообразия – для молодого анвинита, кажется, ничто не было проблемой, хотя под конец у него все-таки стало уходить немного больше времени на решение, нежели у машины.

   – Фокусники чертовы, – между тем над ухом у Леарзы пробормотал Каин, которому надоело переводить задания профессора. – Думают, будто нас можно отвлечь высшей математикой.

   – О чем ты? – без выражения уточнил Леарза, наблюдавший за быстрыми движениями руки писавшего Дандоло.

   – Ясно же, что не одной высшей математикой занимаются эти парни, – буркнул младший. – Такой талант можно использовать в других целях. А еще они ни слова не сказали об управляющих, да и Наследник о себе молчит, как рыба.

   – Кто такие управляющие?

   – Надсмотрщики за рабами, – резко отозвался Каин. – Этот носатый, Тегаллиано, – их главный. Их основная задача – следить за бездушными, а их талант позволяет им попросту брать людей под контроль и заставлять делать все, что им заблагорассудится. Я сам видел. Конечно, они не захотят показывать нам эту сторону своей культуры.

   – ...Может, это просто дипломатично, – осторожно возразил Леарза. – Мало ли у кого какие обычаи. Это необязательно делает людей плохими.

   – Угу. Жаль, тебя уж точно не пустят туда; если нас и поведут на экскурсию в кварталы бездушных, правды нам не покажут.

   – Откуда тебе знать.

   Каин смолчал; тем временем демонстрации вроде бы закончились, – признаться, часть Леарза пропустил из-за разговора с андроидом, – и Фальер предложил гостям пройти в библиотеку, а собравшиеся анвиниты вроде бы начали расходиться.

   ***

   Будто о чем-то догадывался! Проклятый Гальбао все это время не выпускал своего подчиненного из поля зрения, и Теодато уже совсем почти отчаялся, но вот Гальбао отвлекли: в одном из небольших сумрачных холлов дворца к нему обратился Традонико, которого присутствие инопланетян чудовищно нервировало, и Теодато немедленно воспользовался случаем, что-то невнятно пробормотал про нежелание беспокоить своим присутствием старших и выскользнул в дверь.

   Дворец давно уже не бывал столь полон, люди ходили всюду, останавливались тут и там, чтобы взволнованно обсудить происходящее, на еще одного молодого анвинита никто не обращал внимания, только пару раз его сердито окликнули, когда он чуть не столкнулся с шедшими ему навстречу, а он делал вид, что не слышит, и только ускорял шаг.

   Он и сам не был уверен, чего именно он ищет: конечно, теперь все инопланетяне находятся в библиотеке с Фальером, и шансов поговорить с ними без толпы свидетелей у него нет. Но все равно он почти бегом миновал многочисленные комнаты, заглядывал в открытые двери, вот достиг роскошной лестницы, ведшей на нижний этаж, и пустился бежать по ней, перепрыгивая через ступеньки и опираясь одной рукой о перила, достиг площадки, развернулся...

   – Бу!

   От неожиданности Теодато (ему было потом чрезвычайно стыдно в этом признаваться) заорал, отшатнулся; перед ним стоял огромный светловолосый человек, расставив руки. Потом уже, разглядев лицо напугавшего его, Теодато сообразил, что ему необычайно повезло: он запомнил этого верзилу, одетого в непривычную одежду и постоянно вполголоса переводившего тощему руосцу на конференции.

   – Т-ты инопланетянин, – по-глупому ахнул он. Здоровяк рассмеялся.

   – Какое прозорливое замечание! Никак ты вычислил это при помощи своего таланта, парень? Ну-ка признавайся, для чего ты носишься по дворцу, как оглашенный?

   – Я... – Теодато смешался, но тому ответа, кажется, было вовсе не нужно, стальные пальцы схватили его за плечо и повлекли куда-то.

   – Пойдем, пойдем. У нас мало времени.

   Пришлось послушно прыгать по ступенькам, пока они не оказались этажом ниже; там под лестницей образовывалось темное пространство, отгороженное кадкой с каким-то деревцем, и Теодато снова воскликнул, потому что из двоих стоявших там людей одного он знал даже слишком хорошо.

   – Винни!

   – Бестолковщина! – был ему ответ. – Для чего ты носишься? Если уж у тебя хватило ума сообразить, что нельзя подавать и виду, что знаешь меня, надо было и дальше быть осторожным, но ты...

   – А ты чертов ублюдок! – перебил его Теодато, шагнув на него, будто собирался ударить, – я столько раз открыто говорил тебе правду, но ты не удосужился даже намекнуть, кто ты такой на самом деле! Неужели ты думаешь, что я выдал бы тебя?

   Лицо Морвейна стало совершенно каменным; он по-прежнему стоял, сложив руки на груди, и глаза его напоминали ледышки.

   – Слишком доверчивый! Все это время я не уставал удивляться твоей доверчивости, Дандоло. Как можно было говорить такие вещи человеку, которого ты знаешь меньше года? Я бы на твоем месте родной матери не осмелился признаться! И теперь, впрочем, когда ты знаешь, кто я, тебе следовало бы избегать меня, как огня, и всеми силами отжениваться от знакомства со мной, а ты!..

   Тео выдохнул, а потом улыбнулся и развел руками.

   – Я все же рад тебя видеть.

   Морвейн продолжал хмуриться, хотя один уголок его рта подрагивал. Каин и вовсе беззвучно рассмеялся, наблюдая за ними; один Таггарт стоял с прежним невозмутимым видом, как будто все происходящее его совершенно не касалось.

   – Значит, твое настоящее имя – Беленос Морвейн, – добавил Теодато. – Какие у вас потрясающие технологии! Я полжизни бы отдал за такую штучку, с которой меня заставили соревноваться. А что еще у вас есть? Наверняка на вашей планете никто не ездит на чертовых лошадях! А правда, что у вас есть говорящие машины? И...

   – Учитывая, сколько у нас времени, прежде чем тебя начнут искать, – перебил его все еще смеявшийся Каин, – ты задаешь не самые важные вопросы.

   – Но таки да, говорящие машины у нас есть, – буркнул Морвейн и покосился на здоровяка, стоявшего за спиной Дандоло. – И многое другое. Это сейчас не имеет значения, Тео, никто не позволит тебе открыто контактировать с нами, во всяком случае, не в ближайшее время.

   – Да ведь это тот самый закованный, – воскликнул Тео, пропустив его слова мимо ушей и обернувшись к Таггарту. – Вот черти! Вы тогда вели меня, будто слепого кутенка, играли, как в театре! Небось и та женщина тоже среди вас?

   – Нет, – коротко отозвался Таггарт.

   – Вообще-то она действительно закованная, – добавил Морвейн. – Нас теперь запрут в этом здании, как в зоопарке, и еще очень долго продержат так, неизвестно сколько. Ты должен это и сам понимать. Если уж ты сам явился, еще и рискуешь своей шеей из-за меня, может, соизволишь оказать мне небольшую услугу и найдешь эту женщину. Ей может понадобиться помощь.

   Теодато раскрыл было рот, перевел взгляд с Морвейна на Таггарта, но тот вовсе отвернулся; какое-то понимание отразилось на лице Дандоло, и он с готовностью кивнул.

   – Она знает, кто вы такие? – только спросил он. – Ну, вдруг я проболтаюсь!

   – Знает, – буркнул Таггарт.

   – Ну все, все, больше нет времени! Давай, пойдем, я тебя выведу отсюда, и никому не вздумай обмолвиться и единым словом о том, что разговаривал с нами. Кстати, а сколько будет триста сорок девять помножить на восемьдесят четыре?

   – Двадцать три тысячи триста шестнадцать, – рассеянно отозвался Теодато, – а что...

   – Ух ты, и вправду можешь. Мне просто было интересно, – хохотнул Каин, опять ловя анвинита за плечо и практически силой таща его за собой. – Одно дело, когда профессор дает тебе хитроумные задачки, и совсем другое – самому спросить!..

   ***

   В смелости этому человеку не откажешь, отстраненно подумалось Леарзе. Сам предложил пройти в библиотеку, в которой никого не было, и хотя профессор Квинн отпустил разведчиков, оставив лишь Богарта для того, чтобы он переводил Леарзе, все-таки Фальер остался один с четырьмя инопланетянами, и по нему не было заметно, чтобы он волновался.

   Богарт в качестве переводчика был не такой своенравный, как Каин, и переводил в основном пословно, хоть и чуть медленнее. Леарзе рассеянно подумалось: куда это предпочел уйти младший? Казалось, будто между этими тремя был какой-то уговор, когда они уходили.

   – Действительно, среди нашего народа бытует древняя легенда о том, как мы прилетели на эту планету после страшной войны, – говорил Фальер, обращаясь в основном к профессору, – вам она должна быть известна, как я понимаю. Считается, что я – прямой наследник самого Арлена, который был лидером первых поселенцев здесь... как вы могли заметить, у нашего народа огромную роль играют традиции. Так, по традиции я являюсь тем, кто принимает все важные политические решения, хотя, конечно, советники немало помогают мне. В конце концов, я молод, – он почти застенчиво улыбнулся, – и мои родители рано ушли из жизни.

   – Насколько мы успели узнать, вы также обладаете... собственным талантом, господин Фальер, – тогда осторожно произнес Квинн.

   – О, это не так, – отмахнулся тот. – Разумеется, почти все закованные и очень многие аристократы верят в то, будто я могу предвидеть будущее и даже изменять его, но ведь это так естественно, согласитесь! Я считаюсь потомком полубожественного Арлена, я управляю целой планетой. Не может же быть такого, чтобы Господь обделил меня талантом?..

   Ровное лицо профессора никак не изменилось; прежнее добродушие было на нем. Фальер обезоруживающе развел руками.

Он лжет

.

   – Я знаю, – рассеянно ответил Леарза.

   – Что? – не понял Финн, который продолжал переводить слова Фальера.

   Что-то внутри у него почти больно осело. Леарза вскинул голову; он мог бы поклясться, что отчетливо слышал бесполый голос, прозвучавший у него в ушах, он даже не задумываясь ответил этому голосу, но теперь...

   – Ничего, – без выражения сказал он, обращаясь к Богарту. – Мне послышалось что-то.

   – Ты даже очень задумчив в последнее время, – буркнул тот, но Фальер еще не закончил свою речь, и Богарту пришлось переводить дальше.

   Это был чудовищно долгий день; как сказали Леарзе, сутки на Анвине составляют тридцать два часа, и помимо того, слишком много всего случилось, так что вечером, когда инопланетян отвели обратно в их покои и оставили отдыхать, китаб буквально валился с ног от усталости. Тем не менее смутное беспокойство не давало ему покоя; вместо того, чтобы лечь спать, он отправился в комнату профессора Квинна, где уже, как оказалось, собрались все остальные. Сам профессор сидел за письменным столом, положив перед собой планшет, по правую его сторону стоял Таггарт, возившийся с какими-то разведческими приборами, с левого бока пристроился Гавин; другие разведчики расположились кто где, и Леарза невольно бросил взгляд на широкую спину Морвейна, выглядывавшего в окно. Тот и не обернулся.

   – Доверия к нам нет, – сказал Малрудан, наблюдавший за Таггартом. – Они настолько очевидно скрывают большую часть, что даже нелепо.

   – С их стороны это вполне оправданно, – возразил ему профессор Квинн. – Мы тоже повели себя не самым честным образом; получив их открытое предложение о контакте, мы проигнорировали его и тайком проникли на их планету, а это вполне можно расценивать как неуважение к их цивилизации. Надо сказать, я и не ожидал, что они искренне станут рассказывать нам обо всем. К тому же, некоторые вещи... я, к примеру, не собираюсь в ближайшем будущем даже заикаться о бездушных и управляющих, потому что это было бы неэтично с моей стороны.